Плакса - чудо, барон почти ее достоин. "Между делом"?! Никак
Ну, пока так и получается между делом, а там - кто знает. Барон определенно рассматривает эту связь как интрижку, по-соседски так. Удобно и приятно. Чего же боле? - как говорится.
– Доставьте мне такое удовольствие, – предостерегающим тоном сказал барон. – Еще этот шантажист... Кузякин. Его отпустили из полиции, он им не надобен, но может сгодиться нам. Он сейчас где-то в Вильне, и хорошо бы его найти. И отследить его перемещения. – Этот-то вам зачем? – брезгливо сморщился пан Казимир. – Я бы просто избавился от него и концы в воду. Вестхоф поджал губы – импульсивность поляка начинала его утомлять. По поводу Кузякина у барона были свои соображения: шантажист, похоже, не знал точно, кто писал баронессе Дюран, но у него наверняка есть о нем какое-то представление. И он знает – или предполагает, что знает, – где его искать. И случаем может на него выйти. – Неизвестно, как скоро наш информатор появится у тайника, а дело не терпит. У шантажиста было... – он чуть не сказал «письмо», но удержался: Пржанскому незачем было знать, что барон не случайно встретился с Кузякиным. – ...есть информация о некоем офицере, состоявшем в переписке с французским агентом – баронессой Дюран, недавно покинувшей Россию. Я случаем узнал это от известного вам Родионова. Возможно, наш агент и есть тот самый офицер. Кузякин же, по-видимому, предполагает его найти, дабы выудить из него деньги. Представьте, что может случиться с этим шантажистом, ежели удача или злой рок приведет его к интересующему нас лицу? – Что вы говорите? Этот маленький негодяй столь отважен и нагл? Мало его учили? Коли он попадет по нужному адресу, я не дам за его жизнь и ломаного гроша... – Вот именно. Нас в данном случае заботит не сам Кузякин, но тот человек, на которого он может нас вывести. Ежели мы сумеем раньше, через тайник, опознать агента, похождения шантажиста для нас уже не будут иметь значения. В противном случае мы скорее выйдем на него благодаря Кузякину. Нельзя подозревать всех офицеров, к которым обратится шантажист – только того, кто начнет преследовать нашего ушлого визитера. – Преследовать и убивать! – воскликнул Пржанский, потирая руки. – Не скрою, если так, мне нравится такая работа – схватить и того и другого на месте преступления! – Бога ради, не надо никого хватать! Умерьте свой пыл! – процедил барон, уже начиная сомневаться, что идея обратиться к Пржанскому себя оправдывает. – И уразумейте наконец, наш агент должен быть живым, здоровым и ни в коем случае не подозревающим, что он раскрыт. Он сделал весомую паузу и предостерег: – Вы за это отвечаете лично, пан Казимир. Лично. И не только передо мной. – Я выразился фигурально, – буркнул Пржанский. – Не принимайте все столь буквально, по... «По-немецки», хотел сказать он, но вновь сдержался, что с каждым разом давалось ему все труднее. Впрочем, следующий вопрос он не смог не задать: – Кстати, барон, отчего вы вдруг решили выследить своего такого ценного агента? И что вы намерены делать, когда ловушка захлопнется? – Ужель сами не догадываетесь, пан? – барон вздернул бровь. – Поначалу выясните, кто это, а я уж решу, что и как. – Догадываюсь, исходя из ваших усердных требований, чтобы волосок не упал с головы мерзавца. Будете шантажировать его в своих целях? Черт, как все запуталось из-за этого вашего агента. Мы все пропадем из-за него. Говорю вам – проще убрать его. Вас не пугает арест? Родионов идет по пятам... – Зачем мне его шантажировать? – барон с недоумением посмотрел на Пржанского. – Надобно знать, кто он, чтобы предотвратить новые происшествия, ежели, конечно, он к ним причастен. Вам, пан, лишь бы кому свернуть шею. Может, у вас в штабе есть другой человек, способный добывать столь же ценные сведения, каковые мы получали от этого агента? Да и попались вы на глаза Родионова не из-за нашего информатора, а из-за своей сподвижницы, что так ловко навела на вас вместе с шантажистом и воинскую полицию. – Пани Кульвец весьма... энергичная особа, – пробормотал уязвленный Пржанский, – но и пользы она принесла немало нашему делу. Я принял меры и, уверен, более она не позволит себе столь опрометчивых шагов. Да и встреча с полицейским ее немало напугала. – Но она уже – уверен – взята на заметку полицией. И вы тоже, пан, из-за всей этой истории, – заметил барон. – Я так понимаю, Родионов уже нанес ей визит? Что она сказала ему по поводу Митяева и фальшивых купюр? – Объяснила, что совершила эту глупость в порыве обиды и гнева, по-женски. Пани Болеслава это умеет, объяснять и убеждать, уж поверьте. С фальшивками сложней, но мало ли кто мог подсунуть наивной даме фальшивые деньги? Тем более, таковых ходит немерено. У пани Болеславы очень влиятельный покровитель, вы знаете, – сказал пан Казимир и подумал: «Бежать, нужно бежать! Или еще нет?» – Влиятельный покровитель весьма мнителен, – напомнил Вестхоф. – Ежели ему намекнут, что нынешний предмет его восхищения в подозревается в шпионаже, он может отреагировать иначе, нежели вы рассчитываете. Ей следует действовать крайне осторожно. – Понимаю я, – поморщился пан Казимир. Ему страстно захотелось выпить. – Пересохло в горле, я бы глотнул коньяку. Не желаете ли? Не дожидаясь ответа, он достал из буфета бутылку и рюмки, плеснул коньяку – себе почти полную, протянул барону вторую, выпил в два глотка содержимое, крякнув от удовольствия. – Чертовски хороший коньяк, бодрит и горячит кровь, не правда ли? – Бодрит, – чуть отпив, согласился барон. – Женщины... – продолжил пан Казимир. – Если б можно было обойтись, к делу бы не допускал. Хотя... gdzie diabeł nie może, tam babę pośle (Где дьявол не может, там баба справится) – Словом, нам всем надобно соблюдать предельную бдительность, – подытожил барон. – Родионов весьма умен, многое подмечает. Помните о возможных соглядатаях, просчитывайте все свои ходы. И найдите мне этого человека. – Найду, найду, никуда не денется! А у вас есть какие-то определенные подозрения на кого-то из русских офицеров? Кстати, есть ли новости о гибели полковника Борзина? – Определенных – нет, и новостей по гибели Борзина нет, но есть кое-что занятное: при обыске на его квартире была найдена копия весьма секретного материала, причем написанная рукой нашего агента. – Насчет бумаг весьма любопытно, но, черт побери, как удалось установить, что документ написан им? Полиции известен его почерк? Стало быть, его личность нетрудно будет установить! – Это удалось установить мне. В полиции мне показали издали эту бумагу, но я успел приметить некоторые, так скажем, характерные признаки письма нашего агента. Сами полицейские, точнее воинская полиция, о том не знают. И теперь подозревают Борзина, что он был информатором французской разведки. – А что, если это действительно так? Полковник не выдержал угрызений совести, загубив столько душ, и застрелился? Не выдержали нервы, не смог более скрываться? Или кто-то раскрыл его и угрожал? Тот, до кого он не мог дотянуться своим кинжалом или ударом? – Все возможно, и это скоро выяснится, – сказал барон. – Коли полковник Борзин и есть наш агент, некому будет воспользоваться столь любезно предоставленным вами тайником у Зеленого моста. – В таком случае план с ценным информатором можно забыть и закрыть это дело. Но вы не слишком уверены, что полковник тот человек, который нам нужен, не так ли? – Не слишком, – признал барон. – Я видел записку Борзина и знаю почерк своего информатора. Конечно, он пишет измененным почерком, но некоторые особенности письма трудно изменить. Потому, на мой взгляд, копия секретного документа, обнаруженного в квартире полковника, написана другой рукой, не Борзина. Хотя полной уверенности, как вы понимаете, быть не может. – Да, загадка... – протянул пан Казимир. Немец был ему неприятен, но, тем не менее, уважения достоин. – Так вас увезли в воинскую полицию из-за этой бумаги, что нашли у Борзина? Или было еще что-то? – спросил он. – Именно из-за бумаги. Как вы понимаете, они не могли ею не заинтересоваться, тут еще эта записка, адресованная мне погибшим… Но я смог ответить на все их вопросы, тем им и пришлось довольствоваться. – Не сомневаюсь, – пробормотал Пржанский, наполнил свою опустевшую рюмку и отпил половину. – А чего от вас вчера опять хотел Родионов, позвольте узнать? Барон прикинул, как ответить на сей вопрос без излишних деталей. – Родионов интересовался баронессой Дюран – не был ли я знаком с нею в Петербурге, – наконец сказал он. – Сия француженка, о которой он услышал от шантажиста, весьма его заинтересовала, как и круг ее знакомств. Увы, мы не были знакомы, посему я ничем не смог помочь полковнику в его розысках. – Хотел бы я познакомиться с этой баронессой. Кстати, меня несколько обеспокоило нападение на госпожу Щербинину, – Пржанский наконец смог затронуть весьма интересующую его тему. – Вы, барон, явно знаете подробности. Не изволите ли поделиться? Я задействую свои связи, попытаюсь узнать: если кто из местных, не сносить ему головы, а если из заезжих – найдем, как поквитаться. Пани Эпракса – женщина исключительных качеств, знаете ли... – Я тоже, признаться, обеспокоен этим нападением, – сказал барон, спокойно пропуская мимо ушей выказанное Пржанским восхищение мадам Щербининой – поляк опоздал со своими за ней ухаживаниями. Важнее было решить, стоит ли поделиться с паном Казимиром теми сведениями, что он получил от соседки. Впрочем, этот обезумевший от крови агент – их общая головная боль, и при случае для его обуздания может понадобиться помощь. Возможно. – Вы правы, пан, наверное стоит проверить в преступных кругах, – согласился он. – Это избавило бы меня от лишних хлопот... Дело в том, что, как выяснилось, сия дама имела неосторожность не только прочитать то письмо... Ну, помните, для мадам Стрекозы, из-за которого, как можно предполагать, и был убит Митяев. И не только прочитать, но и процитировать из него строчки в гостях, при всем народе. Это было во второй половине дня в субботу, а поздним вечером того же дня на нее напали. Эти события могут и не быть связаны, но... – Вот как? – вскричал Пржанский. – Стало быть, вы думаете, что на пани Эпраксу напал ваш душегуб? Что он чуть не убил ее?! – взревел он и стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – И вы изволите так спокойно говорить об этом? Рассуждать о ценном информаторе! Да если бы я сразу знал, я бы этого мерзавца....пся крев... В этом месте пану Казимиру пришлось оборвать обличительную речь, поскольку в текущий момент он не мог добраться до указанного мерзавца. Он опять плеснул коньяку в рюмку и выпил одним глотком. – Я ничего не думаю, – ледяным тоном, дабы чуть охладить кипящую реакцию Пржанского, сказал барон. – Я могу разве предполагать, и без всякой уверенности. Посему надобно проверить все варианты - от грабителей до... И не помышлять о самоуправстве, пан. – Я сказал, что проверю, значит, я сделаю это! Следует охранять госпожу Щербинину от возможных посягательств! Если ваши предположения верны, она в страшной опасности. Или вы хотите ее гибели? Удар кинжалом, каково! И как она отважно оборонялась! Вы не рассказали мне, барон, как все произошло? – Она не оборонялась, у нее не было такой возможности. Нападавший просто всадил в нее нож. По счастливому для мадам случаю, она успела прикрыться своим ридикюлем, весьма плотно набитым всяким хламом, где нож и застрял, – барон пожал плечами, игнорируя выпад Пржанского против него самого. – По счастливой случайности... – процедил Пржанский. – В таком случае, я сам возьмусь охранять ее. Да, и мальчишка что-то говорил о шантаже, упомянув все того же Козявкина. Неужели у него нашлось что-то на госпожу Щербинину? – Не беспокойтесь, – сказал барон, все более сомневаясь в правильности своего решения раскрыть – не все – но часть карт Пржанскому. Впрочем, болтливая мадам Щербинина, как и ее сын внесли в сие дело и свою немалую лепту. – Мадам живет по соседству, мне легче за ней приглядеть. Кузякину – даже если у него что и есть против Щербининой, а я в том сомневаюсь, – сейчас не до того. Тем более, ваши люди за ним будут наблюдать, как я понимаю. – Да, вы неплохо устроились, барон. Прекрасная вдовушка и по соседству... А как она умудрилась прочитать то письмо? Как его нашла? Оно у нее? – Нет, оно пропало еще тем вечером, когда был убит Митяев. И прочитала она письмо там же, на квартире, где сейчас живет. Ежели помните, прежде ее занимал прапорщик Щербинин с товарищами. – Так оно осталось от прежних жильцов? – На сей вопрос нет однозначного ответа. К ним беспрестанно заходили приятели, и тем вечером, когда мадам приехала, у сына в доме была толпа гостей. Кто-то оставил письмо в книге, она его случаем и прочитала. – Понятно, – пробормотал Пржанский, про себя думая, как бы ему расквитаться с душегубом. Вслух же сказал: – А шантажисту я все равно сверну шею, как бы то ни было. Чтоб неповадно было... Вестхоф вздохнул и в свою очередь отпил коньяку. – О чем вы вчера беседовали с Родионовым? – спросил он у Пржанского, чтобы переменить тему. – С Родионовым? – переспросил пан Казимир, чуть угомонившись. – Хм... ничего особенного. Он задал несколько вопросов… И, видя, что барон ждет, придумал на ходу: – Вместе ли мы с вами пришли к пани Эпраксе, огорчена ли она гибелью полковника... – Странно. С чего вдруг полковника интересует сия мадам? – насторожился барон. – И ее отношение к смерти Борзина, о чем она, кстати, сама Родионову и поведала. Пан Казимир смутился, сообразив, что ляпнул что-то не то. – Мне показалось, он этим как раз не слишком интересовался, спросил как-то походя… Более спрашивал об этом шантажисте, не встречался ли я с ним… – А вы встречались? – Нет, конечно! Зачем мне? – возмутился Пржанский, упорно продолжая стоять на своей версии. Вестхоф бросил на него задумчивый взгляд, но ничего не сказал, допил коньяк и откланялся, присовокупив на прощание, что ждет результатов по слежке, и удалился.
Да куда благее (или как это сказать - ?)- убивца отыскать. Сейчас они как раз решают очень благородные задачи. Klo пишет:
цитата:
Все упорядочилось немного: письма, агенты...
Ага, вот и хорошо. bobby пишет:
цитата:
У меня, наоборот, путаница...
Не, ну это нормально, мы сами порой путаемся. Можешь задавать наводящие вопросы - поможем, чем сможем. Klo пишет:
цитата:
Шпионы очень хороши, пусть хотя бы смоются вовремя, а?
Сами за них переживаем, признаться.
apropos
Главвред
Сообщение: 38999
Отправлено: 07.02.19 09:22. Заголовок: Вскоре барон уже сид..
Вскоре барон уже сидел за столом на ужине у сановника и наслаждался отменным вкусом телячьей котлеты с гарниром из тушеной капусты. Перемены блюд оказались вполне похвальны, а сосед по столу – некий высокопоставленный офицер – весьма полезен. Можно было сказать, что вечер удался, если бы не несколько «но». Во-первых, среди приглашенных дам барон с неудовольствием обнаружил небезызвестную графиню Веселовскую. Она весь ужин кидала на него многозначительные взгляды, перешептываясь с соседними матронами. Дочери были с нею, но их внимание, к счастью, более привлекали молодые гвардейские офицеры, кои в определенном количестве также почтили своим присутствием сей дом. Во-вторых, в числе гостей барон не без удивления приметил полковника Родионова, который никак не походил на человека, ведущего светский образ жизни. Во всяком случае, до этого вечера барон не встречал его ни на одном из здешних приемов. Весь ужин полковник, казалось, был поглощен едой и более слушал, нежели говорил, но краем глаза барон замечал, что Родионов таки поглядывает на него, что несколько портило удовольствие, каковое можно было получить от хорошей пищи и разговорчивого визави. К тому же барон не мог не задавать себе вопрос: зачем здесь Родионов и не по служебной ли надобности? Впрочем, это вскоре разрешилось благодаря очередному неблагоприятному обстоятельству этого вечера. После ужина из столовой были убраны столы, на хорах появились музыканты, а хозяин дома объявил танцы. Публика в основном с удовлетворением, а некоторые молодые особы с энтузиазмом восприняли предложенную программу. Барон, напротив, стал помышлять о том, как незаметно ретироваться, но не успел. – Барон, как я… мы счастливы встретить вас здесь! Несносная графиня со своим выводком была тут как тут. – Не менее счастлив, мадам, – пробормотал барон, пытаясь найти путь к отступлению. – Мадемуазель… Он поклонился Веселовской и ее дочерям и попятился. Но не тут-то было. С хоров полилась музыка, а графиня, просияв, воскликнула: – Вальс, вы слышите?! И правильно – польский столь длинен и скучен для молодежи, а при домашних танцах не обязательно соблюдать регламент… И Бетси, она превосходно танцует вальс! Я не постояла ни на каких расходах, у девочек был настоящий учитель танцев, итальянец… И подтолкнула к нему Бетси. Барону ничего не оставалось, как предложить ей свою руку и сделать первые па. Вскоре он и навязанная ему партнерша вальсировали в ряде прочих гостей. Она что-то тараторила, а барон с невольным восхищением вспоминал решительное выражение лица ее матери, столь быстро и ловко нашедшей кавалера для своей дочери. «Таким способом графиня скоро пристроит замуж обеих дочерей», – подумал барон и решил впредь быть крайне осторожным в общении с Веселовскими. Женить его не получится, но она может попытаться создать для него компрометирующую ситуацию, из которой у благородного человека бывает только один выход – к алтарю. Впрочем, в своей жизни барон уже сталкивался с подобного рода ловушками и всегда благополучно их избегал. «Кто предупрежден, тот вооружен», – усмехнулся он и наконец прислушался к словам Бетси. – …поутру прислал мне букет цветов – чудесных золотистых роз, – говорила она. – Маман ему ответила, конечно, что не стоило беспокоиться. Хотя платье все равно жаль, оно было моим любимым, а нынче безнадежно испорчено. Вот не думала, что виконт столь неуклюж! – Отчего ж он неуклюж? – из вежливости спросил барон. – Вы меня не слушали? – без тени обиды, впрочем, откликнулась Бетси. – Виконт де Визе. Я рассказывала, как на вечере, в субботу, он пролил на мое голубое платье чай. К счастью, не слишком горячий. – В субботу? Перед театром? Я слышал, у вас был прием, – Вестхоф мгновенно вспомнил о вечере, столь досконально разобранном накануне. Мадам Щербинина не упоминала об этом инциденте. – Был прием, – кивнула Бетси. – И, кстати, вы тоже были в списке гостей. Я помню, потому что мы с сестрой помогали маман рассылать приглашения. Но вы не пришли. – Не пришел, не смог, к моему великому сожалению, – без всякого сожаления ответствовал барон. – Верно потому, что тогда были в тюрьме? – Я? В тюрьме? – следовало бы поразиться тому, как быстро распространяются слухи, но барон был светским человеком и хорошо знал общество. – Я не был в тюрьме, мадемуазель. Ни тогда, ни потом. – Не хотите – не рассказывайте. Но все о том знают, – Бетси повела плечиком и, следуя за рукой барона, обернулась вокруг своей оси. Вполне изящно. Она действительно недурно танцевала. – Так виконт пролил на вас чай, – вернулся он к заинтересовавшей его теме. – За ужином? – Нет, мы пили чай раньше, когда начался прием. А что? – Просто любопытно, что могло так отвлечь виконта, забывшего о чашке с чаем в своей руке. Верно, говорил вам комплименты? – Вот глупости, – хихикнула Бетси и чуть смутилась. – Он вообще молчал. Мы слушали… Говорили о стихах и письмах. Любовных. Она вспыхнула и спросила: – Это вы написали те стихи, что были в книге, в лавке? – Нет. – Впрочем, я так и думала, что не вы, – во взгляде ее мелькнуло нечто, похожее на сочувствие. – Верно, вы не любите писать стихи. – Не люблю, – подтвердил барон. – Так де Визе слушал разговор и пролил чай? Она вздохнула. – Да, пролил, а потом прислал розы, чтобы загладить вину. Кстати, вы можете – ежели вас так интересует виконт – узнать о сем моменте у вашей соседки. Мадам Щербинина как раз рассказывала о каком-то поэтическом письме – и сидела прямо напротив капитана. Первый тур вальса закончился. Барон повел Бетси к матери, где его поджидал новый сюрприз в лице полковника Родионова. Тот стоял рядом с графиней и очевидно подвергался весьма изощренному допросу. Младшей дочери рядом не наблюдалось: видимо, ее тоже успешно пристроили танцевать. – Вы чудесно вальсируете, барон! – обратилась графиня к Вестхофу, лучезарно улыбаясь. – А я как раз пеняла полковнику, что он так редко появляется в обществе! Вы знакомы? – Знакомы, – признал барон. – Как странно, ведь господин Родионов не частый гость светских салонов… Впрочем, у мужчин гораздо больше возможностей познакомиться друг с другом, – говорила Веселовская, намекая на закрытые для дам клубы и собрания. Попутно представив новому знакомому свою старшую дочь, она продолжила: – Так отчего вы не любите бывать в обществе, полковник? – Боюсь, дело в моей службе. Совсем нет времени на развлечения, – ответил Родионов. – Полноте! Все служат, но находят время… И что, скажите, делать бедным дамам, когда б все мужчины только на службе и сидели? Вечера, балы – все без мужчин! Каково?! – она рассмеялась. – И сегодня вы таки смогли выбраться! – Случаем, мадам, – сказал Родионов и, видя, что графиня ждет объяснения, добавил: – Заехал к хозяину сего дома с поручением, и он пригласил меня на ужин. Некогда служил с его сыном. – Вот видите! – закивала Веселовская. – И коль славно получилось, обрели столько новых знакомств! А поглядите на барона: он успевает и делами служебными заниматься, и везде появляться. И даже тюрьма его не сломила! – Тюрьма? Полковник определенно удивился, чем несказанно образовал графиню. – Представьте! Мы сами были шокированы, узнав, что последние дни бедняжка барон провел в заточении. Верно, там невыносимые условия, в тюрьме? – обратилась она к Вестхофу. – Возможно, – сказал барон, обмениваясь невольным взглядом с Родионовым. – Мне трудно судить, поскольку я не имел несчастья оценить условия заточения. Я не был в тюрьме, ваше сиятельство. – Так это лишь слухи?! – графиня явно была разочарована. – Увы, – барон поклонился и только собрался покинуть милую компанию, как Веселовская воскликнула: – А стихи, ведь это ваши стихи, признайтесь, милый барон, что мы нашли в той книге… Запамятовала автора… – Тацита, – подсказала Бетси. – Точно, его самого. В книжной лавке. Не поверите, полковник, такие чудесные стихи сочиняет барон! Словно какой Дмитриев! Помните его прелестное – «Все ли милая пастушка, все ли бабочкой порхать?» – нараспев процитировала она строчки известной песни известного поэта. – Боюсь, вы ошиблись, мадам, – сказал Вестхоф. – Маман, господин барон не пишет стихов, - пришла ему на помощь Бетси. – Этот лист просто кто-то забыл в книге. – Оставили в книге? – вдруг заинтересовался Родионов. – В книжной лавке? – Люди бывают так рассеяны, – сказала Веселовская, сожалея, что все столь интригующие события оказались всего лишь слухами и недоразумениями. – Помнится, я тоже как-то забыла в книге, что брала почитать, меню на званый вечер. А мы с кухаркой его целый день составляли. Пришлось заново… – Простите, увидел знакомого, – несколько невежливо перебил воспоминания графини барон, поклонился и тут же затерялся в толпе, весьма надеясь на то, что Родионову не придет в голову заглянуть в книжную лавку и перелистать там томик Тацита, что стоит на второй сверху полке последнего шкапа по левой стороне.
apropos Ох, эти вездесущие дамы! Никакого спасения нет... apropos пишет:
цитата:
барон, поклонился и тут же затерялся в толпе, весьма надеясь на то, что Родионову не придет в голову заглянуть в книжную лавку и перелистать там томик Тацита, что стоит на второй сверху полке последнего шкапа по левой стороне.
Отправлено: 08.02.19 18:29. Заголовок: Klo http://jpe.ru/g..
Klo Klo пишет:
цитата:
Ага, как же! Всенепременно...
Гы. Ну, Родионов тоже не лыком шит, как известно. Хелга Хелга пишет:
цитата:
Родионова загрузили...
Ну вот, впервые появился в свете, а тут такое, оказывается.
Малаша
Сообщение: 201
Отправлено: 17.02.19 13:40. Заголовок: Очень люблю разговор..
Очень люблю разговоры барона с паном Казимиром! Всегда эмоциональные (со стороны Казика) и рациональные, холодные речи барона. Невидимке обрезают пути отхода и загоняют в капкан. Интересно, что барон станет делать с агентом. Он не разрешает Казику его трогать, но сам-то явно собирается что-то предпринять. Еще Родионов на ужине посматривает в сторону барона. Опять подозревает? Веселовская почти как миссис Беннет, дочек пытается пристроить. Бетси даже жалко. Но она внесла свою лепту в розыски барона. Дамы оказываются разносчиками ценной информации. С этим чаем все выглядит очень странно. А Плакса, вроде, о чае не упоминала? Klo пишет:
Барон надеялся зря. Родионову как раз это и пришло в голову – что надобно заглянуть в сего Тацита, так, на всякий случай. Что именно подвигло его к этой мысли, он не смог бы точно сформулировать. То ли упоминание о бабочке – аналогии таинственной Стрекозы – в процитированных строчках совсем другого поэта, то ли простое любопытство, коим обычно он не отличался. Но этот лист со стихами, от которого отрекался барон, его весьма заинтриговал. – Что, хороши ли были те стихи, забытые в книге? – Весьма! Девочки даже выучили их наизусть. Как там было, Бетси? Юная графиня с удовольствием продекламировала известные строчки. Обычные стихи, довольно изящные, верно написанные в ожидании встречи с некоей дамой или барышней. – Так говорите, в книжной лавке? Что на Немецкой улице? – В ней самой, – подтвердила Веселовская, прислушиваясь к музыке следующего танца. – О, экосез! Вы, должно быть, не танцуете, полковник? – спросила она, намекая на его хромоту. – К сожалению… – Маман, пойдемте к буфету, мне хочется пить, – сказала Бетси. – Я вас провожу, ежели позволите, – Родионов воспользовался случаем завершить разговор, откланялся назойливой графине и повел ее дочь к столу на другом конце залы, где разливали напитки. Он действительно оказался здесь случайно: в главном штабе, куда зашел в поисках одного из офицеров, встретил старого приятели, прибывшего из второй армии. За разговором выяснилось, что у того есть письмо от сослуживца – их общего знакомого – к отцу, находящемуся в Вильне. Приятель спешил разделаться с делами, и Родионов взялся передать письмо – ему было по дороге. Таким образом он попал к сановнику и был приглашен им на ужин, который оказался званым, с множеством гостей. Полковник чувствовал себя не в своей тарелке – он редко бывал на подобных пышных мероприятиях. Удачно, как ему казалось, избавившись от одной женщины, он оказался в компании с другой, и теперь не знал, как себя вести с этой юной особой. Впрочем, Бетси не нужно было развлекать – она сама легко находила темы для разговора. – Как вам барон Вестхоф? Вы хорошо его знаете? – спросила она, едва они отошли. – Не слишком, встречались несколько раз. – У маман на него виды… Ну, вы понимаете… – Эээ… – смутившись, протянул Родионов. – Вы имеете в виду… А ваш отец… Она вдова? – Ах нет же! – прыснула Бетси, догадавшись, он чем он подумал. – Отец, к счастью, жив и здоров. Виды в смысле не для себя, а для меня. – О, вот как? – Она считает его подходящим женихом, – с сомнением сказала Бетси. – А вам он нравится? Родионов сомневался, что им следует это обсуждать. Но девушке явно хотелось поговорить, потому она, нисколько не робея, продолжила: – Я даже не знаю… Внешне он вполне неплох, у него титул и состояние, но мне кажется, он меня совсем не замечает… «Зато, похоже, мадам Щербинина не может пожаловаться на отсутствие к ней интереса со стороны барона Вестхофа», – подумал Родионов, впрочем, не слишком уверенно. Если их что и связывало, отчего сия дама могла обратиться к нему со своими проблемами, со стороны барона это никак не проявлялось. Полковник видел их вместе всего раз, в компании других людей, и Вестхоф выглядел как всегда – сдержанным и холодным. Зато сама Щербинина весьма близко к сердцу принимает дела своего соседа. Родионов не забыл, как она напустилась на него из-за ареста барона. И пани Кульвец, по всему, довольно ревниво относится к тому, что они проживают в одном доме. А теперь оказывается, его прочат в мужья этой барышне. Родионов внимательнее посмотрел на Бетси – хорошенькая барышня, белокурая и голубоглазая. У нее, верно, много поклонников среди молодых офицеров, веселых и беззаботных. Трудно было представить, как бесстрастный барон ухаживает за столь живой, непосредственной и говорливой девушкой. «Верно, мадам Щербинина в молодости была такой же», – вдруг усмехнулся он про себя. – … прислал мне цветы, розы, – тем временем говорила Бетси. – Барон? – удивился Родионов. – Да нет же, виконт де Визе! Бетси допила лимонад из запотевшего стакана, поставила его на поднос и рассказала полковнику про чай, разлитый на ее платье. – Кстати, барон почему-то тоже заинтересовался этой историей, – сказала она, хотя для Родионова сей эпизод никак не показался занятным. – Отчего же? – полюбопытствовал он. – Не знаю, но он выспрашивал в подробностях. Я посоветовала ему расспросить о том госпожу Щербинину – она находилась рядом и все видела. – Вот как? А когда это было? Этот вечер? – В субботу, перед театром. «А после театра на мадам Щербинину напали. Весьма любопытно», – подумал Родионов, впрочем не представляя, как эти события могут быть связаны между собой. – Расскажите о себе, – услышал он. – Был в армии, воевал, сейчас служу в воинской полиции, – сказал полковник. – У вас есть жена, невеста? – Нет. – О, – услышал он. – Отчего же вы тогда не бываете в обществе? Как же вам познакомиться с какой-нибудь девушкой? – Я пока не… Нет времени, – сказал Родионов, чувствуя себя неловко. Не сказать, что он не думал о женитьбе, но как-то все было не до того. Верно, он просто еще не познакомился с той девушкой, которую хотел бы видеть рядом с собой, всегда. – Мне, конечно, нравится светская жизнь, особенно балы – я так люблю танцевать, но, если честно, это все так утомительно. Все эти разговоры, приемы, толпы людей вокруг, поиски жениха, когда приходится всем улыбаться. И бояться, что тебя не заметят или не пригласят танцевать. Очень скучаю по своей собаке. Интересно, если я выйду замуж, мне позволят взять с собой собаку? – говорила Бетси. – Хочется домой, там так покойно, не то, что в Вильне. Вы любите верховую езду? Я – очень. И еще я люблю вышивать… Она вздохнула. Родионов посмотрел на юную графиню, которую привезли сюда, чтобы выдать замуж. «Верно за первого, кто попросит ее руки, и она будет рада… Или нет?» - вдруг с сочувствием подумал он. Она подняла голову, их взгляды встретились. У нее оказались чудные глаза – ясные, чистого лазоревого цвета. Они казались смешливыми, но ему почудилась маской ее наигранная веселость, за которой скрывалось нечто другое. Беззащитность? – Я вас заболтала? – спросила она. Точнее не спросила, а уточнила, словно сама признавала сию истину. Родионов покачал головой. – Ну что вы, вовсе нет. Бетси улыбнулась, помолчала, потом хотела что-то сказать, но не успела. – Графиня, я попросил у вашей матушки дозволения на танец с вами! К ним подошел какой-то гвардейский офицер. – Вы позволите? – обратился он к Родионову. – Да, да, разумеется, – пробормотал полковник и поклонился Бетси. Та присела, после чего приняла руку своего кавалера и направилась с ним на середину залы. Родионов пошел было к выходу, но отчего-то оглянулся. И увидел, как она оглянулась на него.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 197
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Веселовская почти как миссис Беннет, дочек пытается пристроить. Бетси даже жалко. Но она внесла свою лепту в розыски барона. Дамы оказываются разносчиками ценной информации. С этим чаем все выглядит очень странно. А Плакса, вроде, о чае не упоминала? 
Но какие все дамы энергичные и решительные, однако! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
