Ночью Кузякину приснился сон. Сидит он важным барином, в колпаке и малиновом шлафроке, в кресле на террасе собственного дома и вкушает кофий с теплыми пышками. Вокруг челядь так и хлопочет: кто подставочку для ног подносит, кто подушечку под спиной поправляет, кто мух отгоняет… Сладкий сон, что и говорить. Правда, в конце чем-то был подпорчен… Ах да – чашка вдруг выскользнула из пальцев и разбилась об пол, и мухи роем свились вокруг лужицы разлитого кофия, темного и густого, похожего на кровь. И это тягостное ощущение, что кто-то словно пронзает тебя насквозь леденящим душу взглядом. Кузякин встряхнулся, пробормотал: «Пустое!», хотя неприятный осадок нет-нет, да и проявлялся сосущей тяжестью под ложечкой. «Верно, это из-за пана Пржанского», – думал он, одеваясь к завтраку. Неудачная встреча с этим господином никак не забывалась, как и тот страх, что испытал Кузякин, едва вырвавшись из рук бешеного пана. «Подкину сорочку в полицию – то-то запляшет», – с некоторым злорадством размышлял Агафон Матвеевич, впервые в своей практике столкнувшись с подобным случаем. Как ни кочевряжились, какими угрозами ни сыпали, в конце концов денежки все ж приносили, да-с. Впрочем, полицию Кузякин всегда обходил стороной – береженого бог бережет, как известно, да и от пана Пржанского лучше держаться подальше. Шут с ним, с поляком. Закончить дела с дамочкой – она-то со своим сыночком знатно прижата, никуда не денется, еще офицера одного найти – и только его в Вильне и видели… В общей зале Кузякин съел пережаренный омлет, отпил кофию, поморщился – водица подкрашенная, сыто откинулся на стуле, обозревая зал. В углу чинно завтракало семейство мелкопоместной шляхты, у окна читал газету холеного вида господин в отлично пошитом темном сюртуке. Компания штабных офицеров невысоких чинов заскрипела лавками, поднимаясь из-за стола, и шумной гурьбой вышла на улицу. Агафон Матвеевич допил кофий и пошел в свою комнату. Едва он переступил через порог и начал закрывать за собой дверь, та распахнулась от сильного толчка извне, больно ударив по руке. Держась за ушибленное место, Кузякин машинально попятился, с удивлением глядя на бесцеремонного господина – того самого, что сидел с газетой внизу. – Позвольте-с, – вдруг заволновавшись, просипел Агафон Матвеевич и попятился. – Верно, вы ошиблись номером, сударь?.. Господин не ответил, прошел внутрь, закрыл за собой дверь и холодным немигающим взглядом уставился на озадаченного хозяина, которому стало как-то очень не по себе. По спине пробежали колкие мурашки – от внезапно нахлынувшего страха и тревожного предчувствия. «Глаза что у змеи», – невольно отметил он, беспокойно перебирая виденные им лица, но сего господина припомнить так и не смог. Несколько взбодренный сим обстоятельством и отгоняя подкравшиеся мысли о сне в руку, Агафон Матвеевич несколько пришел в себя. – Или ищете кого? Так сподручнее спросить у хозяев… Незнакомец молча приближался, что-то неумолимо безжалостное было в его взгляде и манерах. Кузякин вздрогнул, шагнул назад, уперся спиной в стену и испуганно прошептал: – Попрошу покинуть мою комнату, милостивый государь, иначе… – Иначе – что? Неужто кричать станете, полицию на помощь призовете? – наконец заговорил господин, в негромкой медленной его речи явственно слышалась насмешка. Кузякин беззвучно открыл рот, глотая воздух, которого вдруг стало не хватать. Барон Вестхоф – а это был именно он – с удовлетворением подметил, как от страха посерело обрюзгшее лицо шантажиста, затряслись его полные щеки, испуганно забегали заплывшие глазки. – Сами отдадите бумаги или предоставите это сделать мне? – Какие такие бумаги? Ничего не знаю, – забормотал Кузякин, вжимая голову в плечи. – Бесполезно отрицать, – покачал головой барон, – я намерен получить все бумаги, коими вы шантажируете, иначе вам будет очень… очень плохо… «Такой убьет и глазом не моргнет», – в панике подумал Кузякин, в бессилии сжимая кулаки. – Хорошо, хорошо, как скажете-с, – он помахал куда-то вбок. – Бумаги там, сейчас… отдам… Барон отошел к двери. Кузякин, бросая испуганные взгляды то на посетителя, то на дверь, порылся в саквояже, достал оттуда пачку бумаг, дрожащей рукой протянул их Вестхофу. – Печь затопите, – бросил ему барон, просматривая документы. – Не губите! – взвыл Агафон Матвеевич, умоляющим жестом сжимая ладони. – Заберите те, что вам надобны, а остальные-то зачем сжигать? Единственный источник пропитания… И разве я не по-людски, с подходом и пониманием… По-божески… за копейки возвертаю, дабы только расходы возместить… Барон молча показал на печку. Кузякин, причитая, с четвертой попытки смог ее разжечь. Незамедлительно в огонь последовали письма некой Натали с романтическими излияниями, закладная помещика Н-ского уезда, листок из доходной книги с витиеватой подписью, еще какие-то не представляющие интереса бумажки… Документов с именем Щербинина в полученной пачке не было. – Где остальное? – Более ничего, – заводил руками и глазами Кузякин, мол, все как есть отдал. – Истинно клянусь… Одной рукой Вестхоф ухватил шантажиста за грудки и не сильно, но ощутимо вдарил спиной в стену. С хрюкающим звуком тот свалился на пол, словно тюфяк, заерзал, запричитал, барон же молча проверил его карманы, исследовал содержимое кошелька, затем вывалил вещи из саквояжа на кровать, прощупал стенки и дно, рывком оторвал подкладку, вытащил пачку ассигнаций и еще одну стопку бумаг. Кузякин, все сидя на полу, застонал и схватился за голову. Вестхоф отшвырнул деньги – они веером разлетелись на разбросанные по кровати вещи, и по очереди стал разворачивать найденные документы. Копия дворянской грамоты на имя Щербинина полетела в огонь, за ней – страница из церковной книги с записью о крещении Ильи, сына Федота Михайловича Щербинина. Остальные бумаги – письмо на французском к некоей Мари и завещание купца Игнатьева – также проследовали в печь. Барон, чья миссия на том была исчерпана, шагнул было к двери, как вдруг краем глаза подметил нечто, что заставило его молниеносно выхватить один полуобгоревший лист из печи. От жара пламени на нем проявилась запись симпатическими чернилами, сделанная знакомым почерком Невидимки. Часть фразы – «…вечером к девяти часам при…» – проступила меж строк письма, написанного по-французски. – Что за Мари? – спросил он у Кузякина. – Мари? Какая Мари? – шантажист не сразу понял о чем идет речь, но после выразительного взгляда барона зачастил: – Мамзель одна, в Петербурге, оказалась французской шпионкой, за что ее вскорости разоблачили и выслали на родину, так сказать. Она подыскивала квартирку, обратилась к моему начальнику – я у него в ближних помощниках тогда ходил, ну и потеряла письмецо сие, а я подобрал. Мало ли, вдруг пригодится, да-с. – И как, пригодилось? – Ухажеру ее, что послание сие написал, было бы весьма неприятственно, коли кто узнал о его связи со шпионкой, – Кузякин затравленно покосился на обгоревший лист в руке барона и вздрогнул, услышав громкий стук в дверь. – Кого нелегкая опять… Он не успел договорить: дверь распахнулась, и на пороге появился офицер в сопровождении двух полицейских. – Господин Кузякин? – офицер, прихрамывая, прошел в комнату. – Полковник Родионов, воинская полиция. У меня есть к вам несколько вопросов. И повернулся к барону: – Барон Вестхоф, вот неожиданность! Барон коротко кивнул Родионову, так некстати объявившемуся. – Я как раз собирался уходить, – сообщил он полковнику. – Боюсь, вынужден попросить вас задержаться, господин барон, – сказал Родионов, взглядом обежав груду вещей на кровати, сидящего на полу растерянного Кузякина, разожженную печь с открытой заслонкой и наконец остановился на руке барона, все сжимающей обгорелый фрагмент письма.
apropos Ух, как здорово! Вот ни убавить, ни прибавить - только продолжения ждать Все такие рельефные, настоящие... Надеюсь, орел наш барон и с Родионовым в грязь лицом не ударит, хотя ситуация весьма двусмысленна для него. Ох, эта Пласка! Жду и надеюсь, что мучения барона на этой "романтической почве" будут хоть как-то вознаграждены
Спасибо за увлекательное и интригующее чтение! Ловко барон прижал этого Кузякина. Родионов некстати появился... Барон вообще противоречивая личность, но вызывает симпатию. Хоть и грозный с виду, а у Плаксы все равно на поводу идет.
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 31551
Отправлено: 06.08.17 13:32. Заголовок: bobby пишет: Барон ..
bobby пишет:
цитата:
Барон вообще противоречивая личность, но вызывает симпатию.
Противоречивые интересней. Мы когда-то обсуждали. помнишь, притягательность отрицательных героев. А еще интереснее, когда герой не отрицательный, не положительный.
Барон отважно разобрался с шантажистом, но как не вовремя. Странно, что Родионов пришел к Кузякину. Воинская полиция охотится за шпионами, но ведь не шантажистами. Что за наводка на Кузякина, интересно. Или следили за бароном, а делают вид, что за Кузякиным. Не знаю, как доживу до продолжения.
Кузякин просто прекрасен. Барон ... - слов нет. А обрвыочек-то обгорелый - ай-ай-ай - Родионов углядел. Но я в барона верю...
Klo пишет:
цитата:
только продолжения ждать
Присоединяюсь к молитвенному стоянию предыдущего оратора
apropos
Главвред
Сообщение: 38640
Отправлено: 06.08.17 20:59. Заголовок: Всем спасибо! http:..
Всем спасибо!
Klo пишет:
цитата:
Надеюсь, орел наш барон и с Родионовым в грязь лицом не ударит,
Ну, хочется надеяться, хотя Родионов тоже не промах, как известно. Хелга пишет:
цитата:
Бедолага Кузякин, все его бьют.
Ох, мне его так жалко - лишился всего, да еще и огреб, хотя барон с ним так мягко, в общем, обошелся. Могло быть и хуже. bobby пишет:
цитата:
Хоть и грозный с виду, а у Плаксы все равно на поводу идет
Она его ставит вечно в безвыходное положение. Не поможешь, не разберешься с ее делами, так ответка в ее же плачущем виде и прилетит. Вот барону и приходится крутиться, ради собственного спокойствия. Малаша пишет:
цитата:
Что за наводка на Кузякина, интересно.
Узнаем, надеюсь. Юлия пишет:
цитата:
А обрвыочек-то обгорелый - ай-ай-ай - Родионов углядел
– К вашим услугам, господин полковник, хотя не представляю, чем могу быть вам полезен, – ответствовал Вестхоф. Следовало не медля избавиться от листка, пока Родионов не затребовал его. Недолго думая, барон подошел к печке и прямо на глазах представителя воинской полиции сунул письмо в огонь. – Позвольте! – Родионов бросился было к печи, но на его пути стоял Вестхоф, который и не подумал отодвинуться. – Что за бумагу вы сожгли?! – воскликнул полковник, впрочем, осознавая бессмысленность своего вопроса. – Право, она не стоит вашего внимания, – барон был сама любезность. – Романтическая чепуха. – Что вас связывает с этим господином? – Родионов показал на Кузякина. – Ровным счетом ничего. Сегодня увидел его впервые в жизни, – честно признался барон. – По одному деликатному делу. – По деликатному? – хмыкнул Родионов. – Не связано ли это дело с посещением сим господином графа Нарбонна? – Нарбонна? – в свою очередь изумился барон и посмотрел на Кузякина. – Вы знакомы с Нарбонном? – Кто таков? – встрепенулся Кузякин. – Не знаю я никакого Нарбонна! Вот те крест, не знаю! – Третьего дня вас видели на Немецкой улице. Вы заходили в дом, где в то время проживал посланник французского императора. Тому есть свидетели и полицейский рапорт, – сообщил Родионов. – Да не ходил я ни к какому посланнику! – Кузякин побагровел от возмущения и, кряхтя, стал подниматься с пола. – Ежели случайно, адресом ошибся. Комнату искал, хотел отсель переехать, ходил по постоялым дворам, и в те, что на Немецкой, заглянул. А о Нарбонне вашем и не слыхивал. Вот зачем мне, скажите на милость, этот ваш посланник? – Мы как раз и рассчитывали у вас о том узнать, – Родионов подошел к кровати, по его знаку один полицейский встал в дверях, второй с шумом отдернул занавески поставца в углу комнаты и начал рыться на полках. Сам полковник занялся вещами, раскиданными по кровати, особо заинтересовавшись ассигнациями. Взял одну, вторую, третью, осмотрел со всех сторон. – Откуда у вас эти деньги? – спросил он у Кузякина. – Их принес господин барон? – Да при чем тут этот господин?! Мои это деньги, мои! Потом и кровью наработанные! – Или вы их получили от графа Нарбонна? – продолжал Родионов. Кузякин замахал руками: – Да не был я ни у какого графа! И зачем бы ему давать мне деньги?! Сами посудите… – Тогда откуда они у вас? – Говорю же – мои! Копеечка к копеечке, как есть. – Ассигнации фальшивые, – начал было Родионов, но Кузякин перебил его, с надрывом вскричав: – Не может быть! Он вдруг оторвался от стены, рысью подбежал к кровати, судорожно сгреб оставшиеся ассигнации и прижал к груди. – Мои! Не отдам! Кровно заработанные! – Фальшивки в любом случае будут конфискованы, а вам придется объяснить, откуда они у вас, – предостерег его Родионов. – Гляньте-ка, ваше благородие, – полицейский выудил из-за занавески полураскрытый сверток и протянул его полковнику. Родионов взял сверток и извлек из него мужскую белую сорочку, заляпанную бурыми пятнами. – Похоже на кровь… – Это не я! Не я! – истошно взвизгнул Кузякин. – Змея, змея подколодная подсунула! И деньги от нее получил! – Что за змея? – поинтересовался Родионов. – На вид такая вся расфуфыренная мадамочка, а в душе змея! Пани Кульвец, вот кто! Я ей услугу оказал, за которую она вот так меня отблагодарила! – верещал Кузякин, срываясь на фальцет. – И сорочку подсунула! Сказывала, он кого-то убил… А мне что теперь?! За них на каторгу?! – Кто убил, чья сорочка? – Родионов попытался прорваться сквозь крики Кузякина. – Как – чья? Инициалы не видите, что ли? «ПК» - Пржанский, Казимир. С виду важный пан, а по натуре злодей, истину вам говорю! Он меня самого чуть не убил! – При каких обстоятельствах? – На той неделе встретился с ним случаем, хотел узнать… всего-то узнать о сорочке, а он как накинется на меня… Насилу ноги унес… – А кого он убил, пани не говорила? – Офицера какого-то по фамилии то ли Мидяев, то ли Мисяев… – Может, Митяев? – уточнил полковник. – Точно, он самый! – поддакнул Кузякин. – Но почему она вам отдала эту сорочку? – Дала на мое усмотрение, так сказать, – туманно ответил Агафон Матвеевич. – Я как раз собрался сорочку в полицию занести, – добавил он. – Что ж, придется вам проследовать в частный дом и побеседовать с приставом для выяснения обстоятельств дела, – сказал Родионов, сворачивая сорочку, и подал знак полицейскому. Тот, невзирая на протестующие крики Кузякина, сунул все вещи в саквояж и повел арестованного из комнаты. Попросив второго полицейского подождать за дверью, Родионов обратился к барону. – Так что привело вас к этому господину?
Когда полковник приступил к допросу Кузякина, Вестхоф принялся обдумывать произошедшее. Шантажист, судя по всему, привлек к себе внимание полиции тем, что зашел в дом, где проживал Нарбонн, и был выслежен. Обычно осторожный барон на сей раз совершил досадное упущение, предварительно не осмотревшись и не проверив присутствие соглядатаев. Впрочем, для него самого это было скорее неприятным совпадением, поскольку полиции нечего было ему инкриминировать, кроме того, что он случайно оказался в этом месте и в это время, а мадам Щербинина легко подтвердит факт вымогательства денег и причину появления здесь своего соседа. Конечно, из-за этого болвана он может попасть под подозрения, за ним даже могут установить наблюдение, но вряд ли оно будет длительным. «Они скоро убедятся, что я чист, как выпавший снег, – усмехнулся про себя барон, – и быстро от меня отстанут». Но появление фальшивых ассигнаций, окровавленной сорочки, а затем прозвучавшие имена пани Кульвец и Пржанского начали выстраиваться в рискованную цепь совпадений, словно в театральном водевиле, когда герои пиесы, тайно связанные между собой теми или иными обстоятельствами, вдруг одновременно появляются на сцене. Барон прикрыл глаза, чтобы холодная ярость, в них промелькнувшая, не выдала его. «Чертов Пржанский! – в бешенстве подумал он. – Чертов Пржанский и его распутная девка!»
apropos Ух, как все закрутилось! Конечно, барону повезло самому услышать про сорочку и ее происхождение, но вот что может наговорить Плакса по простоте душевной, пытаясь оправдать соседа, и какие выводы из этого может сделать Родионов... Это я даже и представить не берусь.... Продолжай, не томи!
Малаша
Сообщение: 142
Отправлено: 12.08.17 14:27. Заголовок: Точно, похоже на про..
Точно, похоже на провал. Барон ловко сжег письмо на глазах Родионова, а сможет ли так легко выкрутиться при допросе, вот вопрос. Шантажист с перепугу раскрыл всю шпионскую сеть, но Родионов-то об этом пока не знает.Klo пишет:
цитата:
Конечно, барону повезло самому услышать про сорочку и ее происхождение, но вот что может наговорить Плакса по простоте душевной, пытаясь оправдать соседа, и какие выводы из этого может сделать Родионов...
А что Плакса наговорит? Она же ни о чем не знает. Ее шантажировали, барон решил ей помочь, и все.Klo пишет:
цитата:
Продолжай, не томи!
Присоединяюсь, очень интересно, что дальше будет. Такой момент. Если барона сейчас отпустят, он, наверное, Казика убивать пойдет. Вместе с Басей. Авторы, спасибо, вот так закрутили!
Klo
Сообщение: 1632
Отправлено: 12.08.17 19:54. Заголовок: Малаша пишет: А что ..
Малаша пишет:
цитата:
А что Плакса наговорит? Она же ни о чем не знает. Ее шантажировали, барон решил ей помочь, и все.
Вот в чем не замечена Плакса - так это в умении четко отвечать на заданный вопрос. А из потока ее сознания умелый следователь много всяких интересных вещей и намеков может ухватить. Она же в эпицентре событий, не отдавая себе в этом отчет... Вот потому я за барона и беспокоюсь
барону повезло самому услышать про сорочку и ее происхождение
Это да. По идее, Родионову следовало его отправить в коридор - под присмотром, конечно, но, видимо, он сам (Родионов) не ожидал, что из тов.Кузякина как из рога изобилия посыпется... Малаша пишет:
цитата:
Если барона сейчас отпустят, он, наверное, Казика убивать пойдет. Вместе с Басей.
Ну, убивать - не убивать, но вывели оне его из себя, даже в бешенство привели. Klo пишет:
цитата:
из потока ее сознания умелый следователь много всяких интересных вещей и намеков может ухватить.
Ну, посмотрим, что там Родионов ухватит - и ухватит ли вообще. А барону сейчас несладко, ой как несладко. Хотя, если честно, более всех мне Кузякина жалко. Развели бедолагу по всем статьям наши шпионы.
барон подошел к печке и прямо на глазах представителя воинской полиции сунул письмо в огонь.
Ах, барон, какая выдержка
apropos пишет:
цитата:
Змея, змея подколодная подсунула! И деньги от нее получил!
Фальшивые деньги - это тебе не фунт изюма. Как пани Кульвец будет выпутываться? Она. конечно, близка к телу...
apropos пишет:
цитата:
более всех мне Кузякина жалко
Профессиональный риск - ничего не поделаешь
Присоединяюсь к нервному читетельскому хору - НЕ ТОМИТЕ, АВТОРЫ!
Малаша
Сообщение: 143
Отправлено: 14.08.17 18:55. Заголовок: Klo пишет: А из пот..
Klo пишет:
цитата:
А из потока ее сознания умелый следователь много всяких интересных вещей и намеков может ухватить.
Он скорее узнает как приготовить фаршированную щуку или утку, что барон - благородный человек, как сложно быть матерью молодого офицера и все такое подобное. Плакса в эпицентре, конечно, но шпионы пока ничем себя не раскрыли, даже в мелочах. Никаких подозрительных визитов или переписки тоже не замечено. Ей и рассказать о бароне или Казимире особо нечего. За барона я всегда беспокоюсь, особенно когда Плакса втягивает его в свои проблемы, а их уже набралось немало. Недавно вообще чуть не убила. Она как чума для барона. Юлия пишет:
цитата:
Как пани Кульвец будет выпутываться?
Пану Казимиру тоже престоит отдуваться за окровавленную сорочку. А заварила всю кашу Бася, пусть теперь попляшет.
У него не было другого выхода. Родионов не должен был увидеть эту запись, вот барону и пришлось - если не съесть, то сжечь. Юлия пишет:
цитата:
Она. конечно, близка к телу...
Это, конечно, немаловажный факт. Другое дело, как "тело" ко всему этому отнесется, если узнает. Александр был известен своей крайней подозрительностью. Юлия пишет:
цитата:
Профессиональный риск
Не без этого, но все равно его жалко - насели на него, обобрали до нитки, дело шьют... Малаша пишет:
цитата:
Ей и рассказать о бароне или Казимире особо нечего.
Было бы желание, как говорится, особенно при известной болтливости Плаксы. Разве что полезного для дела из нее извлечь трудновато будет.
apropos
Главвред
Сообщение: 38644
Отправлено: 18.08.17 21:23. Заголовок: Пани Кульвец легко м..
Пани Кульвец легко могла стать объектом шантажа – поводов к тому, наверняка, имелось предостаточно. По своему скудоумию и легкомыслию она отделалась от шантажиста, всучив ему фальшивые деньги, полученные, скорее всего, от Пржанского. Сумеет она выкрутиться или выдаст пана Казимира, чтобы спасти себя? Вестхоф склонялся к последнему, прекрасно зная сей тип женщин – себялюбивых, безнравственных и трусливых. Испачканная кровью сорочка обеспокоила барона не в меньшей степени. Сразу возникало множество вопросов: откуда взялась эта чертова рубашка, что за кровь на ней, каким образом она – если действительно принадлежит Пржанскому – оказалась у Кульвец, почему та связала ее с убийством Митяева, да еще и отдала заезжему шантажисту? Ответы на них могут оказаться самыми неожиданными, к тому же – весьма вероятно – с нежелательными последствиями. Конечно, полиции будет крайне трудно, если не невозможно, увязать эту сорочку с убийством Митяева. Барон видел тело и торчащий из него кинжал, потому был уверен, что кровь из раны никак не могла брызнуть и залить одежду убийцы, тем более исподнюю рубашку, но если Пржанский замешан в какие-то другие дела подобного рода, и пани Кульвец о том известно... Впрочем, бессмысленно заниматься предположениями, пока точно не известно, что и как происходило. Вестхоф же и вовсе не был склонен к гаданиям и прочим сомнительным занятиям, доверяя только фактам и трезвому анализу. В любом случае, даже если пан Казимир ни в чем не замешан, он наверняка привлечет к себе внимание властей, в том числе воинской полиции, и может оказаться на грани провала – а все потому, что доверился женщине. Риск краха навис над всей их работой, что тот дамоклов меч. Из-под полуприкрытых век барон проводил взглядом выводимого из комнаты шантажиста – бледного, трясущегося от страха, сожалея о том, что не придушил его в первую же минуту своего здесь появления, и обернулся к Родионову. – Как я уже говорил, был вынужден искать общество сего господина по личному, весьма деликатному делу, – ответил он, без усилия возвращаясь в привычное хладнокровное состояние. – Не имею права требовать… просить вас рассказать об этом деле, если бы не столь щекотливые обстоятельства, в коих, к моему сожалению, вы оказались – вероятно, поневоле – замешаны, – сказал полковник, не спуская с барона внимательных глаз. – Сами посудите: вас застают в обществе некоего господина, который подозревается в сношениях с французским посланником, что, учитывая сложную политическую обстановку, вызывает определенные беспокойства. К тому же у него обнаруживаются фальшивые ассигнации, вы поспешно сжигаете какие-то документы… У меня просто нет другого выхода, как… – Прекрасно вас понимаю, господин полковник. Дело в том… У этого господина случаем оказалось письмо, некогда полученной мной от одной знакомой дамы. Он был готов отдать его, но на определенных условиях. – Шантаж? И что же он хотел в обмен? Денег? Или, может, его интересовали секретные документы? – Помилуйте, какими секретными документами я могу располагать? Конечно, он рассчитывал получить с меня деньги. – И решился назначить вам здесь встречу? – Родионов с сомнением посмотрел на внушительную фигуру барона. – Разумеется, не здесь, – усмехнулся Вестхоф, правильно истолковав взгляд полковника. – Я за ним проследил и пришел сюда по собственной инициативе. Господин Кузякин наверняка подтвердит мои слова. Барон не сомневался, что Кузякин будет все отрицать, но кто ему поверит? – Так вы пришли забрать компрометирующее вас… точнее, компрометирующее даму письмо? – Именно так. И мне удалось убедить господина Кузякина отдать не только то письмо, но и прочие документы, коими он располагал в отношении других лиц. Не люблю шантажистов, знаете ли… Родионов бросил невольный взгляд на огонь в печке. – Да, да, именно туда я отправил все бумаги, – подтвердил Вестхоф. – Во избежание. Посему у господина Кузякина никак не могло быть моих – настоящих, тем паче фальшивых – денег. Я не собирался ему платить. – Послушаем, что скажет задержанный… Тем не менее, придется попросить вас, господин барон, показать все имеющиеся при вас вещи. – Не верите моему слову? – бровь барона поползла вверх, изображая справедливое негодование светского человека, чья честь поставлена под сомнение. – Не смею усомниться, господин барон, – ответил полковник, – но долг обязывает. Вестхоф не боялся обыска – при нем не находилось ничего изобличающего, и было бы даже неплохо продемонстрировать это сотруднику воинской полиции, дабы снять с себя возможные подозрения, но, как дворянину с безупречной репутацией, ему следовало выказать протест и недовольство, что он и сделал. – Это оскорбительно, – сказал барон, придав голосу законное возмущение. – Вынужден настаивать, – не отступал Родионов. – Мы оба состоим на службе и действуем в одних интересах. Поставьте себя на мое место. После напряженной паузы, Вестхоф пожал плечами, похлопал себя по карманам, вытащил кошелек, несколько записок и визитных карточек, платок, связку ключей и положил на стол перед Родионовым, после чего снял с себя сюртук, бросил поверх вещей и нарочито вывернул карманы панталон. – Более ничего. – Благодарствую. Родионов перебрал карточки, пробежал глазами записки и быстро, но тщательно, проверил карманы сюртука, всем видом показывая, что делает это против воли, токмо необходимости ради. – Вот и все, – полковник отступил от стола, жестом показывая, что барон может забрать свои вещи. – Вы весьма любезны, – процедил Вестхоф, надевая сюртук и раскладывая по карманам мелочи. – Надеюсь, теперь я свободен? – Разумеется… Хотя еще пара вопросов… Знакомы ли вы с пани Кульвец? – Знаком, – Вестхоф одарил Родионова скептическим взглядом. – Меня ей представили на каком-то приеме пару недель назад. То же касается и господина Пржанского, ежели вы вознамерились найти какую-то связь между мной и этими событиями, – невозмутимо продолжал барон. – Впрочем, думаю, сие лишь досадное недоразумение, которое легко будет опровергнуто упомянутыми лицами. – Посмотрим, – задумчиво ответил полковник, вытащил из кармана сложенный листок и протянул его барону. – А что вы скажете на это? – Записка господина Борзина, адресованная мне, – с недоумением констатировал Вестхоф. – Как она оказалась у вас? – Я нашел ее в кармане покойного полковника Борзина, – сказал Родионов, следя за реакцией барона на свое сообщение. – Покойного?! – тот, казалось, опешил от неожиданности. – Что случилось? – Несчастный случай, чистил пистолет… – Понимаю, – пробормотал Вестхоф. Он вспомнил, что вчера днем Борзин искал с ним встречи, но уехал, не дождавшись… – Вы с ним приятельствовали? – тем временем продолжал свои расспросы Родионов. – Я бы так не сказал, – уклончиво ответил барон. – Познакомились недавно, несколько раз встречались в обществе, пару раз вели разговоры на общие темы. Скорее, просто знакомые. – Но отчего-то именно с вами, да по важному и неотложному делу он так желал переговорить. Безотлагательно. Интересно, о чем? – Представления не имею. Вестхоф начал сомневаться в том, что с Борзиным произошел именно несчастный случай. Случайная гибель офицера если и могла по первости привлечь внимание воинской полиции, но зачем тратить время на расследование очевидного самострела? Значит, что-то не так с этим случаем… И зачем-то вдруг он сам понадобился Борзину, да еще по срочному делу. – Господин Борзин заезжал вчера ко мне, но не застал дома, – сказал он. – Можете расспросить о том моего слугу, он с ним беседовал. Странно, что полковник не оставил для меня сию записку. Вероятно, передумал, или дело оказалось в итоге не столь важным и безотлагательным? – Возможно, – задумчиво протянул Родионов, после чего сообщил Вестхофу, что более его не задерживает.
Барон отправился домой, поглощенный размышлениями о том, как ему предупредить Пржанского о случившемся. Родионов наверняка сначала поедет к пани Кульвец, после чего нанесет визит пану Казимиру. Посылать записку Пржанскому было рискованно, барону следовало встретиться с ним лично. Нынче это было опасно, но необходимо. «Пусть выкручивается сам», – решил взбешенный Вестхоф, но, вернувшись на квартиру, таки послал Леопольда осторожно, учитывая возможных соглядатаев, проследить за домом пана Казимира и попытаться передать ему, что к шести часам барон будет ждать пана в условленном месте. После чего поднялся к соседке, дабы сообщить ей о результатах встречи с шантажистом, заранее призвав на помощь все свое терпение, которого в последнее время стало словно не хватать. Слишком часто последнее время Вестхоф занимался ее делами, и если поначалу это раздражало его, то теперь воспринималось скорее как роковая неизбежность. Женщины без мужского пригляда непременно попадают в какие-нибудь неприятности, и мадам Щербинина служила тому яркой иллюстрацией.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 74
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Барон вообще противоречивая личность, но вызывает симпатию. Хоть и грозный с виду, а у Плаксы все равно на поводу идет. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
