Отправлено: 27.07.18 23:45. Заголовок: apropos пишет: А ба..
apropos пишет:
цитата:
А барон серьезно относится к его проблемам и переживаниям.
Кто ему ещё принесет такой ворох новостей, нужных и ненужных? Ненужные барону стихи и сердечные переживания молодого прапорщика тоже могут стать важной информацией. Шураша с маменькой - два бесплатных внештатных особо ценных информатора, преданных Вестхофу сердцем. Пржанскому и пани Кульвец надо платить, а, меж тем, у пана уже давно предательская тайная мысль появилась (желание провала барону), пани вообще всех засветила... Ненадежные сотрудники! apropos пишет:
цитата:
Не, ну он, конечно, мошенник и проходимец, но мы его любим, как любого, впрочем, персонажа романа. Наше детище.
Блудного сына любят ещё больше, надеются на его исправление, таков Кузякин, как я понимаю. А вот барону досталось больше всех: только-только зажила шишка на лбу, как уже пуля просвистела рядом с его многострадальной головой, потом Родионов его обыскал в присутствии Кузякина (какое унижение), но этого было мало - и Вестхоф провел ночь в кутузке! Хелга пишет:
цитата:
Задачу задаете, дорогие читатели.
Я только помечтала. Мне Родионов интересен и в качестве сыщика, и просто как скромный герой, какие нередко встречаются в жизни: тихо делают свое дело, внешне не так заметны, им может какое-то время просто не везти, что-то может не получаться, но они упорно двигаются к своей цели. Таков полковник. Klo пишет:
цитата:
Таттиана, а Вы не думали, что все это всего лишь игра?
Я вижу пока, что авторы ведут игру с читателями, вынуждая каждого делать выбор, вставая на сторону барона Вестхофа или полковника Родионова. Я читала этот роман параллельно с его обсуждением и видела, что этот выбор сделал каждый читатель, кто-то написал об этом, кто-то нет, но понять всё равно можно.
Авторы, виновата, неверно написала в предыдущем сообщении:
цитата:
потом Родионов его обыскал в присутствии Кузякина
Конечно, сначала Кузякина вывел из комнаты Летюхин, а барона полковник допросил и обыскал один на один. Но это очень унизительно для барона, пусть он успел сжечь фрагмент письма, однако Родионов в этой сцене морально держит верх, я так понимаю.
Щербинин покорно поплелся за хозяином в столовую, с аппетитом умял и рассольник, и фаршированных уток, и паштет, и копченую белугу, и пироги, и бараньи котлеты, и только после двойной порции десерта в виде лимонного мороженого нашел в себе силы покинуть наконец гостеприимный дом барона.
Класс!
Авторы, дорогие! Вы до чего читателей довели - посты по десять страниц клепают бедные в исступлении голода читательского, вопросы в голову воспаленную лезут, переживания сердечную мышцу мочалят... ПРодолжения!... Молим
Ну дык главному шпиону и все шишки достаются. Таттиана пишет:
цитата:
авторы ведут игру с читателями
Само собой. Ведь так куда интереснее, нет?
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 31700
Отправлено: 13.08.18 11:16. Заголовок: Продолжаем... в тот ..
Продолжаем... в тот же насыщенный день, в Бакште...
****
– Полковник Родионов со срочным визитом, – сообщил дворецкий, входя в гостиную пани Болеславы. – Проси, – кивнула она и уселась на диван, приняв усталую позу и томно закатив глаза. Вошел, прихрамывая, офицер, в полевом мундире со свертком в руках. Коротко, по-армейски, кивнул, отрекомендовался. – Прошу прощения, пани Кульвец, за нежданный визит, но дело мое требует безотлагательности. – Располагайтесь, пан полковник. Что за дело привело вас ко мне? – вопросила Болеслава, взглядом оценивая полицейского – внешность простовата, но не дурен собой; явно не бонвиван, но взгляд цепкий. Ничего, и не с такими справлялась. Настроение у пани после чистилища у Пржанского было боевым: во-первых, наконец-то разрешилось мучившее ее дело с рубашкой, а во-вторых, злость на пана Казимира не прошла, а удвоилась. – Вижу, вы настоящий армеец, не то, что штабные офицеры, которые и не нюхали пороху, – бодро продолжила она, не давая Родионову открыть рта. – Преклоняюсь перед храбростию и отвагой русских офицеров. – Благодарствуйте, – сухо ответствовал полковник. – Но я пришел не для того, чтобы обмениваться любезностями, пани Кульвец. Двадцать пятого апреля у вас был посетитель, некто Кузякин, он шантажировал вас, а вы передали ему вот эту вещь, – полковник развернул сверток, вынул и продемонстрировал Болеславе окровавленную рубашку. – Ах, что это? Что такое вы мне показываете? – заахала она, прижимая ладони к декольте. – Мужская рубашка… испачкана… Неужели это кровь? – Мадам, господин Кузякин все нам рассказал, вам нет нужды притворяться, что вы никогда не видели эту рубашку. Пани Болеслава собралась было начать отпираться и заявить, что никогда не видела ни какого-то Кузякина, ни этой сорочки, но тотчас подумала, что Родионов может опросить слуг, а то и найти такие же сорочки в ее доме, поэтому вздохнула и кротко молвила: – Вы меня пугаете, полковник. – Согласен, такая вещь вполне способна напугать даму, – кивнул Родионов. – Но вам, полагаю, бояться не стоит, потому что именно вы, по утверждению упомянутого господина, отдали ему эту рубашку, как улику, изобличающую господина Пржанского, вашего знакомого. Пани заломила руки в трагическом жесте, а затем обессиленно уронила их. – Хотела бы я посмотреть в глаза этого негодяя… – Которого из негодяев? Вы имеете в виду господина Пржанского? – Нет, другого, того, о ком вы говорите, сикофанта, бессовестного жестокого человека, что наживается на людском горе! Как могли вы, храбрый офицер, поверить такому человеку?! Как? – в голосе Болеславы зазвучала столь трагическая нота, что ей бы позавидовали Екатерина Семенова и мадемуазель Жорж*, присутствуй они при разговоре. – Приходится верить фактам и уликам, – спокойно отвечал Родионов, – тем паче, сорочка помечена вышитой монограммой. Посмотрите сюда, пани Кульвец. Видите буквы: П.К. – Пржанский Казимир, не так ли? Успокойтесь и расскажите мне, как она к вам попала, и почему вы утверждали, что господин Пржанский убил офицера. – Нет, нет! – вскричала Болеслава. – Пан Казимир никого не убивал! Во всяком случае, какого-то офицера… – Какого-то офицера? – переспросил Родионов. – Он убил кого-то другого? – Ах, полковник, вы ловите меня на слове, это нечестно. Я вовсе не это хотела сказать. Вы совершенно запутали меня, а я несчастная женщина, брошенная мужем на произвол судьбы. Он отправил меня сюда в город, а сам блаженствует в Кульвах. Czego oczy nir widza, tego sercu nie zal!** Мужчины так жестоки! «Несчастная женщина» всхлипнула и потянулась за флаконом с нюхательной солью, стоящим на генуэзском комоде. Дотянуться, разумеется, не смогла, и Родионов, шагнув к ней, подал флакон. – Благодарю вас… Он оставил меня здесь, а я так нуждаюсь в утешении… в помощи… – продолжила она, изящно вдыхая успокоительный аромат. – И вдруг приходит этот негодяй, этот сикофант, говорит страшные вещи, я совершенно потеряла голову, все как в тумане, и, чтобы защититься от него, схватила сорочку мужа и отдала ему... я хотела, чтобы мой муж подумал обо мне, я так страдаю от его равнодушия… Я могла бы составить счастье достойному мужчине, но была выдана замуж за равнодушного ко мне шляхтича. Так хочется участия и поддержки… – голос Болеславы зазвучал глубоко и томно, увлажнившиеся глаза потемнели, блеснули и скрылись под густыми ресницами. – Отдали сорочку вашего мужа? Но на ней отчего-то оказались инициалы пана Казимира. – Ах, они совпадают, мужа зовут пан Пшемислав Кульвец. – Но обвинили пана Пржанского? Ваш поступок был весьма целенаправленным, мадам. Ведь у вас была какая-то цель, не правда ли? – Я думала о муже, но в последний момент... – Бася почувствовала, что сама начинает путаться в объяснениях, потому обессиленно вздохнула и простонала: – Я была в затмении, в гневе, в ярости! Я хотела досадить... – Пану Казимиру Пржанскому? Почему? – О, вы совсем не понимаете женщин, полковник! Он обидел меня, неуважением, непониманием, попал под горячую руку! Это личное, и мне неловко говорить об этом... Но это была шутка, пусть и очень жестокая, но шутка... И мне хотелось отделаться от гнусного шантажиста. Я не могла и представить, что он осмелится пустить эту рубашку в ход, ведь пан Казимир весьма суров в гневе, весьма... – Чья же кровь на этой сорочке? – Кровь? – Болеслава часто задышала, потянулась за веером. – Вы не поверите, но это курица... Да-да, пан полковник, просто курица. В затмении я схватила сорочку мужа, бросилась на кухню, а там кухарка разделывала курицу, я и испачкала рубашку куриной кровью. Оскорбленная женщина способна на поразительные поступки, не так ли? – Мадам, вы вымазываете сорочку кровью, отдаете ее шантажисту, называете имя владельца и после этого полагаете, что шантажист выкинет эту вещь в ближайшую канаву? Нет, мадам, вы рассчитывали на другое, не правда ли? Что господин Кузякин или начнет шантажировать пана Пржанского, или донесет на него в полицию. Он промолчал про третий вариант: Пржанский, вспыльчивый, несдержанный человек, убьет шантажиста. – Он донес в полицию, подумать только! – всплеснула руками Болеслава. – Но я уверяю вас: пан Казимир никого не убивал. Арестуйте меня, слабую глупую женщину, за то, что я совершила столь горькую ошибку! Вы когда-нибудь попадали в сети сикофанта, полковник? Конечно, нет, ведь вы же, вероятно, непогрешимы... – Вы могли ограничиться тем, чтобы просто заплатить шантажисту, и вы заплатили, но при этом дали ему улику против Пржанского и назвали имя недавно убитого штабс-капитана Митяева. Вы были знакомы с Митяевым? – С какой стати мне быть с ним знакомой? Повсюду обсуждали его гибель... кстати, его тело нашла мадам Щербинина, вы знаете.. вот я и упомянула его, этого Митяева. – Вы знакомы с госпожой Щербининой? Она вам рассказала о своей находке? – быстро спросил Родионов, отметив в голосе пани Кульвец новую нотку при упоминании этого имени. – Какая важность, знакома ли я с мадам Щербининой? Не настолько знакома, чтобы вести с нею беседы о ее приключениях. Вы ее тоже допрашивали? Если нет, то не мешало бы порасспросить: возможно, она знает более, чем кажется. Представьте, она соседствует с бароном Вестхофом? Живут в одном доме, подумать только... – Что она может знать? – заинтересовался Родионов. – Что-то о погибшем штабс-капитане? Или об этом шантажисте? – Отчего вы об этом у меня спрашиваете? Я с нею, как уже сказала, не приятельствую. Расспросите ее, она весьма словоохотлива. А вы считаете, что мадам Щербинину тоже шантажировали? – последний вопрос Болеслава задала, довольная вдруг возникшей мыслью. – Насколько мне известно, шантажировали вас, – ответил несколько оторопевший Родионов. – Вы отчего-то указываете на мадам Щербинину. Ежели вам что известно, говорите, а коли просто хотите перевести разговор и кинуть тень подозрения на указанную госпожу, то отвечайте на мои вопросы. – Нет, мне ничего такого неизвестно, – холодно сказала пани Болеслава. – Ни на кого я не хочу кинуть тень, я и так достаточно пострадала. Полковник продолжил, возвращаясь к главной теме: – Могу я попросить вас показать мне сорочки пана Кульвеца? – Сорочки мужа? Пожалуйста, сей же час будут здесь. И вы убедитесь! В чем убедится полицейский пани уточнять не стала, вызвала слугу и велела принести сорочки. Распоряжение было исполнено довольно быстро: через несколько минут в гостиной явился слуга со стопкой аккуратно сложенных сорочек. – Вот, извольте посмотреть, господин Родионов, – Болеслава эффектным жестом развернула верхнюю в стопке рубашку, демонстрируя вышитую монограмму П.К. Родионов признал знакомый ему вензель, один в один совпадающий с вышивкой на небезызвестной улике. Надо признать, что объяснениям пани Кульвец он поверил. Ревнивая женщина с пылким темпераментом вполне способна нагородить подобный ворох нелепиц, не отдавая себе отчета, к чему это может привести. «Не к Щербининой ли она приревновала пана Пржанского?» – подумал он, припомнив как нынче сей господин признался в интересе к той даме. Вопрос с сорочкой можно было считать разрешенным, но оставалось еще одно: фальшивые ассигнации. Поэтому, поблагодарив пани за возможность взглянуть на сорочки пана Кульвеца, и дождавшись, когда слуга удалится, полковник сказал: – Надеюсь, что столь же откровенно вы расскажете мне о тех деньгах, коими расплатились с господином Кузякиным. – Что же мне о них рассказать? – удивленно спросила Болеслава. – Фальшивые ассигнации вы вручили Кузякину тоже в затмении, мадам? – резко продолжил Родионов. – Что? Что такое вы говорите? Ка…кие фальшивые ассигнации? – Те самые, которые вы вручили ему вкупе с сорочкой. Пани прижала руку ко лбу. – Каков подлец, каков лайдак! Да, я расплатилась с ним, но мои ассигнации были настоящими! Он лжет, он подсунул вам… Приведите его, и пусть он попробует лгать здесь, мне, несчастной одинокой женщине! – голос пани зазвенел искренним негодованием. – Успокойтесь, пани Кульвец, успокойтесь. Стало быть, вы признаете, что заплатили ему, но отрицаете, что деньги были фальшивыми. – Разумеется! Откуда мне взять фальшивые? – простонала Болеслава. – Тем не менее ассигнации, врученные вами шантажисту, оказались поддельными, – отвечал Родионов. – О, матка Боска Ченстоховска! Думаете, меня обманули? Подсунули фальшивые деньги? Какой ужас! Пан Кульвец не знает, в какое положение он поставил меня. Я совершенно беспомощна. Болеслава хлопнула ладонью по шелковистой обивке дивана. – Неужели он мог такое сделать? Знать не знала, что они фальшивые! А вы уверены, что это именно те деньги? Или вы хотите любой ценой найти мне вину? Я ведь могу обратиться к своим покровителям, и вам придется раскаяться! – Мадам, – сказал Родионов, догадываясь, о каких покровителях идет речь, – я всего лишь исполняю свой долг. Что до покровителей, их реакция может оказаться весьма неожиданной для вас, коли они узнают, что вы распространяете фальшивые ассигнации. Не дожидаясь ответа, он продолжил: – Итак, вы утверждаете, что получили эти деньги от мужа? Какова была сумма, когда они были вам переданы? С кем? – Я распространяю фальшивые деньги? Как вы можете? Вы не имеете права задавать мне такие вопросы! – взвилась Болеслава, хватаясь за флакон с нюхательной солью. – Да и разве я помню, когда и как это было? – Мадам, мне надобны обстоятельные ответы на сии вопросы, – терпеливо объяснил Родионов. – Дело весьма серьезно. – Я уже дала обстоятельные ответы, более ничего сказать не могу. Я была уверена, что мои деньги настоящие! А вы представьте, каково иметь дело с шантажистом! И как только им удается доставать все эти бумаги! Небось подкупают направо и налево, в мусоре роются, мерзавцы! На вашем месте я бы порасспросила у этого Кузявкина: кого еще он пытался подцепить на свой крючок! А? Какова мысль, полковник? Будь я мужчиной, я бы давно вытрясла из этого негодяя все его секреты! – Не беспокойтесь, мадам, все вытрясем, – пообещал Родионов. – Коли вы не хотите отвечать, нам придется связаться с вашим мужем, а здесь произвести обыск. Итак, мадам? Что вы предпочитаете? – Ах вот как? Обыск! Вы также изволите шантажировать меня? Перспектива объяснения с паном Кульвецом предстала перед пани Кульвец еще более опасной, чем та несчастная записка, с которой явился Кузякин. Инструкции пана Казимира не помогли, полицейский оказался на редкость упрямым. Родионов обвел взглядом стоящее у окна бюро, массивные ящики комода. Ему совсем не хотелось производить обыск, но пани Кульвец не оставляла ему выбора. – Где ключи от этих ящиков? - спросил он. – Ах, прекратите, не трогайте мои вещи, – простонала Болеслава. – Я признаюсь, только, прошу вас, не сообщайте мужу – он не переживет этого... Он скуп... а у меня столько расходов, костюмы, платья... я ведь воплощала Польшу на встрече государя, знаете ли. Расходы огромны, и мне пришлось продать некоторые драгоценности... вот откуда деньги. Но я настаиваю, что они были настоящими... Пани без сил откинулась на подушки, лежащие на кушетке. – На какую сумму, кому и где вы их продали, мадам? – спросил Родионов. – Адрес? – Я вовсе не обязана сообщать такие подробности! – взвизгнула Болеслава, вскакивая. – Вы не имеете права, вы... это мое личное дело, как вы можете... – Мадам, в ваших же интересах ответить на все мои вопросы, – сказал Родионов. – Вы же не хотите, чтобы я расспрашивал ваших слуг? Или предпочитаете обыск дома? – Какой вы, однако... natarczywy... упорный... настойчивый. Prawdziwy człowiek... настоящий мужчина, воин... Только я не понимаю, что вы желаете от меня... узнать. Хорошо, хорошо, я скажу вам, кому продала украшения. Могу ли я рассчитывать, что мой муж не узнает этого? Она помедлила, ожидая каких-то слов от полицейского, но он молчал, и Болеслава, вздыхая, перечислила несколько лавок ростовщиков, куда иногда действительно сдавала кое-какие драгоценности. – Вы довольны, пан полковник? – она бросила на Родионова один из своих многозначительных взглядов. – Пани Кульвец, вы же понимаете, что я проверю этих ростовщиков. И если вы мне солгали, вернусь к вам уже с частным приставом. – Как вы можете так думать обо мне? – обиженно спросила Болеслава. – Что ж, пани, – чуть усмехнувшись, сказал Родионов, – вижу, вы кругом невиновны, рубашку супруга вручили шантажисту в умопомрачении, а ваши ассигнации сами собой превратились в фальшивые. – Да, все именно так! Меня, несчастную женщину, определенно оклеветали, обманули, не поняли... – жалобно протянула Болеслава, – и обвиняют вместо того, чтобы помочь! – Вам действительно требуется помощь, но иного рода. – Какого же, господин Родионов? – Помощь того, кто объяснил бы вам, что все наши поступки имеют свои последствия, иногда очень тяжелые. С этими словами полковник упаковал злополучную сорочку и распрощался с пани. «Весьма странная история, как и все ее участники», – в очередной раз подумал он, покидая ее дом.
* - известные актрисы того времени, соперницы на сцене. ** - С глаз долой из сердца вон!
Хелга Прижал-таки Родионов Басю- не помогли ей все её ужимки да ухищрения. На такого ничего не действует.
Малаша пишет:
цитата:
Я бы тоже с удовольствием посмотрела на влюбленного Родионова.
А я, честно говоря, не представляю Родионова влюбленным. Он такой... исправный служака, очень правильный, положительный, весь в службе. И будет со временем прекрасным семьянином... с женой, которую родители сосватают. Без всяких бурь и страстей...
И будет со временем прекрасным семьянином... с женой, которую родители сосватают. Без всяких бурь и страстей...
А вот это, кстати, не обязательно. Исправные служаки могут влюбиться в самый неподходящий момент и даже в самую неподходящую особу, и эта любовь может их так выбить из колеи... что только держись.
Исправные служаки могут влюбиться в самый неподходящий момент и даже в самую неподходящую особу, и эта любовь может их так выбить из колеи...
Не спорю, могут. Но пока мне Родионов представляется именно таким, у каждого читателя свой образ складывается... Может, у авторов свои виды на Родионова, и он в один прекрасный момент слетит с катушек из-за любви?.. Это было бы очень интересно.
apropos
Главвред
Сообщение: 38823
Отправлено: 13.08.18 21:27. Заголовок: bobby пишет: Но пок..
bobby пишет:
цитата:
Но пока мне Родионов представляется именно таким
Ну так он именно таким служакой сейчас и предстает перед нами. Наверное, просто еще не влюблен. И слишком занят.
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 31704
Отправлено: 13.08.18 21:49. Заголовок: apropos пишет: А во..
apropos пишет:
цитата:
А вот это, кстати, не обязательно. Исправные служаки могут влюбиться в самый неподходящий момент и даже в самую неподходящую особу, и эта любовь может их так выбить из колеи... что только держись.
Больше все-таки склоняюсь к варианту bobby - женится по "расчету" и будет хорошим мужем на всю оставшуюся жизнь.
Малаша
Сообщение: 186
Отправлено: 14.08.18 19:35. Заголовок: Трудно приходится Ро..
Трудно приходится Родионову, Басю сложно уличить, ее слово против слова шантажиста. С сорочкой смешно получилось, но опять не подкопаешься. Как и с фальшивками. Похоже, Бася выйдет сухой из воды. Хелга пишет:
цитата:
женится по "расчету" и будет хорошим мужем
Хорошим мужем точно будет. С расчетом не хотелось бы, Родионов заслуживает любовь. bobby пишет:
«Не к Щербининой ли она приревновала пана Пржанского?» – подумал он, припомнив как нынче сей господин признался в интересе к той даме.
До чего хорош Родионов, и какой деловой допрос! Всё же она запуталась: пыталась перевести стрелки на Щербинину, свалить фальшивки на мужа, которого, оказывается, боится.
Хелга Какой занятный разговор :) Бася - настоящая женщина, хитростью и всякими женскими штуками ускользает от неудобных вопросов :) Малаша пишет:
цитата:
С расчетом не хотелось бы, Родионов заслуживает любовь
Расчет не исключает возникновения чувств, все равно же выбирают в жены если не любимого, то хотя бы приятного человека.
Таттиана
Сообщение: 113
Отправлено: 15.08.18 19:52. Заголовок: Ещё вчера заметила, ..
Ещё вчера заметила, что пана Кульвеца переименовали, нашла в ВИ на 11 странице, apropos пишет:
цитата:
Она лихорадочно размышляла, что предъявить в качестве улики. Какую-то вещь? Сорочка! Мужнина сорочка с вышитыми инициалами и ведь как у Казимира – «П.К.» – Павел Кульвец.
А теперь он Пшемислав. Этот загадочный муж Болеславы как будто где-то рядом, постоянно всплывает в разговоре, и стопка дорогих чистых сорочек всегда наготове для ревнивого, скупого, старого мужа. Мне нравится, что предыдущий и новый эпизод своеобразно связаны: в предыдущем эпизоде пани Болеслава была в стихах Шураши и в его страданиях, а теперь предстала собственной персоной, «Афродита в пене», точно! Только на доблестного полковника эта пена не действует, «ну настоящий полковник»(с)! Авторы
Трудно приходится Родионову, Басю сложно уличить, ее слово против слова шантажиста.
Да, с такими дамами нелегко, но он держит свою линию.
Таттиана пишет:
цитата:
До чего хорош Родионов, и какой деловой допрос!
Спасибо, радует!
ДюймОлечка пишет:
цитата:
Бася - настоящая женщина, хитростью и всякими женскими штуками ускользает от неудобных вопросов :)
Но все равно ей не удается задурить Родионову голову этими штучками.
ДюймОлечка пишет:
цитата:
Расчет не исключает возникновения чувств, все равно же выбирают в жены если не любимого, то хотя бы приятного человека.
Да, и в те времена большинство браков, полагаю, происходили по расчету. Родители сговорились, дети согласились. А там уже как пойдет, или придет любовь, или уважение, или нелюбовь. Или привычка.
Таттиана пишет:
цитата:
А теперь он Пшемислав. Этот загадочный муж Болеславы как будто где-то рядом, постоянно всплывает в разговоре, и стопка дорогих чистых сорочек всегда наготове для ревнивого, скупого, старого мужа.
О, да, внимательный читатель! Мы этого загадочного пана переименовали по ходу дела, а исправить позабыли.
Таттиана пишет:
цитата:
Мне нравится, что предыдущий и новый эпизод своеобразно связаны: в предыдущем эпизоде пани Болеслава была в стихах Шураши и в его страданиях, а теперь предстала собственной персоной, «Афродита в пене», точно!
Разрушила романтический образ...
Таттиана
Сообщение: 117
Отправлено: 21.08.18 23:46. Заголовок: Хелга, спасибо за от..
Хелга, спасибо за ответ . Хелга пишет:
цитата:
Разрушила романтический образ...
Я бы сказала, Болеслава ярко продемонстрировала другую свою сторону: «Афродита в пене» улик, фальшивок, попыток перевалить ответственность на собственного мужа, на Щербинину (на кого угодно), пригрозить жалобой высокому покровителю. Хелга пишет:
цитата:
Но все равно ей не удается задурить Родионову голову этими штучками.
Образ Родионова вырисовывается более конкретно, оказывается, он в меру галантен с дамой и, видимо, имел опыт общения с подобными женщинами. Он даже умудрился сделать воспитательное внушение Басе, Хелга пишет:
цитата:
Вам действительно требуется помощь, но иного рода. – Какого же, господин Родионов? – Помощь того, кто объяснил бы вам, что все наши поступки имеют свои последствия, иногда очень тяжелые.
Забавно, они примерно одного возраста, надо думать.
Забавно, они примерно одного возраста, надо думать.
Но разная у них жизнь и взгляд на нее.
Таттиана пишет:
цитата:
Я бы сказала, Болеслава ярко продемонстрировала другую свою сторону: «Афродита в пене» улик, фальшивок, попыток перевалить ответственность на собственного мужа, на Щербинину (на кого угодно), пригрозить жалобой высокому покровителю.
Пена в худшем ее смысле...
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 31729
Отправлено: 25.09.18 11:42. Заголовок: У Плаксы вторая поло..
У Плаксы вторая половина дня прошла в письменных трудах. Наказала Пелагее, чтобы к ужину все было готово и с пылу-с-жару, но не подавать, пока не распорядится. Перечитывала записки, сокрушаясь, что надо бы переписать — то клякса, то чернила расплылись от слез,— да времени не оставалось: подбирала платье, чтобы выглядеть... Как она должна выглядеть перед ним? Скромно, но уверенно... Надеть жонкилевое, отделанное алой атласной лентой? Нет, слишком нарядно, — он ведь просто зайдет за записками и, может быть, отужинает. В конце концов остановилась на простом бирюзовом в розовую полоску, шитом своими руками по модному журналу прошлого года. Пока мыла волосы, сушила, расчесывала, почти час прошел. Побранила явившуюся с опозданием Феклушу. Та принялась укладывать барыне волосы, да не успела — пришел Корней с известием: — Барыня, к вам их сиятельство, господин барон. Ждут в гостиной. Плакса вскочила, шпильки разлетелись по полу, волосы рассыпались волной по плечам. — Корней, скажи, пусть подождет, я сейчас. Фекла, ступай, сама уложу волосы. Нет, погоди… нет, иди… Собрала волосы в пучок, заколола гребнем, и вышла в гостиную, словно в парную.
После весьма занимательной беседы с младшим Щербининым барон отправился к дому у Зеленого моста осмотреть место для связи с агентом, предложенное Пржанским. По пути не один раз проверился, нет ли за ним соглядатая. Пока бродил по заброшенному саду, пошел дождь, и барон изрядно вымок. Домой вернулся уже к вечеру, переоделся и отправился на второй этаж, к Щербининой. Евпраксия Львовна явилась в гостиную через несколько минут. Барон, в ожидании сидевший на стуле, поднялся навстречу. Она выглядела так, словно ее застали врасплох, – с растрепанными волосами, в платье немыслимой расцветки и устаревшего фасона. Впрочем, сияющие глаза, чудный румянец, заливший щеки, и теплая улыбка с лихвой компенсировали все недостатки ее туалета. Вестхофу захотелось сжать ее в объятиях и увести в спальню, но прежде следовало разобраться с делами, дабы более на них не отвлекаться. По крайней мере этим вечером, ход которого он заранее распланировал. Посему барон показал на бюро в углу, где в крайнем беспорядке валялись перья, а на бюваре топорщилась стопка измятой бумаги, и спросил: – Сделали записи? Она ринулась к бювару, схватила с него ворох исписанных листов и протянула ему, пробормотав: – Целый день писала… не успела набело. Присела на диван, сложив руки на коленях. Барон заметил ее смятение, и это его весьма позабавило. Он взял бумаги, устроился за столом и принялся за чтение записей. Почерк и стиль письма были под стать ее характеру: четкое написание округлых букв чередовалось с зигзагообразными иероглифами, строчки съезжали вниз, слова зачеркивались и переписывались, мысли опережали друг друга, и весь этот поток сознания то размывался слезами, то закапывался чернилами. Барон вздыхал, разбираясь в записках. Прогулки, магазины, приемы, визиты, обеды и ужины... Постоянно фигурирует Элен Веселовская с дочерьми... Последние дни часто упоминается Пржанский... Сын с приятелями... Барон ткнул пальцем в расписание четверга. – Что за приятель? – Поручик Корягин. Весьма приятный юноша, – заверила его Плакса. – О чем-нибудь говорили? – Шураша, то есть, Александр Захарович, рассказывал о службе, куда-то они ездили, то ли за картами, то ли с картами. Я с ним и парой слов не успела обмолвиться... Взяли пироги, что испекла Пелагея – Шураша очень любит, – да и умчались, как обычно, по делам службы. – Во вторник были на маневрах... полковник Борзин вас сопровождал. – Да, Федор Гаврилович... Ох, горе-то какое! Барон задумался: не связано ли нападение на Щербинину с Борзиным? Или с его гибелью? – О чем вы с ним говорили, кто там еще был? – Элен Веселовская с нами была, и дочери ее... Ни о чем толком не говорили. Вы ведь знаете, Федор Гаврилович не слишком разговорчивый, больше отмалчивался. Что было неудивительно: сложно вставить хоть слово в присутствии мадам Щербининой. Тем не менее барон заставил ее припомнить все подробности той поездки с Борзиным, впрочем, не получив никакой любопытной информации. Зато при внимательном изучении записей выявилась примечательная закономерность: Евпраксия Львовна неоднократно отправлялась в город в сопровождении лишь слуги, а то и одной служанки. По утрам вместе с кухаркой часто захаживала на рынок, днем любила пройтись по магазинам, где в уличной толчее ее могли подстерегать любые неожиданности. После вечерних приемов не раз возвращалась домой не в экипаже, а пешком, в компании все того же Корнея. Она благополучно прожила всю последнюю неделю, хотя возможностей на нее напасть имелось предостаточно. В четверг без происшествий вернулась поздней ночью с танцевального вечера, в пятницу с утра ездила в Снипишки с Пржанским и встретила там Борзина, вечером отправилась гулять, прихватив с собой слугу, и целый час провела в сквере у Замковой горы. А на следующий день ее попытались убить. Что-то произошло именно вчера, в субботу. – Расскажите-ка мне о вчерашнем визите к Веселовской, – сказал барон. – Кто там был, какие велись разговоры, о чем? – О вчерашнем? – переспросила Плакса. Она чувствовала себя нерадивой ученицей, отвечающей невыученный урок французу-гувернеру. – Обычный визит... Элен принимает много гостей, ей удалось снять дом, достаточно просторный. Я бы тоже хотела пригласить близких знакомых к себе, но, вы же видите, у меня совсем нет места. Вы бы были первым гостем на этом вечере... – зачастила Плакса. – Весьма польщен, мадам, но прошу ближе к делу. Кто там был? – Да, да, Никол... Николай Иванович... Были там, разумеется, Элен с дочерьми, княгиня Головкина с дочерью, офицеры – несколько штабных, один гвардейский – родственник княгини, граф Ардаевский, Шураша с приятелями – они приехали позже. Сашенька рассказал очень забавный анекдот о том, как несет службу вместе с поручиком Богуцким, все смеялись. Мой сын очень остроумный... Говорили о театре, я люблю театр, особенно оперу, но нечасто бываю, я ведь живу в деревне. Элен понравился тенор, а мне показалось, что он фальшивил и в верхних нотах был слабоват. – Не думаю, что на вас напали из-за того, что вы не оценили мастерство здешнего тенора, – пробормотал барон. – Какие темы, помимо театра, обсуждались? И потрудитесь вспомнить все реплики – не о погоде, конечно, или модах. Обсуждались ли какие-то сплетни, недавние события, допустим, о том убитом штабс-капитане... Упоминался ли в разговорах полковник Борзин? – Нет, о Федоре Гавриловиче ничего не говорили, да и штабс-капитана не поминали, разве что, я прослушала. Тенора не обсуждали, это же было позже, в театре. Кстати, у капитана Стоврича прекрасный баритон, вы же слышали, как он поет. Он на приеме спел пару романсов, очень неплохо... Я сделала ему комплимент, мне особенно понравился второй романс. Сашенька очень остроумно заметил, что на службе испачкал пальцы в чернилах, потому что ему сподручней держать саблю или пистолет, чем перо. А почему вас так интересует Федор Гаврилович? «Сначала тенор, теперь баритон», – обреченно подумал барон. Впрочем, он заранее предполагал насколько сложно будет добиться от взбалмошной соседки вразумительных и ясных ответов. – О чем еще шел разговор? Помимо обсуждения романсов, – спросил он, игнорируя вопрос о Борзине. Нет надобности делиться с нею своими подозрениями, к тому же весьма неопределенными. У Плаксы путались мысли – барон опять стал деловитым и холодным, словно время повернуло вспять, дотошно задавал вопросы, смотрел холодно и строго. Назвал бы Евой, взял бы за руку, ей было бы легче отвечать на его вопросы. Или труднее? – Обсуждали романсы, да... – вздохнув, сказала она. – Потом кто-то из офицеров начал читать стихи. Шураша мой сочиняет стихи, но робеет их декламировать. А мне кажется, хорошие стихи... Ежели бы вы услышали, то наверняка признали его умение. Но он не решится, конечно, вам почитать... – Решился, уже решился и не раз, – пробормотал барон, надеясь только, что от него не потребуется восхвалений слога и стиля образцов поэтического таланта прапорщика. – Читал? Ах, Шураша! – всплеснула руками Щербинина. – Вы удостоились… – она смешалась и торопливо продолжила: – А затем баронесса стала рассказывать, что ей некий пиит написал в альбом стихи и... Вы же не думаете, что все это имеет какое-то отношение ко вчерашнему? Произнеся последнее слово, она зарделась и так дернула платочек, который по привычке держала в руках, что тонкая ткань едва не расползлась пополам. – Пока не знаю, что может иметь отношение к нападению на вас, а что – нет, – ответил барон, начиная сомневаться в правильности избранной им тактики. Эта женщина не способна сосредоточиться и внятно изложить содержание ни своих, ни услышанных разговоров. – Бог с ними, со стихами, – сказал он и, подумав, решил испробовать другой подход. – Возьмите перо и начинайте составлять список всех мужчин, присутствовавших у графини, одновременно сообщая мне, о чем они говорили, помимо чтения стихов и исполнения романсов. Итак, первый, пишите, скажем: Ардаевский... Плакса, устроившись за бюро, обмакнула перо в чернильницу и вывела: Ардаевский. – Граф Ардаевский очень галантный мужчина. Федор Гаврилович собирался в театр, но не пришел... – она вздохнула, – не мог прийти. Граф сопроводил нас с Элен, Жюли и Бетси, это ее дочери. А позже, когда сообщил о несчастье, был так любезен, что предлагал проводить меня, но я отказалась, вот все и случилось... Она быстро посмотрела на барона, наткнулась на его ожидающий взгляд и торопливо добавила: – Он, Ардаевский, рассказал анекдот про сочинителя стихов, а более ничего такого не говорил. Все смеялись. Вам пересказать анекдот? – Не стоит, – отвечал барон. – Но отчего граф предложил проводить вас до дома? Вы сказали ему, что собираетесь уходить из театра? Когда это было, кто-то еще мог слышать, что вы отправляетесь домой? Расскажите подробно. – Анекдот очень забавный, хотя, возможно, вы его и слышали, граф рассказывает его не в первый раз, – упрямо повторила Плакса. – Я сказала Ардаевскому, что собираюсь уходить, потому что, узнав о несчастье, поняла, что не могу более в театре оставаться, и ему о том и сообщила. А разве вы бы остались, узнав о гибели друга? – она выдержала паузу, но не услышав ни да, ни нет, с очередным вздохом продолжила: – Граф предложил вызвать экипаж, но я отказалась, потому что мне было нехорошо, душно... хотелось подышать воздухом, вечер был теплый... да вы сами знаете... Может быть, пани Кульвец слышала наш разговор с графом? Она была там, я ведь вам рассказывала. – Даже если слышала, вряд ли стала бы подсылать к вам убийц, – резонно заметил барон. – А вот я в этом не уверена, – пробормотала Плакса. – Эта пани вполне могла подослать… – Вот как? И за что она вас так невзлюбила? – Видимо, есть за что, – вздохнула Евпраксия Львовна. – По правде говоря, я её тоже не слишком жалую. Ей всегда хочется оказаться там, где ей вовсе быть не следует. – Пани Кульвец весьма энергична, – дипломатично согласился барон. – Вот-вот, вы очень верно заметили: весьма энергична! – подхватила Плакса. – Более того, любопытна и назойлива... – Что вы говорите? – разыграл изумление барон и, желая пресечь сию тему, предложил продолжить составление списка. – Кто еще был у Элен? – задумчиво произнесла Плакса. – Стоврич, де Визе… О, когда Ардаевский преподнес свой анекдот... я все же коротко перескажу: некий пиит писал письма своей возлюбленной, а однажды перепутал письма и отправил ей письмо, которое писал своей матушке, а матушке отправил поэтическое, причем, весьма фривольное, послание, которое написал своей даме сердца. Вы понимаете соль, Николай Иванович? А де Визе сказал, что эпистолы ныне уже не те, что прежде. Записываю капитана Стоврича и капитана де Визе... – Пишите всех по очереди. И вспоминайте, что говорил каждый, свои реплики в ответ, уточняйте, что было в общем разговоре, что – наедине, – сказал барон, выказывая завидное терпение. Евпраксия Львовна обмакнула перо, занесла его над бумагой, чернила капнули на лист, она бросила перо и сказала: – Эпистолы уже не те, сказал де Визе, а мой Шураша принялся спорить, что сие не так. Бедный Сашенька, он такой пылкий, когда вступает в спор, кипятится, волнуется. Совсем мальчик! Вы дважды спасли его от напасти, Николай Иванович! Если бы не вы, не знаю, что и было бы… Она всхлипнула и замолчала.
Хелга Вот я так и думала, что наряжаемся мы более для себя, мужчины хоть и отметят, но не оценят Вот же ледовитый, мог бы как-нибудь и поддержать Еву, хотя тогда бы она точно ничего не вспомнила. Да и вообще, я точно не смогу пересказать свой вчерашний вечер - кто и что там говорил, а я считаю, обладаю хорошей памятью - так что Эпракса еще о-го-го, и ему можно сказать повезло :)
Хелга Наконец-то! У барона железная выдержка: такой словесный поток выдержать, не захлебнуться, да еще информацию попытаться получить... Но коварная ты - на самом интересном месте!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 99
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Класс! 
На такого ничего не действует. 
Он такой... исправный служака, очень правильный, положительный, весь в службе. И будет со временем прекрасным семьянином... с женой, которую родители сосватают. 
Очень! 
! Здорово! Родионов потряс Басю посильнее Пржанского и кое-что выудил, Хелга пишет:
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
