Отправлено: 25.08.14 10:08. Заголовок: V Однажды тихим сен..
V
Однажды тихим сентябрьским вечером старина Лунный человек гулял, напевая, под серебряной полной луной. Он прошел вдоль сумрачного призрачного берега реки Индейский Ключ, мимо мирных старых полей, над которыми, словно огромный кот, урчал ветер; через лес, где деревья что-то рассказывали о нем, по узким заросшим травой тропинкам, расчерченным лунным светом, и по холмам, где останавливался, чтобы послушать вечность. Он был очень счастлив и жалел бедных людей, спящих в домах, мимо которых проходил. Они и не подозревали, чего лишали себя. Он и стал первым, кто увидел, что дом Дэнди Дарка, притулившийся на склоне небольшого лесистого холма, там, где дорога поворачивает к Серебряному Ключу, охвачен огнем. Языки пламени уже вились над крышей пристройки, когда Лунный человек загрохотал по двери, и сонный мальчик-работник выполз из кухонной каморки узнать, что случилось. Лунный человек сообщил ему и преспокойно ушел. Пожар более не касался его. Он не собирался ради него терять ни одной минуты этой прекрасной ночи. Он оставил позади тревогу и суету. Дэнди Дарка не было дома, и никто не знал, куда он ушел. Он часто задерживался допоздна, хотя никто, кроме его жены, не знал об этом. Но многие из клана заметили, что последние несколько недель с Дэнди что-то не так. Он изменился. Стал нелюдимым, беспокойным, раздраженным и рассеянным. Некоторые связывали эти изменения с приближением дня, когда решится судьба кувшина; возможно, что Дэнди уже знает ответ, поэтому так явно обеспокоен. Или что-то произошло с кувшином. Никто не осмеливался спросить об этом Дэнди: он просто выходил из себя при любом упоминании о кувшине. Но беспокойство постепенно охватывало всех, больше или меньше. А сейчас дом Дэнди горел. Мальчик-работник закричал, зовя с нижнего этажа миссис Дэнди, позвонил по телефону и разбудил соседа, а затем бросился в сарай за лестницей. Мгновенно собралась толпа, но все сразу решили, что дом обречен. Вынесли большую часть мебели и мрачно наблюдали за зрелищем, когда Дэнди вернулся домой. «О, боже, – закричал он. – Где кувшин?» Невероятно, но факт, что никто не подумал о кувшине. Все уставились друг на друга. Спросить было не у кого. Миссис Дэнди, когда мальчик разбудил ее, тотчас выскочила через переднюю дверь в ночной рубашке и упала без чувств в углу сада. Глупая миссис Дэнди была известна подобными выходками. Ее отнесли на соседнюю ферму в дом Пенни Дарка и там окружили заботой. «Кто-нибудь что-нибудь знает о кувшине?» – вопил Дэнди, совершенно потеряв голову, носясь вокруг и разбрасывая вещи, спасенные из-под его пылающей крыши. «Где он хранился?» – закричал кто-то. «В шкафу, в гостевой комнате», – простонал Дэнди. Из гостевой комнаты не вынесли ничего. Она находилась далеко от лестничной площадки, на втором этаже пристройки, а лестница была слишком задымлена, чтобы добраться туда. Питер стоял среди толпы. Он оказался в рядах первых прибывших и героически выносил вещи. Но оказалось, что они не спасли кувшин. Кувшин, что так хотела Донна – старый кувшин, о котором тетя Бекки рассказывала Питеру истории, когда он был маленьким – кувшин, который разрушил его побег и сокрушил его надежды. Питер схватил прожженное пальто, что висело на изгороди, набросил его на голову и кинулся в дом. Он должен спасти этот кувшин для Донны. Вслед ему потрясенно завопили. Заметались по двору, будто в дикой пляске, и вдруг среди толпы, словно помешанный в бреду, появился мальчик из дома Пенни Дарка и задал страшный вопрос. Где Донна Дарк? Она осталась ночевать у миссис Дэнди – она спала в гостевой комнате – ее спасли? Некоторые женщины попадали в обмороки – по более веской причине, чем миссис Дэнди. Другие принялись рыдать по Донне. Мужчины посмотрели друг на друга, а затем на горящий дом. Покачали головами. Зайти сейчас в дом мог только сумасшедший. Питер сгорит до смерти, пытаясь спасти Донну – никто не сомневался, что он бросился ее спасать. Он, должно быть, услышал, что сказал мальчик, прежде чем другие. Питер в этот момент поднялся на три ступени по пылающей лестнице, готовясь нырнуть в ад дыма и огня, что охватили верхнюю площадку, когда споткнулся и чуть не упал на бездыханное тело женщины, лежащей на полу наверху пролета. Боже, кто это? Ей нужно помочь, кувшин или не кувшин. Он поднял ее и повернул обратно, с чувством сожаления. Для кувшина больше не осталось надежды. Бедная Донна будет горько разочарована. Он пробрался по ступеням и выбежал наружу к бурлящей толпе. Вопли и стоны внезапно сменились восторженным «ура». Питер стал героем. Нетерпеливые руки освободили его от стройной белой ноши. Утопленник Джон, приехавший несколько минут назад и только что узнавший об опасности, что грозила Донне, пожал ему руку и всхлипнул, слезы побежали по его лицу. «Благослови тебя Бог, Питер, ты спас ее, благослови тебя Бог за спасение Донны, моей маленькой, лишенной материнской ласки девочки», – Утопленник Джон впал в сентиментальное настроение, его увели и успокоили, пока Питер стоял как пень, пытаясь осознать, что той, которую он вынес из горящего дома Дэнди Дарка, оказалась Донна. Донна! «Она пришла сёдня, чтобы помочь сделать сливовое варенье, – всхлипывала миссис Дэнди в гостиной Пенни Дарка. – Я никогда не варила сливы, да, кажись, и не умела так, чтоб Дэнди нравилось. Донна умеет – мать Дэнди научила ее, прежде чем померла, ну я и попросила ее прийти да сварить для меня. Все сгорело. Кажись, во время ужина шел дождь, и Дэнди не было дома – его сейчас вечно нет, как мне кажется, ну я и попросила Донну переночевать у нас, если сможет. Ох, голубчики мои, только подумать, что могло стрястись!» «Хотя с кувшином покончено», – мрачно отметил Уильям И. «Кувшин? Он разбился?» – воскликнула миссис Дэнди. «Он сгорел со всеми вещами в гостевой комнате». «Да нет, – лукаво и хитро взглянула миссис Дэнди. – Когда я устроила Донну на ночь в гостевой комнате, то забрала коробку с кувшином с полки шкафа и унесла к себе. Я не знала, что скажет Дэнди, ежели я оставлю кувшин в комнате, где кто-то ночует. Говорят, что я глупа, но я совсем не так глупа. И когда я услышала, что Тайлер кричит «Пожар!», то сразу же схватила коробку и старый чайник с отбитым носиком, где храню деньги, побежала с ними и бросила через забор, в лопухи на заднем дворе. Думаю, найдете их там». К всеобщему облегчению они нашлись. Донна пришла в себя и ее увезли в больницу, а остальные, в лучах бледно-желтого рассвета, отправились по домам, обсуждая пожар. Самой забавной стала история с Пенни Дарком, которого вызвали по телефону из постели, и он, потеряв голову, помчался к Дэнди прямо в пижаме. Хуже всего было то, что, пытаясь перебраться через забор за сараем Дэнди, он свалился и зацепился завязкой пижамы за штакетину. Там бедняга Дэнди и провисел, жалобно крича, пока кто-то не услышал его в царящем гвалте и не помог. Большинство постановило, что это – наказание за ношение пижамы. О том подозревали уже не один год, но никто не был уверен, потому что старая тетя Руфь строго хранила тайну. «А Хэппи Дарк дома, – сказал Сим Дарк. – Приехал вчера вечером, когда его мать уже легла спать, съел ужин, что она оставила, а затем отправился в свою комнату. Она ничего не знала, пока утром он не спустился к завтраку. Говорит, что встретил в Сингапуре старого приятеля, который дал ему почитать давнюю шарлоттаунскую газету. Ту самую, в которой тот дурак репортер накропал рассказ о кувшине. Хэппи говорит, что подумал – наверно, стоит вернуться домой и проверить, имеются ли шансы получить кувшин. Его мать в таком восторге, что едва может говорить. Просто сидит и смотрит на него». Но настоящая трагедия, что случилась этой ночью, не обсуждалась за завтраками, потому что о ней узнали лишь несколько дней спустя. Никто не заметил, как Кристофер Дарк, пьяный, как обычно, вбежал через кухонную дверь в горящий дом и был убит падающей балкой. Предполагали, что он, вероятно, предпринял сумасшедшую попытку спасти кувшин. Клан был весьма взбудоражен ужасным концом бедняги Криса, но под всеобщим ужасом крылось спокойное убеждение, что все произошло к лучшему. С одним из позоров семьи было покончено. Мюррей Дарк гордо осмотрел свой дом, вернувшись с похорон. «Скоро у тебя будет хозяйка», – сказал он. Донна послала за Питером, едва ей позволили с кем-либо увидеться, и умоляла простить ее. Она поняла, как сильно он ее любит, несмотря ни на что, иначе он никогда бы не кинулся в горящий дом спасать ее. Питер не стал ее разубеждать. Он помнил слова Стэнтона Гранди, что жизнь была бы невыносима, если бы мы иногда не верили обману. Ложь легко легла на совесть Питера, потому что он знал – подумай он хоть на секунду, что Донна находится или могла бы находиться в том обреченном доме, он бы перевернул его от подвала до чердака ради нее. «Но больше никаких побегов, – сказала Донна. – Я выйду за тебя замуж открыто, пусть отец хоть лопнет». Однако Утопленник Джон не лопнул. Он сказал Донне, что, поскольку Питер спас ее жизнь, то заслуживает ее, и она может ехать фотографировать львов в Африке с его благословления. И в первый же раз, когда Питер пришел к Утопленнику Джону после возвращения Донны домой, тот радушно пожал ему руку и повел показывать свою любимую свинью. После чего Питер заключил, что Утопленник Джон – отличный парень. «Ну, поздравляю», – сказал Роджер, встретив сияющего Питера, выходящего через западную калитку. «Спасибо. Слышал, тебя тоже можно поздравить». Лицо Роджера застыло. «Не знаю. Положены ли поздравления, если ты собираешься жениться на девушке, которая любит другого?» «Вот как? Все еще?» «Все еще». «И ты собираешься жениться на ней?» «Да. Поздравь меня теперь, если сможешь».
Питер стоял как пень, пытаясь осознать, что той, которую он вынес из горящего дома Дэнди Дарка, оказалась Донна. Донна!
Кувшин продолжает влиять на судьбы. Вот не побежал бы Питер спасать это старье кувшин... страшно подумать, что было бы с Донной, а потом и с ним самим. К счастью, история не имеет сослагательного наклонения...
Ох, действительно, опять кувшин в виде судьбы - или наоборот, но сыграл свою роль. Сумятица пожара, переполох из-за горящего дома - и в нем почти сгинувшего кувшина, и страх за Донну, и геройский поступок Питера - вроде бы ради кувшина, но на самом деле ради Донны, которая в итоге попала ему прямо в руки. Вот уж точно - каждый шаг имеет свои последствия. Питер молодец, что сдержался, не раскрыл правды, потому что Донна опять могла бы взбрыкнуть, а ведь действительно, как пишет автор:
цитата:
жизнь была бы невыносима, если бы мы иногда не верили обману
цитата:
когда Питер пришел к Утопленнику Джону после возвращения Донны домой, тот радушно пожал ему руку и повел показывать свою любимую свинью. После чего Питер заключил, что Утопленник Джон – отличный парень.
Свинья - это показатель. Впрочем, я никогда не сомневалась в Утопленнике. Ну и чудные детали повседневной жизни клана, на которые так щедра автор:
цитата:
Большинство постановило, что это – наказание за ношение пижамы.
А мне вот интересно, что произошло с Денди Дарком. Хелга пишет:
цитата:
многие из клана заметили, что последние несколько недель с Дэнди что-то не так. Он изменился. Стал нелюдимым, беспокойным, раздраженным и рассеянным. Некоторые связывали эти изменения с приближением дня, когда решится судьба кувшина; возможно, что Дэнди уже знает ответ, поэтому так явно обеспокоен. Или что-то произошло с кувшином.
И мне кажется, что именно с кувшином что-то и произошло.
Отправлено: 26.08.14 14:32. Заголовок: VI В одно сентябрь..
VI
В одно сентябрьское утро Джоселин Дарк проснулась с ощущением, что в этот день что-то произойдет. Она получила некий знак во сне. Она села и посмотрела в окно. Лучи восходящего солнца освещали Лесную Паутину, хотя склоны холма еще были в тени. Вокруг красовались урожаем золотые зерновые поля. Воздух казался розово-серебряным, кристальным. Дом словно манил ее. И она тотчас поняла, что же должно произойти. Она пойдет к Хью и спросит, сможет ли он простить ее. Она хотела сделать это еще с того вечера, когда встретила миссис Конрад, но не могла набраться смелости. А сейчас, каким-то загадочным образом, смелость пришла. Она узнает правду. Какой бы она ни была, сладкой или горькой, это лучше, чем невыносимая неопределенность. Она не могла идти, пока не наступил вечер. День казался долгим, он никак не желал уходить, он мешкал на красных дорогах, на кромках серебряных дюн, на красных вспаханных паровых полях по склонам холма. И пока он не ушел совсем, и полная луна не засветила над березами Лесной Паутины, Джоселин не могла решиться. Ее мать и тетя Рейчел ушли на молитвенный вечер, так что некому было задавать ей вопросы. Старый Миллер Дарк нагнал ее на своей повозке и предложил подвезти, и Джоселин согласилась, потому что знала, что обидит старину Миллера, если откажется. Будучи в таком приподнятом настроении, она не хотела встречаться или ехать с кем-либо. Старый Миллер был в очень хорошем расположении духа, он только что дописал историю клана. Желает ли она получить ее в виде книги или подпишется на копию? Джоселин сказала, что возьмет две, ей было интересно, написал ли старый Миллер что-нибудь о ней и Хью. Он вполне способен на такое. Джоселин сошла с повозки возле ворот Уильяма И. Старый Миллер предположил, что она хочет зайти к ним, и она не стала разуверять его. Но как только он исчез за деревьями на повороте, она пошла по дороге Трех Холмов к Лесной Паутине. Воздух был морозно-резок; волны в заливе дрожали, словно опьянев от лунного света – все было также, как одиннадцать лет назад, в ее свадебный вечер. Какую глупость она сотворила! Хью никогда не сможет простить ее. Ей охватил приступ паники, и она чуть было не повернула назад и не помчалась вниз с холма. Но Лесная Паутина была уже рядом, милая, разочарованная Лесная Паутина. Джоселин задрожала от тоски, глядя на нее. Она взяла себя в руки и прошла через двор. В окне кухни горел свет, но никто не ответил на ее стук. У нее заныло сердце. Она не могла уйти, не узнав. Дрожащей рукой она откинула щеколду и вошла. Прошла через кухню и открыла дверь в гостиную. Хью сидел там один, у праха холодного камина. Он поднялся на ноги, и она увидела его изумленное лицо в свете, падающем из кухни. «Хью, – отчаянно воскликнула Джоселин – она должна начать первой, ведь кто знает, что он может сказать? – Я вернулась. Я была глупа, совсем глупа. Можешь ли ты простить меня? Ты все еще хочешь быть со мной?» Наступила тишина, показавшейся ей бесконечной. Она дрожала. В комнате было холодно. Как давно здесь не разжигали огня. Весь дом остыл. В нем не было места для нее. Она оттолкнула его. После мгновений, показавшихся вечностью, Хью подошел к ней. Обжег ее пронзительным взглядом. «Почему ты хочешь вернуться? Разве ты до сих пор… не любишь его?» Джоселин вздрогнула. «Нет… нет», – только и смогла она сказать. И снова Хью замолчал. В груди ликующе зачастило сердце. Она пришла к нему… она снова принадлежит ему… не Фрэнку Дарку, а ему, только ему. Она стоит здесь, в лунном свете, на том самом месте, где много лет назад насмеялась над ним. Прося у него прощения и любви. Ему нужно лишь протянуть руку и прижать ее к своей груди. Хью Дарк был сыном своей матери. Он сдержал страстные слова, что рвались с его губ. Он заговорил… холодно и сурово. «Возвращайся в Серебряную Бухту… надень свое свадебное платье и вуаль. Приходи ко мне так, как ты ушла… приходи как невеста к своему жениху. И тогда… я, может быть, выслушаю тебя». Гордая Джоселин стала смиренной. Она сделает все… все, что прикажет Хью. Никогда еще она не любила его так, как сейчас, стоя пред ним, высоким, мрачным и суровым, в гостиной Лесной Паутины, залитой лунным светом. Она падет перед ним на четвереньки и поцелует его ноги, если он прикажет. Она пошла в Серебряную Бухту, поднялась на чердак и достала коробку, в которой хранились ее свадебное платье и вуаль. Она надела их, словно в трансе, подчиняясь неодолимой воле, что сильнее ее. «Господи, благодарю, что я до сих пор красива», – прошептала она. Затем она пошла в Лесную Паутину, светясь в серебре лунного света и мерцании атласа. Дядя Пиппин, который всегда оказывался там, где никто его не ожидал, принял Джоселин за призрак, увидев ее. Взволнованный вопль, который он издал, вероятно, был слышен за милю. Дядя Пиппин не одобрил увиденное. Воспитанные молодые женщины не бродят в лунные ночи в свадебных одеждах. Не может быть, чтобы Джоселин сделала такое ради кувшина. Дядя Пиппин обвинил во всем испанскую кровь. Плохи дела. Ведь и правда, что после смерти тети Бекки без конца происходят странные вещи. Он сел в свою повозку и смотрел на Джоселин, пока та не исчезла из виду. Затем в растрепанных чувствах поехал домой. Джоселин не заметила дядю Пиппина. Она шла через кладбищенский двор, где лежал ее отец, к дороге Трех Холмов. Удивительно, но больше никто не заметил ее. Никто даже не поверил дяде Пиппину, что тот видел ее. Бедняга старикан сходит с ума. Придумывает чудеса, чтобы придать себе важности. Когда Джоселин пришла, огни прекрасной Лесной Паутины мерцали сквозь стволы высоких стройных берез. Все комнаты были освещены, приветствуя ее – свою долгожданную хозяйку. Она и Лесная Паутина снова стали добрыми друзьями. Передняя дверь была открыта, и языки пламени призрачно танцевали по стенам гостиной. Зеркало над каминной полкой снова повернуто лицом, а Хью ждал ее у разожженного им огня. И когда она смущенно задержалась в дверях, он подошел к ней и провел через порог, взяв за холодную руку. Обручальное кольцо лежало на пыльной каминной полке, оставленное там много лет назад. Хью взял его и надел ей на палец. «Джоселин, – вдруг воскликнул он. – О, Джоселин… моя Джоселин!»
Воздух был морозно-резок; волны в заливе дрожали, словно опьянев от лунного света – все было также так же, как одиннадцать лет назад, в ее свадебный вечер.
Ох, очередная пара воссоединилась... Не, ну Хью можно понять, конечно, - его унижение, страдания, десять лет одиночества и никакой надежды, и т.д., но вот зря, мне кажется, он так поступил с Джоселин. А если бы она не пришла? - это раз. Ну и два - унижение в отместку... ну не знаю.. Она же признала свою вину. Хелга пишет:
цитата:
после смерти тети Бекки без конца происходят странные вещи.
Ну наконец-то заметили. А ведь какие хорошие дела происходят.
Не, ну Хью можно понять, конечно, - его унижение, страдания, десять лет одиночества и никакой надежды, и т.д., но вот зря, мне кажется, он так поступил с Джоселин. А если бы она не пришла? - это раз. Ну и два - унижение в отместку... ну не знаю.. Она же признала свою вину.
В силу характера, наверное. Джоселин то все эти годы упивалась своим надуманным чувством, а Хью страдал, униженный и оскорбленный, потому и поперло такое из него. Да еще это самое мужеское "моя!" А не вернулась бы она в подвенечном платье, он, мне кажется, тогда сам бы пошел к ней.
Отправлено: 29.08.14 18:19. Заголовок: VII Маргарет созда..
VII
Маргарет создавала подвенечные платья для других всегда с затаенным волнением и мечтами, но свое она шила весьма прозаично. Венчание было назначено на первое октября. Они успевали съездить на материк в свадебное путешествие до дня окончательного решения судьбы кувшина тети Бекки. Ни она, ни Пенни не испытывали восторга перед предстоящим событием. Честно говоря, отчаяние Пенни росло по мере приближения роковой даты. Сначала он хотел попросить Маргарет отложить свадьбу еще раз – пока не разрешится головоломка с кувшином. Это бы существенно не повлияло на его шансы. Но затем передумал. Это было бы бесчестно. Он разорвет помолвку до свадьбы, раз уж должен что-то сделать. Да, так будет благороднее. Пенни почувствовал приятную теплоту удовлетворения самим собой. И как-то вечером, решительно настроившись, он отправился к Дензилам. Больше никаких отсрочек. Кувшин или не кувшин, он будет свободным человеком. Вчера он понял, что не сможет пройти через это. Маргарет сказала, что его часы идут неверно. Его всегда бесило, когда ему говорили, что его часы врут. А Маргарет уже не в первый раз упрекала его таким образом. И он собирается жениться на такой женщине. Что за чертова передряга! Маргарет, по всей видимости, плакала. И она была не из тех удачливых женщин, которые могут плакать без покраснения носа. Пенни озадачился, почему женщина, которая помолвлена с ним, плачет. Он предположил, что, возможно, она догадывается о его истинных чувствах и рыдает из-за этого. Пенни почувствовал, что его сердце смягчилось… в конце концов… нет, этого никогда не будет. Прочь малодушие. Это его последний шанс. Он потер бровь. «Магрет, – умоляюще сказал он, – думаешь, нам стоит проходить через все это?» «Проходить через… что?» – спросила Маргарет. «Через… через женитьбу». «Ты не хочешь жениться на мне?» – спросила Маргарет с внезапным блеском в глазах. Это встревожило Пенни. «Нет», – без обиняков ответил он. Маргарет встала и глубоко вздохнула. «О, спасибо, огромное спасибо», – тихо сказала она. Пенни уставился на нее с растущим чувством обиды. «Спасибо» было последним словом, которое он ожидал услышать. «Спасибо? Спасибо? За что, черт побери, спасибо?» Маргарет была слишком довольна, чтобы обращать внимание на грубость. «О, Пенни, я тоже не хочу за тебя замуж. Я собиралась пройти через это лишь, чтобы не расстраивать тебя. Ты не представляешь, какое облегчение услышать, что для тебя это неважно». Пенни помрачнел. Одно дело объяснять женщине, что не слишком хочешь на ней жениться, другое – обнаружить, что она довольна этим. «Я предложил тебе из жалости, как-то так, Магрет», – сказал он. Маргарет улыбнулась. Гриском вышел на сцену – прабабушка Пенни была из Грискомов. «Звучит не слишком забавно, – тихо прошептала она. – И, если ты не против… очень прошу запомнить, что меня зовут Маргарет – не Магрет. Вот твое кольцо, а у меня сегодня вечером есть дело поважней». И Пенни ушел, выпровоженный столь холодно, чопорно, сурово, без рукопожатия, поклона или прощального взгляда. Он был оскорблен. Важным делом, которое собиралась сделать Маргарет, было написать письмо. Она плакала не просто из-за того, что собиралась замуж за Пенни, а потому что прекрасная мечта, неожиданно, невероятно, загадочно, могла бы осуществиться, если бы ей не приходилось выходить замуж. А сейчас, когда помолвка разорвана, мечта могла стать явью. Письмо предназначалось Найджелу Пенхаллоу. Когда оно было написано, Маргарет почувствовала себя удивительно молодой, словно жизнь внезапно вернула ей прошедшие тридцать лет. Она вышла из дома, в сентябрьский лунный вечер, чтобы посетить Шепчущиеся Ветра. Она станет здесь хозяйкой – этого дорогого сердцу милого местечка. Все красоты сада будут обласканы и любимы, а домик дважды в год побелен, чтобы всегда сиял, как жемчужина. Она будет проводить здесь холодные изысканные утра, серые милые вечера, слушать по ночам, как плачет для нее ветер. Здесь будет так чудесно тихо, никто не сможет открыть дверь, не постучав. Она останется одна со своими мечтами. Сможет плакать, смеяться и… браниться, если захочет. И сможет усыновить ребенка. Малыша с ямочками, милыми ароматными складочками, голубыми глазами и золотыми локонами. Где-то должен быть малыш, просто ожидающий быть обласканным. Она с любовью разглядывала деревья, хозяйкой которых станет. Шепчущиеся Ветра принадлежали этим деревьям, а деревья – им. Маленькая березка выросла прямо под углом дома. Ива бережно парила над нею. Клен притулился за углом. Пушистые сосенки толпились под окнами. Дорогие Шепчущиеся Ветра. И дорогая тетя Бекки, сделавшая мечту возможной. Этим вечером Маргарет молилась о прощении за грех неблагодарности. Никто из клана не смог узнать, почему разорвана помолвка. Непостижимо, что это могла совершить Маргарет, хотя, по некоторым хорошо известным ему причинам, Пенни принял и старательно культивировал оскорбленную позу. «Эти загадки сведут меня с ума, – стонал дядя Пиппин, – но могу поспорить, что каким-то образом здесь не обошлось без этого проклятого кувшина». Семейство было потрясено известием о том, что Маргарет купила у Ричарда Дарка старый коттедж тети Луизы, но еще более все поразились, узнав, что она продала какому-то нью-йоркскому коллекционеру книгу «Странствия Пилигрима», которую ей завещала тетя Бекки, за баснословную сумму. Десять тысяч долларов. Книга оказалась первым изданием и стоила бы тридцать тысяч, будь она в первоклассном состоянии. Теперь стало ясно, почему она так бессердечно отвергла Пенни. Да и сам Пенни горько пережевывал горькую жвачку своих раздумий. Кто мог предположить, что найдется сумасшедший, способный заплатить десять тысяч долларов за какую-то старую книгу? Десять тысяч долларов! Десять тысяч долларов! Но уже слишком поздно. Ни он, ни клан не простят Маргарет, как за продажу книги, так и за то, что она вообще получила ее от тети Бекки. Разве у нее имелось большее право, чем у кого-либо другого? Особенно недоволен был Дензил. Он считал, что Маргарет должна остаться жить с ним и потратить деньги на образование его детей. «Выбросить деньги на дом, который тебе не нужен, – с горечью говорил он. – Куда разумнее было бы оставить их на черный день». «Лучше я потрачу их на краски», – беспечно ответила Маргарет.
Отправлено: 29.08.14 18:22. Заголовок: В конце главы идиома..
В конце главы идиома, которую пыталась перевести, но не очень удачно.
"Throwing it away on a house you don't need," he said bitterly. "You'd show more sense if you put what it cost you away for a rainy day." "Umbrellas have been invented since that proverb," said Margaret blithely.
Английский "черный день" - дождливый день, поэтому Маргарет отвечает, что с тех пор изобрели зонтики. А я попыталась сыграть с цветом.
Ай да поворот! Хотя я ожидала чего-то неординарного - автор это умеет, но... Тетя Бекки - чудо! Ужасно рада за Маргарет, и она молодец, что не побоялась продать книгу - могла же положить и хранить, неизвестно для чего. Интересно, если бы Пенни не расторг помолвку, смогла бы она сама все-таки сделать первый шаг. Какая глупость - выходить замуж из жалости или из боязни, что иначе тебя осудят. К счастью, Пенни оказался смелее - и уже к своему несчастью, т.к. представляю, как эти 10 тысяч, от него уплывшие, теперь будут отравлять его жизнь. Итак, домик куплен, осталось приютить ребенка. Жду этого с нетерпением. Хелга пишет:
цитата:
Английский "черный день" - дождливый день, поэтому Маргарет отвечает, что с тех пор изобрели зонтики. А я попыталась сыграть с цветом.
Краски очень хорошо вписались - с зонтиком было бы непонятно. Но вот задумалась: черный = дождливый день. А у нас - непогода, слово, которое тоже можно трактовать неоднозначно.
Осень принесла плоды весенних саженцев тети Бекки. И какие все сочные и чудесные на вкус.
Упрямой троице - Утопленнику, Питеру и Донне - нужно было, конечно, что-то вроде горящей балки по голове, чтобы привести их в чувство
Как трогательно воссоединение Джоселин и Хью. Сначала я чуть зацепилась за ее подвенечный наряд. А потом, по зрелом размышлении, все встало на свои места. Видно, надо было вернуться к той самой точке, чтобы не пускать в свою жизнь, не возвращаться к тем смутным, пустым годам блуждания. Теперь они их вычеркнули и начали жизнь заново.
apropos пишет:
цитата:
Ужасно рада за Маргарет, и она молодец,
"И я, и я, и я того же мнения!" Так славно, так свободно вздохнуть полной грудью за нее, и надеюсь не только за нее. apropos пишет:
цитата:
осталось приютить ребенка. Жду этого с нетерпением.
Не то слово, ведь ребенок-то уже давно готов. Бедный славный мальчик Хелга пишет:
цитата:
Где-то должен быть малыш, просто ожидающий быть обласканным.
И совсем рядом.
Хелга пишет:
цитата:
«Не знаю. Положены ли поздравления, если ты собираешься жениться на девушке, которая любит другого?» «Вот как? Все еще?» «Все еще». «И ты собираешься жениться на ней?» «Да. Поздравь меня теперь, если сможешь».
Сердце-то как болит за Роджера. Надеюсь, созревание этого плода не загорами, и он будет таким же замечательным, как предыдущие
Отправлено: 01.09.14 20:46. Заголовок: VIII Гей остановила..
VIII
Гей остановилась у калитки, глядя, как на востоке, за краем соснового бора, над пастбищем Утопленника Джона на склоне холма, поднимается огромная красная луна. За спиной, над деревьями вокруг Майского Леса, разливалось величественное, свежее, нежно-чистое ветреное закатное небо. С дороги на холме до нее донесся загадочный смех. Казалось, весь мир тихо смеялся. Гей была одна и радовалась этому. Жизнь казалась не столь невыносимой, когда она находилась в одиночестве. Все эти недели Гей оставалась мрачно несчастливой, неспокойной, безразличной. Новый дом больше не волновал ее, все потускнело. Она страстно желала оказаться далеко отсюда или умереть, или хотя бы перестать существовать. Жизнь так запутанна. Она не могла перестать постоянно думать о Ноэле. Что он делает… о чем думает… что чувствует? Несчастлив ли он? Или… он мудрее? Если бы узнать ответы на эти вопросы! Она никогда их не узнает. А меньше чем через месяц должна выйти замуж за Роджера. Она все еще стояла там, когда подошел Ноэль. Он пришел, когда она не ждала его, когда собиралась замуж за Роджера. Она подняла голову и увидела его, стоящего напротив. Красивого, словно кинозвезда, и… одетого с иголочки! Да, с иголочки, точно как маленький Пенни Дарк. Через двадцать лет он будет таким же. Голова Гей пошла кругом, она подумала, не сходит ли с ума. «Ноэль!» – прошептала она. «Да… это Ноэль». Он подошел и взял ее за руку. Она смотрела на него. Неужели он стал ниже ростом? Нет, просто она выросла, привыкнув смотреть на Роджера снизу вверх. Волосы Ноэля были слишком кудрявыми… что там Нэн говорила о щипцах? Ах, что же происходит? Отчего в голову лезут такие абсурдные мысли… именно сейчас, в чудесный миг, когда Ноэль вернулся к ней? Ноэль склонился над калиткой, заговорил быстро… рассказывая, что никогда по-настоящему не любил Нэн. Она преследовала его… охотилась на него… околдовала … он никогда никого не любил по-настоящему, только ее, Гей. Простит ли она его? И примет обратно? Ноэль почти не сомневался, что будет прощен. Он, как вдруг подумала Гей, излишне уверен в силе своей привлекательности. Он взял ее за плечи и притянул к себе. Долгие месяцы она мечтала ощутить себя в его объятиях… его поцелуй на своих губах… его лицо, прижавшееся к ее щеке. А сейчас, когда это могло вот-вот произойти, Гей вдруг рассмеялась, затряслась от смеха. Возможно, немного истерического, но Ноэль не знал об этом. Он резко отпустил ее и отступил на шаг, в изумлении и досаде. «Ты… такой… такой…. Смешной!» – простонала бедная Гей. «Извини», – сухо сказал Ноэль. Это было совсем не то, чего он ожидал. Гей подавила смех и посмотрела на Ноэля. Бывшее очарование ушло. Она увидела его таким, каким не видела прежде… таким, каким его видело ее семейство. Красивый парень, считающий, что любая девушка влюбится, едва взглянув на него, пустой, эгоистичный. Как могла она подумать, что любит его? Любовь! Она ничего не знала о ней до этой минуты, когда вдруг осознала, что любит. Любит Роджера, который был мужчиной! А Ноэль всего лишь мальчик. Он навсегда останется мальчиком, даже если проживет сто лет… тщеславным, пустым мальчиком с переменчивым сердцем. Однажды она вообразила, что любит его… вообразила свое сердце разбитым, когда он бросил ее, но теперь… «Какая древняя история», – в изумлении подумала она. Как только Гей смогла говорить, она отправила Ноэля прочь. Ее голос еще дрожал, и Ноэль подумал, что она все еще смеется над ним. Он ушел в глубокой обиде. Для Ноэля Гибсона было внове и весьма неприятно оказаться осмеянным. Это пошло ему на пользу. С тех пор он никогда не был столь самоуверен. Гей долго стояла у калитки, пытаясь прийти в себя. Цвета небес растаяли в темноте, и Гей купалась в лунном свете. Дыхание осеннего ветра кружило серебристо-золотые листья. Она обожала этот вечер, она любила все вокруг. Словно родилась вновь. Какая удача, что Ноэль вернулся. Если бы он не вернулся, она, возможно, так бы и воображала, что любит его… никогда бы не увидела неизмеримую разницу между ним и Роджером. Вернуться так скоро, так бесстыдно. Есть ли в нем хоть что-то? Умеет ли он любить по-настоящему? Но он пришел … и его возвращение освободило ее от иллюзорных оков. «Думаю, если бы не кувшин, я бы до сих пор была помолвлена с ним, а, возможно, уже и замужем». Она вздрогнула. Как ужасно было бы это… как ужасно выйти замуж за кого-либо другого, кроме Роджера! Невозможно даже представить себя женой другого. Боже, благослови тетю Бекки! Ее охватило странное, но быстро прошедшее чувство потери и пустоты. Столько страсти и боли впустую. Ей было больно, что все оказалось таким глупым. Больно осознавать, что она просто любила любовь. Ее родня была права… так права. Это немного уязвило ее. Не очень-то приятно признать мнение своего семейства, что ты маленькая дурочка. Но теперь ей было неважно, что они правы. Она рада этому. О, как хорошо снова почувствовать свежей, неравнодушной, живой, такой, какой она давно не была. Казалось, к ней вернулись все потерянные краски и радости жизни. Время яблочного цвета прошло. Ничто не возвратит его. Настало время роз… темных, роскошных роз женской любви. Эти месяцы страданий превратили Гей в женщину. Она вскинула руки в восторге, словно лаская ночь, прекрасную серебряную сентябрьскую ночь. «Позволь, я отчищу тебя от лунного света, – сказал кто-то рядом – кто-то дорогой, милым, любимым голосом. «О, Роджер!» Гей повернулась и бросилась в его объятия. Она смотрела ему в лицо, обнимая его за шею, по собственному желанию, и Роджер впервые почувствовал, что Гей вернула ему поцелуй. Он отпустил ее и посмотрел на нее, словно никогда не мог достаточно наглядеться. Она была так прелестна в лунном свете – с сияющими глазами и волосами, в которых запутался ветер. «Гей! Ты любишь меня!» – недоверчиво сказал он. «Мне придется всю жизнь рассказывать тебе, как сильно… но час назад я об этом не знала», – прошептала Гей. – Ты простишь, что я была такой глупой, а, Роджер? Ты узнаешь, со временем, какая я умная». По пути домой Роджер встретил Лунного человека. «Иногда кто-то все же добирается до луны», – сказал ему Роджер.
Уже второй самоуверенный получает по носу - обнадеживающая тенденция. К счастью, Роджер оказался настойчивей, и Гей не потеряла десять лет на иллюзию любви, в отличие от Джоселин, но я ужасно рада, что наконец они нашли свое счастье. Ноэлю и Пенни досталось по заслугам. Хелга пишет:
цитата:
«Иногда кто-то все же добирается до луны»
Только это и обнадеживает. Автор прекрасна и мудра.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 252
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Славный старина дядя Пиппин! 
Любимая моя ошибка. 
Надеюсь, созревание этого плода не загорами, и он будет таким же замечательным, как предыдущие 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
