Отправлено: 09.02.21 06:36. Заголовок: Фантазия на тему...
Эта работа была написана в период увлечения сериалом "Анна-детективъ". Герои носят те самые имена, но по сути являются порождением воспаленного воображения автора. Поэтому не рискнула тему отправить в "Фандом по произведениям...", ведь и произведение не классическое, и фанфик по сути не фанфик, а... "Фантазия на тему"
Сообщение: 4011
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 04.06.21 07:21. Заголовок: Первым порывом, когд..
Первым порывом, когда к ней вернулась способность двигаться, было развернуться и удрать по лестнице вверх. А он уже поднимался к ней, сияя своей белозубой улыбкой: - Анна! Какая неожиданность! Здравствуй!
Если бы не эта улыбка, если бы на его лице была хотя бы тень смущения, она может быть отнеслась к их встрече по-другому. Но от этого безмятежного и радостного сияния у неё в груди шарахнул маленький атомный взрыв, и Анна еле сдержалась, чтобы не залепить ему пощечину за все эти долгие дни, недели, месяцы боли, безнадёги, черноты.
Сжав зубы, она выставила ладонь, останавливая его и, вздернув подбородок, ответила, вложив в голос всю возможную неприязнь: - Здравствуйте, ...Яков Платонович.
Улыбка сползла с лица Якова, и он, замешкавшись, остановился, не дойдя до неё трех ступенек, потом с легкой растерянностью сказал: - Я так рад нашей встрече... - С чего бы это? – язвительно подняла она брови.
Он в недоумении дернул головой: - Аня, да что с тобой? Я, кстати, звонил тебе. Только ты не отвечала… - А с чего бы мне с вами разговаривать?
Он даже отступил вниз, ошеломленный её словами, потом решительно шагнул к ней через две ступеньки и взял её за руку: - Аня, я… так соскуч… Она, не дав договорить, выдернула пальцы из его руки и отступила назад: - Держите свои руки при себе.
Потом, обогнув его, стала спускаться вниз, тщательно контролируя каждое движение. Он, помедлив, бросился за ней и перегородил ей дорогу, взяв за локоть. Она опустила глаза на его руку, потом взглянула на него с таким холодом, что пальцы, которыми он держал её, сами собой разжались.
Она опять обошла его и, держась за перила, отправилась вниз. Всё в ней кипело, и она не выдержала: на площадке обернулась к нему, застывшему соляным столбом и хмуро глядящему ей вслед: - Кстати, передавайте привет Нине Нежинской и мое восхищение её талантами.
Он недоуменно нахмурился и, помолчав, ответил: - Я бы с удовольствием исполнил вашу просьбу, хотя меня крайне удивляет, откуда такое отношение к Нежинской. Но вряд ли у меня получится сделать это в ближайшее время. Её нет в стране.
- Вот как? А что же тогда здесь делаете вы? Он опять помолчал, потом пожал плечами: - У меня здесь работа. Я назначен руководить «Альянсом строителей». - А, так это вы и есть то большое начальство, которое все так ждали? – язвительно воскликнула Анна. - А как же семейная жизнь? Вы что же, разочаровались в ней? Что-то уж очень быстро!
Он в замешательстве поднял брови: - Почему разочаровался?... Вообще, при чем тут... Анна, - он заговорил быстро и горячо, сбежав к ней по ступенькам, - постойте! Я... я не понимаю, что, черт возьми, происходит? Я приехал, как только смог, и готов все объяснить вам, если только вы меня выслушаете...
- А если я не хочу? - резко перебила она. - Если мне не интересны ваши метания? - Но... в чем дело? Я не понимаю. - Да вы что, издеваетесь надо мной?! У вас что память, как у золотой рыбки? - она говорила зло, вцепившись в перила, даже косточки побелели на руке. - Зачем вы приехали?!
- Анна... - Я не могу и не хочу говорить с вами, вы что, этого не понимаете?! Он постоял, глядя на неё исподлобья - на щеках ходуном ходили желваки - потом упрямо дернул головой и резко заговорил: - Ну, что же, ладно. Разговора у нас с вами не вышло. Я бы мог попытаться разгадать ваши загадки, которыми вы тут говорили со мной, но что-то всякое желание пропало. Видимо, женская логика неподвластна исследованию и пониманию. Разрешите откланяться?
- Вы меня этим очень обяжете! Они развернулись и разошлись в разные стороны: она понеслась вниз по лестнице, он стал подниматься наверх.
*********************************
В машине она нажала кнопку запуска двигателя, но продолжала сидеть, не в силах тронуться с места: руки так тряслись, что она и в кнопку-то с трудом попала пальцем. Голова просто кипела от эмоций, хлынувших на неё потоком из тех дальних уголков, где твердой корочкой коросты была запечатана вся их история со Штольманом.
Рад встрече, надо же! Соскучился! Как, как можно быть таким циничным лгуном?! Злые слезы, наконец, хлынули из глаз, и она в полный голос разрыдалась. Она вспомнила сейчас все эти долгие дни, бессонные мучительные ночи, свою боль, с которой она думала, что уже справилась, но, оказывается, нет! Ничего подобного!
И эта рана так болит, так болит, нестерпимо, невозможно болит! Ей, пожалуй, было бы намного легче, если бы он не выглядел таким непрошибаемо счастливым, и она с ужасом осознала: если он может выглядеть так безмятежно, уже, наверное, женившись на Нежинской, значит, и тогда, в мае, он мог так же притворяться, так же лгать, целуя её.
Какое бесстыдство! Какая гадость, дрянь! Лучше бы она его совсем не видела! Никогда! Горло сдавило нестерпимой болью, она выцарапала из бардачка бутылку воды и, открутив трясущимися пальцами крышку, жадно припала к горлышку, обливаясь и захлебываясь, а потом долго надсадно кашляла.
От воды ей ощутимо полегчало, и она уже ругала и стыдила себя за эти рыдания: как можно было настолько потерять контроль. Хорошо, хоть при нем не разревелась! Тут она, сжав зубы, сердито мотнула головой: ну, уж нет, такой радости она ему не доставит! Анна вытащила из сумки влажные салфетки, тщательно вытерла лицо, потом пригладила волосы, выдохнула и, переключив скорость, выехала со стоянки.
Когда она проехала пост ГИБДД, зашелся её телефон, странно молчавший до сих пор. Она нажала на руле кнопку ответа, и по машине рассыпался радостный голос Марии Тимофеевны : - Аннушка, ты уже подъезжаешь?
- Нет, я еще на выезде из города. - А что с голосом? Ань, ты что, простудилась? - Нет, я совершенно здорова. Я приеду и все вам расскажу. - Аня…
- Всё, МарьТимофевна, я не могу сейчас говорить, - ответила она скороговоркой и быстро нажала на отбой разговора. Не хватало еще раз так стыдно и горько разрыдаться, близкие слезы уже подступили к горлу, и она сердито прикрикнула на себя: веди машину и успокойся!
Не успела она переодеться, как в дом ворвалась донельзя взволнованная Мария Тимофеевна: - Аннушка, что?! Она увидела распухшие губы и заплаканные глаза девушки и ахнула: - Да что произошло-то, на тебе лица нет!
Та махнула рукой, и слезы, как по команде снова безудержно полились потоком, она даже вытирать их не успевала. Мария Тимофеевна, быстро подойдя, прижала её к себе и стала утешать, как маленькую. Когда рыдания стихли, она потребовала ответа.
- Дело в том, что …в общем, я сегодня завозила доверенность на Юбилейную. И там… лифт все не приходил, и я …пошла по лестнице вниз. И там… - Да что там-то? – нетерпеливо переспросила МТ. – Тебя обидел кто?
- Из дверей пятого этажа, где наше СРО находится, вышел … - Да кто вышел-то?! Владимир Ильич Ленин? - Почти-и! Яков Платонович Штольма-ан, - прорыдала Анна уже в полный голос.
Мария Тимофеевна уставилась на неё в ошеломлении, потом метнулась к кувшину, налила в стакан воды, сделала изрядный глоток, а после с силой впихнула Анне в руки. Анна, захлебываясь, выпила воду, подняла на неё глаза и замерла: - А для вас что, это не новость? В-вы знали? Так вот к чему эта спешка с отъездом! Мария Тимофеевна!
Та страдальчески поморщилась: - Я узнала совершенно случайно. Мы сегодня созванивались с моей приятельницей, которая в министерстве работает. Ну, она и сказала, что у нас в городе новый руководитель СРО назначен.
- Так ведь отпуск-то кончился бы рано или поздно! Я бы всё равно всё узнала! - воскликнула Анна, а Мария Тимофеевна сокрушенно вздохнула: - Я вообще-то собиралась перед возвращением всё тебе рассказать и не так резко, как вы встретились. Что он сказал-то?
Анна, судорожно всхлипнув, выложила всё, с каждой минутой ощущая, как из неё словно бы улетучивается давешняя тяжесть и боль. Она сейчас снова проживала эту их такую неожиданную встречу и в голове всплывала вся сцена.
Она вдруг вспомнила, что он был, как и в её том тревожном сне, похудевший, с резче обозначившимися морщинами. И еще он выглядел словно бы уставшим, когда она бросала ему в лицо обидные слова, от которых он даже дернулся, как от боли.
Тут же Анна разозлилась на себя: не хватает его еще жалеть! Пусть жена его жалеет! Мария Тимофеевна слушала её рассказ с сочувствующей миной, похлопывая её по руке, а когда Анна снова начинала всхлипывать, совала ей стакан с водой.
- Вот, значит, как, - протянула она, выслушав её и напряженно думая о чем-то своем. - Вот так, - Анна вытерла ладошками глаза. - В отпуск-то что теперь, не едем? - Да какой отпуск? – махнула Анна, а Мария Тимофеевна вскинулась: - Нет уж, поедем! Нельзя тебе здесь оставаться! А кстати, он что, и вправду звонил тебе в эти месяцы, я что-то не поняла?
- Я не знаю. Я его номер в черный список тогда еще занесла. - А, ну да, в таком случае мог и звонить. Мария Тимофеевна на мгновенье задумалась, потом встряхнулась: - Ну вот что, давай приводи себя в порядок, и идем ужинать. Закатим роскошный пир! Витенька сегодня в городе останется, приехали его эти ...ловцы сомов. Так что мы с тобой посидим, выпьем вина, или чего покрепче. Давай, моя хорошая!
- Я не хочу, - попыталась увильнуть Анна, но от Марии Тимофеевны было не так-то просто отделаться. Та едва не насильно заставила её отправиться в ванную и смыть следы слез. Потом подождала, пока Анна сменит мокрую от слез кофточку, и потащила к выходу.
Бэла Все-таки главная проблема людей - неумение слушать и слышать... и упоение собственным страданием... и нежелание вылезти из защитной брони, даже если есть шанс, что ты неправ и ситуация, возможно, иная, чем тебе представляется, а то и ты сам себе надумал... оттого и столько разводов и несложившихся отношений... Причем этим грешат как совсем юные, так и казалось бы умудренные жизненным опытом...
Сообщение: 4017
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 08.06.21 11:48. Заголовок: За вечерним ужином М..
За вечерним ужином Мария Тимофеевна всё-таки уговорила Анну слетать хотя бы на недельку к морю. Та была так деморализована и обессилена предшествовавшими событиями и слезами, что сдалась без боя. Решено было назавтра собираться, а на следующий день уже вылетать. После ужина Анна осталась ночевать в доме Марии Тимофеевны. Та просто её не отпустила страдать в одиночестве в четырех стенах. И Анна была несказанно благодарна за это.
Он появился едва ли не сразу, как только она добралась до подушки. Был он тих, печален, смотрел на неё с укоризной и твердил неизменное: «Всё не так!» Она отворачивалась, убегала от него по каким-то длинным лестницам и темным коридорам, но раз за разом попадала в какую-то просторную светлую комнату, где натыкалась на него, и он вновь приближался к ней и твердил «Всё не так».
И проснулась она утром с изматывающей головной болью, благо на работу идти не было нужды: отпуск начался. Она провалялась всё утро в кровати, Мария Тимофеевна её не беспокоила. Когда же солнце просунуло в щель между шторами нахальный луч, Анна нехотя сползла с постели и отправилась вниз завтракать.
Мария Тимофеевна, невероятно бодрая и свежая, не смотря на вчерашние экзерсисы с вином, встретила её с улыбкой и усадила за стол, чтобы напоить крепчайшим чаем. Пока они завтракали, вернулся Виктор Иванович, возбужденный предстоящей ловлей сома. Мария Тимофеевна быстро озадачила его заказом билетов на завтрашний рейс в Симферополь. Анна же, поблагодарив за приют и моральную поддержку, отправилась домой, чтобы собрать чемодан.
Отпускная неделя на море пролетела словно один день. С каждым новым днем Анна ощущала, что к ней возвращаются жизненные силы, и она уже почти спокойно может думать о Штольмане без подступающих слез. Словно море смыло все проблемы, вымыло всю тяжесть из души, оздоровило её.
Они много бродили по окрестностям, ходили на пляж и валялись там в приятном безделье, попивая легкое белое вино, или качаясь на волнах. Забирались в какие-то зеленые закоулки города, заходили в маленькие кафешки и большие рестораны.
Утром отправлялись на рынок и уходили оттуда с полными корзинками покупок, напробовавшись всевозможных вкусностей, которыми их щедро угощали местные дон жуаны.
Но все хорошее когда-нибудь кончается, и пришел наконец последний день их отдыха. Они сидели на широком балкончике с видом на море. На стремительно темнеющем небе кое-где зажигались одинокие пока звезды. Море на горизонте сливалось с небом и казалось, что оно перетекает в небесный свод. На набережной уже загорались светлячки фонарей, по воде медленно плыли украшенные разноцветными огоньками прогулочные теплоходы, возвращаясь к пристани, где им степенно подмигивал старый маяк.
- Нет, Аннушка, что ни говори, а здорово, что мы прилетели сюда, - Мария Тимофеевна отсалютовала бокалом с вином. - Что скажешь? Анна затолкала виноградину в рот и с довольным видом хмыкнула: - И вы еще спрашиваете? Как представлю, что могла отказаться, - она раскинула руки,- от всего этого! Я чувствую себя… живой! И мне правда так хорошо! Всё плохое смыло море! Я …я счастлива!
- Значит, ты вылечилась от …Штольмании? – Мария Тимофеевна внимательно посмотрела на неё поверх бокала. - Можете не осторожничать, я абсолютно выздоровела, - беззаботно кивнула Анна и протянула свой бокал, чтобы чокнуться. – И вообще жизнь прекрасна! Поду-умаешь, Штольман! Что на нем, свет клином что ли сошелся. Чем Андрей Скрябин плох? Вот возьму и выйду за него замуж! Буду ездить за ним по белу свету, брошу свою работу к черту, пусть вон Яков Платонович трудится за всех. Ему семью кормить надо.
- Так что же, ты его совсем разлюбила? – Мария Тимофеевна бросила испытующий взгляд на Анну. Та помолчала, потом вздохнула: - Я излечилась от тоски по нему. Я, наверное, просто смирилась с несовершенством мира. И чувствую себя сейчас спокойной и умиротворенной. Этого пока достаточно.
Мария Тимофеевна посмотрела на часы и встрепенулась: - Ну если так, значит, ты спокойно отнесешься к тому что я тебе скажу. Анна поставила недопитый бокал на столик и встревоженно спросила: - А… что-то случилось? - Да ничего не случилось! Просто мне не давала покоя та ваша встреча с …с Яковом Платонычем. Скажи, у тебя не создалось впечатление, что он понятия не имеет, о чем ты ему говоришь? Я имею в виду: жена, свадьба и всё вот это.
Анна нахмурилась: - Он действительно выглядел так, будто впервые обо всем слышит! Но это всё было притворством. Он просто врал, - она произносила эти слова со спокойной обреченностью. - Врал, глядя мне прямо в глаза. И почему вас это так удивляет? Вы же сами говорили, что он ловелас высшей пробы! - Ну, мало ли какие глупости я говорила, - махнула та рукой. - Я, может, просто хотела тебя защитить от дикой природы. Но, Аннушка, - она склонилась к ней ближе. - А если всё, действительно, не так?
- Мария Тимофеевна, вот что вы начинаете, - с досадой сказала Анна. – Не надо это ворошить, я же видела и фотографии в интернете, и статьи в светской хронике. Это всё с его стороны было притворством и ложью. А я терпеть не могу, когда лгут, вы же знаете. - Вот видишь, а ты говоришь выздоровела, - вздохнула та, потом прищурилась: в глазах загорелся огонек азарта. - В общем, смотреть мне на твои метания было тяжело. Так что я на свой страх и риск…
- Что? – Анна настороженно выпрямилась в кресле. – Что вы еще задумали? - Я поняла кто нам может помочь, кто знает всю светскую тусовку Москвы и… В общем, я попросила Андрея Скрябина выяснить по своим журналистским каналам, что же всё-таки там произошло. - Что-о?! - Анна! - Мария Тимофеевна опять наклонилась к ней, пристально глядя в глаза. – Это лучший выход. Сил нет смотреть на тебя такую. А знать всегда лучше, чем не знать. - Нет, это уже переходит всякие границы! - Анна, вскочив, попыталась уйти, но Мария Тимофеевна, поднявшись, взяла её за руки: - Ну, выслушать-то ты можешь?
- Да я знать ничего не хочу о нем, как вы не понимаете! - Ах, не хочешь? А придется! - перед ней была та строгая главбухша, от которой робели не только коллеги и их директор, но и налоговые инспекторы и прочие проверяющие персонажи. - Поза страуса с головой в песке ужасно не сексуальна. - Мария Тимофеевна, ну, что вы говорите? - обреченно вздохнула Анна, опускаясь в кресло. - Я говорю, что мы с Андреем назначили сеанс... - Спиритический?
- Почти! Видеосвязи, - она опять посмотрела на часы. - Так ,пойдем-ка, он сейчас будет звонить. Она поднялась и, взяв Анну за руку, потащила за собой в комнату, где стоял компьютер. - Сейчас-то мы и узнаем, что там за тайны Мадридского двора и жена, про которую твой Штольман, похоже, не имеет ни малейшего понятия. Мария Тимофеевна усадила Анну на стул, пристроилась рядом и открыла скайп. После чего нажала на вызов.
На экране немедленно возник ухмыляющийся Скрябин: - Здрасьте, дамы! Как вы загорели, посвежели. Постойте, я только темные очки достану, а то смотреть больно: так вы сияете! - Андрей Петрович! Прекращай балаган и приступай к докладу! – одернула его Мария Тимофеевна, и он поднял руки: - Всё, умолкаю. То есть, наоборот.
Анна перевела взгляд с одного на другую и с досадой спросила: - Вы что, серьезно! Да я слышать ничего не хочу! - И очень зря, Анна Викторовна! – лениво усмехнулся Скрябин. - Там такой детектив, круче любой Агаты Кристи с Конан Дойлем.
- Нет уж, дорогая, - Мария Тимофеевна, нахмурившись, даже пристукнула по столу ладонью, - давай этот нарыв вскроем наконец-то. Ну, сколько можно? Анна без сил откинулась на спинку стула: из неё словно бы вышел весь воздух: - Чего вы от меня хотите?
- Я хочу, чтобы ты выслушала Андрея. - Ну, допустим! Андрей я тебя слушаю, - обреченно сказала Анна - Андрюша, давай, начинай. - Итак, - состроил тот зловещую мину, - история леденящая кровь! Слушайте и не говорите, что вы… - Андрей Петрович, - поморщилась Анна.
- Ого, ну если Андрей Петрович, тогда по-серьезному. В общем, история там такая. Ваш Штольман, видимо, перешел дорогу одной влиятельной даме, с которой у него по слухам был когда-то бурный роман. Но роман сошел на нет, они расстались, но дама таки затаила. От любви до ненависти шаг бывает очень коротким, и она этот шаг сделала. Дама эта, назовем её Н., подставила нашего героя под жесткие разборки с антикоррупционным комитетом. Ему предъявили обвинение в посредничестве при получении взятки в особо крупном размере, причем доказательства казались совершенно неоспоримыми, и…
- И?! - И законопатили в кутузку, ну в смысле в СИЗО, - развел Андрей руками. - Причем условия содержания были какими-то страшно строгими, высокие покровители этой дамы потрудились на славу. Так что как ни бились его адвокаты, сделать ничего не могли: каждого нашли, за что взять и посоветовали не рвать все подробности на британский флаг. Короче ваш Штольман сидел, можно сказать, в одиночке почти три месяца без всякой связи с внешним миром.
Анна ошеломленно слышала это все, раскрыв рот, потом помотала головой: - Но …это не может быть правдой! Какое СИЗО? Что ты говоришь? Он же в это самое время за границей был, с Нежинской! Я своими глазами видела в интернете фотографии про их поездку в Испанию!
Андрей скептически фыркнул: - Хм, а это, глубокоуважаемая Анна Викторовна, вторая часть Марлезонского балета. Видимо, увлечение ЯковПлатоныча Вашими бездонными глазами было настолько сильным, что сия мстительная дама на этом не успокоилась и продолжила плести свои сети, чтобы уж окончательно напакостить и своему бывшему возлюбленному, и его новой даме сердца.
А уж забить поисковики ссылками, которые будут отражаться на первых страничках, это ж как два пальца, хм, пардон май френч, уж в этом можете мне поверить. Нужно просто иметь некоторое количество денег, кстати, совсем не астрономическое.
- Да как она могла знать, что я буду искать информацию о нем?! - вспылила Анна, и Андрей закатил глаза в ответ: - В наш век всеобщей компьютеризации? Анна Викторовна, ну что ж вы такого скромного мнения об её умственных и иных способностях? Что может быть страшнее оскорбленной в лучших чувствах женщины? Та, которая может замутить интригу с подставой вчерашнего друга сердечного под монастырь антикоррупционного комитета, вполне способна просчитать на пару шагов вперед. И её предположения же сбылись, так?
Анна опустила голову: - Так. - А ты давно эту информацию видела в интернете? - Ну… тогда и видела. Больше не ходила туда. - Просто я тоже полез в интернет и… - И?
- И ничего там не нашел. Все первые странички забиты каким-то новомодным и сверхпопулярным сериалом, там главного героя так зовут. - Да, я тоже видела эти ссылки на сериал, они были самыми первыми в поисковике, а вот дальше… - А вот дальше, дорогая Анна Викторовна ничего нет. - Да как нет! – вспылила Анна. – Мне что, всё это привиделось?!
- Не волнуйся так, - успокаивающе кивнул тот, - не привиделось. Оплата закончилась, и ссылки улетели. Но! - Что? - Кэш браузера помнит все. Нашел я твои ссылки. - И что там с ними?
- Ну, то, что я и говорил: ссылки эти закольцованы, то есть, опубликована ложная информация, и ссылки просто ведут друг на друга по кругу. А фотографии… Уж простите, Анна Викторовна, но все фото либо старые, либо отфотошоплены по самое не могу. И сделано так, на коленке и только для одного потребителя, который, увидев всё это богатство, разбираться дальше не будет, а закроет интернет и больше туда ни ногой.
- И как же его выпустили? - спросила Мария Тимофеевна, бросив короткий сочувственный взгляд на Анну, которая сидела, оцепенев и напряженно сплетя пальцы в замок. Андрей пожал плечами: - Ничто не вечно под луной. Комитет свою работу сделал на совесть и выяснил все неаппетитные подробности этой аферы. Покровители мстительной дамы слетели со своих должностей, а сама дама вынуждена была слинять заграницу. Хотя ей вроде бы и предъявить было нечего, но она предпочла не рисковать встретиться с разъяренным Штольманом. Он же получил несколько предложений по работе и ...выбрал руководить "Альянсом строителей" в вашем городе. Наверное, рассчитывал на радикальные изменения в личной жизни, - последние слова Андрей произнес медленно, внимательно глядя на Анну.
Та, выслушав всю историю, медленно опустила лицо в открытые ладони, потом подняла голову и пробормотала: - Господи боже мой, что же я наделала...
Сообщение: 4021
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 09.06.21 10:52. Заголовок: Они проговорили со С..
Они проговорили со Скрябиным еще с полчаса. Он в своей обычной ёрнической манере пытался привести Анну в чувство, уверяя, что мужчинам бывает полезен холодный душ. И если Штольман такой прекрасный и сильный человек, как они ему жужжат уже битый час, то как-нибудь да переживет Аннушкину вивисекцию, не развалится. А иначе не такой уж он прекрасный человек.
Анна же была настолько оглушена полученной информацией, что сидела молча, изредка вставляя реплики, шутку Скрябина не поддержала, а от слова "вивисекция" совсем приуныла. Мария Тимофеевна поглядывала на неё с сочувствием, но утешать не спешила: прекрасно знала, если уж Анна сама не примет решение, сдвинуть её с места будет крайне сложно.
Анна же прокручивала в голове, что она там наговорила Якову, рисовала себе картины - одна другой ужаснее. Человеку и так досталось сверх меры, так он еще, полный радужных надежд, приехал сюда работать, чтобы быть ближе к ней, а она при первой же встрече разметала эти надежды в пыль.
При этих мыслях она вскакивала, делала пару нервных кругов по комнате, потом вновь садилась к монитору. Андрей, видя такое её состояние и чтобы как-то её взбодрить, вдоволь постебался над собой: дескать, когда намеревался за ней поухаживать, понятия не имел, что там так сложно и настолько безнадежно, за что рассыпался в шутливых смешных извинениях.
Мария Тимофеевна смеялась чуть более преувеличенно над его шутками, Анна же только в ответ машинально растягивала губы в резиновую улыбку. Наконец, Андрей спохватился, что ему уже пора бежать, пожелал Анне стойкости духа, и на этом сеанс видеосвязи завершился.
Мария Тимофеевна позвала Анну пройтись перед сном, чтобы немного проветрить голову. Анна в том же заторможенном состоянии покорно согласилась, и они отправились к близкой от их дома набережной.
Народу на променаде была уйма, горели яркие фонарики в кованом обрамлении, где-то пели уличные артисты, собрав вокруг себя плотный круг зевак; где-то танцоры брейк-данса показывали феерические кульбиты; где-то звучала волшебная музыка прошлых лет, и кружились пожилые пары, нежно держа друг друга в объятиях и за давностью лет не утратив навыков, полученных когда-то.
Анна медленно двигалась в толпе, слушая Марию Тимофеевну, которая, к её счастью, ни словом не возвращалась к их вечернему разговору с Андреем, а просто болтала о чем угодно. И постепенно Анна приходила в себя, отвлекаясь от ужасной информации, которая каталась тяжелым свинцовым шаром в её голове. Они останавливались то возле одного круга зрителей, то возле другого, у маленького вагончика покупали мороженое, у другого – лимонад с прицепленным на край стакана кружком лимона и зелеными лепестками мяты.
Потом уселись на еще теплых, нагретых дневным солнцем ступеньках и стали смотреть на набегавшие волны. Море было спокойно в этот вечер, и его шелест постепенно успокаивал взбаламученную душу Анны. Она сама начала разговор со своей спутницей.
- Знаете, что самое неприятное в этой истории? Ведь я своими глазами видела, что с ним что-то не то. Я видела, что он не врет, он, правда, не понимал, о чем я ему говорю. А я… я, вместо того, чтобы попытаться с ним объясниться, сама вынесла приговор и даже не дала обвиняемому последнее слово. Выходит, я совсем, …абсолютно не доверяю ему. Если в такой момент предпочла говорить, а не слушать. Знаете, какое сейчас у меня в душе главное чувство? Чувство ужасной неловкости, даже, наверное, стыда за свою несдержанность. А ведь я говорила вам, что люблю этого человека. Какая-то любовь у меня получается... не очень-то настоящая.
- Ну, ты, Аннушка, что-то совсем себя винишь! – с досадой качнула головой Мария Тимофеевна. – Тебе, вообще-то, тоже досталось. И я не думаю, что кто-то в твоей ситуации повел бы себя благоразумно, спокойно, сдержанно. По-моему, твое неравнодушие, такая боль в ответ на его предполагаемую измену и подтверждает, что сердечко твое очень сильно задето. Иначе ты бы просто сказала ему «Чао, бамбино, сорри», да и пошла себе. Так что прекращай себя винить. Вот завтра прилетим домой, позвонишь своему Штольману…
- Нет, не буду звонить – категорично заявила Анна.- Лучше я ему в глаза всё скажу. А то он чего доброго бросит трубку. А если я приду к нему, он уж точно не избежит разговора. - Ну да, наверное, так будет лучше, - согласно кивнула Мария Тимофеевна. – И давай-ка уже пойдем спать. Завтра трудный день, а ты сегодня вряд ли уснешь. Но у меня предложение!
Анна подняла бровь, невольно скопировав любимую гримасу Штольмана. Мария Тимофеевна усмехнулась заговорщически и подняла палец: - Прекрасный восхитительный массандровский белый портвейн красного камня! После пары рюмок ты уснешь просто как убитая. - Уж лучше, как ребенок! – подняла руки Анна. - Принято!
******************
Анна влетела в свой кабинет, швырнула сумочку, поворошила кучу бумаг, которыми был завален её стол, потом набрала на внутреннем телефоне номер тендерного отдела: - Алло, Елена? - Слушаю, Анна Викторовна? - А принеси мне документы по допускам СРО. - Последним?
- Ну да! Хочу съездить на Юбилейную, познакомиться с новым руководителем нашего прекрасного «Альянса строителей». - Ой, Анна Викторовна, да зачем же ездить! Вы его и так хорошо знаете, этого руководителя! Это же Штольман Яков Платонович! Помните, он к нам весной приезжал? - Да помню я! - отмахнулась Анна. - Но поприветствовать его в новом качестве явно не мешает.
- Ой, как вы правы. А я не сообразила. - Не страшно! Вот для этого и существуют начальники договорных отделов. Так что по документам? Принесешь? - Бегу, Анна Викторовна!
****************
Анна вошла в просторную приемную в строгих, бежево-серых тонах. Секретарши на месте не было. Но дверь в кабинет руководителя была приоткрыта: оттуда слышались голоса – женский и до боли знакомый мужской. Она решительно потянула на себя дверь и шагнула вперед.
Он сидел за столом и давал распоряжения стоявшей рядом секретарше – миловидной тоненькой брюнетке. - …В общем, Полина, это нужно отправить срочно. По поводу допусков…, - он поднял голову и запнулся на полуслове, увидев Анну, замершую у дверей.
Секретарша обернулась к ней, нахмурилась и строго сказала: - Девушка, подождите, пожалуйста в приемной. Яков Платонович занят. - Не нужно, Полина, - остановил он и кивнул. - Ты пока свободна. Подготовь документы к сегодняшнему совещанию. Полина цокая каблучками продефилировала мимо Анны и прикрыла за собой дверь.
Штольман поднялся, не сводя с неё глаз, застегнул пуговицу на пиджаке и спросил: - Анна Викторовна, чему обязан? Анна сделала ещё шаг, но остановилась из-за холодного спокойствия, с которым он смотрел на неё.
- Яков… Платонович, я хотела поговорить. - Опять? – левая бровь саркастично изогнулась. – Нет, я понимаю, что вы весьма скромного мнения о моих умственных способностях, но даже при моей памяти – как там? – как у золотой рыбки, - я помню, что мы с вами весьма …живо поговорили неделю назад. Или у вас ещё какие-то претензии накопились за это время?
Яков говорил с таким убийственным сарказмом, что Анна просто потеряла дар речи. Он засунул руки в карманы брюк и сделал шаг к ней: - В прошлый раз вы были гораздо красноречивее. Или вы забыли зачем пришли? Так у кого из нас короткая память?
Она вдруг разозлилась на себя из-за этого одеревенения и, тряхнув головой, заговорила: - Я пришла, чтобы попросить у тебя… у вас прощения за то, что наговорила тогда. Я же ничего не знала. Я думала ты …вы женаты - Я? Женат!? Что за дикие фантазии? - Ты... Вы не звонили, исчезли на …три месяца. Я узнала, что вы улетели с Нежинской в Испанию.
Он нахмурился: - Вы сейчас серьезно? Кто вам это сказал? - Никто – мотнула головой Анна. – В Интернете прочитала. - Ну да, где ж я могу пропадать три месяца, - с досадой пробормотал он, - только с Нежинской и развлекаться. Анна Викторовна, вы себя-то хоть слышите? Что вы вообще несёте! – желваки на его щеках исполняли замысловатый танец. А сам он смотрел на неё исподлобья, сжав зубы.
– Я не был в Испании. Я находился под следствием. Занятие, конечно, так себе. Но когда я смог, я позвонил вам. Трубку взять вы не захотели. Обзванивать ваших знакомых я почел неприемлемым. Зачем вмешивать в наши отношения посторонних людей? – он откашлялся и продолжил. - Затем я уладил свои дела и приехал сюда, чтобы попытаться вновь …как-то …наладить наши отношения. Но, видимо, было слишком поздно. Оказывается, вы здесь прекрасно проводили время. У вас появились такие... интересные новые знакомства. А те наши три дня… Так, ладно. Что сейчас говорить об этом? Верно говорят: не надо очаровываться, чтобы потом не разочаровываться.
Он подождал, не скажет ли она что-нибудь, потом саркастически усмехнулся: - С вами так интересно разговаривать, но, к сожалению, я должен прервать свой монолог. У меня, видите ли, работа, которую я сам выбрал в надежде быть с ближе к вам. Кажется, это была плохая идея. Но работу никто не отменял. Полина! - гаркнул он.
Анна вздрогнула. Дверь немедленно приоткрылась. Похоже, Полина стояла прямо за дверью и, скорее всего всё слышала. - Проводите Анну Викторовну.
Ну, уж нет! Этот номер у тебя не пройдет! Мне слишком трудно дался сегодняшний визит сюда, и без объяснений я не уйду! Анна метнула на девушку такой взгляд, что та быстренько ретировалась, захлопнув за собой дверь. Потом она подошла ближе к Якову и медленно заговорила: - Я пришла сказать тебе, что я узнала только два дня назад о твоих злоключениях. А эти три месяца я с трудом привыкала жить без тебя. Вставать по утрам. Ходить, дышать – вдох-выдох, вдох-выдох. Это очень трудно – начинать жить заново. Когда знаешь, что человек, которого ты полюбила, - негодяй. Что он развлекся с тобой, а сам улетел с невестой заграницу. Что всё светлое и чистое оказалось только ширмой. Маской. Обманом. – слезы застилали глаза, но Анна продолжала твердо и решительно. - Я думала, это он, тот, о ком мечтают женщины – настоящий прекрасный принц. Я ошиблась. Мне было больно, очень. И вдруг ты появляешься передо мной, такой… такой улыбающийся, такой сияющий, такой радостный. Я …я растерялась, потеряла над собой контроль и в горячке наговорила тебе… ну, то, что наговорила. А сегодня я пришла попросить у тебя прощения. Я была не права. Я, наверное, заслужила все эти обидные слова, которые ты сказал мне сейчас. Я думала всё исправить. У меня не вышло. Что ж, так тоже бывает. Не держите зла, Яков Платонович. Прощайте.
Она развернулась и стремительно выбежала из кабинета, едва не сбив с ног подслушивающую под дверью Полину.
Сообщение: 4023
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 11.06.21 07:44. Заголовок: - Анна? – Мария Тимо..
- Анна? – Мария Тимофеевна заглянула в кабинет, где Анна сидела за столом, задумчиво глядя в окно. – Ты ездила к нему? Та перевела на неё взгляд и кивнула. - И как? Вы объяснились?
Анна пожала плечами: - Можно и так сказать. Я всё ему рассказала. Она поднялась и подошла к окну, скрестив на груди руки. Мария Тимофеевна нетерпеливо спросила: - И что дальше?
- А дальше – тишина, - бросила через плечо Анна. – Пока я ездила в отпуск, Яков, пребывая, видимо, в недоумении после моих …показательных выступлений, стал выяснять, чем занималась ваша покорная слуга, пока он парился на нарах. - Фу, Аннушка, что за жаргон? - поморщилась Мария Тимофеевна.
- А что не так с жаргоном? Я называю вещи своими именами, - Анна отошла от окна и опустилась в кресло за рабочим столом. Мария Тимофеевна села напротив: - Ну и что он такого выяснил? Анна подняла брови и с досадой ответила: - Ну, что он может выяснить? Только то, что его возлюбленная крутила романы с двумя верными оруженосцами, один из которых - давний воздыхатель, а второй – вполне себе новый.
- А оруженосцы, я полагаю, - Шумский и Скрябин? - А то кто же? - Интересно, и кто это ему наговорил всю эту пургу? – возмущенно фыркнула Мария Тимофеевна. - Да какая теперь разница? – усмехнулась Анна. - Штольман совершенно уверился в моей ветрености, о чем мне и доложил с пролетарской прямотой! Еще хорошо, что не выдворил из кабинета.
- Что-о? - Ну, а как вы, Мария Тимофеевна, хотели? Явилась блудница без стыда и совести, с порога заявила, что это он - подлый изменник. Какой принц на белом коне выдержит такое надругательство над чувствами? Вот и он …не стал это терпеть, а прямо так и рубанул шашкой: дескать, мадам, позвольте вам выйти вон. Ну или как-то так.
Мария Тимофеевна помолчала, потом с легкой улыбкой заметила: - Вся эта история конечно малоприятна, но есть и кое-что позитивное. - Хмм, вы можете в этом найти положительную сторону? – невесело изумилась Анна.
- По крайней мере, ты можешь шутить, значит не всё потеряно. - Да какие уж тут шутки, - отмахнулась Анна. Потом придвинула к себе бумаги. – Ладно, это всё лирика. Устала я что-то от этих качелей: Ванька дома - Маньки нет. Манька дома – Ваньки нет. Не хочу никаких больше продолжений, выяснений, объяснений. Как же спокойно было без Якова. И откуда он свалился на мою голову? – и она опустила лицо в ладони уже привычным жестом отчаяния.
Мария Тимофеевна вздохнула и предложила: - Может кофейку? - У Игнатова? - Да ну его с его баристой! Пойдем на нашу старую добрую кухню. Там какие-то плюшки сегодня принесли. Пойдем, а?
На кухне в этот час никого не было, и они могли спокойно посидеть за чашечкой кофе. - А и вправду! – Мария Тимофеевна добавила в кофе сливки. – Зачем он тебе нужен? Без него спокойно. А он – мужчина видный. Еще встретит свою женщину. У нас хоть и не Москва, но красивых и интересных женщин полным-полно! Не думаю, что у него будет в них недостаток...
- Знаете что, Мария Тимофеевна? – вскинулась Анна - глаза её метали молнии. - Знаю, - та с усмешкой звякнула ложечкой о блюдце. – Вижу, что тебе совершенно нет дела до Штольмана. Прямо как цыгану до лошади, - и она с наслаждением откусила от круассана. Анна опустила глаза, воинственность её тут же исчезла, и задумчиво помешала в чашке: - Я и представить не могу, что он с кем-то …встречается. Всё переворачивается. Уговариваю себя, уговариваю…
- Да, влипла ты матушка, - сочувственно вздохнула та. – Ну, не огорчайся. Всё как-нибудь уладится. Анна вздохнула, потом отхлебнула кофе: - А вот это вряд ли. Мы столько друг другу наговорили при всего лишь двух встречах, что вряд ли захотим еще раз увидеться.
Сообщение: 4024
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 11.06.21 08:00. Заголовок: Мария Тимофеевна, ко..
Мария Тимофеевна, которая стояла у окна, прихлебывая из чашечки, вдруг издала горлом неопределенный звук и резко обернулась: - Так, Анна Викторовна, что-то я с вами заболталась. У меня работы вообще-то вагон после отпуска, а вы меня тут отвлекаете своим кофе! - Я?! - оторопела Анна.- Да вы же сами... - Так, прения прекращаем и идем по своим рабочим местам!
Мария Тимофеевна ополоснула чашку, поставила на сушилку и поторопила: - Анна Викторовна, не задерживайтесь! Та пожала плечами, поднялась и, прихватив недопитый кофе отправилась к себе.
Не успела она зайти в кабинет, как к ней ворвалась Леночка: - Ой, Анна Викторовна! Хорошо, что вы здесь! Вот, шеф просил срочно подписать, и я поеду в наш филиал, на Крайнюю! - Давай, - Анна отставила чашку - с кофе как-то сегодня не задалось - и, придвинув к себе документы, стала их подписывать.
В этот момент тихо стукнула открываемая дверь, и одновременно ахнула Леночка. Анна подняла глаза и обомлела: в дверях стоял не кто иной, как Яков Платонович Штольман. Тишина стояла такая, что казалось, она вот-вот лопнет, как натянутая струна.
Леночка икнула и пролепетала: - Ой, Яков П-платонович! Здравствуйте! Я - Елена... Вы меня помните? Яков Платонович машинально кивнул, не отводя глаз от Анны, потом с трудом оторвался от её созерцания и усмехнулся: - Вас забудешь... - Яков Платоныч, вы простите..., - заторопилась Леночка, краснея едва ли не до слез. - Я тогда... я наговорила тогда такой... ерунды! - Да это я уже понял. Кстати, у вас есть замечательная возможность реабилитироваться, - Штольман снова перевел взгляд на Анну.
- Да! Всё, что угодно! - подпрыгнула та. - У меня очень важный разговор с Анной ...Викторовной. Сделайте так, чтобы нам не мешали! - О, конечно! Я ...да! - Леночка бросилась к выходу и захлопнула за собой жалобно всхлипнувшую дверь.
Яков шагнул к поднявшейся из кресла Анне: - Мы как-то с вами... В этот момент в дверь поскреблись, и Леночка пропищала в приоткрывшуюся щель: - Анна Викторовна, я документы забыла.
Она бочком просочилась мимо Якова, схватила со стола подписанные бумаги и, еще раз рассыпавшись в извинениях, выбежала из кабинета, похоже, на этот раз окончательно. Появление Леночки их немного отрезвило. Анна подняла брови и светским тоном поинтересовалась: - А вы к нам ...по работе?
На лице у Якова отразилась замысловатая смесь из веселья и досады, и он ответил, привычно изогнув бровь: - Как вы могли такое подумать? По работе я бы вызвал вас к себе в офис. Анна кивнула: - Д-да, так наверное было бы удобнее...
Яков дернул головой и вновь сделал шаг к ней: - Конечно удобнее. По крайней мере ко мне в кабинет никто не вламывается неожиданно. Сердце в груди уже давно скакало как ненормальное, но Анна как-то ухитрялась держать себя в руках и не делала ни единого движения к нему навстречу, а продолжала вести эту шутливую перепалку: - У вас тоже небезопасно в этом плане. Вот я как раз и вломилась к вам на днях.
Яков сделал еще шаг и оказавшись в опасной близости от неё, пророкотал своим удивительным баритоном: - О вас я и не говорил. Вы можете вламываться ко мне, когда вам заблагорассудится.
После этого Анна сделала движение к нему и через секунду, со стоном обхватив его обеими руками, нырнула в восхитительный, яростный обжигающий поцелуй, от которого она, как ей показалось, на мгновение даже сознание потеряла.
Они оторвались друг от друга с трудом, вернее Анна, боясь, что задохнется, прервала их поцелуй, чуть отклонилась и посмотрела в его такие близкие глаза, в которых плавало легкое безумие.
Яков сглотнул, потом хрипло поинтересовался: - А... у тебя еще много здесь дел? - Дел? - не поняла она. - Ну... работы. - Работы..., - как эхо, повторила она, потом спохватилась. - а, да, работа, - и рассмеявшись, махнула рукой. - Ну, ты же видишь, какие у меня тут помощники непрошеные. Сделают все и нужное и ненужное. - Да, Леночка, - вздохнул Яков Платонович.
- Ты на неё не сердись, - мягко улыбнулась Анна. - Она это не со зла. Она вообще очень добрый человек. - Конечно. Так по-доброму воткнула нож и провернула еще, спровадив тебя замуж, - бровь вновь изогнулась. Потом он спохватился. - Постой, ты ушла от ответа. Так что с твоей работой? Мы можем сбежать отсюда сейчас? - Это конечно ужасно - сбегать с работы, с притворной строгостью покачала она головой, потом, понизив голос, сказала. - Но, я думаю, мы - можем. Яков окинул её лицо взглядом, потом, отпустив её, поправил воротник рубашки и галстук. Анна в свою очередь пригладила растрепавшиеся волосы. Они обменялись заговорщическими взглядами и расхохотались. Потом придали приличествующее выражение лицам и вышли из кабинета.
- Ты живешь здесь? - Анна подняла глаза на изящное здание в стиле 19 века с башенками, портиками и колоннами, во дворе которого Яков остановил машину. - Пока здесь. Квартиры у меня еще нет, но это дело времени. А, - он пристально взглянул на неё, - что-то не так?
- Нет, что ты. С тобой, как оказалось - все так, - она провела рукой по его плечу, стряхивая невидимую пылинку. - Без тебя - не так... - Аня, - он подался к ней. Она прижала палец к губам: - Не здесь. В его глазах отразилась короткая борьба с собой, потом он запер машину и крепко взяв её за руку стремительно отправился к лестнице, ведущей к входу в гостиницу.
Оказавшись в холле он, коротко кивнув девушкам на ресепшене, стремительно направился к лифтам. Анна следовала за ним. Войдя в открывшиеся двери лифта, Яков нажал кнопку, и не успели двери закрыться, Анна оказалась в его объятиях. Когда лифт остановился, они кое-как оторвались друг от друга и, тяжело дыша, стремительно понеслись по коридору.
Возле своего номера Яков дрожащей рукой прижал к замку магнитную карту, причем замок сработал не сразу, и, ворвавшись внутрь, снова притянул Анну к себе прямо у дверей. Все, что произошло дальше, было опять каким-то несусветным сумасшествием, отбросившим их в те их восхитительные три дня в Нижнем.
Бэла Договорились, ура! Все та же история развития отношений - узнать и понять друг друга, для этого нужно время и испытания, которых, конечно, хочется, избежать.
Сообщение: 4028
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 13.06.21 19:52. Заголовок: И всё-таки наступил ..
И всё-таки наступил момент их переполнения друг другом, когда установилось хрупкое и, одновременно, очень устойчивое равновесие. Анна лежала, удобно прижавшись к боку Якова, и вдыхала такой знакомый, такой родной его запах, от которого немного кружилась голова, и в голове плавали ленивые мысли.
Потом она встрепенулась и приподнявшись на локте, глядя на его расслабленное лицо с легкой улыбкой на губах, спросила: - Яша, а ты ведь мне до сих пор ничего не рассказал. - Все что я не рассказал, я тебе только что показал, - он пружинисто перевернулся, и она оказалась под ним, нежно и крепко прижатая к подушкам его поджарым тренированным телом.
- Это-то я поняла как раз, здесь у меня никаких вопросов не осталось. А вот что касается твоего прошлого, - она ловко вывернулась из его объятий и, толкнув его, перекатилась и оказалась сверху. - Прошлое твое темно и таинственно.
Улыбка немного увяла, и он, поморщившись, ответил: - Мне просто не очень хочется вспоминать эти три месяца. Анна прижала пальцы к губам и быстро заговорила: - Прости, милый, я... я не должна была. Всё мое дурацкое любопытство...
- Да ладно, что ты, - усмехнулся Яков. - Я не хочу вспоминать время нашей разлуки, только и всего. Но если тебе и вправду интересно, я расскажу. Только ничего там такого... захватывающего нет. Ну, в смысле, всё было не так, как описывают в детективных романах и снимают в кино. Анна села, поджав ноги, завернувшись в одеяло. Яков помолчал, потом провел ладонями по лицу, словно протёр увеличительное стекло, наведенное на прошлое.
- Мы расстались тогда с тобой на ступеньках аэровокзала. Я подъехал к шлагбауму, ведущему к выезду, там меня и остановили. Очень вежливые молодые люди с неопределенными лицами очень вежливо попросили выйти из машины и препроводили в другую машину. Там мне предъявили обвинение в содействии при получении взятки в особо крупных размерах...
- А... особо крупный это...? - Ну... так скажем - шесть нулей, - усмехнулся он и продолжил. - Сказали, ими только что была зафиксирована попытка побега. Мы ведь тогда с тобой очень быстро уехали из Москвы. Слежка за мной, оказывается, была уже некоторое время. В Новгороде я особенно не светился. Но в аэропорт приехал, чтобы тебя проводить, там меня и срисовали. Как же хорошо, что ты решила лететь самолетом, а не поехала со мной. - Да нет же! - Анна тряхнула головой так, что волосы подлетели. - Если бы я с тобой поехала, я бы знала, что ты не просто так пропал! - Ну что бы ты знала? Что меня куда-то увели какие-то люди? Было бы легче разве? - Легче! - Не думаю, - он мягко улыбнулся и потрепал её по руке. - А дальше? - поторопила она, и он вновь стал серьезным:
- После задержания меня отвезли в Москву, а там избрали мерой пресечения заключение под стражу. В камере следственного изолятора я был один. Довольно долгое время никаких допросов даже не было. Видимо пациент должен был созреть как следует.
Он говорил всё это спокойным голосом, за которым угадывалось вибрирующее напряжение. Она слушала, затаив дыхание и наполняясь постепенно болью,от которой ломило затылок: - Как ты там вообще пережил этот ужас? - Аннушка, что ты выдумываешь: не такой уж там и ужас. Я знал, что предъявить мне нечего.
- Но мне говорили, что даже адвокатам дали по рукам, чтобы они не могли ничего сделать. - Дело было немного не так. Адвокаты мои не могли посещать меня. И я был лишен возможности на встрече с ними передать какие-то сообщения, ну или позвонить. Но работу свою они делали даже и без визитов ко мне.
- Но это же инквизиция какая-то! - всплеснула руками Анна, от чего одеяло, в которое она куталась, свалилось, и Яков шумно втянул воздух, уставившись на её обнажившуюся грудь тяжелым взглядом. Она ойкнула и покраснела, натянув одеяло повыше.
Яков качнул головой, потянул её к себе и серьезно и крепко поцеловал. Потом перевел дыхание и продолжил своим непередаваемым баритоном: - А пережил я эту всю икебану только потому, что вспоминал наши три дня, волшебные и удивительные, короткие и длинные. И не было никаких сомнений, что всё уладится. Ну, у нас же не Америка и не Гуантанамо, чтобы людей годами держать без суда и следствия. Я просто ждал, понимая, какие там процессы идут. Если бы не понимал, то было бы ...немного тяжелее. А так... Терпимо. - Он помрачнел. - Одно только терзало меня. То, что я не могу ничего сообщить тебе. Я и представить не мог, что ты так болезненно это воспримешь.
- А как я, по-твоему, должна была это воспринять? - Ну ...просто ждать и верить. Постой, ты ...ты чего? Анечка, ну что ты, душа моя! - Это всё из-за меня! Это я виновата, - голос её дрожал от волнения. - Да с чего ты взяла? - в изумлении переспросил он. - Я влезла в ваши отношения с Ниной. Ну, то есть, наверное, она так решила, что я вмешалась, и из-за этого у вас с ней всё разладилось.
Яков в ответ расхохотался: - Анечка, ну что ты такое говоришь! Нина здесь никакая не главная героиня, в этой махинации. Её банально использовали. У неё неплохие связи, да и с фантазией всё в порядке: плести интриги она всегда умела. Уж слишком я был неудобным на своей должности многим ...персонам.
Анна недоверчиво уставилась на него, а Яков продолжал: - Ты ведь по своей работе должна знать, что допуски на определенные виды деятельности получить крайне сложно. Должен быть соблюден целый ряд условий: и штат работников определенных профессий с дипломами, причем настоящими, зарегистрированными в банке данных по профессиям, и материальная база: машины, механизмы, строительная техника. Да и репутация - тоже не последний фактор. Но иногда очень нужно дать допуск фирме-однодневке, со штатом в три человека, в которой из основных средств - только ноутбук и мобильный телефон. Я такие вещи жестко пресекал, взяток не брал. Вот меня и устранили. так что ты сама видишь: Нина здесь - номер шестнадцатый. Ну или тридцать второй.
Анна потрясла головой: - Не знаю, какой там у Нины был номер, но соорудила она каверзу такую, что я ...я поверила. Я увидела все эти её фотографии с тобой, все эти статьи про вашу ...свадьбу на Канарах. Я тогда ...заболела. Всерьез. Я говорила тебе. Яков молча с болью в глаза смотрел на неё. А она, вновь переживая те давние эмоции, машинально рисовала на его груди кружочки и звездочки.
Яков в конце концов перехватил её руку и притянул к себе, зацеловывая дрожащие губы. Он баюкал её в объятиях, пока она не стала мягче воска в его руках. Потом упрекнул: - Вот видишь, не стоило ворошить эту историю. - Нет, стоило! - упрямо качнула она головой. - Мы не смогли бы двигаться дальше, не выяснив всё.
- Ну, теперь твоя душенька довольна? Или золотая рыбка с короткой памятью должна исполнить ещё какое-нибудь твое желание.? - Яков! Не напоминай! - воскликнула она, закрывая ладонями лицо.
- Не напомина-ай, - передразнил он. - Я стою в полном недоумении, а моя прекрасная леди мечет глазами молнии и выкатывает обвинение в прогрессирующем склерозе. Память говорит у вас, гражданин, как у золотой рыбки!
- Да?! - Анна вывернулась из его объятий и в возмущении снова села на постели. - А что я должна была сказать, когда ты стоишь напротив меня и сияешь улыбкой, весь такой безмятежный и... господи, такой красивый! И ни слова не говоришь, что ты же-нат!
- Ну, всё, всё, - он со смехом повалил её в подушки, потом спросил, внимательно глядя в её смеющиеся глаза. - Да, кстати, как же ты узнала правду? - Помог тот самый - новый знакомый. - А-а, как там его - Скрутин? - Скрябин! И пожалуйста не делай вид, что ты его не знаешь.
- Ну, теперь знаю, и хорошо, что он мне не попался в тот момент, когда он вертелся возле тебя, не то я бы его так скрутил, разложил бы на атомы, вот было бы не отскрести Скрябина твоего! - Да вы тиран, Яков Платоныч, - кокетливо прищурилась Анна, а он страшно задвигал бровями: - У-у, я такой тиран тиранский, ты меня еще не знаешь! - Значит, самое время познакомиться? Но у меня тоже есть к тебе вопрос! А кто ТЕБЕ рассказал обо мне все эти бредни?
Яков смущенно почесал нос: - Ну... Я был не оригинален и дал задание своей секретарше. - Полине?! Той самой - "Девушка, выйдите вон, Яков Платонович занят"?
- Ага, той самой. - А почему надо было у кого-то узнавать обо мне? - возмутилась Анна. - Я и сама бы рассказала. - Да уж, ты рассказала... Уж так рассказала, что я неделю в себя прийти не мог, - он, рассмеявшись, вытянулся рядом с ней.
А она посмотрела на него голубыми своими очами и нежно протянула: - Как же хорошо, что между нами больше нет тайн. Ведь нет? Он покачал головой и склонился с поцелуем к её губам.
*************
Анна вдруг встрепенулась и вывернулась из его объятий: - Бог мой, мне же надо позвонить! А то ты меня унес, как Черномор Людмилу. - Хмм, ну твой кабинет вряд ли похож на опочивальню, а у меня ни малого роста, ни бороды. Нет, не тяну я на этого чародея. - Хорошо, хорошо, но позвонить нужно. Она потянулась за телефоном и набрала номер:
- Алло, Мария Тимофеевна? - А, пропажа объявилась! Ну, что там у вас, помирились? - А откуда вы... - Ну, а с чего бы мне тебя прогонять в кабинет из кухни? Я просто увидела из окна, как твой обожаемый Штольман подлетел на своем болиде к офису и решительно направился к дверям расставлять все точки над ё. Ну, а мне просто не хотелось, чтобы это происходило на глазах у нашего доблестного коллектива.
- Так вы всё знали? - Догадалась. - А меня никто не хватился? - Да кто тебя хватится в пятницу? Начальство после обеда отправилось в администрацию на какое-то совещание, Народ бродит по коридорам осоловелый и уже почти готовый к выходным. Кругом царит нерабочее настроение. Трудится как всегда одна бухгалтерия и твое подразделение. Но они и без тебя хорошо управляются. В общем наслаждайся наступившим чуть пораньше уикендом. А в субботу жду вас у нас на обед.
- Мария Тимофеевна, - со вздохом ответила Анна, - я ничего не обещаю. - Неверный ответ, - заявила та. - Попробуй ещё. - Мы постараемся. - Вот так-то лучше! - и с этими словами та отключилась.
Она, отложив телефон, вернулась в постель. Яков притянул её к себе и, легко поцеловав, спросил: - Ну что, ты свободна как ветер? Та кивнула.
- И что такое это «мы постараемся? - Нас завтра приглашают на обед. - Мария Тимофеевна, я полагаю? – в голосе его крылся какой-то подтекст, Анна только понять не могла – какой, и просто молча кивнула.
- Ну и как ты, готова? - А… к чему? - Ты ж понимаешь, что значит это приглашение. - Яков, ты говоришь загадками.
Он откинулся на подушки и закинул руки за голову: - Да уж какие загадки. Тебя, то есть нас, вообще-то, только что пригласили на смотрины. - Что ты вообразил себе? - распахнула она глаза. – Просто обед.
- Нет уж, драгоценная моя Анна Викторовна! Теперь-то ты от меня не отвертишься, - он подался к ней и стиснул руками так, что она охнула от неожиданности. – Ну что, ты готова? - В горе и в радости? – она смотрела на него во все глаза, губы дрожали от еле сдерживаемого смеха.
- Анна Викторовна, я прошу вас, будьте же серьезнее, - пророкотал он своим волшебным баритоном. И от звуков его голоса в ней вдруг случились какие-то волшебные движения в области сердца. Что-то там такое стукнуло, затрепыхалось, и горло сдавило от растерянности и испуга от того, что с ними сейчас происходит нечто важное и необратимое. Лицо её загорелось тяжелым румянцем, а Яков смотрел на неё с нежностью, кажется, как обычно, понимая её больше, чем она сама себя понимала.
Она отвела глаза и уткнулась в его твердое горячее плечо, чтобы хоть немного собрать в кучу то, что трепыхалось и сладко ныло внутри. А он где-то над ухом тихо позвал: - Анечка, ну ты чего? Всё будет хорошо, слышишь? Ты просто верь мне. Я никогда, слышишь, никогда не причиню тебе боли. Я же так… так люблю тебя, счастье моё.
Она подняла на него глаза. Он так близко смотрел на неё своими удивительными голубыми глазами, и в них светилась такая невероятная любовь, что ей на мгновение даже неловко стало, будто она подсмотрела какой-то большой секрет.
Чтобы скрыть свою растерянность, она вдруг затормошила его, опрокинула вновь в подушки. Он в первый момент помедлил, словно всё ещё находился под влиянием обуревавших его сильных чувств, потом, тряхнув головой, включился в её игру, в итоге Анна сама оказалась прижатой к подушкам и, едва отдышавшись, заявила: - Нет, нам с тобой просто жизненно необходимо отсюда выбираться.
- Это еще зачем? - с недоумением поднял он брови. - Затем, что я ужасно голодна! Если мы не съедим что-нибудь в ближайшие полчаса, то я просто тихо скончаюсь в твоей безразмерной кровати. - Ну нет, на это я пойти не могу! – рассмеялся Яков. - Да и МарьТимофевна не поймет, если я заявлюсь к ней без тебя. Так что хватит лежать, нужно разыскать, где нам с тобой поесть. Так что, нас ждут самые роскошные рестораны города. Надеюсь, ты мне их покажешь, душа моя!
****************
Анна вышла на крылечко и даже зажмурилась от счастья. Разгоравшееся утро обещало, что день будет ясным и теплым. Они приехали вчера уже довольно поздно. Яков выгнал её из-за руля, сам уселся с важным видом, заявив, что страшно соскучился по вождению, поскольку здесь у него служебный автомобиль, да и ездить особенно некуда было.
Когда они, оставив машину в гараже, поднялись в дом, он огляделся с затаенной радостью и тут же поделился с ней: - Как же я рад снова оказаться здесь. У тебя замечательный дом, и я даже скучал по нему. Причем там, - он мотнул головой куда-то в сторону, - я страшно ругал себя, что …мы не…, - он нежно притянул её к себе и зарылся лицом в копну её волос.
Анна же фыркнула в ответ: - Ну, я тогда вряд ли бы сама тебя отпустила. И никакая Нина Аркадьевна не помешала бы. Я бы просто отлупила её там, у гостиницы и дело с концом. - Ты ж моя амазонка! - Да, я такая! - гордо задрала она нос. - Ты меня еще не знаешь. Я тоже могу быть тираном тиранским. Так что ты, дорогой мой Яков, подумай лучше сто раз, прежде чем тут строить какие-то планы, - она отступила на шаг и воинственно подбоченилась.
А он, рассмеявшись, снова схватил её в охапку и закружил по комнате. Потом глянул в её глаза и проговорил: - Я уже подумал. Сто раз. Тысячу раз. Решение моё неизменно. Все эти воспоминания вихрем пронеслись в её голове, и она, разулыбавшись, спрыгнула по ступенькам с крыльца и отправилась нарезать цветов, чтобы украсить ими стол к завтраку.
- Анна! Она обернулась и, поставив на лавку корзинку со свежесрезанными цветами, с улыбкой подошла к калитке: - Иван! Как же я вам рада! Барон, красавец мой, - она склонилась к вбежавшему на территорию псу и привычно потрепала того за ухом, потом, ахнув, склонилась ниже: - Барон, а что это у тебя? - она осторожно коснулась рваной раны на ухе собаки.
- Да вот! - с досадой вздохнул Шумский. - Представляешь, подрался из-за дамы! - Вот как? Да ты у нас дамский угодник, Бароша! Рана не опасна? - Да нет, уже заживает. - Надеюсь, он победил в этой дуэли? - подняла Анна смеющиеся глаза.
- Увы, нет! Эта ветреная красотка умчалась с соперником - каким-то уличным бродягой. - Вот глупое создание! - всплеснула руками Анна. - Как можно было предпочесть нашему прекрасному Барону неизвестно кого? - Женщины не всегда способны оценить преданных мужчин, - одними губами усмехнулся Иван - глаза его оставались серьезными.
Улыбка сбежала с губ Анны и она виновато взглянула на него. Потом с сочувствием сказала: - Ты прости меня, Иван. - Да за что же? - За всё. За это такое ...странное лето. За то, что подавала ложные надежды. Но, - она положила пальцы на его локоть, - я очень была больна тогда. Душой. И почти не сознавала, что делаю.
Он накрыл её пальцы своей ладонью и заговорил тихо и горячо: - Анна, я ...я всё понимаю, но ...Я просто хочу, чтобы ты знала. Я для тебя сделаю всё, что угодно. Больной - приду. Если что-то случится - пойму. Я могу ждать тебя сколько угодно... - Иван, - перебила Анна. - Я так тебе благодарна за эти слова. Но, - она опустила глаза, потом вскинула голову - взгляд её был тверд. - Я так его люблю!
- Да кого?! Он же пропал, исчез! Даже весточки о себе не подал. Он просто не достоин тебя…! - Подожди, - качнула головой Анна. – Ты так не прав! Ты же ничего не знаешь. Он не пропал, он... - Да, я вижу, - с горечью перебил Иван, глядя куда-то поверх её плеча. Анна обернулась, проследив за его взглядом: возле дверей, ёжась от утренней прохлады, стоял Яков в наброшенной на плечи толстовке и внимательно наблюдал за ними. Анна аккуратно высвободила пальцы из руки Ивана.
- Здравствуйте, Иван. Рад снова вас видеть, - с этими словами Яков подошел к ним. - А я не рад! – выдвинул тот подбородок вперед. – Совсем не рад! - Иван! – предостерегающе сказала Анна.
Он продолжил, словно не слышал её - глаза его горели мрачным огнем: - Вы исчезли на три месяца! Вы не могли не знать, как она страдает. Вы просто поиграли её чувствами, а теперь явились и считаете, я должен быть этому рад?
- Иван! – снова воскликнула Анна. - А я не обязан отчитываться перед вами! – вздернул подбородок Яков. – Если я не давал о себе знать, на то были веские причины…Что же до наших отношений с Анной, вас это не касается.
- Яков!
- Не касается, конечно. Это же вас не пускали к ней, потому что она была больна. Это же вы ходили за ней, вернее за её бледной тенью по пятам, боясь, чтобы с ней ничего не случилось. Это же вы вытаскивали её из депрессии три месяца!
- Иван!
- Ну, зато вы с этим справились за двоих! На правах старого друга несомненно! Они стояли, сверля друг друга взглядами, а Анна, тщетно пытаясь остановить их дуэль, в конце концов встала меж ними и выставила ладони, разводя их в разные стороны: - Всё! Перестаньте! Оба! Хватит уже!
Яков, вздрогнув, отступил на шаг, лицо его заметно смягчилось. Иван же, продолжая хмуриться, стоял, сжав руки в кулаки. Барон глухо заворчал, и Анна прикрикнула на него: - Барон, фу! – потом, вздернув подбородок, обратилась к Ивану. – Ты ничего, совсем ничего не знаешь и обвиняешь! А ты! – развернулась она к Якову. – Неужели трудно сказать правду?
- С чего вдруг?! – сузив глаза, отрезал тот. Иван, остывая, тряхнул головой: - Ладно. Я ухожу. Об одном прошу: не дай снова запудрить себе мозги. После этого он, свистнув собаке, вышел за калитку. - Ну, почему надо было ссориться? – в полном расстройстве воскликнула Анна.
- Я ни с кем не ссорился! Просто мои дела - это мои дела, и его они не касаются, – категорично отрезал Яков. – Я не собираюсь давать отчет о своей жизни всем подряд.
- Он – не все подряд! - вскинулась Анна. - Он - мой друг. Очень близкий. И он мне очень помог здесь, когда тебя не было рядом. Яков помолчал, потом подошел ближе: - Аня, прости меня. Ты права. Пожалуй, не стоило на него так… бросаться. Просто, - он потер лицо ладонями, - наверное, здесь всё в кучу смешалось. Он так стоял тут и смотрел на тебя… Ещё и ручку так это пожимал!
- Что? Ты что, ревновал? – ахнула Анна. – Яков! - Ну… ревновал! – сконфуженно кивнул тот. – Я же живой человек, а тут такой гренадер, все время вертится возле тебя! - Знаешь что, вот большей глупости я ещё не слыхала! – возмутилась она. – Если уж на то пошло, у меня был миллион возможностей с ним закрутить роман.
- Ты же говорила, что пыталась. - А дальше, ты не слышал, что я сказала? Что у нас ничего не вышло! И в моем доме не он, а ты! И я тебя очень прошу с ним помириться! Я не шучу.
Яков помолчал, потом криво усмехнулся: - Я постараюсь. - Да уж ты постарайся! И идем завтракать. А то моду взяли: без завтрака затевать дуэли и военные действия! Ну, что за мальчишество! Она схватила корзинку и решительно направилась в дом. Якову ничего не оставалось, как идти её догонять. Что он и сделал.
Сообщение: 4032
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 17.06.21 15:25. Заголовок: В доме она разобрала..
В доме она разобрала цветы, налила в вазу воды и поставила всю эту красоту на середину обеденного стола. Яков молча стоял, привалившись к подоконнику, и вид у него, когда Анна мельком бросила в его сторону взгляд, был напряженный и одновременно сконфуженный.
Но она не собиралась делать ему никаких поблажек. Что это в конце концов за показательные выступления! Домострой какой-то, честное слово. Он же взрослый человек, и вот так бросаться на людей.
А взрослый человек, вдруг откашлявшись, спросил: - Это было вправду так тяжело? Она резко развернулась к нему: - Ну, а ты как думаешь? Два дорогих мне человека стоят и рычат друг на… - Я не об этом.
Он подошел ближе, взял её за плечи пристально вгляделся в её лицо: - Я про то, что ты здесь… так страдала. Ведь Иван сказал правду? Она смотрела на него, и что-то в её глазах было такое, что он притянул её к себе, сжав крепко в объятиях. - Аня, - голос его звучал хрипло, - счастье моё, я и не думал, что всё было настолько плохо.
Эти его слова, в общем-то простые, но звучавшие с таким состраданием, вдруг всколыхнули в душе глубоко запрятанную боль, которая, как ей казалось, уже давно должна была утихнуть, но – нет. Всё там было живо, несмотря на то, что он вернулся. Вот же, стоит рядом, уткнувшись куда-то в её волосы и так её обнимает, что любая боль должна бы пройти бесследно, но только не эта.
Она поняла, что разрыдается сейчас, и высвободилась из его рук со словами: - Ну всё, всё, не будем об этом. Всё же позади, и… не стоит к этому возвращаться. - Как скажешь, - быстро согласился он. Анна торопливо стала накрывать на стол, чтобы утихомирить эту саднящую рану, которую Яков разбередил, сам того не желая.
Он же опустился на стул и, поставив локти на стол, оперся подбородком на сцепленные в замок руки. Она чувствовала его взгляд и продолжала ставить чашки, нарезать хлеб, сыр, доставала варенье, сметану. Когда она разлила чай и устроилась напротив него, Яков, наконец, прервал затянувшееся молчание: - Анечка, ты уж прости меня за эту… эскападу с Иваном. Я, честно говоря, сам не ожидал от себя. Просто будто планка упала и так… свечкой вверх, - он показал рукой – как. Потом отставил чашку и положил ладонь на её руку. – Глупо было ревновать.
- Да уж, выступил на все деньги, как говорит одна моя знакомая, - качнула укоризненно головой Анна. От тепла его руки все давешние монстры вдруг попрятались куда-то, стало ей легко и покойно, а Яков же напротив как-то весь подобрался, губы поджал и нахмурился, на что-то, очевидно, решаясь.
Он выпрямился на стуле и снова откашлялся. Анна подперла щеку ладошкой и уставилась на него в ожидании. - Я понял, что дело в следующем. Я никак не смогу привыкнуть, что рядом с тобой находятся всякие …мужчины.
Она подняла брови и с иронией заметила: - Еще и женщины. И старики, и дети. У нас тут многолюдно вообще, на планете Земля. Он ошарашенно посмотрел на неё, потом перевел взгляд на её руку, пристально разглядывая тонкие пальцы с аккуратным маникюром, после зачем-то перевернул ладонь и провел большим пальцем по её серединке.
Анна зажала в кулачок его палец, и он вновь поднял на неё глаза. - Я хотел сказать: я должен быть уверен, что эти мужчины… что они – посторонние. Совсем, - и замер, выжидательно глядя на неё. Анна силилась понять глубокий смысл высказанного, потому что всё это он сказал таким торжественным тоном, будто это было невесть какое открытие.
Понять это было сложно, и она вздохнула: - Я всегда полагала, что вы, Яков Платонович – весьма незаурядный человек. Но чтобы настолько? - Ч-что? - Яков, я ни слова не поняла, из того что ты мне сказал, - пояснила она.
Он дернул головой в недоумении, потом встал, потянул её вверх, и она поднялась следом за ним, а он заговорил, сбиваясь на каждом слове, но с тою же торжественностью: - Ну… ты же вчера сказала мне: и в горе, и в радости. И я вдруг подумал... решил, что... Я… могу рассчиты… надеяться, что… Ты понимаешь?
- Не очень, - осторожно качнула она головой, боясь спугнуть то невероятное, что происходило на её глазах. Кажется, железный Штольман, аналитик, прекрасный оратор и вроде бы даже дамский угодник, в совершенно несвойственной ему сбивчивой и путанной манере пытался сделать ей предложение.
В другое время она великодушно помогла бы ему, да что там - сама бы всё сказала, предложила и вприпрыжку помчалась под венец, но тут какой-то чёртик дёргал её за веревочку и нашёптывал: пусть сам справляется. Сколько можно, в конце концов?
Тогда, весной это ведь она сама притащила его в свой дом. Это она сама, наплевав на свои планы осталась с ним в Москве. И вообще все делает сама. Но здесь - нет уж, Яков Платонович! Эта часть пути - исключительно в вашей компетенции, и она, Анна Викторовна, даже шагу не сделает по ней.
Яков же катастрофически буксовал на этом пути и по ощущениям собирался уже свернуть все объяснения, потому что он просто опять потянулся к ней с поцелуями, а чем их поцелуи заканчивались, Анна знала превосходно.
Поэтому она уперлась ладошкой в грудь, останавливая его порыв. Там, в груди, под футболкой бахало и трепыхалось, и руки его, крепко державшие её, совершали нервный и трепетный танец. Глаза же его из-за расширившихся зрачков становились цвета грозовой тучи перед штормом.
Пауза затягивалась, и она с легким вздохом капитулировала: - Ты хотел сказать... - Ты самое дорогое, что у меня... Он заговорил с ней одновременно, опять прервался, потом, коротко выдохнув, проговорил низким до хрипоты голосом: - Пойдешь за меня замуж?
Напряжение, стягивавшее плечи железными ободами, вдруг отпустило её: он всё-таки смог это выговорить! И она облегченно рассмеялась, откинувшись в его объятиях. Он же с недоумением смотрел на неё и помедлив спросил: - А... что смешного?
- Видел бы ты себя со стороны: просто Цицерон. Яков Платоныч, откуда такое дивное красноречие? Вы себя не пробовали, случайно, в ораторском искусстве?
Он нахмурился и переспросил: - Я не понял. Ты мне отказываешь? Она с улыбкой провела по его щеке кончиками пальцев: - Нет. - Нет?
Она терпеливо, как маленькому, пояснила: - Нет - это да! - Да - отказываешь? Анна завела глаза и со вздохом сожаления ответила: - Яков Платонович, откуда столько неуверенности? Или вы не видите, что я уже давным-давно вся ваша? Или вам надо всё объяснять словами?
Он вдруг преобразился - посветлел лицом, а из глаз брызнуло солнце. Потом смущенно рассмеялся: - М-да, я, кажется, совершенно разучился делать предложение любимой женщине.
- Ну, что ты, мне даже понравилось! - кивнула с улыбкой Анна. - По крайней мере это было очень... оригинально, не как у всех. Он пытливым взглядом посмотрел на неё, потом требовательно спросил: - А это хорошо или плохо, что не как у всех? - Конечно, хорошо, что ты! - А... откуда ты знаешь, как у всех? - Яков с подозрением прищурился. - Оттуда! Кино смотрю! Книжки читаю.
Он выпустил Анну из объятий и смущенно взъерошил пятерней волосы: - Ты на меня отчего-то так всегда действуешь, мысли путаются, слова прилипают к языку. Даже совестно, ей-богу.
Анна подошла ближе, легко огладила его по плечам ладошками и тихо сказала: - Это ничего. Я могу тебя и без всяких слов понять. - потом отступила и смешно наморщила нос. - Но знаешь ли, со словами гораздо – гораздо!- лучше.
Сообщение: 4033
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 21.06.21 05:47. Заголовок: Перед нею был длинны..
Перед нею был длинный темноватый коридор с множеством дверей по обеим сторонам. Анна шла осторожно, боясь запнуться обо что-нибудь в сумраке. Где-то впереди замаячила тонкая полоска света возле самого пола, и она рванулась туда и, толкнув изо всех сил распахнула тяжелую, с трудом поддавшуюся, дверь.
Комната, куда она попала, была большой, до краев наполненной светом, льющимся из громадных окон. У одного окна спиной к ней стоял мужчина. Он обернулся на звук открывшейся двери и оказался Яковом. Но это было не главное. Главным было то, что на руках он держал ребенка – маленькую девочку с кудрявыми волосами и огромными синими глазами. Она при виде Анны улыбнулась и, протянув к ней руки, отчетливо произнесла: «Мам-ма».
Что-то словно бы толкнуло её, и она проснулась. Яков властно держал её, обхватив двумя руками. Лицо его во сне разгладилось, а легкая щетина, как ни странно, делала его моложе. За окном сквозь прорезь шоколадных штор еле брезжил рассвет. Она потихоньку выбралась из кровати и вышла из спальни, притворив за собой дверь.
Внизу стянула с кресла плед и выскользнула на балкон, укутавшись в кокон шерстяной ткани. Утро было теплым, словно вновь вернулось лето, и ночная прохлада уползла в сумрачные овраги. Анна вдыхала вкусный утренний воздух, пропитанный ароматами осеннего леса, сада, реки.
Вокруг стояла тишина, не нарушаемая ни внезапным шорохом неспящей птицы, ни легким стуком упавшей сосновой шишки. Где-то, едва угадываемая отсюда, несла свои воды быстрая река, что-то шепча безостановочно: то ли жалуясь, то ли делясь с прибрежными кустами самым сокровенным.
Улыбка тронула её губы. Она вспомнила всё, что было за этот месяц, после не похожего ни на что предложения этого мужчины, который спит сейчас наверху, в их постели.
Независимый Штольман не слишком-то смирился с тем, что ему приходится жить у Анны. Но она резонно спросила, чем это её дом хуже гостиничного номера, даже и самого что ни на есть люкса. Ответить Якову было нечем, и она с легкой улыбкой заявила, что дискуссию на этом прекращает. Ему же не оставалось ничего иного, как собрав свои вещи, переехать к ней за город.
Он постоянно что-то делал: косил траву, подновлял хозяйственные постройки, обрезАл живую изгородь с тыльной стороны участка. Причем видно было, что всё это для него в новинку, и осваивает он все эти хозяйственные дела прямо на её глазах, но очень быстро учится, и выходит у него всё красиво и ладно.
Она иногда отвлекалась от своих цветников и просто стояла, прислонившись к сосне, и наблюдала, как он орудует секатором, или сражается с газонокосилкой, или мастерит что-то из камней, а потом это что-то неожиданно превращается в красивую альпийскую горку. Она даже поинтересовалась, не было ли у него загородного дома в Москве, на что он отрицательно мотнул головой и заявил, что в интернете можно найти всё. Надо только внимательно читать.
Виктор Иванович, поначалу отнесшийся к Штольману довольно прохладно, поскольку был в курсе, из-за кого именно Анна так горевала летом, постепенно проникался к нему уважением и приязнью, особенно после того, как Яков обставил его в сухую в шахматах, а потом и в покере. К сожалению, рыбалкой тот не проникся совершенно, иначе Виктор Иванович полюбил бы его безо всяких усилий со своей стороны.
Мария же Тимофеевна относилась к Якову с легкой иронией, старательно пряча некоторую настороженность. Тот все эти её легкие уколы сносил с доброжелательным терпением. Анна же была просто счастлива, что худо-бедно, но её друзья всё-таки приняли Якова в свой круг и постепенно стали относиться к нему как к своему.
Иван наконец-то тоже примирился с присутствием Якова в жизни Анны. Особенно после того, как она под строжайшим секретом рассказала ему в общих чертах историю исчезновения того. Яков даже несколько опешил, когда Иван вдруг при встрече не сбежал как обычно с мрачным видом, а подошел первым и протянул руку для приветствия, а Барон подошел и даже позволил потрепать себя за ухом.
Яков, конечно, пытался выяснить у Анны, не знает ли она причину такой метаморфозы её верного Санчо Пансы, но та только посмотрела на него честными глазами и развела руками: дескать, глупо рвать столь давние дружеские отношения из-за какой-то надуманной обиды. Ивану давно ясно, что Яков здесь всерьез и надолго.
Неожиданно для себя Яков поспособствовал налаживанию личной жизни у Ивана. Как-то за город примчалась Полина со срочными документами на подпись и у дома Анны наткнулась на Шумского. Тот как обычно прогуливался с Бароном и с удовольствием вызвался помочь симпатичной девушке разыскать её начальника. Начальник нашелся быстро. Документы были подписаны, но Полина не слишком спешила уехать. А однажды Анна увидела их утром, прогуливавшихся по берегу, тесно прижавшись друг к другу.
Случались и мрачные дни в их таком безмятежном существовании. Яков, возможно, не отдавал себе отчета, что та история с его обвинением, хоть и закончилась полным оправданием, всё же здорово ударила по его самолюбию. Пару раз он летал в Москву, возвращаясь оттуда всегда застегнутым на все пуговицы.
Анна же ни о чем его не спрашивала, видела, как он тяжело переживает эти поездки. Но проходил день, другой, Яков погружался в работу, в какие-то домашние дела и постепенно приходил в норму.
Потом он, конечно же, делился с ней, что его так выбивало из колеи: дело с подкупом было всё еще в разгаре, и вскрывались такие неприглядные подробности о вчерашних вроде бы друзьях-приятелях, которые на деле оказывались первостатейными подлецами. Осознавать это было крайне неприятно, поэтому он и приезжал таким вздернутым. Она в такие дни старалась быть с ним особенно нежной, и он постепенно отогревался душой, приходя в себя.
И сейчас, стоя на балконе, кутаясь в плед, она думала обо всем, перебирала в голове странные, смешные, трогательные моменты их совместной жизни. И тут вдруг произошла удивительная вещь. С реки стал наползать белый плотный туман. Он приближался неумолимо, погружая все окружающие предметы в непроницаемое молочное марево.
На удивление туман этот не был сырым и холодным, как она ожидала, уже собравшись уйти в дом. Нет, он был на удивление теплым и нежно укутал её, словно обнял. Ей показалось, что она задремала. Потому что где-то в её голове вдруг родился голос: «Он твой, навсегда. Он будет оберегать и защищать тебя. И вашего малыша». «Какого малыша? - не разжимая губ, спросила Анна.
Туман вдруг стал сгущаться, поднялся над ней к верхушкам деревьев и там превратился в белое пятнышко, которое стало спускаться к ней и опустилось на перила балкона белым пушистым перышком. Анна, вздрогнув, очнулась и, выпростав руку из пледа, осторожно взяла это перо, провела задумчиво по губам, потом подняла глаза к небу. Там горела в голубом предутреннем небе одинокая звездочка, подмигивая и переливаясь, словно говорила: у тебя всё будет хорошо. И даже лучше!
Стукнула за спиной открывающаяся дверь, и заспанный Яков возник в проеме: - Аня, куда ж ты сбежала? Просыпаюсь, а тебя нет! Она обернулась к нему и ахнула: - Что ж ты, раздетый! Простудишься! – после чего, подойдя, распахнула свой плед и накинула ему на плечи, обнимая. Он обхватил её крепко, прижал вплотную к себе и выдохнул своим вибрирующим баритоном куда-то возле её уха: - Идем со мной, душа моя, там столько вкусного.
- Идем, - эхом откликнулась она, наливаясь желанием от его волнующей близости. Через мгновение балкон опустел. Только одинокое перышко лежало на перилах, где его оставила Анна.
***************
- Ну, и зачем было так мучить этих людей? - Мне кажется, без страданий они бы не оценили своего счастья. - Ох, что за глупости. Молодость-молодость. Всё-то нужно усложнять. - Ну, без страданий не было бы такой красивой истории. - То есть всё ради красивой истории… Учиться тебе ещё и учиться.
- А… этот экзамен? - Принят. Но с испытаниями для людей как-то надо поаккуратней. Они - создания хрупкие. На то мы и нужны, чтобы защищать их, а не мучить. - А …кто будет их дальше курировать? - Охранять?
- Ну… да. Там же история продолжается. Ребеночек ещё будет, столько с ним забот. - Что же. Можно похлопотать у Него. Возможно, Он и разрешит тебе продолжать эту тему, уже как докторскую диссертацию. - Ч-чего?
- Так, забыли. Это всего лишь воспоминания о прошлой жизни. Конечно же, речь о Миссии. Что? Так не хочется с ними расставаться? - Совсем не хочется!
- Как же я тебя понимаю… Тоже очень люблю собирать паззлы, находить и сводить две половинки, разъединенные и потерянные когда-то, воедино. Ведь любовь в высшем смысле никогда не перестает. Она позволяет этим потерянным половинкам светить сквозь пространство и время. Только люди лишены возможности видеть этот свет и находить друг друга, не ошибаясь.
- Но это же почти невозможно: не видя, находить друг друга. - Вот для этого и существуем мы: хранить этих слепцов, направлять их, беречь. Чтобы род человеческий никогда не переставал. Для того и дана любовь. Которая долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине: все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
- Сколько пафоса… - Что? Не слышу! - Нет, ничего, погода хорошая. Денек будет славный.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 134
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
и так трогательно 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
