Название: Сон в зимнюю ночь Автор: Milagro Жанр: альтернативный сюжет и продолжение по мотивам романа "Мэнсфилд Парк" Джейн Остин Герои: Фанни Прайс и пр.
Отправлено: 20.03.10 22:33. Заголовок: juliaodi пишет: Не ..
juliaodi пишет:
цитата:
Не читала в оригинале, не знаю. Но это так прекрасно
Я не знаю, как перевели эту цитату на русский (у меня, кстати, есть намерение как-нибудь потом попробовать сделать свой перевод романа). Но Генри, проказник, сделал ударение на втором слове Тем не менее, это показывает, что он и тогда относился к супружеству вполне серьезно, хотя и не предвидел, что оно его постигнет так скоро
Отправлено: 21.03.10 14:45. Заголовок: Ламель пишет: А что..
Ламель пишет:
цитата:
А что стало со старым лордом Бертармом. Он что умер?
Да, он умер, как вы могли догадаться, поскольку его сына называют сэр Томас, а жену сына - леди Бертрам (в протвном случае они были бы Мр и Мрс Бертрам). Поскольку в девичестве эта дама называлась формально Достопочтенная (the Honourable - означает, что она дочь пэра) мисс Эшер, то полный титул жены Тома будет Достопочтенная леди Бертрам
Кстати, дядя Фанни никогда не был лордом. Он всего лишь баронет (сэр Томас Бертрам), так что не может называться лордом Бертрамом, и приставка леди перед именем его жены - титул учтивости, а не титул "в своем праве".
Отправлено: 21.03.10 15:21. Заголовок: juliaodi пишет: а с..
juliaodi пишет:
цитата:
а старая леди тоже получается умерла?
Из текста это пока неизвестно Но если она жива, то она называется Вдовствующая (the Dowager) леди Бертрам. Более неформально, в отсутствие снохи, - просто леди Бертрам.
Отправлено: 21.03.10 16:03. Заголовок: Надо сказать, что вс..
Надо сказать, что все эти обстоятельства современниками Остин считывались бы в один момент, поэтому я не делаю подробных объяснений в тексте - они излишни с т.з. читателя времени, когда он "как бы" писался
Надеюсь, это доставит моим читателям дополнительное удовольствие и интерес - ведь такие вещи необходимо знать и уметь схватывать для того, чтобы вполне понимать книги Джейн нашей Остин
Кстати, насчет the я не уверена, надо проверить. Скорее всего, артикля не будет, потому что артикль The с послед. Lady употребляется только для членов титулованных фамилий. Так что, скорее, тетя Фанни по смерти мужа будет именоваться Dowager Lady Bertram.
UPD Нет, все-так я была права, вдова баронета будет the Dowager Lady XXX (формально).
Кстати, дядя Фанни никогда не был лордом. Он всего лишь баронет (сэр Томас Бертрам), так что не может называться лордом Бертрамом, и приставка леди перед именем его жены - титул учтивости, а не титул "в своем праве".
Приезд гостей сопровождался обычными суетой и шумом. Мистер и миссис Крофорд учтиво и радушно встретили их на крыльце дома, и после положенных приветствий, торопливых небрежных «Как вы тут поживаете?» да «Как вы добрались?» вся компания ненадолго разошлась по своим комнатам, чтобы вскоре вновь собраться к гостиной. Никто ведь не ездит в гости за тем, чтобы наслаждаться тишиной и покоем.
В то время как мистер Крофорд беседовал с сэром Томасом и двумя другими прибывшими джентльменами, Фанни сидела вместе с Джулией, ныне миссис Эстли, и леди Бертрам. Разговор шел о Мэнсфилд Парке, столь дорогом ее сердцу месте, где она не была уже больше года, и потому был ей крайне интересен. Переписка с тетей, старой леди Бертрам, не могла удовлетворить все ее любопытство, и основные новости она получала от Эдмунда и Мэри Бертрамов. Но те все же жили в Торнтон Лэйси и хоть и часто бывали в Мэнсфилде, не могли знать и написать всего, что хотела бы услышать Фанни. Дом, сад, парк, конюшня, приход, деревня – все интересовало ее, и она оживленно расспрашивала леди Бертрам и Джулию, гостившую в Мэнсфилд Парке последний месяц вместе с мужем. Леди Бертрам охотно отвечала:
- Конечно, нам с сэром Томасом пришлось многое переделать. Гостиная безнадежно оккупирована моей свекровью, но столовую и утреннюю гостиную удалось полностью обновить, и я заказала прелестные панели для кабинета. Эта темная чопорная комната меня просто угнетает, надо было что-то с этим делать. Впрочем, мой дорогой сэр Томас не проводит в ней много времени, и по большей части складывает там вырезки из заметок о скачках.
Фанни с грустью подумала о том, что уже никогда не увидит Мэнсфилд Парк прежним, а миссис Эстли со смехом заметила, что ее брат когда-то уже покушался на кабинет, сделав его театральной гримерной, и теперь решил довести дело до конца.
Фанни вздохнула: - Это была любимая комната дяди.
Леди Бертрам пожала плечами и сказала чуть расстроенно, видимо, искренне сожалея о том, что опечалила Фанни: - Я знаю, милая миссис Крофорд, как вы привязаны к памяти вашего дяди, моего уважаемого свекра, но ведь каждое поколение вносит свои изменения. Это в порядке вещей. Покойный сэр Томас придерживался вкусов своего, прошлого столетия. Мне этого хватило и в доме отца – с той разницей, что там многое осталось еще с позапрошлого!
Ответ Фанни прозвучал мягко, но убежденно: - Но это же так прекрасно, когда дом сохраняет память предков, когда от поколения к поколению переходят те же комнаты, те же вещи… Это дает ощущение преемственности, настоящего семейного гнезда. Здесь, в Эверингэме, многое улучшено мистером Крофордом, однако главные покои дома и большая часть парка остались в целом те же, что были при его деде. Чтобы улучшить, не обязательно все изменять.
- Ах, Фанни, ты всегда любила все старинное! – вмешалась Джулия, - Я помню, как ты восхищалась Созертоном. Кстати, мистер Рашуорт наконец-то нанял мистера Рептона. Ему пришлось за ним погоняться – на того огромный спрос, – и теперь долгожданное обновление поместья не за горами. Мария просто в отчаянии, потому что тогда ей придется оставить Лондон и ехать с мужем в Созертон, где окопалась вдовствующая миссис Рашуорт. Одна надежда на то, что до лета, когда надо будет начать работы, мистер Рашуорт опять забудет о своей идее.
При упоминании миссис Рашуорт Фанни с беспокойством взглянула на кузину, однако лицо той было безмятежно и выражало лишь не слишком сильное сочувствие сестре, которой грозила ссылка в роскошное поместье мужа и встреча с дорогой свекровью. Стало быть, слухи до Мэнсфилд Парка еще не дошли. Тем не менее, Фанни решила переменить предмет разговора и принялась хвалить роскошную шаль леди Бертрам. Тема была подхвачена Джулией с гораздо большим пылом, чем вызывала в ней беседа о родном доме:
- Слов нет, она очень хороша, и мне нравится эта кайма, но все-таки лучше было купить серебристую, это гораздо элегантнее. Я настаивала, чтобы леди Бертрам купила серебристую, но она и слушать не хотела. Я не люблю пурпурный цвет, хоть он сейчас и в моде.
Леди Бертрам подняла брови - видимо, спор был еще свеж, и Фанни поспешила примирительно заметить: - При таких разных типах внешности, как у вас, миссис Эстли, и леди Бертрам, неудивительно, что у вас противоположные вкусы. Вашей белокурой красоте идеально подходят нежные светлые оттенки, а царственный пурпурный цвет прекрасно оттеняет черные волосы и яркий цвет лица Ее Милости.
Обе дамы польщенно улыбнулись, одна с предполагаемой комплиментом нежностью, другая – величественно, и на этом разговор ненадолго прервался. Леди Бертрам лениво разглядывала свою шаль и атласное платье с золотыми кистями, более подходившее для парадного приема во дворце, чем для обычного вечера в загородном поместье. Из-за траура по свекру блестящей красавице пришлось всего через два месяца после свадьбы отказаться от увеселений света и ярких нарядов, и теперь она явно вознаграждала себя за эти лишения несмотря на уже довольно заметные признаки ожидаемого прибавления в семействе. Миссис Эстли изучала мебель, с удовлетворением отмечая, что ее гостиная обставлена куда новее и дороже, хотя доходы мистера Эстли были не выше, чем у владельца Эверингэма. Джулия, всегда уступавшая старшей сестре, вовсе не хотела бы уступать в чем-то еще и кузине.
Фанни, пользуясь паузой в беседе, посмотрела на мужа. В отсутствие гостей он, как завзятый деревенский сквайр, предпочитал ходить в ярком шерстяном платке, в котором весьма смахивал ликом на цыгана, и видавших виды удобных сапогах из толстой кожи, но сейчас, стоя возле камина в элегантном фраке, моднейшем жилете и белом галстуке, выглядел точь-в-точь тем Генри Крофордом, которого она впервые встретила в Мэнсфилд Парке. Эта не раз уже виденная ею метаморфоза неизменно вызывала у нее улыбку. Врожденная артистичность Генри, позволявшая ему совершенно естественно играть разные роли в разных обстоятельствах, когда-то внушала ей недоверие. Теперь же она с пониманием и радостью наблюдала смену разных граней его богатой, активной натуры, зная, что для нее все они открыты в первую очередь.
Мистер Крофорд в эту минуту увлеченно обсуждал с мужчинами занимавшее его дело – он собирался выдвигаться в представители от графства в Палате общин. Сэр Томас, не унаследовавший от отца склонности к государственному служению, отговаривал его:
- Крофорд, это, конечно, большая честь, но подумай, сколько мороки – ездить по соседям, арендаторам, баллотироваться, тратить деньги, а в итоге быть в лучшем случае вынужденным скучать на слушаниях или писать речи, которые потонут в криках и мелочных придирках, если тебе вообще дадут слово… или место. Куда веселее тратить время и деньги на охоту и скачки. Мой отец, упокой господь его душу, потратил целое состояние, чтобы добыть место в Парламенте, и не скажу, чтобы от этого кому-то был большой толк.
Мистер Уинтворт, кузен леди Бертрам, спокойно возразил: - Сэр Томас, я полагаю, что намерение мистера Крофорда не только весьма похвально, но и вполне осуществимо. Мистер Крофорд обладает даром красноречия, хорошим образованием и энергией, которые, в сочетании с его положением в округе, наверняка обеспечат ему поддержку и затем принесут пользу стране. Парламенту определенно нужны свежие, способные люди - такие, как наш хозяин.
Фанни с удовольствием слушала мистера Уинтворта, говорившего такие бесспорно умные, справедливые вещи. Однако она и без того чувствовала расположение к этому серьезному, сдержанному молодому джентльмену. Она мало знала его – видела всего два-три раза на свадьбе Тома и в Лондоне, – но давно прониклась к нему уважением и симпатией. Он был великолепно образован и глубоко погружен в любимое дело – занятия историей, что вызывало недовольство его семьи, желающей видеть второго сына юристом или дипломатом. В данное время, как он уже успел сообщить ей по приезде в Эверингэм, мистер Уинтворт исследовал записки и документы времен Елизаветы, бурной и противоречивой эпохи. Он собирался впоследствии написать книгу на основании этих изысканий. Фанни от души желала ему успеха.
Сообщение: 423
Настроение: Приходит время, когда чувствуешь необходимость любви, исключительной любви! Ж.Санд
Отправлено: 22.03.10 09:14. Заголовок: Потрясающе! Сразу ст..
Потрясающе! Сразу столько всего! И беременность леди Бертрам, и Генри в палату общин! Очень интересно Немного не хватает долгих остиновских рассуждений, но это так, шепотом
Milagro затаив дыхание заходила в тему в последние дни. Вот серьезно, боялась, что увижу Энд и ...расстроюсь от расставания с героями. Но - ура!ура! - "Сон" неспешно катится дальше, за что автору мега-респект. А уж за скорость - целый орден! Бытописательство - на отлично, на мой взгляд. Но мне вообще Ваша работа очень и очень симпатична, так что я, наверное, все же не объективный читатель, ни разу.
Бэла Спасибо! Похвала от ветерана тем более ценна.
Бэла пишет:
цитата:
боялась, что увижу Энд и ...расстроюсь от расставания с героями. Но - ура!ура! - "Сон" неспешно катится дальше,
Ха, я была уверена, что уложусь со своим сном страниц в 10-12 Однако, стиль и всякие наслаивающиеся обстоятельства все растягивают и растягивают текст, и конец все отодвигается и отодвигается, хотя замысел-то тот же...
Отправлено: 22.03.10 15:19. Заголовок: После обеда, когда д..
После обеда, когда джентльмены присоединились к дамам в гостиной, Фанни выпала возможность пообщаться с ним более близко. Мистер Уинтворт учтиво подошел к хозяйке дома и, побужденный ее вопросами о его научных трудах, сначала отвечал вежливо-кратко, однако вскоре, все более и более увлекаясь разговором о любимом предмете, сел возле нее и принялся подробно и пространно рассказывать о том, что ему удалось разыскать и выяснить, о требующих нового толкования записках архиепископа Паркера, хранившихся в Окфорде, о любопытнейших документах, найденных у потомков Саффолков – ближайшей родни великой королевы Елизаветы, о злосчастной Марии Шотландской и мятежном графе Босуэлле… Фанни слушала затаив дыхание, всецело захваченная картинами и именами далекого, но такого почти осязаемого в эти минуты прошлого, все еще тесно связанного тысячами тонких нитей с окружающим ее миром. Крофорд тоже скоро охотно подсел к ним и с неподдельным интересом слушал, задавал вопросы и высказывал собственные соображения, одновременно освежая свои кэмбриджские познания и поощряя ученого гостя. Секретарь мистера Уинтворта мистер Нэш, также присутствовавший в гостиной, помогал им, скупо, но четко и к месту вставляя факты, даты и свои поправки в разговор.
Столь редкостно занимательная беседа, к счастью, почти не прерывалась другими гостями: мистер Эстли и сэр Томас, не особенно интересовавшиеся историей, были заняты обсуждением своих лошадей и общих знакомых, а Джулия у фортепьяно разучивала новый романс с помощью и под аккомпанемент леди Бертрам. Через некоторое время, однако, настал момент замолчать, чтобы уделить внимание музыкальным талантам дам, и приятный вечер не менее приятно завершился на высокой, хоть и не совсем верной ноте.
На следующее утро за завтраком и после него основной темой разговора была охота. Обычное время начала сезона еще не наступило, но поля были уже убраны, погода стояла прекрасная, и сэр Томас, горевший нетерпением опробовать на деле своего нового хантера, живо убеждал хозяина отправиться на гон зверя уже завтра. Мистер Крофорд, хоть и соблазненный близкой перспективой любимого спорта, сомневался, что его егеря успеют подготовить угодья так быстро. Но сэр Томас, не собиравшийся отступать и хорошо подготовленный, заверил его:
- Крофорд, я же взял с собой Смита. Оцени мою предусмотрительность! Он займется этим делом и поможет твоим парням. Уверен - если не завтра, то послезавтра все будет полностью готово.
Мистер Эстли также горячо присоединился к уговорам и обсуждению, и в итоге советом джентльменов решено было открыть сезон как можно скорее - разумеется, с принесением галантных извинений дамам за то, что тем предстояло в ближайшую неделю самим развлекать себя в отсутствие мужей и кузенов. Некоторые из кузенов, правда, возможно охотнее занялись бы своими бумагами да книгами и неспешными разговорами, но мужская солидарность и приличия требовали пристать к охотничьей компании и оставить кабинетно-гостиные утехи до более подходящего для размышлений и менее подходящего для полевого спорта времени.
Фанни, любезно заверив сэра Томаса и мистера Эстли в том, что для нее не может быть большей радости, чем днями напролет предаваться общению с ее дорогими родственницами, проследовала в кабинет вслед за мужем. - Генри, ты еще не говорил с моим кузеном? У меня из головы не идет эта история с миссис Рашуорт, и я просто не в силах смотреть сэру Томасу в глаза, зная то, что неизвестно ему…
Генри обернулся и успокаивающе обнял ее: - Не беспокойся, моя любовь, я как раз собираюсь позвать его сюда для разговора, вот только закончу мое письмо поверенному насчет Килдермоури и отдам распоряжения по подготовке угодий и зверя. Ужасно не хочется портить Тому настроение в такой момент, но ничего не поделаешь – придется обо всем рассказать. Думаю, мне удастся уговорить его остаться здесь и ограничиться письмом к сестре или к Рашуорту.
Фанни вздохнула, но затем, успокоенная словами мужа, произнесла более жизнерадостным тоном: - Удачи, милый! Уверена, что он тебя послушает. Не буду вам мешать, мистер Крофорд, - и получив самые что ни на есть убедительные подтверждения того, что помеха вовсе не была досадной, с улыбкой и легким румянцем на щеках торопливо вышла, чтобы успеть навестить детскую перед тем как присоединиться к обществу в утренней гостиной.
Миссис Крофорд вовсе не была настолько сумасшедшей матерью, чтобы всерьез полагать, что тетешканье младенцев будет лучшим развлечением ее гостям, но и разлучаться с Уильямом на весь день было нестерпимо, и Фанни, исполняя долг хозяйки дома, все же старалась выкроить побольше времени для того, чтобы побыть с сыном и не пропустить ни одной из маленьких, но таких радостно-удивительных почти ежедневных перемен, свойственных детям в его возрасте.
Отправлено: 23.03.10 01:12. Заголовок: Погожий, теплый и со..
Погожий, теплый и солнечный октябрьский день звал на прогулку, и после полудня дамы в сопровождении мистера Эстли и мистера Уинтворта отправились в парк. Сэр Томас, как и ожидалось, остался ради совещания с хозяином дома.
Фанни, опираясь на руку мистера Уинтворта, следовала за мистером Эстли, окруженным женой и леди Бертрам, и время от времени привлекала внимала гостей к наиболее любимым ею видам и местам. Чету Эстли больше интересовали разные причуды и сооружения вроде фонарей в боскетах, кружевных кованых оград и беседок, но мистер Уинтворт, похоже, чувствовал естественную красоту осеннего парка не менее тонко, чем Фанни, хотя и был в своих восторгах немногословен. Леди Бертрам тоже наслаждалась природой, в присущем ей стиле. Она радостно вскрикивала при виде уток на глади пруда, подняв лицо, завороженно провожала взглядом кружившийся в воздухе в своем медленном падении лист и протяжно-нежно, как бы гладя, проводила изящной рукой в желтой перчатке по перилам мостика. Фанни невольно любовалась ею, удивляясь затейливой прихоти создателя, вложившего в величественно-прекрасное тело античной статуи душу ребенка, легкомысленного и наивно-эгоистичного - и по-детски же отзывчивого, впечатлительного и добродушного. Наверное, подумала Фанни, такое странное и одновременно очаровательное сочетание могло сложиться только в условиях жизни, где никогда не было ни горестей, ни трудностей.
И вправду, Аннабелл, леди Бертрам, бывшая Достопочтенная мисс Эшер, единственная дочь виконта Ярдли, получила при рождении все возможные дары судьбы – редкостную красоту, положение в обществе, обожание родных и близких, легкий характер, таланты не ниже тех, что считаются «волшебными», и недурной, хотя и не получивший серьезного глубокого образования, ум. Впервые выйдя в свет в семнадцатилетнем возрасте, она тут же произвела фурор и почти два года кружилась в вихре невинных удовольствий, окруженная поклонниками и подругами, прежде чем выйти замуж по любви за молодого красавца Томаса Бертрама, наследника Мэнсфилд Парка. Надо сказать, что в общем мнении публика была слегка разочарована этой браком – безусловно, Аннабелл Эшер могла бы сделать партию и получше, даже несмотря на небольшое приданое. Но она вышла замуж за Тома и была вполне счастлива, как была счастлива всегда в своей жизни.
Наблюдательность Фанни еще до этой прогулки постепенно подсказала ей, что в их компании не только она одна (кроме сэра Томаса, конечно) восхищается прекрасной леди Бертрам. И сейчас она иногда улавливала взгляды мистера Уинтворта на его кузину - нежные, грустные, потайные. Должно быть, он любит ее давно, может быть, с детства, с сочувствием подумала Фанни. Как она когда-то любила своего кузена Эдмунда. Но ее влюбленность была горячей привязанностью и благодарностью одинокого несчастного ребенка, из которой она выросла, по счастью. Она улыбнулась, вспомнив их с Генри тернистый путь к взаимопониманию, в особенности с ее стороны. А чувство мистера Уинтворта? Он взрослый, умный, видавший мир человек. И все же он хранит глубоко в душе безнадежное нежное чувство к женщине, предпочетшей другого, ждущей от этого другого ребенка. Фанни вздохнула: все это было и бесконечно печально, и трогательно одновременно.
Обсуждать или даже намекать хотя бы взглядом на эти обстоятельства было, конечно же, немыслимо, но преисполненная сочувствия к мистеру Уинтворту Фанни постаралась как можно теплее говорить с ним, стремясь дать ему почувствовать свое доброе отношение и еще большее, чем раньше, уважение к его уму и сердцу. Она никогда не была сильна в красноречии, но ее мягкое внимание и кроткая нежная улыбка не остались им не оцененными, и перед тем, как они вошли в дом, он молча признательно и с настоящей дружеской теплотой пожал ей руку. Иногда друга можно найти буквально на дороге.
Войдя в гостиную, Фанни тут же столкнулась с сэром Томасом, как раз принимавшим у Бэрримора с подноса стакан виски, и судя по его виду, освежающий глоток горячительного был как нельзя кстати в этот момент. Фанни ожидала, что разговор в кабинете произведет сильное впечатление на кузена, однако выражение лица сэра Томаса было такое, как будто Генри не только показал ему письмо мистера Хэррисона, но и заставил его съесть вместе с сургучной печатью и коричневым пакетом, в котором оно было доставлено вместе с другими письмами и газетами. Иначе, отражало небывалое изумление, потрясение и гнев.
Увидев Фанни, он одним движением осушил полстакана, поставил обратно и кинулся к ней: - Нет, ну и дела, Фанни! Ты ведь знаешь, что учудила моя дорогая сестрица?!...
Чувствуя неловкость, Фанни оглянулась на остальных гостей, уже входивших в комнату. Бертрам опомнился, замолчал и, чуть помедлив, потащил Фанни к дальний угол гостиной, где и усадил ее на диван и сам сел рядом, все так же не выпуская ее руки. Слегка успокоившись, он заговорил вполголоса:
- Я знаю, Крофорд тебе наверняка рассказал, он ничего от тебя не скрывает. Это просто позор, Фанни, позор всей семье! Куда смотрит этот растяпа Рашуорт?! Долги, на много тысяч, и большая часть просрочены. Покупка и продажа дорогих драгоценностей без ведома и отчета мужу, через какие-то третьи руки... Слава богу, отец не может этого видеть.
Фанни, чувствуя, что открылись еще какие-то обстоятельства, неизвестные ей, переспросила: - Просроченные долги?..
- Да, сегодня пришло еще одно письмо, ответ на подробный запрос Крофорда. Похоже, Мария проигрывала, занимала и перезанимала, да еще у каких-то проходимцев, и сейчас большая часть расписок уже давно за пределами сроков погашения. Фигурируют, к тому же, какие-то сомнительные письма… Рашуорт должен срочно уладить все. Не представляю, что сейчас делается на Уимпол стрит. Думаю, я должен завтра же ехать в Лондон, Фанни.
Фанни вспомнила разговор с мужем и попыталась отговорить кузена: - Но, Том… сэр Томас, разве недостаточно послать письмо, или два письма – кузине и мистеру Рашуорту? - Ты знаешь, Фанни, я не сильно дружу с пером. Мне не удастся изложить на бумаге то, что я вполне убедительно – и поверь мне, я не намерен стесняться в выражениях! - выскажу лично. Обоим. Я должен ехать, Фанни. После смерти отца я - глава семьи, и если чертов Рашуорт не может держать жену в руках, что является его правом и обязанностью, это придется сделать мне как старшему брату. Я не могу позволить, чтобы на честь Бертрамов упала тень, даже если пятнает ее бывшая Бертрам.
Фанни, видя мрачное, серьезное лицо кузена, не смела больше возражать и только со слезами на глазах смотрела на него и сочувственно слегка пожимала его ладонь, все еще крепко сжимавшую ее руку. Он невесело улыбнулся ей:
- Маленькая моя кузина, ты все такая же плакса… Ладно, не стоит хныкать. Я все улажу в Лондоне как смогу и вернусь через пару дней. Крофорд как раз устроит все для охоты к тому времени, так что можно считать, мы ничего не пропустим. Только, ради бога, ни слова Аннабелл! Она расстроится, а в ее положении…
Фанни поспешно прервала его: - Конечно, кузен Томас, леди Бертрам ничего не надо знать. И остальным, я думаю, тоже?
- Да, Фанни, это все между нами. По крайней мере пока слухи не стали всеобщим достоянием, чего я все-таки надеюсь избежать. Пойдем, а то сейчас начнутся расспросы - Джулия уже на нас посматривает.
И постаравшись принять как можно более непринужденный вид, Фанни и сэр Томас поднялись, чтобы присоединиться к остальной компании, собравшейся за столом с чаем и сэндвичами и под умелым управлением бдительного мистера Крофорда оживленно обсуждавшей планы на вечер.
Забавное совпадение влюбленностей в кузенов и кузин...
Cousinage est un dangereux voisinage!
Кстати, похоже, это и в само деле было так же обычно, как у нас - в одноклассников/ниц. Они ж, по сути, до взрослого возраста не так уж много сверстников другого пола видели. кроме как среди родных и друзей семьи (которые тоже часто были так или иначе родней).
В более низких слоях, конечно, было попроще. А у этих - мальчики в закрытых школах, девочки дома или в пансионе. И про детские сексуальность и социализацию еще ни слова не было написано
похоже, это и в само деле было так же обычно, как у нас
Я где-то читала, что самая крепкая привязанность именно среди братьев и сестер. В Африке еще опаснее, там считается нормальным бегством спасаться из семьи, где тебя домогается родной! брат.
Я где-то читала, что самая крепкая привязанность именно среди братьев и сестер.
Да, к тому же вроде даже есть исследования, что люди чаще выбирают партнеров с чертами лица, сходными с собственными. Не знаю, это отражение эдипова (Электры) комплекса или что - я в этом не сильна
juliaodi пишет:
цитата:
считается нормальным бегством спасаться из семьи, где тебя домогается родной! брат.
Жуть какая. Но там вообще таки-и-ие обычаи бывают... Скрытый текст
Я до сих пор збыть не могу статью в Нэйшнл Географик, кажется, про женское обрезание. Бррр...
Отправлено: 24.03.10 14:45. Заголовок: Сэр Томас уехал рано..
Сэр Томас уехал рано утром на следующий день, сославшись на срочное дело в Лондоне и обещав вернуться через три дня. Фанни знала, что Генри пытался накануне вечером еще раз отговорить его, однако успеха не достиг. Оставалось лишь ждать письма или возвращения Бертрама, причем последнее, по опыту Фанни, было гораздо вероятнее.
В отсутствие сэра Томаса жизнь в Эверингэме шла как обычно. Генри ездил по округе с джентльменами, Фанни развлекала дам, а вечерами все собирались в гостиной, где велись приятные разговоры - как правило, два-три одновременно. За месяц, проведенный вместе в Мэнсфилде, Леди Бертрам и миссис Эстли сблизились настолько тесно, что их то и дело приходилось разнимать. Джулия, постоянно имея перед глазами такой полный набор всяческих совершенств и успехов как леди Бертрам, единственной оплошностью которой можно было бы счесть разве что то, что она вышла замуж за ее дорогого брата вместо того чтобы предпочесть какого-нибудь пэра в своем праве или хотя бы наследника титула из имевшихся в распоряжении, просто не могла удержаться от завуалированных нападок и колкостей в сторону золовки. Леди Бертрам же, при всей своей незлобивости, не привыкла чтобы ей перечили или критиковали в чем-то, и от Фанни требовались неусыпное внимание и такт, дабы сглаживать их мелкие разногласия и восстанавливать родственный мир и гармонию в доме.
Так как-то, проводя время после обеда в гостиной и перебирая ноты на фортепьяно, миссис Эстли загорелась идеей спеть модный итальянский дуэт. Леди Бертрам, напротив, склонялась к старинной шотландской балладе и в эту минуту подбирала аккорды незамысловатой мелодии и негромко напевала отдельные куплеты. Фанни поддержала ее выбор - больше из нежелания, чтобы леди Бертрам в ее состоянии напрягала голос и легкие, нежели из каких-то личных музыкальных пристрастий. Однако Джулия настаивала и, решив искать поддержки у более признанных в доме авторитетов, чем хозяйка Эверингэма, обратилась к мистеру Уинтворту:
- Несомненно, мистер Уинтворт, вы так же, как и я, предпочитаете более изысканные произведения. Не понимаю, как леди Бертрам, с ее вкусом и уровнем исполнения, может отказаться от этого прелестного дуэта в пользу глупой песенки о преступной Джин Левингстоун. К тому же, я просто не способна представить, как можно выводить голосом эти смешные отрывистые «Fy! gar mak a barrel o'pikes…”
Мистер Уинтворт, оторвавшись от разговора с мистером Нэшем, вежливо отразил атаку: - Миссис Эстли, вы переоцениваете мою взыскательность. Я очень люблю эту балладу, в особенности в исполнении леди Бертрам. Когда вы ее услышите, уверен, вы обязательно измените свое мнение, - и с присущей ему проницательностью прибавил еще более веский аргумент: - Эта вещь неизменно пользовалась огромным успехом на вечерах в родовом имении виконта Ярдли.
Миссис Эстли не могла более иметь возражений и умолкла, побежденная, а леди Бертрам, тряхнув блестящими черными локонами, оборотилась к кузену с сияющей улыбкой благодарности за защиту и счастливых воспоминаний о родном гнезде: - Ах, Джордж, как чудно это было, помните? Брат Артур, вы и я, и моя милая подружка Эмили записывали эти старые песенки со слов нашей доброй няни и потом без конца распевали их под аккомпанемент всех имеющихся в доме инструментов и без него… Кстати, Эмили собирается замуж за Фредерика Гэйра, старшего сына барона Фикклби. Я получила письмо от нее позавчера: помолвка уже объявлена. Стыд и позор вам за то, что проворонили Эмили. Не сомневаюсь, у вас были неплохие шансы!
Мистер Уинтворт, отведя взор от прекрасной музыкантши, негромко, но твердо заметил с едва уловимой иронией в голосе: - Боюсь, леди Бертрам, родственное и дружеское расположение ко мне, за которое я вам крайне признателен, вводит вас в заблуждение. Я вовсе не такая уж желанная партия для столь прелестной и достойной молодой леди, как мисс Милбэнк. Положение и состояние мои весьма посредственны, хотя и полностью устраивают меня, а наши вкусы и привычки разнятся так сильно, что было бы нечестно и самонадеянно с моей стороны рассчитывать на ее счастье в союзе со мной.
Леди Бертрам собиралась что-то возразить, однако увидев, что он тут же активно включился в прежний разговор с мистером Нэшем, лишь с нежной укоризненной улыбкой покачала головой и вернулась к своим аккордам. Миссис Эстли, радикально переменившая свое отношение к пыльным простонародным балладам, принялась помогать ей, и спустя некоторое время они были уже полностью готовы усладить слух присутствующих, что и было сделано к удовольствию и восторгу всей компании.
Отправлено: 24.03.10 22:33. Заголовок: Маленький довесок к ..
Маленький довесок к предыдущему отрывку:
В таких милых обменах мнениями и занятиях неспешно проходило время в Эверингэме, не считая прогулок, игры в карты и на бильярде и чтения вслух. Читал в основном мистер Уинтворт, голос и манера которого восхищали всех, хотя насчет выбора книг возникли разногласия. Джулия признавала только новейшие душещипательные романы, Фанни была за Шекспира и Поупа, мистер Эстли предпочитал описания путешествий или афер, а леди Бертрам – предания и сказки. Сам мистер Уинтворт выбрал бы, конечно, исторические жизнеописания или хроники, но, не желая навязывать свои вкусы, сначала читал стихи, а затем, случайно заметив недочитанный Фанни томик мисс Дж.Остин, принялся за него, и этот вариант на удивление устроил всех слушателей и самого чтеца.
Прошло уже целых четыре дня, а сэр Томас все не возвращался, от него не было никаких вестей, кроме нескольких строчек, посланных им леди Бертрам сразу после его благополучного прибытия в Лондон, и Фанни не находила себе места от беспокойства. Генри также был озабочен: - Ума не приложу, что его держит там так долго, тем более что он так горел желанием побыстрее начать охоту. Все уже готово, только его и ждем. Боюсь, Фанни, мне следует отправиться в город самому. Со дня отъезда Бертрама прошло уже достаточно времени чтобы моя поездка не связывалась бы с его и не вызвала ненужных подозрений, и я могу остановиться у дяди, так что никто и подумает, что я приехал вслед за Томом. Если будет нужно, я подключу к делу моих доверенных юристов или Хэррисона, на них можно полностью положиться.
Фанни, хоть и с неохотой, признала необходимость такой меры: - Да, Генри, пожалуй, и в самом деле лучше тебе съездить туда и помочь кузену Томасу или хотя бы поддержать его. Наверное, все оказалось еще сложнее, чем мы предполагали. Он будет рад иметь тебя рядом, я уверена. Только, прошу тебя, пиши каждый день о себе и о нем. Сэр Томас, увы, слишком небрежный корреспондент.
Генри, обрадованный готовой поддержкой жены, обещал писать как можно подробнее и не задерживаться более, чем будет необходимо, и на этом решение было принято окончательно – он едет в Лондон завтра же утром. Фанни осталась занимать и отвлекать теперь еще на одного человека уменьшившуюся компанию и ждать вестей из столицы.
насчет выбора книг возникли разногласия. Джулия признавала только новейшие душещипательные романы, Фанни была за Шекспира и Поупа, мистер Эстли предпочитал описания путешествий или афер, а леди Бертрам – предания и сказки. Сам мистер Уинтворт выбрал бы, конечно, исторические жизнеописания или хроники, но, не желая навязывать свои вкусы, сначала читал стихи, а затем, случайно заметив недочитанный Фанни томик мисс Дж.Остин, принялся за него, и этот вариант на удивление устроил всех слушателей и самого чтеца.
Мистер Крофорд сдержал слово и сразу по приезде в Лондон кратко уведомил жену о том, что добрался в полной целости и сохранности, разместился у адмирала и намеревается наутро нанести визит на Уимпол стрит и встретиться с сэром Томасом. Фанни с нетерпением ждала более подробного отчета, и когда еще через день, возвратившись вместе с леди Бертрам и мистером Уинтвортом с прогулки, нашла на подносе с корреспонденцией толстый конверт, надписанный рукой мужа и с его печатью, то, наскоро извинившись перед гостями, немедленно побежала в кабинет, чтобы поскорее ознакомиться с его содержимым.
На ходу распечатав письмо, Фанни начала быстро читать, однако уже после первых нескольких строк была вынуждена в сильнейшем волнении опуститься в ближайшее кресло, ловя ртом воздух и то и дело прерываясь, не в силах сразу разобрать буквы на дрожавшей в ее руках бумаге.
Текст, заставивший подогнуться колени и почти что остановиться сердце миссис Крофорд, был следующий:
«Моя дорогая, безмерно любимая Фанни,
Надеюсь, ты и Уильям здоровы и благополучны и все в Эверингэме идет хорошо. Подтверждение этого будет мне изрядным утешением даже сверх обычных моих чувств и желаний, поскольку новости, которые я узнал в Лондоне и которые должен теперь сообщить тебе, в высшей степени горьки и неприятны и не вызывают в моем сердце ничего, кроме сильнейших гнева и скорби.
Боюсь, такое начало письма не может служить достаточным предуготовлением, но я просто не знаю, как еще приступить к тому, что я вынужден написать. Том Бертрам мертв, Фанни. Он убит на дуэли маркизом де Кюстэном, точнее сказать, умер в результате этого поединка, потому что рана в общем случае не была бы смертельной, однако имевшаяся, как оказалось, небольшая аномалия в расположении внутренних органов сэра Томаса сделала попадание пули фатальным. Я опускаю медицинские термины, которые будут так же непонятны и бесполезны для твоего разумения, как и моего.
Не могу простить себе, Фанни, что приехал слишком поздно!.. Уверен, я сумел бы остановить Бертрама и не дать свершиться столь бессмысленному, несправедливому и глупому несчастью. Прибудь я всего на 36 часов раньше, и Том, возможно, был бы жив. Это будет мне тягчайшим укором и неизбывным сожалением до конца моих дней.
Однако, к делу. По тем сведениям, что мне удалось разузнать, история с твоей кузиной Рашуорт оказалась гораздо более неприятной, непристойной и запутанной, чем могло придти в голову кому-либо из нас, Фанни. Даже мне. Сумма в восемь тысяч фунтов, как выяснилось, по большей части включала в себя не долги чести, а скорее, бесчестья. Миссис Рашуорт, вступив в незаконную связь с де Кюстэном, не только пристрастилась к игре на крупные ставки, но и опустилась вскорости до махинаций с векселями и фиктивными покупками и продажами дорогих вещей – прежде всего, драгоценностей, - чтобы скрыть от мужа неоправданно высокие расходы, которые даже в его слабом мозгу непременно вызвали бы вопросы и подозрения. Кроме того, немалая часть сумм по долговым распискам была получена непосредственно самим маркизом, как он себя называет. Впрочем, его происхождение и личность вызывают у меня сильные сомнения: одно то, что он не принят в кругу нашей высшей аристократии и в то же время не вернулся во Францию после коронации Наполеона искать милостей при дворе узурпатора, как немалая часть родовитой нищей эмиграции, говорит о многом. Хотя возможно, у него все-таки есть какие-то принципы и он непримиримый роялист-легитимист. Вкратце, вся эта омерзительная история тянулась более полутора лет и мало-помалу, естественно, начала выплывать на свет Божий. Де Кюстэн, помимо окончательного развращения Марии, передал ее письма – случайно или намеренно, мне точно неизвестно, - третьим лицам, еще более низким проходимцам, чем он сам. Миссис Рашуорт подверглась шантажу, что заставило ее занимать все больше и запутываться все сильнее. В конце концов управляющий и поверенный мистера Рашуорта обратили внимания на странные и подозрительные траты и начали расследовать обстоятельства и задавать вопросы.
Бертрам приехал в Лондон в тот самый момент, когда Рашуорт, наконец осознавший, что в его доме происходит нечто из ряда вон и виною чему его супруга, приступил к допросам и обвинениям миссис Рашуорт и призвал на помощь ее несчастного брата, прилетевшего на Уимпол стрит с той же целью. Загнанная в угол Мария в итоге призналась во всем сэру Томасу, умоляя лишь, чтобы он вызволил компрометирующие ее письма из рук маркиза и его званых или незваных пособников и скрыл эти улики, более чем достаточные для позорного развода, от мистера Рашуорта.
Можешь представить себе, в каком состоянии был бедный сэр Томас, узнав такое о своей сестре, причем непосредственно и достоверно от нее самой. Тем не менее, он как можно скорее встретился с де Кюстэном и потребовал от него вернуть все письма и оставить миссис Рашуорт, сохранив хоть какие-то остатки ее репутации и надежд на исправление. Разговор между ними, конечно же, не мог был спокойным и, похоже, в ходе него оскорбленный и возмущенный сэр Томас использовал такие выражения, которые в свою очередь привели к соответствующим ответам со стороны его vis-a-vis, и результатом перепалки стало то, что Бертрам вызвал обидчика на дуэль. Поединок состоялся, по правилам, на следующий день, и о его трагическом исходе тебе уже известно. Последние подробности мне были переданы секундантом сэра Томаса.
Скандал в доме Рашуортов еще не закончен, и во что все это выльется, я не берусь предсказать. Сразу после злополучной дуэли де Кюстэн скрылся из Лондона, и есть все основания полагать, что он попытается покинуть страну как можно скорее. По закону он будет обвинен в убийстве Бертрама, и я всей душой уповаю на высшую справедливость и надеюсь, что мерзавца схватят прежде, чем он успеет отплыть из Англии.
Я пока остаюсь в столице, чтобы проводить в последний путь нашего несчастного благородного друга и родственника. Сразу после этого я поспешу к тебе, моя дорогая, чтобы наконец-то обнять и утешить тебя и рядом с тобой утешиться самому, насколько это возможно в данном непоправимом событии.
Понимаю, какое потрясение и горе ты испытаешь, прочтя это письмо, Фанни, но я прошу и приказываю тебе собрать все свои силы и все самообладание ради меня и Уильяма, а также пребывающих под нашим кровом гостей. Любовь моя, тебе предстоит самое сложное – сообщить о смерти сэра Томаса леди Бертрам. Не будь она нашей гостьей, я и тогда не доверил бы это никому другому. Твои чуткость, сострадание и деликатность нужны здесь более всего. Полагаю, что не стоит раскрывать ей или кому-либо еще все обстоятельства, связанные со смертью ее мужа, достаточно будет пока сообщить о дуэли в защиту чести его сестры. В дальнейшем мы сможем рассказать ей все, что будет возможно, когда история с Рашуортами так или иначе завершится. На всякий случай заранее пошли за мистером Риверсом – леди Бертрам в ее положении может потребоваться помощь врача, и в любом случае его присутствие и советы заставят ее подумать прежде всего о ребенке и умерить свое отчаяние ради его здоровья и сохранности.
Передай леди Бертрам, а также мистеру и миссис Эстли, что я советую им немедленно отправляться в Лондон. Если они поторопятся, то успеют на отпевание, которое состоится в церкви Святого Михаила на *** улице октября 23-го сего года, и похороны. Тебя же я настоятельно прошу оставаться в Эверингэме с сыном и ждать моего возвращения.
Как только я запечатаю данное письмо, то тут же приступлю к другому, чтобы уведомить о случившемся Эдмунда Бертрама, на которого также падет печальная обязанность сообщить о смерти Тома их бедной матери.
Умоляю, Фанни, найди за всеми этими мрачными заботами время черкнуть мне хотя бы пару строк в ответ как можно скорее. Целую тебя и Уильяма, и да поможет нам всем Господь.
Засим остаюсь Твой преданный и горячо любящий муж
Генри Р. Крофорд.»
Потрясение, испытанное Фанни по прочтении этого, было настолько сильным, что в первые минуты она была неспособна даже ощутить в полной мере горе, жалость к участи сэра Томаса и сочувствие всем членам семьи. Словно желая убедиться, что глаза и разум не обманули ее, она вновь и вновь принималась перечитывать письмо то с начала, то с середины, и каждый раз в ужасе роняла листы на колени. Слезы катились по ее лицу, но она не замечала их и лишь бессмысленно моргала и жмурилась, пытаясь прогнать пелену, без конца размывавшую строки и ее сознание.
Отправлено: 25.03.10 23:49. Заголовок: Видимо, так она прос..
Видимо, так она просидела довольно долго, потому что вдруг послышался осторожный стук в дверь и чуть погодя в кабинет вошел мистер Уинтворт. Изумленный и встревоженный явно несчастным, потерянным видом обычно такой сдержанной, тихой хозяйки дома, он подошел к ней и заботливо спросил: - В чем дело, миссис Крофорд? Вам плохо? Не попросить ли стакан вина или воды? Вы очень бледны, вам нужно срочно успокоиться. Полагаю, вы получили плохие новости, но надеюсь, они не стоят такого отчаяния…
Фанни поначалу не в силах была вымолвить ни слова, и мистер Уинтворт быстро вышел и крикнул проходящей служанке срочно принести стакан вина и нюхательные соли для миссис Крофорд, а затем вернулся к Фанни, взял ее руку и принялся мягко уговаривать ее утешиться, предлагал свою помощь в любых затруднениях, которые могли ее расстроить, советовал ей подняться к себе и отдохнуть. Фанни, заставив себя сделать пару глотков принесенного вина и слабым взмахом руки отказавшись от солей, в конце концов сумела произнести нетвердо, но уже более-менее вменяемым тоном: - Благодарю вас, мистер Уинтворт. Вы очень добры. К сожалению, новости, так расстроившие меня, гораздо в большей степени касаются других людей, и помочь тут не может никто на всем свете.
Мистер Уинтворт внимательно слушал, молча глядя на нее с искренним сочувствием и добротой, и после небольшой паузы Фанни продолжила: - Этим письмом, - она указала на лежащие на ее коленях зловещие листки, - мистер Крофорд сообщил мне о внезапной кончине сэра Томаса. Он убит на дуэли.
При этих словах мистер Уинтворт переменился в лице и, резко выпрямившись, воскликнул с неподдельным ужасом: - Сэр Томас умер? убит! Боже мой, Аннабелл… как она это вынесет?!…
Фанни, пораженная и растроганная тем, что он в первый же миг после такого известия подумал именно об участи и чувствах леди Бертрам, хотя собственная ее душа, ей казалось, и вовсе не вместит всего того сочувствия, которое должно было излиться на всех Бертрамов почти без исключения, не сдержалась и зарыдала уже в голос, задыхаясь и вздрагивая всем телом. Вот тут как раз пригодился флакончик солей – крайнее и нелюбимое средство, к которому Фанни до сего момента редко приходилось прибегать при всей ее чувствительности.
Минут через десять, постепенно придя в себя, она рассказала мистеру Уинтворту о гибели ее кузена все, что была вправе раскрыть согласно указаниям мужа.
Мистер Уинтворт, потрясенный едва ли менее нее, некоторое время молчал. Фанни чувствовала, что он понимает, что не услышал всей правды, но он не стал задавать лишних вопросов, и она была ему признательна за такой такт. Затем, скупо, но чрезвычайно тепло и искренне выразив ей свое сочувствие и понимание свалившихся на нее горя и ответственности, мистер Уинтворт размеренно, как бы собираясь с мыслями, произнес: - Без сомнения, необходимо незамедлительно уведомить леди Бертрам. Я полностью согласен с мистером Крофордом в том, что никто, кроме вас, не справится с этой тяжкой миссией, миссис Крофорд. Вы должны пойти к ней – она удалилась в свою комнату не так давно, - и подготовить ее к ужасной новости. Помоги вам Господь!.. Я же, с вашего разрешения и одобрения, готов взять на себя сообщение о смерти сэра Томаса мистеру и миссис Эстли в то время, когда вы будете у леди Бертрам. Это позволит избежать повторного шока для моей бедной кузины при виде их реакции и сэкономит время на сборы. Думаю, все мы можем выехать завтра рано утром, если вы позволите мне отдать соответствующие распоряжения.
Фанни, чувствуя невероятное облегчение и признательность за его дружескую поддержку и готовность помочь ей в нелегких горестных хлопотах, горячо благодарила его и согласилась с его планом, добавив только просьбу срочно отослать вызов мистеру Риверсу, местному врачу, как предусмотрительно посоветовал в своем письме мистер Крофорд. Она торопливо, не обращая внимания на кляксы от нервного нажима пера и неровность букв, написала записку и вручила ее мистеру Уинтворту. Затем, собравшись с духом, Фанни поднялась и с письмом в руках направилась наверх к гостевым покоям. Мистер Уинтворт, так же внутренне подготавливаясь к предстоящему разговору, отдал записку Фанни дворецкому с наказом срочно доставить и медленно пошел обратно в бильярдную, откуда слышался высокий слегка раздраженный голос миссис Эстли.
Фанни, обессиленная пережитым потрясением и сознанием того, что через несколько минут ей предстоит стать вестницей куда большего горя другой женщины, с трудом поднялась по лестнице. Дойдя до крыла, где располагались основные покои для гостей, она остановилась, не осмеливаясь преодолеть несколько последних шагов, как будто промедление могло бы еще что-то изменить. Стоя перед дверью спальни леди Бертрам, она призывала все свое мужество, все силы для исполнения нелегкого долга. В конце концов, многократно произнеся про себя жаркую молитву о ниспослании твердости и смирения вдове ее бедного кузена и всецело положившись в душе на божью помощь, Фанни решилась и осторожно постучала. Из-за двери послышалось небрежное: «Прошу, входите», и она отворила дверь и тихо прошла внутрь, кожей ощущая, как вместе в ней в уютную, залитую теплым послеполуденным осенним светом просторную комнату из коридора медленно и неотвратимо вползает леденящая мгла несчастья.
Отправлено: 26.03.10 00:03. Заголовок: Не зря я все-таки за..
Не зря я все-таки заглянула вечерком на любимый форум Milagro, спасибо за очередной кусочек перед сном Уинтворт тут как тут, молодец, поддержал Фанни. Думаю, нелегкий будет следующий эпизод, жду с нетерпением
Фанни, обессиленная пережитым потрясением и сознанием того, что через несколько минут ей предстоит стать вестницей куда большего горя другой женщины, медленно, с трудом поднималась по лестнице. Подъем на каждую следующую ступеньку требовал внутреннего приказа, приближая неминуемое, которого ей в глубине души отчаянно хотелось избежать. Дойдя до крыла, где располагались основные покои для гостей, она остановилась, не осмеливаясь преодолеть последние несколько шагов, как будто промедление могло бы еще что-то изменить, и стоя перед дверью спальни леди Бертрам, призывала все свое мужество, все силы для исполнения нелегкого долга.
В конце концов, многократно произнеся про себя жаркую молитву о ниспослании твердости и смирения вдове ее бедного кузена и всецело положившись в душе на божью помощь, Фанни решилась и осторожно постучала. Из-за двери послышалось небрежное: «Прошу, входите», и она с усилием нажала на ручку и тихо прошла внутрь, кожей ощущая, как вместе в ней в уютную, залитую теплым послеполуденным осенним светом просторную комнату из коридора медленно и неотвратимо вползает леденящая мгла несчастья.
Уже совсем стемнело, когда Фанни, с поникшими плечами и серым осунувшимся лицом, вышла от леди Бертрам, оставив ее дальнейшим попечениям камеристки и миссис Дэвис. Ей невыносимо хотелось пойти к себе и лечь, но нельзя было не спуститься вниз, где наверняка ждали ее другие гости.
Мистер Уинтворт, услышав ее шаги, встретил Фанни у дверей гостиной и, за очевидным волнением забывая о вежливости, нетерпеливо спросил: - Как она? - Она уснула… мистер Риверс дал ей успокоительное снадобье. Здоровье и положение леди Бертрам, слава богу, вне опасности, - голос Фанни был тускл, но при этих словах она слабо улыбнулась. Чуть помолчав, она добавила: - Первое потрясение было чрезвычайно сильным, но я надеюсь и верю, что ей достанет сил справиться с отчаянием. Аннабелл нужно думать о будущем, и родные и друзья не оставят ее наедине с горем.
Мистер Уинтворт благодарно пожал ей руку и, не сказав больше ни слова, распахнул перед ней дверь гостиной, пропуская леди. Войдя, Фанни с облегчением увидела, что, каковы бы ни были чувства мистера и миссис Эстли при первом известии о смерти сэра Томаса, оба уже вполне достаточно пришли в себя. Джулия, хоть и с несколько опухшими от недавних слез глазами, была спокойно занята работой и необычно тиха, мистер Эстли с выражением сурового неудовольствия читал газету.
При появлении хозяйки дома и мистера Уинтворта они отвлеклись от своих занятий, и после обмена скупыми, суховатыми из-за свежести события соболезнованиями, получив от Фанни краткий отчет о состоянии леди Бертрам, Джулия перешла к другому волнующему ее вопросу: - Все почти готово к нашему отъезду, полагаю, мы сможем выехать сразу после завтрака и успеем в срок. Уверена, я глаз не смогу сомкнуть этой ночью и буду полностью разбита завтра. Бедный Том!.. Единственное остающееся нам утешение – это то, что вся семья сможет прибыть на похороны, время еще есть. Как я поняла, Фанни, мистер Крофорд сообщил все сэру Эдмунду в то же самое время, что и тебе?
Отупевшая от усталости и обилия своего и чужого горя Фанни непонимающе смотрела на кузину. Последовала неловкая пауза, и мистер Эстли, отложив газету, с расстановкой сказал, обращаясь к жене: - Полагаю, дорогая, нам придется выждать некоторое время, прежде чем мы сможем узнать, должно ли величать мистера Бертрама сэром Эдмундом. Ведь если у леди Бертрам родится сын, то он унаследует титул баронета вместе со всем поместьем. Сейчас же следует подумать о более насущных и, увы, более печальных вещах.
Миссис Эстли, видимо, вспомнив наконец о том, что ей предстоит стать тетей, покорно кивнула и взялась снова за свое вышивание, сопровождая редкие нервные перемещения иглы в воздухе негромким жалобным бормотанием насчет у нее отсутствия с собой и в городе траурных одежд и о прочих мелких неприятных хлопотах.
Фанни, у которой не было до сего момента времени и повода думать о последствиях рокового события в таком ключе, непроизвольно обратила взор на мистера Уинтворта, который в отсутствие Генри стал для нее единственной опорой и авторитетом в доме. Мистер Уинтворт, однако, в эту минуту выглядел еще более мрачным, чем до того, и не ответил на ее молчаливый вопрос, полностью погрузившись в какие-то свои размышления, и миссис Крофорд решила оставить разъяснения до более спокойных времен и с извинениями удалилась. Ей предстояло еще отдать множество распоряжений насчет обеда и раннего завтрака, проверить, как проходят сборы в дорогу гостей и их сопровождения, написать письмо мужу и зайти в детскую к Уильяму, которого она не видела с самого утра, и сейчас Фанни не терпелось поскорее взять сына на руки, прижать к себе и найти утешение и надежду в невинной чистой радости и близости этого самого дорогого ей маленького существа.
На следующий день волнение и необходимость достойно проводить гостей подняли Фанни в ранний час. Тревога о леди Бертрам также не оставляла ее. Она боялась за ее здоровье, страшилась, что долгая дорога и скорбная церемония в городе станут для нее слишком большим испытанием, и уже почти что решила уговорить Аннабелл остаться на время в Эверингэме, хотя и сознавала, что это было бы не вполне правильно.
Однако немного погодя, зайдя к леди Бертрам после подтверждения камеристки, что Ее Милость уже встала и почти готова спуститься вниз, Фанни застала ее в значительно более обнадеживающем состоянии. Аннабелл была очевидно подавлена и печальна, но держалась прямо и сдержанно, хотя лицо ее поражало непривычной бледностью и заметно отекло от вчерашних слез и тяжелого неспокойного сна.
Увидев миссис Крофорд, она быстро подошла к ней и с признательностью за ее хлопоты и волнение уверила, что совершенно здорова и готова ехать. На робкое предложение хозяйки остаться леди Бертрам покачала головой и твердо, лишь пару раз слегка сорвавшимся голосом, сказала: - От всего сердца благодарю вас, миссис Крофорд, я никогда не забуду ваших забот и доброты ко мне. Но я обязана ехать и отдать последний долг моему покойному мужу. Это все, что я могу сделать для него, и я это сделаю, как бы ни было тяжело. Не беспокойтесь обо мне – мое самочувствие вполне позволяет мне перенести дорогу до Лондона. Я же здорова и сильна как лошадь. А вера, надеюсь, укрепит меня и придаст душевных сил ради моего будущего малыша.
Она замолчала. Фанни, борясь с приливом новых, недопустимых в этот момент слез, смогла в ответ только простереть в ней руки, и леди Бертрам с готовностью приняла эту сочувственную дружескую ласку, аккуратно, но тепло обняв сверху свою невысокую родственницу. Через пару минут обе, немного ободренные взаимной поддержкой, вышли и направились в утреннюю столовую, где уже ждали остальные гости.
После торопливого завтрака, во время которого почти все молчали и только вежливый мистер Эстли почел своей обязанностью пару раз заметить, что день обещает быть хорошим, а дороги – сухими, что не встретило никаких возражений со стороны собравшихся, наступило время отъезда.
Фанни с волнением и тяжелым сердцем попрощалась с леди Бертрам, про себя желая только, чтобы та не оказалась в одной коляске с миссис Эстли. При всей родственной привязанности к кузине она не смела рассчитывать на такт и деликатность Джулии в такой момент, и потому, когда к Аннабелл подошел мистер Уинтворт и, бережно поддерживая ее, подвел к карете и сел вслед за ней, Фанни вздохнула с облегчением. Возможно, у нее даже появились еще какие-то соображения, несколько утешившие ее печаль и тревоги об участи леди Бертрам, но она тут же отмахнулась от них, жестоко коря себя за грубые, неуместные мысли в то время как несчастный кузен ее еще не упокоился в могиле, и, проводив взглядом исчезающую за поворотом вереницу экипажей, вернулась в притихший опустевший дом.
Отправлено: 26.03.10 16:51. Заголовок: Бэла пишет: Да уж.....
Бэла пишет:
цитата:
Да уж... Такое опустошение, восстановиться - целое дело!
Я хоть и не пишу, но чувствую это с каждым своим рабочим проектом. Тебя захватывает, когда начинаешь, к середине чувствуешь усталость, а к завершению полное опустошение. Но, когда видишь результат, и остаешься им довольна, то это кайф не променяешь ни на что. Тут же забываются все мучения и хочется снова в бой!
Milagro Замечательный кусочек! Честно говоря, боялась описания объяснения Фанни с Аннабеллой и, когда его не увидела, почувствовала облегчение.
Отправлено: 26.03.10 18:01. Заголовок: Яна спасибо! Яна п..
Яна спасибо!
Яна пишет:
цитата:
Честно говоря, боялась описания объяснения Фанни с Аннабеллой
Не, это не в моем стиле. Точнее, я не знаю, какой мой стиль и есть ли он у меня вообще , но вот именно это точно "не мое". И в целом в текст, как он есть, не вписалось бы, как я чувствую.
Отправлено: 26.03.10 18:04. Заголовок: Яна пишет: Тебя зах..
Яна пишет:
цитата:
Тебя захватывает, когда начинаешь, к середине чувствуешь усталость, а к завершению полное опустошение. Но, когда видишь результат, и остаешься им довольна, то это кайф не променяешь ни на что.
Только у меня еще все равно остаются пост-мандражирования и мысли типа "вот тут надо было немного не так, а вот там бы исправить..." Вы бы удивились, увидев, сколько правки я вношу у себя уже после выкладывания
Отправлено: 26.03.10 21:39. Заголовок: Milagro, у Вас интер..
Milagro, у Вас интересная манера письма.
Я напряглась в ожидании тяжелого разговора Фанни с леди Бертрам, а Вы..... раз и как будто перевернули страницу, и вот миссис Крофорд уже выходит из комнаты Анабеллы ( так было и со сценой объяснения Генри и Фанни). Но если сцены объяснения в любви как-то не хватило (хотя и так все было понятно), то здесь повествование осталось плавным. Спасибо Вам, написано замечательно
Отправлено: 27.03.10 16:17. Заголовок: После отъезда гостей..
После отъезда гостей, когда время и ум Фанни не были уже полностью заняты не терпящими отсрочки делами и беспокойством о других, у нее появилось больше досуга для размышлений о произошедшем и она бесконечно возвращалась к известным событиям и фактам, рассматривая их то под одним углом, то под другим, но картина, предстающая перед ее внутренним взором, с каждой попыткой только все больше ужасала ее.
Бессмысленная гибель сэра Томаса, такого молодого, полного жизни… падение и позор Марии и оскорбленное достоинство ее недалекого, но честного мужа… несчастная участь леди Бертрам и ее ребенка, еще до рождения обреченного стать сиротой… горе бедной тети Бертрам, всего за год с небольшим потерявшей мужа и старшего сына, самого любимого из всех детей… скорбь и стыд всех других членов семьи и друзей… Все, все без исключения было настолько печально и чудовищно несправедливо, что временами она отказывалась верить, что такое могло происходить на самом деле. Казалось, весь мир вокруг нее внезапно стал темным, пугающим, непредсказуемо-враждебным, и Фанни чувствовала себя совершенно беспомощной и беззащитной перед ним и лишь, внутренне сжавшись от ужаса, ждала новых ударов. Вспоминая, как темно-серые глаза Аннабелл Бертрам, блестящие, словно только что омытая морской волной галька, всего за пару минут превратились в два бездонных колодца боли и какой-то пронзительной, детской обиды, Фанни уже не сомневалась, что любой следующий момент может и должен принести и ей неведомое и от того еще более страшное горе.
Каждый громкий звук, каждый шорох на подъезде к крыльцу заставлял ее вскакивать в уверенности, что это нарочный с какой-то ужасной вестью о Генри либо о ком-то еще из дорогих ей людей. По натуре впечатлительная и склонная к мнительности и унынию, оставшись наедине с собой Фанни была не силах подавить тихую, но час за часом все теснее заполнявшую ее сознание и чувства панику. Пытаясь успокоиться, она прибегла к двум безотказным спасительным средствам – молитве и Уильяму, - однако цепляться за них постоянно было невозможно и к ночи, когда сын давно уже уснул в детской и надо было идти в свою пустую комнату, Фанни так долго не могла заставить себя подняться, что миссис Дэвис, весь день с жалостью наблюдавшая за лихорадочно мечущейся хозяйкой, в конце концов принесла ей отвар каких-то своих таинственных трав, силой заставила выпить и затем лично отвела в спальню и, как маленькую девочку, сама раздела и уложила в постель.
То ли чудодейственное лекарство было так эффективно, то ли вкус его, невыносимо гадкий и горький, несколько даже затмевающий в сравнении все прочие горечи этого мира, а может, настойчивые заботы доброй женщины – поистине материнские, каких Фанни так мало довелось узнать в своем собственном детстве, - но захлестывавшая ее тревога понемногу утихла, страхи отступили, и миссис Крофорд наконец забылась порядочным восьмичасовым сном.
На следующий день Фанни пробудилась отдохнувшей и значительно более уверенной и спокойной. Прохладное солнечное утро придавало ощущение бодрости, разожженный в спальне камин дарил тепло и уют, и Уильям, к которому она прибежала сразу же, как только оделась, встретил ее с такой здоровой безудержной и беззубой радостью, что тяжесть, начавшая было снова давить на ее сердце при неизбежных воспоминаниях прошедших двух дней, почти уравновесилась надеждой на лучшее будущее.
Неизвестность, однако, была мучительна, и не найдя до завтрака писем от мужа или Бертрамов, Фанни за привычными делами без конца высчитывала и пересчитывала вероятные разумные сроки получения вестей из Лондона. Она не сомневалась, что Генри без промедления ответил на ее письмо, и леди Бертрам обязалась написать сразу же по прибытию в город. Мистер Уинтворт, конечно, не мог переписываться напрямую с миссис Крофорд, но тоже обещал передать несколько строк от себя в письме кузины. На миссис Эстли и Эдмунда с Мэри надежд было мало: на первую по причине ее небрежности, а на вторых - потому что они наверняка были слишком заняты утешением старой леди Бертрам и дорогой в Лондон, а также печальными обязанностями, ждущими их в городе.
Мысли о родне, вынужденной встретиться со столь многими горестями и тяготами, обратили слегка отрезвевший уже ум Фанни к обстоятельствам, их вызвавшим. Оплакивая погибшего кузена, сопереживая его жене, матери и брату с сестрой, она принялась думать о другой сестре – Марии, первоисточнике и причине всех этих несчастий, пытаясь ощутить тот справедливый гнев, который поступки кузины должны были бы вызвать в ней. Однако, при одном только представлении о том, как миссис Рашуорт придется отныне и до конца своих дней жить с клеймом несмываемого позора и сознанием того, что она стала виновницей смерти брата и непоправимого горя для всей семьи, о неизбежном ее отчуждении и проклятии, Фанни забывала о должном возмущении и вместо того чтобы осуждать, отчаянно жалела и беспутную свою кузину. Разбитая судьба миссис Рашуорт, которая могла бы, по всем исходным данным ей преимуществам, сложиться на редкость счастливо и достойно, вызывала глубочайшие сожаление и разочарование, и Фанни сокрушалась о тщеславии, корысти и себялюбии Марии, в самом начале жизни заставивших ее избрать неверный, хоть и соблазнительный, путь – поспешный брак без любви, из побуждений мелкой уязвленной гордости, с человеком, которого она откровенно презирала.
Размышляя о причинах, сформировавших такой уродливый, неотвратимо ведущий к саморазрушению характер, Фанни не могла в душе удержаться от упрека в сторону своих дяди и тети Бертрамов. Любовь и почтение к ним и раньше не могли заставить ее полностью закрыть глаза на отстраненность и отцовскую холодность покойного сэра Томаса-старшего и материнскую халатность его безмятежной супруги, и если сыновья их, следуя достойному примеру родителя и имея в период своего образования много благоприятных возможностей общения и наставления от других умных, порядочных, верующих мужчин, выросли благородными и ответственными – каждый в своем роде и согласно своему нраву и предназначению – людьми, то дочери, оставленные на попечение ленивой, безразличной к их моральному воспитанию матери, равнодушной гувернантки и во всем потакающей прихотям дорогих племянниц недоброй и мелочной миссис Норрис, оказались ко времени вступления во взрослую жизнь суетными, поверхностными и неспособными верно судить себя и свои поступки. Джулии, менее одаренной природой и во всем уступающей старшей сестре, в итоге повезло больше - именно потому что ей доставалось меньше лести и восхвалений, меньше уверений в ее безупречности и непременном блестящем будущем. Но Мария, чуть не с колыбели привыкшая считать, что все блага мира, вместе с одобрением и любовью окружающих, являются ее неотъемлемым правом и не требуют каких-либо усилий или жертв с ее стороны, оказалась всецело во власти непомерной слепой гордыни и эгоизма, которые в конце концов и привели к столь некрасивому и трагическому исходу для нее и ее близких.
Поглощенная этими раздумьями, миссис Крофорд в своем нетерпеливом ожидании известий из города была вознаграждена судьбой самым закономерным образом, ибо поднос с конвертами – сразу двумя – появился перед ней в тот самый момент, когда она за другими волнениями забыла о беспокойстве, что писем так долго нет.
Раздираемая одновременно желанием успокоиться при виде знакомого почерка и страхом, что им могут быть начертаны новые дурные вести, Фанни в первый миг непроизвольно отшатнулась от ни в чем не повинного и более чем благообразного Бэрримора, но в следующую секунду взяла в руки сначала себя, а потом и письма.
Одно было от Генри, второе (и тут Фанни пожурила себя за чрезмерную строгость к кузине) от миссис Эстли. Оба были написаны поздним вечером накануне, и оба содержали, в разной форме и разном количестве строк, одинаковые сведения о том, что вся компания из Эверингэма прибыла в город благополучно, что леди Бертрам здорова и держится с вызывающей восхищение и преклонение стойкостью, что Эдмунд также уже прибыл в Лондон, оставив в Мэнсфилде Мэри и Сьюзен, которые ухаживали за слегшей при известии о безвременной смерти сына старой леди Бертрам, что миссис Рашуорт по причине сильного нездоровья не в состоянии присутствовать на отпевании брата, но мистер Рашуорт будет.
Генри прибавлял также, что Эдмунду были сообщены все подробности произошедших событий, и дальнейшее устройство дел теперь ложится на ее кузена и мистера Рашуорта. Задумавшись над этими строками, Фанни пришла к ранее не приходившему ей в голову выводу, что Генри принял на себя миссию спасения репутации дома Рашуортов, начатую бедным сэром Томасом, и запоздало ужаснулась при мысли о возможной опасности для мужа. Она уже видела в своем воображении письмо, уведомляющее ее о гибели мистера Крофорда от пули, и почти лишилась сознания от предчувствия неминуемой катастрофы, однако чуть погодя, не желая повторения вчерашней беспочвенной паники, Фанни принудила себя рассуждать разумно и вспомнила, что убийца Тома Бертрама бежал и, скорее всего, уже находится за пределами Англии, а кроме того, участие мистера Рашуорта означает, что дело будет вестись сообща и неведомые подлые вымогатели, обладающие уликами против Марии, столкнутся с согласованным и хорошо продуманным противодействием. Тем не менее, хоть самого страшного можно было надеяться избежать, при одном представлении о том, через что приходится пройти двум самым близким ей людям – ну и мистеру Рашуорту тоже, - Фанни переполняли жалость и сочувствие. Стыд, боль и гнев, выпавшие на долю Эдмунда, она не пыталась себе даже вообразить и только прилежно молилась о том, чтобы в его сердце хватило твердости и христианской любви, дабы злоба и ненависть к тем, кто был повинен в случившемся, не поглотили целиком преподобного Бертрама.
Строгий моралист или благородный романтик, возможно, осудят миссис Крофорд, но, как бы ни были сильны в душе ее все эти высокие чувства, они с лихвой перекрывались куда более настойчивым простым желанием как можно скорее увидеть Генри целым и невредимым, в его собственном добропорядочном доме, рядом с ней и законным наследником, - и как можно дальше от унизительных и опасных лондонских перипетий и от гнетущей обязанности распутывать последствия глупости и низости ее родственницы.
juliaodi спасибо, я стараюсь не особо удаляться от первоисточника И потом, я затем и пишу все это, чтобы выразить свои собственные соображения насчет характеров исходного романа, естественно, в преломлении восприятия его персонажами
Если у Остин после побега Мария отделалась легким испугом и дальнейшим проживанием с тетушкой Норрис, то сейчас трудно даже представить, что ее ожидает
Отправлено: 28.03.10 21:09. Заголовок: Как известно, истинн..
Как известно, истинному избраннику главной героини романа в случае возникновения скандала в семье его прекрасной дамы полагается без промедления уладить дело, всех переженить и вообще устранить все и всяческие неприятности, могущие вызвать слезинку из любимых глаз, не считаясь с силами и средствами, коих сил и средств у него, само собой, имеется без счету.
Существует, правда, мнение, что подобное поведение гораздо более свойственно оным избранникам до того счастливого момента, на котором романы обычно заканчиваются, а скандалы, возможно, только начинаются. Но поскольку последующая и большая часть их жизни, за очевидной никчемностью и отсутствием интереса, описана скупо и недостоверно, то будем считать такое мнение кощунственным и в корне неверным.
Исходя из этого, тот факт, что Генри Крофорд - вместо того чтобы благородно мстить убийце друга и расхитителю чести кузины его жены или хотя бы рыскать в одиночку по самым темным закоулкам Лондона, разыскивая шантажистов и платя им баснословные суммы, дабы замять непристойную историю, - предоставил дело руке правосудия и непосредственным родственникам этой самой кузины соответственно и как можно скорее возвратился в свое поместье к жене и сыну, несомненно, достоин осуждения. Впрочем, в глазах жены, да и автора, такой ущерб его героической репутации вполне возмещался отсутствием ущерба его здоровью и благополучию, и мистер Крофорд был, хоть и незаслуженно, но с нетерпением и горячей любовью встречен миссис Крофорд в Эверингэме уже через два дня после похорон сэра Томаса Бертрама.
Радость от встречи после недолгой, но столь обильной горестями и неприятностями разлуки слегка отодвинула на задний план прочие переживания обоих супругов, и поначалу мистер и миссис Крофорд были гораздо более поглощены друг другом, нежели размышлениями о том, что происходило за пределами Эверингэма. Очень скоро, однако, обретя достаточный покой в привычном домашнем комфорте, они не могли уже не возвратиться к волнующей обоих теме злополучного скандала Рашуортов и, естественно, часто и подробно обсуждали все его обстоятельства, причины и возможные последствия.
Фанни, так много передумавшая и прочувствовавшая за время отсутствия мужа, нуждалась в информации и поддержке от него, а Генри, свою очередь, отнюдь не имел склонности таиться, тем более от благоверной, всегда готовой положиться на суждение своего господина и повелителя скорее, чем на собственное, и потому охотно излагал все приходившие ему мысли и соображения по поводу недавних бурных и несчастных событий. Так, Фанни с огромным облегчением узнала, что он вовсе не одобрял отважного, но безрассудного поступка ее покойного кузена:
- Тебе известно, Фанни, как я любил и уважал Бертрама, царствие ему небесное, но его вызов – колоссальная роковая глупость. При всем более чем понятном чувстве оскорбленного достоинства брата и джентльмена, ему следовало бы прежде всего подумать о собственной семье, о зависящих от него леди Бертрам и будущем их ребенке. Я уж не говорю о матери и остальных кровных родственниках. Это было спонтанное и безответственное решение, которое в итоге не принесло ни пользы, ни чести никому. К тому же, даже кипящий от возмущения сэр Томас в момент спора должен был бы понимать, что маркиз вправе не принять вызова от неровни, а это прибавило бы к нанесенному оскорблению еще и унижение от подлеца. Впрочем, это так похоже на Бертрама… он никогда не отличался хладнокровием и рассудительностью. Ах, если бы только я догадался приехать раньше…
Стремясь отвлечь его от бесполезных самообвинений, Фанни тут же задала другой вопрос: - Что же теперь будет с миссис Рашуорт, Генри? И что намереваются делать кузен Эдмунд и мистер Рашуорт?
- Рашуорт запоздало рвет и мечет и обвиняет всех, кроме себя самого. Хотя я лично склонен думать, что он вполне закономерно наказан за свою тупость, самонадеянность и легкомыслие в выборе спутницы жизни. После того, как она обращалась с ним во время помолвки… не надо так укоризненно на меня смотреть, дорогая, при характере Марии не я, так другой! И как ты можешь… – тут мистер Крофорд ненадолго прервал свои рассудительные речи, живо переключившись на другой предмет, а миссис Крофорд в результате заметно утеряла в строгости осуждения.
Через пару минут он все же продолжил: - Так вот, моя сверхпринципиальная (что, впрочем, не может не радовать твоего недостойного мужа) любовь: Рашуорт хочет добиваться развода. Письма Марии уже у него в руках. Удовольствие обладания этими документами обошлось ему в кругленькую сумму, но возможность избавиться от такой жены того стоит. Эдмунд же в праведном возмущении выложил ему все, что узнал из допроса сестры и от меня уже после смерти сэра Томаса, и отнюдь не намерен отговаривать обманутого мужа от любых мер по защите его несуществующей чести. Твой кузен, Фанни, неумолимее Торквемады. Мэри за эти годы удалось изрядно смягчить его строгость и сделать его нрав веселее и легче, но в основных вопросах морали он тверд и непоколебим, как скала. Похоже, добродетель в Мэнсфилд Парке распределялась среди его питомцев как-то очень уж неравномерно - где через край, а где вовсе пусто. Ладно-ладно, не буду... ты прелесть!.. Последнее же, что я услышал от Эдмунда насчет его сестры, было то, что он собирается вычеркнуть ее имя из фамильной библии и навсегда отрезать ее от родного дома и всех членов семьи под его покровительством, дабы не допустить осквернения памяти брата и пагубного влияния на других со стороны падшей миссис Рашуорт. Он считает это своим долгом как глава семейства и к тому же священнослужитель, призванный в первую очередь блюсти нравственность окружающих. Вот так-то.
Эти слова полностью подтверждали предчувствия Фанни насчет мыслей и образа действий ее кузена и она скорбно покачала головой: - Без сомнения, Эдмунд прав в своем осуждении и гневе, но, Генри, разве он не должен, хотя бы как духовное лицо, иметь и толику милосердия? Я ни в коем случае не пытаюсь оправдать или даже понять миссис Рашуорт, но участь ее поистине ужасна, а если и родные отвернутся от нее, что с ней станет? Не вынуждена ли она будет пасть еще ниже?
Мистер Крофорд, умиленный мягкосердечием и сострадательностью своей кроткой жены, поспешил успокоить ее: - Даже отвернувшись от миссис Рашуорт, семья не откажется поддерживать ее материально. Думаю, ей будет выделено какое-то содержание и обеспечено комфортное проживание где-нибудь в глубинке подальше от всех, кто так или иначе связан с Бертрамами и Рашуортами. Ее муж также может согласиться выплатить небольшие отступные из остатков ее же приданого, чтобы при содействии виновной супруги побыстрее провести дело о разводе. Воспрепятствовать Мария все равно не сможет, так что в ее интересах согласиться на такой вариант. Любопытно, кстати, сколько Рашуорт запросит с маркиза в качестве компенсации? Это должна быть весьма впечатляющая сумма. В позапрошлом году суд присудил лорду Кэтсби десять тысяч фунтов в деле против Фэнстона после побега того с леди Кэтсби, а Рашуорт будет, пожалуй, побогаче лорда… - Генри отвлекся, припоминая подробности нашумевшего развода Кэтсби, но скоро вновь вернулся к прежнему предмету разговора:
- Что же до репутации твоей кузины, Фанни, увы, она порушена безвозвратно, не стоит даже говорить об этом. Тихая неприметная жизнь, впрочем, может со временем сгладить скандал, и лет через восемь-десять, при наилучших условиях решения о разводе, у нее будет шанс подцепить какого-нибудь отчаявшегося небогатого пожилого вдовца с целым выводком малолетних детей и хозяйством, требующими присмотра, и без возможности или склонности быть слишком разборчивым. Он женится на все еще прекрасной раскаявшейся грешнице и будет при случае укорять ее за прошлое всю оставшуюся жизнь. Не сомневайся, дорогая, с Марией все будет в полном порядке, она родилась под счастливой звездой и по натуре не из тех, кто опускает руки.
Фанни почла своим долгом попенять мужу за его циничность, но не смогла удержаться от смеха при описании такой нелепой картины будущего блистательной и амбициозной миссис Рашуорт.
На этом, любопытство и беспокойство миссис Крофорд будучи достаточно удовлетворены, а красноречие и интерес к теме мистера Крофорда на время иссякнувши, пара обратилась к менее сенсационным, но не менее занимательным вопросам их собственной жизни.
Сообщение: 483
Настроение: Мне достаточно самого лучшего
Отправлено: 28.03.10 22:57. Заголовок: Вот значит Эдмунд ка..
Вот значит Эдмунд как своевольничает у Рашуортов! Очень интересно. Если честно, то хочется уже повествования об уютном семейном очаге после таких вот страстей
Почему своевольничает? У Рашуорта и так достаточно оснований для развода, а Эдмунд ему просто не препятствует. Все остальное он делает в своей семье, и он в своем праве. В принципе, он полностью зеркалит поведение сэра Томаса-старшего в подобном же (менее криминальном, кстати) случае в оригинальном романе.
juliaodi пишет:
цитата:
хочется уже повествования об уютном семейном очаге
Отправлено: 29.03.10 05:12. Заголовок: Milagro спасибо за т..
Milagro спасибо за такие очаровательные главки! Особенно за то, с каким юмором это все описано Действительно, что же это Генри так оплошал: вместо героическиого метания по Англии поспешил в лоно семьи! Да уж, влипла Марьюшка! Остен с ней еще была милостива (без смертей обошлось ), а здесь... Я вообще-то не слишком осуждаю Эдмунда за такую оценку сестры. Скорее, я на его стороне. Генри так живо предстает за строчками повествования, просто здорово! Так и видишь его с блестящми глазами, энергичного, жестикулирующего, быстро движущегося по комнате туда-сюда. Картинка - вполне реальна
Отправлено: 30.03.10 19:19. Заголовок: Жизнь потихоньку вхо..
Жизнь потихоньку входила в привычное спокойное русло, и вскоре уже мало что в Эверингэм Холле напоминало о тягостных известиях и волнениях, пережитых под его крышей.
Мистер Крофорд, занятый многочисленными хлопотами и перепиской по делу приобретения шотландского имения своего дяди адмирала, а также подготовкой к своему выдвижению в представители от графства, стоившей ему немало усилий, речей и средств, настолько успешно отвлекся от воспоминаний о лондонской трагедии, что был до крайности удивлен и даже раздражен, когда миссис Крофорд не очень уверенно спросила его позволения съездить в Мэнсфилд Парк, чтобы утешить и поухаживать за старой леди Бертрам. Черствый отказ жестокосердного домашнего тирана был облечен в такую форму:
- Я категорически против, Фанни, разлучаться с тобой ради того, чтобы ты, подвергнув себя и сына неудобствам долгой дороги, оказалась в доме, где на тебя по привычке повесят все мелкие и самые неприятные заботы. Я же прекрасно знаю обычаи Мэнсфилд Парка. Ты не сможешь уделять достаточно времени леди Бертрам и Уильяму одновременно и только изведешься окончательно. Ты и так стала похожа на тень всего за те несколько тяжелых дней, пока меня не было, а тебе пришлось здесь столько вынести, моя любовь. К тому же, ты видела - Мэри пишет, что Сьюзен и она сама постоянно находятся в Мэнсфилд Парке и ухаживают за леди Бертрам. Твоей тете не грозит никакая серьезная опасность, и она давно уже привыкла к обществу Сьюзен не меньше, чем в свое время к твоему. Не стоит, моя милая, брать на себя все на свете – предоставь и другим возможность совершить хоть одно доброе дело. Например, родной дочери леди Бертрам, миссис Эстли.
Миссис Крофорд ничего не оставалось как покориться воле мужа, а в душе и согласиться с его доводами, хотя беспокоиться о тете Бертрам она не перестала и посылала ей длинные и ласковые письма, на которые изредка даже получала ответы, неизменно написанные рукой Сьюзен и вложенные в собственные, гораздо более регулярные и содержательные, сообщения сестры. К тому же, обещание Генри, что, как только он разберется со своими неотложными делами, они всей семьей съездят погостить в Мэнсфилде вместо обычных нескольких зимних недель в Лондоне, очень утешало Фанни и умаляло все еще вяло грызущие привычные чувства вины и долга перед облагодетельствовавшей ее тетей.
Помимо этого, в не слишком отдаленном будущем уже маячило путешествие в Шотландию. Мистер Крофорд, с нескрываемым оптимизмом предвидя огромное количество дел по приведению имения в лучшие состояние и вид и не желая при этом надолго расставаться с семьей, постановил, что миссис Крофорд с наследником проследуют туда за ним. Самой Фанни поначалу не очень улыбалась идея на, по меньшей мере, несколько месяцев оставить Эверингэм, к которому она уже так привыкла и привязалась душою, но и разлучиться с мужем на такой срок было бы немыслимо. Ну а вскоре, в результате многочисленных ярких описаний нетронутых красот сурового, полного старинных легенд края и благородной простоты нрава его обитателей столь же красноречивым, сколь и коварным мистером Крофордом, она стала даже с немалым интересом и нетерпением ожидать этой поездки.
События между тем развивались своим чередом, а Крофорды узнавали о них в основном из своей оживленной переписки с друзьями и родственниками.
Аннабелл, леди Бертрам, часто и с искренним теплом писала миссис Крофорд о себе, городских новостях и о своих занятиях, чувствах и не вполне определенных, но уже более ободряющих видах на будущее. Свое вдовье положение она переносила в высшей степени достойно, здоровье ее не внушало опасений, и в доме отца Аннабелл окружали неусыпными заботами и любовью, порой даже слегка тяготившими. Имя мистера Уинтворта, часто навещавшего кузину и утешавшего ее своим чутким деликатным вниманием и разумной беседой, упоминалось в посланиях неоднократно и с заметным чувством благодарной нежности и растущей близости. Сам мистер Уинтворт в письмах мистеру Крофорду также непременно передавал несколько строк, полных уважения и дружбы, для миссис Крофорд и каждый раз получал в ответ настойчивое приглашение в Эверингэм, которое, однако же, не могло пока быть принято по весьма весомым причинам, имевшимся у мистера Уинтворта для присутствия в городе.
Опозоренной Марии Рашуорт уготовано было решением ее мужа и мистера Бертрама отправиться в далекую и долгую ссылку, дабы с должным покаянием, при помощи постоянных письменных наставлений от брата, попытаться встать на путь исправления. Почти двухгодовалая дочь ее была взята на воспитание вдовствующей миссис Рашуорт, которая среди всех гневных чувств за обманутого сына несказанно обрадовалась представившейся возможностью заполучить единственную внучку в полное распоряжение. У нее были основания не слишком опасаться покушений на свои права со стороны второй бабки, леди Бертрам.
Миссис Норрис, узнав о судьбе любимой племянницы, выразила твердое намерение ехать вслед за ней и посвятить остаток жизни заботам о несчастной миссис Рашуорт, отвергнутой менее добросердечными и преданными членами семьи. Однако, узнав о том, что ее дорогой Марии предстоит на скромном содержании поселиться в уединенной деревушке за 120 миль от Мэнсфилда, под присмотром и попечением почтенных дальних родственниц Бертрамов – чинной старой девы и набожной вдовы, держащих в подобострастном повиновении весь небольшой приход, к которому принадлежало это место, - миссис Норрис вдруг изрядно поумерила свой пыл и ограничилась беспрестанными причитаниями и уверениями, что будь в свое время рядом с бедной миссис Рашуорт в Лондоне добрые советчики, та никогда не была бы совлечена злостными искусителями с пути истинного. Такое разворот ее активности тоже имел свою пользу (а миссис Норрис, как известно, более всего стремилась быть полезной), поскольку создавал благоприятнейшую почву для возникновения частых мелких стычек между ней и Мэри Бертрам, в которых обе дамы охотно упражняли данные им природой и воспитанием способности и из которых каждая неизменно выходила победительницей в зависимости от того, ценителем какого стиля был бы гипотетический судья их поединка – непрошибаемой самоуверенной глупости или меткой игривой язвительности.
Сама Мэри в письмах к Фанни признавалась и горько укоряла себя в жестоких эгоистичных мыслях, приходивших ей в голову во время давней болезни ныне покойного Тома Бертрама. Воплощение в жизнь тех мимолетных легкомысленных желаний оказалось мучительно. Она, очевидно, совершенно забыла о том, что когда-то уже неосторожно высказала их в письме в Портсмут, и Фанни, искренне сожалевшая об этом ее прегрешении, в конце концов уничтожила долго хранившуюся у нее улику, чтобы не вспоминать о нем более никогда, и только настойчиво старалась успокоить угрызения совести, терзающие подругу. Впрочем, жизнерадостный и снисходительный, в том числе и к себе, характер Мэри позволял твердо надеяться, что утешение не заставит долго ждать и она очень скоро обретет прежние живость и легкость духа - что было тем более желательно в свете тягостных умонастроений преподобного Бертрама, сильно омрачавших атмосферу и без того полного в эту пору печалей Мэнсфилд Парка.
Скандал в доме Рашуортов выплеснулся на страницы газет и вовсю обсуждался любопытной публикой, что, к слову, немало укрепляло мистера Крофорда в нежелании ехать этой зимой в столицу, где было бы трудно полностью избежать общества мистера Рашуорта и вовлечения в детали данной неприятной и шумной истории: помимо обычного ниже чем посредственного удовольствия от общения с самим Рашуортом, любые ассоциации с этой ославленной фамилией были бы как нельзя некстати и вообще, и в особенности перед выборами. Мистер Рашуорт с помощью своих адвокатов начал дело о разводе, однако первый же необходимый в этом случае иск наткнулся на препятствия по причине отсутствия ответчика, маркиза де Кюстена, в пределах досягаемости британского правосудия. Дело, осложненное этим и некоторыми другими обстоятельствами, таким образом застопорилось и наиболее вероятным исходом представлялось юридически оформленное решение о раздельном проживании супругов, что неожиданно привело к появлению у Марии Рашуорт еще одного доброжелателя, совершенно искренне молившего если и не о счастье, то о крепком ее здоровье и долголетии, в лице двоюродного кузена мистера Рашуорта, следующего наследника в случае отсутствия у владельца Созертона законных отпрысков мужеского полу.
Так причудливо сходились и расходились действующие лица этой истории, взаимодействуя, сталкиваясь и разбегаясь и собираясь в то и дело меняющиеся группы, как шары на бильярдном столе вроде того, что стоял в одной из комнат Эверингэм Холла. Повинуясь то резким и сильным, то едва заметным толчкам невидимого кия и в зависимости от собственного веса и положения, одни упрямо отскакивали от бортов и, постепенно замедляясь, продолжали движение, другие без отклонений следовали по прямой, некоторые оставались неподвижно на месте, а какие-то и закатывались в лузы. Полностью понять цель и предвидеть траекторию их перемещений дано лишь тому, чья рука направляет удары, а неискушенному стороннему наблюдателю остается только с интересом и удивлением следить за игрой, пока она не закончена.
Справка от автора:
Фрэнсис (Фанни) Крофорд, урожденная Прайс, скончалась третьими родами в ноябре 1819 года и была похоронена на кладбище Тисби, ближайшего к имению Эверингэм небольшого городка. Ее мужем Генри Крофордом на могиле был установлен памятник прекрасной работы в виде небольшого мраморного склепа с высеченными в камне цитатами из Каупера и Поупа и фигурой скорбящего ангела наверху.
Малолетние дети Крофордов, Уильям (на время до поступления в Итон) и Мэри, были вскоре после смерти их матери взяты на воспитание в дом бездетной четы сэра Эдмунда и леди Бертрам и впоследствии объявлены наследниками: в частности, Уильям Г. Крофорд-Бертрам унаследовал большую часть имения Мэнсфилд Парк. Баронетство по смерти сэра Эдмунда перешло к его дальнему родственнику по мужской линии.
Сам Генри Крофорд вторично не женился. Он заметно проявил себя на политическом поприще в качестве члена Палаты общин и проживал преимущественно в Лондоне, имея обширный круг знакомств и некоторое количество мимолетных связей в свете, вплоть до самой своей кончины в 1833 году от пневмонии. В завещании, вскрытом после его смерти, Крофорд велел похоронить себя в одной могиле с женой, что и было в точности исполнено его душеприказчиками.
Поместье Эверингэм оставалось во владении семьи до 1876 года, когда оно было продано Генри Крофорд-Бертрамом состоятельному финансисту англо-американского происхождения. Через четыре месяца после совершения сделки часть земель имения была выкуплена и отчуждена в пользу строительства новой ветки Норфолкской железной дороги, однако парк и сам дом остались незатронутыми. На рубеже веков новыми владельцами были перестроены восточное крыло Эверингэм Холла и проведены работы по модернизации всего строения, в том числе проведено электричество.
Могила Генри и Фанни Крофордов долгое время являлась одной из достопримечательностей округи и даже удостоилась отдельного упоминания в путеводителе для путешествующих по графству Норфолк, а также служила популярным местом свиданий влюбленной молодежи Тисби и его окрестностей. Захоронение и памятник были практически полностью разрушены в 1940 году в результате случайного попадания снаряда во время ночного налета Люфтваффе на расположенную в полутора милях от Тисби базу Королевских ВВС.
О судьбе остальных героев данного повествования автору ничего не известно.
Фрэнсис (Фанни) Крофорд, урожденная Прайс, скончалась третьими родами в ноябре 1819 года и была похоронена на кладбище Тисби, ближайшего к имению Эверингэм небольшого городка. Ее мужем Генри Крофордом на могиле был установлен памятник прекрасной работы в виде небольшого мраморного склепа с высеченными в камне цитатами из Каупера и Поупа и фигурой скорбящего ангела наверху.
Скорее, бессоница Всю ночь после недавнего перечитывания МП ворочалась, уснуть не могла - лезли мысли о героях, как бы все могло сложиться и т.д. И наутро не отпустило ведь! Я даже писала об этом в теме о фанфиках, совета просила, стоит ли начинать. Но в итоге не жалею, это были потрясающие три недели, хотя режим сбит уже полностью
Milagro , спасибо за чудесное повествование . Читать было легко и приятно. Но честно говоря...Вы решительный автор. Окончание немного ошарашило . Оно красивое, емкое, но Фанни жалко Как-то грустно так расставаться с полюбившимися героями.
Milagro Снимаю шляпу перед вами, читала не отрываясь, каждый день ради вашего творения заходила на форум.... А еще мне ужасно понравился ваш стиль написания, теперь мучаюсь, пытаюсь и себе так красиво творить....
Отправлено: 31.03.10 05:22. Заголовок: Milagro спасибо от д..
Milagro спасибо от души за эти недели! Финал - словно дирижерский жест, знаете, такой - описан полукруг кистью, затем сжавшейся в кулак. Теперь самое вкусное - собрать все водино и прочесть залпом. Предвкушаю новые ощущения. Стиль - замечательный. Отдельное спасибо за такой высокий темп, который вовсе не был помехой качеству работы. И лишь одно желание осталось - увидеть бы еще один сон нового яркого создателя фанфикшена. Я надеюсь на осуществление этой мечты вкупе с остальными читателями настоящей темы. Браво!
Отправлено: 31.03.10 09:29. Заголовок: Флер пишет: Вы реши..
Флер пишет:
цитата:
Вы решительный автор. Окончание немного ошарашило . Оно красивое, емкое, но Фанни жалко Как-то грустно так расставаться с полюбившимися героями.
Но ведь это мой вариант, всего лишь игра воспаленного воображения Герои оригинального романа навсегда останутся с нами в том виде, в котором предпочла завершить повествование мисс Остин. Понимаете, хоть я и сталарась изо всех сил писать как бы с позиции наблюдателя того времени, я никак не могла удалиться от героев в том же стиле, что и Остин, котрая писала о якобы своих современниках. Для нее их будущее было так же неопределено и лишь предсказуемо в той или иной мере, как и свое и своего окружения. Для меня же, после "прощупывания" героев, они стали как бы реальными людьми, естественно имеющими свою реальную жизнь в известных мне реальных исторических обстоятельствах. И, глядя на них из 21 века, я не могла просто выйти и оставить их в туманной дымке "вечного сияния совершенного супружеского счастья". Поэтому такое послесловие. Хотя я предвидела, что это не всем понравится. Но что делать, я не могла этого не написать.
Ну, в конце концов, Я так вижу! - как положено говорить всем критикуемым художникам
ДюймОлечка Бэла Эрика Легранж Флер chandni Спасибо вам огромное за поддержку и внимание! Без вас я бы наверняка выдохлась гораздо быстрее
Бэла пишет:
цитата:
самое вкусное - собрать все водино и прочесть залпом.
Там куча правки невнесенной, я же выкладывала еще сырые куски. Я вообще хочу еще чуть попозже со свежей головой все пройти, если сил хватит.
Эрика Легранж, Бэла
цитата:
Стиль
А не тяжеловат? Просто мне-то самой писать легко, но я не очень представляю, легко ли читать мои длиннющие предложения с кучей деепричастных и т.п. Я тут попробовала вслух прочитать папе пару абзацев и потеряла дыхание на середине
Отправлено: 31.03.10 09:47. Заголовок: А про новые начинани..
А про новые начинания - не знаю... это же первый раз за мои почти 35, чтобы на меня так мощно набросилась муза. Она, кстати, не представилась, поэтому не знаю, кто именно - то ли Талия, то ли Каллиопа
У меня есть идея перевести МП на русский. Я уже ругала существующий единственный перевод в соотв. теме. Но это титанический труд, я пока еще раздумываю.
Правда, вышло немого мрачновато, но жизнь другой и не бывает. Понравилось твое объяснение Milagro пишет:
цитата:
Понимаете, хоть я и сталарась изо всех сил писать как бы с позиции наблюдателя того времени, я никак не могла удалиться от героев в том же стиле, что и Остин, котрая писала о якобы своих современниках. Для нее их будущее было так же неопределено и лишь предсказуемо в той или иной мере, как и свое и своего окружения. Для меня же, после "прощупывания" героев, они стали как бы реальными людьми, естественно имеющими свою реальную жизнь в известных мне реальных исторических обстоятельствах.
Чудесно! Могу сказать как математик, логически выверенное замечание.
Но мне все равно жаль, что Фанни умерла молодой (у нее ведь был слабое здоровье), и Тома - ме тоже очень, очень жалко.
Отправлено: 31.03.10 12:28. Заголовок: Ламель пишет: все р..
Ламель пишет:
цитата:
все равно жаль, что Фанни умерла молдой (у нее ведь был слабое здоровье),
Мне, по правде говоря, тоже.
Ламель пишет:
цитата:
Тома - ме тоже очень, очень жалко.
Тома мне жаль, но меньше. Он хороший парень, но безответственный и слишком занятый собой. Он и в романе как-то не очень убедительно исправился только в эпилоге, отболев и отстрадав по поводу падения сестры Так что для меня эта линия как-то логично легла. мне его жену жальче...
Отправлено: 31.03.10 12:53. Заголовок: Milagro пишет: И, ..
Milagro пишет:
цитата:
И, глядя на них из 21 века, я не могла просто выйти и оставить их в туманной дымке "вечного сияния совершенного супружеского счастья". Поэтому такое послесловие.
После такого объяснения как-то легче Milagro пишет:
цитата:
У меня есть идея перевести МП на русский. Я уже ругала существующий единственный перевод в соотв. теме. Но это титанический труд, я пока еще раздумываю.
Если Вы на это решитесь, думаю многие, как и я, будут этому рады . Существующий перевод возможно и вызвал у меня невосприятие МП.
Отправлено: 31.03.10 13:30. Заголовок: А не тяжеловат? Прос..
цитата:
А не тяжеловат? Просто мне-то самой писать легко, но я не очень представляю, легко ли читать мои длиннющие предложения с кучей деепричастных и т.п.
Читать надо не торопясь, да и вслух я никогда не читаю. Вообще стиль очень красивый, а еще замечу что вы запасшийся багажом знаний человек, разбираетесь и в лошадях и в дуэлях, в этикете, музыке. Словно бы это что-то родное для вас, как для мисс Остин. Я читала одно произведение Англия 1838-42 годы, автор ныне здравствующий, язык современный, взгляды современные, не то.... еще грешу на переводчика, но мне кажется в оригинале не лучше, а ваше произведение уже в издательство можно отправлять.....
запасшийся багажом знаний человек, разбираетесь и в лошадях и в дуэлях, в этикете, музыке
Да, мне это всегда было интересно изучать. И здешний форум мне в этом сильно помог!
Эрика Легранж пишет:
цитата:
Я читала одно произведение Англия 1838-42 годы, автор ныне здравствующий, язык современный, взгляды современные, не то.... еще грешу на переводчика, но мне кажется в оригинале не лучше,
Меня тоже коробит, когда от героев остаются одни имена. Современный взгляд всегда интересен, но все-таки с классическим материалом надо очень деликатно обращаться, хотя бы из уважения...
Существующий перевод возможно и вызвал у меня невосприятие МП.
Очень даже возможно. МП и так (на мой вкус) не самое лучшее у Остин, но перевод его просто изуродовал своей нудной плаксивой интонацией У Остин очень интересный и емкий язык с множеством модуляций, убери это - и половина очарования в минусе.
Отправлено: 31.03.10 17:06. Заголовок: Milagro еще один плю..
Milagro еще один плюс: я уже позже поняла, что такое послесловие - как раз в духе Остен. Вы и здесь не погрешили против оригинала. И ведь действительно, девушка была слаба здоровьем. Да еще роды - одни, вторые, третьи. Мы в наш просвещенный век не решаемся на больше чем одного дитя, а тогда...
Сообщение: 491
Настроение: Мне достаточно самого лучшего
Отправлено: 31.03.10 19:10. Заголовок: Жаль, что уже конец...
Жаль, что уже конец. Milagro я прекрасно провела время, наслаждаясь альтернативным развитием событий. Огромное спасибо за такого чудесного Генри Крофорда, верного мужа милой Фанни. Надеюсь, ты не перестанешь писать. У тебя это очень здорово получается
Прочитала всё и сразу, от начала до конца. Во-первых, не могу поверить, что это Ваш первый фанфик! Отличная стилизация, смесь иронии и лирики, знание предмета! Не говорю уже о самой идее, развитии сюжета и отваге в обращении с судьбами героев. Получила массу удовольствия, погоревала, повозмущалась, в общем, полный букет ощущений! Спасибо! Будете, надеюсь, продолжать Вашу творческую деятельность?
Milagro Наконец-то я добралась Браво! Аплодирую стоя! Немножко грустно, что мы все проснулись и такой замечательный сон закончился, но с другой стороны, скоро снова настанет ночь, и мы ведь никогда не знаем, что нам приснится сегодня Завершение романа меня очень порадовало, честно говоря, дочитав любую книгу Остин, в голове ещё долго бродят мысли, а что же было дальше?! Как сложилась жизнь Дарси и Лиззи, Энн и Уэнворта, Эммы и Найтли, а тут Автор легко всё расставил по местам. Мне, как и Хелге , так же не верится, что это первое произведение Автора, его и фанфиком сложно назвать-то.
А вообще, спасибо огромное! Я не заметила этих трёх недель, получила огромное удовольствие от романа, даже воспылала желанием к повторному прочтению оригинала МП. Мне бы очень хотелось, чтобы Milagro отдохнула, набралась сил и перевела МП, думаю, что с Вашим чутким отношением и пониманием характеров всех жителей Мэнсфилд Парка, это стало бы чудесным подарком всем почитателям романов Джейн Остин. Ещё раз спасибо Автору!
Milagro, соглашусь с Яной, то же хотелось бы увидеть ваш перевод МП. С таким бережным отношением к героям, думаю, у вас бы очень хорошо получилось, а то существующий перевод причина того, что МП многие не любят или считают не самым лучшим романом Остин.
Ну, лето в широком смысле Хотя у нас (Мск) сегодня было за 20 на солнце. Я куртку сняла, в футболке ходила, жарко. Сухо... ну в лесу и где-ниубдь в оврагах можно еще и снег найти, думаю. Но я не ищу А это всегда так - у нас весны как таковой не бывает: зима-зима-зима- бац! - и сразу лето. Ничего, в июне холода с дождями начнутся, как положено
Очень красивый у Вас получился рассказ о героях МП, хотя, как любителю (и приверженцу) хэппи-эндов, мне было грустно узнать из эпилога о смерти Фанни (понимаю, что все там будем, но...)
Отправлено: 23.05.12 13:27. Заголовок: Спасибо за интересны..
Спасибо за интересный фан-фик! Признаюсь, сам роман МП стоит у меня на последнем месте из всех романов Остин и пара Эдмунд-Фанни для меня является самой скучной, поэтому было интересно читать о Фанни и Генри. И также о паре Мэри-Эдмунд. Мне кажется, они больше подходят друг другу, две противоположности И наблюдать за такими парами гораздо интересней, чем в оригинале. Генри оказался такой лапочкой Не буду скрывать, что когда начала читать фан-фик, думала, будет скучно, как и сам роман, но меня ждало приятное удивление) Образы героев точно прописаны, их действия обоснованы и соответствуют их характеру. Сцена признания в любви получилась очень нежной Вначале я немного разочаровалась, ожидала длинного диалога, потом подумала и поняла, что так даже лучше. Дает простор для воображения, можно самой додумывать))) Очень точно была описана повседневность, сразу видно, как уже писали выше, что автор разбирается во многом - в музыке, в дуэлях, в лошадях ит.д. Читаешь и погружаешься в мир того времени. За это автору отдельное спасибо Я наверно одна из немногих, кому пришлась по душе смерть Тома и Фанни. Не то, что я их не люблю, наоборот, они мне нравятся и от известия, что Том мертв, у меня чуть сердце не остановилось. Но я жутко люблю драматичные истории, со смертями, и редко когда мне приходится по душе история с "И жили они все долго и счастливо и беды не знали", поэтому такая концовка меня не разочаровала
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 66
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
И почему народ Генри ругает 
Какой мужчина...
делайте, конечно. Очень интересно 
, дядя Фанни был всего лишь сэром. 
продолжения, жду, жду, жду ...
Однако, стиль и всякие наслаивающиеся обстоятельства все растягивают и растягивают текст, и конец все отодвигается и отодвигается, хотя замысел-то тот же...
Как эта жизнь жестока. Глупая Мария 
Действительно, что же это Генри так оплошал: вместо героическиого метания по Англии поспешил в лоно семьи! 
Я вообще-то не слишком осуждаю Эдмунда за такую оценку сестры. Скорее, я на его стороне. 
Как-то грустно так расставаться с полюбившимися героями.
Ура!!! 
Новый Автор на сайте и в нашем отечественном фанфикшене, ура и ... Ура!
И наблюдать за такими парами гораздо интересней, чем в оригинале. Генри оказался такой лапочкой 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
