– Прочитай-ка, Стась, да скажи, что ты об этом думаешь, – Пржанский протянул подручному измятое письмо. – Вслух читай! Кучинский удивленно приподнял брови, взял листок и принялся читать, растягивая слова:
Милостивый государь,
Мне в руки случаем попала вещь, могущая служить уликой, указывающей на отношение Ваше к гибели офицера М.. Повинуясь позыву своей сердечной доброты, а также принимая во внимание возможные быть у Вас в связи с этим затруднения, коих, видит Бог, вовсе не желаю на ближнего свово накликать, готов отдать вещь сию в Ваши руки совершенно бескорыстно. Ежели в ответ за сей мой порыв соблаговолите Вы отблагодарить Вашего покорного слугу, буду чрезвычайно тому благодарен. Три тысячи рублей (можно ассигнациями) придутся для меня весьма кстати и поспособствует укреплению во мне любви ко всякому ближнему. Коли Вы заинтересуетесь мои предложением, буду ждать Вас в среду в два пополудни в трактире Поющий когут. Узнаете меня по свертку в синей бумаге в руках.
Засим кланяюсь, Ваш покорный слуга
… подпись неразборчива, – закончил чтение Кучинский и вопросительно взглянул на хозяина. – Не ты ли этот покорный слуга? – Пржанский уставился на подручного, буравя его глазами. – Да вы что, ясновельможный пан, как вам такое в голову пришло? – искренне изумился Стась. – Не пришло, – махнул рукой Пржанский. – Не твоей рукой писано – уж я-то твою каллиграфию хорошо знаю, да и не в твоем это обычае, и зачем тебе. Лучше подумай, не попали кому в руки какая-то вещь или документ, связанные с русским штабс-капитаном? – Да откуда, пан? Никаких вещей и записок ему не передавали, и к нему попасть ничего не могло. Разве что ассигнации, так то не улика. Выследить да ножиком меж ребер и вся недолга. – Это верно, осталось только выследить. Будет тебе дело, Стась. Еще вина?
Кучинский покинул дом пана Казимира в состоянии полного довольства: по жилам растекалась животворная сила сливовицы, душу грела плотная пачка ассигнаций, ногу приятно холодила ручка спрятанного в сапоге ножа. Пржанский же, скомкав письмо шантажиста, швырнул его на стол, попав в тарелку с остывшим журеком. Выругавшись, вытащил промокшее письмо и бросил его на скатерть. Как грубо задумано и как некстати! «А разве шантаж когда-нибудь бывает кстати?» – с горьким смехом одернул он себя. Сколько раз в своей бурной жизни он прибегал к этому методу воздействия на слабые души, и вот сам попал под сей жернов. Каким образом шантажист связал его с убийством офицера? Тонкий расчет, нелепая случайность? Ловушка полиции? – нет, это слишком затейливо, его бы просто арестовали, предъявив улику. Да и Вейс бы не промолчал, так или иначе сообщил о подозрениях. Полицмейстер, с которым Пржанский намедни имел беседу, был как обычно дружелюбен и любезен, посетовал, что занят в присутственном месте с утра до позднего вечера, а на осторожные наводящие вопросы пана Казимира о ходе расследования гибели офицера ответил, что подвижки есть, но весьма незначительные. Уклончиво, но по делу, не обеспокоив Пржанского. Если только здесь не замешана другая, военная полиция, и ушлый полковник. Или кто-то из своих затеял попугать и залезть в его карман? Устроил проверку барон? Эту мысль он отмел, как неподходящую. Вряд ли хладнокровный немец опустился бы до подобного рода театрального розыгрыша. А если это дело рук самого убийцы? Того, кто всадил нож в спину Митяеву, утопил башмачника Гжеся и убил часовщика Абрамовича? А теперь желает свалить все на него, да еще и получить изрядный куш? Хотя, до шантажа ли ему? Да и откуда злодею знать про него, Пржанского? Если только... если только не рассказал Возняк. Опустошив графин сливовицы, пан Казимир отправился в оружейную выбирать пистолет, с помощью которого намеревался разрядить накопившееся негодование в мишени в подвале дома.
Шантажист рискует. Басю легко запугать, с паном Казимиром такое чревато, можно и схлопотать. Он же чуть что за пистолеты хватается, у Стася тоже разговор короткий. Еще один труп? Родионов с ума сойдет. Интересно, пан Казимир на всех подумал, кроме Баси. Когда увидит ту рубашку, он же сразу поймет, чьих рук дело. Ее тоже... того? В расход?
Хелга Сразу подумала на месье Кузякина. Бедный Казик, сколько сразу на него навалилось? Вестхофф, Бася, убийства, расследование не подконтрольными структурами, а теперь еще и эти непонятки. Тут без сливовицы никак, надобно расслабиться, да поразмыслить.
Опасения пана Казимира абсолютно подтвердились: полковник Родионов пошел тем же путем. Получив в квартире на Рудницкой цепочку с ключом от брегета и выслушав сбивчивый рассказ девушки-горничной, прерываемый пылкими замечаниями госпожи Щербининой, полковник, вернулся к себе, вызвал квартального надзирателя и отправил его навестить всех виленских часовщиков, чтобы узнать, не заказывал ли кто такой ключ в последнее время. Поскольку мадам, по ее словам, рассказала о находке сыну, прапорщику Щербинину, можно было ожидать, что о том ныне знают все его приятели и сослуживцы. Поначалу Родионов досадовал, что находка уже не составляла тайны, но затем, поразмыслив, решил, что, возможно, сплетня эта будет и на руку, заставив злодея как-то проявить себя. Разумеется, в том случае, если цепочка с ключом имела отношение к убийце Митяева. Квартальный надзиратель Летюхин выказал себя человеком сообразительным и собранным, поэтому полковник был уверен, что он выполнит поручение умно и со всей обстоятельностью. Летюхин явился с рапортом в установленный полковником срок, изложил результаты по порядку и с подробностями. Из принесенных квартальным сведений Родионова особо заинтересовала неожиданная кончина Людвика Абрамовича и некий поляк, который, похоже, также совершал обход часовщиков. Полковник поручил Летюхину еще раз обойти лавки, на этот раз с целью составить портрет сего поляка, если то был один и тот же человек.
Малаша
Сообщение: 76
Отправлено: 12.09.16 20:59. Заголовок: Очень интересно, но ..
Очень интересно, но очень мало. Родионов заинтересовался поляком. Если Стася найдут, могут выйти и на пана Казимира. Волнуюсь. Хорошо, что Плакса болтушка и рассказала не только барону, но и сыну. Иначе на него могли подумать, что он поляка подослал. MarieN пишет:
цитата:
Бедный Казик, сколько сразу на него навалилось?
Тоже за него очень переживаю.Хелга пишет:
цитата:
поднимется ли рука пана Казимира на женщину? Кстати, вопрос...
Мне кажется, он хоть и горячий, но добрый.не сможет женщину ударить. Тем более убить. Покричит для острастки, саблей капусту порубит.
apropos
Главвред
Сообщение: 38441
Отправлено: 13.09.16 21:01. Заголовок: Малаша пишет: он хо..
Малаша пишет:
цитата:
он хоть и горячий, но добрый.не сможет женщину ударить. Тем более убить.
Тем более Басю. Сегодня чуть побольше продолжения. *** 30 апреля виленское дворянство дало государю бал во дворце Фитингофа. Ассамблея началась около восьми часов вечера, радующего апрельским теплом и цветением оживающей природы. Плакса получила приглашение через Борзина, но приехала на бал в компании графини Веселовской и ее дочерей, сам полковник обещался быть позже. Сияя лиловыми розами и лентами, окаймляющими корсаж и подол ее платья камелопардового* оттенка, и очень волнуясь, поскольку давно не бывала на таких больших и торжественных балах, она радостно поприветствовала сына, который подошел с ней поздороваться. Шураша, напротив, выглядел совсем не радостным, рассеянно и неохотно отвечая на расспросы своей матушки. Ожидали прибытия государя, который явился в четверть девятого – высокий, статный, в темно-зеленом мундире гвардейского Семеновского полка, с голубой лентой через плечо. Общество задвигалось, расступаясь, давая царю широкий проход. Александр подошел к дамам, здороваясь и отпуская комплименты, от которых одни вспыхивали румянцем, другие бледнели – кому что отпущено природой. Остановился перед Плаксой и Шурашей, стоящим за ее спиной. – Прапорщик Щербинин! Ваша старшая сестра? – Александр с улыбкой посмотрел на Плаксу. – Моя матушка, Евпраксия Львовна, ваше величество, – взволнованно отвечал прапорщик. – Неужели? – искренне звуча, изумился царь. – Ни за что бы не подумал! Мадам! Вы будто роза среди роз! – Ах, ваше величество! – пробормотала Плакса, моргая увлажнившимися глазами. – Князь Волконский весьма доволен службой вашего сына, – продолжил Александр. – Ваше величество! – вытянувшись в струну, задрожавшим от волнения голосом воскликнул юный прапорщик. – Готов не щадить живота своего ради отечества! – Славно, прапорщик, но живот стоит пощадить, лучше послужить живым, – ответствовал государь. Пока Щербинина пыталась собирать разбежавшиеся мысли и подбирала достойный ответ, Александр уже обращался к следующей выбранной им даме, а его юный тезка, взволнованный не менее матери, поспешно ретировался в направлении компании офицеров, его ожидающих. Плаксе ничего не оставалось, как заняться поисками сухого платочка в безднах ридикюля, под аккомпанемент восторженных вздохов девиц Веселовских. Когда очередной расшитый гладью мушуар (mouchoir) был наконец найден и использован по назначению, и чувствительная дама смогла видеть, что происходит вокруг, она тотчас наткнулась взглядом на своего знакомца и соседа барона Вестхофа, который, как ей показалось, смотрел в ее сторону, но отвел глаза, едва она подняла голову. «Ах, и он здесь! Видел, как со мной беседовал государь?» – подумала Плакса, переходя от чувства приятного изумления к легкому тщеславному. Она направилась к барону, желая поздороваться и обсудить красоты и почести приема. К несчастью, по пути ее задержала знакомая княгиня ***, спросив, что ей сказал государь, и пока Плакса объяснялась, живописуя успехи своего ненаглядного Шураши, барон исчез где-то в толпе. Разумеется, она не стала преследовать соседа, тем более что на пути вырос темноволосый поляк, пан Казимир Пржанский, который ангажировал ее на танец тогда, на приеме, вспомнила она. – Рrzepraszam , ясновельможная пани, – поляк галантно склонил голову. – Прекрасный вечер, торжественный вечер. – Да, вечер чудесный, – согласилась она с большим чувством. – Государь отметил моего сына своим вниманием, а как же иначе: мой Шу… Александр достойно служит отечеству и князь Волконский им доволен… Господин… пан Пржанский, я так много говорю о сыне, но это же простительно для любящей матери! – Разумеется, пани Эпракса, – согласился Пржанский. – У достойных матерей вырастают достойные сыновья. «Наверное, забыл об ангажементе», – подумала Плакса со смешанным чувством облегчения – она же мать взрослого сына, а не девица на выданье – и сожаления: ах, как бы хотелось пройтись в польском! Она с достоинством склонила голову, оценивая комплимент и себя, как почти светскую даму, и задала первый пришедший на ум вопрос: – Вы приятельствуете с бароном Вестхофом? Кажется, пан Пржанский смутился, во всяком случае, подергал ус и изогнул бровь. – Нет, отчего вы так решили? Знакомы, но не коротко. – Ах, да, он же из Петербурга, а вы здешний, – закивала Плакса, браня себя за несообразительность. – Надеюсь, вы не забыли об обещанном мне полонезе, пани Эпракса? – спросил Пржанский. От удовольствия Плакса залилась румянцем, а глаза традиционно увлажнились, словно на перезрелые вишни брызнули водой. Тем временем в зале появилась вереница лакеев, несущих серебряные подносы, на которых сверкала хрустальная посуда, заполненная разноцветными десертами – мороженым, шербетами, гранито (fromage a la glace) и фруктами, местными и заморскими. В глубине зала откинули занавес, и открылся портрет его величества, украшенный цветочными гирляндами и венками. Венки те были сплетены не грубыми руками простолюдинок, но нежными ручками знатнейших польских дам и девиц, и потому сии украшения казались необычно изящными, особливо для тех, кто знал, чьих это рук дело. Зазвучал оркестр, устроившийся на антресолях, а небольшой хор воспел любительскую кантату, сочиненную по случаю.
«Уже хвала вьет Тебе венок, Добродетель возносит на степень богов, Мы повторяем; да здравствует Отрада человеческого рода!»
Гирлянды вокруг портрета вспыхнули приветственными огнями, и у его подножия явилась прекрасная женщина – тонкая прозрачная ткань ее платья-туники свободно струилась, подчеркивая совершенства, дарованные ей природой, густые вьющиеся волосы собраны венком из нежных фиалок, в руках – румяный каравай на тонком вышитом полотенце – хлеб-соль. Государь, не отрывая глаз от лица прекрасной польки, принял угощение и поцелуй в лоб. Его светлая, чувствительная, как у всех рыжеволосых, кожа зарделась, то ли от духоты, что наступила в зале, то ли от скрытого чувства. Сотни глаз наблюдали сие театральное зрелище, полное символов и скрытой тревоги – кто с восторгом, кто с усмешкой, кто равнодушно, хотя, последние явно были в меньшинстве. «И да будет мир и благоденствие на нашей святой земле. Мы надеемся на сохранение его!» – с чувством произнес Александр Павлович. Призывно зазвучали вступительные такты полонеза, и государь, бросив на пани Польшу взгляд, в котором явно читалось приглашение к сотрудничеству, первой парой повел на танец супругу устроителя бала. За ними потянулись остальные участники, в числе которых были и мадам Щербинина с паном Пржанским. – Ах, как красиво, театрально, – говорила Плакса своему кавалеру. – Люблю театр, правда бываю в нем не часто, поскольку редко выбираюсь в Петербург к тетушкам… Эта прекрасная пани, что вручала государю хлеб-соль – пани Кульвец, ведь вы узнали ее? – Как не узнать? Пани Кульвец трудно не узнать, хотя, трудно и узнать, кабы не знал, что это она, – усмехнулся Пржанский и ловко развернул свою партнершу в очередной фигуре. – А театр я тоже весьма жалую, весьма. Пани Эпракса, как вы думаете… Пан Казимир решил воспользоваться случаем, дабы расположить к себе эту очаровательную и непосредственную вдовушку и, возможно, сблизиться с ней настолько, насколько молодой, полный сил муж может сблизиться с заезжей дамой, без каких-либо обязательств, а лишь к взаимному удовольствию. И не только по причине, что вдова весьма ему нравилась, но и потому, что барон явно строил такие же планы в отношении общительной пани. Горя желанием обойти проклятого немца хоть на этой дороге, пан Казимир решил wziąć byka za rogi. – Ежели некий пан, благородного звания и образа мысли, предложил бы вам совместную прогулку за город, например, в Закрет, где вы уже бывали, или в Антоколь… – Некий пан? Прогулку? – растерянно повторила она. Пржанский выдержал многозначительную паузу, переводя даму впереди себя по другую руку. – Вы приглашаете меня на прогулку? – ахнула она. – Скажем, в… пятницу? – спросил Пржанский, вполне удовлетворенный смятением Щербининой. – Или я слишком настойчив? – Ох, нет, конечно… То есть, да… с удовольствием, просто… так неожиданно, – забормотала она. – У меня есть превосходная коляска специально для прогулок – или вы предпочитаете верхами? – Ах! – Плакса расцвела от удовольствия, вдруг обретя себе кавалера для прогулок. – Я так вам благодарна, но, право, не знаю… Ежели при условии, что вас это не обременит… – Буду только счастлив, – заверил ее пан Казимир, и оба невольно посмотрели в сторону одной из оконных ниш, где со своим обычным беспристрастным видом стоял барон Вестхоф и беседовал с каким-то тучным господином. – А Шураша, Шураша отчего-то не танцует! – вдруг всполошилась Плакса, приметив неподалеку сына. Он стоял в одиночестве у стены, имея весьма понурый вид. – Верно, приглянувшаяся ему барышня приглашена другим, – предположил Пржанский. Плакса не успела ответить, так как следующим па был обмен парами.
apropos Ах, как мило: Плакса - объект соперничества, а тут еще и государь apropos пишет:
цитата:
подол ее платья камелопардового* оттенка
Я не нашла в тексте объяснения этому, но Яндекс нам в помощь!!! Лиловый с камелопардовым - не слишком изысканно для Плаксы?
Малаша
Сообщение: 78
Отправлено: 14.09.16 19:39. Заголовок: О, вот и бал! И баро..
О, вот и бал! И барон здесь. Надеюсь, он как-то проявит себя, кроме беседы с тучным господином. Нашел время для разговоров. Пан Казимир зато обрадовался подставить подножку барону. Плакса всерьез может принять ухаживания Пржанского, а ему лишь бы развлечься. Без обязательств. Klo пишет:
цитата:
Лиловый с камелопардовым - не слишком изысканно для Плаксы?
Она старалась покрасивее одеться. Лентами себя разукрасила. Император даже оценил.
Догнала наконец-то! Спасибо авторам! Интригующе, иронично и непредсказуемо! Все главные герои нравятся, даже выделить кого-то сложно. Предугадывать что-то не берусь, полагаюсь на фантазию и талант авторов. Наверняка они с блеском распутают этот шпионско- авантюрный клубок! Очень занимательно следить за отношениями Плаксы со своими кавалерами.
apropos
Главвред
Сообщение: 38443
Отправлено: 16.09.16 21:58. Заголовок: bobby http://jpe.ru..
bobby bobby пишет:
цитата:
Интригующе, иронично и непредсказуемо!
Интригу пытаемся держать, да, главное - не запутаться самим и не запутать читателей. По возможности иронизируем, герои, конечно, несколько гротесковые, но у нас же не серьезный шпионский роман, а авантюрный, без иронии никак. Что и как получится - пока, действительно, непредсказуемо. В том числе и для авторов. А бал продолжается... После польского последовал вальс, который Плакса любила и умела танцевать, и честно призналась себе, что не отказалась бы пройти в нем круг. Пана Казимира – увы! – отвлек хозяин дома, полковника Борзина, похоже, еще не было, барон Вестхоф беседовал уже с каким-то военным. Разумеется, обсуждал очень важные дела, и это во время бала! Как можно пропадать такому видному кавалеру?! Воодушевленная вниманием государя, пана Пржанского и слегка одурманенная полонезом, Плакса решительно направилась к барону, но по дороге была перехвачена графиней Веселовской, которая вывалила на нее ворох свежих сплетен, а также поделилась тем, что успела узнать о соседе мадам Щербининой. – Не женат, это совершенно точно, и не помолвлен. Сказывали, он предпочитает голубоглазых блондинок – моя Бетси тогда в его вкусе. У него большая квартира в Петербурге и поместье то ли под Ригой, то ли под Дерптом. Имеет неплохой доход, да и на службе вполне успешен. – Что вы говорите! – вежливо кивала в ответ Плакса, несколько взбодренная известием о холостом положении барона – хотя ее это совершенно не касалось. При этом она была немного удручена дурным вкусом соседа, поддавшегося несуразной моде на блондинок, но еще более возмущена некоторыми слухами, о коих ей поведала Веселовская. Тем временем Вестхоф вовсе не скучал на бале, хотя не танцевал и не флиртовал с дамами. Во время полонеза он побеседовал с неким словоохотливым дипломатом, первый тур вальса провел с офицером, который поведал ему о ряде деталей инспекционной поездки государя по Жмуди, ненароком сообщив о прибытии резервов в корпус генерала Витгенштейна. Одновременно барон присматривался к публике, что фланировала по залам. Поискав глазами генерала Борзина, он нашел его у ломберных столов, а виконта де Визе обнаружил среди танцующих в паре с пани Кульвец. Заметил и прапорщика Щербинина – тот стоял в бальном зале у стены, сливаясь с ней побледневшим лицом, и горящим взором следил за проносящимися мимо парами. «Молодость», – усмехнулся про себя барон, углядев мадемуазель Вейс – барышню, от которой Щербинин не отходил на пикнике, в танце с князем Трубецким, императорским генерал-адъютантом. Припомнив, что он видел ее с князем и во время полонеза, барон тут же выбросил из головы и прапорщика, и его пассию, вернувшись к размышлениям о собственных делах в свете последних событий. У него не оставалось никаких сомнений, что убийца, избавившись от Митяева, следом поспешил отправить на тот свет и почтаря, и что все это дело рук Невидимки, спешно заметающего следы. Но если барон и вынужден был признать, что его агент весьма решительно и сметливо разрешил неблагоприятную для себя ситуацию, то досадный промах с письмом, попавшим в чужие руки, а также потеря налаженной с ним пересылки, не могли не вызывать у Вестхофа весьма уместного по сему моменту чувства недовольства и досады. Не представлялось возможным наладить связь с Невидимкой, пока он каким-то образом не вычислит его среди штабных или не получит идущих кружным путем из Франции новых указаний. «Или пока не найдется убийца, и дай бог, если мы с Пржанским сможем опередить в том полицию», – думал Вестхоф, рассеянно наблюдая, как пани Кульвец вновь оказалась в центре внимания – государь оказал ей честь, выбрав на этот раз своей партнершей. Красавица-полька медленно закружилась по зале в объятиях российского императора, тот говорил что-то, интимно склонив к ней голову, пани в ответ сияла улыбкой. Барон хмыкнул, но вдруг невольно насторожился – справа от него мелькнули раздражающе-знакомые желто-коричневые, оттененные лиловым цвета, обдали запахом лаванды и возмущенным голосом госпожи Щербининой воскликнули: – Да что ж это такое делается?! – Что опять случилось, мадам? – машинально спросил Вестхоф, окидывая неодобрительным взглядом кошмарный наряд соседки. – Нет, ну вы только посмотрите! – она подергала барона за рукав, показывая ему на провальсировавшую мимо пару. То была все та же мадемуазель Вейс с князем Трубецким. – Ей сколько… шестнадцать или семнадцать лет, а ему под сорок, – ревниво говорила Щербинина, вцепившись в руку Вестхофа. – Он, конечно, с титулом, генерал и все такое, но сколь безобразен! Разве может сравниться с моим Шурашей?! Барон осторожно высвободил рукав мундира и пригладил материю, помятую хваткими пальчиками соседки. «Эта женщина – стихийное бедствие», – вздохнул он, пока Щербинина делилась с ним своими переживаниями. – О чем думали ее родители, соглашаясь на предложение князя?! Он же ей в отцы годится! Герцогиня Саган[] его бросила – и поделом, так он на юных девиц теперь оборотился... Как графиня Веселовская поведала мне об их помолвке, я прямо места себе не нахожу… Бедная девочка, такого жениха заиметь! На ней лица нет! И Шураша так переживает… Щербинина выудила из крошечного ридикюля – расшитого золотыми узорами мешочка розового цвета – платочек и промокнула увлажнившиеся глаза. Барон наконец понял суть драмы, разворачивавшейся на его глазах. – Князь Трубецкой неплохая партия для дочери виленского полицмейстера, – заметил он. – У вас совсем нет сердца! – блеснула глазами она. Вестхоф пожал плечами, но не стал напоминать соседке ее же слова о том, что сыну еще рано жениться, и что мадемуазель Вейс – выбор для него крайне неподходящий. – Никому нет дела до чувств молодых, – донесся до него всхлипывающий голос Щербининой, – до страданий юной любви… Помню, я чуть руки на себя не наложила, когда меня хотели отдать замуж за старого князя… как же его звали… Хотя ему было всего тридцать… не помню сколько лет, он казался мне ужасно старым… – Но не отдали же, – пробормотал барон, подыскивая повод оставить соседку и ретироваться от нее подальше. – Ха! Только потому, что я сбежала! – Сбежали? – Конечно! – Щербинина гордо вздернула головой. – Сбежала из дома с моим Захаром Ильичем и тайно с ним обвенчалась. – Гм, – барон счел за благо оставить сие откровение дамы без комментариев. – Вам, разумеется, не понять устремлений любящих сердец, ледовитый вы человек, – с упреком заявила соседка, покосилась на танцующие пары и притопнула ногой в такт музыке. – А почему вы не танцуете? Вновь ухватила его за рукав и подергала. – Бог мой, вы еще и танцевать собираетесь? – не выдержал Вестхоф. – А как же страдающие юные сердца? – Но мы же на бале! – с удивлением воскликнула Щербинина. – А на бале должно танцевать! Вестхоф понял, что ему проще станцевать с ней тур вальса, нежели отказаться. Он одарил неуемную мадам саркастическим взглядом, подхватил за талию и увлек в гущу танцующих. – Обожаю вальс! – сообщила Щербинина. – А вы неплохо танцуете! Он промолчал, неожиданно для себя залюбовавшись ее разрумянившимся лицом и зазолотившимися вишневыми глазами. «Она выглядит удивительно молодо для своих лет», – подумал барон, вдруг обнаружив тонкость и гибкость ее талии под своей ладонью, слаженность и легкость шага и… изящный и женственный изгиб шеи от маленького ушка до весьма и весьма недурственной формы округлого плеча. И этот горьковатый запах лаванды… Щербинина продолжала говорить без остановки. – В первой же церкви, – вещала она. – Помню, будто вчера все произошло. Запах ладана, тусклый отблеск икон, мой Захар Ильич, такой стройный, ладный в мундире. И знаете, я ни разу не пожалела, что не послушалась родителей и решилась на такой рискованный шаг… – В таком случае, видимо, вы не будете против, ежели ваш сын сбежит с этой барышней? – поинтересовался Вестхоф. – Как – сбежит?! – оторопела она и споткнулась, барону пришлось подхватить ее и на мгновенье прижать к себе, дабы удержать от падения и заодно избежать столкновения с другой парой. Щербинина, казалось, этого не заметила. Взмахнув ридикюлем, на котором золотом были вышиты не просто переплетенные узоры – как с мрачным удовлетворением отметил барон – то была голова оленя, увенчанная необычайно ветвистыми рогами, она вскричала: – Куда ему бежать?! Он еще так молод! И едва с ней знаком! И запаниковала, увлажнившимися глазами разыскивая в толпе сына, нашла и облегченно вздохнула. – Вы меня пугаете, – жалобно протянула она. – А вы вынудите меня платить вашей кухарке жалованье или заняться поставкой продуктов, ежели не перестанете пичкать завтраками, обедами и ужинами, – сказал он, решительно переменяя разговор. Соседка упорно продолжала каждодневно снабжать его яствами, несмотря на все попытки ее остановить. Ежели ей или слугам не открывали, то корзинки, горшочки и кастрюли ставились перед дверью, а Леопольд не мог допустить, дабы кушанья портились без надлежащего употребления. Барон намеревался жестко переговорить с Щербининой, и случай наконец ему представился. Вальс действительно весьма располагал к общению. – Вы слышите, мадам? – барон, сменив направление на реверсе, направил свою партнершу вокруг себя. – Какой кухарке? – не сразу поняла она, сделала пируэт и пробормотала: – Не нужно, ничего не нужно... Хотя, если свежей дичи или пулярок… Моя Пелагея приготовит, никакой французский повар так не сможет! А мы же соседи, мне должно позаботиться о вас! – Вовсе не должно, – заметил он. Мадам Щербинина было запротестовала, но барон, закончив круг по зале, сдал ее на руки вовремя оказавшегося на их пути полковника Борзина и, откланявшись, ретировался. ----- [] Екатерина Петровна, Катарина Фридерика Вильгельмина Бенигна фон Бирон (1781-1839), принцесса Курляндская, герцогиня Саган, герцогиня Заганьская, первая жена кн. В.С.Трубецкого (с 1805 по 1806 г. (развод)
apropos Евпраксия Львовна зажигает... Навязалась с танцами барону, по простецки так, по соседски... и даже любовные страдания сына не смогли остановить... apropos пишет:
цитата:
Но мы же на бале! – с удивлением воскликнула Щербинина. – А на бале должно танцевать!
Чудесный диалог барона и Плаксы. Он все-таки неравнодушен к ней, хотя пытается это скрыть. О кухарке разговор заводит, чтобы себя не выдать. Плакса оказывается сбежала с будущим мужем. Не удивительно, при ее характере. но сына таким образом не хочет женить. Жалко очень Шурашу, барышню замуж за другого выдают. Девушку тоже жалко, несладко ей. В интернете нашла Трубецкого, он действительно женился на Софье Вейс и у них было много детей. Получается барышня эта историческое лицо? Запуталась в вальсах. Бася танцевала вальс с Визе и с императором. Два вальса подряд?
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 56
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Интригующе, иронично и непредсказуемо! 
Наверняка они с блеском распутают этот шпионско- авантюрный клубок! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
