Сообщение: 1977
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 03.02.09 17:27. Заголовок: apropos пишет: С од..
apropos пишет:
цитата:
С одной стороны, конечно, жаль, что сохранилось так мало писем, с другой - Кассандра правильно сделала, их уничтожив. Все же личная жизнь человека должна принадлежать ему.
Да, это, конечно, больной вопрос для всех биографов и исследователей творчества того или иного писателя. Очень сложный этический вопрос, на который, наверное, нет однозначного ответа. В какой степени личная переписка, дневники и прочие интимные заметки, не предназначавшиеся для чужих глаз и ушей, после смерти писателя или любой известной личности могут стать достоянием общественности?.. Как бы отнесся тот же Пушкин к опубликованию собственных писем жене, например?.. Понятно, что с одной стороны это бесценный биографический материал, а с другой... человек имеет право на конфиденциальность своего личного пространства и после смерти, как мне кажется. Словом, я лично ни в коей мере не осуждаю Кассандру и понимаю ее мотивы — хотя с точки зрения Вечности, конечно, она, скорее всего, сослужила сестре не слишком хорошую службу. Защищая ее репутацию в сиюминутном срезе, она своей цензурой значительно "отредактировала" и обеднила ее жизнь и образ в глазах потомков. Впрочем, Кассандра, несмотря на свое имя, имела полное право не задумываться о будущем.
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 1978
Настроение: Тону в море информации
Пожалуй, выложу-ка я сегодня еще один кусочек продолжения, хотя он и обрывается в самом интересном месте, но больше я пока сделать не успела. Впрочем, как я уже говорила, должна же я тоже пытаться поддерживать хоть какую-то интригу...
В одном из писем Джейн упоминается предположение одной их общей кентской знакомой о том, что Кассандра уже шьет себе подвенечный наряд, и это предположение наверняка соответствовало действительности. Но сразу после этого последовательность писем резко обрывается, и этот разрыв в хронологии знаменует собой конец всех надежд Кассандры на счастье. Весной 1797 года из Вест-Индии пришла трагическая весть. Жених Кассандры Том Фаул должен был вернуться домой из Сан-Доминго в мае 1797 года, «но увы, вместо приезда молодого человека было получено известие о его смерти». Он умер от лихорадки еще в феврале; это строки из письма Элайзы де Февилид, которая узнала эту новость от Джейн. Вся семья горевала вместе с Кассандрой, ведь Том Фаул был не только ее суженым, но и близким другом Джеймса. Джеймс писал о своей скорби годы спустя, представляя, как тело Тома покоится там,
… где неугомонный Океан Волной шумливой льнет к вест-индским берегам; О друг души моей, брат сердца моего! <…>
Крепило дружбу нашу нежности звено, И я уверен был — мне вскоре суждено Соединить с твоей рукой, презрев разлуку, Сестры возлюбленной трепещущую руку.
. . . where Ocean ceaseless pours His restless waves 'gainst Western India's shores; Friend of my Soul, & Brother of my heart! . . .
Our friendship soon had known a dearer tie Than friendship's self could ever yet supply, And I had lived with confidence to join A much loved Sister's trembling hand to thine.
В стихах Джеймса слышится неподдельное чувство, и они трогают за душу. Джеймс никогда не забывал о своем друге, а для Кассандры эта потеря оказалась и вовсе абсолютной и невосполнимой. Но ее горе не выражалось ни в громких рыданиях, ни в отказе от пищи: Кассандра искала утешение в религии, здравом смысле и постоянной занятости. «Джейн говорит, что ее сестра держится с такой твердостью духа и с таким соблюдением всех внешних приличий, на какие способен в столь тяжелой ситуации лишь поистине незаурядный характер», — писала Элайза Филе Уолтер. Наследство Тома в тысячу фунтов сделалось достоянием его несостоявшейся вдовы, которая с тех пор, похоже, так ни разу и не взглянула на другого мужчину, хотя ей было на тот момент всего двадцать с лишним, и она была очень красива. Позднее Джейн иногда пыталась обращать внимание сестры на потенциальных воздыхателей, проявлявших к ней интерес, но Кассандра неизменно отказывалась принимать ухаживания противоположного пола, и шутки ее больше не давали повода младшей сестре называть ее «лучшим комическим автором современности».
Итак, Кассандра устремилась в средний возраст, исполненная решимости остаться старой девой, и с тех пор привязанность к сестре стала занимать в ее сердце еще больше места, чем раньше: Джейн была для нее одновременно и ребенком, которого следовало защищать, и подругой, которую она всегда готова была подбодрить и выслушать, и сестрой, которой она дарила свою безусловную любовь.
1797 год, оказавшийся трагическим для Кассандры, разрешил наконец и несколько комичное соперничество двух ее братьев из-за кузины Элайзы. Ни один из участников этого треугольника не разделял точки зрения Кассандры на верность до гроба и на то, что любить можно только единожды; Элайза вообще любила повторять, что у нее к любви иммунитет. Как-то в течение 1796 года она вновь появилась в Стивентоне, и Джеймс, набравшись храбрости, вновь принялся за осаду. В конце концов это был бы донельзя уместный и естественный союз: молодой вдовец с маленькой дочерью и его вдовая кузина со своим бедным мальчиком; вся семья горячо одобрила бы этот брак и они прекрасно зажили бы все вместе, объединив его доход и ее состояние. И Джеймс зачастил в пасторат, приезжая верхом из Дина и осыпая милую кузину стихами, комплиментами и всем, чего бы ей только ни пожелалось. Элайзе явно нравилось быть объектом столь пылкого внимания, и она даже какое-то время всерьез прикидывала, не принять ли ей его предложение; но затем вернулась в Лондон, взяв время на раздумье, а там в конце концов пришла к выводу, что у Джеймса все же недостаточно преимуществ, чтобы прельстить ее, и что ей милее «драгоценная свобода и еще более драгоценный флирт». Заточить себя на круглый год в сельском пасторском домике – в такой перспективе для Элайзы и впрямь не могло быть ровным счетом ничего привлекательного: чтение проповедей, охота, сбор десятины и ужины в ограниченной компании нескольких окрестных сквайров для него; дети да чай в обществе жен окрестных сквайров для нее. Нет, Элайза привыкла вести куда более оживленный, разнообразный и светский образ жизни. Она любила ездить в Брайтон и на другие курорты: морские купания для малютки Гастингса и легкий флирт с офицерами для его матери составляли весьма привлекательную программу отдыха. Какие бы трагедии не обрушивала на Элайзу жизнь, она так и не перестала относиться к ней как к игре, в которую следует играть, извлекая из нее как можно больше удовольствий в пределах разумного; в тридцать пять лет она все еще наряжалась и вела себя, как записная красавица, носила при себе мопсика и, бывая в Лондоне, любила прогуливаться в Парке бок о бок с принцессой Уэльской. Трудно представить, как Джеймс со своим сельским пасторатом мог бы вписаться в эту картину.
Джеймс не мог себе позволить долго переживать по поводу отказа кузины. Остены были реалистами; он понимал, что должен найти себе жену, которая вела бы его домашнее хозяйство, и если одна женщина сказала нет, значит, нужно просто найти другую. И он остановил свой выбор на кандидатуре столь очевидной, что нельзя не заподозрить в устройстве этого брака миссис Остен, которая очень кстати пригласила в Стивентон погостить 26-летнюю Мэри Ллойд из Ибторпа. Мало того, что Ллойды были старинными друзьями семьи – Мэри к тому же раньше уже жила в Динском пасторате со своей вдовой матерью; выйдя замуж за Джеймса, она фактически вернулась в свой старый семейный дом, где ей все было хорошо знакомо. При известии об их помолвке миссис Остен выразила Мэри свою радость в письме, уверяя, что не могла бы пожелать сыну лучшей жены: «Если бы выбор принадлежал мне, ты, моя дорогая Мэри – именно та, которую я избрала бы в качестве жены для Джеймса, матери для Анны и дочери для меня; и я уверена настолько, насколько можно быть уверенной хоть в чем-либо в нашем неустойчивом мире, что ты в наибольшей степени упрочишь счастье каждого из нас троих.»
Несмотря на то, что Мэри, чье лицо пострадало от оспы, очень ревниво относилась к прежней страсти Джеймса к Элайзе, а Джейн со временем пришла к выводу, что она слишком жестко управляет его жизнью, их брак был, судя по всему, вполне счастливым. Джеймс согласился с тем, чтобы никогда не приглашать Элайзу к ним домой; не сохранилось также ни единого воспоминания Джеймса о его визите во Францию, где он гостил в поместьях де Февилида — ни в его стихах, ни в прозе; что удивительно, учитывая как его привычку подробно описывать все основные события и впечатления своей жизни, так и тщательность, с которой миссис Остен сохраняла всю корреспонденцию. Согласно семейному преданию, Мэри Остен до конца своих дней продолжала крайне негативно отзываться об Элайзе, которую пережила на много лет, — видимо, зависть и ревность к сопернице засели в ней глубоко. Элайза же, пребывая в неведении об этой неприязни — или же изображая неведение — всегда отзывалась об избраннице Джеймса по-доброму, если и не без легкого снисхождения, считая, что та, «хоть не богата и не красива, но зато весьма благоразумна и добросердечна».
Бракосочетание состоялось снежным январским днем в местечке Хартсборн Тэррант, под Ибторпом, где жила миссис Ллойд с дочерьми Мартой и Мэри. После свадьбы отца маленькая Анна вернулась из Стивентона обратно в Дин; миссис Шют навестила новобрачную и нашла ее «простой, непринужденной и очень приятной». Мэри прекрасно вписалась в круг местных джентри и произвела хорошее впечатление на дедушку Анны, генерала Мэтью, который продолжал поддерживать отношения с семьей внучки и после смерти дочери. Правда, сама Анна была не так довольна, и у нее с мачехой периодически возникали проблемы; и Джейн, которая была очень привязана к Анне, с течением лет так и не оттаяла к Мэри — ее отношение к этой невестке всегда оставалось прохладным.
Свадьба Джеймса и Мэри состоялась в начале 1797 года, а известие о смерти Тома пришло в мае. В июне Элайза де Февилид по совету адвоката обратилась с просьбой освободить средства, положенные для нее Уорреном Гастингсом в доверительный фонд, от опеки попечителей – одним из которых был ее дядя мистер Остен – с тем, чтобы эти деньги стали доступны ей напрямую. Эта просьба была надлежащим образом удовлетворена, а шесть месяцев спустя, в последний день 1797 года, она вышла замуж за Генри.
Очень сложный этический вопрос, на который, наверное, нет однозначного ответа.
Наверное, сложный - для биографов, но лично для меня - куда важнее само творчество писателей (в нашем случае), чем копание в его белье, подчас очень нездоровое и крайне неприятное. Должна признаться, меня крайне раздражают - особенно в последнее время вошедшие в моду - беллитристические "жизнеописания" известных людей, где упор делается не столько на самой жизни человека, его становления, как художника, его устремлений и желаний, а на очень интимные подчас описания домыслов по поводу личной жизни - когда, с кем, как и проч. Любопытство - любопытством, но должна быть какая-то мера, грань в изучении биографии известных людей, на мой взгляд. Элайза пишет:
цитата:
Как бы отнесся тот же Пушкин к опубликованию собственных писем жене, например
Думаю, это ему совсем бы не понравилось. А разве его поклонники и ценители - не должны уважать его право на личную жизнь? Думаю, им-то в первую очередь надо бы стать грудью на защиту. Увы, очень многие "исследователи" всю свою деятельность сводят к обсуждениям: нужно было Пушкину жениться на Н.Н. или нет, не уважая выбор самого поэта. Как кто-то хорошо заметил (Щеголев, кажется - хотя могу путать) - что Пушкину нужно было жениться на пушкиноведах.
Элайза пишет:
цитата:
я лично ни в коей мере не осуждаю Кассандру
И Бог с ней, с Вечностью - пусть довольствуется романами Остин - разве этого мало?
Элайза Пока отвечаала на предыдущий пост - появилось продолжение! Ужасно жалко Кассандру - и Тома. А Элайза, как всегда, поступила неожиданно - и стала женой Генри. Но как повезло жене Джеймса - выйти замуж в 26 лет, да еще с пострадавшим от оспы лицом - немудрено, что она ревновала мужа. Хм. Вот так - с одними судьба обходится жестоко и несправедливо, другим - улыбается и преподносит подарки.
Потенциальные поклонники и достаточно молодой возраст позволяли надеяться на семейное счастье
А приданого же у них не было - ни у Джейн, ни у Кассандры. Думаю, если бы была вероятность-возможность обретения семейного счастья - вряд ли бы они от этого отказались. Но, как мы знаем, этого не случилось. Ну какая женщина вдруг не захочет выйти замуж за любимого человека? Не поверю никогда - если это не какие-нибудь религиозные (революционные или прочие) фанатки, а ни Джейн, ни Кассандра не доходили до таких крайностей.
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 1979
Настроение: Тону в море информации
Любопытство - любопытством, но должна быть какая-то мера, грань в изучении биографии известных людей, на мой взгляд.
Совершенно согласна. Но это уже, собственно, целиком и полностью на совести "исследователей". На что хватает "ума, чести и совести", то и "исследуют", и в данном смысле любая мало-мальски публичная фигура очень уязвима. И в этом отношении, как мне представляется, отсутствие достоверной информации не помеха, если интерес к персоне есть, а фактов мало — их всегда можно выдумать. Как пример — недавний фильм про "любовь-морковь" нашей Джейн и Тома Лефроя, при том, что все сохранившиеся факты вам теперь уже известны из этой биографии, так что вы можете сами сделать выводы о степени "биографичности" этого фильма. Получается, есть материалы о личной жизни — плохо, ибо они станут достоянием сплетен исследователей, охочих до "клубнички"; а нет материалов о личной жизни — тоже плохо, ибо тогда появляется простор для бесконечных домыслов и фантазий, тоже далеко не всегда уважительных по отношению к персоналии. Так что, как мне кажется, здесь проблема не столько в наличии или отсутствии фактов и подлинных документов о жизни человека, сколько, скажем так, "в консерватории".
apropos пишет:
цитата:
И Бог с ней, с Вечностью - пусть довольствуется романами Остин - разве этого мало?
С удовольствием подписуюсь.
Цапля пишет:
цитата:
положительно, мне нравится Элайза с ее жаждой жизни
Мне тоже. Один из самых ярких и обаятельных персонажей в ближайшем окружении Джейн, на мой взгляд.
apropos пишет:
цитата:
Безысходностью, скорее.
Сложно сказать... Может, безысходностью, а может, и характером самой Кассандры. Возможно, в первые годы после смерти Тома ей действительно казалась немыслимым кощунством мысль о другом мужчине — она ведь считала себя его "вдовой", носила траур, как по покойному мужу и т.д. Ну, а потом, с годами, даже если ее боль и утихла, может, она уже привыкла к своему одинокому статусу, а может, и женихов особых не было, чтобы ей захотелось изменить свой образ жизни. Ведь она, хоть и была, по отзывам, красивее Джейн, богаче была совсем ненамного — на ту 1000 фунтов, которую оставил ей Том.
Цапля
avis rara
Сообщение: 15858
Отправлено: 03.02.09 18:03. Заголовок: apropos пишет: А пр..
apropos пишет:
цитата:
А приданого же у них не было - ни у Джейн, ни у Кассандры.
*в сторону* разговор остиноведов-любителей? Приданое, пусть небольшое, у Кассандры было - безвременно ушедший жених оставил ей какие-никакие деньги. И воздыхатели - судя по этому отрывку - тоже имелись бы, будь они поощряемы. Честно сказать, самое печальное для меня во всем этом - "жутчайший" практицизм в брачных вопросах. Это было в жизни Джейн - история с Томом Лефроем - яркий пример, это явно и не вскользь упоминается в ее лучшем романе - чего стоит разговор тетушки Гардинер и Лиззи по поводу Уикхема. Понятно, что с течением времени многое осталось прежним, но ... изменились женщины.
Получается, есть материалы о личной жизни — плохо, ибо они станут достоянием сплетен исследователей, охочих до "клубнички"; а нет материалов о личной жизни — тоже плохо, ибо тогда появляется простор для бесконечных домыслов и фантазий, тоже далеко не всегда уважительных по отношению к персоналии.
И все же лучше сделать, как Кассандра - скрыть личную жизнь совсем. Понятно, что домыслы будут ("на каждый роток не накинешь платок" ), но им и цена как домыслам, можно их оспаривать. Хуже, когда для сплетен есть какой-то материал.
Элайза пишет:
цитата:
apropos пишет: И Бог с ней, с Вечностью - пусть довольствуется романами Остин - разве этого мало? С удовольствием подписуюсь.
Тоже ставлю автограф. Она и так оставила читателям в наследство свою душу, чего ради еще следить за путями ее бренной оболочки?
Ну, не все были такими практичными - думаю, были случаи, когда любовь все побеждала. А вопрос - как содержать семью - был очень насущным, конечно. И не простым. deicu пишет:
цитата:
Она и так оставила читателям в наследство свою душу, чего ради еще следить за путями ее бренной оболочки?
Как правило, те, кого интересуют "смачные" подробности - не интересуются душой, не до нее.
Tatiana
человек настроения
Сообщение: 2582
Настроение: Не кантовать. При пожаре выносить первой.
Фото:
Элайза Элайза точно бы не потерялась в современной жизни. У нее были весьма своеобразные для своего времени вгляды. А Кассандра... Мне кажется, что у нее были предложения (или были бы, если бы она поощряла поклонников), но она принадлежит как раз к тому типу женщин, которые не то чтобы однолюбки, скорее, слишком порядочны (опять-таки, в их понимании), чтобы изменить памяти мужа (жениха).
Элайза пишет:
цитата:
Может, безысходностью, а может, и характером самой Кассандры. Возможно, в первые годы после смерти Тома ей действительно казалась немыслимым кощунством мысль о другом мужчине — она ведь считала себя его "вдовой", носила траур, как по покойному мужу и т.д. Ну, а потом, с годами, даже если ее боль и утихла, может, она уже привыкла к своему одинокому статусу, а может, и женихов особых не было, чтобы ей захотелось изменить свой образ жизни.
Helmi Saari
Сообщение: 329
Отправлено: 05.02.09 12:28. Заголовок: и вела себя, как зап..
и вела себя, как записная красавица,
Кажется, мне попадалось у Лотмана мнение, что "записная" т.е. "всем известная" было в XIX веке синонимом женщины легкого поведения. За что купила, за то продаю.
Отправлено: 05.02.09 12:51. Заголовок: Helmi Saari пишет: ..
Helmi Saari пишет:
цитата:
"записная" т.е. "всем известная" было в XIX веке синонимом женщины легкого поведения
О как! Век живи...
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 1987
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 06.02.09 22:08. Заголовок: Helmi Saari пишет: ..
Helmi Saari пишет:
цитата:
Кажется, мне попадалось у Лотмана мнение, что "записная" т.е. "всем известная" было в XIX веке синонимом женщины легкого поведения. За что купила, за то продаю.
Каюсь, были у меня определенные сомнения по поводу "записной", хотя замечания Лотмана я и не помнила, просто почему-то не понравилось, как звучит, но ничего лучшего навскидку не придумалось, а поскольку переводила я эту главу в экстремально-больничных условиях, и в ноуте у меня Лингвы нет, то и в словаре проверить, как лучше перевести conquering beauty, не получилось. Вот сейчас полезла смотреть: моя 12-я Лингва дает conquering hero — герой-победитель, а "красавицы" не дает. Мультитран тоже молчит, зараза. Хочется какое-то старинное определение подобрать, по возможности, но желательно без подтекста. Что-то не соображу никак. Может, кто поможет, люди добрые?..
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 10454
Отправлено: 06.02.09 22:36. Заголовок: deicu пишет: И все ..
deicu пишет:
цитата:
И все же лучше сделать, как Кассандра - скрыть личную жизнь совсем. Понятно, что домыслы будут ("на каждый роток не накинешь платок" ), но им и цена как домыслам, можно их оспаривать. Хуже, когда для сплетен есть какой-то материал.
Наверное, действительно, так лучше. Искать образ автора в его произведениях, а не пытаться узнать где, с кем и почему, - разумнее наверное.
Элайза пишет:
цитата:
conquering beauty
Чаровница?
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 1993
Настроение: Тону в море информации
Хм-м-м... Возможно, спасибо, подумаю. Посоветуюсь еще со своим редактором, может, она что подскажет. А пока еще небольшой кусочек 12-й главы, про Элайзу, а в понедельник тогда постараюсь кинуть и окончание — мне там, на самом деле, буквально пара абзацев осталась, но сегодня башка уже что-то не варит совершенно, надо сделать перерыв.
Если эта новость и застала Остенов врасплох, то мистер Остен, по крайней мере, был настолько рад союзу любимого сына и племянницы, что послал им на свадебные торжества довольно значительную сумму в 40 фунтов. Шампанское в 1797 году, в разгар военных действий с Францией, в Англии практически не пили, но этих денег было достаточно для того, чтобы отметить счастливое событие в полку со всей подобающей пышностью.
Генри было 26, а Элайзе — на 10 лет больше; он получал офицерское жалованье, которое незадолго до этого увеличилось до 300 фунтов в год благодаря тому, что его сделали казначеем полка и произвели в капитаны; а в распоряжении Элайзы имелись остатки ее состояния плюс вероятность получения весьма значительного земельного и имущественного наследства ее покойного мужа во Франции в случае, если бы там был восстановлен прежний режим. Оба были достаточно искушенными и практичными людьми, чтобы осознавать все взаимовыгодные преимущества этой сделки, как в сексуальном, так и в финансовом отношении; но все же в данном случае между вступающими в брак, похоже, горел и огонек настоящего, искреннего чувства: огонек, который то мерцал, то разгорался, то угасал, то вновь вспыхивал неоднократно на протяжении многих лет. Возможно, Элайзу уязвила и задела его помолвка с Мэри Пирсон; кроме того, судя по ее письмам, она испытывала растущие сложности в управлении собственными делами: то арендная плата в Лондоне повысилась, то вводились какие-то новые налоги, то слуги требовали увеличения жалованья и т.д. Она встретилась с Генри в Лондоне в мае 1797 года, убедилась, что он оставил все помыслы о церковной карьере и, видимо, сочла, что у него достаточно хорошие перспективы. Они договорились встретиться осенью того же года в Восточной Англии, где располагался его полк, и куда она собиралась привезти маленького Гастингса на морские купания. В теории она планировала к декабрю отправиться на север, в гости к друзьям, и это путешествие было отложено только из-за плохого самочувствия ее сына; так что их венчание выглядит почти экспромтом, во всяком случае, со стороны. За три дня до своей свадьбы она пишет письмо Уоррену Гастингсу, объясняя ему, что Генри
«уже некоторое время располагает довольно приличным доходом, и превосходные качества его Сердца, Нрава и Ума, вкупе с его неизменной привязанностью ко мне, а также Нежностью к моему маленькому Мальчику и незаинтересованной готовностью распоряжаться моей Собственностью в интересах последнего, в конце концов склонили меня уступить чувству, которое мне удавалось сдерживать более двух лет.»
Здесь есть доля правды и доля лукавства, так как в 1796 году Генри какое-то время был помолвлен с Мэри Пирсон, о чем было известно всем Остенам – Джейн даже встречалась с Мэри лично – и Элайзе в том числе; она утешала Генри, когда он сообщил ей, что Мэри бросила его и помолвка расстроилась. К тому же, Генри был должен Элайзе определенную сумму, а его доход, хоть и достаточный для одного человека, едва ли позволил бы ему содержать семью на уровне, отвечающем стандартам Уоррена Гастингса или самой Элайзы. А вот слова о малютке Гастингсе уже ближе к истине. В декабре ребенок сильно болел, у него были конвульсии и лихорадка. Похоже, к этому возрасту он уже умел ходить, но по-прежнему сильно отставал в развитии и отличался хрупким здоровьем. К счастью, Элайзе удалось нанять новую «надежную горничную», очаровательную Франсуазу Бижон из Кале, которая бежала от Террора со своей 18-летней дочерью Мари Маргерит и теперь взяла на себя основные заботы по уходу за Гастингсом. Сама Элайза также продолжала расточать сыну свою любовь и нежность, и Генри, видимо, сумел проявить достаточно привязанности и расположения к ребенку, чтобы успокоить на этот счет сердце матери. Вскоре после бракосочетания они все вместе отправились в Ипсвич: Элайза, в письме Филе игриво выражающая свои сомнения в мастерстве Генри-возницы; Генри, который, соответственно, правил экипажем, а также малютка Гастингс с мадам Бижон, «на чью заботу, как ты знаешь, я могу полностью положиться». Они сняли домик с садом, и ребенок имел возможность основную часть дня проводить на воздухе, что, как полагала Элайза, даже в прохладном феврале шло ему на пользу больше, чем любые лекарства.
В полку Элайзу тепло приветствовали сослуживцы Генри: полковник, лорд Чарльз Спенсер, «такой мягкий, такой воспитанный, такой добрый… если бы даже я была замужем третий раз, а не второй, я все равно была бы от него без ума», и близкий друг Генри капитан Тилсон («очень хорош собой»). Она была счастлива, что все признают то превосходство, которое давал ей статус графини, и с готовностью окунулась в череду визитов, вечеров, танцев в обществе офицеров и их жен, одна из которых одевалась столь модно, что даже Элайза была шокирована ее манерой не носить корсета, а также глубоким декольте и ультрамодным маленьким черным париком: «Такая манера одеваться, вернее, раздеваться, была бы замечена даже в Лондоне, так что сама можешь судить, какой гул поднялся здесь, в провинциальном городке». Тем временем на фоне всех этих развлечений и впечатлений Генри продолжал демонстрировать, что обладает «замечательным сердцем, умом и характером»; что еще важнее, он понимал, что ей необходимо предоставить полную свободу поступать так, как она считает нужным, зная, «что я не слишком привыкла к контролю и скорее всего буду ощущать себя достаточно неуютно и неловко, если меня будут постоянно контролировать»; более того, Генри даже не думал обижаться на отвращение, которая Элайза питала к слову «муж».
В том же бодром письме она пишет о своем плане поехать в Хэмпшир и об угрозе скорого французского вторжения. Ожидалось, что французы вот-вот предпримут попытку атаковать через пролив на паромах с колесами. Элайза выражает уверенность, что французы непременно попытают счастья, и сообщает Филе, что полк увеличивает свою численность и приведен в полную боевую готовность. И конечно, она не была бы Элайзой, если бы не добавила в конце: «Я тоже готовлюсь к строевой муштре и собираюсь без промедления заказать себе мундир».
Элайза Однако, как интересно с Элайзой. Она пишет:
цитата:
склонили меня уступить чувству, которое мне удавалось сдерживать более двух лет
Все же она была им увлечена, если не больше, т.к. всякие "отмазки" (типа хорошего дохода) приводит более в оправдание своего поступка. А из - судя по этому рассказу - получился хороший муж. Пока, во всяком случае.
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 1995
Настроение: Тону в море информации
Ну, во всяком случае, он успел за эти годы хорошо изучить характер своей кузины и, видимо, понимал уже, как с ней нужно обращаться; а вообще, мне кажется, они действительно хорошо подходили друг другу и по характерам, и по образу жизни. С ним ей явно было веселее, чем с гасконцем-мелиоратором или с тем же Джеймсом.
Генри продолжал демонстрировать, что обладает «замечательным сердцем, умом и характером»; что еще важнее, он понимал, что ей необходимо предоставить полную свободу поступать так, как она считает нужным, зная, «что я не слишком привыкла к контролю и скорее всего буду ощущать себя достаточно неуютно и неловко, если меня будут постоянно контролировать»; более того, Генри даже не думал обижаться на отвращение, которая Элайза питала к слову «муж»
Если это правда, то Генри был просто молодец. Интересно, насколько подобные отношения были необычны для того времени? Элайза кажется чуть ли не современницей.
А по поводу грустной судьбы Кассандры вспомнилась реплика Коллинза: "несмотря на все ваши достоинства, вы должны понимать, что вам может не представиться нового случая выйти замуж. Незначительность вашего приданого может уничтожить всю притягательную силу вашей красоты и прочих положительных качеств ".
Emma
Сообщение: 72
Отправлено: 08.02.09 01:23. Заголовок: Ой, сколько нового Э..
Ой, сколько нового Элайза принесла!! Спасибо, дорогая! Завтра буду читать на свежую голову, потому как очень интересно, а хочется еще и запомнить.
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 1999
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 08.02.09 10:25. Заголовок: И вам спасибо, девоч..
И вам спасибо, девочки, что читаете.
Belka пишет:
цитата:
Интересно, насколько подобные отношения были необычны для того времени? Элайза кажется чуть ли не современницей.
Знаешь, мне кажется, дело тут в первую очередь в том, что Элайза просто могла себе позволить жить так, как ей хочется, она была в гораздо меньшей степени связана жесткими поведенческими рамками, чем большинство ее кузин, и поэтому на их фоне кажется эдакой эмансипе. А на самом деле у нее просто была "своя комната", если вспомнить выражение Вирджинии Вулф — большая роскошь и редкость для женщины по тем временам. Во-первых, у нее был свой собственный капитал, который позволял ей жить абсолютно независимо ни от какого мужчины; а во-вторых, у нее был статус вдовы, который позволял женщине гораздо больше, чем статус незамужней девицы. Во всяком случае, в ее положении она спокойно могла и путешествовать в одиночку, и общаться с мужчинами unchaperoned, т.е. без присутствия какой-нибудь гувернантки или третьих лиц, и флиртовать с ними без особого риска безнадежно загубить свою репутацию и т.д. Словом, по тем временам Элайза пользовалась свободой и независимостью, о которых многие молодые женщины ее времени не могли даже и мечтать. А если вспомнить ее воспитание (на дому), ее мамочку, которая тоже, прямо скажем, придерживалась не самых строгих и пуританских правил , ее юность, проведенную во Франции в последние годы перед революцией (достаточно вспомнить "Опасные связи" и описанные там нравы ), то стоит ли удивляться, что из нее выросла вполне себе эмансипированная особа, во всяком случае, по сравнению со среднестатистической девицей, воспитанной в английской провинции. И она, повторюсь, пользовалась редкой по тем временам для женщины роскошью жить так, как ей нравится и делать то, что ей хочется, без оглядки на мнение какого-либо мужчины. Думаю, именно этим она и привлекала к себе определенный тип мужчин, в глазах которых яркая, легкомысленная и независимая "бабочка", порхающая по жизни, "магнит попритягательнее", чем сурьезная и стыдливая домовитая клуша, типаж, который общество всеми доступными средствами пыталось лепить из молодых девиц. Мне кажется, многие женщины и в то время с удовольствием жили бы так, как Элайза, если бы могли себе это позволить. Отважная Мэри Уоллстоункрафт не на пустом же месте "качала права".
Думаю, именно этим она и привлекала к себе определенный тип мужчин, в глазах которых яркая, легкомысленная и независимая "бабочка", порхающая по жизни, "магнит попритягательнее", чем сурьезная и стыдливая домовитая клуша, типаж, который общество всеми доступными средствами пыталось лепить из молодых девиц
Что-то мне говорит, что этот определенный тип мужчин - стремится к максимуму представителей марсианской популяции
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2000
Настроение: Тону в море информации
Что-то мне говорит, что этот определенный тип мужчин - стремится к максимуму представителей марсианской популяции
Ну почему же, не обязательно. Вон, поэтический Джеймс, к примеру — обжегшись на "бабочке", предпочел в следующий раз выбрать "клушу" и прожил с ней, судя по всему, вполне комфортно и счастливо.
Элайза Большое спасибо! Время, обстоятельства, условности, наличие средств - все накладывает на людей жесткие рамки. И все же незаурядные характеры всегда умеют проявить себя, несмотря на ограничения.
Вон, поэтический Джеймс, к примеру — обжегшись на "бабочке", предпочел в следующий раз выбрать "клушу" и прожил с ней, судя по всему, вполне комфортно и счастливо.
Речь о том, какие женщины привлекательны более всего для определенного типа мужчин, а не о том, на ком оне, обжегшись, женятся Исключительно личное мнение. Если бы Джеймсу в его положении предложили не эту, а иную клушу, подходящую в социальном и материальном плане, он женился бы на ней. Так мне показалось.
Мне кажется, многие женщины и в то время с удовольствием жили бы так, как Элайза, если бы могли себе это позволить. Отважная Мэри Уоллстоункрафт не на пустом же месте "качала права".
Belka
Сообщение: 8
Отправлено: 08.02.09 20:53. Заголовок: Элайза пишет: ее юн..
Элайза пишет:
цитата:
ее юность, проведенную во Франции
Ну вот так всегда у англичан: чуть что - французы виноваты.
Хотя:
Элайза пишет:
цитата:
Во-первых, у нее был свой собственный капитал, который позволял ей жить абсолютно независимо ни от какого мужчины; а во-вторых, у нее был статус вдовы, который позволял женщине гораздо больше, чем статус незамужней девицы. Во всяком случае, в ее положении она спокойно могла и путешествовать в одиночку, и общаться с мужчинами unchaperoned, т.е. без присутствия какой-нибудь гувернантки или третьих лиц, и флиртовать с ними без особого риска безнадежно загубить свою репутацию и т.д.
Вспомнила маркизу де Мертей.
Элайза пишет:
цитата:
большая роскошь и редкость для женщины по тем временам
Только вчера обсуждали это с моей подругой, которой я перессказываю тред регулярно. Говорили о Джейн и о Кассандре и пришли к выводу, что в нашем нынешнем положении есть несомненные преимущества . Спасибо феминисткам. Привет Вурджинии Вульф (вчера параллельно пересматривали "Часы". Надо же, какое совпадение )
Спасибо, Элайза! Прочла на одном дыхании! Как ни банально это не прозвучало "Деньги дают свободу". Мне тоже нравится Элайза, но я также очень уважаю Кассандру, я бы так не смогла поступить.
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 10548
Отправлено: 09.02.09 12:29. Заголовок: Элайза пишет: И она..
Элайза пишет:
цитата:
И она, повторюсь, пользовалась редкой по тем временам для женщины роскошью жить так, как ей нравится и делать то, что ей хочется, без оглядки на мнение какого-либо мужчины. Думаю, именно этим она и привлекала к себе определенный тип мужчин, в глазах которых яркая, легкомысленная и независимая "бабочка", порхающая по жизни, "магнит попритягательнее", чем сурьезная и стыдливая домовитая клуша, типаж, который общество всеми доступными средствами пыталось лепить из молодых девиц.
И главное, что она имела смелость делать это, ведь такая отвага не каждой дана.
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2002
Настроение: Тону в море информации
Ну вот так всегда у англичан: чуть что - французы виноваты.
Не обижайся на англичан, это ж только моя точка зрения. И потом, я же не говорю, что французы в чем-то "виноваты", скорее наоборот.
Хелга пишет:
цитата:
И главное, что она имела смелость делать это, ведь такая отвага не каждой дана.
Это да; главное, о чем я хотела сказать — что в ее случае характер и наклонности счастливым образом совпали с возможностями их проявлять, без особого ущерба для финансов и репутации.
Окончание 12-й главы — возвращаемся к Джейн:
Итак, к 1798 году Джеймс, Эдвард, Генри и кузина Элайза благополучно устроили свою семейную жизнь; и если Кассандра полностью рассталась с мыслью о замужестве, о Джейн этого сказать было нельзя. Словно пытаясь загладить перед Джейн вину – и собственную, и своего ирландского племянника – миссис Лефрой в 1797 году пригласила в Эш погостить молодого члена колледжа Эмманюэл из Кэмбриджа; это был как раз период работы Джейн над «Первыми впечатлениями». Предполагалось, что преподобному Сэмюэлу Блэкеллу надлежало подыскивать себе жену, хотя бы по той очевидной причине, что он собирался в ближайшем будущем оставить членство в колледже с перспективой получить через ходатайство колледжа какой-нибудь хороший приход. На этом этапе своей карьеры большинство молодых священников начинали активный поиск спутницы жизни, и миссис Лефрой, похоже, убедила себя в том, что он и Джейн вполне могут подойти друг другу.
Последовавшие вскоре лаконичные отчеты Джейн об их встречах заставляют предположить, что мистер Блэкелл довольно ясно и недвусмысленно озвучивал свои намерения и надежды; но он оказался неспособен ее очаровать. Судя по всему, в обоих пасторатах им тщательно и предусмотрительно предоставляли возможности для встреч и бесед, но тщетно: Джейн так и не оттаяла ни к своему ухажеру, ни к самой ситуации; видимо, даже столь любимая ею миссис Лефрой порою могла проявлять бестактность. Лефрои вновь пригласили мистера Блэкелла на Рождество 1798 года, но, хотя он выразил в письме надежду, что ему удастся «вызвать к себе более близкий интерес» в семействе Остенов, что-то задержало его, и он так и не вернулся в тот год, чтобы продолжить ухаживания лично. Как с мрачноватым сарказмом объясняла Джейн в письме Кассандре, «скорее всего, наше безразличие вскоре сделается обоюдным, если только его интерес ко мне, порожденный тем, что он изначально абсолютно ничего обо мне не знал, не усилится от того, что теперь он не будет со мною видеться. Миссис Лефрой никак не прокомментировала это письмо, да и не сказала о нем ничего, что имело бы касательство ко мне. Возможно, она полагает, что и так уже наговорила достаточно.» Можно только от души посочувствовать Джейн, которой приходилось, морщась, отбиваться от столь неуклюжих попыток сватовства и столь прямолинейных и тягостных ухаживаний. Лучшее, на что позволяет надеяться этот эпизод – это то, что манера предложения мистера Коллинза, возможно, отчасти навеяна потугами мистера Блэкелла заинтересовать Джейн. Но если она и прошлась по нему в своем творчестве, в жизни она совсем не держала на него зла. Годы спустя, в 1813, услышав о том, что тот собрался жениться, она отозвалась о нем как об «образчике Совершенства – несколько шумливого Совершенства во плоти, о котором я всегда вспоминаю с почтением»; и выражает надежду, что его жена будет «молчаливой и достаточно невежественной», - хотя тут же вежливо добавляет: «но, разумеется, умненькой и желающей учиться».
Она была горда, и часто весьма остро чувствовала, что ей не слишком интересуются. Описывая бал, на котором она побывала в январе 1799 года, вскоре после ее отчета о мистере Блэкелле, она пишет Кассандре: «Не думаю, что пользовалась особой популярностью – кавалеры склонны были не приглашать меня, если только у них не оставалось иного выбора… Был там один джентльмен, офицер Чеширского полка, весьма красивый молодой человек, которому, как мне сказали, очень хотелось быть мне представленным, но, поскольку, видимо, хотелось не настолько сильно, чтобы что-либо для этого предпринять, то у нас так ничего и не вышло». Благодаря остроте и уму, которые позволяли ей формулировать столь нелестные для себя выводы, она должно быть, была не слишком комфортной партнершей для любого не очень уверенного в себе джентльмена; как бы жизнерадостно она ни улыбалась, как бы легко ни порхала по паркету, ее интеллект был сразу виден и, должно быть, внушал окружающим некоторое беспокойство. В «Чувстве и чувствительности», говоря об отношении леди Миддлтон к сестрам Дэшвуд, автор замечает, что та «потому, что они любили чтение, подозревала их в сатиричности, быть может, не совсем зная, что такое сатиричность». Похожие мысли, без сомнения, мелькали в головах хэмпширских и кентских леди и джентльменов при взгляде на саму Джейн.
Благодаря остроте и уму, которые позволяли ей формулировать столь нелестные для себя выводы, она должно быть, была не слишком комфортной партнершей для любого не очень уверенного в себе джентльмена; как бы жизнерадостно она ни улыбалась, как бы легко ни порхала по паркету, ее интеллект просвечивал и, должно быть, внушал окружающим некоторое беспокойство.
Горе от ума... Нет, правда, мужчины боятся женского ума, а если он еще и саркастичен, равных мало найдется. (скромно сказала? )
Элайза спасибо за небольшое, но такое немаловажное продолжение - немаловажное в смысле постижения характера Джейн Банальный печальный вывод - женщине в георгианскую эпоху не полагалось быть умной и язвительной. Элайза пишет:
цитата:
в 1813, услышав о том, что тот собрался жениться, она отозвалась о нем как об «образчике Совершенства – несколько шумливого Совершенства во плоти, о котором я всегда вспоминаю с почтением»; и выражает надежду, что его жена будет «молчаливой и достаточно невежественной», - хотя тут же вежливо добавляет: «но, разумеется, умненькой и желающей учиться».
Но Коллинзу она отдала неглупую и практичную Шарлотту.
Tatiana
человек настроения
Сообщение: 2735
Настроение: Кто сказал, что один в поле - не воин? Воюю потихоньку.
Фото:
Был там один джентльмен, офицер Чеширского полка, весьма красивый молодой человек, которому, как мне сказали, очень хотелось быть мне представленным, но, поскольку, видимо, хотелось не настолько сильно, чтобы что-либо для этого предпринять, то у нас так ничего и не вышло
Однако, какая мудрость у молодой девушки. Иные дамы до конца жизни не могут понять, что ими просто не интересуются (ах, он был занят, или потерял телефон, или неожиданный ураган и, вдобавок, цунами). Чем дальше, тем больше (хотя ранее я думала, что такое невозможно, казалось, - куда уж больше) я "проникаюсь" к Джейн.
Нет, сегодня уже не будет, к сожалению; это конец главы. Начало следующей, 13-й главы, "Друзья из Восточного Кента", я постараюсь выложить в следующий понедельник, "согласно расписанию".
Цапля пишет:
цитата:
Но Коллинзу она отдала неглупую и практичную Шарлотту.
Но у Коллинза и перспективы, видимо, были немного посолиднее. Блэкеллу ведь даже Лонгборн не светил.
Tatiana пишет:
цитата:
Однако, какая мудрость у молодой девушки. Иные дамы до конца жизни не могут понять, что ими просто не интересуются (ах, он был занят, или потерял телефон, или неожиданный ураган и, вдобавок, цунами).
Что верно, то верно; но дамы с такой железобетонной самооценкой обычно и не в состоянии написать ничего столь тонкого и психологичного, как романы Джейн; отсутствие самоиронии в таких случаях препятствие не менее серьезное, чем отсутствие таланта.
Юлия пишет:
цитата:
А если еще учесть ее острый язычок... ОКазаться смешным боятся все мужчины во все времена
А если и не боятся, то далеко не всегда от большого ума. Вспоминаю своего папу, который в мои молодые годы, глядючи на некоторых моих ухажеров, очень любил с насмешливым видом цитировать Уайльда: "Ничто так не мешает роману, как наличие чувства юмора у женщины и его отсутствие у мужчины". Вот уж воистину... Но мне порой попадались действительно совсем уж карикатурные экземпляры, вполне под стать мистеру Коллинзу, ибо подобные "образчики Совершенства" не перевелись, увы, и по сей день.
Элайза просто могла себе позволить жить так, как ей хочется, она была в гораздо меньшей степени связана жесткими поведенческими рамками, чем большинство ее кузин, и поэтому на их фоне кажется эдакой эмансипе.
Спасибо , с удовольствием прочитала жизнееописание Элайзы.
Да, каждому времени свое счастье. В ту эпоху высшее счастье - удачно выйти замуж и так же удачно и вовремя овдоветь
Элайза Умной женщине всегда нелегко найти себе достойного - хотя бы по уму - мужчину. Увы, не встретился ей мистер Дарси - не потому ли он и появился в ее романе?
(ненавязчиво интересуюсь) а что, в этот понедельник уважаемая Элайза не выкладывала следующий кусочек?
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2059
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 19.02.09 22:54. Заголовок: Эх, а я, признаться,..
Эх, а я, признаться, понадеялась, что почтенная публика не заметит "потери бойца", то бишь, пропущенного понедельника. Каюсь, каюсь, mea culpa, и приношу читателям свои извинения.
Просто прошедшая неделя выдалась настолько суматошной, что я успела перевести лишь маленький кусочек текста — слишком маленький, чтобы его имело смысл выкладывать. Надеюсь, что в эти выходные у меня получится выкроить время и дорастить этот отрывок хотя бы до пары страниц, тогда в ближайший понедельник непременно выложу. Спасибо, что читаете. (оправдываясь): Зато я в прошлый раз выкладывала отрывки с опережением графика, вот.
apropos
Главвред
Сообщение: 18480
Отправлено: 19.02.09 23:02. Заголовок: Элайза пишет: не за..
Элайза пишет:
цитата:
не заметит "потери бойца"
Не дождешься. Заметили, только скромно решили не теребить - выслали одного гонца только. Элайза пишет:
цитата:
в прошлый раз
Это уже не считается - ты же знаешь нашу ненасытность: сколько ни сделай, все мало.
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2061
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 19.02.09 23:15. Заголовок: apropos пишет: ты ж..
apropos пишет:
цитата:
ты же знаешь нашу ненасытность: сколько ни сделай, все мало.
Знаю-знаю. По себе знаю, что интересно.
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2108
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 24.02.09 00:15. Заголовок: Глава 13. Друзья в в..
Глава 13. Друзья в восточном Кенте.
Кентские леди и джентльмены, чью невозмутимость Джейн периодически смущала своим острым умом и замкнутым видом, были ближним кругом Эдварда Остена и его супруги. То, что кое-кто из них и сам посматривал на нее весьма критическим оком, стало ясным много лет спустя, когда ее племянница Фанни взялась за перо, чтобы описать впечатление, которое производила в их обществе тетя Джейн — бедная родственница, отличавшаяся недостатком утонченности. Возможно, Фанни имела в виду шуточки того рода, которыми Джейн и Кассандра часто обменивались в письмах. К примеру, когда овдовевшая миссис Найт, благодетельница Эдварда, занемогла, Кэсс предположила, что та, на самом деле, рожает — а Джейн в ответном письме пошла еще дальше в своих шутливых инсинуациях, намекая на тайный аборт.
Но рассказы Джейн о ее визитах в Кент выглядят достаточно безоблачными, во всяком случае, на поверхности. Обычно она ездила туда в теплое время года. Мистер и миссис Эдвард Остен жили гораздо более комфортно и менее стесненно, чем их стивентонская родня. Джейн шутила по поводу их достатка (цитата из письма, писанного ею зимой из Хэмпшира): «В этой части света люди стали столь ужасающе бедны и экономны, что у меня уже нет сил это терпеть. Кент — вот единственное место для счастья; там все богаты.» Она ездила в Кент летом 1794 и 1796 годов, а в 1798 она была там с Кассандрой и родителями — тогда они в первый раз посетили Годмершем. К этому времени у Эдварда и Элизабет было уже четверо детей — дочь Фанни появилась следом за тремя сыновьями — и они ожидали пятого. Супруги переехали в Годмершем из своего первого дома, Роулинга, по настоянию приемной матери Эдварда миссис Найт, которая посчитала, что постоянно растущей семье в Роулинге становится тесно, и уступила им большое поместье, а сама переселилась в домик в Кентербери.
Сестры Остен вскоре стали отзываться о миссис Найт очень вежливо и с большим уважением. Они убедились, что эта женщина была по-настоящему заботливой и щедрой; ее щедрость распространилась и на Джейн, которой она выделила небольшое ежегодное содержание. Мы знаем об этом от самой Джейн, которая упоминает в письмах об этой сумме как о «регулярной выплате». Таким образом, миссис Найт — единственная известная нам родственница Джейн, оказывавшая ей материальную поддержку. Благодарность Джейн вскоре переросла в настоящую дружбу; во всяком случае, она делает исключение для миссис Найт, когда упоминает о «безмятежном равнодушии богатой родни из восточного Кента».
Роулинг был достаточно просторным семейным домом, но, конечно, очень скромным по сравнению с поместьем Годмершем, расположенным посреди широкой, спокойной и красивой местности в долине реки Стаур, между Эшфордом и Кентербери, невдалеке от старинного маршрута паломников. В 1798 году в парке водились олени, и небольшие пологие холмы были усажены живописными рощицами, предназначение которых сводилось как к тому, чтобы радовать глаз, так и к тому, чтобы служить прибежищем для дичи. Просторный особняк был вполне современным по тем временам и, как и большинство английских строений в палладианском стиле, возвышался в великолепном одиночестве. Богатые землевладельцы не желали, чтобы коттеджи арендаторов закрывали им вид, и поэтому парк был окружен высокой стеной, отгораживавшей обитателей поместья от всего остального мира; внутри находились лишь хозяева, их гости и слуги. Чтобы попасть на эту частную территорию или выйти с нее, нужны были ключи, так как ворота запирались. Центральная часть дома, с отделанным мрамором холлом и просторными главными комнатами, отстроена в 1730-е годы; оба крыла пристроили позже, в 1770-х; в одном располагались кухни, а в другом — обширная библиотека, где Джейн Остен наверняка проводила много времени; в одном из писем она отмечает, что сидела там посреди «пяти столов, двадцати восьми стульев и двух каминов — и все это для меня одной».
На высоком берегу реки возвышалась греческая садовая беседка, или летний домик, служивший украшением пейзажа и целью для прогулок. На территории парка располагался и еще один «эрмитаж», представлявший собой кабинку для купаний; купание в реке и плавание на лодке были популярной забавой у детей. В Годмершемском парке имелись также «серпантинная дорожка», садики, окруженные стенами, большой фруктовый сад и даже специальное помещение для хранения льда, чтобы в доме всегда имелся запас этой большой по тем временам роскоши. До местной церкви можно было спокойно дойти пешком, пройдя через парк и выйдя через одну из запиравшихся калиток в окружавшей его стене. Эдвард держал достаточное количество лошадей, экипажей и повозок, чтобы можно было совершать частые и приятные поездки в Кентербери или в гости к соседям; он мог не задумываясь потратить 60 гиней на пару упряжных лошадей. Какой ощутимый контраст со Стивентоном, где Остены только в 1797 году наконец смогли позволить себе купить экипаж, да и то через год вынуждены были продать его.
В Годмершеме неукоснительно блюли всевозможные традиции и ритуалы. Каждые полгода, в январе и в и июле, отмечался день арендатора, когда работники поместья приглашались в дом и Эдвард ужинал со своими арендаторами, которых встречали у входа под звуки барабана и флейт; леди на эти ужины не приглашались. Рождество отмечали пением гимнов, танцами, игрою в карты, в жмурки, в воланы, в «пудинг с пулей»; а в двенадцатую ночь устраивался еще один праздник, с выбором среди детей Короля и Королевы. Годовщина свадьбы Эдварда и Элизабет также отмечалась, как большое семейное празднество, а в дни рождения все дети занимались со своими гувернантками только полдня. Детям разрешалось иметь домашних животных — птичек, котят, а у Фанни даже была собственная корова; она играла в садовницу и собирала детскими грабельками стоги сена. Эдвард был замечательным и веселым отцом; он катал Фанни на лошади, а однажды за завтраком пообещал ей шестипенсовик, если она помолчит хотя бы пять минут. Он любил стрелять дичь и рыбачить, но на охоту не ездил. Летом устраивались матчи по крикету, и еще Эдвард вывозил семейство к морю, особенно в Рамсгейт с его знаменитой дамбой. В его обязанности землевладельца входило посещение квартальных судебных сессий в Кентербери; а во время угрозы французского вторжения он отвечал за набор волонтеров и их обучение; он провел с ними две недели в Эшфорде на тренировочных сборах.
Дом, светлый и просторный, был просто создан для приема гостей. В нем трудились дюжины слуг. Во всех спальнях топились камины; завтрак подавали к 10 утра, а обедать могли поздно, в половине седьмого; в промежутках между главными приемами пищи в комнаты подавались подносы с едой и питьем, так что каждый волен был в любое время перекусить или утолить жажду. Самыми частыми гостьями были сестры Элизабет, но и Остенов тоже приглашали достаточно регулярно. Генри Остен в особенности полюбил бывать в Годмершеме и посещал его при любой возможности; даже после женитьбы он приезжал туда по несколько раз в год, практически всегда в одиночестве, словно любимый холостой друг семьи. Он знал, как стать для всех своим, и был любим всеми членами семьи; особенной популярностью он пользовался у детей, раздаривая им монетки и охотно принимая участие в их играх и развлечениях. Он приезжал зимой на праздники, посещал балы в Кентербери и Эшфорде, собирал компании для похода в театр с последующим ужином в Фаунтейн Инн, а по вечерам читал вслух Шекспира всем, кто готов был его слушать. А летом он посещал скачки и совершал длительные прогулки в обществе Элизабет; однажды, когда они гуляли по Чилхэм-Парку, он галантно спас ее от разъяренного молодого оленя, и этот подвиг стоил ему сломанного пальца. Он с удовольствием ездил верхом до Рамсгейта или Дила. Он стрелял кроликов, охотился с Эдвардом на хорьков и ловил в речке Стаур угря и щуку; а осенью братья стреляли куропаток, фазанов и цесарок. Генри с удовольствием пил у своего брата хорошее французское вино и разъезжал в его экипаже, фаэтоне и коляске. Неудивительно, что он назвал Годмершем «Храмом удовольствий» и посвятил ему хвалебную оду, изобразив себя в роли новоявленного Кентерберийского пилигрима, вкушающего все радости домашней любви и гостеприимства в сочетании с «элегантностью и очарованием» этого дома.
Годмершем в 1780-е годы: таким его видела Джейн Остен, подъезжая к поместью в экипаже.
Годмершем в наши дни; внешне практически ничего и не изменилось.
Tatiana
человек настроения
Сообщение: 3072
Настроение: По сравнению с Бубликовым - неплохо.
Фото:
Отправлено: 24.02.09 09:19. Заголовок: Элайза Вот спасибо!!..
Элайза Вот спасибо!!! Элайза пишет:
цитата:
внешне практически ничего и не изменилось
Действительно, изменений совсем немного. Элайза пишет:
цитата:
Эх, а я, признаться, понадеялась, что почтенная публика не заметит "потери бойца", то бишь, пропущенного понедельника
Заметили, заметили. Просто промолчали.
Калина
фея со скалкой
Сообщение: 300
Настроение: Первый шаг к весне сделан! Выходишь с работы - а на улице светло!
Фото:
По описанию - прямо не место, где люди живут, а настоящий рай.
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2109
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 24.02.09 12:37. Заголовок: Калина пишет: По оп..
Калина пишет:
цитата:
По описанию - прямо не место, где люди живут, а настоящий рай.
Что доказывает только одно — при наличии средств во все времена жилось очень даже неплохо.
Калина
фея со скалкой
Сообщение: 302
Настроение: Первый шаг к весне сделан! Выходишь с работы - а на улице светло!
Фото:
Отправлено: 24.02.09 12:45. Заголовок: Элайза пишет: при н..
Элайза пишет:
цитата:
при наличии средств во все времена жилось очень даже неплохо.
Это точно.
Но мне еще всегда чуть-чуть завидно от количества времени, которое можно было потратить на милые сердцу зантия. И от возможности организовывать свое время самостоятельно, в полном соответствии с особенностями своей природой . Хотя, сильно подозреваю, для натуры вроде моей это было бы слишком сильное испытание.
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 11024
Отправлено: 24.02.09 12:48. Заголовок: Элайза Спасибо за д..
Элайза Спасибо за долгожданную главу! Действительно, просто рай земной, как-то очень захотелось в Годмершем... Приятно читать еще и потому, что названия очень знакомые и не побоюсь сказать, где-то родные... Кент, Рамсгейт...
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2111
Настроение: Тону в море информации
Хотя, сильно подозреваю, для натуры вроде моей это было бы слишком сильное испытание.
Не, ну были же и у них обязанности, от которых никуда было не деться. Все-таки таким обширным поместьем нужно было и управлять, и общественные обязанности тоже кое-какие имелись, хоть и не слишком, судя по всему, обременительные. К тому же, жена была постоянно беременна и рожала, как заведенная, одного за другим — тоже, должно быть, не всегда приятное состояние, а предохраняться тогда не умели. Словом, "богатые тоже плачут", во всяком случае, иногда, не без этого. Опять же, все познается в сравнении...
Хелга пишет:
цитата:
названия очень знакомые и не побоюсь сказать, где-то родные... Кент, Рамсгейт...
Ну дык, она ж, как акын — что видела, о том и пела...
Калина
фея со скалкой
Сообщение: 303
Настроение: Первый шаг к весне сделан! Выходишь с работы - а на улице светло!
Фото:
Не, ну были же и у них обязанности, от которых никуда было не деться. Все-таки таким обширным поместьем нужно было и управлять, и общественные обязанности тоже кое-какие имелись, хоть
Нет, я понимаю, что их жизнь не была сплошь одним выходным днем. Но все равно
Хелга пишет:
цитата:
Приятно читать еще и потому, что названия очень знакомые и не побоюсь сказать, где-то родные... Кент, Рамсгейт...
*Мечтательно* Вот бы тур по Англии, для особенно остиноманствующих, "По местам Джейн Остин ". Да еще в компании сочувствующих
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 11029
Отправлено: 24.02.09 14:00. Заголовок: Калина пишет: Вот б..
Калина пишет:
цитата:
Вот бы тур по Англии, для особенно остиноманствующих, "По местам Джейн Остин ". Да еще в компании сочувствующих
Элайза Спасибо! ДЕйствительно, глава умиротворяющая: добрые отношения, праздное времяпровождение и все это среди зеленых холмов и диких оленей . Спасибо еще раз, читать - одно наслаждение.
deicu
начетчик и цитатчик (c)
Сообщение: 422
Отправлено: 24.02.09 18:04. Заголовок: Элайза пишет: были ..
Элайза пишет:
цитата:
были же и у них обязанности, от которых никуда было не деться. Все-таки таким обширным поместьем нужно было и управлять, и общественные обязанности тоже кое-какие имелись
Про Эдварда хорошо сказал даже не биограф, а литературовед, Рональд Блайт, в заметках об остеновской "Эмме": "По житейским обстоятельствам Эдвард был Фрэнк Черчилл, а по характеру - мистер Найтли". Он доказал любовь и преданность обеим парам родителей - и биологическим, и приемным; заботился о сестрах и матери после смерти отца; никогда не задирал нос перед родной семьей (вот Фанни Найт, когда выросла, позволила себе обронить, что тетя Джейн, конечно, была хорошая писательница, но из такого вульгарного круга... - тоже мне, прости господи, аристократка духа!). Да и просто хороший был человек и обустроил хорошую среду обитания кругом себя. Примечательно, что и другие Остены хорошо вписывались в эту среду - славная семья.
*Мечтательно* Вот бы тур по Англии, для особенно остиноманствующих, "По местам Джейн Остин ". Да еще в компании сочувствующих
А вроде есть ведь такие туры, "по остеновским местам". Осталась сущая ерунда — денег поднакопить да отпуска согласовать...
deicu пишет:
цитата:
"По житейским обстоятельствам Эдвард был Фрэнк Черчилл, а по характеру - мистер Найтли".
Да, хорошо сказано. Похоже, он и впрямь был очень славным малым.
apropos пишет:
цитата:
Неслучайно там поселились де Беры.
Кстати, вполне возможно, что и Розингс, и Пемберли, и Мэнсфилд-парк в какой-то степени навеяны пребыванием в Годмершеме.
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 11057
Отправлено: 25.02.09 19:56. Заголовок: Элайза пишет: А вро..
Элайза пишет:
цитата:
А вроде есть ведь такие туры, "по остеновским местам". Осталась сущая ерунда — денег поднакопить да отпуска согласовать...
На свете мало невозможного....
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2151
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 03.03.09 21:13. Заголовок: Прошу прощения за оп..
Прошу прощения за опоздание, были перебои с интернетом. Выкладываю продолжение 13-й главы, которое, боюсь, может несколько подкорректироваь ваши радужные впечатления от Кента и Годмершема.
Генри был любимым деверем Элизабет, но частым гостем бывал и Фрэнк, а когда он обручился с девушкой из Рамсгейта, ее тоже приглашали погостить. Иногда заезжал в Годмершем и Чарльз, и Джеймс как-то летом привозил свою семью на несколько недель, а когда его дочь Анна подросла, ее стали приглашать одну. Отец и мать Остены навестили сына с невесткой в 1798 году. Кассандру часто звали в Кент помочь Элизабет при очередных родах; Джейн бывала там реже сестры. По воспоминаниям ее хэмпширской племянницы Анны, которая хорошо их всех знала, Элизабет не очень-то любила Джейн; как пишет Анна, «Элизабет была прелестной женщиной, очень образованной, хотя, как мне представляется, природных талантов у ней было немного. Ее вкусы были домашними, а привязанности сильными, хотя и избирательными». И далее Анна признает, что из двух сестер, Кассандры и Джейн, Элизабет «гораздо более предпочитала старшую». Подтверждение мы находим и у Фанни, чьи воспоминания о тете Джейн и ее недостатках нашли отражение в частном письме, написанном в 1869 году, когда ей было уже за 70. Фанни вспоминает, что тетя Джейн «была не столь утонченной, сколь ей полагалось бы быть при ее таланте. Они [Остены] были небогаты, и то общество, в котором они вращались, в основном состояло из людей не слишком тонкого воспитания, короче говоря — не более чем mediocres*, и она, хотя, конечно, и превосходила их умственной силой и культурностью, в смысле утонченности стояла на том же уровне, - но я думаю, что с годами их общение с миссис Найт (которая их нежно любила) пошло обеим на пользу, и тетя Джейн была так умна, что не преминула отбросить все обычные признаки “обыкновенности” (если можно так выразиться) и приучить себя держаться более утонченно хотя бы в общении с людьми более или менее знакомыми. Обе наши тетушки [Кассандра и Джейн] были воспитаны в полном незнании законов света и его требований (я имею в виду моды и проч.) и если бы не папина женитьба, благодаря которой у них появилась возможность бывать в Кенте, и не доброта миссис Найт, которая часто приглашала к себе гостить то одну, то другую сестру, они были бы пусть не глупее и не менее приятны сами по себе, но сильно потеряли бы в глазах хорошего общества.»
Этот отрывок очень расстроил и возмутил поклонников Остен, и считается свидетельством как предательства племянницей доброго отношения к ней Джейн, так и искаженности викторианских представлений об истинной утонченности; но все же не следует забывать, что Фанни очень любила свою тетушку, и призналась в конце этого пассажа, написанного в частном письме ее сестре Марианне: «Если слышать тебе это противно, пр. прощения, но я чувствовала, что все это у меня на кончике пера, и оно пожелало возвысить голос и рассказать правду.» И для нас это свидетельство важно в первую очередь тем, что оно дает возможность предположить, как именно к Джейн относились в Годмершеме: с добротой, без сомнения, но все же и с некоторым снисхождением — видимо, вполне достаточным, чтобы она могла его почувствовать. К примеру, приходящий куафер, которого регулярно приглашали подстригать и укладывать дамам волосы, обмолвился ей, что с нее он берет меньшую плату, чем с остальных — так что она, очевидно, была представлена даже обслуге как бедная родственница.
Автору, в творчестве которого одной из главных тем являлся социальный дискомфорт, такое место, как Годмершем, должно было казаться неоценимым источником наблюдений и впечатлений — однако это не означает, что она всегда чувствовала себя там уютно и свободно. В подобной ситуации нет ничего необычного: наоборот, это в какой-то степени классическая ситуация для писателя. Никто не наблюдает манеры высшего общества с большим интересом и увлеченностью, чем человек, ощущающий, что сам он не совсем принадлежит к светскому кругу. В XX веке очевидным примером такого писателя стал Ивлин Во; да и Генри Джеймс давал весьма авторитетные отчеты о жизни в великосветских английских поместьях, будучи всего лишь сторонним наблюдателем, а не полноправным членом высшего общества. Они оба учились, как и Остен, «скрывать все возможные недостатки вкуса и «обыкновенности» и, как и она, были провозглашены безупречными гидами и экспертами по поведению настоящих леди и джентльменов.
Комментарии Джейн Остен по поводу кентских джентри далеко не всегда одобрительны, а подчас и откровенно невежливы: «они навестили нас, пришли, посидели, и ушли» — вот и все описание, которого удостоился в ее письме визит в Годмершем нескольких высокородных леди. О дочерях другой такой леди она отозвалась так: «Кэролайн не стала ни капельки крупнее**, чем была, да и Харриет не сделалась более тонкой.» Или: «Л-ди Элиз-т, для женщины ее возраста и положения, поразительно мало что имеет сказать в свою пользу… <…> да и мисс Хаттон ничуть не больше.» Некая мисс Флетчер, одна из тех многочисленных молодых леди, с которыми Джейн предположительно могла бы подружиться, имела то преимущество, что ей понравилась «Камилла», но этим ее плюсы и исчерпывались, судя по тому, что она полагала, будто единственные люди в Кентербери, заслуживающие интереса — это молодые армейские офицеры. А вечера в Годмершеме проходили тихо и сонно: «Наверняка Элизб. рукодельничает, ты читаешь ей вслух, а Эдвард отправляется спать», — предполагала Джейн в письме Кассандре, когда та гостила в Годмершеме в декабре 1798 года.
Ни с кем из соседей и многочисленных родственников Эдварда по линии жены Джейн не состояла в регулярной переписке; на самом деле, наиболее близкой подругой, которой она обзавелась в Кенте, стала гувернантка детей Эдварда, Энн Шарп. В мисс Шарп Джейн нашла по-настоящему родственную душу. Она отличалась хрупким здоровьем, умом, любовью к представлениям и достаточно бойким пером, чтобы написать для детей пьесу, которую те поставили; она называлась «Наказанная Гордость, или Вознагражденная Невинность», и была разыграна, хотя и всего лишь для увеселения прислуги. Энн Шарп приходилось зарабатывать себе на жизнь единственным возможным для порядочной девушки способом, тяжелым трудом гувернантки. Джейн сразу же прониклась к ней симпатией, которая постепенно переросла в долгую и прочную дружбу; и хотя Энн Шарп покинула Годмершем в 1806 году и с тех пор работала в основном на севере Англии, они продолжали переписываться всю жизнь. Джейн называла мисс Шарп «моей милой Энн» ("my dearest Anne"). В 1809 году, будучи в Годмершеме и чувствуя себя там довольно «апатичной и одинокой», Джейн не могла не вспомнить более живые и веселые времена, когда в доме находилась мисс Шарп. Джейн переживала за подругу и за те условия, в которых ей приходилось жить и работать, и не единожды приглашала ее к себе погостить. По меньшей мере, один раз Энн удалось навестить Джейн в Хэмпшире, летом 1815 года. Джейн отправляла ей экземпляры своих книг, и мнение подруги было для нее очень важным. Мы знаем, что «Гордость и предубеждение» была любимой книгой Энн, что «Мэнсфилд-парк» она нашла «превосходным», а «Эмма» находилась где-то посередине. Джейн беспокоилась о ней так, как могла бы беспокоиться и переживать за сестру. Ее переживания за подругу однажды зашли настолько далеко, что она не удержалась от отчаянно романтического пожелания, чтобы один из ее работодателей, вдовый сэр Вильям. П. из Йоркшира, влюбился в гувернантку своих детей: «Как мне хотелось бы, чтобы он на ней женился!.. О, сэр Вм. — сэр Вм. — как я буду вас любить, если вы полюбите мисс Шарп!» Нужно ли говорить, что сэр Вильям остался глух к этим чаяниям; ни он, ни мисс Шарп не были героями романа, да и сам роман, где работодатель женится на своей гувернантке, выйдет несколько позже и из-под другого пера.
Именно Джейн, а не кто-либо из обитателей Годмершема, пошлет мисс Шарп письмо с печальным известием о смерти ее бывшей работодательницы, Элизабет Остен. Одно из последних писем Джейн адресовано ее «милой Энн»; и после смерти сестры Кассандра пошлет мисс Шарп — как она по-прежнему ее называла — локон ее волос и несколько принадлежавших ей вещиц на память. Скромность этих подарков подчеркивает бедность и экономность, которую эти три женщины принимали как нечто само собой разумеющееся: одним из даров было швейное шило (а может, и шпилька? bodkin — Э.) , которым Джейн пользовалась в течении двадцати лет. Без сомнения, и последующие тридцать его хранили как величайшую драгоценность. Мисс Шарп дожила до 1850-х годов. Сын Джеймса Остена находил ее «ужасно манерной, хотя и довольно приятной» — суждение, отчасти напоминающее описание самой Джейн, сделанное Филой Уолтер («напыщенная и манерная»). Похоже, что в Кенте Джейн нашла «себе подобную», и сделала одной из своих самых близких подруг; что характерно, она не была ни богатой, ни особенно счастливой — но зато, должно быть, была очень близкой по духу. Что еще характернее, это была ее личная, собственная подруга, а не общая знакомая семьи. И то, что такой подругой стала работающая женщина, которой позже удалось добиться самостоятельности и даже открыть собственный пансион в Эвертоне, позволяет многое предположить о том, что на самом деле интересовало и привлекало в людях Джейн Остен.
---------- * Заурядны (фр.) ** — В оригинале "coarser", которое имеет еще и значение "грубый, резкий, неприятный" — прим. перев.
Любопытно все-таки, талант, по мнению Фанни, должен сочетаться с утонченностью. Воспитанность, манеры, - все это прекрасно, конечно, но сразу вспомнилось: (грубо) «жара помешала нам быть достаточно утонченными». Тяжко быть зависимым, а особенно человеку, которому необходима независимость, чтобы в полной мере раскрыть свои способности. Хотя, часто все происходит не благодаря, а вопреки.
Талант может себе позволить быть отличным от других (что, естественно, могло восприниматься как недостаток утонченности). А умный человек высегда тем или иным способом выделяется из толпы, особенно на фоне усредненных и недалеких "утонченных" дамочек. Быть как все - не для Джейн, думаю. Ужасно жаль мисс Шарп - мало того, что тоже осталась одна, так еще и гувернантка (и без мистера Рочестера, увы). Как это все грустно...
Калина
фея со скалкой
Сообщение: 557
Настроение: Первый шаг к весне сделан! Выходишь с работы - а на улице светло!
Фото:
И то, что такой подругой стала работающая женщина, которой позже удалось добиться самостоятельности и даже открыть собственный пансион в Эвертоне, позволяет многое предположить о том, что на самом деле интересовало и привлекало в людях Джейн Остен.
Умение оставаться внутренне свободной. Надо сказать, что Джейн Остин сделала все, чтобы хотя бы в мире ее романов такие женщины были вознаграждены личным счастьем. И за этот оптимизм мы ее тоже любим
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2177
Настроение: Тону в море информации
Окончание 13-й главы. На сей раз вовремя, для разнообразия. И поздравьте меня — я своими черепашьими темпами все-таки добралась до середины книги, мне осталась примерно половина.
Казаться напыщенной и манерной — по сути, обычная форма самозащиты. Как и молчание. Умалчивания Джейн Остен достаточно проблематичны, поскольку сложно понять, действительно ли она обходила молчанием те или иные темы, или это эффект от ножниц Кассандры. Хорошо известно ее молчание по поводу политики, и обычно считается, что Джейн вполне разделяла взгляды своей семьи, поддерживавшей тори. Ребенком она написала на полях «Истории Англии» Голдсмита: «Превосходно сказано! Сказано, как подобает тори!» — но это ее единственный дошедший до нас политический возглас. После ее смерти племянница, пытаясь вспомнить, каковы были мнения тетушки о различных политических и общественных событиях, не смогла назвать «ни единого слова оценки», прозвучавшего из ее уст; но если она и хранила верность тори всю свою жизнь, это не мешало ей недолюбливать местного члена парламента от этой партии.
Политика принадлежала миру мужчин и стояла особняком. Так же, как и охота, рыбная ловля и прочие мужские развлечения. Генри уверенно называет Каупера ее любимым поэтом-моралистом и особенно его поэму The Task, которую она могла цитировать наизусть; но она хранит молчание по поводу резкого неприятия Каупером охоты с ее жестокостью: «и дикий лай проворной своры… ненавистный спорт,/ Что наслаждение в чужой находит боли,/ Питаясь всхлипами и стонами агоний / Природы безобидной». Если учесть, что Джейн выросла среди братьев и их друзей, для которых отстрел дичи и охота, в том числе и с гончими, и были любимейшим времяпрепровождением, ей, должно быть, казалось бестактностью в разговорах с ними ссылаться на взгляды своего любимого поэта. Генри, приезжая в Годмершем, практически не выпускал ружья из рук; все сыновья Эдварда были воспитаны в любви к верховой охоте, да и Джеймс со своим сыном тоже являлись страстными охотниками; так что, если в глубине души Джейн и разделяла чувства Каупера, она предпочитала этого не показывать. Немногие упоминания об охоте в ее письмах лишены критической интонации. В «Мэнсфилд-Парке» она посылает Эдварда Бертрама и Генри Кроуфорда охотиться вместе, а в «Уотсонах» с симпатией описывает восторженные чувства десятилетнего Чарльза Блейка по поводу его первого охотничьего выезда. Не сохранилось никаких свидетельств о том, что сама Джейн когда-либо принимала участие в этих мероприятиях; но лояльность по отношению к братьям либо перевесила, либо, по меньшей мере, заглушила моралистические поучения Каупера.
Еще одна тема, по поводу которой Джейн хранит полное молчание — права женщин. Никто из живших в Англии в 1790-е годы не мог не иметь представления о книге Мэри Уоллстоункрафт «В защиту прав женщины», которая была опубликована в 1792 году и произвела в обществе настоящий фурор; но ее первая глава была меньше всего рассчитана на то, чтобы вызвать симпатии дочери священника, имеющей двух братьев на флоте и одного — в милицейском полку. «Защита…» начинается с атаки на монархию и затем переходит прямиком к армии: «регулярная армия несовместима со свободой», «каждый корпус состоит из цепи деспотов»; «нуждающийся джентльмен, который должен, согласно общепринятому мнению, делать карьеру при помощи своих достоинств, в итоге становится либо подобострастным паразитом, либо соучастником порока». Это, стало быть, о Генри. Далее о моряках: «джентльмены – моряки вполне подпадают под это описание, с той только разницей, что их пороки носят несколько иной характер и совершаются в больших масштабах… что до ума, то он и там точно так же не подразумевается в принципе»; это о Фрэнсисе и Чарльзе. Затем весьма и весьма сурово достается церкви и ее служителям, а стало быть, и отцу Джейн, и ее старшему брату Джеймсу, и доброй половине их родственников и друзей. Разумеется, странно было бы полагать, что Джейн могла с симпатией относиться к подобным чувствам. Во всяком случае, на первый взгляд. С другой стороны, то, как сама Остен живописала некоторых армейских офицеров, и ее портреты отдельных служителей церкви, лишенных милосердия, но исполненных снобизма и угодливости, заставляет предположить, что она, возможно, не так уж и дистанцировалась от взглядов Уоллстоункрафт. А что до основных постулатов «Защиты» — о необходимости дать женщинам лучшее образование и повысить их статус и значение в обществе — эти идеи должны были, по меньшей мере, привлечь к себе ее внимание. А если вспомнить, что у нее имелась книга Роберта Бейджа «Гермспронг», то не остается никаких сомнений в том, что Джейн была в курсе ведущихся в обществе дискуссий о правах женщин. Бейдж был радикалистом и «едва ли христианином» (по его собственному определению), и открыто одобрял и поддерживал призывы Уоллстоункрафт предоставить женщинам больше прав, как и герой его книги. «Гермспронг» на самом деле бросает вызов чуть ли не всем устоям тори. Автор-американец рассуждает с позиции философии равенства и проповедует простоту и прямоту, в том числе и в общении, и горячо защищает права женщин. Он бросает вызов английской классовой системе, олицетворением которой в романе выступают косный и упрямый старый пэр и его угодливое окружение в лице священника, адвоката и любовницы. Основное очарование этой книги заключается в живых и умных диалогах; наиболее интересные мысли вложены в уста главной союзницы Гермспронга, Марии Флуарт. Эта молодая женщина, отличающаяся независимым умом и быстрым язычком, обладает замечательной способностью удачно расстраивать все планы пэра. Когда он требует от нее поцелуй и жалуется на ее сопротивление, она восклицает: «Поцелуй! Господи помилуй, а я уж подумала, по тому как… вы на меня набросились, что вы собирались меня раздеть.» Гермспронг и Флуарт используют прямой, без экивоков, язык как оружие против оппонентов, привыкших к вежливой лжи и завуалированным формам выражения своих мыслей и желаний, принятым в английском обществе — и те, кто говорит прямо и откровенно, в романе торжествуют. Похожая оппозиция была использована Остен в «Чувстве и чувствительности», хотя и с другим результатом. Ее формальное молчание по поводу положения и прав женщины в обществе вполне искупается тем, что ее романы настаивают на интеллектуальном и моральном равенстве полов; а ее озорное и веселое замечание о молодом питомце Оксфорда, который «слышал, что «Эвелину» написал доктор Джонсон» свидетельствует о том, что она прекрасно понимала положение, о котором писали и Уоллстоункрафт, и Бейдж.
Если она и не хранит молчание о религии, то говорит о ней спокойно. Религия для нее, как для дочери сельского священника, являлась привычной и существенной составляющей ежедневного существования. Наверное, поэтому религия для Остен не была предметом спора и глубокого изучения, вызывающим разноречивые чувства, как для Джонсона или Босуэлла. В ее письмах изредка встречаются упоминания о семейных молитвах, церковных обрядах и таинствах, но в ее понимании религия главным образом — и как нечто само собой разумеющееся — ассоциировалась в первую очередь с благотворительностью, с помощью бедным; то есть, была в большей степени фактором социальной, нежели духовной жизни. В ее романах никто никогда не молится, никто не показан в церкви, никто не ищет духовного наставления ни у Бога, ни у служителя церкви. Марианна Дэшвуд, пребывая в глубокой печали и раскаянии, говорит об искуплении своей вины перед Богом и контролем над своими чувствами к Уиллоуби при помощи «религии, разума и постоянной деятельности», но нам не показано, как религия помогает ей в действии. Более явственно религиозная тема используется в образе Фанни Прайс, чья вера дает ей смелость и силу противостоять тому, что не кажется ей правильным; вера также делает ее нетерпимой к грешникам, которых она готова вычеркнуть из своей жизни, подобно тому, как мистер Коллинз рекомендовал Беннетам порвать с согрешившей Лидией. Остен-романистку интересовало, как религия вызывает определенную психологическую мотивацию и используется в различных целях; а о своей собственной внутренней духовной борьбе, если таковая и имела место, она не говорит ни слова.
Джейн не говорит прямо в письмах ни о религии, ни о политике, ни о правах женщин, но косвенно в своих романах. Вероятно с таким ироничным умом и к идеям критики, приятия либо неприятия тоже относится иронично...
Отправлено: 09.03.09 20:36. Заголовок: Элайза, огромное спа..
Элайза, огромное спасибо! Элайза пишет:
цитата:
я своими черепашьими темпами все-таки добралась до середины книги,
Мы, англонеговорящие, благодарны твоими хоть и черепашими темпами, а то никогда бы не узнали эти столь интересные факты! Я стала смотреть на все герои Дж. Остен совсем по иному, не с высоты нашего века, стала их понимать (даже полюбила мистера Коллинза )
Элайза Спасибо! интересные умозаключения автора. Хотя, мне кажется, в некоторых вещах она домыслила, опираясь на отсутствие свидетельства обратного - в смысле мужских охотничьих развлечений.. Интересен вопрос отношения к религии. Мне кажется, для дочери священника того времени она была более чем нерелигиозна.
Элайза О, уже добрались до середины книги! Джейн - умница, поэтому наверняка она многое видела, понимала и делала свои выводы - ее отточенный ироничный ум не мог не замечать того же бесправного положения женщин, не видеть промахов политиков и проч. Другое дело, что до нас не дошли ее высказывания по этому поводу (уверена, донельзя язвительные, бьющие не в бровь, а в глаз). Ну, а в своих романах она описывала то, что ей самой было интересно: развитие характеров, взаимоотношения людей и проч.
Элайза Огромное спасибо! Очень интересно читать. И, действительно, все становится как-то ближе и понятнее.
Калина
фея со скалкой
Сообщение: 793
Настроение: Белеет замок одинокий в тумане неба голубом (почти (с))
Отправлено: 11.03.09 13:27. Заголовок: Элайза пишет: а ее ..
Элайза пишет:
цитата:
а ее озорное и веселое замечание о молодом питомце Оксфорда, который «слышал, что «Эвелину» написал доктор Джонсон» свидетельствует о том, что она прекрасно понимала положение, о котором писали и Уоллстоункрафт, и Бейдж.
Не поняла этот пассаж. Элайза, мне нужен ликбез
И спасибо, конечно, за очередную порцию удовольствия . Очень интересно читать про то, что совершенно вышло из нашего обихода, но влияло на людей когда-то. Про моралиста Каупера и Уоллстоункрафт прочитала с огромным интересом.
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2191
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 11.03.09 21:33. Заголовок: Axel Хелга Mirani ма..
AxelХелгаMiraniмариетаЦапляaproposTatianaКалина Это вам спасибо, дорогие мои читательницы, за то, что читаете и вдохновляете на "продолжение банкета", то бишь перевода. Кабы не ваш интерес, давно бы уже забросила, замотавшись в реале, но пока есть чувство, что этот перевод кому-то нужен, находятся и силы, и время продолжать.
Цапля пишет:
цитата:
Мне кажется, для дочери священника того времени она была более чем нерелигиозна.
Да уж, что называется — без фанатизма. Ну, в те довикторианские времена люди совершенно спокойно относились к тому, что священничество — это никакое не призвание и не служение, а обычная работа, дающая хоть и небольшой, но стабильный доход и крышу над головой. Так что особых иллюзий и Джейн на этот счет не питала, как мне кажется. Для нее нравственность безусловно включала в себя религию, но одна принадлежность к духовному сану еще не означала априори, что ее носитель нравственен, скажем так. И она явно не ставила знака равенства между носителями сана и религией как таковой, поэтому священникам от нее доставалось точно так же, как и прочим смертным. Чего стоит, к примеру, пассаж из письма, где она комментирует поведение одного из соседей, некоего д-ра Манта, от которого жена в итоге уехала жить к матери: “Но поскольку д-р Мант священник, их взаимная любовь, при всей своей безнравственности, вид имеет благопристойный”. Уж в чем, в чем, а в сарказме ей не откажешь.
Кабы не ваш интерес, давно бы уже забросила, замотавшись в реале, но пока есть чувство, что этот перевод кому-то нужен, находятся и силы, и время продолжать.
Значит, время и силы должна быть просто неисчерпаемы.
Элайза Большое спасибо! Очень интересно! Элайза пишет:
цитата:
священникам от нее доставалось точно так же, как и прочим смертным
А я что-то не вспомнила ни одного положительного священника в ее романах, даже безобидный мистер Грант и тот имел вздорный характер и не отличался завидным умом. Или я кого-то упустила?
Tatiana
человек настроения
Сообщение: 3527
Настроение: Футбольное
Фото:
Отправлено: 15.03.09 13:10. Заголовок: Юлия Может быть это ..
Юлия Может быть это не совсем верный пример, то младший Бертрам стал священником. Пусть этот временной отрезок занимает мало места, да и действия.
deicu
начетчик и цитатчик (c)
Сообщение: 431
Отправлено: 16.03.09 07:51. Заголовок: Юлия пишет: А я что..
Юлия пишет:
цитата:
А я что-то не вспомнила ни одного положительного священника в ее романах,
Как! А Генри Тилни! Лучший из героев Остен. Ладно, на этот счет могут существовать разные мнения, скажу так: из всех мужских персонажей самая родственная душа для своего автора. А уж положительный безо всяких скидок.
Tatianadeicu Спасибо! *стучит по лбу* Действительно!
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2201
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 16.03.09 13:59. Заголовок: А еще и Эдвард Ферра..
А еще и Эдвард Феррарс из ЧиЧ в итоге стал священником, получив приход от полковника Брэндона. В общей сложности, из главных мужских персонажей шести ее романов, трое — священники, двое — помещики-землевладельцы и один морской офицер... Получается, всем братьЯм — по серьгам, или по чему там им можно раздать?
Тэк-с, нонича у нас понедельник, стало быть, с меня очередной кусочек перевода. Выкладываю, стало быть, начало 14-й главы.
Глава 14. Поездки с "моей матушкой".
В 1797 году Миссис Остен, приветствуя Мэри Ллойд в качестве жены Джеймса и своей невестки, весьма откровенно дала понять, почему она одобряет этот брак: «Я ожидаю, что ты станешь мне настоящей опорой в старости, когда Кассандра уедет в Шропшир, а Джейн — Бог знает куда.» В этом тире и «Бог знает», похоже, кроется нечто большее, чем простая неопределенность: здесь чувствуется некий безнадежный взмах рукой, видимо, подразумевающий сомнение в том, что Джейн сможет стать как удобной женой, так и верной опорой матери в старости. Джейн была непредсказуема, трудно было понять, что у нее на уме; и это при том, что ее интеллектуальный и сатирический дар был по меньшей мере таким же мощным, как и у матери. Миссис Остен любила посмеяться над другими, но никому не нравится, когда смеются над ним самим.
Как мать она, разумеется, хотела видеть своих дочерей замужем. Что еще она могла им пожелать? Чтобы они были столь же удачливы в браке, как их кузина Джейн Купер, которая вышла замуж за своего великолепного морского офицера, когда у него не было ни гроша за душой, а теперь за успехи в войне с французами ему пожаловали рыцарское звание. Кузина Джейн звалась теперь леди Уильямс и, как бы Джейн Остен не подтрунивала над «его королевским высочеством сэром Томасом Уильямсом», это дорогого стоило; помимо всего прочего, он покровительствовал Чарльзу, который успешно служил под его командованием. Леди Уильямс всегда была желанной гостьей в Стивентоне. Семейные связи крепли, и за счет таких удачных браков улучшалось и общее положение всей семьи.
Но увы, нет на этом свете ничего надежного и стабильного, чтобы можно было строить долгосрочные планы. Буквально через несколько месяцев после того, как миссис Остен написала свое письмо Мэри, умер Том Фаул, и у Кассандры больше не было будущего в Шропшире. А в следующем году на двуколку, в которой Джейн Уильямс каталась по улицам острова Уайт, налетела понесшая лошадь, сорвавшаяся с упряжи; в результате столкновения молодую женщину выбросило на мостовую. Она погибла, оставив сэра Томаса вдовцом всего через шесть лет после их венчания в Стивентоне.
Что до Джейн Остен, то не было и намека на то, что она вскоре сможет найти себе мужа – ни среди местных молодых людей – Дигвидов, Терри, Порталов, Харвудов, Тома Шюта – ни среди более дальних знакомых. Они с Кассандрой прекрасно общались с друзьями своих братьев, но это были сестринские отношения и не вели ни к чему большему. Скорбь Кассандры по умершему жениху словно толкала обеих сестер к —статусу «вечных тетушек»? стародевичеству? самодостаточности? — сложно сказать. Отец в письмах со временем стал называть их ласковым, но объединяющим словом «девочки». Племянница Анна, которая после женитьбы Джеймса на Мэри вернулась в Дин, чтобы жить вместе с отцом и мачехой, вспоминает о Джейн и Кассандре, какими они были в те годы — практически неразлучная парочка:
«Я помню частые визиты двух моих тетушек, и как они шли в ветреную погоду по слякотной дороге, что вела из Стивентона в Дин, в паттенах, которые в те годы в холодное время носили даже леди. Я также помню их шляпки; и хотя они были практически одинаковые и не различались ни цветом, ни размером, ни материалом, мне доставляло удовольствие гадать, какая шляпка какой тетушке принадлежит, и я всегда угадывала правильно.»
Есть что-то очень грустное в выборе одинаковых шляпок женщинами, которым было еще далеко до тридцати; словно они сигнализировали этим, что неразделимы и равнодушны к желанию как-то различаться между собой, иметь собственный индивидуальный стиль. А когда они не были вместе, то постоянно переписывались. «Дядюшка очень удивляется, что я так часто получаю письма от тебя», — пишет Джейн Кассандре из Бата в 1799 году; обтекаемая фраза, исподволь намекающая на то, что их дядюшка слишком бестактен, любопытен и лезет не в свое дело. Да, они и в самом деле писали друг дружке очень часто; им это было необходимо, поскольку между собой они могли общаться откровенно и свободно; они были друг для друга отдушиной, куда можно было выплеснуть и гнев, и разочарование, и раздражение; кроме того, друг с другом они могли поделиться и сплетнями, и шутками, и путевыми впечатлениями, и поболтать о своих до боли скромных нарядах. Кассандра в письмах иногда могла пробовать перо в художественной прозе; так, зимой 1798 года она прислала сестре образчик своего творчества из Годмершема, на что та ответила: «Твое эссе о двух счастливых неделях в высшей степени оригинально и искусно». Но сама Джейн не делала никаких попыток включать в письма отрывки из своего творчества. Эпистолы были для нее всего лишь точильными камнями, о которые она полировала тоненькие и острые ножички своей прозы.
Так, она может неожиданно разразиться шуткой по неподобающему поводу – например, когда жена соседского священника, миссис Холл, родила мертвого ребенка «за несколько недель до ожидаемого срока, от испуга. – Полагаю, ей случилось ненароком взглянуть на своего супруга.» Э.М. Форстер назвал этот смех «шипением гарпий» ('the whinnying of harpies'), но на самом деле он по сути своей гораздо ближе к тому намеренному мальчишескому дурновкусию, которое царит в ее юношеских бурлесках – этот «вопиющий» экспромт, скорее всего, просто сорвался с ее пера как спонтанная реакция на отталкивающую внешность доктора Холла. Характерно, что чуть дальше в том же письме она вполне тепло пишет о новорожденном младенце, появившемся на свет в одной из деревенских семей, упоминая и о том, что из пастората ему в подарок будут отправлены детские вещи.
Встречаются в этих письмах и другие сюрпризы. «Я не удивлена, что тебе хочется снова прочесть «первые впечатления», ведь ты так редко их перечитывала, да и то очень давно.» Она упоминает о существовании своей работы, хотя и никогда не обсуждает ее в письмах к сестре. Написание названия с маленькой буквы сродни понижению голоса; такое ощущение, что она словно нехотя упоминает о «Первых впечатлениях». Но здесь нет никакой ложной скромности. Этот роман, по ее мнению, стоит того, чтобы его перечитать, несмотря на то, что издатели от него отказались; а позже он будет стоить и того, чтобы его переписать.
Как внутреннее не совпадает с внешним. Ну что такое: две девы в одинаковых шляпках, поставившие на личной жизни крест? Парочка забавных кумушек? Не спешите судить, там под шляпками творится такое....
Тэк-с, нонича у нас понедельник, стало быть, с меня очередной кусочек перевода
Постоянство - признак класса Я - первая на горяченький из печки перевод! (не-а, уже не первая ) Только с горчинкой история, с грустью вперемешку. Хотя, думаю, сестрам так не казалось, судя по некоторым деталям.
Tatiana
человек настроения
Сообщение: 3586
Настроение: Жизни нет... Есть отчетный период (((
Фото:
Элайза Это еще Джейн очень повезло (как и Кассандре), что они были друг у друга - любящие, понимающие, преданные - у многих людей и того нет. Так что не все так плохо, несмотря на одинаковые шляпки и "стародевичество" в неполные тридцать лет. Хотя все равно - веселого мало, конечно.
Элайза, спасибо! Очень жаль, что ни Джейн, ни Кассандра не смогли обрести счастье в замужестве, но им повезло, что они были так близки и могли понимать друг друга с полуслова. Сёстры и близкие подруги - это счастье, когда рядом есть человек, который может тебя понять и поддержать....Хотя обе для меня остаются загадками...
Все-таки у них была настоящая дружба, пережившая все испытания, и миссис Остен не ошиблась, характеризуя младшую из девочек: "Если бы Кассандре велели отрубить голову, Джейн пожелала бы разделить ее участь". Еще вопрос, был бы гипотетический муж Джейн Остен столь же ей близок духовно...
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2214
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 19.03.09 19:13. Заголовок: Юлия пишет: Мне все..
Юлия пишет:
цитата:
Мне все-таки, кажется, что им было не так уж грустно...
Мне тоже так кажется. При таком ироничном отношении к жизни (и спокойном — к смерти), я думаю, им было легче переживать все жизненные невзгоды, в том числе и неудачи на личном фронте; и с такими характерами, с такой наблюдательностью, с таким умением зорко смотреть по сторонам и находить удовольствие в мелких деталях повседневной жизни и быта, им вряд ли когда-либо бывало скучно.И, главное — все-таки они были друг у друга, стало быть, ни одна из них не чувствовала себя по-настоящему одинокой, тем более, что замужество, особенно по тем временем — отнюдь не гарантия от духовного одиночества, чему наглядный пример — хотя бы судьба живущей по соседству замужней и богатой Элизы Шют, в дневниках которой и одиночество, и откровенная скука "при живом-то муже" прямо-таки вопиет. И сколько их было, таких Шарлотт...
Teffi
Сообщение: 36
Отправлено: 21.03.09 12:48. Заголовок: Элайза, полностью со..
Элайза, полностью согласна, до каждой буквы..
Мне еще кажется, что такое духовное родство и близость, как у Джейн и Кассандры, делает практически невозможным нормальный брачный союз, к которому стремится каждая женщина. Т.е. я хочу сказать, когда твой внутренний мир находит такой отклик у чьей-то душе и вы так близки и дружны - то практически невозможно найти аналог таких отношений с мужчиной и заместить его, или, хотя бы, просто добавить.
При такой дружбе любовь не так актуальна. И вообще, как любит говорить моя подруга: "Дружба важнее любви. Хотя бы потому, что объект любви всегда можно найти новый, что бы ни случилось. А вот то место, которое занимает друг в твоем сердце, уже не заменишь другим другом. Это место всегда будет принадлежать только ему."
Думаю, если бы у сестер было больше денег, и они не беспокоились бы о финансах - они были бы абсолютно счастливы.
chandni
добрая мама
Сообщение: 7709
Отправлено: 21.03.09 12:55. Заголовок: Хм. А вот интересно,..
Хм. А вот интересно, если бы жених Кассандры не погиб, и она бы вышла замуж за любимого. Как бы мы тогда рассуждали?
Teffi
Сообщение: 37
Отправлено: 21.03.09 13:02. Заголовок: так и знала, что кто..
так и знала, что кто-то скажет что-то подобное. Зачем рассуждать о том, что не случилось?
chandni
добрая мама
Сообщение: 7710
Отправлено: 21.03.09 13:08. Заголовок: Дело в том, что счас..
Дело в том, что счастье женщины далеко не всегда в дружбе и взаимопонимании с подругой или сестрой. Да, хорошо, что Джейн и Кассандра понимали друг друга и не ссорились по пустякам. Так им легче было перенести свое вынужденное положение старых дев. Но были ли они счастливы? По-настоящему счастливы? Не поменяли ли бы они с величайшей радостью свой женский союз, на вдохновенную "дружбу семьями"? Да, не случилось. Выйти замуж так и не удалось. Но можно ли применять к ним Ваши слова... Teffi пишет:
цитата:
При такой дружбе любовь не так актуальна. И вообще, как любит говорить моя подруга: "Дружба важнее любви. Хотя бы потому, что объект любви всегда можно найти новый, что бы ни случилось. А вот то место, которое занимает друг в твоем сердце, уже не заменишь другим другом. Это место всегда будет принадлежать только ему."
тоже вопрос. К сожалению, у них не было выбора. И хорошо, что если не любящий муж и милые дети, то хотя бы сестра была рядом. Понимающая.
Teffi пишет:
цитата:
Мне еще кажется, что такое духовное родство и близость, как у Джейн и Кассандры, делает практически невозможным нормальный брачный союз, к которому стремится каждая женщина. Т.е. я хочу сказать, когда твой внутренний мир находит такой отклик у чьей-то душе и вы так близки и дружны - то практически невозможно найти аналог таких отношений с мужчиной и заместить его, или, хотя бы, просто добавить.
я бы не стала так утверждать. В те времена без денег трудно было рассчитывать на мужа и тем более на возможность выбора супруга и взаимность, но тем не менее, все в жизни бывало. И самые доверительные и близкие отношения с супругом тоже.
Цапля
avis rara
Сообщение: 17985
Отправлено: 21.03.09 13:22. Заголовок: Teffi пишет: Мне ещ..
Teffi пишет:
цитата:
Мне еще кажется, что такое духовное родство и близость, как у Джейн и Кассандры, делает практически невозможным нормальный брачный союз, к которому стремится каждая женщина.
А не кажется ли Вам, что такая духовная и душевная близость, скорее, явилась следствием невозможности брачного союза, счастья испытать любовь? Попыткой замены, заполнением вакуума? Я ни в коем разе не отрицаю ценности дружбы - напротив, считаю, что бывает в т.ч. и женская дружба, приносящая немалое количество радостных мгновений, чувство единения, особой душевной близости. Но - никогда - она не может стать достойной заменой и альтернативой любви и женскому счастью. Все-таки это вещи разнокачественные.
Действительно, зачем? Лучше говорить о том, что было, а хорошо это или плохо, судить не нам...
chandni
добрая мама
Сообщение: 7711
Отправлено: 21.03.09 13:35. Заголовок: Цапля пишет: А не к..
Цапля пишет:
цитата:
А не кажется ли Вам, что , скорее, такая духовная и душевная близость, скорее, явилась следствием невозможности брачного союза, счастья испытать любовь? Заменой, заполнением вакуума? Я ни в коем разе не отрицаю ценности дружбы - напротив, считаю, что бывает в т.ч. и женская дружба, приносящая немалое количество радостных мгновений, чувство единения, особой душевной близости. Но - никогда - она не может стать достойной заменой и альтернативой любви и женскому счастью. Все-таки это вещи разнокачественные.
Цапля Да, именно это я и хотела сказать. Только вот доходчиво, как у тебя, не получилось.
Teffi
Сообщение: 38
Отправлено: 21.03.09 13:55. Заголовок: А не кажется ли Вам,..
цитата:
А не кажется ли Вам, что , скорее, такая духовная и душевная близость, скорее, явилась следствием невозможности брачного союза, счастья испытать любовь? Заменой, заполнением вакуума?
В случае Джейн и Кассандры - совсем нет. Вы же читает книгу так же как и я - очевидно, что дружба и доверительные отношения у сестер начались еще с детства.
цитата:
Дело в том, что счастье женщины далеко не всегда в дружбе и взаимопонимании с подругой или сестрой. Да, хорошо, что Джейн и Кассандра понимали друг друга и не ссорились по пустякам. Так им легче было перенести свое вынужденное положение старых дев. Но были ли они счастливы? По-настоящему счастливы? Не поменяли ли бы они с величайшей радостью свой женский союз, на вдохновенную "дружбу семьями"? Да, не случилось. Выйти замуж так и не удалось.
Говорят, что счастье - это отсутствие несчастья, но не стоит проводить такую же параллель с замужеством и браком. Замужество - это отсутствие несчастья? Немного выше в этой теме говорили фразу о жизни и письмах Элайзы Шют с ее устроенностью и скукой....
Я просто хотела сказать, что когда есть такая отдушина в жизни, то все остальное не воспринимается как большая трагедия. Я сейчас больше говорю о Джейн, чем о Кассандре. т.к. Кэсси все же потеряла жениха. Мне кажется, для Джейн не было большой трагедией не выйти замуж, было бы бОльшей трагедией найти мужчину, которого она любила и уважала (это Джейн с ее умом, юмором и готовностью всех и вся высмеять!) и потом потерять его.
Единственно серьезной проблемой мне кажется недостача денег. Будь они богаты, никто бы не заикнулся, что они, бедняжки, не испытали в жизни счастья. (Вспомните, Что говорила Эмма Вудхауз. Это правило действует и до сих пор.)
Цапля
avis rara
Сообщение: 17995
Отправлено: 21.03.09 14:05. Заголовок: Teffi пишет: В случ..
Teffi пишет:
цитата:
В случае Джейн и Кассандры - совсем нет. Вы же читает книгу так же как и я - очевидно, что дружба и доверительные отношения у сестер начались еще с детства.
не стоит проводит параллелей между детской дружбой и дружбой взрослых женщин, полагаю. Девичья "юная" дружба, как это бывает в детстве, немножко ревнивая и очень собственническая, отличается от отношения между взрослыми женщинами. Не отрицая значения женской дружбы, не могу , сугубо в своем миропонимании, сделать ее адекватной альтернативой любви и женскому счастью. Слишком неравнозначные вещи. Более того, не могущие претендовать на взаимозаменяемость Teffi пишет:
цитата:
Замужество - это отсутствие несчастья?
Оо-о-о, речь не об этом. Речь об обычном, привычном женском счастье - любви, стремлении быть в паре, материнстве. Просто в тех условиях без брака эти вещи не существовали. Этого ничто не заменит. Станет подобием, суррогатом, не более.
Я не говорю, что Джейн была несчастна. Духовная близость и дружба с Кассандрой, несомненно, - светлая часть ее истории. Но ни в коем разе не компенсация того, чего ей не довелось испытать. На мой взгляд, разумеется, и я не претендую на истину в последней инстанции.
Teffi
Сообщение: 40
Отправлено: 21.03.09 14:40. Заголовок: не стоит проводит па..
цитата:
не стоит проводит параллелей между детской дружбой и дружбой взрослых женщин, полагаю. Девичья "юная" дружба, как это бывает в детстве, немножко ревнивая и очень собственническая, отличается от отношения между взрослыми женщинами. Не отрицая значения женской дружбы, не могу , сугубо в своем миропонимании, сделать ее адекватной альтернативой любви и женскому счастью. Слишком неравнозначные вещи. Более того, не могущие претендовать на взаимозаменяемость
подразумевает ли дружба между взрослыми женщинами ревность, чувство собственности или эгоизм - зависит только от самих женщин. Тут даже не уместно деление по половому признаку. это оносится и к дружбе между мужчинами тоже. в случае сестер ни ревности, ни собственности я не заметила.
цитата:
Оо-о-о, речь не об этом. Речь об обычном, привычном женском счастье - любви, стремлении быть в паре, материнстве. Просто в тех условиях без брака эти вещи не существовали. Этого ничто не заменит. Станет подобием, суррогатом, не более.
мне не совсем понятен смайлик рядом с такими грустными фразами. Над чем именно вы смеетесь? или над кем? Как-то странно.
Teffi рассуждения ваши о дружбе и ее "делении" по половому признаку понятны, но мы удалились от темы дискуссии. Приводя в пример особенности детской дружбы (не утверждая, что они присутствовали в отношениях Джейн и Кассандры - но здесь вообще ничего нельзя утверждать с уверенностью - все домыслы) я разумела невозможность обосновать сим фактом особую привязанность Джейн и ее сестры. Как известно, детские привязанности часто заканчиваются взаимным охлаждением после того, как подросшие мальчики и девочки начинают свою жизнь. Впрочем, я удалилась от темы. Свое мнение я уже высказала. Teffi пишет:
цитата:
мне не совсем понятен смайлик рядом с такими грустными фразами. Над чем именно вы смеетесь? или над кем? Как-то странно.
О, прошу прощения. Не хотела удивить или обидеть. Скорее, смешным смайликом нивелировать - чуть - грустность фразы. В том смысле, что, в отличие от нынешних времен, замужество для порядочной женщины, хоть и не являлось зачастую синонимом женского счастья, но - было единственной возможностью это счастье все-таки получить.
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2241
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 23.03.09 21:17. Заголовок: Продолжение 14-й гла..
Продолжение 14-й главы:
Летом 1798 года обе сестры вместе с родителями провели лето в Годмершеме, после чего Кассандра осталась там, чтобы помочь Элизабет с очередным новорожденным, а Джейн с матерью и отцом отправилась домой. Последовавшая за этим группа писем дает детальную картину ежедневного общения Джейн с родителями; кроме того, мы можем наблюдать, как она и здесь тоже точит коготки, превращая суетливое беспокойство матери по поводу собственного здоровья в предмет постоянных шуток и насмешек. Миссис Остен начала чувствовать себя неважно уже на первом отрезке их довольно непростого пути домой. За ней пришлось поухаживать — дважды подать ей горькой настойки и несколько раз — по кусочку хлеба; но когда они доехали до гостиницы в Дартфорде больная оправилась настолько, чтобы поужинать бишфтексами и отварным цыпленком. Миссис Остен решила разделить двуспальную комнату, которую им предложили, с Джейн, а мистера Остена отправили ночевать в одноместный номер. Джейн никак не комментирует это решение, хотя ее последующее замечание: «Мое дневное путешествие прошло гораздо приятнее, чем я ожидала. Вокруг было не так много народу, и я чувствовала себя почти счастливой», — дает основания предположить, что она не была недовольна.
В гостинице отец уселся читать роман, а мать расположилась у камина. Джейн тем временем обнаружила, что ее коробки исчезли — со всеми деньгами, письмами и бумагами. Хозяин гостиницы предположил, что их могли по ошибке разместить в дорожной карете, багаж которой должен был отправиться в Грейвсенд, а оттуда — в Вест-Индию; так оно и случилось, но, к счастью, коробки быстро обнаружили и спасли от этой участи. На следующее утро, когда семейство отправилось дальше, в Стейнс, мать почувствовала себя значительно хуже; среди симптомов были «жар в горле» и «тот особенный род стула, который обычно предшествует приступам ее Болезни». Как только они добрались до Бэзингстока, то напрямую отправились к Лифорду, семейному врачу, и тот выписал ей лауданум в размере 12-ти капель, которые надлежало принимать перед сном. Миссис Остен успокоилась настолько, что завела с доктором оживленную беседу о достоинствах чая из одуванчиков. Между тем, отмечает Джейн, они только что упустили возможность пересечься с еще одним болящим, который проезжал через Бэзингсток по пути из Веймута в Виндзор: улицы города были запружены зеваками, которые собрались поприветствовать короля.
Затем миссис Остен распрощалась с доктором Лифордом, и ее доставили домой, в Стивентон, до которого оставалось буквально несколько миль. В обязанности Джейн входило следить за приемом лауданума, и она была весьма польщена, что на нее была возложена ответственность за то, чтобы отмерить для своей матушки нужную дозу. Когда из Дина приехал Джеймс, чтобы поприветствовать путешественников, миссис Остен опять воспрянула духом и оживленно проболтала весь вечер с сыном, прежде чем отправиться спать; но когда она легла, добрый лауданум доктора Лифорда моментально отрубил ее на всю ночь, а заодно и на весь последующий день, который она так и провела в постели, в результате чего Джейн с отцом пообедали в половине четвертого вдвоем. «Так странно!» — напишет она Кэсс. Странно самой отдавать распоряжения на кухне, странно быть единственным ребенком Остенов, оставшимся дома, странно сидеть одной за огромным столом… Мистер Остен тем временем размышлял, как бы посодействовать Фрэнку, который теперь плавал в средиземноморских водах, все еще пребывая в лейтенантском чине; видимо, требовалось чье-то могущественное и влиятельное покровительство, и отец подумывал, к кому бы обратиться за помощью. Чарльз, в свои 18 тоже пока лейтенант, мечтал перевестись с судна, патрулировавшего внутренние воды, на корабль, который нес бы более активную и перспективную службу. Мистер Остен написал адмиралу Гарнбиру, знакомому семьи по линии первой покойной жены Джеймса; адмирал Гарнбир обратился с просьбой к лорду Спенсеру, Первому Лорду Адмиралтейства и кузену друга Генри, отставного полковника. Эти письма принесли свои плоды, и к Рождеству Фрэнк получил звание коммандера (следующий после лейтенанта чин в военно-морском флоте — Э.), а Чарльза перевели на военный фрегат. Генри также повысили в должности: он стал капитаном и был официально назначен казначеем полка; так что для младшего поколения Остенов, изо всех сил пытавшегося сделать карьеру и как-то пробиться в жизни, это был тройной триумф.
В Стивентоне же дни тянутся тихо и спокойно; Джейн управляет домом, а каждую свободную минуту посвящает творчеству. Она пишет Кассандре, что купила себе у проезжего торговца шесть сорочек и четыре пары чулок. Миссис Остен внесла 16 шиллингов на подписку в новую библиотеку Бэзингстока, и Джейн оформила читательский билет на имя Кассандры. Отец беспокоится о своих овцах и уменьшающейся десятине, приобретает биографию Босуэлла «Жизнь Джонсона» и готовится к благодарственной проповеди по поводу победы лорда Нельсона на Ниле; по вечерам он читает вслух Каупера, а Джейн слушает, «когда есть время». Миссис Остен по-прежнему лежит в постели, страдая от каких-то невероятных симптомов, которые не всегда укладываются в диагнозы доктора Лифорда. Их навещают Дигвиды и Харвуды, возникают проблемы со слугами — новая посудомойка выглядит так, что «весьма сомнительно, что все, к чему она прикоснется, когда-нибудь будет чистым, но — кто знает?», а Мэри, будучи уже на сносях, взяла себе в уборщицы молоденькую девушку из Дина, и Джеймс сомневается, что она достаточно сильна и вынослива для тяжелой работы. В Стивентоне тоже появилась новая служанка, которая хорошо готовит, прилично шьет и собирается обучиться работе на молочной ферме. Джейн распаковала связку книг, вернувшихся из Винчестера. Две местные женщины умерли при родах, и эти новости тщательно скрываются от Мэри. Миссис Остен на сей раз не выказывает желания повторить свою героическую прогулку в ночи, чтобы помочь невестке при родах; напротив, она просит не говорить ей ничего, пока все не закончится. И вскоре все закончилось, и вполне благополучно: у Джеймса и Мэри родился сын.
Малютку окрестили Джеймс-Эдвард; у него были большие темные глаза, и он вскоре сделался любимым племянником. Джейн с неодобрением писала о его матери, которая «выглядит не слишком-то опрятно; у нее нет пеньюара, в котором можно было бы показаться на люди, да и прическа на редкость неаккуратная». Она сравнивает Мэри с другой невесткой, Элизабет из Годмершема — и сравнение это явно не в пользу первой. Элизабет являла собой «зрелище, весьма приятное для глаз, в хорошеньком чистеньком чепчике, надетом так изящно и аккуратно, и в платье, которое всегда выглядело безупречно белым и опрятным.» Конечно, это было несправедливо — ставить в пример жене простого сельского священника супругу богатого землевладельца; но дело в том, что Джейн в данном случае примеряла роль будущей матери на себя, как она ясно дает понять. Мэри «справляется со своим положением так, что совсем не вдохновляет меня следовать ее примеру». Окруженная беременными невестками и соседками, Джейн позволяла себе временами помечтать, представляя себя на их месте, с мужем, с собственными детишками, с новорожденным младенцем… А почему бы и нет? Ведь ей было всего 22.
К декабрю миссис Остен поправилась настолько, что смогла спуститься вниз. «Вчера во второй половине дня состоялось матушкино entree* в гостиную, где ее приветствовали толпы восторженных свидетелей». Тем не менее, она все еще иногда жаловалась на «астму, водянку, застой в груди и расстройство печени», а также на расстройство кишечника. Ипохондрия в таких героических масштабах могла вызывать у дочери лишь насмешливый восторг. Следующими симптомами были «подагрическая опухоль и неприятные ощущения в лодыжках»; тем не менее, они не помешали матери пребывать в хорошем расположении духа, как, впрочем, и Джейн. Недомогание матери не помешало ей не только провести несколько дней в Мэнидауне у Кэтрин Бигг, но и вечер на балу, где она с большим удовольствием протанцевала каждый танец, коих было двадцать. Она также полюбила прогулки в одиночестве. «Мне так понравились суровые бесснежные заморозки на прошлой неделе; однажды, когда так подморозило, я вернулась из Дина пешком. Не помню, случалось ли мне когда-либо в жизни делать это раньше», — пишет она Кэсс, и эта фраза совсем не удивительна, если вспомнить, как она заставила Элизабет Беннет пуститься в путь до Незерфилда без сопровождения. Теперь, когда Джейн поняла всю прелесть прогулок в одиночестве, она, должно быть, частенько прохаживалась по окрестным тропам, которые сделались проходимыми из-за прихватившего их морозца; ее деревянные паттены звонко кликали по замерзшей земле, ее воображение работало.
Элайза, спасибо! Какая замечательная глава! Здесь есть грустные, почти трагические нотки. Часто бывает сложно думать о талантливых и великих людях как о людях простых, с такими естественными мечтами и желаниями. Мне стало очень жалко Джейн, которая хотела, но так и не испытала радость материнства! Но есть и вера в творчество, которое способно поддержать творца, помогает ему самовыразиться. ...И это уединение Джейн, возможность быть наедине с собой ("Лишь мысли звенят в тишине!") и создавать прекрасные творения! Спасибо! Очень впечатлило!!!
Элайза! . Заметно, что Джейн Остин многое из своей жизни вкладывала в свои произведения. Жаль, конечно, что у нее было своей семьи, но с другой стороны, может быть, она и не стремилась выйти замуж, не ставила перед собой этой цели.
chandni
добрая мама
Сообщение: 7774
Отправлено: 24.03.09 08:56. Заголовок: Надина пишет: но с ..
Надина пишет:
цитата:
но с другой стороны, может быть, она и не стремилась выйти замуж, не ставила перед собой этой цели.
попробуй тут поставь, когда достойного приданого нет А мистер Дарси, согласный на бесприданницу, появился только в романе.
Надина, а вы читали статью Елены Первушиной (Helmi Saari) "Любовь по-английски, или положение женщины в грегорианской Англии. По страницам романа «Гордость и предубеждение»? http://www.apropospage.ru/osten/ost8_2.html Там есть замечательный ответ на ваш вопрос:
цитата:
Однако выйти замуж удавалось лишь приблизительно 30% дворянок, остальные оставались старыми девами и вынуждены были жить на иждивении своих братьев. Почему? Потому что для замужества нужно было приданое, а мелкопоместные нетитулованные дворяне далеко не всегда могли дать своим дочерям приданое достаточное, чтобы прельстить a single men of large fortune и, кстати, воспитание достаточное для того, чтобы юная девушка, донельзя озабоченная своим будущим не выставила себя на всеобщее посмешище. Манеры провинциалки могли отпугнуть разборчивых женихов - а где ей, бедняжке, было набраться других манер?! Оставалась надежда на Великую Любовь, которая выше всех предрассудков и меркантильных соображений.
Tatiana
человек настроения
Сообщение: 3888
Настроение: Сегодня нужно работать. Очень нужно.
Фото:
Элайза К счастью, ироничное отношение ко всему (и долгие прогулки) помогает Джейн переносить собственное одиночество, недомогания матери и рождение детей - увы, не своих, только племянников. Довольно грустная картина - в 22 года без надежд и без любви, о которой она позволяет себе мечтать только в своих произведениях.
Надина
Сообщение: 52
Отправлено: 24.03.09 09:56. Заголовок: chandniСпасибо! Я пр..
chandniСпасибо! Я прочитала эту статью. Никогда не задумывалась, сколько раньше было старых дев... Может, я что-то пропустила когда читала, поправьте меня, пожалуйста: выходит, Джейн Остин никогда не делали предложения? В таком случае, выбора выходить или не выходить замуж у нее не было. Грустно и несправедливо это ...
выходит, Джейн Остин никогда не делали предложения?
Делали, почему же не делали. Мы просто до этого момента в ее биографии не добрались пока. Мне думается, что свое отношение к браку Джейн Остен делегировала своей любимой героине, Элизабет Беннет. То есть, замуж она готова была выйти только по любви и только за человека, которого могла бы уважать, а "замуж" ради "замужа", т.е. статуса замужней дамы, ее не привлекал совершенно, в отличие от Шарлотты Лукас. Словом, вполне современный подход; другое дело, что тогда для подобной решимости не связывать себя узами брака по принципу "лишь бы не остаться старой девой" требовалось куда больше мужества и душевных сил, чем сегодня.
Юлия пишет:
цитата:
Все это очень интересно и живо представляется!
Спасибо, это радует, что читается с интересом. Честно говоря, у меня были поползновения немного сократить эту главу, т.к. я не была уверена, что про все эти мелочи быта и прочие подробности (в частности, о здоровье матушки, о слугах и т.д.) будет не скучно читать, но потом все-таки решила не делать купюр и идти по порядку, хотя глава и достаточно длинная.
chandni
добрая мама
Сообщение: 7777
Отправлено: 24.03.09 12:51. Заголовок: Элайза пишет: но по..
Элайза пишет:
цитата:
но потом все-таки решила не делать купюр и идти по порядку, хотя глава и достаточно длинная.
спасибо! Очень интересно читать!
Надина
Сообщение: 54
Настроение: Работа - не волк, в лес не убежит
Отправлено: 24.03.09 13:12. Заголовок: Элайза пишет: свое ..
Элайза пишет:
цитата:
свое отношение к браку Джейн Остен делегировала своей любимой героине,
Я тоже так думаю. Слишком современный взгляд...Может, поэтому современники Джейн Остин не были очень высокого мнения о ее книгах, а нашему поколению они нравятся.
Элайза спасибо за продолжение Джейн не изменяет себе - острый язычок даже в отношении ближайших родственников. По отношению к невестке она была несправедлива, все же
Teffi
Сообщение: 42
Отправлено: 27.03.09 12:10. Заголовок: Меня все время пресл..
Меня все время преследует мысль - как же Джейн было нудно и скучно, что она искала развлечение даже в таких бытовых и рутинных событиях: недомогания и жалобы матери, беременности соседей и т.д. При такой жизни хочешь-не хочешь, а станешь писательницей.
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 11913
Отправлено: 27.03.09 12:19. Заголовок: Teffi пишет: как же..
Teffi пишет:
цитата:
как же Джейн было нудно и скучно, что она искала развлечение даже в таких бытовых и рутинных событиях: недомогания и жалобы матери, беременности соседей и т.д. При такой жизни хочешь-не хочешь, а станешь писательницей.
Отчего же миллионы, живущие такой жизнью, писательницами не становятся? Не думаю, что это так. Скорее, все было с точностью до наоборот: будучи наделенной природной наблюдательностью, острым умом и язвительностью, она находила интересное и достойное внимания там, где другие просто ничего не видели. Вряд ли ей было скучно. И свои великолепные романы написала о простом, но столь захватывающе.
Teffi
Сообщение: 44
Отправлено: 27.03.09 12:23. Заголовок: Хелга, я забыла доба..
Хелга, я забыла добавить, что у нее был и ум, и воображение, и поощрение к писательству с детсва. Это не у всех есть, потому не все в такой ситуации становятся писателями. В том смысле, "стал ли Моцарт композитором, если бы с детства его талант и способности не развивали".
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 11916
Отправлено: 27.03.09 12:34. Заголовок: Teffi пишет: я забы..
Teffi пишет:
цитата:
я забыла добавить, что у нее был и ум, и воображение, и поощрение к писательству с детсва
Понятно, но в любом случае, все-таки не думаю, что ей было скучно. Наблюдать за людьми и подмечать их различные свойства весьма занимательное занятие.Teffi пишет:
цитата:
стал ли Моцарт композитором, если бы с детства его талант и способности не развивали".
Моцарт? Все равно стал бы, гении не могут отвертеться от судьбы...
Надина
Сообщение: 58
Настроение: Зима, зачем ты вернулась?
Наблюдать за людьми и подмечать их различные свойства весьма занимательное занятие.
Извините, но я почему-то вспомнила мисс Марпл, ей тоже не надоедало изучать человеческую природу. Может, пример Джейн Остин лишний раз показывает, что талантливому писателю, чтобы захватывающе писать, вовсе нет необходимости иметь полную приключений жизнь. Помните, как в "Турецком Гамбите" журналист говорит: "Чтобы написать хороший фельетон, не нужна тема, нужно просто уметь хорошо писать". И тут же доказывает это написав статью на тему: "Старые сапоги".
Может, пример Джейн Остин лишний раз показывает, что талантливому писателю, чтобы захватывающе писать, вовсе нет необходимости иметь полную приключений жизнь
Именно. И в повседневности можно найти захватывающее, стоит лишь присмотреться...
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2257
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 30.03.09 22:36. Заголовок: Продолжение 14-й гла..
Продолжение 14-й главы:
А тем временем в Кенте Кассандра тоже посещала балы, включая также и тот, который удостоил своим посещением принц Уильям, племянник короля. Джейн же провела тихое Рождество в Дине вместе с Харвудами, а двумя днями позже развлекала у себя дома Дигвидов и Джеймса — «полагаю, мы будем являть собою милое и тихое сборище», а в первый день нового 1799 года присутствовала при крестинах своего нового племянника, которые состоялись в Дине. Новости о продвижении Фрэнка по службе вызвали множество поздравлений, а потом последовала целая череда вечеров и даже большой бал, который давали Дорчестеры в Кэмпшотт Парке. Элиза Шют отметила в своем дневнике, что бал был очень хорош, подавали суп и сэндвичи, и она оставалась там до трех часов ночи; ну а Джейн уехала гораздо раньше, вернувшись в дом своего брата в Дине, где они с Мартой Ллойд провели остаток ночи, дружески проболтав в одной постели; гостьям отвели кровать в новой детской комнате, а ребенка вместе с няней по такому случаю выселили спать на полу.
В январе в письмах Джейн снова появляется ее регулярный предмет для иронических подтруниваний: «Мне вдруг пришло в голову… что я уже достаточно долгое время храню молчание о здоровье моей матушки, хотя я полагаю, что ты сможешь без труда предсказать в точности ее состояние — ты, которая угадывала и гораздо более странные вещи. Она чувствует себя относительно неплохо… Она сама сообщит тебе о том, что в настоящее время ее беспокоит ужасающий холод в голове… и т.д.» Как выяснилось, и Эдвард в Годмершеме тоже страдал от плохого самочувствия. Он унаследовал дар своей матери изобретать весьма интересные симптомы, включая «жар в руках и ногах», а также «жалобы на кишечник, изнеможения и дурноту». Он планировал отправиться весною в Бат вместе с Элизабет и двумя старшими детьми, и пригласил свою мать и Джейн присоединиться к ним.
Джейн до этого уже один раз бывала в Бате, в гостях у дяди и тетки Ли-Перротов, но это было в дождливом и сумрачном ноябре; кроме того, у нее была веская причина желать вернуться туда, поскольку большая часть действия книги, над которой она работала в тот момент («Нортенгерское аббатство»), происходила как раз в Бате. Кэсс вернулась из Кента в марте и приняла на себя управление домашними делами, а Джейн с матерью стали готовиться к майскому путешествию в западном направлении.
Бат в то время все еще считался самым знаменитым курортом в Англии; за последние 60 лет вокруг римских развалин и церкви, сохранившейся от аббатства XV века, разросся современный город, которому везло на планировщиков и архитекторов, возводивших стройные ряды роскошных новых улиц и террас над петляющим руслом реки Эйвон. Сообщение между Лондоном и Батом было лучшим в Англии — дорога содержалась в безукоризненном состоянии; и это было место, куда стремились попасть все, кто хотел и на других посмотреть, и себя показать. Челтнхэм и Брайтон изо всех сил стремились конкурировать с Батом, но им так до конца этого и не удалось. Отдыхающие приезжали принимать воды, попутно консультируясь у многочисленных врачей, тут обитающих; дядя Ли-Перрот лечился тут от подагры, а Эдвард намеревался лечиться от тех малопонятных болячек, которые ему досаждали; он собирался пить целебные воды, принимать из них ванны и даже опробовать новый вид лечения электричеством, которое осуществлялось либо искрой, либо через некое приспособление с достаточно тревожным названием «щетка для тела» (flesh-brush).
В Бате можно было также смело рассчитывать на самые изысканные развлечения. В местном театре любили выступать лучшие лондонские актеры и актрисы. Давались концерты, как на открытых площадках, так и внутри; они часто сопровождались фейерверками. В двух Ассамблеях можно было позавтракать, а по вечерам там устраивались тщательно организованные балы. В Бате имелись и библиотеки, где можно было вдоволь посплетничать за чтением газет; ну и, в довершение всего, там была публика; публика, разряженная в модные одежды, щеголяющая друг перед другом невообразимыми шляпами, экипажами, лошадьми, разговорами, покупками и всевозможными симптомами. Бат олицетворял собой кульминацию цивилизованной городской жизни, где мужчины и женщины соответствующего достатка могли проводить время в свое удовольствие и развлекаться в комфортных условиях и в достаточно однородном обществе, вдали от кучи бедняков, за которых они несли ответственность дома, в своих поместьях: горстка нищих попрошаек да редкие уличные воришки внушали не так много беспокойства.
Миссис Остен прекрасно знала этот город, так как жила здесь до замужества; ее брат, Ли-Перрот, регулярно наведывался сюда со своей супругой и снимал дом №1 по Парагон Террас, внушительный импозантный особняк с красивыми виды на окрестности. На этой террасе, как и на многих других улицах Бата, не было маленьких частных садиков, но все дома выходили на один большой общественный сад: ведь когда главным достоинством города является социальная активность, публичные сады и парки, разумеется, предпочтительнее изолированных домашних уголков.
Как в расположении, так и в укладе этого города было нечто театральное: все здесь были словно на сцене, участвовали в некоем шоу, и прекрасно отдавали себе в этом отчет. Литература так же отдавала свою дань Бату. Джейн могла встречать описания Бата у самых разных авторов: в «Эммелине» Шарлотты Смит Бат был городом, в котором можно было сохранить инкогнито, прячась на съемной квартире на время опрометчивой беременности. Героиня романа Шарлотты Леннох «Дон Кихот в юбке» Арабелла вызвала переполох, появившись в знаменитой Галерее-Бювете (Pump Room) Бата под вуалью, а затем еще один, наговорив дерзостей первым батским красавцам. Шеридан бежал из Бата со своей первой женой, а затем включил этот эпизод в свою комедию «Соперники»; да и сама Джейн уже упоминала Бат в своих Ювенилиях, в частности, в «Любви и дружбе».
Эдвард Остен и сопровождавшие его леди сняли комнаты в угловом здании на Квин Сквер, совсем недалеко от Галереи-Бювета, Верхней Ассамблеи и террасы Парагон. Миссис Остен с дочерью заняли смежные спальни на втором этаже, «две комнаты весьма приятного размера, с грязными одеялами, комфортнее некуда»; по лестнице носился котенок, а хозяйка была «толстой женщиной в трауре». Джейн, как добрая тетушка, помогла Фанни и Эдварду написать письма. Элизабет презентовала Джейн красивую шляпку; возможно, она тоже заметила на сестрах шляпки-близнецы. Они собирались посетить музыкальный гала-вечер в Саду Сидней, хотя Джейн выражает свой энтузиазм к музыке несколько странным образом: «Для меня этот концерт будет иметь большее очарование, чем обычно, поскольку этот сад достаточно велик, и у меня будет прекрасная возможность отойти достаточно далеко, чтобы не слышать его звуков». Дядя Ли-Перрот несколько переутомился и в основном отдыхал, но Джейн совершила несколько вылазок на природу со своими новыми знакомыми, по меньшей мере один из которых оправдал ее надежды, поскольку именно здесь она познакомилась с неким мистером Гулдом, очень молодым человеком, который «только что поступил в Оксфорд, носит очки и слышал, что «Эвелину» написал доктор Джонсон».*
-------- *«Эвелина» была напечатана анонимно в 1778 году; книга имела огромный успех, после которого автор вскоре открыл свое имя — мисс Фрэнсис Берни; она написала этот роман втайне от всех, даже от своего отца. Доктор Джонсон был в числе самых горячих поклонников «Эвелины» и писал, что предпочитает его всем романам Филдинга. (Прим. автора)
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2258
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 30.03.09 22:50. Заголовок: Поискала виды Бата т..
Поискала виды Бата того времени, вот что нашла пока что, может, потом еще чего-нибудь отыщется:
Томас Малтон. Квин Сквер (Queen Square), 1784.
Энтони Уокер. Прайор Парк (Prior Park), 1750.
Бат, Галерея-Бювет (Pump Room) Автора и год не нашла, но примерно конец XVIII века.
Элайза спасибо за продолжение и за иллюстрации Бат... В романах мисс Остин - курортный город, город развлечений и праздной лени. Вот таким и представляется.
Надина
Сообщение: 81
Настроение: не люблю переход на летнее время
Нынче понедельник и, стало быть, выкладываю окончание 14-й главы:
Эдварду нужно было вернуться домой к началу июля, чтобы застать традиционный праздник дня арендатора в Годмершеме, но миссис Остен была настроена путешествовать дальше. Она хотела совершить большое турне, начав его в Эдлстропе, где жили ее кузены Ли. Ее племянник, Эдвард Купер, обосновался в Харпсдене, в семейном доме, где она провела детство, а еще одна родственница, миссис Кук, жила в графстве Суррей, в поместье Грейт Букхэм, и миссис Остен планировала объехать их всех. Джейн не испытывала никакого энтузиазма от этой перспективы и писала Кассандре, что вместо этого с удовольствием провела бы лето дома, в пасторате, в обществе их близкой подруги Марты Ллойд. Возможно, наименее заманчивой ей представлялась перспектива общения с тетушкой Кук, поскольку та только что опубликовала роман; и, хотя он вышел анонимно, членам семьи, разумеется, сообщили, кто автор, и предполагалось, что все они должны его прочесть. Действие романа «Баттлеридж, или историческое сказание, основанное на фактах», происходило в эпоху между царствованиями; сюжет в нем крутится вокруг утраченного документа, который сможет восстановить права на поместье его законных владельцев, преданных роялистов; одному из них во сне является местонахождение этого документа, укрытого в тайнике — сундуке с двойным дном. В романе есть и ряд других драматических моментов: молодую женщину похищают лунной ночью из ее любимого прибежища, грота, двое всадников, которые заточают ее в башню, где ей приходится спать на старой кровати черного дерева с вырезанными на ней устрашающими злобными мордами. Миссис Кук щедро пользовалась устоявшимися клише готических романов; в особенности она восхищалась Анной Радклифф, «королевой ужасного», ну а ее сундук с двойным дном и пропавший документ невольно заставляют подозревать, что Джейн, которая как раз работала над первой редакцией «Нортенгерского аббатства», когда был издан «Баттлеридж», не удержалась от того, чтобы немного повеселиться над тетушкиным творением. Так что вполне возможно, что в ее пародии на готические штампы слышится и отголосок родственного подтрунивания.
Как бы то ни было, Джейн уступила пожеланиям матери и отправилась сопровождать ее в поездке по родственникам. А пока они путешествовали, на семью Ли-Перротов обрушились серьезные неприятности. Богатая тетушка и тезка Джейн была уличена в магазинной краже и, хотя это и трудно представить, была отправлена в тюрьму. Хозяин одной из лавок в Бате обвинил ее в краже куска кружева. Помощник продавца догнал ее, когда она выходила из магазина с покупками, и кусок «украденного кружева» был обнаружен то ли в ее сумочке, то ли в кармане — так толком и непонятно, где именно — но она заявила, что ей его, должно быть, положили по ошибке, пока обслуживали в магазине. Владелец лавки спросил у Ли-Перротов их адрес, и они его сообщили — а через четыре дня на Парагон Террас появился констебль с ордером на арест. И миссис Ли-Перрот, которой было уже за пятьдесят (детей у нее не было), отправили в тюрьму на основании данных под присягой показаний работников лавки, с обвинением по статье, которая предусматривала в том числе и смертную казнь, поскольку цена этого злосчастного куска кружева превышала один шиллинг. На практике же, если бы ее признали виновной, ей грозила отправка в Австралию на 14 лет, что для женщины ее возраста и образа жизни было равносильно смертному приговору.
Муж поддерживал ее с непоколебимой преданностью, настояв на том, чтобы ему было позволено оставаться рядом с ней в доме тюремного смотрителя, мистера Скаддинга, в тюрьме графства Сомерсет, куда ее отправили до суда. Дому Скаддингов было, конечно, далеко до тех условий, в которых эта леди привыкла находиться: «Вульгарность, грязь, шум с утра до вечера. Эти люди, не подозревая о том, что это может вызывать у кого-то возражения, воображают, что мы очень счастливы тут находиться, хотя, надо отдать им должное, они стараются делать для этого все, что в их силах.» Дочери мистера Скаддинга иногда развлекали их игрой на музыкальных инструментах, но зато младшие Скаддинги повадились крошить кусочки тостов на почтенные колени мистера Ли-Перрота и лить пиво ему на рукава; их мать чистила нож, слизывая с него кусочки поджаренного лука; две собаки и три кошки вечно дрались из-за еды, дым попадал куда угодно, кроме дымохода, а в детской спальне, соседней со спальней Ли-Перротов, было шумно, как в Бедламе. Нужно признать, что в этих экстремальных обстоятельствах миссис Ли-Перрот не только обнаружила талант к словесным зарисовкам, почти достойным кисти Хогарта, но еще и держалась с большим достоинством. Когда миссис Остен предложила ей прислать одну или обеих своих дочерей разделить с ней ее несчастья, тетушка Джейн категорически отказалась позволить «этим элегантным молодым женщинам» страдать с ней рядом. Что бы Джейн ни думала по поводу предложения своей матери, она, без сомнения, была благодарна тетушке за ее отказ.
Среди знакомых семьи были те, кто полагал, что миссис Ли-Перрот была виновна в этой краже, и даже ее собственный адвокат злонамеренно сплетничал по поводу того, что она страдает клептоманией, и насмехался над безграничной преданностью жене Джеймса Ли-Перрота. Сохранилась и еще одна история, вроде бы подтверждающая основания для первого обвинения, про то, что она якобы пыталась украсть растение из цветочной оранжереи, хотя это вполне могли быть и пустые сплетни; это будто бы тоже случилось в Бате, но несколько лет спустя, в 1804 году. Впрочем, более общепринятой является версия, что ее обвинители пытались таким образом завлечь ее в ловушку и шантажировать, хотя, если у них и была такая цель, действовали они крайне неэффективно. Проведя 7 месяцев в семье тюремного смотрителя, она была вызвана в Таунтон, на выездную сессию суда присяжных. Миссис Остен снова предложила, чтобы ее дочери приехали к ней на суд, и миссис Ли-Перрот снова отказалась, заявив, что зал суда — неподобающее место для молодых леди. У нее у самой выбора не было, и ей пришлось предстать перед присяжными в битком набитом зале, в прямо скажем, довольно устрашающей обстановке. Она сама выступила в свою защиту, коротко, но весьма убедительно, после чего в суде были зачитаны многочисленные свидетельства и характеристики в пользу обвиняемой, а затем судья подвел итог и присяжные ровно через 10 минут вынесли вердикт «невиновна»; после чего последовали рыдания, объятия, поцелуи и вздохи облегчения. Ли-Перроты отныне были свободны, хотя их расходы за этот период приблизились к сумме в две тысячи фунтов, и никто не подал встречный иск на владельца лавки, который продолжал процветать. «У меня есть неплохие шансы умереть от популярности», — сухо заметила в письме миссис Ли-Перрот, подводя итог этому делу.
Доктор Джонсон, которым так восхищалась Джейн, авторитетно выступал в «Рамблере» против английской системы вынесения приговоров, особенно возмущаясь тем фактом, что одно и то же наказание, причем такое суровое, как смертная казнь, предусматривалось и за мелкую кражу, и за убийство. История, случившаяся с миссис Ли-Перрот, лишний раз подтверждает жестокость и абсурдность этих законов. Даже если она и была виновна, разве можно счесть справедливым наказание пожилой женщине, совершившей столь мелкое правонарушение, в виде повешения или отправки в Ботани Бэй. В ту эпоху многие женщины, осужденные за кражу в магазине, от безнадежности накладывали на себя руки. Так что миссис Ли-Перрот где-то повезло, что она оказалась такой несгибаемой стреляной птицей, да еще и с таким невероятно преданным мужем, оказавшим ей всемерную поддержку. Джейн никогда не упоминала в письмах об этом деле — естественно, в семье о нем предпочитали не вспоминать — но этот случай не заставил ее лучше относиться к этой своей родственнице. Она ее раздражала; вполне объяснимое раздражение племянницы без гроша за душой по отношению к богатой, властной и скуповатой старой тетке.
Джеймс Остен, предполагаемый наследник состояния Ли-Перротов, обещал присутствовать на судебном слушании своей тетки вместе с женой. Но вместо этого он упал и сломал ногу, попав в сильный снегопад в феврале 1800 года, и в результате не смог никуда поехать. Элиза Шют отметила в дневнике его отсутствие в церкви; вместо него службы какое-то время совершал Чарльз Поулетт. А сама Элиза была занята варкой бульонов в помощь голодающим жителям деревни. Времена для бедняков настали очень тяжелые, и им становилось все труднее сводить концы с концами. В Дине миссис Лефрой организовала «соломенную мануфактуру», где женщины и дети из окрестных сел могли заработать несколько пенсов, плетя коврики из соломки и другие мелкие предметы. Но такая благотворительность была не слишком эффективной. Элиза Шют пишет подруге о своем сочувствии к трудящемуся люду Хэмпшира:
«Бедные очень недовольны, и по вполне понятным причинам: я очень боюсь, что в этом году пшеница будет весьма недешевой, да и все остальные жизненно необходимые продукты нынче невероятно дороги; бедняк не в состоянии купить себе даже те нехитрые лакомства, которые он должен бы себе позволить: пиво, бекон, сыр. Стоит ли удивляться, что в их душах поднимается недовольство: я не считаю, что им платят достаточно, и гордость бедного человека (а почему мы должны отказывать им в гордости) уязвлена тем, что ему приходится прибегать к благотворительной помощи прихода, чтобы хоть как-то облегчить свою участь, и при этом часто терпеть грубое отношение своих надзирателей. Я считаю, что наш политический горизонт все еще весьма и весьма низок.»
Это на удивление мудрое и сочувственное письмо для супруги охотящегося на лис тори; из него следует, что она далеко не во всем разделяла взгляды своего мужа. В том же письме она не менее красноречиво выражает и свое отношение к положению жен в семье:
«Мистер Шют, судя по всему, полагает весьма странным, что я не нахожусь рядом с ним 24 часа в сутки, когда он дома, хотя ему кажется вполне естественным покидать меня либо по делам, либо для удовольствий; таково различие в положении мужей и жен. Последние считаются чем-то вроде домашних животных, и мужчины всегда рассчитывают застать их дома, готовыми встретить их на пороге; а первые, разумеется — венцы творения, свободные ездить когда и куда им заблагорассудится.»
Женщина, обладающая таким ироничным и независимым голосом, выглядит соседкой, с которой стоило бы подружиться. И в то же время между Элизой Шют и Джейн Остен по-прежнему сохраняется большая дистанция. Возможно, Джейн принимала за высокомерное снисхождение то, что на самом деле могло быть просто стеснительностью и замкнутостью Элизы; а та, в свой черед, могла находить Джейн слишком резкой и непредсказуемой и, возможно, где-то побаивалась ее и потому сторонилась. Опять же, типичный случай гордости и предубежения. Конечно, Шюты были гораздо богаче и жили на куда более широкую ногу, чем Остены; к примеру, в октябре 1800 года они посетили торжественный музыкальный вечер в Винчестере, где в кафедральном соборе было исполнено «Сотворение мира» Гайдна, и где присутствовали 500 виднейших семей графства — и Шеридан в их числе, — а после был дан большой бал. Остены не могли себе позволить развлечений такого уровня. В 1800 году они переживали достаточно трудные времена. Ферма принесла менее 300 фунтов дохода, и размер десятины также уменьшился в результате всеобщей депрессии. Как и миссис Шют, Джейн тоже пишет о подавленном настроении в округе, о бейлифах и конфискации домов, о том, что относила в деревню одежду для бедных. И хотя они старались по мере сил улучшить сад и хозяйство в Стивентоне, активно удобряли и сажали, и даже потратили средства на приобретение новых столов для дома, чувствуется, что и мистер, и миссис Остен очень устали. В ноябре ненастье повалило два больших вяза, растущих прямо рядом с домом, которые со страшным скрежетом упали на майское дерево с флюгером, которое стояло там столько, сколько дети себя помнили. Для всех это была угрюмая, тяжелая зима.
Не было в этот год и жизнерадостных визитов Генри и Элайзы. В марте 1799 года Генри с его полком отправили в Ирландию, где им надлежало охранять побережье от французов и подавлять продолжающееся недовольство среди ирландцев. Он провел там семь месяцев, в основном в Дублине, и свел там знакомство с лордом-наместником Корнуолла, официально занимающим пост губернатора Индии, но посланным правительством в Ирландию, чтобы подавить сопротивление. Такие богатые и влиятельные фигуры всегда привлекали Генри, и он явно рассчитывал, что эти знакомства могут оказаться ему очень полезны, когда он решит уйти из армии. Полагаясь на свой опыт казначея полка, он начал подумывать о том, чтобы сделаться банкиром, и уже начал обсуждать свои планы на будущее с друзьями-однополчанами.
А Элайза тем временем укрылась в небольшом домике, который она называла своим «эрмитажем», недалеко от Доркинга, в Суррее. По ее словам, теперь она предпочитала фортепьяно, арфу и книги любой другой компании; это подтверждают и принадлежащее ей печатное нотное издание «Листьев Терпсихоры», пьес для пения под арфу, и еще одно, рукописное, с записями песен Перселла, Генделя, Гайдна и Моцарта. На обоих сборниках стоит ее имя: «Миссис Генри Остен» и «Элайза Остен, 19 августа 1799 года». Ее всегдашняя веселость, казалось, изменила ей и находилась почти на нуле. Она отвечает Филе, которая написала ей с просьбой похлопотать у Уоррена Гастингса о ее брате, что испытывает «самую непреодолимую антипатию просить кого-либо об одолжениях». Ее здоровье было крайне неважным, а здоровье ее сына — и того хуже: он страдал от частых и жестоких эпилептических припадков. «Даже если его жизнь не будет ими окончательно погублена, их разрушительное влияние на его умственные способности носит самый тяжелый характер, что является для меня источником постоянной скорби.» Она грустно добавляет: «умственные и физические страдания всегда так тесно связаны между собою».
Отправлено: 06.04.09 15:26. Заголовок: Элайза История супру..
Элайза История супругов Ли-Перрот весьма поучительна... Однако... Спасибо за новый чудесный отрывок!
Надина
Сообщение: 118
Настроение: тяжелый день
Отправлено: 06.04.09 16:21. Заголовок: Элайза Огромное спас..
Элайза Огромное спасибо! Насчет тетушки Ли - Перрот: законы были еще те Однако, интересно: Элайза пишет:
цитата:
миссис Остен предложила ей прислать одну или обеих своих дочерей разделить с ней ее несчастья
О чем думала миссис Остин? Хотела угодить богатым родственникам, что ли Элайза пишет:
цитата:
таково различие в положении мужей и жен. Последние считаются чем-то вроде домашних животных, и мужчины всегда рассчитывают застать их дома, готовыми встретить их на пороге; а первые, разумеется — венцы творения, свободные ездить когда и куда им заблагорассудится.»
Так по-современному звучит.... Очень феминистические взгляды
Mirani
Сообщение: 303
Отправлено: 06.04.09 18:21. Заголовок: Элайза, большое спас..
Элайза, большое спасибо! Очень информативная глава! Я и не знала о том, что за кражу и убийство применялись одинаковые меры наказания! Наверняка было множество случаев таких вот подставных краж! Показались очень интересами взгляды Элизы Шют, её забота о бедняках. Элайза пишет:
цитата:
в октябре 1800 года они посетили торжественный музыкальный вечер в Винчестере, где в кафедральном соборе было исполнено «Сотворение мира» Гайдна
Жуткая история с тетушкой - судопроизводство тогда в Англии (да и далеко ходить не надо - в России и, думаю, в других странах) милосердием не отличалось. Покорила другая тетушка, настрочившая готический роман. Можно только представить, с каким наслаждением Джейн писала свою пародию на подобные клише.
Элайза, Очень люблю твои понедельники! Элайза пишет:
цитата:
Богатая тетушка и тезка Джейн была уличена в магазинной краже и, хотя это и трудно представить, была отправлена в тюрьму.
Значит вот откуда оно! В продолжении ГиП "Дерзость" у Джульи Барет есть такой момент - миссис Филипс обвинили в магазинной краже и отправили в тюрьму. Мне это показалось очень "не по-остеновски" и немножко добавило к отрицательному отношению к ее книге. Элайза пишет:
цитата:
а здоровье ее сына — и того хуже: он страдал от частых и жестоких эпилептических припадков.
Выходит, у фамилии действительно есть какие-то генетические предрасположения к такому роду заболевания. Сначала Томас, потом Джордж, сейчас этот малыш...
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2279
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 07.04.09 10:37. Заголовок: Надина пишет: О чем..
Надина пишет:
цитата:
О чем думала миссис Остин? Хотела угодить богатым родственникам, что ли
Скорее всего. Надеялась, должно быть, что богатая тетушка потом отблагодарит племянниц за самоотверженную поддержку, упомянув их в завещании. Практичный подход, безусловно, хоть и несколько, ээээ... безжалостный по отношению к дочерям.
мариета пишет:
цитата:
Мне это показалось очень "не по-остеновски" и немножко добавило к отрицательному отношению к ее книге.
Да, вот в том-то и дело; как мы видим, вокруг Джейн Остен в жизни происходило достаточно много драматических событий, которые вроде бы так и просятся на страницы романа; и тем не менее, она принципиально не использует в своем сюжетостроении ничего "экстраординарного", даже если подобные события и имели место в действительной жизни; а может быть, как раз именно потому, что имели.
мариета пишет:
цитата:
Выходит, у фамилии действительно есть какие-то генетические предрасположения к такому роду заболевания. Сначала Томас, потом Джордж, сейчас этот малыш...
Не, не совсем так: Томас — брат миссис Остен, а Элайза — племянница мистера Остена, так что между ними не было кровного родства, и поэтому случаи Томаса и сына Элайзы никак генетически не связаны между собой. Вот Томас и Джордж или Джордж и Гастингс — возможно; но не все трое. Я ни разу не медик, но мне кажется, судя по описанным симптомам, что скорее у Томаса и Джорджа было какое-то общее заболевание, возможно, наследственное; а эпилептические припадки малютки Гастингса — это та неврология, которую запросто можно было заработать и при рождении, к примеру, в результате родовой травмы, то есть это скорее не генетическое, а приобретенное. Впрочем, повторюсь, я в медицине полный профан, так что вполне могу и ошибаться.
мариета
Сообщение: 545
Настроение: Виновата она – весна!!!
вокруг Джейн Остен в жизни происходило достаточно много драматических событий, которые вроде бы так и просятся на страницы романа; и тем не менее, она принципиально не использует в своем сюжетостроении ничего "экстраординарного", даже если подобные события и имели место в действительной жизни
Кстати по поводу этого: помните, здесь обсуждалось количество несчастий в романах еще одной замечательной писательницы - Э.Гаскелл. И говорилось, что много потерь она перенесла и в жизни. А вот наша Джейн О. подарила нам только позитив и жизнеутверждающие мотивы без излишней "экстраординарности". О скольком же заставляет задуматься ее жизнеописание, и спасибо за это автору и переводчику с глубочайшим выпадением в благоговейный реверанс.
Элайза Спасибо огромное за продолжение, чуть не пропустила...
Бэла пишет:
цитата:
А вот наша Джейн О. подарила нам только позитив и жизнеутверждающие мотивы без излишней "экстраординарности". О скольком же заставляет задуматься ее жизнеописание, и спасибо за это автору и переводчику с глубочайшим выпадением в благоговейный реверанс.
Подпишусь под каждым словом! Ведь это особый дар, откинув свои горести, не выплеснуть их на своих страницах, а подарить читателям свой жизненный оптимизм, несмотря на... свою иронию, опять же вопреки...
Элайза
людовед и душелюб (с)
Сообщение: 2289
Настроение: Тону в море информации
Отправлено: 13.04.09 21:16. Заголовок: Честно говоря, на эт..
Честно говоря, на этой неделе у меня совсем не было времени, поэтому следующий кусочек совсем маленький, но может, это и к лучшему, так как я опять хотела спросить совета у своих читателей. Дело в том, что следующая глава, она некоторым образом, э-э-э-э, не столько биографическая, сколько литературоведческая; автор разбирает три первых романа Остен, обсуждает особенности художественного метода Остен, ее сюжеты, героев и т.д. Событий же ее жизни тут практически нет. Интересно вам будет читать литературоведческий разбор или его можно пропустить? Словом, вот самое начало главы, и дальше там все примерно в таком же духе, так что жду ваших мнений: если вам это интересно — продолжу перевод этой главы, если не слишком — тогда сразу перейду к следующей.
Глава 15. Три романа.
Когда Джейн Остен написала первый вариант «Гордости и предубеждения» ей было 20 лет — столько же, сколько Элизабет Беннет. К тому моменту, когда роман вышел из печати в 1813 году, ей исполнилось уже 37, то есть она уже почти достигла возраста матери своей героини. 17 лет — один из самых длинных в истории литературы промежутков между созданием романа и его прижизненной публикацией. «Чувство и чувствительность» прошло почти через такой же долгий период ожидания — первую версию романа и его публикацию разделяют 16 лет. А «Нортенгерскому аббатству» понадобилось целых 20 лет, чтобы найти издателя, и в результате книга появилась в печатном виде уже после смерти автора. И как-то не по себе делается от осознания того, как легко любой из этих романов мог потеряться и пропасть бесследно, так и не дойдя до читателя.
Джейн Остен сделала некоторое количество рукописных копий; но ни эти копии, ни другие предпринятые ею меры предосторожности не помогают нам понять, чем именно ранние редакции ее романов отличались от окончательной версии. Не сохранилось ни единой рукописи ни первоначальных, ни конечных редакций опубликованных романов. Поэтому все разговоры о предпринятой ею правке ограничиваются исключительно нашими догадками. Можно развлечься, гадая, было ли ей 19, или 21, или 35, когда она писала тот или иной эпизод или диалог, но это все практически недоказуемо. Мы знаем, к примеру, что изначально «Гордость и предубеждение» было длиннее, чем окончательная версия, так как она написала Кассандре о том, что «сократила и урезала» его; мы также можем с достаточной степенью вероятности предположить, что диалоги в финальной версии стали более отточенными; и наверняка пропали целые сцены и отрывки, которые мы сейчас с таким удовольствием почитали бы. Есть несколько озадачивающих моментов, которые наверняка потянулись из ранней версии в позднюю — например, тот факт, что Джейн Беннет ездит верхом, а Элизабет только гуляет пешком, что кажется противоречащим их характерам. Почему это произошло — остается только догадываться; возможно, при правке сократилось и что-то, что не стоило сокращать, так как там содержалось объяснение этому факту. Также можно увидеть небольшие вставки, со своей очевидностью сделанные позже, как, примеру, отсылки к поэзии Вальтера Скотта и роману Марии Эджуорт «Белинда», которых просто не могло быть в ранней версии; но за исключением этого, ничего более определенного сказать нельзя. По моему мнению, основной сюжет и главные характеры приобрели свой окончательный вид где-то к 1800-му году, когда у нее имелось три законченных романа, один из которых был сочтен ее отцом достойным публикации; мне представляется, что, хотя она позже еще возвращалась к ним и дорабатывала, в основном это уже были те книги, которые мы знаем. И хотя заглавия двух из них были изменены непосредственно перед публикацией, я буду называть их по конечному варианту.
Первое, что поражает в этих трех ранних ее произведениях — каждое из них освещает свою основную тему тремя радикально различными способами. «Чувство и чувствительность» — это, грубо говоря, дискуссия, дебаты; «Гордость и предубеждение» — любовный роман, а «Нортенгерское аббатство» — сатира, пародия, роман о романах и их чтении. Казалось бы, от начинающего автора ожидаешь, что он сперва будет работать по одной и той же формуле, раз от разу совершенствуясь в процессе. Но только не Джейн Остен. Она была слишком изобретательна и слишком увлечена техникой художественного повествования, чтобы ограничиваться какой-то одной манерой, одним способом подачи материала, и в этих трех романах она подходит к разрешению стоящих перед ней задач при помощи совершенно различных художественных средств, пользуясь ими с поразительным мастерством.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 281
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
), но им и цена как домыслам, можно их оспаривать. Хуже, когда для сплетен есть какой-то материал. 
Хочется какое-то старинное определение подобрать, по возможности, но желательно без подтекста. 
Может, кто поможет, люди добрые?..
".
Спасибо, дорогая! 
Каюсь, каюсь, mea culpa, и приношу читателям свои извинения. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
