Отправлено: 14.03.09 21:35. Заголовок: Еще хроники Тимоти Тинкертона
Испросив (и получив ) разрешение от авторов "Хроник Тимоти Тинкертона" описать некоторые его приключения, приступаю к делу. Я открыла новую тему, чтобы не мешать сработавшемуся коллективу соавторов, которые заняты другими – наверняка более захватывающими – расследованиями.
Отправлено: 14.03.09 21:36. Заголовок: В полицейском суде н..
В полицейском суде на Боу-стрит слушания начались, как всегда, в десять утра. Как обычно, возле дверей собралась толпа зевак: от грязных и заплатанных оборванцев, которых и самих-то лишь случай или небрежность вечно занятых магистратов хранили до сих пор от "Черной Марии", тюремного фургона похоронного вида, до модников, одетых с иголочки; от деловитых газетчиков, прикидывающих, чем бы заполнить дневной выпуск, до случайных театралов, задержавшихся в какой-нибудь винной таверне после представления в соседнем Ковент-гарден.
Двое молодых людей, в синих фраках и желтых нанкиновых панталонах, стояли в задних рядах, старательно не проявляя ни к чему интереса, как то положено истинным денди. Один из них подчеркнуто играл нарочито длинным локоном, а другой, напротив, старался держать руки подальше от свеженапомаженной прически со щипцовыми кудрями.
– Что ж, Уигли, ваш accroche-coeur беспокоит вас? – ввернул напомаженный.
Его собеседник одарил его томным взглядом, поднимая веки так, будто на них навесили по десятифунтовой гире.
– Лезермейн, не говорите здесь по-французски; вас еще примут за шпиона вездесущего Бони. Кроме того, и выражение ваше слишком неточное. Нынче в свете говорят (сам слышал на рауте), что дама с локоном может похвастаться боа-констриктором, ведь она захватывает им кавалера, beau; а на долю нас, грешных, остается бель-канато – ха-ха, да? – на который ловятся красавицы, belles.
Второй щеголь, поверженный в прах более утонченным знанием света, еще продолжал топорщиться:
– Здесь вы никакую красавицу не уловите, Уигли.
– Увы… – согласился тот, но не бросил несчастный засалившийся локон, продолжая озарять тесное помещение утомленной улыбкой.
Лезермейн понадеялся отыграться на каком-то постороннем в сюртуке брусничного цвета с искрой, который пытался протиснуться мимо него поближе к барьеру: вот уж кто никак не мог быть истинным джентльменом. Он поддал локтем нахалу под ребра, но тот, даже глазом не моргнув и не замедлив хода, прошелся всем весом по его лакированному сапогу; а когда Лезермейн смог вдохнуть, был уже далеко, почти в первых рядах.
– Гад какой, – прошипел он вслед, – будто у себя дома. Смотрите, Уигли, а ведь сторож его явно узнал.
– Да-а-а… Вполне возможно, и так, и он здесь хорошо известен. Проверьте карманы, друг мой.
Карманы не пострадали, как заключил успокоенный денди, благодаря его своевременному нападению (лучшему виду защиты), и Лезермейн решил обратить, наконец, свое внимание на перебранку у стола магистрата.
Истца представлял кругленький законник с монотонным басом, который доказывал, что его клиент – почтенный владелец табачной лавки на небольшой улочке Джордж-ярд, пусть не такой знаменитой, как соседние Ломбард-стрит и Грейсчерч-стрит, но в том же респектабельном районе Сити, и сам он человек респектабельный, и не для того сдавал комнату наверху, чтобы жилец стучал и сверлил день и ночь напролет.
Жилец представлял себя сам, не желая нанимать барристера – а вероятнее всего, и не будучи в состоянии. Он был высохший, как щепка, с развевающимися седыми волосами и плохо выбритой черной щетиной; в лоснящемся коричневом сюртуке с грязноватой белой ленточкой в петлице; его потертый бархатный жилет был осыпан потускневшей серебряной вышивкой с геральдическими французскими лилиями; карманы распирали какие-то бумаги, жестяные коробки и кожаные мешочки. Говорил он слабым, блеющим голосом, с типично ирландскими взмывающими интонациями.
– Родился я в Ирлааандии, но провел семь лет при дворе государя Людовика Шестнааадцатого, и он назнааачил меня пэром Франции и дал награааду, – он указал на обрывок белой ленточки, – за мои выдающиеся изобретения, он и сам мастерил часы; когда же якобинцы отпрааавили его на гильотину, я вынужден был вернуться назад, но мои скромные средства не позвооолили мне доплыть до страны моих предков, и я остался в Лондоне, чтобы продолжать работу над изобретениями. Все инструменты, которые хозяин комнаты осыпааает невежливыми словами, рабооотают на благо человечества. Я изобрел аппарат для извлечения камней из желчного пузыря безо всякой операаации, и другую машину для сбора устриц с морского дна, ею же можно поднимать и утонувшие корабли…
Магистрат попытался остановить поток его речи; сначала жестом, потом громким покашливанием, и наконец, ударом деревянного молотка о стол.
– Скажите, сударь, вам не приходилось бывать под наблюдением?
Ирландец отшатнулся.
– Как вы можете, судья на службе его королевского величества – да хранит бог короля Георга! – так относиться к ищущим правосудия? Вы должны знать, какое обращение прилично с великим человеком, тем более когда его преслееедуют завистники. Но я отвечу прямо на ваш прямой вопрос. Нет, господин магистрат, не приходилось; я mens sana in corpore sano, и поражен, что кто-то мооожет думать иначе; я сейчас же вам докажу своим изобретением…
И он стал тянуть из кармана помятую жестяную коробочку, бормоча что-то про походную деми-кулеврину. Магистрат, однако, объявил, что дело ясное, и если жилец не откажется от шумных слесарных работ, ему следует выехать. Вздыхая и возмущаясь, ирландец запихнул коробочки и мешочки назад, величественно отшагал до дверей и вышел.
Давешний нахал почему-то решил, что хватит с него юриспруденции, и так же ловко протиснулся снова к дверям. Оказавшись рядом с Лезермейном, он небрежно вернул ему толчок со сложными процентами, и устремился вперед, что-то бормоча.
deicu Дождались!!! Даже не верится, но вот оно - начало необыкновенно "вкусного" рассказа о нашем Тинке. А вот и он! deicu пишет:
цитата:
на каком-то постороннем в сюртуке брусничного цвета с искрой, который пытался протиснуться мимо него поближе к барьеру: вот уж кто никак не мог быть истинным джентльменом. Он поддал локтем нахалу под ребра, но тот, даже глазом не моргнув и не замедлив хода, прошелся всем весом по его лакированному сапогу
А, не прелесть ли?! deicu пишет:
цитата:
– Что? Уигли, что он сказал? – Кажется, "замечательно". – А по-моему, "исключительно"…
Лапочка... Умру, если продолжение заставит себя ждать.
deicu под каким бы Вы ником не публиковали свои произведения *хм... не сказала ли я лишнего?*, читать их огромное удовольствие. И эти вкусные озязаемые детали. М-м-м, просто нечто.
deicu наслаждение - беспредельное! Уж такое вам гран мерси, что ответом должно быть скорейшее продолжение. Тинкертон становится популярнейшим сыщиком, о котором уже слагается не одно произведение. Так что в добрый час он выскочил из кустов на страницах Переполоха, чтобы сегодня мы насладились очередным его явлением.
Отправлено: 16.03.09 08:01. Заголовок: Благодарю всех за до..
Благодарю всех за доброе мнение.
apropos пишет:
цитата:
Умру, если продолжение заставит себя ждать.
Хмм... Глядя на то, в каком темпе подвигаются предыдущие "Хроники", выражаю надежду, что Вы еще поживете.
Axel пишет:
цитата:
что такое "Черная Мария" ?
Я тоже сторонник разъяснения жаргонных (и вообще неочевидных) выражений в самом тексте, например: deicu пишет:
цитата:
хранили до сих пор от "Черной Марии", тюремного фургона похоронного вида
Строго говоря, нет доказательств, что это жаргонное наименование существовало во времена Регентства (Далзелл относит письменную фиксацию к 1843 году), но достоверно известно, что и тогда фургон, используемый для перевозки заключенных (в том числе и для доставки из предварительного заключения в суд) был закрытым и черного цвета. Это ньюгейтские телеги для доставки к месту публичной казни были открытыми (и ассоциируются главным образом с 18 веком и кем-то вроде Джонатана Уайлда ). Что касается "Черной Марии", то выражение используется, по крайней мере, в американском жаргоне, по сию пору - по отношению уже к полицейским закрытым автомобилям того же назначения (независимо от цвета).
Отправлено: 16.03.09 10:10. Заголовок: Каюсь, что до сих по..
Каюсь, что до сих пор не состояла в рядах почитательниц неоспоримых достоинств и талантов Тимоти Тинкертона Хотя наслышана о нем много лестного, но лично тк скзть, практически не знакома Переполох я так и недочитала до конца, остановившись в свое время где-то на нынешней середине. Хроники тоже прошли мимо меня. Так что мне только предстоит восхититься, очароваться и пасть под обаянием вашего нашего непревзойденного Тинка deicu, читать Вас одно удовольствие! Прелестный разговор о локонах; жилец-ирландец, изобретатель, являющийся пером Франции - уже будоражит воображение Меня заинтересовали желтые нанкиновые панталоны Это такой материал?
deicu Ух ты, как здорово! Ну просто исключительно замечательно! Бравый Тинкертон обретает второе дыхание... Записные денди весьма живописны, ирландский акцент передан превосходно, возвращающий толчки с процентами нахал бесподобно нахален и обаятелен. Словом, ура-ура! Кричу я вдруг как швамбраны все и, заинтригованная жажду узнать о дальнейших похождениях обладателя брусничного с искрой сюртука.
Marusia, Вы меня поймали! Небрежность, конечно, а все потому, что я была нацелена на то, чтобы употребить подходящее для стилизации словечко, даже не подумав, что, собственно, имею в виду: ткань "нанку" или специфический желтый цвет (в английском-то языке он "нанкиновый", а в русском просто желтовато-бежевый, специального слова нет). С другой стороны, "нанковые панталоны" вызывают у меня ассоциации с детской одеждой. Ох, не знаю, заменять или нет.
Элайза пишет:
цитата:
нанка имеется в виду - nankeen по-английски, по названию города в Китае, где его делали
Вот видите, Элайза сразу раскусила, что реалии я перевожу с английского. Иногда приходится сильно голову ломать: в том же диалоге недовыпеченных денди как адекватно перевыразить тогдашние bow-string и bell-rope. Но вроде бы ничего, какая-никакая каламбурность сохранилась.
Отправлено: 18.03.09 15:26. Заголовок: Площадь перед Ковент..
Площадь перед Ковент-Гарден, когда не запружена возками и подводами всех видов и описаний, от тяжкого грузового фургона, запряженного целой четверкой лошадей, до низенькой, усыпанной бубенчиками, тележки уличного торговца фруктами, ползущими утром на овощной и цветочный рынок, а потом и от него, может наконец блеснуть своими итальянскими пропорциями. Воистину,
"Из площадей английских словом "пьяцца" Лишь Ковент-Гарден вправе называться".
Уличные уборщики, которые находят, кому из многочисленных лондонских мусорщиков перепродать даже самые эфемерные отходы, вроде полусгнивших капустных листов или сломанных скреп от охапок сена и прочего неописуемого мусора овощного рынка, уже очистили площадь и прилегающие улицы. Сегодня их работа сравнительно легка: октябрьский день выдался сухим. Кучерам наемных экипажей приходится хуже, многие решают пройтись пешком – как эта неожиданная пара, выскользнувшая из дверей полицейского суда. Они не слишком бросаются в глаза среди множества других пешеходов, принаряженных и оборванных, праздных и деловитых, находящих себе дорогу среди гигов, ландо или верховых лошадей.
Ирландец ковылял с присущим возрасту достоинством, да и незнакомец в брусничном сюртуке не ускорял шаг. Если он и вправду был карманником, то покушался явно не на содержимое карманов потрепанного изобретателя, и догонять того не входило в его планы. Еще меньше в его планы входило потерять неприметную фигурку, и когда цветочная торговка с тележкой, уставленной еще полными корзинами, неповоротливо заступила ему дорогу, выкрикивая свой боевой клич: "Все растет! Все цветет!", он, не говоря худого слова, попросту перепрыгнул через ее заморенного ослика и двинулся дальше.
На Боу-стрит не меньше лавочек и магазинчиков, чем в других частях Лондона, и их расторопные владельцы, в белоснежных шейных платках и аккуратнейшим образом вычищенных костюмах, выглядят так, будто не знают, кто моет по утрам сверкающие стекла их витрин, ведь они сами – нет, никогда! – не смогли бы помыть витрину даже под страхом смертной казни.
Изобретатель, видно, примеривался к какому-нибудь хитрому способу улучшить блеск стекол, потому что взял себе за правило останавливаться перед самыми чистыми и подолгу всматриваться в зеркальное отражение. Его преследователь глядел на него почти умиленно и каждый раз держался вовне угла обзора. Вдруг преследуемый внезапно свернул на Мартлетт-стрит, но его загадочный спутник не ускорил шаг, а застыл на месте, бормоча какую-то басенную мораль, не обращенную ни к кому в особенности: "Лисица знает много хитростей и уловок, но уловка ежа самая лучшая", – и только покивал с умудренным видом, когда ирландец, осторожно оглядываясь, вернулся на Боу-стрит. Таким порядком они и двигались дальше.
Острый глаз и цепкость лондонских разносчиков давно вошли в поговорку. Кто думает, что они без разбора издают свое традиционное заклинание перед каждым встречным, ошибается. Продавец интеллектуального товара – просеянного песка для сушки написанного чернилами – звонко расхваливал для изобретателя: "Белый песок и серый песок! Кто купит мой белый песок? Кто купит мой серый песок?", но не стал повторяться ради брусничного сюртука. Зато его осаждали "Съедобные улитки! Быстро-быстро!", "Севильские апельсины, отличные лимоны", а "Иди-и-ите в пекарню!" раздавалось буквально со всех сторон.
Колокольчик торговца пышками, важно шествующего с деревянным подносом, прикрытым зеленой бязью, задел, видно, чувствительные струны его души, и он ловко приподнял ткань, выхватил горячую пышку, а другой рукой так же ловко подбросил пенни в сторону продавца (тот невозмутимо поймал), будто жонглировал в цирке. Да и в самом деле, что за странная профессия могла быть у подозрительного незнакомца?
Постепенно походка седого старичка становилась все более целеустремленной, да и более легкой. Он еще колебался, выбрать Олдуич или Стрэнд, но по Флит-стрит пробирался наравне с прыткими рассыльными, явно зная, куда идет. Так что, когда он свернул с Ладгейт-хилл на Пилгрим-стрит, осторожный спутник счел нужным последовать за ним. Улица была почти пустынна, только возле неприметного дома равнодушный оборванец подпирал своей особой тумбу для коновязи. Поравнявшись с ним, ирландец что-то спросил, а тот с готовностью ответил, мотнув головой в сторону верхних этажей дома напротив. Тот вошел в подъезд, а брусничный сюртук неторопливо завернул за угол выступающего домика, подальше от глаз услужливого наблюдателя, да так и остался там.
Ожидание длилось и длилось, но тут распахнулось окно на третьем этаже, и оттуда донеслось: "О'Брайен, возьми тачку у кирпичника на заднем дворе и давай на Джордж-Ярд!" Облегченно вздохнув, преследователь выскользнул из тени дома, прошествовал, никем не замеченный, обратно на Ладгейт-Хилл, а там уже неспешно двигался за приметной парой, везущей тачку, вдоль всей извилистой Сент-Пол Черч-стрит, по длиннейшему Чипсайду, пока, наконец, не пришла пора завернуть с Ломбард-стрит на соседнюю улицу. Тут незнакомец задержался. Очевидно, пока пожитки оказавшегося слишком шумным жильца перегружают в тачку, ему самому там торчать не следует.
Он недолго искал кого-нибудь из племени вездесущих и пронырливых уличных мальчишек: достаточно было оглянуться. "Видишь тех с тачкой? Будешь слушать, о чем говорят, потом скажешь мне. Даю шестипенсовик!" Последовала предсказуемая, поэтому краткая, торговля, сошлись на флорине: шиллинг сразу, а другой, если все запомнит точно и не переврет. Мальчишка только хмыкнул презрительно и отправился на Джордж-ярд: вертеться там, как свойственно его племени, и подзуживать брошенными вскользь замечаниями.
Таинственный незнакомец убивал время с приятностью. На перекрестке стояло небольшое обеденное заведение, каких немало в Сити – ради многочисленных тамошних клерков. На четырех оконных стеклах без особого внимания к частым переплетам было начертано про подачу горячих блюд с двенадцати до двух, а через другие стекла можно было видеть маленькие столики, накрытые практически белыми скатертями, дружелюбный огонь в камине и степенно жующих посетителей. Войдя внутрь и узнав, что plat du jour – на выбор: пирог с телятиной и ветчиной или запеканка с мясом и почками, он выбрал и то, и другое, и решительно с ними разделался. Сел он у окна, и мог видеть, как доверху груженая какой-то металлической рухлядью тачка тронулась в путь.
Мальчишка не без сожаления поведал, что говорили мало, больше о том, что класть наверх: тиски или наковальню, да решали, везти поклажу на Пилгрим-стрит или уж сразу до Скотланд-Ярда.
Войдя внутрь и узнав, что plat du jour – на выбор: пирог с телятиной и ветчиной или запеканка с мясом и почками, он выбрал и то, и другое, и решительно с ними разделался.
Вот я бы тоже взяла и то, и другое блюдо, чтобы решительно с ними разделаться[взломанный сайт]
(*нервно облизывается*): До чего же тут все вкусно: и язык, и образы, и пирог, и запеканка с почками... Мне бы тоже всего и сразу, и можно совсем без хлеба! А главное — побольше и почаще!
Тинк - прелесть, и какой ловкий. И покушать - как и следовало ожидать - любит.
Что ж, если персонаж фанфика узнаваем для автора первоисточника (а "Хроники", разумеется - фанфик по отношению к "Переполоху"), это лучший комплимент, который может получить фанфикописатель.
Очень приятно, милые дамы, что мое скромное блюдо вам понравилось.
Отправлено: 21.03.09 16:20. Заголовок: Мало кто даже из лон..
Мало кто даже из лондонцев знает про Скотланд-Ярд. Это небольшой участок, затерявшийся среди города, ограниченный с одной стороны Темзой, а с другой садами Нортумберленд-Хауса; с флангов его охватывают Нортумберленд-стрит и задворки Уайтхолла. Говорят, когда-то он не был обойден славой, и во времена независимости Шотландии тут стоял дворец шотландского королевского семейства, готовый ко встрече своих владельцев, наезжающих иногда в столицу порой гостеприимного, а порой и враждебного государства.
Да только дворец сгорел дотла еще в четырнадцатом веке, а Шотландия уже два столетия назад распрощалась с независимостью. Настоящее Скотланд-Ярда не столь блестяще, зато куда полезнее. Местные, как на подбор крупные и сильные мужчины, с достойной похвалы регулярностью появляются здесь каждый день около пяти-шести часов утра и направляются к столь же крепко сбитой, хотя и неказистой, пристани. Здесь они разгружают угольные баржи и заполняют мешками с углем тяжелые подводы, чтобы город и пригороды никогда не испытывали недостатка в топливе, пылали семейные очаги и пыхтела кастрюлька на каждой плите. Опорожнив телеги, они возвращаются за новым грузом; и так их промысел процветает круглый год.
Здешние здания далеки от великолепия королевских палат, но всегда гостеприимно готовы ко встрече нынешних мирных захватчиков. Два заведения подают неизменные ростбифы и бифштексы в полном соответствии с величиной аппетита дюжих завсегдатаев, дополняя обеды пудингами такого веса и твердости, что лишь грузчики в состоянии достойно их оценить. Неподалеку расположилась пекарня со специальностью фруктовых пирогов, и изделия понимающего в своем деле булочника, разложенные на чисто выскобленной доске в маленькой витрине, соблазняют тяжеловесов на их пути; и громадные рты, под стать громадным рукам, обливаются слюной при виде белых творений из муки с жиром, украшенных розовыми пятнами с намеком на фрукты внутри.
Но самое изысканное место во всем Скотланд-Ярде – это, конечно, почтенная пивная на углу. Здесь, в общей комнате, с незапамятных времен обитой потемневшими дубовыми панелями, сходятся посетители, чьи сердца неизменно радуют щедрый огонь в просторном камине и дедовские старинные часы с когда-то позолоченным циферблатом. Сюда сходятся могучие грузчики, вдумчиво опорожняют большие кружки с "лучшим барклаевским", степенно выпускают из обкуренных трубок большие клубы табачного дыма, который медленно собирается над их головами и окутывает помещение сизоватым туманом. Отсюда до самой реки доносятся порой голоса, может, и не очень музыкально, но зато от души исполняющие припев к какой-нибудь матросской песне, или даже целую популярную балладу, с такой силой и выразительностью, что балки под крышей трепещут от восхищения.
Нынешним вечером среди завсегдатаев оказался посторонний. Парочка денди, случившаяся утром в полицейском суде Боу-стрит, без труда узнала бы его, несмотря на то, что вместо брусничного на нем был сюртук другого цвета: "терракотового" – по словам модного портного, "кирпичного" – как решили простодушные любители портера, обменявшись немногочисленными словами на его счет. Впрочем, добрым людям не жаль было места в уголке: нежданный посетитель не лез вперед, к огню, не жаловался на сквозняк или табачный дым, не вступал ни в чьи разговоры; он вообще не открывал рта, а посиживал себе спокойно за второй кружкой "барклаевского".
Должно быть, он просто устал и набегался, у него за плечами был хлопотливый день. Как только вихляющая тачка скрылась из виду, любопытный незнакомец проскользнул в ту самую табачную лавку, со второго этажа которой наконец выселили беспокойного жильца. Там он обнаружил группку соседей, которые, присев на бочонки с табаком, словоохотливо болтали о сумасшедших, маниях и неуважении к окружающим. Респектабельный владелец повествовал, как много раз добром просил изобретать потише, и как ему посоветовали в суд, потому что это подходит под "нарушение общественной тишины". Пока покупатель выбирал сигары: две манильских, одну гаванскую и одну новую на пробу, потом еще одну по совету старого курильщика, который и сам бывал в Вест-Индии, ему пришлось немало выслушать о горестях несчастного табачника в течение почти трех месяцев.
Потом его чем-то притянул неказистый пятачок в окрестностях Джордж-Ярд, В Сити, еще с тех времен, как Ост-Индская Монополия стала Ост-Индской Компанией, в беспорядке и во множестве росли конторы, страховые агентства, представительства и филиалы самых неожиданных фирм, банков и ассоциаций, и даже замшелые старожилы не в состоянии припомнить все их с ходу. Брусничный сюртук мелькал то здесь, то там, вступал в разговоры с привратниками и швейцарами.
Он не тратил время на вопросы о делах фирмы – что, кроме подозрения, могут вызвать такие беседы! – а судачил о понятных его собеседникам вещах: как рассеянны письмоводители, как ленивы уборщики, как бесцеремонны хозяева, заваливающие сверхурочной работой. Иногда, впрочем, слышались и похвалы всегда вежливому старшему клерку, что здоровается даже первым и спрашивает о застарелом ревматизме; чистоплотному уборщику, хоть и ирландцу, а впору бы и англичанину, со своим мылом – вот как, простой воды недостаточно; или владельцу, что не забывает по традиции отпраздновать канун Рождества со служащими прямо в конторе.
Если незнакомец подыскивал место службы, он ни с кем не поделился, что же он выбрал, и нигде не просил доложить о себе. Напротив, отправился к знакомому в Сохо на стаканчик вина с бисквитами и некоторое время с ним беседовал, причем главным образом о том, следует ли подавать мадеру к черепашьему супу, отстаивая преимущества сухой "Серсиаль" против полусухой "Вердельо", которую защищал друг.
Далее он двинулся в направлении Боу-стрит, ходил еще и там, тоже разговаривая с разными людьми; потом, видимо, все же зашел домой переодеться, раз оказался в другом сюртуке, и, наверное, поесть, раз теперь сидел за непокрытым столом в обществе одинокой кружки с пивом.
За окном спустилась настоящая ночь, посетители разошлись. Еще не было случая, чтобы почтенное заведение закрылось после десяти часов, за исключением того, когда в половодье на реке столкнулось несколько суденышек, и упавшие в воду сушились у щедрого огня. Таинственный незнакомец тоже канул во тьму. С реки дуло холодом.
Звук над водой разносится далеко, и темное судно без опознавательных огней, угрюмо подползавшее к опустевшей пристани, было слышно, хотя почти не видно – только черным силуэтом. Достаточно, чтобы определить: двигалась не низкая неповоротливая речная баржа, а солидный баркас, чьи борта явно рассчитаны на высокие морские волны. Неудобство на реке, и шкиперу приходится выбирать: спустить сходню, а для этого развернуться против течения и стать на якорь, или уж сообщаться с берегом шлюпками. Тот, кто собирается захватить одного-двух пассажиров, наверняка выберет второе, а вот желающему забрать груз – много груза – без прочной сходни не обойтись. Так и есть – лязг якорных цепей, плеск, деревянный стук…
Джентльмен в терракотовом сюртуке пронзительно свистнул в четыре пальца и крикнул:
– Патруль Боу-стрит!
По сходне уже бежали вверх бравые "малиновки" в неизменных алых жилетах под синими костюмами. Захваченный врасплох экипаж не оказывал никакого сопротивления. Старший патруля крикнул вниз:
– Это что ж, французские шпионы или контрабандисты, сэр?
– Ни то, ни другое, Престон. Собственно, они ничего еще не сделали. Лоцман с вами? Вот и отправляйтесь потихоньку в капитанат порта, пусть там проверят их бумаги; отпустят – их дело. Мне только надо, чтобы их не было в Скотланд-ярде, если вдруг привезут, что собирались грузить. Счастливого пути, друзья; и я уж прослежу, чтобы и вам перепало того, чего не вывезли.
Вскоре таинственную тень можно было видеть уже верхом на дороге в Сити. На углу Ломбард-стрит и Джордж-ярд было тихо, только мирно посиживали у входа в неприметное каменное здание два человека, один из них – любитель "Вердельо".
– Ну что, Макс?
– Взяли тепленькими; их уж отвезли давно, а вы все копаетесь…
– Спасибо, друг! А ключи?
– На выбор две связки, – и тот прозвенел одной мелодично, будто колокольчиком, а другой – с глухим тяжелым лязгом.
Отправлено: 28.03.09 14:22. Заголовок: На следующее утро по..
На следующее утро по Ломбард-стрит прогремело элегантное ландо, которое лишь весьма редко можно было видеть у неприметного здания полузабытого филиала солидного лондонского банка, соперничающего с самой "старой леди с Треднидл-стрит", и его появление, как правило, предвещало важные события. Лицо седока сохраняло привычное невозмутимое выражение, но жест, которым он поторопил выездного лакея, чтобы тот не мешкал, разворачивая лесенку экипажа, очень уж настойчивый, выдавал непривычную озабоченность.
Швейцар у двери подобострастно приветствовал господина директора, управляющий филиала поспешил к нему по мозаиковым плиткам холла, пытаясь стереть с лица испуг от неожиданного визита и всячески подчеркивая радость встречи.
– А, Фиркин; ну что там с Боу-стрит? – прозвучало вместо приветствия.
– Боу-стрит, сэр? Боюсь, я не совсем…
– Почему я получаю записку от мистера Рида – он старший магистрат Боу-стрит, надеюсь, даже вам это известно – что сегодня утром именно в филиале на Ломбард-стрит со мной будет говорить его сыщик, и именно по поводу наших подвалов. Откуда они знают…
Ошеломленному Фиркину не потребовалось в одночасье учиться ясновидению и решать, почему начальник сыщиков с Боу-стрит решил вдруг обратиться к его собственному начальнику. Входная дверь распахнулась, и незнакомец – на сей раз в переливчатом сюртуке цвета "павонаццо" – решительно шагнул внутрь, остановив возмущенного привратника небрежным жестом, и обратился к банкирам.
– Я Тимоти Тинкертон. Вы получили обо мне сведения? Вижу, что да. Не будем терять время. Сегодня ночью группа злоумышленников собиралась вывезти ящики с золотом из подвалов вашего банка. Поскольку им это не удалось, Боу-стрит вправе рассчитывать на справедливое вознаграждение.
Управляющий чуть не задохнулся и со всей возможной ядовитостью отпарировал:
– Может, кто и собирался; хотя не представляю, как они, – в его глазах явственно читалось "вы", – могли разнюхать про что бы то ни было из наших подвалов. Мы все складировали в величайшей тайне. В любом случае, ничего бы им не удалось, так оно недоступно.
– Вы полагаете, джентльмены? Тогда нам сюда…
Посетитель безмятежно подошел к дубовой двери с веерообразным окном в боковой стене холла, достал из поместительного кармана тяжелую связку ключей и, безошибочно выбрав один, отомкнул замок. Перешагнув порог, он сделал приглашающий жест и углубился в узкий темноватый коридор.
Фиркин остолбенел и уставился на связку, будто на запись в бухгалтерской книге красными чернилами, а его более хладнокровный начальник догнал удаляющуюся голубовато-зеленую фигуру и произнес:
– Моя фамилия Пловер, я директор банка, а мистер Фиркин управляет нашим филиалом на Ломбард-стрит. Ваше заявление неожиданно для нас; до сих пор мы были уверены, что наше хранилище в безопасности. Каким образом вы узнали про золото, я уж не говорю – про планы преступников?
Тинкертон пожал плечами.
– Никогда не стоит пренебрегать малым, ибо из мелочей состоит великое. Вчера утром на Боу-стрит слушалось простое и незначительное дело о нарушении общественного спокойствия: некий свихнувшийся изобретатель слишком громко орудовал слесарными инструментами над головой своего домохозяина. По виду безобидный нищий старичок, потертый и плохо выбритый, в жилетке с французскими лилиями, бормочущий о покойном Луи Шестнадцатом. Вот только волосы на голове у него были седые, а на щеках – черные. Каждый может пойти на Монмут-стрит и набрать поношенной одежды; многие могут придумать душещипательную историю при известном воображении; парик надеть легко…
– Но борода седеет раньше головы, – догадливо подхватил мистер Пловер, – как я, увы, знаю на собственном опыте.
– Да; этот природный феномен и меня заинтересовал. Я последовал за ним и сразу понял, что он опасается слежки и даже знает некоторые любительские приемы избавления от нее.
Коридор упирался в еще одну дверь, которую сыщик, побренчав ключами, открыл с такой же легкостью. За ней оказался еще один коридор, очевидно, идущий вдоль глухой стены здания, и потому совершенно темный.
– Мы тут оставили фонарь, специально для вашего удобства, джентльмены, и огниво одного нашего сержанта; весьма предусмотрительный человек, бывший кавалерист. Секундочку…
Он поднял стальную закругленную пластину с прикрепленным кожаным мешочком для кремня и трута, ловко выбил искру, раздул огонек, и вскоре лампа разгорелась достаточно для того, чтобы двигаться дальше.
– Этот якобы старик двигался куда как бодро и любезно привел меня в штаб своих сообщников на Пилгрим-стрит, где захватил помощника и тачку для перевозки своего добра. По закону ответчик мог потянуть с переселением, но не стал. Почему? Не потому ли, что его слесарное дело было завершено и так уж совпало, что терпение хозяина лопнуло именно в тот момент?
В конце коридора оказалась массивная железная решетка, ее также открыли и проследовали вниз по ступеням винтовой лестницы.
– Если надо кого-то подслушать на улице, джентльмены, никто не справится лучше лондонского мальчишки. Всего за два шиллинга я узнал, что конечное назначение неизвестного еще груза – Скотланд-ярд. Глухое место, пристань, занятая днем… По воде вывозят тяжелые грузы, а этот будут вывозить ночью.
Лестница завершилась у внушительной обитой железом двери, которая отомкнулась тихо и без малейших проблем.
– Хорошие они сделали ключи. Да и то сказать – время было. Задержавшись выбрать сигары в табачной лавке, над которой трудился наш слесарь, я узнал, что шум длился почти три месяца и раздавался неравномерно. Походив вокруг, я к своей радости обнаружил банк, в котором работает новенький и очень старательный уборщик, и моет полы со своим мылом.
Фиркин издал нервный смешок:
– А я-то еще думал, что у нас чисто, как никогда раньше. Что плохого в мыле?
– Смотря для кого. Раскисшее мыло лучше всего подходит для снятия слепков; с ключей, например. Гораздо точнее воска. Ключи потому и приходилось делать рядом, что добывали их по случаю, когда предоставлялась возможность, быстро относили слепки, обрабатывали, снова ждали, пока представится случай сравнить с оригиналом. Иногда полагались на рассеянных клерков, иногда помогали себе отмычками.
Он достал другую связку, которая издала мелодичный звон, будто гроздь бубенчиков. В конце темного затхлого прохода сыщик открыл еще одну дверь в громадный склеп или подвал, заставленный массивными ящиками.
– Пройдя через все покои, которые вначале были отперты и открыты, наконец все согласуется и не расходится друг с другом. Так что, я был прав в отношении груза? Наверное, часть долга мистера Питта?
– Да, – согласился Пловер. – В этих ящиках золотые монеты, переложенные свинцовыми листами. Действительно, предполагался правительственный заем на ведение военных действий на континенте, в котором принял участие наш банк. Утратить такую сумму было бы непоправимо и для нашего бизнеса, и для государства. Но кто эти преступники?
– Они все были ирландцы, но заговорщики ли в стачке с Наполеоном или просто ловкие частные лица, это дело магистратов – выяснять. Наше, сыщиков, дело – задержать их; так что я попросил на помощь патруль Боу-стрит. В Скотланд-ярде и правда среди ночи появился баркас, а на Ломбард-стрит – шайка, у которой мой друг Макс Штирлинг и конфисковал эти ключи. Если вам нужен еще один комплект, могу включить в общий счет.
– И правда, – закивал осторожный Фиркин. – Каков будет счет, мистер Тинкертон?
– Если "бегунов с Боу-стрит" вызывают для расследования, ожидается, что заказчик платит по гинее в день; это помимо дорожных расходов из расчета четырнадцать шиллингов в день. Правда, ваш банк не вызывал нас… – сыщик широко улыбнулся.
– Ну, к формальностям мы не будем придираться, – снисходительно согласился управляющий. – Главное, что дело сделано. Составьте список участников расследования, и по гинее в день, конечно… Что касается дорожных расходов, то вы ведь оставались в Лондоне…
Мистер Пловер с сожалением посмотрел на него.
– Фиркин, никогда вам не стать хорошим банкиром, пока не научитесь вести счет прибылей и убытков. Мистер Тинкертон, составьте список, и можете оставить окончательный расчет щедрости заинтересованных лиц.
– Благодарю вас, мистер Пловер; приятно иметь дело с человеком, который ценит наше ведомство по заслугам. Однако, джентльмены, мне пора: на Боу-стрит уже часа два как идут заседания. Никогда не знаешь, вдруг там что-нибудь интересное…
Отправлено: 28.03.09 14:22. Заголовок: В подготовке текста ..
В подготовке текста использованы книги: Percy Fitzgerald, Chronicles of Bow-street Police Office, with an Account of Magistrates, "Runners", and Police, and the Selection of the Most Interesting Cases. Vol.1. London: Chapman & Hall, 1888; Charles Dickens, Sketches by Boz, Illustrative of Everyday Life and Everyday People. Wordsworth Classics, 1999; а также приведены две цитаты из высказываний Тимоти Тинкертона в романе "Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс-парке".
Как неожиданно и круто все завершилось! Никогда бы не догадалась, в чем там дело, хоть и читала перечитывала. Спасибо, просто великолепно! И вкусно, и лаконично и захватывающе! Тинкертон хорош...
Отправлено: 28.03.09 16:28. Заголовок: deicu, просто здоров..
deicu, просто здорово :-)! И как чудесно, что интрига сохранялась до конца, не говоря уже о том, что читать Вас - одно удовольствие! Нет ли у Вас ещё задумок (жанр значения не имеет) :-)?
Сообщение: 2247
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 28.03.09 21:17. Заголовок: Ух, ну я признаться,..
Ух, ну я, признаться, такого наворота не ожидала! Очень английское расследование, тонкое, вкусное и стильное. Тинкертон — краса и слава английского сыска! Пою ему хвалу с восторженным энтузиазмом автора "Бармаглота" ("Мой Блестянчик, хвала! Урла-лап! Кур-ла-ла!" ) и смиренно присаживаюсь на лавочку к ожидающим следующих детективных новелл.
deicu присоединяюсь ко всеобщим восторгам и восхищениям Вашим творением и Тинком и к сидящим на лавочке ожидания новых историй! Только закончилось быстро... Ещё понаслаждаться хотелось.
Сообщение: 4055
Настроение: Отдохнуть бы от отдыха )
Фото:
Отправлено: 30.03.09 08:08. Заголовок: deicu... Ну что можн..
deicu... Ну что можно сказать... Мастерски!!!
Здорово! А Ваше добавление про использованные источники сразу показали, какой у Вас серьезный подход к делу. Нет, я не сомневалась, просто еще раз получила наглядное подтверждение.
Следующая лондонская хроника. Я вообще не знаю - им предполагается давать отдельные названия (и тогда - в каком ключе?) или просто "Хроника первая", "...вторая" и так далее?
Отправлено: 12.04.09 16:00. Заголовок: Когда многочисленные..
Когда многочисленные театралы, кто пешком, а кто и в экипаже, стремятся под портик Ковент-гарден, ожидая открытия дверей, они не подозревают, что частенько более захватывающие представления разыгрываются не на оперной сцене, а по соседству. Нет, не на подмостках Дрюри-лейн, хоть она и рядом. Это зрелище не рекламируют знакомым криком: "Афиша пьесы, джентльмены", не объявляют о нем в газетах; известно оно лишь профессионалам и, может быть, самым бывалым знатокам.
Когда засовы отодвигают и толпа втягивается в двери, в табачной лавочке напротив собираются истинные последователи Фесписа – и любители, и профессионалы. По-театральному живописно они сидят на бочонках с "настоящим виргинским" или робко стоят в дверях, вдыхая изысканный аромат отборных сигар. Здесь может сидеть Гамлет, что потрясал зал от лож до райка прошлым вечером, а сейчас зорким взглядом оценивает бледного молодого человека с темными густыми кудрями, удачно скрывающими потертый воротник его каррика. Он пока еще едва вдохнул запах ламп заштатного театрика, но как знать – может быть, его фамилии суждено оказаться среди избранных афиш, украшающих стены заведения.
Разговоры ведутся соответствующие. Тут способны перечислить поименно все труппы чуть ли не с времен Карла II, когда после пуританского раззора Томас Киллигру и Уильям Давенант удостоились получить королевские патенты, а заодно – в зависимости от говорящего – привычно поругать или корыстные театры, что не подпускают никого к патентам, или изворотливых антрепренеров, что умудряются заманивать зрителей на готовые спектакли под прозрачным наименованием "репетиций".
Все внимание присутствующих обратилось к старому актеру, лучшему Ричмонду добрых тридцать лет, пока ему не стало трудновато выдерживать бесконечные поединки на мечах с быстро сменяющимися злодейскими Ричардами. Он со смаком пересказывал последнюю театральную сплетню.
– Бедняга Парнелл опять попал в переплет. Прежнюю заварушку вы ведь помните? Как нет? Когда и он решил воспользоваться добротой графа Дартмура, что стал выдавать разрешения и другим театрам в Лондоне – чтоб все лорды-гофмейстеры такими были нам на радость – Парнелл решил начать собственное дело с пьески, ну знаете… "Портные, или Трагедия в жаркую погоду", ее еще сколько лет назад представлял Фут. Уже в газетах объявили, и тут Парнелл получает письмо: "Сэр, нам известно, что вы собираетесь ставить пиэсу, которая бесчестит наше ремесло, и если не откажетесь от своего замысла, будут неприятности, потому мы вам советуем заменить ее на другую, и тогда можете быть уверены в постоянных аншлагах. Остаюсь вашим покорным слугой, портной и гражданин".
– Прямо этими словами: "И гражданин"?
– Именно так. Парнелл показывал мне цидулку.
– Может, и следовало заменить. Парнелл не Фут, куда ему!
– Ну, что получилось бы, никому не известно…
– Все-таки ошикали?
– И как! С полудня громадная толпа – говорят, почти одни портные – собралась возле театра, а как двери открылись, ворвалась внутрь. Сразу начали кричать и стучать палками в пол, даже не дожидаясь начала, а когда занавес открыли и на сцене сидели по-турецки трое портных, с райка запустили ножницами или резаком, и чуть не попали. Потом Парнелл предлагал награду в двадцать гиней, если найдут того, кто бросал, но разве свои выдадут…
– Ого, рыцари наперстка славно вступились за свою профессию!
– Словом, кто-то догадался вызвать констеблей, схватили зачинщиков – человек десять или двенадцать – на следующий день их выпустили, конечно, потому что доказать ничего было нельзя. Представление, понятно, отменили, да и театр закрыли.
– Да, не повезло.
– Ну, все равно не сравнить с беспорядками после нового открытия Дрюри-лейн…
– Кто ж сравнивает! Так или иначе, Парнеллу, да и всем нам, это урок – не иди против своих хлебодавцев. Так что, когда он пришел в себя и решился поставить новую пьесу, выбрал "Сельского законника".
– Побоялся, что лондонские его забросают томами законов, а они толстенные!..
– Нет, не в том дело, уже не в зрителях, а в чиновниках. Он-то подал, как полагается, прошение, и ему уже было разрешили открыться в прежнем здании. А тут вдруг, как гром среди ясного неба, приходит отказ! Мол, разрешение дано ошибочно, здание сильно пострадало от бунтовщиков, представляет опасность для зрителей.
– Правда, что ли?
– С чего бы? Дрюри-лейн за два месяца не сломали, а тут за один вечер! Но главное, Парнелл говорит, что сам видел, как в здание заходят какие-то люди, и выходят, и все в сумерки.
– Конкуренты?
– Наверное. Кто-то кому-то дал на лапу. Злится Парнелл теперь ужасно.
– Ему надо на Боу-стрит сходить. Нет, серьезно. Лично к мистеру Грэму. Он, конечно, не главный магистрат, но к театрам хорошо относится, точно знаю. Да и то: ближний сосед лучше дальнего родственника…
Может быть, присутствующие еще долго распространялись бы на тему неожиданного соседства полицейского суда и театра, занимавших две противоположные стороны Ковент-гарден, но тем временем закончилось представление, и снова послышался гром карет и кэбов, а выкрики "сэндвичи с ветчиной, всего пенни" гармонично сливались с зовами: "Экипаж не занят".
deicu Очаровательный экскурс в историю! deicu пишет:
цитата:
им предполагается давать отдельные названия
Желательно, конечно. В каком ключе - пока не продумано. Хм. Может быть, История с ...? (скандальным похищением, таинственной пропажей, нашумевшей театральной постановкой, кровавой поножовщиной, выстрелом в ночи и пр.)
deicu Ваши сочинения - это ювелирно выверенная смесь исторической точности, литературной художественности, тонкого юмора и чего-то неуловимого, что и определяет Ваш стиль. Благодарю за доставленное удовольствие и ненавязчивое обучение (понимаю, что последнее не входит в "обязательную программу", но лично я много нового черпаю из Ваших произведений.)
deicu О-о-о! Театр!.. «..Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного?»
Хмм... "Дело" сразу вызывает в памяти Гарднера с его Перри Мейсоном - там действительно судебные дела, а в "Хрониках" совсем не обязательно доводить дело до формального суда. "История" тоже вызывает в памяти воландовское прочтение "сегодня на Патриарших будет интересная история". У Конан Дойла "Случай". Кажется, надо еще подумать.
Спасибо на добром слове, милые дамы. Не знаю только, почему все уверены, что это театральные интриги. Дальше надо смотреть! Или, как сказал один театральный критик: "Глубоко копают..."
Отправлено: 15.04.09 18:55. Заголовок: Marusia пишет: И гд..
Marusia пишет:
цитата:
«..Любите ли вы театр так, как я люблю его...»
цитата:
И где оно "дальше"
Считайте, что вызов принят.
Inn пишет:
цитата:
Вот ещё "этюд" неплохо, но тоже был (тот что "в багровых тонах")
У Геймана есть великолепный (в фантастическом жанре, понятно) "Этюд в зеленых тонах", в некотором смысле обратный по отношению к холмсовской саге. Можно называть "этюды", например, по цвету сюртуков ГГ. Apropos и дамы? Еще идеи?
Спасибо читателям еще раз; а теперь, вижу, появились и первые наметки литературоведческих изысканий о стиле - Вы меня пугаете.
Мистер Грэм, магистрат суда Боу-стрит, и вправду очень любил театр, всеми силами души, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая личность, жадная и страстная до впечатлений изящного. По некоторым косвенным данным можно было судить, что он в то же время очень не любил одного из своих подчиненных сыщиков, а именно мистера Тинкертона, впутав его в темное и хлопотное дело, которое к тому же не стоило выеденного яйца. Таково, во всяком случае, было мнение самого Тимоти Тинкертона, после того, как он битый час пытался добиться, кто и в чем преступил закон и нарушил гражданские права протеже мистера Грэма.
Как только мистер Парнелл, чьи представительные формы несколько выступали из берегов амарантового сюртука, а набеленные щечки упирались в крахмальный галстух, вывязанный трудоемким "дьявольским" узлом, увидел мистера Тинкертона в сюртуке цвета зеленого персика, он пришел в восторг, убежденный, что встретил родственную душу.
На хмурую просьбу изложить суть дела он немедленно отозвался сбивчивым и многословным рассказом о преследованиях со стороны завистников и трудной судьбе театральных антрепренеров. Плавно помавая белыми перчатками и ни на секунду не выходя из элегантной позы, когда-то принятой в кругах принца Уэльского, то есть держа плечи как можно выше и скруглив руки, чтобы не выступали локти, он отчетливо произносил монолог голосом, рассчитанным на задние ряды:
– Никогда не знаешь, как угодить этим зрителям. Казалось бы: реклама почтенной и необходимой профессии, – он погладил светло-пурпурный лацкан, – но нет, нашлись возмутители спокойствия. Можно понять, если бы их ударило по карману повышение цен, как было, когда после пожара открывали Дрюри-лейн. Да-да-да, и не верьте, если кто утверждает, будто чернь настолько высокоморальна, что приватные ложи оскорбляли их нравственное чувство. Это уже потом, когда их стал подзуживать тот барристер-католик, как его… Клиффорд, повернули дело так, будто ложи виноваты. Наговорили, будто в них чего только не случалось… Ничего такого не случалось, уверяю вас, просто из выгоды, поскорее расплатиться с долгами, дирекция и назначила за место в партере на шесть пенсов больше, а в бельэтаже – на шиллинг. А в конце концов, почему бы нет? Превосходный, можно сказать, национальный театр сгорел. За короткий срок построили новое, еще более величественное здание, а уж как отделали… Говорят, одних хрустальных подвесок на люстрах было двадцать пять тысяч общим числом! Знаменитейшие исполнители не пожалели своих сбережений, и тут…
– Будьте добры, не отвлекайтесь.
– Конечно, конечно. Я не стану злоупотреблять вашим драгоценным временем. В день открытия зал был переполнен, но уже тогда заметили неких подозрительных персон, а потом обнаружилось, что они пронесли под полами дубинки. Сначала все было тихо, но лишь потому, что ждали Кембла. Когда он стал читать пролог, разразилась буря. Те, с дубинками, вскочили на скамьи, кричали, визжали – словом, подняли совершенно невообразимый и невыносимый шум. Не слышно было ни слова. Пьеса началась, как сейчас помню, "Макбет", но будто шла пантомима. Вышла миссис Сиддонс, но ее появление – самой миссис Сиддонс! – не успокоило их.
– Вы про театр на Дрюри-лейн?
– Ну да! Невозможно поверить, но эти отвратительные сцены самого возмутительного разгула продолжались шестьдесят вечеров подряд. Дирекции ничего не оставалось, как прибегнуть к помощи Боу-стрит, – мистер Парнелл отвесил элегантный поклон, и, заметив наконец разъяренное лицо собеседника, ловко завершил тираду: – как и мне в моем затруднительном положении.
– Исключительно замечательно, – вздохнул сыщик. – Что вам, собственно, требуется? Отыскать зачинщиков?
– Было бы прекрасно, но я понимаю, что сие невозможно. Ведь прошло больше года.
– Пожар на Дрюри-лейн был, кажется, раньше.
– Нет-нет, в моем театре. Его закрыли, даже не дав закончить премьеру. Увы, по своему природному великодушию я не стал искать, кто устроил эти беспорядки – хотя мог бы вчинить иск по поводу громадных издержек – и удалился в провинцию лечить разбитое сердце.
– Наши страдания никогда не бывают напрасны, ибо это – путь к очищению, – саркастически заметил мистер Тинкертон.
– О да! – воскликнул антрепренер, гордо вздымая высоко взбитый кок. – Моей труппе сопутствовал беспримерный успех, и я решил закрепить его на столичной сцене. Театр, арена моей прежней битвы, стоял незанятый, насколько я понял, с того самого судьбоносного вечера, и я законным образом получил разрешение ставить в нем спектакли, потратив немало времени и сил. И вдруг – удар судьбы, бог из машины – мне сообщают, что здание нельзя занимать, чуть ли не балки уже падают сверху, а это полная ерунда, оно было в прекрасном состоянии на день премьеры, и уж криками самая разнузданная толпа не могла его повредить. Нет, я точно знаю: у меня появились конкуренты.
– Полицейский суд на Боу-стрит, – казенным голосом произнес сыщик, – занимается, среди прочих, делами о нарушении общественного спокойствия, но на ведомство лорда-гофмейстера не имеет никакого влияния. Разве что вам частным порядком могут помочь магистраты, – ввернул он совет, мысленно не без ехидства представляя себе мистера Грэма, обивающего пороги.
– Найдите их! – воскликнул Парнелл, прижимая к сердцу белые перчатки. – Укажите, кто они, где они, и я сам вступлю с ними в противоборство! Неизвестные люди проникают в здание, как к себе домой. Одного я сам спугнул, и он обронил… вот это!
Из поместительного кармана небрежно брошенного на стул светло-серого редингота он извлек нечто, напоминающее метлу, только вместо привычных прутьев на палку были навязаны полоски кожи.
– Что это?
– Реквизит. Только вот не могу вспомнить, что за пьеса с метлой. Может, современная? Даже специально написанная для премьеры в моем театре? Какое коварство!
– А что, на сцене не годятся простые веники?
– Прутья скребут по дереву, – объяснил актер, как о чем-то само собой разумеющемся. – Ненужный звук. Кто бы ни придумал, как использовать метлу на сцене, в реквизите он профессионал.
Можно называть "этюды", например, по цвету сюртуков ГГ.
К примеру, "Амарант и зеленый персик или этюд о театральном реквизите" deicu пишет:
цитата:
– Прутья скребут по дереву, – объяснил актер, как о чем-то само собой разумеющемся. – Ненужный звук. Кто бы ни придумал, как использовать метлу на сцене, в реквизите он профессионал.
Отправлено: 17.04.09 08:40. Заголовок: Marusia пишет: К пр..
Marusia пишет:
цитата:
К примеру, "Амарант и зеленый персик или этюд о театральном реквизите"
Любопытный вариант. Тогда для предыдущей хроники что-то вроде: "Брусника и павлин, или Этюд о черной щетине". Но вообще-то хмм... Насколько я помню согласование, у художников "этюд" вроде бы требует управления "с" и родительного падежа: "этюд с девочки", "этюд с березовой рощи", или даже просто родительного падежа: "этюд хрустального графина". А "этюд о"? Вообще слово пришло с французского ("изучение, исследование"), тогда это не картина (в соответствующих тонах ), а нечто вроде эссе? А как для актерского этюда?
Ах, какой Вы строгий читатель - всегда отлавливаете архаизмы в моих стилизациях. Неужели настолько топорно? Мне требовалось плавное движение, как раз исключающее махание рукамм. "Древа листами помавали..." (Ломоносов)
deicu Признаться, я совершенно запуталась в хрониках франтоватого сыщика и чуть было не упустила Ваши вариации. Спасибо Вам! И так все исключительно замечательно, стремительно динамично и при этом аккуратно филигранно , что никаких сил нет останавливаться посреди такого повествования! Ждем с нетерпением продолжения!
Отправлено: 13.05.09 17:39. Заголовок: Юлия пишет: Ждем с ..
Юлия пишет:
цитата:
Ждем с нетерпением продолжения
Смиренно прошу прощения у читателей (если таковые еще сохранились) и уверяю, что не забыла про мистера Тинкертона. Просто так совпало, что развитие событий в рассказе могло испортить один сюрприз в ролевой игре, и Ashenden взял с меня обещание повременить. Теперь руки у меня развязаны и я прямо сейчас сажусь читать и постараюсь поскорее войти в тот же стиль.
Отправлено: 13.05.09 17:44. Заголовок: deicu пишет: если т..
deicu пишет:
цитата:
если таковые еще сохранились
*Оглядываясь* Мы здесь. deicu пишет:
цитата:
Просто так совпало, что развитие событий в рассказе могло испортить один сюрприз в ролевой игре, и Ashenden взял с меня обещание повременить. Теперь руки у меня развязаны и я прямо сейчас сажусь читать и постараюсь поскорее войти в тот же стиль
Проклиная сыщицкую долю, магистратов вообще и мистера Грэма в частности, театр, как драматический, так и оперный, патенты лорда-гофмейстера и антрепренеров, которым место не на сцене, а разве что в Бедламе, мистер Тимоти Тинкертон принялся за свою работу.
Проследить за окрестностями театрика оказалось нетрудно: тот стоял на оживленном перекрестке, рядом с утоптанным пологим спуском к муниципальной поилке для лошадей. Наверное, вечерами частные экипажи могли занимать площадь, пока кучера дожидались своих хозяев. Уже одно такое преимущество, редкое в тесноватом Лондоне, могло привлекать более обеспеченных зрителей, и можно было понять, почему мистер Парнелл не желал искать другого помещения.
С противоположной стороны мостовой в улицу будто врос замшелый паб "Роза и щит", настолько древний, что казалось, будто традиционный знак пивной – шест, на котором вздымалась ввысь охапка зеленых веток – сохранился еще с той самой войны Алой и Белой Розы, так он был отполирован руками многочисленных перебравших посетителей. Наискосок от него располагалась несколько обшарпанная, но все еще элегантная кофейня, навевавшая воспоминания об остроумцах прошлого века. Дальше улица терялась в россыпи магазинчиков и лавчонок.
Сыщик, не забывая посматривать в окно, регулярно потягивал эль под байки трактирщика, как во время оно цветок на вывеске перекрашивали из алого в белый, а потом снова в красный, пока, наконец, не пришло успокоение в виде двухцветной розы Тюдоров. В кофейне у него появился почти что постоянный столик у зеркальной витрины, куда хозяин при его появлении сразу ставил тарелочку с французскими слойками, хотя из патриотизма упорно отрицал их происхождение и называл "неаполитанскими". Тинкертон посещал лавочки, болтал с кэбменами, пока поильщики занимались лошадьми, и ни на минуту не упускал из виду здание театра.
Ничего обветшалого в нем и правда не было заметно: окна закрыты на прочные, ничуть не рассохшиеся ставни, массивные двери заперты на неприступные замки. Как ни странно, приходилось соглашаться с трагическим мистером Парнеллом: его обидели зря, притянули за уши первую попавшуюся отговорку.
Актер не посрамил известную наблюдательностью профессию: иногда, ближе к сумеркам, дом и вправду нет-нет, да и посещали некие непонятные личности. Как правило, они подходили со стороны водочерпалки, сторонясь поильщиков, никогда не стучали, а открывали своими ключами заднюю дверь и проскальзывали внутрь. Кто-то выходил сразу, кто-то оставался надолго.
Вскоре сыщику стало и самому любопытно. Гости редко являлись с пустыми руками: то с джутовым мешком, не совсем набитым, но довольно полным; то с тяжелым свертком, упакованным в плотную ткань; а однажды высокий малый пронес целый плетеный короб, такой, как странствующие торговцы таскают за плечами по городам и весям. Неужели доставляют театральный реквизит? А может, прячут здесь краденое?
Конечно, известный своей настырностью мистер Тинкертон не давал траве расти под ногами; он не замедлил проследить, куда возвращаются загадочные посетители. Иногда слежка приводила его в дешевую жилую часть города – наверное, кто-то шел просто домой; он отмечал адреса, но не торопился направлять туда "малиновок" из патруля Боу-стрит: в любом случае его не интересовала мелкая сошка, наемники. Крупная рыба могла оказаться в одном неприметном строении, где чаще всего сходились пути носильщиков, и откуда, как вскоре стало ясно, и появлялся "товар". Вот чем стоило заинтересоваться.
Окрестные жители домишко не жаловали. "Там нечистая сила, не иначе", – объясняли они любезному незнакомцу в васильковом сюртуке. Будто каждую ночь чуть ли не до самого утра в запыленных окнах горел дрожащий свет, мелькали чьи-то тени, доносился таинственный шум. Мистер Тинкертон пошел послушать шум. Его натренированный слух не уловил ничего мистического: обычный глухой лязг печатного станка, когда его пресс-форма падает на бумагу.
Что говорить, в столице хватает печатников. Это уважаемые бизнесмены, они платят налоги, поставляют читающей публике и романы, и газеты, и афиши; частенько им приходится работать по ночам, чтобы утром порадовать лондонцев новостями. Зачем же тайны? Почему продукцию не увозят в книжную лавку и не раздают горластым газетчикам, а прячут в заброшенном театре? Иногда свертки выносили из дверей – куда? Уж не прокламации ли готовят здесь к вторжению французского неприятеля?
Взяв с собой пистолеты, сэндвич с говядиной, потайной фонарь, и, наконец, одолжив отмычки у старого друга Макса Штирлинга, тоже сыщика с Боу-стрит, мистер Тинкертон подготовился к проникновению в здание. Сгущались сумерки, на площадке переругивались кэбмены, никто не обратил внимания, как фигура в темно-коричневом сюртуке, повозившись с заевшим замком, скользнула внутрь.
Осторожно открыв шторку фонаря, сыщик пробирался по грязным коридорам: ничего подозрительного не встретилось. Путь, очевидно, вел к сцене, и вот тут, выйдя из-за кулис, мистер Тинкертон ахнул: пыльная сцена и пустой зрительный зал без кресел – все было усыпано банкнотами.
Из другой кулисы на него в упор уставился пронзительный взгляд. Всю нижнюю часть лица таинственный незнакомец закрыл шейным платком.
Отправлено: 15.05.09 08:39. Заголовок: Хелга пишет: И стил..
Хелга пишет:
цитата:
И стиль Вы все-таки изменили, автор...
Да-а? А я как-то не заметила... То, что я точку зрения (point of view, POV) сдвинула, я, конечно, знаю, а вот что стиль поплыл, не ощутила. Не надо было отвлекаться. Синтаксис вроде тот же. Риторические вопросы прибавились? Как-то же надо бросать ложные ключи. Что нет диалогов, так их в следственной части и не должно быть. Дезориентирована я как-то.
Тогда, apropos, наверное, надо удалить кусок, а я пойду пропитываться старым стилем - только не могу сказать, сколько времени оно займет, если так явно нюх испортился и глаз замылился.
Отправлено: 17.05.09 14:34. Заголовок: Несколько мгновений ..
Несколько мгновений человек в маске и сыщик, замерев, разглядывали друг друга. Внезапно подозрительный тип дернул платок вниз и сварливо зашипел:
– Чего вылупился? Чего тут забыл? Выметайся, а то констебля позову!
– Далеко идти не придется, – парировал Тинкертон. – Я и сам с Боу-стрит.
– Чем докажешь?
Сыщик даже опешил от такой наглости, но достал из поместительного кармана небольшой жезл с позолоченной коронкой наверху – внешний признак должности. Рука отерлась о пистолет, лежавший в том же кармане, и прикосновение к холодной стали привычно успокоило его.
Субъект заметно сбавил напор, хотя отозвался по-прежнему нелюбезно:
– Штучку-то и подделать можно…
– Ну, конечно! Кому и судить, как не фальшивомонетчикам.
Незнакомец приосанился и ответил с вызовом:
– Да, фальшивомонетчикам! Нам что, мы по заказу работаем. На бумажки-то гляньте.
Тинкертон, стараясь не выпускать из виду преступника – возможно, готового к прыжку, поднял ближайшую банкноту и направил на нее свет фонаря. Яркая спермацетовая свеча выхватила среди замысловатых завитушек слова: "Banque de France".
– Понятно. Подарок Наполеону. Сами рисовали?
– Откуда! У нас с братом типография, граверов своих нет. Пришел как-то человечек, серенький такой, предложил работу: печатать с его клише да на его бумаге. Не подвел: принес клише – хорошие, медные. Глянули мы на них, да на водяные знаки на бумаге его, и решили держать язык за зубами. В общем, поняли мы друг друга с тем тихоней. И потом еще сколько раз клише таскал – большой заказ оказался – прямо из Уайтхолла да к нам.
Постепенно, незаметно для самих себя, собеседники перешли на доверительный тон.
– Почему к вам?
– А куда было идти? На королевский монетный двор, что ли? Важно не только бумажки по-тихому сплавить, а еще, чтобы настоящие заказчики как бы не при чем. Узнают – репутации правительства ущерб.
– Международный скандал, – поддержал Тинкертон – Что ж, вы правы, не наше это дело, не сыщиков.
– И на Боу-стрит, тот говорил, знают, мистер Рид ваш. Соврал, что ли?
– Мистер Рид? Он главный из магистратов, наверное, знает; могу спросить. Меня совсем другой магистрат в это дело втянул. Его знакомому не дают театр открыть, вот это самое здание, где мы стоим. Оно-то вам зачем понадобилось?
– Можно подумать, в центре Лондона много заброшенных зданий. Нам ведь, что театр, что сарай, лишь бы пыль – сухая, чистая, да побольше. Вот!
Невольный фальшивомонетчик протянул сыщику чрезвычайно знакомую кожаную метелку.
– Чтоб не очень новыми казались, бросаем на пол и переворачиваем во все стороны, осторожно, конечно, чтобы не порвать, ну, для того и кожа. Они тогда мягкие становятся, и бумага не такая белая – ни дать ни взять, уже прошли через многие руки. Можно сдавать заказ.
– Что ж, если вы тут надолго…
– Какое, надолго! Пыль, считай, почти всю стерли. Опять искать новое место. Думаю, еще обрадуют актера вашего. Ну ладно, мне работать надо, а вы идите – скоро тут дышать нечем будет.
Мужчина снова надвинул шейный платок на нос и решительно взял метелку в руки. Тинкертон побрел по запутанным коридорам назад, размышляя, что имеет смысл сказать мистеру Грэму, чтобы тот успокоил Парнелла, если такое вообще возможно.
Понадобился целый сэндвич, который он механически пережевывал под свои грустные думы, жалея, что мало положил горчицы, в конце концов придя к решению поставить в известность высшее начальство и предоставить мистеру Риду самому разведываться со своими магистратами, а на энергичного антрепренера просто махнуть рукой.
Однако от мистера Парнелла не так-то просто было отвязаться. На следующей неделе он разыскал столь понравившегося ему франтоватого сыщика, надеясь обрадовать его тем, что власти предержащие отменили прежнее решение и официально объявили здание театра годным для постановок драматических спектаклей, как сопровождаемых музыкой, исполняемой оркестром, так и без оного сопровождения, либо сцен из таковых, с предварительным объявлением о содержании представления в газетах и с правом издавать печатные афиши.
– То была простая, возможно, и простительная ошибка клерка. Подумать только, мою судьбу решала ничтожная небрежность какой-то чернильной души! Однако я ведь сам видел: туда входили, носили целые корзины…
Тинкертон затравленно глянул на настойчивого актера и вспомнил, как поначалу остановился на внешне правдоподобном, хоть и неверном, объяснении.
– Воры прятали краденое.
– А метла?! Нежная имитация грубого предмета, она создана именно для театра, я уверен.
– Не метла вообще. Так, полоски кожи, которые заготовил себе шорник для работы и связал в пучок.
– И они украли столь низкий предмет? Как неромантично! Вот если бы золото, бриллианты… Шайка разбойников с большой дороги… Они громоздят сокровища и похищают невесту главного героя… Да, это идея! Я знаю, кому на Флит-стрит заказать пьесу. "Современная пещера Али-Бабы" – как вам? Это будет грандиозное представление! Гвоздь сезона!
Мистер Парнелл угадал: публика ломилась на спектакль, ни дня не проходило без аншлага. И трактирщику в "Розе и щите", и содержателю кофейни, и даже скромным поильщикам перепала их доля доходов, так много у театра скапливалось людей и лошадей. Для всех прочих участников история также закончилась благополучно: братья-печатники получили справедливую плату за честную работу, чиновник из Уайтхолла выполнил деликатное поручение кабинета министров и мог надеяться на скорое повышение – и только мистеру Тимоти Тинкертону, сыщику с Боу-стрит, кроме головной боли, не досталось ничего.
deicu Восхитительно-остроумно! И "ларчик" просто открылся - невероятно элегантной развязкой! Надеюсь, Тинк быстро избавился от головной боли - ему ли долго переживать? И - ждем продолжения цикла.
deicu С назначением пыли я угадала, с видом валюты прокололась Не бросайте Тинка , пропишите ему действенное лекарство от головной боли - новое приключение
deicu Я не стала торопиться и с появлением заключительного эпизода прочла всю последнюю хронику о артистичном сыщике и наблюдательном артисте, очаровательном мистере Парнелле, целиком. Воздушная легкость захватывающей детективной истории просто поразительна. А изящество головоломки из всевозможных зацепок и крючков доставляет истинное наслаждение даже таким тугодумам, как я.
deicu пишет:
цитата:
apropos пишет:
цитата: ждем продолжения цикла
Под конец учебного года? Не обещаю
*преданно заглядывая в глаза* Мы подождем его окончания и начала каникул.
Отправлено: 06.02.10 16:52. Заголовок: deicu Спасибо за но..
deicu Спасибо за новый рассказ из "Еще хроник...". «Зловещий пример типично небританского, воистину неспортивного поведения»(с) получился очень симпатичным, прочитала с большим удовольствием. И буду ждать следующего, упорно.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
) разрешение от авторов "Хроник Тимоти Тинкертона" описать некоторые его приключения, приступаю к делу. Я открыла новую тему, чтобы не мешать сработавшемуся коллективу соавторов, которые заняты другими – наверняка более захватывающими – расследованиями.
Дождались!!! 
deicu пишет: 
- ну, просто свой, родной, как с Переполоха сошел 
, но что такое "Черная Мария" ?
Переполох я так и недочитала до конца, остановившись в свое время где-то на нынешней середине. Хроники тоже прошли мимо меня. Так что мне только предстоит восхититься, очароваться и пасть под обаянием 
А главное — побольше и почаще! 
Пою ему хвалу с восторженным энтузиазмом автора "Бармаглота" ("Мой Блестянчик, хвала! Урла-лап! Кур-ла-ла!" 
просто еще раз получила наглядное подтверждение. 
Наконец-то! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
