Отправлено: 01.08.10 16:15. Заголовок: "Любовь до гроба" Luide

Автор: Luide
Название: "Любовь до гроба"
Жанр: роман - детектив, фентези, любовный роман. Стилизация - начало 19 века, Англия.

 Отправлено: 23.10.10 18:40. Заголовок: Vita спасибо :) Я за..

Vita спасибо :) Я за реализм даже в фэнтези

 Отправлено: 24.10.10 22:41. Заголовок: Luide http://jpe.ru..

Luide

Спасибо за продолжение!

Vita пишет:

цитата:

Ваш фантастический мир очень логичен

Да, точно, и очень привлекателен.

 Отправлено: 25.10.10 10:02. Заголовок: Хелга пишет: очень ..

Хелга пишет:

цитата:

очень привлекателен

В первый раз вижу, чтобы такое историческое время так захватывающе соединили с фэнтези :)

 Отправлено: 25.10.10 12:45. Заголовок: Хелга ДюймОлечка спа..

Хелга ДюймОлечка спасибо
Вдохновляете меня на продолжение!

Да, в фэнтези, к сожалению, чаще всего предпочитают использовать так называемое "условное средневековье", чтобы не вникать в быт и нравы соответствующего исторического периода. А мне 19 век очень понравился! Я здесь на форуме много о нем читала и буквально "заболела" им

 Отправлено: 25.10.10 19:55. Заголовок: Luide пишет: А мне ..

Luide пишет:

цитата:

А мне 19 век очень понравился! Я здесь на форуме много о нем читала и буквально "заболела" им

Это приятно, что наш форум помог вам вдохновиться!

Luide пишет:

цитата:

Правда, изначально я их совсем иначе представляла, но они слишком самовольные

Да, они такие, что хотят, то и творят... Хороши, что тут скажешь. Ну и как тут устоять?

 Отправлено: 26.10.10 12:25. Заголовок: Luide пишет: почти ..

Luide пишет:

цитата:

почти Шеранн

Не, ну брУнеты моя слабость, да еще с таким характером, гибкими движениями и чарующмим улыбками:)

 Отправлено: 26.10.10 19:29. Заголовок: Luide пишет: угадай..

Luide пишет:

цитата:

угадайте, что я сейчас смотрю?

Прочитала ваш пост в «Экранизациях» и поняла, что вы смотрите. Мучительно думала, где же видела этого красавца!

 Отправлено: 26.10.10 20:02. Заголовок: Хелга да, я определе..

Хелга да, я определенно влюбилась в полковника

 Отправлено: 31.10.10 14:27. Заголовок: Глава 7. «Милая мо..

Глава 7.

«Милая моя Наталия!
Надеюсь, ты простишь, что в последнее время я пренебрегаю письмами. Признаюсь тебе откровенно, после смерти дорогого господина Чернова я не имею более возможности столько времени проводить за письмами, поскольку вынуждена работать, о чем я поведала тебе в прошлом послании.
Однако обстоятельства последних дней вынуждают меня взяться за перо, чтобы описать тебе нынешние события...
Должна признаться, что предложение господина Рельского явилось для меня полной неожиданностью. Конечно, оно было продиктовано дружескими чувствами и привязанностью, коя существовала столь долго между нашими семьями. В противном случае мне было бы неловко в дальнейшем поддерживать знакомство с ним и его семьей. Но, право, господин Рельский слишком щепетильно относится к дружеским узам. Полагаю, его нисколько не расстроил мой отказ, который я постаралась выразить сколь можно мягче.
Скажу тебе откровенно, в иных обстоятельствах я с радостью вышла бы за него, хотя никогда не рассматривала этого господина в качестве воздыхателя. Однако уверена, что давнее знакомство и взаимная приязнь, а также достойное материальное положение господина Рельского сделали бы этот брак вполне удачным. Но в данном случае не приходилось даже думать ответить согласием, думаю, ты согласишься в этом со мною.
А теперь я вынуждена закончить, поскольку тороплюсь в библиотеку.
С искренним приветом, твоя София Чернова»
Молодая леди запечатала письмо к давней подруге, вручила его Лее и велела немедленно отправить.
Домовая поклонилась, не скрывая радости от этого поручения, - покинуть дом любой из этого народца мог лишь с согласия хозяина либо по хозяйственным надобностям, оттого Лее редко доводилось бывать в городе.
София проводила ее взглядом и невольно подумала, что, к счастью, семейству домовых ничего не ведомо о предложении господина Рельского, иначе заботливые советчики принялись бы наставительно ее поучать и уговаривать вступить в столь лестный союз, невзирая на все обстоятельства. Быть может, не стоило раскрывать обстоятельства даже в письмах, однако чрезвычайно тяжело ни с кем не делиться новостями, своими чувствами и мыслями! Ни с кем из местных дам госпожа Чернова не сдружилась столь близко, чтобы посвящать их в свои сокровенные чаяния, и лишь переписка с подругой детских лет позволяла ей открывать сердце.
Госпожа Чернова отправилась в Бивхейм. По дороге она любовалась окрестностями, залитыми ярким солнечным светом. Ночью прошел дождь, и теперь умытый им город издали выглядел пасторально. Белые и красные дома в окружении садов или хотя бы кадок с растениями, по случаю тепла выставленными на балконы и у дверей смотрелись удивительно живописно. Дома были похожи на пионы среди весеннего сада, и эта картина дышала
Вот только при более детальном рассмотрении Бивхейм оказался вовсе не спокойным и сонным. Несмотря на довольно ранний час, на улице было немало прохожих, и Софии приходилось то и дело останавливаться, чтобы поздороваться со знакомыми. К тому же у нее возникло пренеприятное чувство, что все шепчутся и обсуждают возмутительные наветы госпожи Шоровой.
«Я всегда вам говорила, что не следует верить ее показному благочестию! Уж слишком она непогрешима...» - донеслась до Софии сказанная за спиной фраза.
И это те люди, которым она не раз помогала!
К счастью, библиотека, как уже упоминалось, располагалась на самом краю Бвхейма, так что молодой леди не пришлось долго терпеть мучительное любопытство окружающих. Она еле сдерживалась, чтобы не ускорить шаг, и испытала истинное облегчение, когда за ее спиной наконец закрылась дверь.
Хозяйка библиотеки вовсе не считала нужным посещать суд коронера, где ее недавно посмели заподозрить в причастности к убийству. Так что Софию ждал самый заурядный рабочий день, и сейчас она восприняла это с радостью.
Госпожа Дарлассон вместе с Юлией отправились на второй этаж сортировать прибывшую периодику, и третья библиотекарша оказалась предоставлена самой себе и своим поискам.
Надо сказать, что Софии было до крайности неприятно, почти мучительно выискивать и вынюхивать. Благие намерения отыскать преступника и очистить свое доброе имя, увы, были не слишком приятны в воплощении. К тому же отсутствие всякого опыта в таких делах заставляло женщину многажды сомневаться в своей способности осуществить задуманное.
Но, решительно откинув всякие колебания, София принялась за дело.
Как тут было не возблагодарить гномью дотошность! Въедливая госпожа Дарлассон заставляла сотрудниц тщательно записывать всех, кто брал книги или хотя бы выказал желание их прочитать, дабы не нарушать очередь или - не приведи боги! - не утерять ценные тома.
Итак, спустя час София уже наверняка знала, что за последние недели книгами из особого хранилища интересовались господин Нергассон, господин Ларин, а также некий господин Щеглов и... госпожа Шорова! Заподозрить последнюю в интересе к книжным редкостям было весьма затруднительно, хотя в записях значилось, что ей надобен был редкий травник еще со времен до Рагнарёка.
Впрочем, не следовало отбрасывать и версию, что книга была взята для отвода глаз, а в действительности цель злодея – смерть сторожа. Однако кто мог настолько возненавидеть господина Ларгуссона, чтобы жестоко убить его ударом по голове, а потом еще и поджечь тело?!
В ином случае, пожалуй, можно было заподозрить случайных грабителей, пробравшихся в дом, но теперь это представлялось нелепым. Мало того, что у неведомого преступника либо имелись ключи, либо гном лично его впустил. Но если дверь отпер сам убийца, то почему тело сторожа оказалось в его комнате, а не в холле, куда он должен был выскочить, привлеченный неурочным шумом?
Словом, вопросов у Софии пока было множество, и все они оставались без ответов.
Гадалка уныло вздохнула и вернулась к отчетности. Господин Нергассон, кузнец, интересовался древними книгами о черной металлургии; господин Ларин, старшина пожарного приказа, разыскивал старинные заклятия тушения огня; а господин Щеглов любопытствовал о медицине.
С первыми двумя госпожа Чернова сталкивалась как в библиотеке, так и за ее пределами. А вот последнего господина могла припомнить лишь в лицо, его заказами всегда занималась барышня Юлия. Хотя этого столичного гостя сложно было заподозрить в столь сильной неприязни к несчастному сторожу, да и вообще безукоризненно одетый франт, казалось, заботился лишь об идеально повязанном галстуке и о модной завивке. Но как раз поэтому удивительно, что такой господин мог интересоваться медициной! Быть может, он брал книги лишь для отвода глаз, но какова тогда его истинная цель?
Позже, за чаем, госпожа Чернова не преминула поинтересоваться у подруги, что ей известно о господине Щеглове.
- Не понимаю, какое вам дело? – запальчиво воскликнула Юлия в ответ. – По какому праву вы меня допрашиваете?
Ошарашенная София обескуражено смотрела на подругу и пыталась понять, чем вызвана эта неожиданная вспышка. Последнее время приятельница нередко бывала раздражительна и импульсивна, то вспыхивала по малейшему поводу, то улыбалась без видимого повода.
Под удивленным взглядом госпожи Черновой барышня Гарышева опустила глаза и принялась нервно перебирать бумаги на столе, потом добавила, уже значительно тише:
- Вас не касается, с кем я поддерживаю знакомство.
- Поддерживаете знакомство... – медленно повторила София. – Так вот в чем дело! Что ж, в этом случае мои расспросы в самом деле неуместны, прошу меня простить.
Она улыбнулась Юлии, и та, будто нехотя, улыбнулась в ответ.
Выходит, для визитов господина Щеглова имелось простое объяснение, нисколько не связанное с последними событиями!
Приятная, хотя и несколько простоватая внешность девушки позволяла рассчитывать на внимание со стороны джентльменов, но отсутствие достаточного приданого делало ее надежды эфемерными. София не раз с грустью думала, что ее подруге скорее всего суждено остаться старой девой, и не могла упрекнуть молодых людей из приличных семей за отсутствие серьезных намерений в отношении Юлии.
Странное поведение барышни Гарышевой, несомненно, объяснялось сердечными волнениями.
- Позвольте мне сказать также, что я рада за вас! – добавила София и сжала руку подругу.
Та вспыхнула и пробормотала что-то неразборчивое, явно не желая обсуждать подробности.
Однако теперь натянутость между ними сошла на нет, к огромному облегчению молодой леди...
Госпожа Дарлассон усиленно делала вид, будто ничего не случилось. Она гоняла прислугу и библиотекарей, затеяла проверку карточек и вообще держалась столь деятельно, что это само по себе уже выдавало ее нервозность.
Но за все утро никто так и не посетил библиотеку.
В Чернов-парк София вернулась в самом дурном расположении духа. Грустные мысли одолевали ее и не позволяли оценить всю прелесть чудесного весеннего дня.
Госпожа Чернова намеревалась по возвращении погадать. Ей не давали покоя опасения и плохие предчувствия. Однако поворожить не довелось - домовая доложила о приходе барышни Ферлай Варгуларс.

 Отправлено: 31.10.10 19:34. Заголовок: Luide http://jpe.ru..

Luide

Спасибо за продолжение! Да, Софии придется стать детективом, волей-неволей.

 Отправлено: 02.11.10 11:17. Заголовок: Luide пишет: для н..

Luide пишет:

цитата:

для начала можно попробовать более простой путь, к тому же, по некоторым соображениям, именно он был предпочтительнее для самого господина Рельского. Но...

Luide пишет:

цитата:

но мужчина весьма сомневался, что София им воспользуется. Хотя попробовать, несомненно, стоило.

По каким это таким соображениям этот простой путь был предпочтительнее для Рельского (кстати, фотографический портрет господина Рельского внушает к последнему большое доверие
И что это за второй довод Рельского, который заставил оного отказаться от приглашения малиновок
Да, а люди или эльфы, или шпионы Муспельхейма могут принимать облик другого человека?

Luide Очень нравится Ваш фэнтезийный «19-й век».

 Отправлено: 02.11.10 11:53. Заголовок: Хелга да уж, выбора ..

Хелга да уж, выбора у девушки нет [взломанный сайт]

Marusia думаю, все доводы и соображения Рельского вскоре станут понятны
Нет, облик другого человека принять никто не может. Кстати, спасибо, что напомнили! Я совсем забыла, нужны пояснения о северной магической традиции.

Спасибо

 Отправлено: 02.11.10 14:12. Заголовок: София с искренней ра..

София с искренней радостью приветствовала юную гоблиншу, хотя та была не ее круга, но прекрасно образована и воспитана.
- Вы светитесь здоровьем и явно счастливы, - с улыбкой заметила госпожа Чернова, отметив сияющий вид девушки.
- Благодаря вам! – пылко воскликнула та.
- Рада, что смогла помочь, - ответила София, - Вы больше не вините меня в том, что я расстроила ваши планы?
- Нет, - покачала головой Ферлай, - вы были совершенно правы, я не должна была привораживать господина Маутерса и была справедливо наказана...
На звуке дорогого для нее имени голос гоблинши дрогнул.
- Присаживайтесь скорее! – попросила София, с неподдельным состраданием взирая на девушку.
Наверняка теперь жених Ферлай, Рейлар Маутерс, разорвал помолвку, и госпожа Чернова и не могла осуждать последнего за это.
Ферлай позволила усадить себя в кресло.
- Вы считаете, что между мной и господином Маутерсом все кончено? – спросила она и светло улыбнулась. – Это совсем не так. Конечно, сначала он разгневался и ушел, но назавтра явился с визитом. Оказывается, он все равно продолжал меня любить! И только хотел, чтобы я дала священную клятву никогда не прибегать к магии. Я с легким сердцем поклялась в этом. Так что спустя две недели мы поженимся, и я счастлива пригласить вас быть самой почетной гостьей!
София, совладав с удивлением, выразила живейшую радость таким исходом дела и заверила гоблиншу, что непременно придет.
Ферлай раскраснелась и с удовольствием принимала поздравления. Что еще нужно влюбленной девушке, кроме признания в нежных чувствах? Конечно же, обсуждать любимого с подругами, разбирая все мельчайшие детали счастливых событий!
Так что ближайшие полчаса прошли для госпожи Черновой и ее гостьи в весьма приятной для обеих беседе. Барышня Варгуларс наслаждалась разговорами о женихе, а София, кроме понятной радости за девушку, рада была отвлечься от тревожных размышлений.
- Но я вовсе не только за этим пришла! – вдруг спохватилась Ферлай. – Госпожа Чернова, вы наверняка посчитали меня глупой и неблагодарной девчонкой...
Она подняла руку, останавливая возражения Софии, и продолжила:
- Нет, это правда! Я хочу вернуть долг. Во-первых, вот это вам, - Ферлай достала из сумочки и протянула молодой леди бархатный футляр.
Госпожа Чернова с недоумением открыла крышку и обомлела: на черной подложке располагалась совершенно удивительная вещица – янтарный кулон на цепочке тонкого плетения, по виду серебряной.
- Не отказывайтесь! – воскликнула гоблинша с жаром. – Уверяю вас, это слишком малая плата! К тому же эта вещь ценна не благодаря красоте или дорогому материалу. На ней благословение Фрейи, богини любви, и я уверена, она поможет отыскать ваше счастье.
- Но ведь она пригодится вам самой или, может быть, вашей будущей дочери! – слабо возразила София.
- Не отнекивайтесь, госпожа Чернова! – настаивала Ферлай. – Если бы не вы, меня бы уже похоронили. Но я жива, счастлива и собираюсь замуж за любимого. Разве я могу желать вам – моей спасительнице - меньшего?
Поколебавшись, молодая леди все же приняла дар и искренне поблагодарила за него.
Во все времена существовала традиция одаривать ворожей за помощь, хотя они сами не имеют права требовать платы. Потому каждый, кто обращался к гадалке, старался как-то отблагодарить ее, и считалось неприемлемым скупиться. Потому люди ее круга преподносили Софии то роскошный секретер красного дерева, то драгоценную щетку для волос, то отрез на платье... Жаль только, продавать такие презенты невместно.
Фермеры и слуги тихонько оставляли на кухне у Леи откормленного гуся, круг колбасы, корзину яблок или горшочек сливок. Молочное охотно съедали сами домовые, как положенную им плату за труд, остальное попадало на стол молодой хозяйки, что немало поддерживало ее в трудные дни.
Словом, София поблагодарила и пообещала непременно быть на свадьбе.
Гоблинша с удовольствием выслушала заверения и уговорила госпожу Чернову немедля примерить украшение, а также выдала все положенные восторги о том, как оно оказалось той к лицу.
Но Ферлай прервала заверения на полуслове, и, разом посерьезнев, произнесла:
- У меня есть и другая причина для визита, не такая приятная.
София удивилась, однако заверила гоблиншу, что готова слушать.
- Видите ли, у меня есть старая нянька... – начала издали барышня Варгуларс, - и у нее две сестры. Дочка одной из них служит горничной у госпожи Дарлассон.
Гадалка совсем не ожидала, что разговор коснется хозяйки библиотеки, и напряглась, уже предчувствуя неприятные известия.
- Я должна рассказать вам, - продолжала гоблинша, – заверяю, это совершенно достоверно! Так вот, госпожа Дарлассон состояла в тайной любовной связи со своим сторожем... как же его? Ах, да, с господином Ларгуссоном. Кажется, что проникнуть в каждую из частей дома можно только снаружи. Однако на самом деле есть скрытый ход из спальни хозяйки в жилой части дома, ведущий в ее кабинет – в библиотеке. И слугам известно, что этим путем часто пользовались, особенно в ночные часы...
Ферлай смутилась и умолкла.
Оглушенная София стиснула подлокотники кресла и с трудом заговорила:
- Вы правы, это важные сведения. А теперь прошу меня извинить, я плохо себя чувствую.
- Конечно, не буду больше вас беспокоить.
Гоблинша сделала ксиксен и ушла, оставив хозяйку дома в полнейшем смятении.
Госпожа Чернова просто не могла поверить в такие известия.
Выходит, госпожа Дарлассон не только имела любовника, но и могла легко покинуть место преступления, укрывшись в собственной спальне! Это не укладывалось в голове, но София вынуждена была признать, что выглядит все вполне правдоподобно. Неужели все так и было?!

 Отправлено: 02.11.10 14:14. Заголовок: И еще кусочек о Ярос..

И еще кусочек о Ярославе

Деятельная натура господина Рельского снискала уважение у знакомых. Нередко он сожалел, что дни слишком коротки и невозможно все успеть. Множество дел и забот отнимали большую часть времени, потому для праздного безделья у него чаще всего не оставалось ни минутки. В немалой степени именно это послужило причиной того, что в свои годы он все еще оставался не женатым.
Мировой судья не счел нужным присутствовать на сегодняшнем заседании суда коронера, поскольку счел, что смотреть этот фарс было бы напрасной тратой драгоценных часов. Он послал туда своего секретаря Фергюссона, дал ему поручение внимательнейшим образом наблюдать за представлением, а также передать записку инспектору Жарову. После чего приступил к разбору накопившихся дел...
Ближе к полудню господин Рельский расправился с первоочередными письмами и устало откинулся в кресле. Он привычно потер висок и позвонил прислуге. Спустя несколько минут ему принесли стакан бренди – так сказать, для внутреннего и внешнего применения. Последние месяцы у Ярослава все чаще болела голова, и доктор прописал это чудодейственное средство. С тех пор господин Рельский время от времени вынужден был прибегать к его спасительной помощи, хотя тайно не любил всего, что ослабляет самоконтроль.
Боль обручем сдавливала лоб, колола виски и путала мысли. Последнее было наиболее неприятно, поскольку притерпеться к боли можно, но она отнимала немало бесценного времени.
Мучительное ощущение постепенно отступило и мировой судья, как это обычно бывало, тут же почувствовал небывалый подъем и готовность дальше работать.
Тут весьма кстати вернулся секретарь и подробнейшим образом принялся излагать все виденное и слышанное. Все произошло ровно так, как предполагал многоопытный господин Рельский: госпожа Шорова привела общество в ажитацию повествованием о крайне подозрительной ночной прогулке госпожи Черновой. Однако, невзирая на все подозрительные факты, присяжные ограничились вердиктом: «Смерть господина Ларгуссона имела насильственный характер и воспоследовала из-за действий неустановленных по делу лица или лиц». Надо сказать, этому немало способствовало то, что коронер графства был давним другом господина Рельского, а последний применил все свое влияние, дабы добиться столь обтекаемой формулировки. Конечно, обыватели остались весьма разочарованы, что не были официально названы подозреваемые, будь то госпожа Дарлассон, госпожа Чернова или господин Шеранн.
Секретарь изрядно походил на гриб: неизменная широкополая коричневая шляпа; накрахмаленная до хруста белая манишка; запах ветивера и пачули, напоминающие мох, сосновые иголки и сырость. Он закончил доклад и почтительно уставился на патрона.
Мировой судья уточнил:
- Как он воспринял письмо?
Фергюссон тонко улыбнулся и ответил:
- Думаю, что он не осмелится ослушаться прямого приказа. Осмелюсь заметить, ваше письмо привело его в крайнее волнение и...
Он не успел договорить, поскольку дворецкий как раз доложил о приходе инспектора Жарова.
Тот выглядел взволнованным и до крайности расстроенным. Он нервно поздоровался и принялся мять в руках шляпу, не зная, куда деть руки.
- Приветствую вас, - будто неохотно кивнул господин Рельский. – Присаживайтесь, полагаю, наш разговор будет долгим.
Похоже, это известие нисколько не обрадовало полицейского, однако он послушно опустился в кресло напротив хозяина.
Ярослав внимательно взглянул на гостя. От былой франтоватости и холености не осталось и следа. Нет ничего более унылого, нежели зрелище некогда самоуверенного мужчины, совершенно раздавленного обстоятельствами. Так роскошное одеяние, намокнув, превращается в заурядную тряпку...
- Фергюссон, благодарю, ваша помощь мне пока не понадобится. Займитесь пока проверкой баланса «Ноатун» .
Господин Рельский дождался, пока секретарь покинул комнату, и обратился к инспектору:
- Что ж, давайте говорить начистоту. Мне представляется весьма странным то, что вы не сделали ничего, чтобы способствовать оправданию лиц, о которых мы с вами беседовали прошлый раз. Хотелось бы услышать ваши... аргументы.
Он в последний момент поменял слово «оправдания» на более нейтральное.
- Я все вам расскажу, - согласился инспектор безнадежно. – Только дайте клятву, что оставите это в тайне!
- Хорошо, - кивнул господин Рельский, - обещаю.
- Нет, - покачал головой инспектор. Отчаяние придавало ему решимость. – Поклянитесь по всей форме.
Господин Рельский имел полное право оскорбиться, ведь полицейский, по сути, усомнился в его слове джентльмена!
Но мировому судье не терпелось дознаться обо всех обстоятельствах, потому он после некоторого раздумья решил не спорить.
- Как пожелаете, - пожал плечами Ярослав.
Он взял лист бумаги, обмакнул перо в чернила и твердой рукой начертал рунами:
«Руны на роге режу,
кровь моя их окрасит.
Рунами каждое слово
врезано будет крепко.
Я, Ярослав рода Рельских,
клянусь поведанную тайну
не разглашать никому,
в чем кровь моя порукой»
Давно уже никто не станет резать руны на роге и камне, как того требуют давние традиции, ведь той же цели охотно послужит бумага. Так же нелепы и требования клясться непременно в полнолуние и всякая подобная дань пошлому мистицизму.
Закончив надпись, господин Рельский зачитал ее вслух, затем достал из ящика секретера шило и проткнул им палец, а затем поставил кровавый отпечаток на своей подписи.
- Возьмите, - сказал он спокойно и протянул лист полицейскому. – Надеюсь, вы довольны?
- Вполне!
Инспектор Жаров принял бумагу, аккуратно сложил и бережно спрятал в карман. Теперь он был совершенно спокоен: боги страшно карают клятвопреступников, и это куда страшнее человеческой мести!
- Тогда я слушаю вас.
Господин Рельский обмотал палец белоснежным платком, извлеченным из кармана, и вопросительно взглянул на полицейского.
Тот глубоко вздохнул и принялся рассказывать...
Мировой судья молча слушал, ожидая, безусловно, признания в тяжелейших грехах.
Когда инспектор закончил, Ярослав переспросил с недоверием:
- И это все?!
Полицейский молча кивнул и потупился.
- Вы хотите сказать, что побоялись всего лишь признаться, что пишете книги? – господин Рельский решительно ничего не понимал, вся эта история казалась ему нагромождением нелепостей.
- Нет! – с жаром воскликнул инспектор и объяснил: – Несомненно, вы не читали мои сочинения. Все дело в том, что я пишу сентиментальные романы для дам, и к тому же описываю в них общество Бивхейма. Конечно, они издаются под псевдонимом «госпожа Одинцова», но вы должны понять, что огласка станет концом моей карьеры! Мне никогда этого не простят...
Ярослав вынужден был согласиться, что инспектору, в самом деле, опасно было признаваться. Мало того, что полицейский, на досуге балующийся сочинительством (и чего? романтичных книжонок!) вряд ли станет пользоваться авторитетом, к тому же ему не простят меткое описание местных нравов. К тому же мужчина, осмелившийся писать о чувствах, непременно подвергнется всеобщему остракизму.
Но все равно он не смог сдержать смех, глядя на удрученного инспектора Жарова. Несомненно, для несчастного стало потрясением, когда госпожа Шорова дозналась о его тайне и намекнула на его несомненную связь с госпожой Одинцовой.
Отсмеявшись, господин Рельский искренне извинился:
- Простите, инспектор, понимаю, вам это вовсе не кажется забавным. Однако могу вас успокоить: я приложу все усилия, чтобы госпожа Шорова в дальнейшем не распускала нелепые слухи и не могла вам повредить.
Полицейский безошибочно распознал намек. Он сдержанно, но от всего сердца поблагодарил мирового судью за понимание и доверие, еще раз покаялся, что вопреки собственному желанию вынужден был нарушить его приказ, после чего попрощался.
Ярослав посмотрел ему вслед, отметил, что инспектор в одночасье воспрянул духом и даже помолодел, и со вздохом вернулся к делам.
___________________
Ноатун - др. исландское «Корабельный двор», мифологическое обиталище Ньорда, бога моря и ветров.
Господин Рельский в начале клятвы цитирует "Сагу об Эгиле".

 Отправлено: 02.11.10 20:15. Заголовок: Marusia ага, страшна..

Marusia ага, страшная тайна инспектора мне тоже очень нравится
Marusia пишет:

цитата:

Чудесный подарок, весьма кстати

Да, но он сам по себе счастье искать не будет. Так что придется Софии серьезно поработать

 Отправлено: 03.11.10 22:44. Заголовок: Luide http://jpe.ru..

Luide

Слов нет, чем дальше, тем народ интересней раскрывается! Госпожа Дарлассон, надо же, коварная...
А Жаров так просто потряс!

 Отправлено: 04.11.10 10:30. Заголовок: Хелга спасибо :) Да,..

Хелга спасибо :)
Да, герои у меня определенно пошли в разнос

Глава 8.

После ухода гоблинши госпожа Чернова пыталась заняться рукоделием, но ее мысли были далеки от починки прохудившегося чулка. Поэтому она с облегчением отложила шитье, когда Лея доложила, что обед подан.
Однако, как оказалась, молодая женщина слишком рано обрадовалась. Домовая воспользовалась тем, что хозяйке было не до того, и приготовила рыбу! Кухарка расстаралась: кусочки, покрытые золотистой корочкой, были обложены по краям розами и лилиями из свеклы и лука.
- Лея! – позвала София, отодвигая злосчастное блюдо.
Обычно за столом госпоже Черновой домовые не прислуживали, и без того работы хватало.
- Да, хозяйка! – всем видом демонстрируя простодушие, отозвалась та.
- Ты же знаешь, я терпеть не могу рыбу!
София настроилась на долгое но, увы, заведомо проигрышное сражение. А всевозможных водных гадов она в самом деле терпеть не могла, даже в детстве отказывалась купаться в реке, потому что отчаянно боялась ее обитателей.
- Но доктор Верцов говорит, что она очень полезна для здоровья! – не сдавалась домовая.
- Лея, - устало сказала София и встала из-за стола, - мне совершенно безразлично, какую диету предписывает доктор своим пациентам. Но я не больна и не собираюсь давиться этой гадостью!
- А ничего другого нет! – Лея независимо пожала плечами.
Надо сказать, что домовые крайне редко шли на открытые стычки, предпочитали слушать, для вида соглашаться, но поступать по-своему. И поделать с этим нечего. При жизни господина Чернова его молодая жена не осмелилась бы пожаловаться, ведь он вырос на руках у Леи и Стена. Теперь же вдова также ничего не могла противопоставить домовым – других слуг в доме не осталось, и нанять их не хватало денег.
- Тогда подай молока! – приказала София, не желая идти на попятный.
Домовая пробурчала что-то насчет глупых и упрямых девчонок, но госпожа Чернова пропустила ее тираду мимо ушей.
Лея не собиралась отступать, а Стен никогда не рискнул бы пойти против авторитарной супруги, хоть и сочувствовал хозяйке. Вообще молчун домовой нечасто показывался на глаза госпоже, но свою работу выполнял сноровисто и старательно.
В итоге Софии досталась кружка молока и кусок хлеба - весь ее обед.
В доме воцарилась предгрозовая обстановка, которую слегка развеяло лишь появление гостей.
Господин Рельский и барышня Рельская преподнесли госпоже Черновой марципаны (лакомство из миндаля и молотого сахара) со своей кухни, и София с благодарностью приняла подарок. На крайний случай, с его помощью можно умаслить домовую, которая обожала эту сладость.
Едва Рельские расположились у камина, Стэн доложил о приходе дракона.
Шеранн был на диво безмятежен, любезно поприветствовал господина Рельского и госпожу Чернову, а при виде барышни Елизаветы рассыпался в комплиментах.
Не успели они произнести традиционные фразы о необычайно теплой погоде, как в дверь постучали, и на пороге появилась домовая.
Лея небрежно присела в книксене (и неловко, потому что ей мешал зажатый под мышкой сверток), потом деловито направилась к камину, не обращая ни малейшего внимания на гостей.
София лишь страдальчески подняла глаза к потолку.
- Я не звала тебя, Лея! – попыталась она воззвать к совести домовой, хоть и без особой надежды.
И верно: должного эффекта ее призыв не возымел.
Домовая развернула и водрузила перед огнем разрисованный экран, потом подбоченилась и ворчливо заметила:
- Вот, теперь вашей нежной коже не повредит пламя!
- Спасибо, Лея! – сухо, но с некоторой ноткой обреченности ответила госпожа Чернова.
Право, домовые считают ее несмышленой девчонкой, а Лея вообще ведет себя как нянюшка великовозрастной хозяйки!
Гости молча и, как показалось Софии, сочувственно, наблюдали за неравным поединком. Лишь дракон иронически улыбался, но молодая леди уже свыклась с его неизменной усмешкой.
- Какая любопытная картина, - вдруг заметил Шеранн, пристально рассматривая экран. – Признаюсь, мне понравилось ваше рукоделие...
София перевела взгляд на злополучный экран и едва сдержала неподобающее даме слово, слышанное однажды от господина Чернова, когда тот был в изрядном подпитии. Вышивка гладью в самом деле была роскошная - золотым, алым, багряным и еще десятком оттенков красного искусно изображен дракон, раскинувший крылья в лазурном небе. На фоне пляшущих в камине языков пламени зрелище получалось умопомрачительным.
- Вижу, вас вдохновили драконы... – проворковал полномочный представитель этого крылатого племени, и Софии показалось, что он готов облизнуться, как кот, умявший миску сметаны.
- Не могу принять незаслуженный комплимент, - отрезала госпожа Чернова, подавляя жгучее желание стереть эту улыбку с его лица – чем-нибудь тяжелым.
Да что ж это такое, что с нею творится?! Как дракону удается легко выводить ее из себя? Ее, чьими достоинствами всегда были сдержанность и незыблемое спокойствие? София решила непременно обдумать это на досуге.
Дракон приподнял брови, выказывая недоумение продолжительным молчанием хозяйки.
- Это творение моей домовой! - процедила София, стискивая пальцы. - И она, к сожалению, пожелала непременно его показать. Я не слишком хорошо умею вышивать, и в любом случае не стала бы изображать ничего подобного.
- Что ж, я рад, что хоть кому-то в этом доме оказались по вкусу дети стихии!
Дракон ничуть не выглядел недовольным или обескураженным. Напротив, ему явно пришлась по душе неожиданная поддержка.
- Думаю, у нас есть более важные темы, - господин Рельский дипломатично пришел на помощь Софии.
Его сестра сидела тихо, как мышка, не сводя совершенно завороженного взгляда с Шеранна. Госпожа Чернова с досадой подумала, что идея пригласить Елизавету была не лучшей, похоже, девушка совершенно пленена беспардонным драконом.
Подавив вспышку досады, София разгладила складки на юбке и, немного успокоившись, ответила:
- Совершенно с вами согласна. Сейчас я прикажу подавать чай и начнем.
Лея споро накрыла на стол, безмятежно игнорируя негодующий взгляд хозяйки.
Впрочем, та быстро убедилась в несостоятельности попыток пристыдить чересчур осмелевшую прислугу и сделала вид, будто полностью поглощена приготовлением напитков.
О, ведь это в самом деле настоящая церемония с незыблемыми правилами!
Вообразите: стол, застеленный белой накрахмаленной скатертью (впрочем, крахмалить не так уж обязательно, но Лея питала неистребимое пристрастие к хрустящим тканям); небольшая ваза с первыми цветами; бело-синие узорчатые чайные пары, а также прочая посуда – чайники с чаем и кипятком, молочник, ситечко с подставкой, сахарница... Впрочем, все перечислять долго. И среди этой симфонии снежного и индиго – аппетитные угощения. Поджаренные соленые булочки с изюмом и маслом, имбирный торт, свежайшие вафли, тоненькие бутерброды с огурцом и сыром, колотый сахар, а также благоухающий чай не менее, чем пяти сортов – таково традиционное пиршество.
И София священнодействовала, как истинная посвященная в сложное искусство приготовления и употребления благородного напитка.
Итак, по ложечке сушеных листьев на каждого насыпать в чайник, накрыть его стеганым чехольчиком, и пока питье настаивается, в сильно разогретые чашки добавить по две-три столовые ложки теплого молока.
Теперь можно наливать заварку. Именно так – с соблюдением всех церемоний, и непременно сначала молоко, иначе вкус будет безнадежно испорчен!
Ну вот, теперь можно отдавать должное великолепному чаю, в составлении новых сортов которого госпожа Чернова была признанной мастерицей.
София с улыбкой наделила каждого гостя угощением, радуясь про себя, что может не краснеть из-за его убогости, несмотря на свою бедность.
К сожалению, чай – довольно дорогой напиток, хотя, конечно, не настолько, как кофе. Но у госпожи Черновой имелся один секрет: старинный друг несколько раз в год доставлял ей вполне достаточное количество драгоценных листьев, а взамен просил лишь новые рецепты приготовления и обогащения этого напитка. Когда-то отец Софии, почтенный профессор-этнограф, немало путешествовал и в одном из своих вояжей выручил из беды гнома - капитана и по совместительству негоцианта. С тех пор господин Рейнардссон считал себя обязанным семье своего спасителя и платил дань благодарности своим товаром – отменным чаем. Так что Софии не было нужды его покупать, и теперь она вновь вспомнила о дорогом друге семьи с радостью и благодарностью.
Некоторое время гости отдавали должное угощению, предаваясь светской беседе. Первым о деле заговорил мировой судья.
- Не могу раскрывать подробности, поскольку связан словом, но тайна инспектора не имеют отношения к этому делу, - Ярослав пригубил чай и довольно прикрыл глаза: напитки у госпожи Черновой всегда были превосходны. Одной из немногих слабостей господина Рельского было эпикурейство. Но разве это постыдное пристрастие? Ему вновь представилось, как отменно София смотрелась бы в Эйвинде, принимая гостей...
- Я полностью доверяю вашим суждениям, - улыбнулась ему София, - а мне удалось вызнать вот что...
И она подробно, стараясь не упустить ни малейших деталей, поведала о результатах своих изысканий.
- Вы молодец! – тепло произнес господин Рельский, когда она замолчала. – Вам удалось узнать немало.
- Благодарю! – польщенная София разрумянилась. – Но ума не приложу, что теперь делать с этими сведениями...
- Мои люди телеграфировали в столицу, – ответил господин Рельский, - я хочу разузнать поподробнее о Шоровых, они отчего-то сдаются подозрительными.
- Что там подозрительного? – немедля заинтересовался Шеранн, даже привстав с кресла. – Обычная ревнивая курица.
- Шеранн, друг мой, - укоризненно заметил Ярослав, - не будьте так прямолинейны!
- Почему? – чистосердечно удивился дракон. – Вы, люди, любите все усложнять. Приличия, этикет, сложные законы... Все это глупости, шелуха.
- Вот как? – вмешалась София. – Вы полагаете благопристойность ненужной?
- Конечно! – пожал широкими плечами Шеранн. – Правила нужны, но вы сделали из них культ и отрицаете свои порывы и природные потребности.
- Думаю, различия рас вполне естественны, - вновь – уже в который раз – прервал нарождающийся спор господин Рельский. – Но сейчас речь о другом. Итак, я возьму на себя госпожу Шорову, все равно она не станет теперь разговаривать с вами, госпожа Чернова, а также разузнаю об этом семействе и побеседую с господами Щегловым и Лариным. Вам же остаются господа Нергассон, а также родные покойного Ларгуссона, и, конечно, госпожа Дарлассон. Полагаю, Шеранн вряд ли сможет нам чем-то в этом помочь.
- Согласна, - кивнула София.
Она с трудом сдержалась от продолжения дискуссии с драконом, хотя и понимала ее бесполезность. Как можно считать приличия ненужными?! Ведь лишь они и разум отличают человека от животных! Но господин Рельский был совершенно прав, пресекая разногласия, поэтому молодая женщина с неохотой проглотила колкие слова и принялась наливать всем по второй чашке чая.

P.S. думаю, вы заметили, что стиль изложения изменился. Я намеренно это сделала, и потом перепишу начало.

 Отправлено: 04.11.10 18:16. Заголовок: Luide http://jpe.ru/..

Luide пишет:

цитата:

Кухарка расстаралась: кусочки, покрытые золотистой корочкой, были обложены по краям розами и лилиями из свеклы и лука.

Ням-ням, пошла готовить ужин
Кто-кто, а Лея явно пошла в разнос: сначала рыба с цветочками, потом экран с драконом
Красивая чайная церемония
Luide пишет:

цитата:

Ему вновь представилось, как отменно София смотрелась бы в Эйвинде, принимая гостей...

Рельский мыслит в нужном направлении

 Отправлено: 04.11.10 21:25. Заголовок: Да, домовые - они та..

Да, домовые - они такие!
София требует их приструнить, а я защищаю

Marusia пишет:

цитата:

Рельский мыслит в нужном направлении

Зато София - нет

 Отправлено: 05.11.10 08:21. Заголовок: Продолжим, пожалуй ..

Продолжим, пожалуй

Когда с этим было покончено, напряженное молчание прервала барышня Рельская.
- Сыграйте нам, София! – Елизавета умоляюще сложила на груди пухлые ручки.
София взглянула на подругу и подавила вздох: склонность Рельских к вкусной еде вкупе с плотной от природы конституцией приводила Елизавету в отчаяние, потому барышня то и дело пробовала новые диеты и иные ухищрения. Вот теперь она по утрам пила натощак уксус, чтобы уменьшить аппетит и добиться аристократической бледности и изможденности, модных нынче в столице, посему даже не притронулась к угощению. Однако в Бивхейме подобные изыски были не в чести, потому джентльмены посматривали на Елизавету с некоторым недоумением, гадая, куда подевался очаровательный сельский румянец и откуда взялись тени под глазами.
- Не уверена, прилично ли это... – София колебалась, помня о своем трауре.
- София, не будьте такой букой! – Елизавета надула губки, мигом став похожей на фарфоровую куклу – дорогую, наряженную в кружева и муслин, с очаровательным круглым личиком и наивными голубыми глазами. Привычка совсем по-кукольному хлопать длинными ресницами делала сходство еще явственнее.
- Действительно, госпожа Чернова, доставьте нам такое удовольствие, - поддержал господин Рельский, улыбаясь. – Вы играете с необыкновенным чувством, и я всегда наслаждаюсь вашим исполнением.
Она чуть покраснела от удовольствия и невольно взглянула в сторону последнего в их маленькой компании.
Шеранн снисходительно усмехался, то ли сомневаясь в музыкальных способностях Софии, то ли потешаясь над ее нерешительностью. Положительно, его привычка молча улыбаться и пристально смотреть на нее все больше раздражала госпожу Чернову, под этим огненным взглядом она испытывала неловкость и необоримое смущение. К тому же бледная от природы кожа молодой женщины всегда легко вспыхивала румянцем, безжалостно выдавая чувства, как бы она ни тщилась их утаить. Будто пансионерка, впервые вышедшая в свет! И, без сомнений, дракону ее растерянность доставляла особое удовольствие.
Госпожа Чернова вздернула подбородок и согласилась - в пику Шеранну. Она откинула крышку прекрасного фортепиано, невольно вспомнив при этом мужа, который подарил ей этот инструмент на годовщину свадьбы.
Играла она и вправду хорошо, с чувством, всецело погружаясь в водоворот звуков и оставляя привычную невозмутимость. Музыкальные способности госпожи Черновой вкупе с усердными занятиями вполне позволяли знакомым искренне хвалить ее игру, а не вымучивать комплименты.
Дракон отчего-то нахмурился, услышав грустную песню об осени и разлуке.
Когда музыка смолкла, он не присоединился к аплодисментам Рельских, о чем-то глубоко задумавшись.
София, как большинство артистов, тайно обожала панегирики. И, не дождавшись хотя бы крошечной похвалы дракона, она обиженно прикусила губу и опустила глаза. Неодобрение Шеранна больно задело молодую женщину. Как ни странно, нелестные отзывы всегда трогают сильнее, нежели восторженные. Наверное, последние невольно кажутся всего лишь данью вежливости.
Поэтому она решительно отказалась продолжать, усмотрев в просьбах лишь проявление дружеских чувств брата и сестры Рельских.
Но тут дракон, видимо, на что-то решился. Он шагнул вперед, довольно бесцеремонно отодвинул барышню Елизавету, которая переворачивала ноты во время игры, и обратился к госпоже Черновой:
- Будьте добры, взгляните на это!
Он достал из кармана лист бумаги и протянул Софии. Та с недоумением приняла подношение.
Шеранн обжег ее огненным взглядом и чарующе улыбнулся. Леди поспешила развернуть бумагу и углубиться в чтение, лишь бы не смотреть на дракона.
Но, вчитавшись в ноты (лист был исчеркан пометками и исправлениями, сделанными явно сильной и порывистой рукой, местами даже пробит пером насквозь), она не смогла сдержать удивления.
- Что это? Никогда не встречала ничего подобного!
- Надеюсь, вам понравилось? – поинтересовался дракон неожиданно серьезно.
- Конечно! Удивительно и совершенно непривычно... – София все не могла оторваться от нот.
- Тогда сыграйте, - предложил Шеранн, и в его голосе молодой женщине вдруг послышалась нежность, - я буду рад, если впервые ее исполните именно вы.
- Впервые? – переспросила госпожа Чернова и недоуменно взглянула на него.
- Да, я только сегодня утром это сочинил.
Теперь его улыбка вовсе не казалась издевательской.
- Вы?!
У Софии перехватило дыхание. Он представлялся ей опасным диким зверем, и у нее просто в голове не укладывалось, что дракон способен писать музыку, да такую!
Ее недоумение явно позабавило Шеранна.
- Сыграйте! – снова повторил он, и София не смогла отказать.
Необычная мелодия, напоминающая мерный плеск волн, крики чаек и вкус соленых брызг, запах свежести и пронзительную, невозможную свободу. Будто хлопали паруса, блестела под солнцем бесконечная водная гладь, Эгир, властелин бурного моря, все норовил поднять шторм, но добродушный Ньёрд легко усмирял его нрав...
Истинное, волшебное умение творца – создать совершенно реальный мир, показать в переплетенье нот цвета и запахи, шорохи и крики, чувства и мысли. Сделать так, чтобы в простом наборе символов или звуков посторонний зритель или слушатель увидел целостную картину...
Шеранн, несомненно, был талантливым композитором, а София весьма умело музицировала, так что когда смолкли последние звуки, господин Рельский искренне выразил свое восхищение, а Елизавета Рельская – переполнявший ее восторг. От Шеранна София удостоилась сдержанного одобрения.
- Вы прекрасно играете, - улыбнулся дракон и помог госпоже Черновой встать. Руки у него были необычно горячие и сильные.
От его прикосновения София невольно вздрогнула, но не растерялась и вернула комплимент:
- А вы чудесно пишете музыку. Никогда бы не подумала... - она запнулась.
- Не подумали бы, что дракон – это не просто огромный неразумный ящер? – закончил Шеранн насмешливо.
- Да! – не стала скрывать София и дерзко заметила: – Всегда полагала, что драконы ближе к животным!
- Конечно, - не стал спорить дракон и добавил поддразнивающе: - Но не стоит нас недооценивать, мы способны мыслить и чувствовать ничуть не хуже людей, и даже иметь от них потомство, что доказывает наше отдаленное родство.
Молодая женщина не нашлась, что ответить.
Остаток вечера дракон вел себя весьма галантно, более не смущал Софию дерзкими разговорами и перепалками и держался с достоинством.
А вот господин Рельский отчего-то сделался мрачным и почти не принимал участия в беседе. Он не жаловался, однако София решила, что у него снова разболелась голова и не стала его тревожить, целиком сосредоточилась на разговоре с Елизаветой и Шеранном, который оказался неожиданно приятным собеседником.
Когда гости откланялись, София поскорее улеглась в постель. День выдался насыщенный, а потому мысли еще некоторое время не давали ей уснуть, навязчиво крутились в голове.
«И все же я была неправа относительно Шеранна, - рассудила она в полудреме. – Он вовсе не такой бесчеловечный и неприятный тип...»