Кстати: клуб "Литературные забавы"

Глава 12 - видится мне немного, как бы это помягче выразиться... Ох, надеюсь, она вас не совсем разочарует...

Глава 12
Первое воскресенье мая выдалось дождливым. После утренней службы леди Инес, Джон и Элен отправились повидаться с "семьей" - к дяде Мильтону на Йорк-стрит, где тот жил в зимние месяцы. Кэролайн, сославшись на головную боль, осталась дома.
"Семья" – родня двух жен Джейкоба Вентворта – была расколота надвое, и две эти половины никак не могли ужиться друг с другом. Признаться, тот факт, что отец был женат дважды, сильно усложнял жизнь Вентвортов и, в особенности, леди Инес, на которую после смерти сына свалилась вся ответственность за его дела.
Брат Сьюзан Скарз - первой супруги их отца, Мильтон был для Кэролайн совершенно посторонним, чужим. Она не любила этого человека, впрочем, как и всех его домочадцев. Девушку не покидало чувство, что, по мнению Скарзов, она, Кэрри, вообще не должна была появиться на свет. Так же, наверное, думали и родственники ее матери - урожденной Элисон Рэйлтон – о детях от первого брака. И те, и другие никак не могли понять, зачем понадобилось Джейкобу жениться на "той, другой". Отношения между двумя кланами скорее напоминали негласную войну. Слава Богу, боевые действия разворачивались только летом, когда Мильтон с семьей возвращался в Стаффордшир, где неподалеку от них проживали и Рэйлтоны – где отец и встретил маму…
Кэрри почти не помнила отца и совсем не знала матери. Каким-то непостижимым образом, мать и чужая женщина, подарившая жизнь Джону и Элен, слились в детском сознании, и, говоря "мама", Кэролайн не имела в виду никого конкретного. И как своих родных девушка воспринимала только обитателей белого дома на Пемброук-стрит. Но "семья"! Рэйлтоны уже считали Кэролайн своей собственностью, Элен с братом принадлежали Скарзам. Правда, была еще леди Инес – и с ней приходилось считаться: ведь внуки росли в ее доме, носили ее фамилию!
Впрочем, Кэрри и к родственникам матери относилась холодно. Она послушно называла их дядями, тетями, кузенами, но все эти люди в ее детских воспоминаниях запечатлелись весьма смутно, и ей порой казалось, что она нужна им и так горячо ими любима именно потому, что носит фамилию бабушки с прилагающимся к ней солидным состоянием.

За окном стеной стоял дождь. Старые деревья во дворе мирно покачивали ветвями в такт порывам ветра, словно оживая после многодневной жары. Кэролайн подошла закрыть окно, и в лицо ей пахнуло свежестью – завтра будет туман. Библиотека была едва ли не самой мрачной комнатой в доме: стеллажи с книгами, казалось, поглощали весь свет, проникавший сюда сквозь тяжелые красные портьеры. Но в такую погоду мягко освещенная изнутри библиотека становилась теплой и почти уютной. В пасмурные дни Кэрри могла сидеть здесь часами с какой-нибудь книгой в руках.
Вот и теперь, она читала, скрываясь в вымышленном мире от ужасов реальности, когда в комнату, едва не забыв постучать, ворвалась Мери. Девушка так быстро бежала, чтобы предупредить госпожу, что, задыхаясь, только и смогла вымолвить:
- Виконт…
Кэрри вскочила, лицо ее озарилось безудержной радостью, которая, впрочем, тут же угасла.
- Но я не могу его принять… - утверждение прозвучало скорее как вопрос. Веснушчатое личико Мери, увидевшей сомнения Кэролайн, тоже приобрело расстроенное выражение, она снова пробормотала: "но виконт…" и что-то еще, чего Кэролайн, отдавшись своим мыслям, уже не слышала. Желание увидеть Стетхема, поговорить с ним боролось в ней с требованиями приличий. Наставления леди Инес не так-то легко было выбросить из головы. "Юная леди не может принимать молодого человека, если она дома одна…" Но должны же быть исключения из этого глупого правила! Почему она должна делать вид, что она больна, если ей хочется видеть этого человека и говорить с ним! То, что она и так сказалась больной, чтобы пропустить визит к дяде, как-то не приходило ей в голову. Еще раз взглянув на опечаленную Мери, Кэрри бросилась вон из комнаты, появившись на верху лестницы в темно-сером холле, как раз вовремя, чтобы лишить уже открывшего дверь Харриса возможности сказать, что господ нет или они не принимают.
После она скажет леди Инес, что визит Стетхема застал ее врасплох, что она так ужасно не вовремя спустилась и уже не могла отказать, не обидев виконта – что из двух зол она выбрала меньшее.
Старый дворецкий неодобрительно глянул на свою юную хозяйку, но дверь уже была открыта, и захлопнуть ее перед носом непрошенных гостей он не мог. С поклоном отворив дверь до конца, он пригласил двоих джентльменов войти.
Увидев спутника Мэттью, Кэролайн вцепилась в перила, чтобы не упасть. Внезапно сбивчивые слова Мери, сказанные в библиотеке, дошли до ее сознания: "Виконт с другом – идут сюда, ах, это правда - он такой красивый, мисс Кэролайн!"
Все исчезло, звуки улицы, летевшие в открытую дверь, утонули в лихорадочном биении ее сердца, в глазах потемнело – осталась только эта стройная фигура в легком черном пальто, красивое лицо в обрамлении растрепанных черных волос.
На лице Стетхема мелькнуло недоумение: огромные глаза мисс Вентворт расширились, она вся побелела – нет, не такой реакции он ждал! Он даже испугался и шагнул было к ней, чтобы поддержать, но она вдруг улыбнулась и весело сказала:
- Милорд, как хорошо, что вы навестили нас! Что же мы стоим в холле, господа? Пожалуйста, проходите!
По губам Коултера скользнула какая-то горькая усмешка. Кэролайн со смешанным чувством злости и досады прочла в его глазах знакомую иронию – этот взгляд снился ей в кошмарах, мучивших ее в предрассветные часы. Она гордо выпрямилась и постаралась придать лицу непринужденное выражение.
Недовольный Харрис отправился распорядиться насчет чая, раз уж мисс Кэролайн забыла не только о благопристойности, но и об обязанностях хозяйки – он-то не позволит, чтобы имя леди Инес было опозорено еще больше.
В гостиной, несмотря на темное небо за окном, было очень светло. Комната была точно такой, как и в детстве: бледно-зеленые обои с растительным рисунком, большой черный с золотом камин, зеркала в резных рамах, отражавшие мебель темного дерева, обитую шелком, ковры, полки с книгами, фарфор – ничего не изменилось здесь с тех пор, разве что безделушек на каминной полке прибавилось, да книги стали другие…. Родные стены должны бы поддерживать силу ее духа, но Кэрри все равно чувствовала себя неуверенно – что-то неуловимо изменилось с появлением этого молодого человека.
Кэролайн опустилась на софу, жестом приглашая гостей последовать ее примеру. Молодые люди уселись на диван напротив, где вчера сидели Джон и мисс Бэнкс.
Как ни старалась Кэролайн, взгляд ее темных глаз, помимо ее воли обратившийся к Коултеру, оказался неприязненным. Ей невольно вспомнилось то презрение, с которым он смотрел на нее в день их первой встречи. Мэттью, очевидно, этот взгляд истолковал по-своему и, деликатно умолчав о страхе за ее здоровье, который помешал ему сделать это немедленно, попытался представить мисс Вентворт своего друга, но Коултер остановил его.
- Не тратьте зря похвалы, которых я едва ли достоин, милорд. Я уже имел честь быть представленным мисс Вентворт.
- Как?! – изумился Стетхем, краснея то ли от обиды, то ли от сознания того, как глупо должен был теперь выглядеть – как хитро эти двое провели его. – Почему же вы ничего мне не сказали?!
- Я не был уверен, что мы говорим об одной и той же мисс Вентворт…
Мэттью явно собирался что-то сказать, но Коултер опередил его, обращаясь к Кэролайн, которая уже начинала жестоко раскаиваться в своем пренебрежении к правилам:
- Я наслышан о дивной мисс Вентворт, мне говорят о ней с самого дня моего приезда в Англию. Ваши друзья без ума от вас.… По всему выходит, вы не просто очаровательны, вы - безупречны!
"Неужели он смеется надо мной?!" – подумала Кэрри с негодованием, но вслух с улыбкой ответила, прилагая усилие, чтобы голос ее не звучал так ядовито, как в ее голове:
- Если вы ищете совершенства, то боюсь, я разочарую вас, мистер Коултер…
- И на солнце бывают пятна, не так ли? – вскинув бровь, спросил он.
- Не могу не согласиться, - с достоинством кивнула Кэролайн, едва сдержавшись, чтобы не добавить: "И пребольшие!". Видимо, этот детский порыв не укрылся от Коултера, потому что он рассмеялся, чем вызвал у Кэролайн острое желание потребовать, чтобы этот отвратительный человек немедленно покинул ее дом.
Мэттью, до сих пор лишь наблюдавший за этой сценой с величайшим изумлением, вмешался в разговор. Мисс Вентворт, непреклонно заявил он с мягкой улыбкой в светло-синих глазах, следует осудить за клевету на самое прелестное создание в целом свете – ее саму.
Кэрри хотела по своему обыкновению рассмеяться его "бессовестной лести", но, наткнувшись на холодные глаза мистера Коултера, потупила взор и проговорила нечто вроде: "Вы слишком добры…", как и подобало юной леди.
Поначалу виконт был сбит с толку странным поведением мисс Вентворт, на нее это было совершенно не похоже! Но, глянув на своего друга, тотчас же просиял – ну, разумеется, дело в смущении, вполне естественном в присутствии мало знакомого джентльмена! И он с радостью добавил скромность к бесконечному списку добродетелей мисс Вентворт.
Подали чай. Мери разливала горячую янтарную жидкость по красивым чашкам с синим узором. Мери? Почему она? Кэролайн посмотрела на горничную с удивлением, но та не заметила – она смотрела на Коултера. Память услужливо подсказала слова: "Я просто хотела на этого джентльмена взглянуть, Агнесс сказала, что он так красив…" Тот вечер – тот день, когда Стетхем вернулся в Лондон вместе с этим человеком, всплыл в ее памяти во всех подробностях, она вспомнила свои чувства, свои мысли, свои слова. "Если бы не этот его противный друг…". Кэролайн так резко поставила чашку на блюдце, что Мери едва не выронила фарфоровый чайник. Молодые люди тоже с недоумением воззрились на нее. А Кэрри посмотрела на Коултера, как будто увидела его сейчас в первый раз.