apropos Это просто праздник для ожидающих продолжения, которые ничего не забыли, а напротив, только и надеялись Очень надеюсь, что Сан придумает что-то что потом не придется расхлебывать мужу, а то женщины этим славятся, даже умные :)
Отправлено: 18.06.25 17:01. Заголовок: Хелга пишет: Её оста..
Хелга пишет:
цитата:
Её остановишь...
Придется потрудиться.
Немножко продолжения.
------------------------------------------ ***
У нее была даже не одна идея, несколько, но самая сложность заключалась в том, что было трудно подступиться с этим вопросом к Муравскому и вызвать на разговор, поскольку он упорно избегал обсуждения проблем, связанных с его отцом. Сан видела, чувствовала, как тяготит его поведение внезапно объявившегося родителя, и очень хотела помочь мужу разрешить сию задачу. Хотя Муравский довольно ощутимо изменился после свадьбы и того их откровенного ночного разговора, наедине он был необычайно нежен и ласков с нею, но меж ними все еще существовал невидимый барьер, который Сан пока никак не удавалось переступить, а то и разрушить. Она подыскивала удобный момент заговорить с ним на волнующую ее тему, так его и не дождалась, потому в один из вечеров, когда они оказались в своих апартаментах, просто-напросто вывалила на мужа все, что в ней уж порядочно накипело. – Знаю, что вы не расположены обсуждать с кем-либо, даже со мною, поведение вашего отца, – примирительным тоном сказала Сан, – но нам надобно наконец как-то его унять. Представьте, не далее, как вчера на обеде он с упоением рассказывал, каким шаловливым мальчишкой вы были в детстве и намеревались, оказывается, стать пиратом… Мне то передали во всех подробностях. Тяшу он намеревался разговорить о наших с вами свиданиях в деревне, Марию Григорьевну – о подробностях вашей дуэли с корнетом Стремоуховым, а моему кузену в красках расписал мой якобы неудавшийся побег с тем же корнетом… – Даже так? – хмыкнул Муравский, помолчал, но таки признался: – Я уж пробовал переговорить с ним, он обещался более ни с кем нас не обсуждать, но, похоже, не может удержаться. Это единственное, что привлекает к нему собеседников, и он тем охотно пользуется. – Ваш отец не замолчит, ежели вы его о том просто попросите, и не изменит своего поведения, потому как, похоже, не понимает, чем оно… неуместно, – сказала Сан. – Нам надо как-то вынудить его покинуть Петербург – деликатно, без скандала и разрыва отношений… – Не против, ежели они будут разорваны, – заметил Муравский. – Но скандала желательно, конечно, избежать. – У меня есть несколько вариантов… – Отчего-то я тому не удивлен… Сан метнула на мужа обиженный взгляд и тут же рассмеялась: – Ну да, вы же знаете уже, что я горазда на выдумку… – Знаю, и большинство из них, теперь надобно признать, пришлись мне весьма по вкусу, особливо ваш приезд в соседнее с Негожим имение, – сказал Муравский, поймал ее руку и поднес к своим губам. – Выкладывайте свои идеи. Что она тут же и сделала. Муж ее сразу отверг версию с шантажом, со срочным вызовом домой из-за пожара, якобы разразившегося в имении, и с письмом от некоего поверенного, сообщающего о вдруг полученном наследстве. – Шантаж – сие полицейское дело, нам лучше не рисковать, пожар и наследство если и вынудят его уехать, то, разобравшись с этими делами, он может вернуться – в Петербург или приедет прямиком в Пригожее, где тоже найдет довольно ушей среди наших милых соседей. Подкуп, пожалуй, наиболее приемлемый вариант, ежели все обстоит именно так, как вы меня уверяете… – Именно так, – закивала Сан, весьма довольная тем, что хоть одна ее идея более-менее оценена мужем. – Вероятно, это сработает, – сказал Муравский. – Или нет. Но следует попытаться.
Отправлено: 05.08.25 16:04. Заголовок: На следующее утро он..
На следующее утро он отправился к отцу. Тот, как и ожидалось, оказался дома. – Днями мы с вами говорили о сплетнях, кои так вас занимают, и вы обещали умерить свой интерес к этой теме, – сказал Муравский. – Обещал, да, – закивал Игнатий Федорович, – и умерил. Не далее, как вчера, господин *** – он назвал фамилию известного вельможи – попытался выведать у меня размеры приданого твоей жены, но я ничего ему не сказал… – Потому что сами того не знаете, – заметил Муравский. – Тем не менее вы намекнули ему, что с нею дали полмиллиона рублей и пять имений с огромным доходом… И слухи о том мгновенно распространились. – Коли сразу стали судачить – в том я не виноват! – стал оправдываться отец. – Но, когда тот господин заявил, что в приданом всего одно имение – я возмутился и счел нужным заступиться за тебя. Подумать только – одно имение! И это при том, что у Булавиных, небось, с десяток имений, а она у них единственная дочь. – А после этого стали распространять слухи о том, что, дескать, сей вельможа проиграл в карты чуть не состояние… – Мне о том рассказал его партнер по игре, точнее, приятель партнера, так что узнал о сем случае практически из первых уст… Муравский вздохнул. – Так более продолжаться не может, – сказал он. – О вас уже начали говорить как о заядлом сплетнике. С такою репутацией перед вами вскоре закроются двери многих домов. Хотя в обществе с удовольствием судачат друг о дружке, но таки знают меру. К тому, упомянутый вами господин весьма оскорбился, узнав, какие слухи вы о нем распространяете. – Да он сам не прочь позлословить! – попытался оправдаться Игнатий Федорович. – Что позволено Юпитеру – не позволено быку, – сказал Муравский. – У вас нет чина, состояния и связей, которые примирили бы общество с вашими слабостями. То, что вы являетесь сватом князя Булавина, не поможет вам занять свое и весомое место в петербургском свете. Кстати, князю тоже не нравится, что вы сплетничаете о его дочери. – Что же делать? – всполошился отец. – Ежели я перестану обсуждать… – Сие не поможет. Вы приобрели определенную репутацию, и исправить ее уж не получится. Мой вам совет – как можно скорее оставить Петербург, дабы в обществе забыли о некоторых ваших привычках. – Уехать?! Но как же… Игнатий Федорович побагровел и не на шутку перепугался. – Мы с женой тоже вскоре намереваемся отбыть, а без нашего присутствия вас попросту перестанут приглашать в те дома, в которые нынче вы вхожи. Ваш отъезд в ближайшие дни не будет выглядеть вынужденным, тем паче если уже на сегодняшнем приеме обмолвитесь о неотложных делах, кои ожидают вас дома. – Уехать… – пробормотал враз расстроенный отец. Муравскому вдруг почувствовал к нему жалось. «Всю жизнь он провел в деревне, изредка выбираясь на какие уездные приемы, а тут вдруг попал в высшие круги Петербурга, где его приняли чуть не с распростертыми объятиями, – подумал он. – Впервые почувствовал себя важною персоной, что-то из себя представляющей, но неумение вращаться в обществе и провинциальные замашки подвели его, вынуждая вернуться на круги своя…». – Но уехать не с пустыми руками, – сказал он. – Моя жена, о которой вы столь нелестно отзывались, вознамерилась передать вашей жене и дочерям свои наряды. С дюжину платьев, несколько салопов и шуб, а также шляпки и перчатки… Когда Сан сказала о том, Муравский выступил против, но с ней всегда нелегко было спорить. – Посудите сами, – сказала его жена. – У меня столько нарядов, что я в жизни их не сношу. Каждый год мне шили новые платья в огромных количествах, из которых половину я просто не успевала поносить, поскольку мода менялась. Потом они отсылались каким дальним родственникам. Семья вашего отца теперь тоже может рассчитывать на сии подношения. Учитывая же количество и стоимость этих нарядов, часть они могут перешить на себя, а часть продать с немалой для себя выгодой. Это не плата за то, чтобы Игнатий Федорович оставил нас в покое, а родственный подарок. Домой он вернется не с пустыми руками, жена не станет его пилить за потраченные на поездку деньги, а мне принесет облегчение гардероба, который – уверяю вас – и без того переполнен. – Но я не намерен устраивать благополучие отца за ваш счет, – сказал Муравский. – Ах, деньги уже потрачены, так не все ли равно, кто от того выиграет – мамины дальние кузины или ваши родственники? И считайте сие не платой, а подкупом, дабы ваш отец имел стимул покинуть Петербург.
И теперь, видя, как враз воодушевился Игнатий Федорович, как заблестели его глаза, Муравский счел нужным добавить: – Вам повезло, что моя жена заказала множество платьев к собственной свадьбе и не успела все их сносить. В деревне большая часть нарядов ей не понадобится, посему она решила – несмотря на ваше злоязычие по ее поводу – подарить их вашей семье. Но не рассчитывайте, что сие будет происходить каждый год. – Конечно. Я понимаю! И так благодарен Александре Михайловне! – вскричал отец, у которого известие о подарках, судя по всему, затмило огорчение вынужденного отъезда. – Наряды-то, небось из шелка и бархата? А шубы и салопы? Подбиты горностаем аль соболем? – Не знаю, – сказал Муравский, неприятно задетый жадным оживлением отца. – Но уж точно не зайцем. – Тогда сегодня же вечером попрощаюсь со всеми знакомыми, а завтра с утра поедем домой. А что с кавалергардией? – Ничего не выйдет. Василию придется послужить в своем полку. – А, ну и бог с ним, – махнул рукой Федор Игнатьевич. – Мне эти лейб-полки никогда не нравились. – И то славно, – сказал Муравский и откланялся, так и не пригласив новоявленных родственников в Пригожее, куда, как он надеялся, они и сами не захотят приехать: дорога дальняя, а общество состоит из таких же провинциальных помещиков с множеством дочерей на выданье.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 136
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
мы в тебя верим! И с нетерпением ждем продолжения!!! 
пишет: 
Но Муравский у нас серьезный молчел, думаю, проследит за женой и вовремя остановит. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
