Кстати: клуб "Литературные забавы"

Простите, если она очень корявая, но уж больно мне хотелось поскорее ее выложить

Глава 24
Джон заявил, что у него страшно болит голова, и Кэрри с трудом сдержала желание высказать ему, что он ведет себя недостойно и даже хуже – малодушно. Не имея возможности все ему объяснить, Кэролайн не могла и убедить его изменить свое решение: Джон остался дома.
В дом леди Биверс Кэролайн вступила в страшном волнении, но в тоже время полная решимости обернуть обстоятельства в свою пользу. Она должна была перебороть свой страх перед холодностью Джеймса Коултера, ведь теперь она знает, что он в действительности не такой, и в его груди тоже есть сердце, не кусок льда.
"Готова поспорить, Розанна об этом и не подозревает, ей известна только эта ледяная оболочка!" - усмехнулась она про себя.
Гости собирались с большой пунктуальностью. В дверях она столкнулась с Дианой Кемптон, которая, едва поздоровавшись с ней, упорхнула – подобные собрания были ее стихией. А раз барышни Кемптон уже прибыли, значит, где-то здесь и их брат… Кэролайн очень надеялась, что Стетхем с большим успехом справился со своей задачей, чем она сама, и смог-таки убедить Коултера посетить бал.
Улизнув от сестры, когда та остановилась поговорить с одной из своих подружек, и избегая попадаться на глаза бабушке в одиночестве, Кэролайн обходила зал, оценивая, походя, расположение неприятельских сил. Розанна вместе с Дугласом стояла в нише окна, веселая и улыбчивая. Кэрри тоже намеревалась быть такой этим вечером, когда столь многое было поставлено на карту. Ведь вполне вероятно, что это ее последний шанс привлечь к себе его внимание! Этой цели сегодня должно служить все: и нежно-сиреневое платье, вышитое серебряным орнаментом из ромбов и завитков, и белые цветы в волосах, и лихорадочный румянец и блеск больших темных глаз.
Прогуливаясь по превосходно освещенному залу, приветствуя знакомых, Кэролайн, памятуя о своем обещании самой себе, старалась больше смеяться, быть обворожительно любезной и радовать глаз, хоть на душе у нее было очень неспокойно. Флирт, улыбки, взгляды – все, что нужно, чтобы казаться счастливой и беспечной.

- Дивный вечер, вы не находите, мисс Кэролайн? – Томас Хейли догнал ее и пошел с ней рядом. Кэрри улыбнулась.
- Вы правы…
- Вы должны обещать мне вальс, - продолжал барон, и Кэрри немного смешалась. Собираясь на бал, она – это решение не было вполне ею осмыслено, и уж тем более она не заявляла о нем - не намеревалась принимать приглашений, разве что… О, но это совсем уж невероятно!
- Но не говорите, что у вас все танцы расписаны, мисс Кэролайн, это убьет меня! – воскликнул Хейли, и Кэролайн деланно рассмеялась:
- Не шутите так, милорд! Вы ведь женитесь на моей сестре, которая…
- Которая самым немилосердным образом покинула меня, - перебил Томас, - оставив наедине со своими очаровательными кузинами, и мне пришлось целых пять минут, показавшихся мне вечностью, выслушивать восторги – и представьте, мисс Кэролайн, - не я был их причиной!
Свою речь он завершил в таком шутливо-печальном тоне, что Кэрри не удержалась и прыснула.
- Не может быть! Кто же, если не вы, захватил воображение наших славных девушек?
- Да все тот же мистер Коултер, будь он неладен! –
Кровь бросилась в лицо Кэрри, и она почувствовала, как загорелись ее щеки. Это не ускользнуло от внимания Хейли. Их маленькое путешествие по залу продолжалось, и Кэролайн поспешно отвернулась, делая вид, что высматривает кого-то в толпе гостей.
- Ах, неужели и вы, мисс Кэролайн? Вы тоже очарованы этим человеком?
Кэрри повернулась к Томасу и, придав лицу непринужденное выражение, с достаточной долей безразличия в голосе произнесла:
- Вовсе нет, милорд, вы же знаете. Я люблю окружать себя жизнерадостными и дружелюбными людьми…
- А мистер Коултер не входит в их число, - не то сказал, не то спросил Хейли, и Кэролайн не удостоила это замечание ответом. Обведя глазами зал, она не нашла ни малейших признаков присутствия Коултера, зато приметила Стетхема с леди Инес и Энн Бэнкс, входящую в зал под руку с Ричардом Холлом.
Сопроводив Кэролайн на противоположную сторону вытянутого прямоугольного зала, Томас откланялся, едва обменявшись словами приветствия с Энн и ее зятем, который вскоре последовал его примеру, оставляя девушек вдвоем. Кэрри не знала, как сказать Энн, что Джон опять сбежал от ответственности, поэтому завела какой-то незначащий разговор.
Зазвучали первые аккорды полонеза, пары для этого танца выстраивались в дальнем конце зала, и Кэрри увидела, что в первой паре с хозяйкой бала пойдет Джеймс Коултер.
"Он все-таки здесь!" – обрадовалась она и улыбнулась ему, когда он провел леди Биверс мимо них с Энн. Он едва удостоил ее взглядом, и, как ни старалась Кэролайн скрыть свое разочарование этим прискорбным фактом, оно не укрылось от наблюдательной мисс Бэнкс.
- Леди Биверс очень дружна с миссис Коултер. Мистер Коултер говорил мне, что поедет на ее бал исключительно из глубокого уважения, которое к ней испытывает, - негромко сказала она. Разумеется, Кэролайн не обольщалась относительно цели его приезда на этот бал, но это открытое заявление мисс Бэнкс лишь подлило масла в огонь ее неуверенности.
- Вероятно, уважение это достаточно глубоко, чтобы даже принудить его танцевать, - Энн улыбнулась и как-то хитро взглянула на Кэрри. Та смутилась и посмотрела вслед только что снова прошествовавшей мимо них колонне танцующих.
"Все равно он не пригласит тебя", - рассмеялся какой-то чужой голос у нее в голове, и она инстинктивно принялась разыскивать среди гостей Розанну, чтобы убедиться, что и она пребывает в таком же отчаянии, как она сама.
Полонез закончился довольно скоро – хозяйка дома не любила этот скучный танец, и стройная колонна рассыпалась на пары, затем разошедшиеся, освобождая место для следующего танца.
Кэрри надеялась – смутно сознавая, что надежда эта почти безумна – что, несмотря на ее присутствие, Коултер все же подойдет поприветствовать Энн, но он не подошел. "Это из-за меня", - сообразила Кэрри, чувствуя себя ужасно несчастной, но тут же одернула себя: должна же быть у нее хоть какая-то гордость?!
"Я не буду переживать из-за такой глупости", - твердо сказала она себе и, едва ли отдавая себе в этом отчет, выпрямилась, гордо вскидывая голову.
- Как поживает миссис Холл? – спросила Кэролайн, уцепившись за первую же мысль, пришедшую ей в голову, чтобы не дать угаснуть беседе. Вопрос этот вышел настолько церемонным, что Кэрри сама удивилась – неужели это сказала она?
- Замечательно, - проявляя чудеса снисходительности, отозвалась Энн. – Она не любит балы, ведь ей приходится сидеть с другими замужними дамами, и молодые красавцы редко приглашают ее танцевать…
Подтрунивание ее над сестрой было лишено всякой злости, а негромкий голос действовал на Кэрри успокаивающе, заставляя помимо воли чувствовать себя уверенней. Кэролайн вместе с Энн, взявшей ее под руку и мягко, но настойчиво увлекавшей ее за собой, вышла за ряд колонн, опоясывавший зал по периметру на некотором расстоянии от стены и обозначавший границу между танцующими и зрителями, и неспешно двинулась по кругу, лавируя между группами оживленно болтающих гостей.
Оркестр, расположившийся у дальней стены, слева от распахнутых в зимний сад стеклянных дверей, играл кадриль. По мере приближения к нему, толпа редела, и Кэрри поначалу удивленная тем, что Энн захотела пройтись, теперь склонялась к тому, чтобы думать об этом с благодарностью: вероятно, подруга почувствовала ее смятение и решила невзначай увести ее от посторонних глаз. Но не успела она радостно ускорить шаг, чтобы поскорее оказаться в этой малолюдной части зала, как Энн остановилась, по-прежнему удерживая руку Кэролайн.
- А вы обманули меня, мистер Коултер, - укоризненно сказала она Джеймсу, неожиданно возникшему на их пути. – Он уверял меня, будто не собирается танцевать, - нарочито громко поведала она Кэролайн.
- Не думаю, что мистер Коултер солгал намеренно, - собрав в кулак остатки воли, выдавила Кэролайн.
- Теперь вы не сможете отказаться от участия в развлечениях нашего общества под предлогом неумения, – мягко улыбнулась Энн, - ибо теперь все видели, что танцуете вы превосходно.
- Увы, - усмехнулся Джеймс, - теперь я должен каждой барышне хотя бы один танец. Так, по крайней мере, считает леди Биверс – именно эту цель она, по собственному признанию, преследовала, оказывая мне честь открывать бал вместе с ней.
- Леди Биверс права: само ваше присутствие на балу подразумевает желание танцевать! – полушутливо, полунаставительно произнесла Энн, и Кэрри невольно поразилась, как легко и свободно она говорит с ним, осмеливаясь при этом не скрывать своих истинных мыслей. В глазах Коултера промелькнула улыбка, и сердце Кэролайн дрогнуло и забилось с ревнивой нежностью.
- Незачем разыгрывать недотрогу и делать вид, что вам не хотелось бы потанцевать ни с кем из наших очаровательных дам! - слова эти прозвучали почти насмешливо, но, вопреки ожиданиям Кэролайн, Коултер не только не разозлился, но рассмеялся и, окинув цепким взглядом зал, доверительно сообщил:
- Пожалуй, очаровательных дам здесь так много, что я весь вечер проведу в мучительных раздумьях, кого пригласить первой!
Будь на его месте кто-нибудь другой, Кэрри от души посмеялась бы над этим замечанием, но сейчас она приняла его и на свой счет тоже. Нет, не такого ждала она от этого вечера! Горькое разочарование требовало быть выплеснутым в слова. Она уже приготовилась заявить мисс Бэнкс, что она напрасно тратит силы на такого бесчувственного и высокомерного человека, как вдруг случилось то, чего Кэрри ожидала от мисс Бэнкс меньше всего.
- В таком случае вам повезло, сэр! У мисс Вентворт нет пока партнера на вальс, - голос Энн звенел непринужденным весельем, но Кэролайн мгновенно уверилась, что все это девушка спланировала давно, как только почувствовала, что ей, Кэрри, больше чем просто любопытны ее отношения с Коултером.
- Мисс Бэнкс! – Кэролайн в беспомощной тревоге воззрилась на подругу, боясь даже искоса глянуть на Джеймса, подозревая, что подобная перспектива отнюдь его не радует. После непродолжительного молчания, только подтверждавшего худшие страхи Кэрри, раздался его голос.
- Вы подарите мне этот танец, мисс Вентворт?
Кэролайн и рада была бы отказать, чтобы соблюсти свою гордость, но у нее даже не было на то достойной причины, ведь приглашение Томаса так и осталось без ответа, не говоря уж о том, что желание принять приглашение было сильней, чем гордость, упрямство и воля. Исподлобья взглянув на него, Кэролайн увидела, что он ждет ее ответа с той самой теплой улыбкой на губах, которую она так хотела увидеть вчера у ворот госпиталя. Но это невозможно! Она в растерянности перевела взгляд на Энн и встретила довольную улыбку. "Не хотят же они сказать, что придумали этот трюк вдвоем, и что он в самом деле хочет танцевать со мной?"
Кадриль отгремела, и Кэролайн поняла, что дольше медлить уже нельзя.
- С удовольствием, - она оперлась на его руку с улыбкой, скрывавшей ее смятение.
Коултер повел ее в центр зала, Кэролайн не без удовольствия ловила на себе завистливые взгляды других девушек и с некоторым злорадством кивнула, проходя, посеревшей от злости Розанне. Но это мрачное наслаждение было лишь небольшой наградой за терзавшие ее сомнения: она не простила бы себе, если б упустила эту возможность, но где-то в груди она чувствовала в этом внезапном везении какую-то хитроумную ловушку, и как ни старалась, не могла отогнать от себя это – в общем-то бессмысленное - подозрение…
Однако, когда его рука обняла ее за талию, все сомнения рассеялись сами собой. От этого волнующего ощущения его близости у нее на мгновение перехватило дыхание. Зазвучала музыка и пары закружились по паркету, но Кэрри казалось, что больше ничего нет кроме его рук, его глаз, его улыбки. Она могла бы провести так целую вечность… Он сжал ее руку в своей…
Он так крепко сжал ее руку, что Кэрри едва не вскрикнула и вскинула на Коултера немного испуганный взгляд – так смотрит ребенок на любимого пса, который внезапно укусил его. Коултер все так же улыбался ей. Но теперь в этой улыбке было нечто зловещее: он смотрел ей прямо в глаза – но во взгляде его не светилась та же теплота, что была так недвусмысленно написана на его лице. Кэролайн вдруг стало страшно, так что она, закусив губу, опустила голову. Очарование первых секунд исчезло, возвращая Кэрри с небес на землю.
- Надеюсь, теперь ваше тщеславие удовлетворено? – негромко проговорил Коултер таким тоном, словно интересовался, как его партнерша находит убранство зала.
- Что? – от неожиданности Кэрри даже споткнулась.
- Вы добились своего, мисс Вентворт, - улыбка исчезла с его лица, и в голосе появились уже знакомые, но гораздо более жесткие, стальные нотки. – Можете причислить меня к несметной армии своих поклонников и искать новую жертву для ваших несравненных чар…
- Какой армии? – только и смогла как-то неловко вымолвить Кэролайн. "Нет у меня никаких поклонников! Все флиртуют на балах, разве нет?"
Но Коултер как будто не слышал ее.
- Или вам непременно нужно мое сердце? Ну так вообразите, что оно уже ваше, если это то, чего вы хотите, в чем я сомневаюсь…
- Я не понимаю… - Кэрри и в самом деле никак не могла взять в толк, откуда он берет эти странные и до нелепости страшные слова.
- Оставьте ваше кокетство, мисс Вентворт! – с неожиданной злостью бросил Коултер. – Я устал от ваших игр, они зашли слишком далеко!
- Я не понимаю, - жалобно повторила Кэрри. Он снова до боли сжал ее руку.
- Вчера - госпиталь, сегодня – Фарм-стрит… Вы заставите меня бежать из города.
Кэролайн оцепенела, голова у нее кружилась – но вовсе не от танца. "О Боже! Так вот почему он съехал от Стетхема! Сбежал от меня?! Этого не может быть – это страшный сон! Сейчас я проснусь и…"
- Зачем вам я? – он замолчал на мгновения, словно желая дать ей возможность ответить, которой она, конечно, не воспользовалась.
- Вам приятно было бы похвастаться перед подружками новым украшением к вашему вечернему туалету?.. – он ответил за нее, и Кэролайн с ужасом уловила в его голосе нотки презрения.
- Скажите, вы хоть к кому-нибудь относитесь так, как хотите, чтобы относились к вам? – осведомился он с издевательской усмешкой.
Кэрри вдруг нестерпимо захотелось выдернуть руку из его пальцев и убежать, но это было невозможно: медленная мелодия неумолимо тянулась и тянулась. Она не могла обнаружить свое унижение перед всеми этими людьми. Он не оставил ей выбора, и, чувствуя себя безмерно несчастной, она подняла на него исполненный достоинства и холодности взгляд.
- А вы? – твердо сказала она, в надежде, что это произведет эффект пощечины и заставит этого несносного человека замолчать. Удалось ей это или нет, но Коултер не ответил, и Кэрри, вопреки здравому смыслу раздосадованная его молчанием, пошла в наступление.
- Вы говорите обо мне отвратительные вещи, а между тем вы совсем не знаете меня! – оборонительно сказала Кэролайн, но не смогла вложить в эти слова ни необходимой силы, ни уверенности – ей вовсе не хотелось защищаться от него!
- А вы меня изучили досконально, мисс Вентворт, - слегка склонив голову, язвительно произнес Коултер, - И даже зная, что я вовсе не (как вы это сказали?) "жизнерадостный и дружелюбный" человек, вы продолжаете преследовать меня… Я не вижу иной причины, кроме как…
- Вы хотите оскорбить меня? Если да, вашему успеху можно позавидовать… - попыталась огрызнуться Кэролайн, но голос ее предательски дрогнул от обиды и смутного чувства несправедливости. Он снова промолчал, и злость, так ей несвойственная, начала закипать в ее душе.
- Вы сейчас имели наглость назвать меня тщеславной кокеткой, и намекнуть, будто я пытаюсь завлечь вас и отношусь к людям, как к игрушкам?! – возмутилась Кэролайн, скорее обвиняя, нежели спрашивая.
- Я собирался сказать, что вы легкомысленны, но вы передали мою мысль гораздо изящнее, - галантно согласился он. Это новое оскорбление, облеченное в форму презрительной учтивости, подействовало на нее, как ушат холодной воды. "Неужто ты рассчитывала, что он падет к твоим ногам, моля о прощении?" – невесело рассмеялся кто-то в ее голове. "О нет, конечно, нет – ведь я всего лишь капризная девчонка, которая… преследует его…" Ей потребовалась секунда, чтобы перевести дух и заговорить снова.
- Благодарю за откровенность, я выслушала вас, - сухо сказал какой-то чужой, механический голос, - теперь выслушайте и вы меня. Признаю, поначалу вы мне понравились, отрицать это было бы нелепо, но…
Коултер хмыкнул скептически. Самообладание ее подвергалось серьезнейшему испытанию. Но уязвленная гордость требовала отмщения, она должна была облить его тем же презрением, что он выливал на нее с первого дня их знакомства.
- Вы так самонадеянны, мистер Коултер… Вы слишком красивы и слишком хорошо об этом осведомлены. Вы привыкли, что при виде вас дамы падают без чувств, и воображаете, что все будут без ума от вас только потому, что вы так убийственно хороши, - она постаралась вложить в эти слова весь сарказм, на какой была способна. Одним усилием воли принуждая себя не отводить глаз, она попробовала улыбнуться, но вышла только кривая усмешка, выразившая всю ее боль и страдание. - Простите, мистер Коултер, если заставила вас думать, что питаю к вам какие-то чувства – поверьте, это не так. Если я докучала вам своим обществом, то делала это ненамеренно и без особой радости.
Коултер смотрел на нее со странной смесью недоверия и веселости. "Неужели моя агония забавляет его?" – упорно отказываясь верить этому, подумала Кэролайн.
- Однако, есть кое-что еще, что я хотела бы знать, - он кивнул, улыбнувшись уголком губ – очевидно, приготовившись слушать с насмешливым подобием интереса то, что она имела еще сказать.
- Вы никогда не сомневаетесь в собственной непогрешимости, верно, мистер Коултер? - губы ее и музыка замерли одновременно. На красивом бледном лице Коултера мелькнуло растерянное выражение. Но Кэрри уже не видела ничего перед собой. Она машинально присела, повернулась и пошла прочь. Коултер попытался удержать ее пальцы, выскальзывающие из его руки, но не успел. Она ушла.

Кэролайн чувствовала, что должна была высказать все это, но слова, срываясь с ее губ, причиняли ей такую боль, что каждую секунду она боялась потерять самообладание и расплакаться, прямо там - на глазах у всех. Какого труда стоило ей теперь держать спину прямо, идти с сияющей улыбкой на лице мимо всех этих людей – злых, жестоких, таких же, как и он! Она прошла мимо Энн, ошеломленно смотревшей на ее бледное, сосредоточенное лицо.
"На этом наше общение должно закончиться. Если у меня осталась хоть капля гордости, я никогда больше не подойду к нему! По крайней мере, мне удалось уйти, сохранив остатки достоинства!" – но эта мысль не принесла ожидаемого облегчения. Теперь она почти скучала по тому времени, когда он молчаливо презирал ее. Ей неожиданно открылся скрытый смысл всех его поступков: он старался отпугнуть ее, каким-то образом избавиться от ее назойливого присутствия, и использовал для этого любую возможность!
"Если я настолько ему противна…"
Бессознательно ускоряя шаг, Кэролайн выскочила в зимний сад.
Упав на ближайшую скамью, она уткнулась лицом в ладони. Она даже не могла найти повода разозлиться на него и злилась просто так, за ту ненависть к себе самой, которую он внушал ей. Она ненавидела себя за то, что вешалась на шею человеку, которому ничего от нее не нужно, и за то, как хладнокровно и в то же время неправдоподобно солгала о своем отношении к нему.
- О, я надеюсь, он поверил, иначе я умру, клянусь, я умру! – застонала она.
- Кэролайн! – мисс Бэнкс выскочила в сад следом за ней. Они не сговаривались обращаться друг к другу по имени, но сейчас это показалось вполне естественным.
- Как он мог так обидеть вас, – покосившись на двери зала, укоризненно пробормотала Энн. И Кэрри нервно обернулась, почти ожидая увидеть Коултера. Но его не было, и Кэрри захлестнула новая волна отвращения к себе и своей слабости.
- Нет, Энн, это все я – я одна виновата!.. Он- он думает, что я навязываюсь ему! Что я его преследую…
Как молния сверкнула догадка.
- О, он, наверняка решил, что это я подговорила вас навязать ему этот танец…
- Простите меня, Кэролайн, я, - голос Энн сорвался, и Кэрри с удивлением поняла, что мисс Бэнкс сама на грани слез, – я хотела как лучше, хотела помочь…
- Вы помогли мне, - без тени иронии отозвалась Кэролайн. – Вы помогли мне понять, как глубоко я заблуждалась. Вчера, по глупости, я наивно поверила в то, что он не такой, что он в действительности добр и благороден, как и вы, Энн, что это и было его настоящее лицо, но я ошиблась. Настоящим он был здесь и сейчас, он… - но почему-то вместо того, чтобы жестко сказать как он ей омерзителен, Кэрри всхлипнула, - Он ненавидит меня….
- О, нет, Кэролайн, нет!
- Прошу, Энн, не надо…
- Вы нравитесь ему, я уверена, очень нравитесь, - горячо воскликнула Энн, сжимая ее руки в своих ладонях.
- У него очень любопытный способ это проявлять… - прошептала Кэролайн.
- Он сам боится признаться себе в этом… Он обжигался, и не раз – он не хочет повторения этой боли…
- Это не моя вина, и не мое дело, больше не мое! Я ничего не хочу об этом знать.
Посидев еще немного в саду, она успокоилась и смогла вернуться в зал. Она смеялась с подружками, танцевала почти непрерывно с разными кавалерами, среди которых, кажется (она не могла точно сказать – слишком размыта была эта часть бала в ее памяти), был Стетхем, пила шампанское и уехала под утро, усталая и довольная, как и все.

Войдя в дом, леди Инес и Элен простились с Кэрри у лестницы и отправились к себе. Кэролайн же вовсе не хотелось спать. Если она уснет, ей непременно приснится этот кошмарный танец и злобная усмешка на лице Коултера. Но оставаться внизу не имело никакого смысла, и она обреченно поплелась наверх – но свет, лившийся из-под двери кабинета отца, заставил ее остановиться. Заглянув внутрь, она увидела Джона. Он сидел, облокотившись на стол, вертя в руках перо, с видом до того трагичным, что Кэрри, измученную нервным напряжением этого вечера, обуяло бешенство. Толкнув дверь, она вошла и быстрым шагом пересекла зеленый персидский ковер.
- Кэролайн? – выходя из задумчивости, сказал Джон. Его голос звучал печально. Кэрри резко поставила руки на стол, перегибаясь через покрытую зеленым сукном поверхность, и приблизила к нему лицо. Он невольно отшатнулся.
- Твоя тоска так глубока, что скоро даже мисс Бэнкс, которую ты умудрился привлечь с этакой-то миной, начнет скучать в твоей компании. Впрочем, это едва ли ей угрожает, ведь ей, похоже, предстоит забыть, как выглядит твое лицо! – ядовито проговорила она.
- Я не понимаю тебя, - нахмурился Джон. – С твоей стороны жестоко так говорить…
- Жестоко с моей стороны?.. – Кэролайн выпрямилась, внезапно подумав, что именно это должна была сказать Коултеру – что он жесток! – она снова взглянула на брата. Он демонстративно отвернулся к окну.
- Чем жалеть себя, открой глаза и оглянись! Ты нравишься мисс Бэнкс, и она нравится тебе, но ты боишься признаться в этом себе. Это называется трусость, Джон, - сказав это, она развернулась и вышла, предоставив растерянному Джону смотреть ей вслед в величайшем недоумении. Она не была уверена, что стоило так грубо говорить с братом, но сегодня она была не в настроении деликатничать.