Отправлено: 14.01.12 17:40. Заголовок: продолжение
- Вань, - спросил Андрей уже после обеда. – А, правда, тебя ножом ударили? - Правда. - Больно было? - Когда первый раз нож вошел, еще не понял, что даже произошло. Вот во второй раз уже хорошо почувствовал. Андрей посмотрел на Ивана с сочувствием, спрашивать ничего больше не стал. - Слушай, Андрюх, у тебя не было никогда в жизни такого, чтобы ты три недели подряд был вычеркнут из жизни? - спросил Иван, разглядывая потолок. - Нет. - У меня очень странное ощущение, я не могу выразить его толком словами. Ты представь себе: выходишь на кухню всего на одну минуту, возвращаешься в комнату, а там все поменялось: в комнате другая обстановка и человек, который ждал тебя там, исчез навсегда и ты его больше никогда не увидишь. - Куда исчез, испарился что ли? – бросив стучать по клавишам, с удивленным видом повернулся Андрей. - Нет, не испарился. Он умер, его похоронили, и все это время пока ты находился на кухне, он сильно переживал за тебя. - Бред какой-то… - Лучше это было бы бредом, но именно такое ощущение никак не покидает меня. - А что за человек? - Это бабулька, соседка моя, та, что твоего снайпера, который должен стрелять в меня, за порог бы не пустила.
Больничная скука начала одолевать Ивана. Врач сегодня сказал, что долго его держать никто не собирается и через четыре дня выпишут. Читать не хотелось, вернее, мешали мысли. Надо начинать новую жизнь, а с чего начать он не знал. - Андрей, ведь можно по компьютеру человека найти? - Можно, как фамилия и имя? - Алабужева Елена, двадцать девять лет, - вспомнил Иван фамилию девушки из разговора со следователем. - В нашем городе нет,- сообщил результаты поиска Андрей. – А вот смотри из других городов. Иван вглядывался в лица Алабужевых, но ни одна не подходила. - Я ее видел-то всего несколько минут и то больше со спины. Практически не запомнил. Андрей засмеялся: - Ты мне кое-кого напоминаешь! - Героя Зощенко? Так он жениться собирался, а она случайная попутчица. - Если случайная, вряд ли она придет. - Придет! – уверенно ответил Иван.
Так и получилось. Она появилась, через некоторое время после тихого часа. В светло-бежевых джинсах, в белой футболке и в босоножках на высоких каблуках выглядела очень эффектно. Оглядела всех своими карими глазами, скользнула по Ивану взглядом и не узнала. - А Маркелов Иван должен быть в этой палате, не знаете такого? – обратилась ко всем. - Так вот он, - показал мужчина на него с крайней стоящей у двери койки. Иван поднялся на кровати и стал одевать тапочки. Брови от удивления ее поднялись, заулыбалась, явно узнала его только по фигуре. - Пойдемте в коридор, там диван есть, - сказал он, подойдя к ней. - Я вас совсем не узнала, тогда в трамвае был совершенно другой человек, - сказала Елена, когда они в холле сели на диван. - Вы правы – другой. И давайте на «ты» перейдем, мы же почти одинакового возраста. - Как ты? – спросила она. - Да, вот на поправку пошел. Четыре дня до выписки осталось. - А меня следователь без конца вызывает. Я рассказала, все как было, ничего не утаивала. Так что будем еще встречаться на суде, - грустно улыбнулась она. Хотя Иван и ждал её, не знал что говорить. Спросил первое, что пришло ему в голову. - Жарко сейчас бегать по квартирам старушек? - Жарко, почти до десяти вечера приходится по адресам ездить. - А почему так долго? - Так я на двух работах работаю. Вечером в риэлтерской фирме подрабатываю – на квартиру пытаюсь заработать, да заодно вариант подходящий найти. Маркелову стало совестно: девушка работает на двух, а у него и одной нет – не дай бог, спросит. - Ты такая видная, можно было бы и мужа с квартирой найти. - Не хочу! Раз обожглась с замужеством и больше меня не тянет под венец. На память о браке только эта фамилия и осталась. Хочется быть независимой и самостоятельной, чтобы никто не давил на меня. Маркелов искренне считал, что все женщины хотят замуж, а эта совершенно из другой породы. - Я и пистолет травматический приобрела, чтобы ни на кого не надеяться и могла всегда за себя постоять. Хотя, честно говоря, купила после одного случая: какой-то негодяй вечером вырвал у меня сумку. Там ничего ценного не было кроме документов, но понадобилось очень много времени на их восстановление. С тех пор постоянно ношу с собой и никогда не думала, что мне придется из него стрелять. Мимо Ивана с Еленой прошли Андрей со своей девушкой, теперь хоть на пару часов оставит в покое свой ноутбук. Андрею в своей домашней одежде проще: может не только в больничной роще гулять, но и за ворота может выйти. А Ивану в больнично-концлагерной пижаме можно разглядывать мир только через решетку забора. - Если так разобраться, Лена, ты мне жизнь спасла, - сказал Иван. - А я теперь считаю себя во всем виноватой! – всхлипнула девушка. – Всего одной минуты не хватило, чтобы эти парни вышли на своей остановке, и ушли из моей жизни навсегда! Но именно эта минута повернула все так, что один оказался в СИЗО, а второй на больничной койке и чуть не погиб. Во всем я виню только себя, потому что, я как-то неправильно повела тогда. Может, надо было с ними помягче или как-то по-другому?
- Лена, ты ни в чем не виновата! Не вини себя!
- Да, сейчас ты меня успокаиваешь, мне становится легче, потому что ты жив. А если бы погиб? Ты наверно не понимаешь, что чувствует нормальный и адекватный человек, когда пусть и по косвенной вине погибает другой человек? Да уж, подумал Иван – кто бы говорил… - Понимаю, Лен. Давай о другом и забудь обо все плохом.
- Давай, - вздохнув, согласилась она. – На работе хватились тебя? Вот черт! Что и ответить тут? - Хватились, но не особо, все в порядке, - уклончиво ответил Иван и предложил прогуляться по роще. - Пойдемте, только не надолго: на работу бежать надо. И вот возьмите это…, - подала Ивану пакет. - Лен! Ну, зачем? У меня все есть, друзья заботятся обо мне. - Обидеть хочешь? Нет? Тогда бери! И чтобы все съел, приду - проверю! – твердо сказала Лена. В роще пробыли не долго – всего пятнадцать минут. Иван даже не успел узнать о ней ничего. Немножко рассказал о себе, по ее лицу не было видно - интересно ей это или нет. - Прогулка закончилась и сейчас мне надо бежать на работу, - сказала Лена. Иван проводил Елену до больничных ворот, там она достала из своей сумочки бумажку с номером телефона и сказала: - Надо будет перед судом обговорить все детали, чтобы не нести разноголосицу, хорошо? - Хорошо. Посмотрела на Ивана долгим взглядом, словно изучая его лицо, потом повернулась и пошла быстрой походкой на автобусную остановку. Что означал ее взгляд, Иван не понял. Он тайно в душе надеялся, что она придет еще, но в больнице она больше ни разу не появлялась.
Отправлено: 15.01.12 21:14. Заголовок: В пакете кроме фрукт..
В пакете кроме фруктов и сока, оказался еще один с пятью одинаковыми шоколадками и записка, которую Иван показал Андрею. «Национальная больничная валюта» - было написано крупным и аккуратным почерком. Андрей хихикнул: - С юмором она у тебя, я тоже уже четыре шоколадки потратил – надо в тихий час провести человека, приходится шоколадку отдавать или если хочется на процедуры без очереди попасть. Андрей узнав, что Иван хочет найти работу, вызвался помочь. - Нам охранники нужны в институте. - Только не в охранники, - испугался Иван. – Там такая скука смертная, что спиться можно за неделю. Давай уж лучше что-нибудь такое: слесари, токари, механики… Андрей «прошерстил» все предприятия в городе, все кадровые агентства, потом выдернул с ноутбука флэшку и сказал: - Бери флэшку, валюту и сходи в ординаторскую, там принтер есть и пару-тройку листиков они я думаю, тебе без проблем распечатают.
Прошло три дня, вернее медленно протянулись, еле приближая тот час, когда можно вдохнув полной грудью выйти из больницы. Забежал один раз Сашка на полчаса, сунул Ивану деньги со словами: «Разбогатеешь - отдашь». Теперь хоть домой не пешком идти. - А ты когда выходишь из больницы? – спросил Иван Андрея уже перед сном. - Я завтра. В два часа отец приедет за мной, и мы поедем, а ты? - Тоже завтра. - Хочешь подвезем? - Спасибо, я хочу по городу пройтись не спеша, а потом домой поеду. А почему только отец? - Так мама на работе, а я маленький что ли - без мамы не могу добраться домой? - А моя погибла… - В аварии? - Нет, на стройке кран упал. Налетел ветер ураганный, а она в будке была. Отец через два года опять женился, остался в доме новой жены, а нам с Иркой дом оставил. Когда от меня жена ушла, он заходил иногда, пытался воспитывать, но я его послал подальше. Он больше не приходил, а через пять лет умер. Я тогда пил беспробудно, чуть на похороны не опоздал. - Да ты как-то на пьяницу не похож… - Андрей посмотрел на Ивана изучающим взглядом. - Спасибо, Андрюх, хоть кто-то приятное слово мне сказал за последнее время! – засмеялся Иван и пожал ему руку.
Понимая, что завтра они с Андреем выйдут из этой палаты и расстанутся навсегда, Ивану захотелось рассказать, то, что его мучило все последние дни.
- Знаешь, Андрюх, все пьют от плохой жизни, а я начал от хорошей. Я тогда на мебельной фабрике работал - «Суоми-мебель», слышал про такую? - Не помню, может и слышал. Иван не успел продолжить рассказ, как Андрей уже мгновенно постучав клавишами, удовлетворенно кивнул головой, поврнул ноутбук и показал знакомый Ивану логотип и такое же до боли знакомое здание. - Это? - Да. Смотри-ка, работают еще черти! Так у нас там бригада была самая передовая и деньги неплохие получали, в общем, неплохо жили. Элита – мы так себя считали. Я Ирку жену свою одел как королеву, всяких побрякушек золотых для неё набрал. Было только одно «но»: очень странная там традиция. Я даже не знаю, откуда она у них появилась. Короче говоря, после работы вся бригада шла в кафе «Морячок»... - Это забегаловка на улице Серафимовича? - Для тебя может и забегаловка, но другие считают, что это мужской клуб. Не отвлекай - слушай дальше. Возьмем каждый по рюмке водки и кружке пива, да шашлычок. А что мне здоровому мужику рюмка водки с одной кружкой пива? Пока дойду до дома, все выветрится. В один прекрасный момент заметил, что плохо становится через пару часов после «Морячка». Мужики сказали это у тебя, мол, от недопития. Стал больше пить – все стало проходить. Только Ирке это не понравилось: начала скандалить, я раз не выдержал и толканул её. Больше я свою жену не видел. Звонил к ней лет пять назад – трубку бросила. А тогда наоборот хорошо стало, никто не пилит и не зудит над ухом. Беда пришла в том же «Суоми». Запороли дорогой итальянский станок, скорее с похмелья - кто-то из рабочих не тот режим включил. Директор был в ярости, даже не стал искать виновных – уволил всю бригаду. Мы все обиженные несколько дней у меня пили дома. Потом куда ни устроюсь – за пьяный прогул увольняют. Соседка выручала меня, то денег даст, то самогонки нальет. Друзья еще не отказались от меня только по одной причине – никто лучше меня в округе баню не срубит или крышу перестелет. Хотя я думаю, до той черты, когда они меня перестали бы за порог пускать, оставалось недолго. Славкина жена вон, перед носом дверь уже стала закрывать… - Вань, понятно все. Вот скажи – а в бригаде был кто-нибудь кто не ходил с вами в кафе? - Были конечно. -Так надо было тоже сказать - не пойду и все! У нас в институте знаешь сколько народа колется? И мне предлагали, так я посылал их всех подальше и все. Надо уметь говорить «Нет!». - Мужики! Ну хватит вам болтать, спать пора! – кто-то подал голос с другой койки.
На следующий день, они, пожелав друг другу удачи, попрощались, Андрей выписался первым. Иван стал одеваться и как он предполагал: брюки и рубашка оказались большими. Хорошо хоть ремень старый остался. Потом Иван шел по центральной улице, не спеша, рассматривал лица прохожих, да и так любовался городом. Было очень жарко, захотелось пить. Недалеко от дороги в скверике подростки – девчонки и парни – пили пиво из банок, увидев это, Иван сразу отвернулся. Хорошо на пути скоро попалась бочка с квасом. Через два часа Маркелов, весь мокрый от жары, добрел до трамвайной остановки. «Одиннадцатый» его довез до улицы Кутузова, а там долго стоял и ждал родную «десятку». - Проходите, оплачивайте проезд! – услышал Иван незнакомый голос. Повернулся и удивился – кондукторское место занимала не Егоровна, а совсем другая женщина...
Отправлено: 16.01.12 18:06. Заголовок: продолжение
Трамвай тронулся, покачиваясь на кривых путях, и поехал в сторону улицы Лермонтова. Иван вскоре выйдет на своей остановке «1-й Лагерный» возле отчего дома. Пассажиры в трамвае – почти все знакомые лица, Иван только успевал со всеми здороваться. Многие знали, что с ним недавно произошло и посматривали в его сторону с нескрываемым интересом. Выходя на своей остановке, Иван поинтересовался у кондуктора: - А где Егоровна? В отпуск ушла? - Нет, уволилась она. - Надоело работать? - Надоело ей угрозы от здешних местных поросят получать, как она нам сказала. - За что ей угрожали? – лицо Ивана сразу помрачнело. - Так какого-то мужика здесь в трамвае порезали, и какие-то гады запугивали её, чтобы она изменила показания. Тамара Георгиевна сказала, что хочет жить спокойно, пенсия у нее есть, так что больше её не увидите здесь. Значит, скоро ко мне придут и затем до Елены доберутся, подумал Иван и вышел из трамвая. За то время, что Иван провел в больничной палате, на его родной улице практически ничего не изменилось, если не считать зеленой листвы на деревьях. Иван грустно взглянул на опустевший дом бабы Шуры. Ее внучок скоро приедет, все разломает и на этом месте ничего не останется. Домой Иван сразу не пошел и остался сидеть на остановке. Дома везде бардак, а прибираться после прогулки по изнурительной жаре, ему сегодня не хотелось. Иван критически осмотрел остановку: больше половины досок давно нет, а те, что остались, попросту сгнили, навес и вовсе не закрывал от дождя. Если привести всю эту разруху в порядок, то это и будет первой точкой начала новой жизни, решил Иван.
Через дорогу вдоль заборов мелкой трусцой бежала черная собачонка. Иван сразу узнал того кобелька с улицы Пирогова. Иван свистом подозвал собаку и вытащил из пакета оставшееся после больницы печенье. Кобелек оказался сообразительным и со всех ног подбежал к Ивану. - Ешь печенье, удалец! – поглаживая собаку по спине, сказал Иван. Но дворняге этого показалось мало, и псина, уставилась на доброго человека, виляя хвостиком. - Пойдем жить ко мне? А то мне одному скучно. Домой придем, я тебя хорошо накормлю, - предложил Иван. Маркелов поднялся, потряс пакетом и направился к дому, а пес побежал за ним. Иван открыл свою калитку и песик юркнул во двор. Пока песик бегал, осматривая и обнюхивая новое место, Иван зашел в дом, нашел на кухне алюминиевую миску и высыпал туда печенье. - Можешь на улице жить, вон старая будка собачья стоит, можешь дома у меня. Только как назвать тебя? Черныш? Нет – раз ты удалой парень, будешь - «Удалец». Так у Маркелова он и остался; быстро привязавшись к новому хозяину, он лаем предупреждал о появлении званых и незваных гостей. Первый день после приезда из больницы прошел спокойно. Иван без конца подходил к трамвайной остановке, что-то прикидывал, возвращался домой и начинал пилить, выпиливать, строгать. Друзьям понравилась его идея с трамвайной остановкой. Сашка даже вызвался помогать, но только вечером после работы.
На следующий день Иван в очередной раз вытаскивал доски из сарая, осматривал, распределяя по качеству, складывал в стопки у забора. Возле калитки тревожно залаял Удалец. Иван поднял голову: в сторону его дома направились сразу несколько человек. Не дойдя до забора, от группы отделилось двое и подошли к калитке. «Пришли – что и следовало ожидать…» - сделав вид, будто очень увлечен работой, а сам стал лихорадочно размышлять над создавшейся ситуацией. - Бог помощь, Вано! – прокричал из-за штакетника Гончаров-младший, рядом с ним стоял Федоров. - Спасибо, Андрей! – вежливо ответил Иван. - Разговор есть, подойди сюда! Прикрикнув на собаку, Иван не спеша, подошел и оперся руками о невысокий заборчик. - Как здоровье, Вано? – ласково спросил Гончаров. - Да, вроде поправился, а что оно тебя так интересует, можно подумать, вам радостно видеть меня живым? – произнес Иван и осмотрел улицу. Неподалеку припарковались две «иномарки», рядом с ними стояли еще шесть парней. Во рту и в горле противно пересохло, Иван закашлялся. - Напрасно ты о нас так плохо думаешь. Покойник нам ни к чему, по крайней мере, до суда. Мы к тебе с хорошими предложениями приехали. Очень надеемся, ты нас выслушаешь и потом подумаешь… - Андрей, можно секунду? Я воды налью и приду. Сходив в дом, Иван взял с кухни кружку с бидончиком и подошел опять к забору. - Ну! Я слушаю, - налив с бидона полную кружку воды, залпом выпил. - Я смотрю, ты домом занялся, - начал Андрей. – Только зря ты стараешься! Все труды твои пойдут прахом – большой и красный петушок от него ничего не оставит! Все склюет по бревнышку… - Слушай! А вы с братом случайно не театральный оканчивали? – поинтересовался Иван с улыбкой. Федоров тоже захихикал. - Не ерепенься, Вано! Мы шутить не любим и не будем! А пришли за тем, чтобы ты на суде сказал, что сам виноват во всем, а брат мой от тебя защищался. Надеюсь, ты нас понимаешь? - Понимаю – не тупой. Это всё? - Нет, не всё! Если ты так скажешь, то статью переквалифицируют, и тогда брату может условный срок дадут или совсем немного. Чтобы тебе не было обидно, можем предложить стоящее дело. - Что за дело? - Нам нужны такие крепкие мужики как ты. У тебя сейчас нет работы, а мы можем предложить свою и неплохую. Я гарантирую – ты не пожалеешь! Думаю, Виталя не будет против: помиритесь – чего в жизни не бывает. Это типичный деревенский шантаж, рассуждал Иван, но будет жаль дом, если они его все-таки спалят. Жилье это единственное, что у него осталось в этой жизни. Посмотрел в глаза Гончарову. Какие они него пустые, даже не поймешь - думает он в этот момент или нет. В больнице тоже был Андрей, чуть помладше Гончарова, но совершенно другой парень с взглядом человека, который много думает и много чего знает. - Хорошо, я согласен! – ответил им и улыбнулся. - Ну вот – это другое дело! – обрадовались Гончаров с Федоровым, похлопав его по плечам.
- Ну хоть примерно, чем заниматься надо? Тяжелая работа? – стал заинтересованно расспрашивать Иван. - Да ничего тяжелого, - будем прикрывать точки, где товар продают. У нас с цыганами по этому поводу договор есть, - стал рассказывать Гончаров уже по-свойски, как приятелю. - Наркоту что ли? - Да, скажем так, - Гончаров согласно покивал головой. – Они хорошо платят: «герыч» нынче дорогой и прибыль у них хорошая. Иногда надо перевезти товар в другое место, да и чтобы те, кто под «ломкой», не вздумали силой у них отбирать. Не сложно, не пыльно – согласись? Конечно, не пыльно, согласился Иван, ведь это не ящики в порту таскать. - Ты не переживай, - продолжал Гончаров. – В любой момент можешь отойти от дел. Накопишь денег, тачку себе возьмешь крутую, да и девочки… - А девочек, я буду вытаскивать из трамвая и всю ночь насиловать в заброшенном доме как эти ребята? – перебил Иван и махнул головой в сторону молодых парней, стоящих возле автомобилей. - Ты что офонарел, Вано?! – искренне возмутился Гончаров. – Мы такой ерундой не занимаемся! Это босяки с Луговой! Да и вообще мы к этому случаю никакого отношения не имеем! - Ты что их знаешь? - «Луговых»? Конечно! Назаров, Курда, Митрохин… - начал перечислять он. - Но это обычные наркоманы. Они отоваривались в нашем районе когда-то. - Понятно. - Ты уж, Вано, нас так не обижай! – уже чуть мягче, сказал Гончаров. - Позови парней своих, - попросил Иван. – Хочу познакомиться. Гончаров свистнул и махнул рукой в сторону автомобилей, парни вальяжно, словно нехотя, подошли к нему. Маркелов, открыв калитку, вышел, протянул им руку, представился: «Иван!». Те в ответ пожимали ладонь Ивана и по очереди представлялись: «Евгений, Сергей…». - Ну, пока отойдите, сейчас закончим, - сказал им Маркелов. Подождав, когда они отойдут, Иван нежно обнял за плечи Гончарова и Федорова, повернулся вместе с ними лицом к своему дому и громко произнес: - А теперь на прощание улыбнемся и скажем «до свидания!». - Что-то я не понял, Вано? – напрягся Гончаров. Иван опустил руки, открыл калитку и пошел домой, чуть повернув голову, небрежно кинул: - Чего не понял? Спасибо за интервью! - Какое интервью?! – вскрикнули «шанхайцы» почти хором. Иван остановился, довольно посмотрел на их ошарашенные лица и сказал: - Мой друг, старший оперуполномоченный Киселев Андрей Петрович за десять километров отсюда наверно хохочет сейчас у монитора и слушает, как ты мне все тут красиво рассказываешь. Так что ребятки все ваши рожи уже там где надо, если не хотите проблем, можете спокойно ехать домой, но не по свом делам. Гончаров с Федоровым вертелись и встревожено осматривались в поисках скрытых камер. - Ты блефуешь, сука! – заорал Гончаров. - Я сука?! – Иван сделал шаг ему навстречу и тот испуганно попятился. – Зачем бы я в дом заходил? Мне все лишь надо было подать сигнал. Я знал, что вы придете и ждал с большим нетерпением! Осталось только хорошо подготовиться к этой встрече. Так что пытаться кого-то прессовать у вас больше не получится. А если вздумаете к той девушке из трамвая подойти, то я вас с земли сотру!
Маркелов, опять занялся своими досками. Усмехаясь, наблюдал, как Гончаров с Федоровым стояли уже далеко и о чем-то орали друг на друга, потом Федоров постучал своему другу по голове кулаком и они, сев в машину, уехали. Тут Иван бросил свое занятие и подозвал собаку, ласково почесав ей за ухом, сообщил: - Представляешь, они мне идею подали! Я доски для ремонта остановки готовил, а теперь я знаю, что вслед за остановкой дом буду приводить в порядок! Пёсику показалось это неинтересно, и он побежал по своим делам.
Вечером пришел Сашка, лежа на диване, слушал от Ивана сегодняшнюю историю и ржал как ненормальный. - Ну, Иван! Ну, Маркелов! Ты оказывается не простак, надо же такой цирк разыграть! А кто этот Киселев? - Да парнишка со мной в больнице лежал, просто приплел его. Не опер - обыкновенный студент. Насмеявшись, Бердников предложил: - Пойдем, поужинаем у меня. Заодно подумаем, как эти фамилии парней с Луговой улицы в отдел передать. Надя тоже смеялась, но в то, что они могут оставить в покое Ивана, не поверила. Смех смехом, но кто знает, может Надя права - они вернутся и могут сделать то же самое, что они с Сашкой когда-то сделали с другими домами. Только на этот раз могут и двери подпереть. Сашка дал ему на всякий случай Надькин сотовый телефон. Вернувшись к себе, Иван подозвал Удальца, взял его на руки и приказал: - Будешь со мной спать сегодня, если что – гавкай! Удалец согласно лизнул хозяина в щеку, дворняги они ведь очень умные. Проверив лишний раз засовы на всех входах и выходах, Иван приоткрыл дверь погреба, ведь мало ли что может случиться. Ночью Ивану почти не спалось. Удалец, лежа с хозяином на диване, изредка поднимал голову, внимательно прислушивался, потом шумно по-собачьи вздыхал и опять ложился. - Тихо? – спросил его один раз Иван. Умный пёс не мог ответить словами, только ободряюще лизнул хозяина в нос. Спустя несколько дней после посещения «шанхайцев», Иван успокоился, значит, они и вправду все это «проглотили».
Остановку сделали за два дня, фигурная решетка со сложным узором по бокам будки, которую выпилил Иван, привела всех в восторг. Красную ленточку в виде старого серпантина разрезала дочь Бердниковых. - Талант не пропьешь! – заключил Сашка, и все согласились. Кто-то из соседей присутствующих здесь, предложил: - Может, обмоем? Славкина жена Галя и Надя Бердникова, сразу на него зашикали. - Стоп! – остановил всех Медников, когда уже все хотели расходиться. – А название? Давайте сменим? С названием вышел такой жаркий спор, что решили оставить переименование до лучших времен.
Через неделю приехал Николай Дворцевич внук бабы Шуры. Чем он занимается, никто не знал. Сама баба Шура еще при жизни на все вопросы о внуке всегда отвечала одинаково, но важно и многозначительно: «У него серьезный бизнес!». Несмотря на молодой возраст – ему было двадцать восемь лет, он выглядел всегда солидным и серьезным: среднего роста, чуть полноватый, носил очки в тонкой золотой оправе. С упорством знаменитого преподобного отца Федора, он начал обхаживать Ивана по вопросу продажи дома. Хорошо хоть сжечь не грозился. Испортив настроение Ивану своей нудностью, он уехал, расстроенный его непоколебимостью. На следующий день появился снова. Иван, увидев подъезжающий «Мерседес» Николая, закрыл двери, велел Удальцу не пускать никого. Пес послушно выполнял задачу и бросался с лаем на забор, но настырный Николай Дворцевич никак не желал уходить. В то время, изредка посматривая за занавеску, Иван готовил себе и собаке обед на кухне, наконец, Николай исчез, и неуступчивый владелец дома облегченно вздохнул. - Здравствуйте, Иван Сергеевич! – послышалось за спиной. Иван от неожиданности вздрогнул и чуть не уронил кастрюлю с кипящим картофелем на пол. - Блин, да чтоб тебя… - выматерился Иван. - Я вспомнил, тут у вас проход имеется через дом моей бабушки. Извините за вторжение, но сейчас у меня другое предложение, - сказал Николай, как ни в чем не бывало. Дворцевич раскрыл портфельчик, достал оттуда бумаги и начал показывать пальцем на чертеже: – Вот проект моего здания, которое будет здесь строиться. Я на его разработку потратил немалые деньги и чтобы все по проекту сходилось, мне не хватает всего шести метров земли, вот если мы сдвинем здесь забор, то он точно зайдет сюда. - Ты хочешь, чтобы твоя каменная глыба нависала над моим домом? Сразу говорю – нет! - Он не будет нависать! Здесь должна быть аллейка с фонариками оформленными под старину, дорожка как раз опоясывает дом, а мне так хочется, чтобы было красиво. Я даже вас буду приглашать к себе, и если вы любите пофилософствовать, то я буду очень этому рад. - Боком поставь, все влезет! - Некрасиво будет, Иван Сергеевич! Я заплачу хорошие деньги! Ну ради моей бабушки, - снова заговорил в нем преподобный отец Федор. - Ладно, пошли, посмотрим! Просто деньги нужны, – сдался Иван. Иван осмотрел свой двор, что-то прикинул, потом произнес: - Четыре метра и больше ни пяди! Остальные метры у других соседей проси и деньги вперед – мне материалы и инструменты надо покупать. Николай, воспрянув духом, умчался «обрабатывать» соседей. Глядя на его полноватую фигуру, Иван подумал, ну точно - польский пан.
Соседи оказались не такие добрые, как Иван, но недооценили Николая Дворцевича – через три дня после непрерывной осады они тоже сдались.
Прошло четыре дня, и в этот летний день Иван уже подумывал о том, чтобы дать отказ Николаю, почему-то стало жалко продавать землю. Николай словно почувствовал состояние Ивана и приехал на день раньше назначенного срока. Вручил торжественно деньги и заставил написать расписку. - Мы в расчете? – спросил Маркелова. - Да, конечно, - ответил Иван, разглядывая толстую пачку денег. - Завтра рабочие поставят между нашими участками забор из металлической сетки, и все будет выглядеть цивилизованно, как в Германии. Они пожали друг другу руки, каждый в эту минуту мечтал о своем. Иван облегченно вздохнул: раз есть деньги, то завтра в его доме появится электричество и можно начать ремонт.
- Пойду к Славке зайду, - сказал Иван собаке. – В город съездим, материал купим, да и к следователю забежать надо. А ты охраняй территорию! Удальцу тоже хотелось пойти с хозяином, но его не взяли и, провожая Ивана взглядом из-за решетки забора, обиженно лаял.
Получив заветные метры, предприимчивый Николай привез бригаду строителей. На участке появились трактор, поддоны кирпичей и бетономешалки. Шумно приступая к работе с самого раннего утра, рабочие невольно будили Ивана, и ему приходилось приниматься за ремонт своего дома одновременно с ними. Лето было уже в самом разгаре, но за все время еще ни разу не было дождя. Торопясь доделать крышу, Иван призвал на помощь друга. Сашка не отказался и, поскольку сегодня была суббота, обещал придти с утра.
К обеду Иван уже вымотался, крикнув Сашке: «Я передохну пару минут!», слез с душного чердака. Во дворе на лавочке, закатав сарафан и вытянув свои красивые ноги, сидела Надя. - Загораешь? – спросил Иван. - Да. - Дух переведу немного, а то наверху настоящая душегубка, - похлопав себя по бокам, чтобы хоть как-то сбить пыль с одежды, Иван сел рядом. - Когда суд будет? – спросила Надя. - Наверно не будет, может, Гончарова даже скоро выпустят. - Как не будет?! – растерялась Надя. - А вот так! Следователь молодая и бестолковая, дело ей прокуратура вернула. Егоровна, как я узнал, уехала в свою деревню на все лето отдыхать и показаний давать не хочет; водитель ничего не видела – в кабине сидела; других свидетелей – двух женщин не нашли. Так что это я сам нечаянно к нему на нож налетел, водитель трамвая резко затормозила, и я упал… два раза подряд… Надя расстроилась и грустно качала головой. - Тебя это удивляет? – спросил Иван. – Меня нет. Одно только меня радует… - Что? – посмотрела Надя на Ивана. - Парней с улицы Луговой арестовали. Девчонки их опознали, и я очень надеюсь, что в плане справедливости им повезет больше. - А девушка та, что была в трамвае – она ничего не врала? - Елена? Нет, все как есть, так и рассказала. - А почему ты не хочешь с ней встретиться, ведь говорил, что она тебе нравится? - А зачем я ей нужен? Тем более Лена сказала, что после неудачного брака мужчины ей не нужны. Она появилась, чтобы убедиться всё ли со мной в порядке и потом ни разу в больницу не пришла. Надька засмеялась, потрепала Ивана по макушке и сказала: - Мужчины ей не нужны? Это она лукавит. Она же номер телефона оставила, чтобы ты позвонил и позвал её к себе в больницу. Откуда она знает, понравилась тебе или нет? Только наш глупый Иван ничего не понял. Иван удивленно смотрел на Надьку - и как ему в голову это не пришло? - Не может быть! – сомневался он.- Она ведь только про суд говорила... - Ой, мужики, ну взять к примеру этих молдаван, что на стройке у Николая работают. Я уже час здесь сижу, ноги им свои демонстрирую, так они только пялятся и пялятся, но хоть бы кто-нибудь подмигнул мне! А мне всегда казалось - молдаване страстные и горячие мужчины. - Это, Надь, не молдаване, это русские, всего лишь загорели сильно – сутками работают. - А-а… - разочарованно протянула Надя. – Тогда все понятно. Надя, осознав безнадежность своего эксперимента, опустила сарафан и приказала Ивану: - Телефон бери и звони прямо сейчас, пока она еще тебя совсем не забыла! Взяв телефон, Иван занервничал и никак не мог решиться. - Ну! – требовала Надя – В чем дело? - Понимаешь, Надь, я вчера зашел в магазин, постоял возле винно-водочного отдела, и ничего у меня внутри не шевельнулось. Даже через полчаса забыл про это. Но есть в душе то, что все время жжет, ведь рано или поздно все становится явным. Елена будет думать, что я порядочный и тут она узнает, что ее Ваня сжег заживо старуху-цыганку. Ты представляешь?! Она хорошая девушка, мне будет тяжело её обманывать. Надя неожиданно обняла Ивана, поцеловала нежно в щеку и тихо прошептала в ухо: - Ванечка, не было никакой старухи. Никого ты не сжигал - живи спокойно. Иван растерялся, он не поверил своим ушам. - Как не сжигал?! Ты же сама в то злополучное утро сказала нам и вся Липовка говорила – старуха сгорела заживо! - Тише! Тише! Я Сашке еще не говорила про это. Я все это сама придумала. В то утро жители, которые рядом с нами живут, на первое пожарище ходили смотреть, а на улицу Грибоедова я одна поехала проверить: вдруг «наследили» или вас видели ночью. Я же переживала и в ту ночь совсем не спала. По дороге обратно придумала про эту несчастную старуху, потом встретила Праздникову, затем Решетникову - им красочно расписала про пожар. А дальше пошло «деревенское радио»… - Но зачем?! – Иван никак не мог отойти от потрясения и не понимал ее мотивов.. - А как мне вас охламонов остановить? Если бы я этого не сделала – вы бы начали по всему городу поджоги устраивать. А у меня дочь растет, и не хочу, чтобы ее отец сидел в тюрьме. Иван, опустив плечи, молчал и ничего не говорил. Что он чувствовал, не знаю, наверное, то, когда король поднимает руку и кричит - «Помиловать!», а палач снимает петлю с шеи осужденного, под облегченный вздох толпы… - Можно было бы раньше сказать, - наконец он вышел из неподвижности. - Ваня, прости меня, пожалуйста, - Надя начала опять чмокать Ивана в щеку, поглядывая краем глаза на чердак. - Убить бы тебя саму, Надя, да Аньку жалко. Нельзя же так шутить! А Сашке, что переживать? В тот дом попала только моя бутылка. Из разобранной крыши появилась голова недовольного Сашки. Лицо у него настолько пыльное, что видны только сердитые глаза. - Ваня! Это мой дом или твой! Почему я должен вкалывать один? Иван резким движением подхватил Надю на руки и крикнул: - Саня, лови жену! Надька изо всей силы вцепилась Ивану в шею и завизжала: - Я боюсь! Я разобьюсь! - Чего орешь?! Я пошутил, - поставив ее на землю, сказал Иван и пошел за дом звонить к Елене. Через некоторое время он появился из-за угла, улыбаясь и что-то думая про себя, встал на лестницу и полез на крышу. - Ваня! Ну что ты скажешь? – Надьку распирало от любопытства. - Сегодня у нас с Сашкой короткий рабочий день! Мимо открытой калитки на велосипеде проехала Анечка, поприветствовав всех во дворе трелью звонка. Удалец, люто ненавидящий велосипедистов, до этого мирно спавший под тенью липы, вскочил и с яростным лаем помчался вдогонку...
Ирбис, Хорошая история, добрая такая. Мне она понравилась как сюжет, но ты же понимаешь, что надо еще поработать над рассказом Меня лично начало очень заинтриговало, а вот к концу интерес потерялся - все весьма налажено кажется История со скрытой камерой и с парнями для меня прозвучала как-то неубедительно. Про лишних и не хватающих запятых вообще промолчу Но ты у нас зверек умненький, я знаю, что будешь еще перерабатывать [взломанный сайт]
История со скрытой камерой и с парнями для меня прозвучала как-то неубедительно
Что именно неубедительно? Сейчас уже трудно чем-то кого-то испугать или удивить Это уже не 90-е годы. Те, кто сейчас занимается этой довольно низкоквалифицированный "работой", это как раз те кому на большее ума не хватает. Сам лично встречался с такими , сам их обманывал, поскольку все равно не поймут . Могу к примеру рассказать: выбили стекло у меня в машине, вытащили магнитолу, оторвав при этом от нее провод. Через час они принесли мне в ремонт и попросили отремонтировать. Так , что и слоны на удочку ловятся. Знаменитого гангстера Аль Капоне можно было испугать обыкновенным шприцем.
мариета пишет:
цитата:
а вот к концу интерес потерялся - все весьма налажено кажется
Подкинуть главному герою еще один виток прохождения ада? Или просто набить шишек? Мысль такая была, но что-то меня остановило...
Сообщение: 1917
Настроение: Праздничное и счастьепредчувствующее!
Отправлено: 19.01.12 21:12. Заголовок: Ирбис, мне рассказ (..
Ирбис, мне рассказ (или повесть?) понравился. Придумка героя со скрытой камерой очень, по-моему, удачная, просто представила себе страх этих гадёнышей. Ну и финал хэппиэндный порадовал, что не мрачно всё, хотя вообще беспредела у тебя хватает.
Отправлено: 20.01.12 09:54. Заголовок: Ирбис пишет: Что им..
Ирбис пишет:
цитата:
Что именно неубедительно? Сейчас уже трудно чем-то кого-то испугать или удивить
Вот именно Может, я с сегоднящней позиции рассуждаю, но мне показалось слишком просто. Ирбис пишет:
цитата:
Подкинуть главному герою еще один виток прохождения ада?
Напротив! Конец мне показался немножко разбавленный. Сейчас попытаюсь объяснить. Вся первая часть очень хорошо придумана - герой едет в трамвае, смотрит в окно, вспоминает разные маленькие истории, но они, хотя и выглядят отдельные, все таки их объединяет рамка трамвайного путешествия. Там еще понравилось как напряжение медленно растет, читатель ожидает, что вот-вот будет какой-то "бац". Кульминация очень к месту, эпизод с дракой совсем правдоподобный. И тот, что в больнице тоже. Вот дальше уже как-то все рассыпалось - будьто нить порвалась и все бусинки перемешались. Те же маленькие эпизодики, но спаивающий компонент потерялся. Прогулка по городу показалась бессмисленной, и эпизод с Николаем протянулся очень долго - все время ожидала, что будет какое-то неожиданное решение, а соглашение на продажи разочаровало. Как там было у Станиславского - если в первом действии на стене висит ружье, к концу оно должно прогреметь. Так вот - это не прогремело. Конец однако понравился. Ирбис, это все мои ощущения, может я и ошибаюсь, может остальные читатели будут не согласны со мной, но я считаю тебя другом и надеюсь ты на меня не обидишься
Вообще рассказ начинался с пьяного Ивана сидящего за столом. Никакой идеи в этот момент у меня не было в голове. Мысль отправить его на трамвае возникла случайно. Дальше я сам как бы с ним отправился в это чертово путешествие . Путешествие закончилось трагически, в том смысле, что он попадает в больницу. На этом я хотел остановиться. Тут возникала какая-то недоговоренность и вдобавок возникли три линии, две на два хода вперед и одна почти до конца. Боясь застрять, выбрал видимую. Хотел даже сжечь дом и переселить Ивана в город, но стало жалко ГГ
Обычно написанное тобою я воспринимаю как случаи либо из твоей жизни, либо из жизни знакомых тебе людей: ты так пишешь!! Во всяком случае, именно такими мне представляются твои истории: страшно печалит вал жизненного негатива, нагнетается ожидание какой-нибудь катастрофы, трагедии.... Вот так и сейчас взахлёб прочитала этот рассказ, не надеясь на счастливое его окончание. И ошиблась, чему безмерно рада! Мне понравился язык, стиль и манера изложения событий. И ещё мне кажется, что ты весьма успешно и плодотворно работаешь в этом направлении... Успеха тебе и впредь!! Концовка мне не показалась не логичной и скомканной, но и спорить с Мариетой не стану: возможно, я просто обрадовалась счастливому завершению этой истории, которая изначально была для меня полна драматизма.
Обычно написанное тобою я воспринимаю как случаи либо из твоей жизни, либо из жизни знакомых тебе людей: ты так пишешь!!
Жизненный опыт, копилка писателя, способность войти в образ и поставить себя на место других. Потому так и воспринимается. Меня порой спрашивают - откуда ты это взял, не ты ли это натворил?
Отправлено: 20.01.12 20:04. Заголовок: Ирбис пишет: На это..
Ирбис пишет:
цитата:
На этом я хотел остановиться.
Там просто ощущается такой логический конец Wega пишет:
цитата:
но и спорить с Мариетой не стану
Ой, не спорь, пожалуйста, мне будет трудно защищаться. Я поэтому и редко высказываю замечания, потому что не могу толком объяснить что именно меня не устраивает Wega пишет:
цитата:
Мне понравился язык, стиль и манера изложения событий.
Я поэтому и редко высказываю замечания, потому что не могу толком объяснить что именно меня не устраивает
Высказывайся чаще: совсем не обязательно мотивировать своё впечатление! Любому иногда бывает трудно объяснить, почему тот или иной герой нравится или, напротив, совсем не нравится!! То же можно сказать о книге или кинофильме...
Отправлено: 26.01.12 21:11. Заголовок: Рамочка для звезды ..
Рамочка для звезды
Сунн Ким – обыкновенная корейская девушка. Недавно ей исполнилось семнадцать лет, и она закончила школу. Училась Сунн средне и решила после окончания школы пойти работать на ткацкую фабрику «Красное солнце». Когда-то на этой фабрике работала мать, скорей всего это обстоятельство и определило ее выбор. За полгода Сунн прошла путь от ученицы до ткачихи. Ким подружилась с молоденькой напарницей Лу Синь и все свободное время они проводили вместе. Девочки мечтали о мужьях, ходили на собрания, смотрели фильмы. Видеомагнитофонов в Северной Корее мало, а Сунн была одной из тех счастливчиков, кто имел в доме эту невероятно дефицитную штуку. - Лу, сегодня идем ко мне?! – предложила как-то Сунн подруге, перекрикивая громкий стук станков. – Я фильм достала с Абишеком Баччаном, давай посмотрим? - С Баччаном?! – откликнулась обрадованная подружка. – Сунн, я обожаю индийские фильмы! - Вот и прекрасно! Ой, мне тут что-то бригадир рукой машет, - крикнула Сунн, посмотрев на верхнюю часть эстакады, тянувшейся вдоль длинного цеха. На втором этаже цеха находились кабинеты, предназначенные для административных служащих. Поднявшись по железной лестнице Сунн оказалась рядом с вызвавшей ее бригадиршей Кхан Жо. Она стояла возле двери «Партком фабрики». И в душе у нее сразу вспыхнула тревога, поскольку Кхан Жо стояла возле двери «Партком фабрики», а туда просто так никто не входил. - Тебя там ждут, - обратилась к ней бригадир и сразу же направилась к лестнице. «Зачем я им понадобилась?» - подумала Сунн и постучалась. Дождавшись отклика, она открыла дверь и вошла. В кабинете находилось несколько человек, и все они были знакомы Сунн Ким. Среди них цеховые парторги, которых она помнила еще по общим собраниям. Закрыв плотную дверь, перепуганная, но сохраняющая внешнее спокойствие Сунн Ким оказалась лицом к лицу со всем партийным активом. Посередине кабинета стоял длинный полированный стол, в конце которого восседала, словно царица, председатель парткома Соу Пак. Рядом с ней сидела Ченг Янг, заместитель председателя по воспитательной работе и правая рука Соу. Стремясь выглядеть официально, Соу Пак всегда приходила на работу в мужской полувоенной форме, сшитой на фабрике «Красное солнце». Янг, в отличие от начальницы, чувствовала себя дамой и шила одежду по лекалам из старых заграничных журналов, правда, из той же ткани, производимой на фабрике. За глаза ее все так и называли – «наша мадам». Надо заметить, Ким Сунн и Янг жили в одном районе, часто встречались на одной станции метро, и Сунн всегда удавалось первой узнать, какой сегодня очередной наряд защитного цвета наденет заместитель председателя парткома и посплетничать об этом со своей подружкой. Сунн на негнущихся ногах прошла к столу и замерла. - Итак, уважаемая Сунн Ким, мы собрались здесь для того чтобы послушать ваше объяснение по поводу нелестных высказываний в адрес нашего дорогого, всеми любимого вождя – товарища Ким Чен Ира, - произнесла председательша в мужской полувоенной форме. «О чем это она?» - растерянно оглядывая всех присутствующих, соображала Ким, пытаясь вспомнить все недавние события, но ничего не приходило в голову. Лица сидящих за столом выражали нескрываемое презрение, отчего в её душе сразу все оледенело. - Я не знаю про что вы говорите? – еле выдавила из себя Сунн Ким. - Не знает! Наверное, не помнит? Провалы в памяти?! – захихикала вторая дама в полувоенной форме легкомысленного покроя. – Товарищи, может для начала её в больницу положить? Там ей таблеточки пропишут, укольчики, ну и все такое. Хоть вождь у нас и плохой, как она говорит, но медицина благодаря ему – бесплатная! Выйдя из-за стола, Соу Пак начала не спеша расхаживать взад-вперед по своему кабинету. Ким Сунн стояла молча и продолжала рыться в памяти, что же она могла сказать такого оскорбительного в адрес отца корейского народа, чтобы ее вот так вызвали партийные деятели фабрики? - Тут не медицина нужна! Трудовой лагерь быстренько вправит мозги на место! – заявила парторг ячейки отделочного цеха. - Да что я такого сделала?! – испуганно воскликнула Ким. Перед её глазами замелькали каменоломни, бараки и даже появился во рту привкус отвратительной лагерной пищи. Соу Пак остановилась, поправила китель и, глядя прямо в глаза Сунн Ким, сказала: - Месяц назад вы в присутствии других работников цеха заявили во всеуслышание о том, что наш великий вождь некрасивый мужчина! И это о человеке, который прекрасен не только внешне, но и внутренне! Который не спит, не ест, а только делает все, чтобы наша страна и весь наш народ жили и ни в чем не нуждались! От его улыбки зажигается сердце любого жителя нашей любимой Родины! Такие провокационные выпады вам могут очень дорого стоить! Сунн Ким сразу все вспомнила: как раз месяц назад она, Лу Синь и еще шесть ткачих из её цеха вешали портрет Ким Чен Ира в актовом зале. Портрет был огромный, вдобавок тяжелый, и им пришлось изрядно потрудиться, прежде чем вождь занял почетное место над деревянной конструкцией президиума, занимавшей всю сцену. - Какой красивый! – сказал кто-то из ткачих, любуясь портретом. - Да! Наш вождь - красивый мужчина! – согласилась вторая. - А улыбка у него какая великолепная! А какие ямочки милые на щеках! Настоящий мужчина! – вторила третья. Сунн Ким, склонив голову, внимательно рассматривала упитанное лицо вождя корейской нации и высказала свое мнение. - А, по-моему, обыкновенный мужчина. И ямочек я никаких не вижу. Вот у меня дома напротив стола висит фотография одного известного южнокорейского артиста – вот он такая лапочка! Сказав эти слова, Сунн тут же почувствовала сильный щипок от своей напарницы Лу Синь. - Как тебе не стыдно? – укорила ткачиха, влюбленная в ямочки на щеках, а все остальные согласно и осуждающе покивали головами… Сунн Ким уже забыла об этом случае, но, похоже, кто-то успел донести руководству. Теперь ей придется отвечать за свои речи перед высшими партийными руководителями всей ткацкой фабрики. - Вы своими словами показываете не только политическую близорукость, но и свою собственную! - продолжала Соу Пак. – Не разглядеть красоту в этом человеке может только слепой! - Я предлагаю вычесть деньги из ее зарплаты и на эти средства купить очки от близорукости со стеклами потолще! - дама в зеленом «сафари» опять начала громко хихикать, радуясь своему остроумию, при этом, несколько недоуменно поглядывая на всех, словно не понимая, почему никто не разделяет ее иронии. - Таким очки не помогут. Только осознав всю тяжесть принудительных работ, ей сразу будет доступно чувство прекрасного! Лет за пять она точно там поймет! - сердито заявила парторг ниточного цеха. - Уволить её и все дела! – раздался чей-то высокий и нервный голос с левой части стола. - Я только сказала, что не вижу у него ямочек на щеках! – пыталась защищаться Ким Сунн. - Все видят, а она нет! Ну, если от очков толку не будет, то надо бинокль на глаза приспособить - все будет как на ладони, - продолжала гнуть свое веселая мадам Ченг Янг, размахивая руками и показывая всем какого размера должен быть бинокль. От этого ей самой становилось еще смешнее. Чувствуя себя словно падшая женщина, в которую прохожие бросают камни, Сунн Ким не выдержала и заплакала. Слезы, лившиеся из глаз Сунн, никого не тронули, и все продолжали кричать в её адрес обидные слова. - Товарищи, рабочее время дорого! – прекратила шум парторг фабрики и, повернувшись к девушке, добавила: – Ким Сунн выйдете за дверь на десять минут! Девушка снова оказалась за толстой дверью и подошла к перилам эстакады – внизу все работали и были заняты, никому не было дела до неё. В этот момент стало очень страшно – еще в школе учителя пугали нерадивых учеников этими трудовыми лагерями. Да и родителям будет очень стыдно за дочь… - Сунн Ким, войдите! – кто-то позвал ее, приоткрыв дверь. Сунн вошла и сквозь непросохшие слезы осмотрела тех, кто находился в кабинете. Лица у всех были серьезны, только смешливая дама продолжала улыбаться. В какой-то момент Ким даже показалось что Янг – добрая женщина, и девушка жалобно улыбнулась ей в ответ. Соу Пак встала из-за стола, подтянула кончиками пальцев свой китель вниз, и, откашлявшись, начала говорить. - Посовещавшись, мы решили… - здесь Соу Пак сделала большую паузу. Девушка напряглась так, как будто вслед за словами председателя парткома должен прозвучать выстрел. Помолчав минуту, Соу Пак глубоко вздохнула и начала опять. - Партийный актив решил на первый раз, учитывая юный возраст, не увольнять вас и не добиваться направления в трудовой лагерь. Если ваша гражданская сознательность не будет развиваться, то пеняйте на себя. Вы это хорошо поняли? - Да, я поняла, – кивнув, тихо ответила Сунн и с благодарным видом посмотрела на мадам Ченг Янг. «Это она за меня заступилась, наверное» - подумала девушка. - Можете идти работать! – закончила Соу Пак. Сунн Ким уже хотела взяться за ручку двери, но ее остановил голос этой модницы цвета хаки. - Сунн Ким, я как помню - у вас мама здесь работала? - Да! – Сунн еще следовало бы выглядеть виноватой, но губы непроизвольно расплылись в улыбке. - Её портрет уже много лет украшает фабричную доску почета, правильно? - Так и есть…, - ответила Сунн, не понимая, к чему она клонит. - Снимите портрет - ваша мама, воспитав такую дочь, не достойна этой чести. – Янг хихикнув, добавила: – Вы же у нас собирать фотографии иностранных артистов любите? Рамочка как раз пригодится... Радуясь очередной шутке, мадам Ченг обвела всех веселым взглядом, но юмор опять никто не оценил – уж больно суровые там партийцы, пусть даже они женщины. На рабочем месте Сунн дала полную волю слезам, а Лу успокаивала ее как могла: - Хорошо, что все обошлось. В следующий раз будь осторожней и следи за языком. Вернувшись с работы домой, Ким Сунн побоялась рассказать матери о сегодняшнем случае. Может Ким своим трудом искупит вину за этот проступок, и портрет вернут на место? Ночью ей приснился сон и вовсе не кошмарный, а хороший: Абишек Баччан тряся кудрями, танцевал вокруг неё и, складывая руки у себя на груди, пел индийские песни. Сунн смущаясь, убегала от него, но он каждый раз догонял её, хватал за руки и, напевая, признавался в любви. Смена на фабрике начиналась довольно рано, потому на улице в этот предрассветный час почти никого не было. Боясь опоздать на автобус, Сунн сильно спешила. Перепрыгивая через две ступеньки, она спустилась в подземный переход. Через несколько шагов Сунн остановилась, чтобы завязать шнурок на ботинке. Но как назло он порвался. Злясь на себя и на этот ботинок, Сунн занервничала. В какой-то момент она поняла, что ей мешает чей-то взгляд. Ким Сунн подняла голову – на стене висел плакат: великий отец нации или как еще его называли в народе – «Яркая звезда Пэктусана» поднял руку для приветствия и, казалось, улыбался лично девушке. - Все из-за тебя, красавчик! – произнесла сердито Сунн и, вытянув руку вперед, показала ему неприличный жест средним пальцем. - Хи-хи... лихо ты ему! А я… – раздался сзади знакомый ехидный смешок. Мадам Ченг Янг не успев договорить, осеклась: девушку тряхнуло словно разрядом тока и она медленно начала заваливаться набок. Редкие в это время прохожие проходили мимо и только поглядывали в ту сторону, где какая-то женщина в новом батнике зелено-коричневого цвета била по щекам лежащую на тротуарной плитке худенькую девушку, пытаясь то ли оживить её, то ли привести в чувство...
Отправлено: 03.03.12 18:25. Заголовок: Memento mori «Кукур..
Memento mori
«Кукур-кум–кукур-кум» - крутился голубь возле голубки на скате окна. Сергей докурил сигарету и выбросил окурок в окно. Бычок, отскочив от рамы, упал рядом с птицами. Голуби вспорхнули и улетели. - Сергей Михайлович, мой день закончился - я пошла домой. Это сказала сиделка, которую он нанял для ухода за своей женой Таей. Она высыпала несколько одноразовых шприцов в мусорное ведро и пошла одеваться в коридор. Накинув пальто и повязав платок, она выглянула в проход и сказала: - Тая попросила, чтобы вы к ней зашли. Сергей вздохнул и несколько раздраженно спросил: - Чего ей надо? Сиделка не ответила, просто повернулась и ушла. Но дом в последнее время никогда не бывает пуст. Скоро должна подойти Таисина тётка, женщина добрая, но глуховатая, и он опять весь вечер будет орать ей в ухо. Сергею просто повезло, что в этот трудный час оказалось много добровольных помощников из числа родственников. А я сижу рядом с Таей, то есть с тобой. Мы познакомились восемь месяцев назад. Как раз на приеме у врача. - Савельева, где вы были раньше, почему не обратились к нам? – спрашивал врач. - Но я ничего не чувствовала, - плакала ты. – Только худела, все думала – от нервов. - Но сейчас вы… вы не… операбельны, будем говорить так… Узнав дальнейший прогноз, ты кричала, что еще не все потеряно, что ты еще ходишь. Врач, опустив голову на сцепленные ладони, не хотел смотреть тебе в глаза, знал все, что ты скажешь дальше. Ты вспомнила о богатой сестре, о той, которая выйдя замуж за олигарха, прекратила с тобой все отношения, но ты до конца верила, что она тебе поможет. - Я заплачу! Миллион! Два миллиона! Режьте! Облучайте, делайте химиотерапию, хоть что! - Хоть десять, медицина бессильна… - врач не умел утешать, понимал только то, что ему придется как-то ей объяснить: четвертая степень это - всё… Ты не поверила. Сестра потом привозила для тебя профессора из Москвы, но он тоже развел руками. После посещения клиники мы поехали к тебе домой, и я поселился рядом с тобой. Теперь мне придется быть рядом с тобой до конца. - Сережа! Я не хочу умирать! – плакала ты навзрыд. Муж слушал тебя и только вздыхал. Приходили невестка Арина с твоим сыном Антоном и маленькой внучкой Валерией или как ты звала её - Лёка. Обнимали, плакали вместе с тобой. Болезнь, до этого прячась в организме, как опытный разведчик в траве темного леса, после обнаружения обрела иммунитет от всех попыток с ней бороться. - За что так со мной? – спрашивала ты у всех, и у меня в том числе. Никто не знал. Я, честно говоря, тоже не знаю. Кто решает за всех - тому и известно. Сейчас ты лежишь, и тебе уже все равно, ты знаешь, что жить осталось совсем немного. Боль, пронизывающая все тело, практически не отпускает ни на минуту. Муж, надо отдать ему должное, все же заходит к тебе на минутку. Берет уже прозрачную от худобы руку, затягивает жгутом на локте и ловким движением делает тебе укол обезболивающего в вену. Муж, который тебя никогда не любил, остался с тобой до конца. Я не хочу тебе говорить, что он достал эти шприцы из мусорного ведра. Он это делает не от того, что нет денег купить новые, просто ему надоело ждать, когда ты уйдешь, и он торопит тебя. Он не понимает – нельзя ускорить, можно только добавить страданий. К тому же я точно знаю – стремление Таи видеть Лёку гораздо сильней любой попытки добить до конца. Он всю жизнь хотел с тобой расстаться, но ты пускалась на всё, лишь бы он не ушел. Удерживала любой ценой. Когда был жив твой отец, было проще, папе достаточно сделать звонок, и сразу твой Сергей стихал надолго. Спустя какое-то время повторялось – Сергей находил новую женщину и опять собирался уйти. Твой папа был не последним человеком в городе. В администрации его до сих пор все помнят. Дочка самого Пал Саныча, так со страхом и благоговейным трепетом звали тебя. В школе у тебя были одни пятерки, учителя физически не могли вывести рукой три или четыре. Потом пятерки в престижном институте. Я все про тебя знаю, да ты и сама мне рассказывала, как девчонка на танцах бросилась в драку и поцарапала ногтями твоё лицо, а ты даже не защищалась, всего лишь сказала кто ты такая. Драчунья, побледнев, грохнулась в обморок на деревянный пол танцплощадки. Ты повернулась и пошла своей дорогой, улыбаясь при этом. Родители все подыскивали тебе пару, но ты влюбилась в Сергея, с которым училась вместе. Влюбилась без памяти, не обращая внимания на увещевания родителей – не ровня он нам. Сергей не хотел жениться на тебе, а родители, видя твои страдания, смирились - боялись за здоровье дочери. В конце концов, папа, можно сказать, купил ваш брак одним звонком «тому, кому надо». Сергея после окончания института устроили на высокую должность. Впоследствии этот свадебный подарок стал для него капканом, ему не хотелось расставаться с благами, хорошей зарплатой, но мечтал расстаться с тобой. Брак по расчету оказался для него тягостным. Сергей был красивым, но довольно слабым мужчиной, бороться за себя он не умел. Родился сын Антон. Сергей любил его, отношение к тебе стало чуть лучше, но всего лишь как к матери его ребенка. Сейчас он в соседней комнате сидит на диване, смотрит телевизор и зайдет к тебе только по необходимости. - Но почему я? Почему так рано? Может, из-за гордыни? – без конца ты спрашивала меня. Ты давно смирилась с моим присутствием, и я больше не слышу слов ненависти к себе. Я не знаю, может быть из-за неё, ведь я не бог, чтобы ведать такие вещи. Тогда болезнь тебя еще не до конца обессилила, и ты была готова держать внучку на коленях часами… «Плебейка» - я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Твой сын, профессиональный спортсмен по биатлону, привез девушку из дальнего городка. Увидев её в толпе болельщиков, просто позвал за собой, и она, не веря своему счастью, что на неё обратил внимание сам чемпион страны, с радостью откликнулась. На том соревновании Арина оказалась совершенно случайно – затащили подружки по техникуму. Ты возненавидела её сразу. Хотя было бы за что – Арина очень красивая, скромная, на сына твоего смотрела как на бога. Да, это так - за душой у неё ничего кроме родителей проживающих в деревне, не было. Ты же получив всё от всесильного отца, считала себя королевой, а её – плебейкой, никак не подходящей вашей семье по происхождению. Антон твой, был мужчиной честным, но жестоким. Жил с ней несколько лет не расписываясь, и если кто-то из его приятелей говорил – «твоя жена», сразу грубо и резко одергивал – «она мне не жена!». Он был правильный: точно знал, что гражданский брак - это брак зарегистрированный в ЗАГСе, а все остальные люди, употребляя данное определение, только прикрываются, не желая употреблять некрасивое слово – сожители. Арина после очередной «зуботычины», сжималась как собачонка, которую пнул нервный хозяин. Ты злорадствовала, верила в то, что когда-нибудь наступит момент, и он возьмет Арину, отвезет за тысячи километров туда, где когда-то взял. Тебе нравилось видеть её униженной. Время шло, но они как жили, так и продолжали жить. Даже удивляюсь, почему тебе стало жалко её? Может человек с годами становится мудрее или на секунду поставила себя на её место? Да, я помню - после очередного «пинка» ты вспылила, заставила взять их паспорта и отвела обоих в ЗАГС. Антон не посмел ослушаться любимую маму, а счастливые глаза невестки запомнились тебе навсегда. Через четыре месяца Арина сообщила, что у неё будет девочка. Лёка родилась за полгода до того как мы познакомились с тобой. Валерия, Лера - казались тебе слишком взрослыми, и ты нашла для себя нежный заменитель – Лёка. Всем новое имя понравилось. Ты была на седьмом небе, почувствовала, что и невестка стала, наконец, родным человеком. Сейчас раскаиваешься, но лучше поздно, чем никогда. Рождение внучки совпало с новым романом у мужа. Ты разрывалась – то бегала помогать к сыну, то мчалась на разборки с любовницей. Всесильного папы уже давно нет, и остается только самой плести интриги. Нервничала, похудела, к тому же ни с того ни с чего почувствовала как тебе стало трудно проглатывать пищу. Ты не обращалась к врачам – некогда. Вот мы в клинике и встретились…
- Может, я плачу за чужие грехи? За папины или мамины? – все пыталась найти причину. Ты искренне считаешь, что просто так ничего не бывает. Я согласен с тобой, но причины мне не известны. Твоя тетка привозила священника. Теперь, по её словам, ты уйдешь из жизни безгрешной. Но ты не веришь этому, как и я – человек всегда рождается и умирает виноватым. В последнюю неделю, ты практически все время спишь. Просыпаешься и сразу начинаешь громко стонать. Сергей колет все чаще и чаще. Уколы снимают боль, но ненадолго. Сын с невесткой уже тоже не могут находиться длительное время рядом с тобой из-за запаха больного человека - Лёка начинает плакать. Да и тебе самой тяжело говорить. В субботу я бужу тебя и говорю: - Пора. Ты открываешь глаза, смотришь на меня и, наконец, догадываешься кто я такой на самом деле. - Можно я позову его в последний раз? – просишь меня. - Зови, - я не отказываю. - Сережа! – ты не кричишь, а шепчешь слабым голосом, но он не приходит. Я вижу, как он в другой комнате проснулся, приподнявшись на локте, слушает и не делает попыток встать. Ты расстроено вздыхаешь. Вздыхаешь последний раз. Я беру тебя за руку, и мы идем к окну. Уже утро – за окном на карнизе поджидают два голубя. Они помогут нам добраться до места назначения. Ты оборачиваешься и видишь: Сергей встал с дивана, зашел в комнату и вышел оттуда улыбаясь. Ты просишь меня задержаться и смотришь на мужа голубиным глазом. Сергей прикуривает сигарету, опускает взгляд вниз. Счастливая улыбка исчезает, лицо принимает удивленное выражение, и Сергей наклоняется к стеклу, будто он узнал тебя. - Мне, кажется, это он всю жизнь желал моей смерти, - говоришь ты. Пытаясь рассмотреть голубку поближе, Сергей открывает раму. Мы, взмахнув крыльями, поднимаемся в воздух и, сделав прощальный круг над домом, улетаем. Я провожу тебя и вернусь – ведь ангелы смерти живут на Земле и всегда рядом с вами…
Ирбис, грустная история, но, как все у тебя, прямо из жизни. Только зачем этот переход с «она» на «ты»? Мне показалось излишне Он (ангел) мог бы рассказать с самого начала от своего имени, или с самого начала сделать его посторонним персонажем - таким загадочным, живущим рядом... А символика с голубями понравилась...
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 168
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Меня лично начало очень заинтриговало, а вот к концу интерес потерялся - все весьма налажено кажется 
История со скрытой камерой и с парнями для меня прозвучала как-то неубедительно. Про лишних и не хватающих запятых вообще промолчу 
мне будет трудно защищаться. Я поэтому и редко высказываю замечания, потому что не могу толком объяснить что именно меня не устраивает
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
