Боже, великий Боже, знаю, что я дура. Но разве в тебе нет жалости к дуракам? Нас ведь так много
И как не согласиться? Кто из нас хоть раз не был солидарен в такой молитве с Джоселин? И как славно, что она (молитва) оказалась действенной. Хелга пишет:
цитата:
Но горя нет… Хью же не сильно ранен
Ну же, Джоселин, вперед!
Хелга пишет:
цитата:
И свинья? – добавил дядя Пиппин. – Я весьма скорблю о свинье
Отправлено: 12.07.14 13:56. Заголовок: II Джоселин, возвра..
II
Джоселин, возвращаясь домой по короткому пути после прогулки в гавань, остановилась на миг у калитки пастбища Саймона Дарка, которая выводила на проселочную дорогу в Серебряную Бухту. Был мрачный ветреный вечер, холодный для августа, с душком приближающейся осени. Между порывами ветра слышался нескончаемый гул моря. На западном горизонте на фоне ярко-алой полосы заката чернел силуэт церковного шпиля. Над ним зловеще-прекрасно сгущались тяжелые грозовые тучи. Повсюду, на холмах и вдоль дорог деревья раскачивались на ветру, словно размахивали руками жуткие старухи. Те, что склонились над калиткой, напоминали шабаш ведьм, твердящих дьявольские заклинания. Лето, следующее лето, почти прошло; астры и золотарник цвели вдоль красных дорог, щеглы поедали космеи, подсолнухи рассыпали семена в садах, и меньше чем через месяц должна была решиться судьба кувшина. Интересы клана вновь сосредоточились вокруг него. Дэнди хранил свои уста на замке, и никто не знал больше, чем в самом начале. Но Джоселин было все равно, кто получит кувшин. Ей хотелось остаться наедине с этим вечером – особенно с таким вечером. Он так подходил к ее собственному грозовому настроению. Ей нравилось слушать, как ночной ветер неистово шумит в камышах на болотце в конце пастбища, гудит над головой в деревьях. Весь этот день она была взбудоражена. За последнее беспокойное время для нее стало привычно думать, что покой – это все, о чем она молит и чего желает. Но сейчас она поняла, что хочет большего, намного большего. Она хочет быть женщиной и женой, она хочет Хью и Лесную Паутину, она хочет всего, чего желала до того, как ею овладело безумие. Из ее жизни ушла красота. Она прожила годы в идиотском раю сосредоточенности на великой страсти. А ныне жизнь грубо образумила ее, сделавшись невозможно убогой, тусклой, голой, горестно пустой. Если бы Фрэнк никогда не вернулся, она могла бы продолжать любить его. Но она не могла любить пузатого, немолодого мужа Кейт и будущего отца ее ребенка. Жизнь, со всеми ее совершенствами и пошлостями, разноцветьем и однообразием, страстями и покоем, казалось, прошла мимо, смеясь над нею через плечо. В клане только и говорили о свадьбах – Нэн и Ноэля, Гей и Роджера, Пенни и Маргарет, Маленького Сэма и вдовы Терлицик, и даже Донны и Питера. Потому что Питер снова вернулся домой и, по слухам, приехал он за Донной, чтобы вырвать ее из хватки Утопленника Джона. По словам дяди Пиппина Купидон трудился без отдыха. Среди всех этих разговоров о женитьбах и замужествах Джоселин ощущала себя пустым местом, никем, а менее всего одной из Пенхаллоу с испанской кровью, что значило чувствовать себя вдвойне никем. Еще не совсем стемнело, не настолько, чтобы не видеть Лесную Паутину. Весь день холм был ясно виден на фоне низких серых туч. Сейчас он казался отрешенным и далеким. Сквозь штормовую хмарь светилось одинокое окно. Там ли Хью? Один ли? Наверно, он на самом деле очень любит Полин и хочет освободиться? Мысль о Полин была словно глоток яда. Полин навещала его, пока он лежал в больнице. Хотя, так же поступали прочие Дарки и Пенхаллоу, за исключением Джоселин, ее матери и тети. Иногда, как сейчас, Джоселин охватывало чувство, что если она не сможет найти ответы на мучающие ее вопросы, то окончательно сойдет с ума. Она не заметила миссис Конрад Дарк, пока не столкнулась с нею лицом к лицу у калитки. Джоселин вздрогнула, увидев перед собой эту высокую, темноволосую, неприветливую женщину. Затем остановилась. Она давно не видела миссис Конрад. И теперь, даже в сумерках, различила ее взгляд – исподлобья, словно та все еще вынашивала свою злость. «Итак?» – трагическим тоном спросила миссис Конрад. Стэнтон Гранди как-то заметил, что миссис Конрад всегда изъясняется трагически, даже когда просит передать ей перец. Но сейчас у нее имелась веская причина для трагического тона и веский объект. Она облокотилась о калитку и уставилась на Джоселин. Обе женщины были высокого роста, а Джоселин даже немного выше. Люди судачили, что главная причина неприязни миссис Конрад к Джоселин в нежелании, чтобы невестка смотрела на нее сверху вниз. «Итак, это ты, Джоселин Пенхаллоу. Гм… очень элегантная… очень красивая… не столь молодая, какой была когда-то». Джоселин вдруг забыла о приличиях. Словно она и миссис Конрад остались единственными в каком-то странном мире, где важно только то, что происходит в этот миг. «Миссис Конрад, – медленно сказала она, – почему вы всегда так ненавидели меня… не только с того момента, когда я вышла замуж за Хью, а еще раньше?»
«Потому что я знала, что ты недостаточно любишь Хью, – зло ответила миссис Конрад. – Я ненавидела тебя в день свадьбы, потому что ты не заслужила это счастье. Я чувствовала, что ты каким-то образом предашь его. Знаешь ли ты, что не было ни одной ночи с тех пор, когда я не молилась, чтобы какое-то зло упало на твою голову? И еще… если бы ты вернулась и сделала его счастливым… я… я бы простила тебя. Даже тебя». «Вернуться к нему? Но разве он хочет этого? Разве он не любит Полин?» «Полин! Я бы желала, чтобы было так. Она бы не разбила ему сердце… она бы не сделала его посмешищем. Я молилась, чтобы он полюбил ее. Но она недостаточно хороша. У мужчин такие нелепые представления о красоте. Ты сразу поймала его… в западню своих золотых волос. До сих пор…. до сих пор. Когда он, там на дороге, терял сознание, чуть не погибнув в аварии, он звал тебя… тебя, которая бросила и опозорила его… именно тебя он хотел, когда думал, что умирает». Острая боль радости пронзила Джоселин. Но миссис Конрад не должна была этого заметить. «И он не собирается продать Лесную Паутину?» «Продать Лесную Паутину! Иногда я боюсь, что он так и сделает… и уедет бог знает куда… мой дорогой сын».
Миссис Конрад прорвало. Кажущееся равнодушие Джоселин взбесило ее. Все сдерживаемая годами ненависть выплеснулась наружу. Она закричала, зарыдала, завыла, перегнулась через калитку и попыталась встряхнуть Джоселин. Короче говоря, разыграла такую сцену, что потом до конца дней своих, вспоминая о ней, проходила мимо невестки кротко и смиренно. Дядя Пиппин, который шел по дороге, возвращаясь от соседа, услышал ее крик и в ужасе остановился. Дрались две женщины, две из семейства, точно из семейства, поскольку поблизости жили лишь Дарки и Пенхаллоу. Должно быть, миссис Сим Дарк и миссис Юниус Пенхаллоу – они вечно бранились, хотя он не мог припомнить, чтобы они когда-либо устраивали столь бурную публичную сцену. Что, если услышит Стэнтон Гранди? Это следовало прекратить. Маленький дядя Пиппин доблестно припустил к калитке и попытался вмешаться. «Ну…ну, – сказал он, – Как неприлично!» И тут он узнал Джоселин Дарк и ее свекровь. Дядя Пиппин понял, что влез туда, куда не стоит вмешиваться ни ангелам, ни дурням. «Простите, – пробормотал он. – Я подумал, снова драка из-за кувшина тети Бекки». Невероятно, чтобы Джоселин и миссис Конрад подрались из-за кувшина. А поскольку то был не кувшин, то мог быть только Хью, и дядя Пиппин, неплохо смыслящий в такого рода делах – как он считал, будучи и сам с усами – понял, что надо уносить ноги. «Пиппин, – заявила миссис Конрад, задыхаясь, но все же трагически, – иди домой и благодари Бога, что он создал тебя дураком. Только дуракам всегда везет». Что и сделал дядя Пиппин. И если по пути он не благодарил Бога за то, что тот сотворил его дураком, то был, по крайней мере, глубоко благодарен, что не обезножил его. Добравшись до главной дороги, он остановился, чтобы стереть пот со лба. «Безрассудная женщина, очень безрассудная женщина», – печально заключил он.
Ох, что чего же чудные кусочки - проглотила, упиваясь! Наконец подоспела Судьба сначала в виде свиньи, а потом трагика-свекрови - похоже, это сдвинет дело в нужном направлении. А во всем виноваты кувшин и тетя Бекки - хотя, нет. не так: благодаря им семейство начинает выпутываться из паутины, в которой давно и почти безнадежно запуталось.
подоспела Судьба сначала в виде свиньи, а потом трагика-свекрови
В каких только обличьях не появляется эта дама?! Не только в свекрови, в свинье тоже оказалось довольно трагизма, чтобы сыграть Аннушку с судьбой Берлиоза.
Наконец подоспела Судьба сначала в виде свиньи, а потом трагика-свекрови - похоже, это сдвинет дело в нужном направлении. А во всем виноваты кувшин и тетя Бекки - хотя, нет. не так: благодаря им семейство начинает выпутываться из паутины, в которой давно и почти безнадежно запуталось.
Юлия пишет:
цитата:
В каких только обличьях не появляется эта дама?! Не только в свекрови, в свинье тоже оказалось довольно трагизма, чтобы сыграть Аннушку с судьбой Берлиоза.
А еще говорят: мелочи жизни. Наверное, в жизни нет мелочей, или мы просто не знаем, что мелочь, а что, в итоге, нет.
Отправлено: 15.07.14 20:32. Заголовок: III Нэн так тихо в..
III
Нэн так тихо вошла в комнату, что Гей не сразу заметила ее. Нэн не бывала в Майском Лесу с того танцевального вечера в Серебряной Туфельке, и Гей ни разу не встречалась с нею наедине. Время от времени они сталкивались на семейных собраниях, где Нэн всегда приветствовала Гей с насмешливой признательностью, а Гей была холодна и равнодушна. В клане считали, что Гей очень хорошо держит себя в этой ситуации. Они гордились ею.
Гей в ярости и изумлении уставилась на Нэн со своего места у окна. Что она здесь делает? Как осмелилась вот так, без приглашения, войти в чужую комнату? Нэн, улыбающаяся, нахальная, в желтом платье, с ниткой янтарных бус на шее, с длинными янтарными серьгами в ушах, с кроваво-алым ртом, надушенными волосами и хитрыми зелеными глазами. Что ей здесь нужно? «Неужели она пришла, – подумала Гей, – чтобы пригласить меня стать ее подружкой невесты? С нее станется». «Ты не очень-то рада мне, дорогуша», – сказала Нэн, удобно усаживаясь на кровать Гей и закуривая сигарету. Гей заметила, что она носит свой любимый перстень, который Гей терпеть не могла – с бледно-розовым кабошоном, напоминающим ей опухоль, пробившуюся сквозь кольцо. В тот же миг ее пронзило странное ощущение. Куда девался бриллиант Ноэля? И о чем это говорит Нэн? «А я пришла кое-что сказать тебе, и ты будешь рада это услышать. Я разорвала свою помолвку с Ноэлем. Короче, отправила его на все четыре стороны. Может забирать его, Гей». Гей казалось, что эти слова продолжали какое-то время вибрировать в воздухе после того, как были сказаны. Казалось, прошли века, прежде чем она услышала свой собственный спокойный ответ: «Ты думаешь, мне он до сих пор нужен?» «Да, думаю, нужен, – нахально заявила Нэн. Она могла сделать пренебрежительным любой тон… любое движение. – Нужен, несмотря на этот большой бриллиант от Роджера… – Гей очень хорошо знала, что Нэн завидует этому бриллианту, – несмотря на новый дом, что строится в Серебряной Бухте, я думаю, Ноэль так же сильно нужен тебе, как раньше. И теперь, он в твоем распоряжении, дорогая. Я просто хотела показать тебе, что могу получить его. Помнишь, как ты говорила, что не смогу?» Да, Гей помнила. Она сидела, замерев, потому что боялась, что, если шевельнет хоть ресницей, то разрыдается. Плакать перед Нэн! Той, что выбросила Ноэля Гибсона, как сломанную игрушку. «Конечно, у семейства будет заворот кишок, – сказала Нэн. – Их убеждения о помолвках пришли из неолита. Даже мама! Хотя, честно говоря, она тоже рада. Знаешь, она хочет, чтобы я вышла замуж за Фреда Марголдсби. И я так и сделаю. Доллары Марголдсби посущественней, чем любовь. Я ведь на самом деле немного влюбилась в Ноэля. Но он толстеет, Гей, и я не шучу. У него начал расти живот. Представь, каким он будет лет в сорок. А еще у него привычка рассказывать мне о своих невзгодах». Гей вдруг поняла, что это на самом деле так. Ей вспомнилось, что у Ноэля вечно было множество проблем, о которых он без конца рассказывал. И никогда особо не интересовался ее сложностями. Но сейчас она хотела, чтобы Нэн замолчала и ушла. Ей хотелось остаться одной. Нэн продолжала беззаботно болтать. «А я собираюсь в Галифакс. Мама, конечно, не поедет, пока не узнает, кто получит этот старый горшок. Ты когда-нибудь задумывалась, Гей, что если бы тетя Бекки – земля ей пухом – не обставила бы вот так все это дело с кувшином, ты, вероятно, уже была бы замужем за Ноэлем?» Гей часто думала об этом – с горечью, с отчаянием, неистово. Она и сейчас подумала, но как-то отстраненно, словно та Гей, которая могла бы выйти замуж за Ноэля, была совсем другим человеком. Только бы Нэн ушла! Нэн засобиралась. Она поднялась и, уходя, одарила Гей еще одним бесплатным советом. «Так что, Гей, дорогая, просто скажи своему престарелому ухажеру, что тебе не нужен утешительный приз, и начни по-новой с Ноэлем» Когда ей того хотелось, Нэн могла быть очень гадкой. Но отчего-то Гей перестала ненавидеть ее. Она стала ей безразлична. Гей вдруг взглянула на нее холодным оценивающим взглядом и увидела такой, какой не видела прежде. Она – пустое, эгоистичное существо, вечно, как ребенок, стремящаяся к развлечениям. Говорящая гадости ради того, чтобы шокировать свое старое приличное семейство. Считающая, что делает нечто умное, публично пудря свой носик с беззаботностью кошки, что умывается на виду у всех. Строящая из себя умудренную опытом женщину перед деревенскими кузинами, будучи при этом еще большей провинциалкой, чем они; ничего не знающая ни о настоящей жизни, ни о любви, ни о живых чувствах. Глядя на нее, Гей удивлялась, как могла ненавидеть ее, даже завидовать ей. Она не стоила ненависти. Гей заговорила. Она встала и холодно взглянула на Нэн. В ее спокойном голосе звучало презрение. «Полагаю, ты пришла сюда, чтобы уколоть меня, Нэн. Не получилось… и вряд ли когда-нибудь получится. Силенок у тебя больше нет. Мне даже чуть-чуть жаль тебя. Ты всегда берешь, Нэн. Всю жизнь берешь то, что хочешь. Но никогда ничего не давала… да у тебя это и не выйдет, потому что тебе нечего дать. Ни любви, ни веры, ни понимания, ни доброты, ни верности. Сплошная болтовня и пустота – какой ты стала убогой. Такой убогой, что не стоит и завидовать тебе». Нэн пожала плечами. «Не надо оваций», – сказала она. Но триумфальное настроение покинуло ее. Она вышла с неприятным чувством, что Гей выиграла этот раунд. Оставшись одна, Гей вернулась к окну. Все казалось иным, все изменилось. Она жалела, что так произошло. Смятение охватило ее. Она была такой спокойной перед приходом Нэн, даже счастливой. Думала о новом летнем доме, который строил Роджер для них двоих. «Я хочу построить дом для тебя, – сказал он, глядя ей в глаза так, словно взгляд был поцелуем. – Дом, куда я буду приходить усталый, на невысоком холме с видом, но не на таком, как Лесная Паутина – слишком высоко над миром. Дом, где ты, Гей, будешь ждать меня». Они планировали его вместе. Клан утопил их в потоках советов, но они не последовали ни одному из них. Одно окно в доме должно смотреть на море, а другое – на туманные холмы над бухтой. А еще одно – затейливое окошко под крышей. Двери столовой будут вести в самое сердце яблоневого сада, белоснежного во время цветения… на холм в белой пене цветов среди голубизны неба, а за ужином они будут видеть, как восходит луна. С одной стороны дома – рощица прохладных белых берез. Позади – сосны, где поселятся маленькие бурые совы. Гей с удовольствием вникала во все. У нее будет ванная комната в розовых и бледно-желтых тонах. А в оконных ящиках зацветут настурции, петунии и цимбалярии. Она думала о красивом столовом белье, чудесных чайных сервизах. Свадьба предстояла в конце октября. Поведение клана приближалось к совершенству, хотя Гей знала, о чем судачат за ее спиной. А теперь все снова запуталось. Гей вышла в старый сад Майского Леса, бархатный и ароматный в чарах убывающей луны. Призрак ушедшего счастья вернулся и смеялся над нею. Ноэль свободен. И Гей знала, что Нэн права. Она очень хотела его – всем сердцем, все еще хотела… а в октябре должна выйти за Роджера.
Между Нэн и Ноэлем следовало ожидать чего-либо подобного, однако казалось, что Гей перерастет это увлечение... Хоть с Нэн она и вела себя молодцом, но что будет дальше... Неужели она не понимает, что Ноэль после всего случившегося просто никчемный человек, на которого она никогда не сможет положиться и быть в нем уверена. Надеюсь, что поступит она все-таки правильно...
Хелга Молодец Гей! С таким достоинством провела такой трудный матч.
bobby пишет:
цитата:
Неужели она не понимает, что Ноэль после всего случившегося просто никчемный человек
Надеюсь, что начинает понимать. Ведь: Хелга пишет:
цитата:
Ей вспомнилось, что у Ноэля вечно было множество проблем, о которых он без конца рассказывал. И никогда особо не интересовался ее сложностями.
Робкие ростки, но очень хочется, чтобы они поскорее вошли в силу и победили детскую привязанность к некому идеалу по трагической случайности похожему на юного Ноэля. Хелга пишет:
цитата:
Но он толстеет... У него начал расти живот. Представь, каким он будет лет в сорок.
Надеюсь, она все-таки увидит его без романтического ореола. Не хотелось бы, чтобы она на свой манер повторила судьбу Джоселин
Ждала чет такого рода - и дождалась. Жестокий автор теперь ставит нас с Гей перед выбором - со стороны он однозначен, но можно понять и мятущуюся девочку: разум говорит одно, но так трудно совладать с сердцем... Юлия пишет:
цитата:
детскую привязанность к некому идеалу по трагической случайности похожему на юного Ноэля.
Причем, может и наоборот - из Ноэля вылепила идеал. bobby пишет:
Насчет Гей, мне кажется, здесь еще и ущемленное самолюбие играет роль, и инерция, и детское желание иметь именно эту, а не другую игрушку. В дополнение к первой любви. Только у Нэн все эти желания лежат на поверхности и составляют ее суть, а за ними ничего, действительно, нет. А у Гей они просто присутствуют, как у любого человека.
Отправлено: 17.07.14 18:28. Заголовок: IV Питер Пенхаллоу ..
IV
Питер Пенхаллоу обнаружил, что желание заполучить что-то доставляет ему удовольствие. В джунглях Амазонки, охладив свой гнев, он неустанно мечтал вновь услышать прелестный смех Донны и через год вернулся домой, чтобы помириться с нею. Нимало не сомневаясь, что найдет ее столь же жаждущей «помириться», как и он сам. Питер весьма немного знал о женщинах, а еще меньше о женщине – дочери Утопленника Джона. Он прибыл субботним вечером, сильно удивив своих близких родственников, которые полагали, что он до сих пор находится в Южной Америке, и немедленно позвонил Донне… точнее, попытался позвонить. Трубку взял старый Джонас и сообщил, что в доме никого нет, и он не знает, куда они ушли. Питер в бешенстве изгрыз все ногти, пока дождался утра, чтобы встретиться с Донной в церкви. Его любимая… все такая же… со скорбными тенями под глазами и темными, словно тучи, волосами. Что за дураками они были, поссорившись на пустом месте! Теперь они посмеются над этим! Донна никогда в жизни не испытывала такого потрясения, как в тот момент, когда увидела Питера, взирающего на нее через церковный зал. Внешне же она сохранила такое спокойствие, что Вирджиния, взволнованно наблюдающая за ней, облегченно возвела взор к потолку. Весь этот год Донна жестоко ненавидела Питера, а, сейчас, кажется, еще больше. После первого изумленного взгляда она больше не смотрела в его сторону. Когда служба закончилась, он направился к ней по церковному двору, чтобы встретить… восторженно, ликующе, властно. Какая роковая ошибка! Если бы он вел себя хоть чуточку скромнее, немножко менее петушисто, если бы показал себя кающимся, пристыженным Питером, смиренно подползающим за прощением, Донна, несмотря на ненависть, могла бы броситься к нему на шею на глазах у всех. Но подойти вот так – словно они расстались только вчера, словно не он вел себя так возмутительно, когда они расстались, словно целый год не игнорировал ее существование, не прислав ни письма, ни открытки; безо всякого раскаяния идти к ней, с улыбкой, ожидая, что она будет благодарна за то, что он простил ее – именно этого и ожидал Питер – нет, это чересчур. Донна, бросив на него один единственный холодный презрительный взгляд, отвернулась и ушла. Питер оказался в довольно дурацком положении. Парни, стоявшие неподалеку, захихикали. Вирджиния бросилась к Донне, чтобы помочь ей пройти через испытание. И в ответ получила: «не будь столь… чувствительной» – вот и вся благодарность. Утопленник Джон хотел выругаться, но не смог, хотя радостно вспомнил, что меньше, чем через месяц дело с кувшином решится, и можно будет изъясняться свободно. Питеру не оставалось ничего иного, как развернуться и уйти домой, гадая, каким образом он влез такую историю просто для того, чтобы получить женщину. Питер предпринял следующую попытку, явившись к дому Утопленника Джона, войдя без стука и потребовав Донну. Утопленник Джон бушевал, топал ногами, короче говоря, неплохо сыграл почти идеального родителя… при этом… трудно поверить... ни разу не выругавшись. Питеру было наплевать на Утопленника Джона, если бы только он мог увидеть Донну, а не ее тень. Он вернулся домой поверженным, в сотый раз спрашивая себя, зачем все это терпит. Это стало настоящим наваждением. Донна не стоила такого, ни одно женское существо на свете не стоило. Но он намерен получить ее любой ценой. Он не собирался страдать еще год, как страдал в верховьях Амазонки. В конце концов, он стукнет Донну по голове, забросит на плечо и унесет. Ему не приходило в голову, что следовало всего лишь попросить прощения за тот вечер у западной калитки. Но вряд ли он сделал бы это, если бы и пришло. Во всем виновата Донна. Он простил ее… великодушно, без слова упрека, а она до сих пор, кажется, ждала, что он приползет к ней на карачках. Наконец, поняв, что поговорить с Донной невозможно, Питер написал ей письмо – вероятно, худшее из когда-либо написанных с такой целью. Донна сама получила его на почте и, хотя никогда не видела небрежного крупного почерка Питера, сразу поняла, что письмо от него. Она пришла в свою комнату и села, положив его перед собой. Она подумала, что должна вернуть его нераспечатанным. Вирджиния, без сомнения, посоветовала бы сделать именно так. Но если она так сделает, то проведет остаток жизни, гадая, что же там было написано. Наконец она распечатала его. Это была грубая эпистола. Ни слова раскаяния… ни даже любви. Питер писал, что через неделю уезжает в Южную Африку, где намерен провести четыре года, фотографируя львов в их природном окружении. Поедет ли она с ним или нет? Это поедешь-или-нет письмо взбесило Донну, а ведь она бы простила, хоть он и не просил прощения, если бы в письме было слово «любимая» или хотя бы «Х»* для поцелуя. Прежде чем ее бешенство утихло, она разорвала письмо на четыре части и положила в конверт, чтобы вернуть послание Питеру. «Я никогда не прощу его», – сказала она сквозь зубы. Как приятно было произнести эти слова вслух. Они придавали ей уверенности. В глубине души она боялась, что может простить. Она не осмелилась оставить письмо на столе до утра, чтобы не потерять решимость, поэтому пошла и отдала его старому Джонасу, чтобы тот отнес его в город. Затем, чтобы приговор не подлежал обжалованию, пошла к отцу и сказала ему, что собирается уехать учиться на медсестру, позволит он ей это или нет. Утопленник Джон, который за прошедший год был по горло сыт мрачным молчанием за столом и у камина, ответил, что она может ехать куда угодно. Каким бы ни было теологическое различие между «куда угодно» и «к черту», оно никоим образом не отразилось на интонации Утопленника Джона или на вложенной им мысли. Что касается Питера, он, получив разорванное письмо, впал во временную ненависть ко всем и вся, живым и мертвым. Это продолжалось до ночи, когда сгорел дотла дом Дэнди Дарка.
* - традиционно в конце письма буква "Х" означает "целую", а "О" - "обнимаю".
Хелга А я только собралась заныть (после предыдущего отрывка), что про Питера и Донну надо бы поподробнее... Вот так подробности! Я бы сказала: не упрямые, а просто упертые все! Наверное, без поллитры кувшина ничья история не может завершиться.
Не, ну Питер непременно должен воспользоваться правом сильного и проявить решительность.
цитата:
В конце концов, он стукнет Донну по голове, забросит на плечо и унесет.
Вот так и надо. А потом уже можно будет решить и прочие непонятки. До чего доводит трепетное упрямство женщин, да еще с тараканами - мы уже знаем. Не, ну Вирджиния, понятное дело, будет рада, ежели того не случится. Зато Утопленник ох хорош. Весьма затруднительно из такого шикарного парада персонажей (мужеского пола, в данном случае) выбрать самого-самого, но Утопленник определенно в числе любимцев. [взломанный сайт] Klo пишет:
цитата:
без поллитры кувшина ничья история не может завершиться.
Дык из-за него гада все так заверте... Теперь вот пусть разру...
Сколько я пропустила! Удовольствие читать. Узнаваемые характеры, узнаваемые ситуации. И поступки, прямо скажем, не самые умные, иногда кем-то совершаемые тоже узнаваемы Действительно, люди не меняются. И как-то так умудряются, даже несмотря на бурлящую, трудную, настоящую жизнь вокруг, выдумывать реальным людям черты и поступки, совершенно им не свойственные, или ситуации, которые вряд ли могут в их реальной жизни сложиться. И верят в них, и изумляются и огорчаются, когда они таки выходят не по выдуманному. И в честь такого несбытия уж непременно дров наломать, а как же иначе
Ух, какие страсти! Вот уж два упёртых... Ни один не уступит. Ну, Питер конечно, чурбан неотесанный, в своих джунглях потерял навыки общения с женским полом, а скорее всего, у него их никогда и не было. [взломанный сайт]
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Дядя Пиппин бесподобен! 
Абсолютно! 
Я бы сказала: не упрямые, а просто упертые все! Наверное, без 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
