Сообщение: 3906
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 22.03.21 05:15. Заголовок: Поздно мы с тобой поняли...
Продолжу мучить читателей героями сериала "Между нами, девочками". На этот раз решила дописать за авторами, которые испортили во втором сезоне всё, до чего дотянулись, да еще и развели всех трёх героинь с их кавалерами и бросили. Лена обнаруживает, что Левандовский женат. Ираида рассоривается с мужем полковником Рыбаковым. Олеся уходит от Никиты к Артему, но и от того сбегает. Героини встречаются в Тетюшеве и бросившись в объятия друг другу, застывают в горе-печали. Так заканчивается сериал. Находясь в злобных чувствах, я заточила перо и, сжав зубы, написала своё, раздала так сказать всем сестрам! И пусть никто не уйдет обиженным.
Сообщение: 3907
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 22.03.21 05:19. Заголовок: Кольцо с пальца слез..
Кольцо с пальца слезать не хотело ни в какую. Лена сердито вытерла слезы, струившиеся по щекам, и снова потянула скользкий обруч. На этот раз получилось. Она аккуратно вставила кольцо в углубление коробочки и застыла, глядя, как надменно зажглись ледяные искры на гранях бриллианта. Потом опустила голубую коробочку на раскрытый на страничке со штампом ЗАГСа паспорт.
Ну, что, получила? Расслабилась, растаяла, решила, что в жизни случаются чудеса? Он поклялся не лгать тебе больше никогда, а сам… И что же ждать дальше? Любовницы были, жена есть. Осталось еще узнать про детей, которые тоже, наверняка, есть, что бы там ни говорила Клава про их отсутствие. Про жену она ведь тоже ничего не сказала, и вот тебе на! От этих мыслей все внутренности опять свернулись в жесткий комок, и стало трудно дышать.
Надо же, как больно-то, невольно поразилась она. Пожалуй, больнее, чем тогда, в апреле, когда он уехал, а она осталась, застыв в боли, как муха в янтаре. На этот раз, кажется, все будет хуже. Труднее. Она может не справиться, не подняться, не выкарабкаться из этого кошмара. Лена опять вытерла мокрые щеки и подышала, пытаясь убрать этот чертов комок из горла. Получалось откровенно плохо. Снова накатила дурнота, и она рванула к унитазу. Потом долго стояла возле раковины, пропуская струи воды сквозь пальцы.
Так, ладно, надо кончать эту комедию. Она подняла глаза на свое отражение. Из зеркальной глубины на нее смотрела бледная резко подурневшая женщина с распухшим от слез лицом. Она даже глаза прикрыла: совсем не хочется видеть эту идиотку романтичную. Резкими движениями умылась, пальцами расчесала волосы и, встряхнувшись, вышла в холл.
Вещи почему-то никак не хотели помещаться в чемодан. Она лихорадочно дергала и дергала молнию, не понимая, что надо сделать, чтобы та застегнулась. Потом села на кровать и взялась руками за голову. Господи, какая же пошлость! Гадость, дрянь! Как она могла повестись опять на это притворство?! Это она-то - взрослая, здравомыслящая, умница, каких поискать!
Лена усмехнулась: идиотка, каких поискать, так будет правильно. Опять свело челюсти от тошноты, и она, резко наклонившись вперед, судорожно задышала. Подождала, пока в глазах перестанут кружить бело-черные мухи, и, контролируя каждое движение, осторожно застегнула молнию.
Возле входной двери опустилась на пуфик, надела ботинки и тупо уставилась на белые мягкие тапочки, сиротливо стоявшие возле ее ног. Потом, поддавшись какому-то мстительному чувству, схватила их и, пройдя на кухню, затолкала в мусорное ведро. В голове резко всплыла аналогия: так и твоя жизнь выброшена на помойку. Она оперлась о стол, потому что резко ослабели ноги. Потом выпрямилась и прошагала к выходу, где, подхватив чемодан, не оглядываясь, вышла за дверь и осторожно прикрыла ее за собой. Сухим выстрелом щелкнул замок, отрезая ее от счастья, радости, любви вчерашнего дня.
Чемодан, который она затащила в вагон, оттягивал руку нещадно. Наверное, надо бы поберечься, а не таскаться с этими тяжестями, не брать всё за раз, мелькнула здравая мысль. И тут же возникла другая: ты что, хочешь вернуться? Туда? Она сердито тряхнула головой, запрещая, запрещая, запрещая думать! Радио в электричке наигрывало легкую попсовую мелодию.
На сиденье через проход парочка самозабвенно обнималась, не замечая никого вокруг. Лена отвернулась от них к окну и снова наткнулась на свое отражение. Ну, чего ты? Ладно, прорвемся, утешающе качнула она головой. Женщина в отражении с печальной улыбкой качнула головой в ответ.
С вокзала она позвонила маме. Та долго не могла понять, что ей пытается втолковать Лена: - Лена, что ты говоришь? Я ничегошеньки не понимаю. Какой вокзал, какой поезд? Где Женя? - Мама! Соберись! – в конце концов, жестко выговорила она и раздельно произнесла. – Первое. Я приехала и сейчас на вокзале. Второе. Женя остался в Москве. Третье. Я - дура... Впрочем, я это уже говорила когда-то. Ты дома или у Сан Саныча? - Леночка, девочка моя, да как же это?! – запричитала Ираида.
- Ма-ма! – крикнула Лена в трубку. – Пожалуйста! - Все-все! Молчу-молчу! Только, Леночка… - Что еще? – с подозрением спросила Лена. - Дело в том, что наша квартира… Только ты не сердись! - Мама, я с тобой с ума сойду!
- Леночка, я ее сдала, - заторопилась Ираида. – Ну, Лесечке нужны были деньги. Квартира пустовала, и я… - Здорово, - вздохнула Лена. Сил злиться на мать у нее не осталось вообще. – И куда мне ехать? К вам с Сан Санычем, что ли? - Леночка, ты только не расстраивайся…
- Ма-ма! - Я сейчас в квартире дяди Аркадия, ну, в той, служебной, я тебе говорила. Ты приезжай сюда, хорошо? Я тебе все объясню. - Ладно, мам, - обреченно вздохнула Лена. – Я сейчас приеду.
Потом она сидела, неловко привалившись к кухонному столу, а Ираида хлопотала вокруг, время от времени хватая ее за плечи и целуя в макушку. От этих маминых нежностей ее все время тянуло зарыдать, и она вяло отмахивалась.
Потом она давилась чаем с разогретыми сырниками и выслушивала душераздирающую эпопею с участием дяди Аркадия, Виолетты и Сан Саныча. Этот печальный рассказ постоянно прерывали телефонные звонки, и матушка сердито сбрасывала вызов, взглядывая в окошечко телефона.
На удивление все эти конкурсные перипетии матери заставили её собственные горести спрятаться в укромный уголок души, и она, привычно погружаясь в обдумывание чужих проблем, отвлеклась от своих. О них напомнил телефон, который она оставила в кармане пальто, благоразумно включив на беззвучный режим, а сейчас достала и взглянула на экранчик: двадцать три неотвеченных звонка и куча СМС. Женя, Женя, Женя, Женя, Клава, Женя, Женя, Женя, Клава, Клава…
Она в раздражении отключила телефон совсем и бросила на тумбочку, потом выдвинула ящик и зашвырнула телефон туда. Развернувшись, наткнулась на внимательный взгляд: Ираида стояла у кухни, сжав руки в замок, словно собиралась спеть очередной романс:
- Леночка, девочка моя, может, приляжешь? На тебе лица нет. - Ой, да, мамуль, так устала. В поезде совсем не выспалась. Ираида засуетилась и потащила ее в спальню. - Вот, солнышко, ложись, - хлопотала она. - Я постелила все свежее, отдыхай спокойно.
- А дядя Аркадий? - Этот…, - начала Ираида сердито и осеклась, видимо, щадя и без того расстроенные нервы дочери. – Он у своего задушевного друга. У Сан Саныча, - пояснила она в ответ на недоумевающий взгляд дочери. - Парочка окончательно спелась. Вот и пусть живут, как хотят. А мы здесь будем, - меняя тон, ласково, как с маленькой, говорила мама, расправляя постель. – Ложись, ложись. А потом ты мне все расскажешь, да? – просительно заглядывала она в глаза Лены.
- Мам, потом. Всё потом, - глаза у Лены уже сами собой закрывались. И как только сон укрыл ее своим покрывалом, Женя немедленно появился рядом. Присел на краешек кровати и взял ее руку в свои большие ладони: - Зачем же ты уехала, Лена? На что обиделась? Я же говорил, что ты моя любимая жена в гареме.
Она выдернула руку и, отвернувшись, закрыла уши ладонями: - Уйди, я не хочу тебя видеть. Не хочу, не хочу, не хочу… С другой стороны кровати обнаружилась Полина, которая со злорадством смотрела на нее: - А я тебя предупреждала, подруга! Где ты и где Левандовский? Никогда он не будет твоим! Никогда, никогда, никогда! – и она расхохоталась.
Вокруг нее все кружился этот дьявольский смех, сквозь который еле слышный пробивался тихий голос Жени: - Лена, зачем ты уехала? Зачем? Зачем? Лена, Лена, Лена… Она тяжело вынырнула из сна и вздрогнула: над ней стояла мама и испуганно таращила глаза, осторожно потряхивая ее за плечи.
- О, господи, Лена, ты так плакала, я думала, у тебя сердце разорвется. Да что ж такое, что у вас там случилось? - Мам, - судорожно вздохнула Лена, вытирая мокрые щеки, - просто сон плохой, ну что ты.
- Лена, ты мне должна всё рассказать! Во всех подробностях! И вот, выпей, - она сунула в руки Лены стакан с остро пахнущей жидкостью. Лена села в постели, взяла стакан из рук матушки и, морщась, выпила. К горлу немедленно подкатила удушающая дурнота, даже челюсти свело. Она помолчала, справляясь с горечью, и, переведя взгляд на Ираиду, нехотя выговорила:
- Мам, пожалуйста… Я хочу просто выспаться, я так давно не спала. Просто дай мне поспать, мама, - с этими словами Лена опять опустилась в подушки и натянула на голову одеяло. – Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста, - жалобно шептала она, прося неизвестно у кого забвения. И спасительный сон безо всяких тревожащих сновидений обрушился на нее, как будто опустился театральный занавес, закрывая все тревоги, горести, переживания этого бесконечного дня.
Сообщение: 3908
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 22.03.21 05:26. Заголовок: - Лена! Лен, ты дома..
- Лена! Лен, ты дома? – он с затаенной радостью улыбнулся, представив, как она сейчас выйдет ему навстречу, обхватит его шею руками, поцелует, смущенно поблагодарит за кольцо и скажет "да! Я согласна выйти за тебя!" Ну, конечно, скажет, как же иначе? Он специально не звонил сегодня, чтобы не портить впечатление, желая быть рядом и насладиться этим ее "да". – Лена!
Дом был тих и освещался только дежурными светильниками, загоревшимися, когда он открыл входную дверь. Никто не бежал к нему навстречу, не обнимал. Он в недоумении оглянулся. Взгляд его упал на столик. На паспорт, раскрытый на той самой странице. На кольцо. Действительность обрушилась на него с неотвратимостью летящего вниз кирпича, и он прикрыл глаза от невероятной боли, хлестнувшей в груди. Опоздал…
Потом он звонил. Звонил, звонил. Потом писал СМС-ки, уже понимая всю бесполезность этого, но упрямо продолжая набирать: «Лена, прости меня…», «позволь объяснить…», «это недоразумение». И через каждое СМС рефреном – «я люблю тебя».
Гулкие гудки в трубке длились и длились: трубку Лена не брала. От этих звуков раскалывалась голова. Со злостью он швырнул телефон об пол: тот, к счастью, не разбившись, упал плашмя, проскользил в угол под телевизор и там, стукнувшись о стену, виновато затих.
Женя опустился на диван и закрыл локтем глаза. Было больно. Очень. А еще было полное ощущение черной гадкой липкой безнадеги. В голове вертелся тот их вечерний разговор после подлых признаний Полины, когда он был уверен, что Лена не останется: «Женя, как же искренне ты мне соврал!» «Я теперь вообще ни в чем не уверена». «Я два месяца пытаюсь тебе доверять. Из последних сил». «Господи, как же я вляпалась-то во все это?» «Каких еще сюрпризов мне ждать из прошлого?»
А потом была ночь долгая, тягучая. И когда она под утро пришла к нему, он признался: «Мне с тобой не страшно быть собой. И нет никакой необходимости думать одно, говорить другое. Это счастье. Ты знаешь обо мне все и до сих пор в моем доме». Она ответила тогда с легкой иронической усмешкой: «Просто ночью нет поездов до Тетюшева».
А нынешним вечером, значит, поезда нашлись. И Лена катит сейчас на одном из них все дальше от него, не собираясь возвращаться. В прошлый раз она простила его. Снова. Только попросила с мягкой улыбкой: «Больше не ври мне. Мне этого в жизни вот так хватило». А он сказал: «Чем поклясться?» И она не потребовала от него больше никаких клятв.
Просто поверила ему. Снова. Просто обняла покрепче и поцеловала, и любила его в этот предрассветный час с доверчивой безоглядностью. А потом уснула, утомившись от его безудержной напористости, и он тогда железной волей остановил себя, побоявшись продолжением навредить ей и малышу: она выглядела такой измученной и уставшей.
Он тогда ранним утром тихонько вышел из спальни и, набрав номер приятеля – хозяина цветочного магазина – вытащил того из постели, и приятель, душераздирающе зевая в трубку, долго не мог понять, чего от него хочет неуемный Левандовский, а потом, поняв, немедленно загорелся азартом и через час у ворот его загородного дома притормозил фургончик с корзинами, полными розовых лепестков. Он достал из сейфа кольцо, которое лежало там уже две недели, и, осторожно обойдя дорожку из лепестков, красиво разложенных Раей от спальни до кабинета, положил кольцо на стол рядом с букетом, который тоже привез фургончик, и, набросав несколько слов на цветном квадратике, воодушевленный своим решением, с легким сердцем отправился на работу.
И вот сейчас мир, который еще утром был прекрасен, превратился в кошмар. Она не вернется. Она не поверит ему больше. Ей этого вот так хватило, она сама так сказала. А он… Рано обрадовался, расслабился. Поверил, что он еще может быть счастлив тихим светлым семейным счастьем. Его охватила какая-то апатия. Ни мыслей, ни поиска решений, ничего – он просто лежал и лежал, смирившись с безнадежностью своего положения, пока за окном ночь не полиняла в серый рассвет, лежал и просто думал: как же ей сейчас плохо. Как же она страдает сейчас.
В голову вдруг полезли слова, сказанные тогда Ираидой в «Кофемолке», когда он просил уговорить Лену встретиться с ним: Лена очень тяжело пережила его отъезд, была в депрессии, хотела выброситься из окна. А он тогда все эти страшные слова списал на экзальтированность своей будущей тёщи. Он вдруг сильно и остро испугался и, сорвавшись с дивана, понесся наверх, перепрыгивая через две ступеньки.
Клава спала, закопавшись в подушки, и долго отбивалась от него, норовя пнуть, как следует, и сонным голосом ворчала: «отцепись, Буркин», «иди в задницу», «я сплю». Он буквально выволок ее из-под одеяла и посадил на кровати, она еще пару раз попыталась вырваться, но он был неумолим.
- Женька, ты обалдел, что ли? - простонала она, кое-как продрав глаза и разглядев на часах невозможное для подъема время. - Я не живу в этот час. Я - мертвое тело, - с этими словами Клава стала заваливаться на бок, но он, крепко ухватив за плечи, удержал ее в вертикальном положении и твердо сказал, пристально глядя в глаза: - Клава, Лена уехала. Клава непонимающе смотрела на него:
- Куда? - Клава, соберись. - Жека, ну, я ничего не соображаю, - захныкала та. - Я тебя прошу, позвони ей. Мои звонки она игнорирует, а тебе, может быть, ответит. - Кто ответит? - Клава!
- Какая Клава? Это я – Клава. Да хватит меня держать, больно! - затрепыхавшись, она высвободилась из его цепких пальцев и потерла лицо ладонями, окончательно просыпаясь. – Ты можешь нормально объяснить, что стряслось? - Лена уехала, - повторил он. - Позвони ей.
- То есть… к-как уехала? Куда?! – непонимающе вытаращилась на него Клава. – Ты же ей предложение сделал, кольцо подарил. Она так радовалась. Что могло случиться, пока я прикорнула ту на минуточку? Ты… - она с подозрением сдвинула брови. – Ты чего за полдня натворить успел? - Успел, но не за полдня. Гораздо раньше. Потом Клава металась по гостиной, потрясая его паспортом, и орала со всей экспрессией ее творческой натуры:
- Нет, это вообще как?! Забыть! Что ты! Же-нат! Левандовский, ты больной, что ли? Ты в детстве с дерева упал и башкой стукнулся? Так я что-то не помню этого момента в твоей биографии! - Клава, хватит, - устало повторял он, откинувшись на спинку дивана. – Не ори, я тебя прошу. Позвони Лене, пожалуйста. - И что я ей скажу?! Что у тебя амнезия, и последние пять лет ты пребывал в коме? Думаешь, поверит?!
- Клава, в ее положении ей нельзя волноваться, и она сейчас… - О! Про положение вспомнил! Молодец! Главное - вовремя! - Клава, хватит! – рявкнул он, и тетка замерла перед ним, с испугом глядя на его побелевшее лицо. - Ладно, Жень, успокойся, чего ты? Я сейчас позвоню. С этими словами она метнулась к сумке и, выцарапав телефон, набрала номер.
После нескольких безуспешных попыток она неловко плюхнулась в кресло: - Не берет. Женя опустил лицо в ладони, и она поспешно сказала: - Я буду набирать, пока не ответит.
Клава сдержала слово. Он тоже пытался звонить, с безнадегой слушая тягучие звонки. А потом женский голос задушевно произнес, что телефон выключен, и абонент абсолютно не желает разговаривать ни с ним, ни с кем другим. И это был конец. Полный. Потом он пытался звонить на домашний телефон Ираиды. Но там отвечал какой-то мужик, заявивший, что он снял эту квартиру в аренду, и Ираида Степановна здесь не живет.
Клава с сожалением наблюдала за его безуспешными попытками, а потом сказала: - Жень, дай ей время. Ну, не хочет она говорить ни с тобой, ни со мной. Пусть отдохнет, придет в себя. Дай ей время. - Да какое время, черт побери! Потом будет поздно! - вспылил он.
- Да, собственно, уже поздно, - печально констатировала тетка. - Тебе просто надо понять: либо она простит тебя. Либо нет. Третьего не дано. И она сама должна решить это. Никакими уговорами ты не заставишь ее принять это решение. - Нет, заставлю, - Женя упрямо набычился.
- Ну, ладно, заставишь, - быстро согласилась Клава. - Только подожди хотя бы пару дней. Поверь, так будет правильнее. И не валяйся здесь, как бревно. На работу сходи. Легче станет. Он поднял на нее больные глаза. - Мне уже не будет легче, Клава. - Ладно, Жень. не дрейфь. Прорвемся, – подойдя ближе, она утешающе похлопала его по плечу.
Он все-таки собрался на работу, не в силах сидеть без дела на одном месте, хотел побриться, но потом махнул рукой и, вызвав водителя, отправился в офис. В офисе пробрался в кабинет, машинально отмечая заинтересованные взгляды, которые бросали на него сотрудники.
В кабинете набрал Элю, свою фиктивную жену, и договорился о разводе. После этого активность как-то резко упала, и он, засунув руки в карманы остановился у огромного, во всю стену, окна, глядя сверху на залитый солнечным светом город, такой красивый в этот день, который должен был стать счастливейшим днем в его с Леной жизни.
За спиной стукнула дверь, и вошла его секретарша Анжела с подносом, заставленным тарелками. В сердце больно толкнуло воспоминание, какая красивая Лена была в тот злополучный день, как сетовала, что он питается как попало и всухомятку, а потом его секретарша по просьбе Лены вот точно так же принесла ему роскошный обед. Он непонимающе уставился на Анжелу:
- Это что? - Евгений Николаевич, это ланч. - Я, кажется, тебя не просил. - Так Елена Николаевна…
Она не договорила, потому что он резко подался к ней: - Что?! Она звонила? - Нет, - затрясла головой Анжела, испуганная его горячностью, и сбивчиво пояснила. – Н-но она… в прошлый раз попросила заботиться о в-вас. Ч-чтобы вы… питались правильно.
Он тут же потерял к ней интерес и, махнув рукой в сторону стола, отвернулся к окну. Анжела шебаршилась за его спиной, накрывая обед, и он терпеливо ждал, когда она уже закончит и уйдет. Шебаршение прекратилось, и Левандовский в раздражении обернулся. Она стояла, с сочувствием глядя на него. - Что еще? – недовольно спросил он.
- Ев-вгений Николаич, я хотела сказать… Мне очень жаль, что так все получилось. Ну, с Еленой Николаевной. - А что получилось с Еленой Николаевной? – спросил он с ледяным высокомерием. - Дело в том, что…, - она тряхнула головой и быстро заговорила. - Это все подстроено было, с Еленой Николаевной. Я слышала, как обсуждают в курилке. Полина Юрьевна просила Вику, секретаршу Журавлева, позвонить Елене Николаевне и попросить данные вашего паспорта, ну а Елена Николаевна паспорт нашла и …
- Что? – он переспросил скорее машинально: в голове немедленно сложился паззл. - Н-ну… увидела, что вы женаты. Вика так сказала, - виновато потупилась Анжела. – Полина Юрьевна Вике премию выписала.
- А ты чего стараешься? Тоже хочешь премию? – ядовито поинтересовался он. – Или… Постой-ка! – он с подозрением уставился на секретаршу. – Ты ведь всю эту икебану, - он обвел рукой накрытый стол, - не сама придумала? И Лена… Елена Николаевна ни о чем таком тебя не просила, так? Давай, выкладывай, кто тебя просил мне всё это рассказать. Я жду! – жестко напомнил он. Анжела вышла из ступора и, смутившись, еле слышно призналась: - Яна Андреевна, которая вместо Елены Николаевны сейчас в экономическом отделе…
Сообщение: 3910
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 23.03.21 07:08. Заголовок: chandni пишет: Как ..
chandni пишет:
цитата:
Как же мне нравится твой формат: взгляд с обеих сторон!
сама люблю такое! Сначала была идея написать с одной стороны (первая работа была со стороны героя, а вторую думала только от героини написать). Но не очень интересно было писать. А когда вставила героя, сразу и нерв, и энергия, и движ пошёл chandni пишет:
цитата:
А квартиру на сколько сдала? На год?
в фильме не говорилось. Думаю, просто не было этих декораций больше, вот и лишили семью старой квартиры. Ну там Лена в Москву переехала, Леся тоже, Рада к Сан Санычу. Квартира и пошла по рукам. Лесечке же деньги нужны Про Лену кто думал когда-нибудь
Сообщение: 3911
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 23.03.21 07:21. Заголовок: Звонок, грянувший у ..
Звонок, грянувший у двери, разорвал черноту сна, и Лена подскочила с кровати с судорожно бьющимся сердцем. В коридоре наткнулась на матушку, суетливо запахивающую халат. Они обменялись тревожными взглядами, потом синхронно посмотрели на выход. Лена опустила голову, а Ираида, напротив, решительно подошла к двери и распахнула ее несколько театральным жестом.
На площадке обнаружилась Олеся с покрасневшими глазами, шмыгающая носом. Уронив на пол рюкзачок, она бросилась в объятия мамы и бабушки, и они так и застыли втроем в коридоре. - Бабуля, мамуля, простите меня, я была такая дура, стыдно вспомнить - всхлипывала Олеся. - Лесечка, деточка, я так виновата, - вторила ей, душераздирающе вздыхая, Ираида. Лена просто молча стискивала в объятиях своих «девочек» и чувствовала, как ей становится ощутимо легче на душе.
Потом они втроем сидели на кухне. Олеся уплетала бабушкины сырники и, яростно жестикулируя, обличала и обличала Никиту. - Лесь, ну, может, стоило ещё раз поговорить? – страдальчески морщась, спрашивала Лена, но дочь уже было не остановить. - Нет, мама, никаких разговоров! Он должен понять, в конце концов! Если через два месяца после свадьбы он целует другую, то что же будет через два года?! А через двадцать?! - Ну, он же тебе все объяснил, недоразумение вышло, – вступила Ираида. - Лесечка, может, не стоит так уж, с плеча? Никитушка такой славный мальчик!
- Ба, да какие могут быть объяснения?! Не хочу его видеть, и - точка! Раз он такой славный, вот пусть со своей Соней и целуется. И вообще! Хватит уже обо мне, – она отодвинула опустевшую чашку. – Бабуля, а чего тут у тебя происходит, а? - Что ты имеешь в виду? – уставилась на нее Ираида. - Ну, ты здесь, а не у Сан Саныча, - стала загибать пальцы Леся. - Дом весь аптекой пропах. Мама из Москвы сорвалась. Значит, у тебя совсем тут катастрофа? Так что рассказывай, бабуля, и во всех подробностях!
Ираида в ответ душераздирающе вздохнула и пригорюнилась: - Ох, Лесечка, у нас тут такое. Даже и не знаю, с чего бы начать. - Ба, ну что такого могло случиться за те три дня, что ты из Москвы уехала? Лена старательно сворачивала салфетку, слушая во второй раз печальное повествование матушки о том, как эта выскочка Виолетта лишила её, приму тетюшевской филармонии, возможности поехать на конкурс романса в Москву, как Сан Саныч с офицерской прямотой рубанул, что та поёт лучше, как она рассорилась со своим женихом "навеки".
- Бабуль, ну, что ты так уж… С плеча, - протянула Леся и расхохоталась, поняв, что в точности повторила слова бабушки. Потом, отсмеявшись, перевела взгляд на Лену: - Мам, а ты когда в Москву? Лена, не глядя на нее, отложила свернутую розочкой салфетку и взяла следующую. - Ма-ам? – повторила Леся, настороженно нахмурившись. - Леночка, ну, может, расскажешь? – присоединилась к ней Ираида.
Лена тяжело вздохнула и, выпрямившись на стуле, тихо сказала: - Левандовский женат. Давно. Я видела его паспорт со штампом о браке. После этого оставаться там я не могла. Возвращаться, естественно, не намерена. Всё. Гробовая тишина, воцарившаяся за столом, сопровождала растаращенные глаза Леси и сочувствующие - Ираиды. - Этого не может быть, - выдохнула Леся. - Леся, я не хочу об этом говорить, - протестующе подняла руку Лена. - Лен, как – женат? Он же тебе предложение сделал. Кольцо подарил, - растерянно протянула Ираида.
- Всё. Я не хочу больше об этом говорить, - повторила Лена и как-то так это сказала, что ее «девочки» присмирели. - Леночка, а может… тортик? – осторожно спросила ласковым тоном Ираида. - Нет, мам, не хочу. Я, пожалуй, пойду, прилягу, - Лена тяжело поднялась со стула и в спальне вновь забралась под одеяло, укрывшись с головой. Одно радовало: ее тошнота как-то присмирела нынешним утром.
Она закрыла глаза и постаралась отогнать мысли о Жене из головы. Мысли уходить не желали, она вновь прокручивала его ночные признания накануне ужасного открытия с его несвободным положением. Ну, как так-то? Ведь она прямо спросила, и он прямо, как ей казалось, ответил: «Никаких больше тайн». Она повернулась на другой бок. Слез уже не было. Кончились, видимо. Пересохли. Ну, вот, ты уже начинаешь привыкать справляться с его «сюрпризами», с горькой иронией подумалось ей.
Мысли о Левандовском продолжали медленно кружить в голове. Она вспоминала, как впервые увидела его в то злосчастное весеннее пасмурное утро. Какой он был лощеный, элегантный, с вечной вежливой улыбкой, за которой были надежно, как за сейфовой дверью, скрыты его мысли, чувства, намерения. Может быть, она тогда из-за этого и влюбилась в него – человека-загадку.
Сопротивлялась ведь до последнего. Говорила себе правильные, умные, здравые слова, убеждала себя долгими вечерами, а, убедив, приходила утром в офис, натыкалась на его теплый обволакивающий взгляд и – куда что девалось. Неслась вприпрыжку на этот притягивающий огонь, летела, позабыв обо всем на свете, кроме этих его глаз. Да что говорить, кто бы устоял, за ней в жизни никто так не ухаживал, как он.
А потом было его бегство на долгие два месяца, и она тогда по крупицам собрала себя в кучку, по кусочкам, осколочкам склеила свое, в клочья разорванное сердце. Чтобы в один прекрасный день на том злополучном совещании в мэрии вновь увидеть его глаза, которые улыбались ей навстречу, словно он вышел на минутку в соседнюю комнату и вот, вернулся. Как Оля сказала тогда: улыбается ещё, как ни в чем не бывало.
Она до сих пор пребывала в невероятном изумлении, как она тогда при виде него не свалилась под стол в обмороке, так потемнело в глазах, и в голове что-то лопнуло. А он смотрел на нее, не отводя глаз, и она невольно тоже посматривала в его сторону, нацепив маску ледяного безразличия и тщательно контролируя каждое движение, чтобы маска эта не свалилась ненароком.
Хватило ее до двери конференц-зала, когда она промаршировала мимо оторопевшего Левандовского, который стоял, весь подавшись ей навстречу, кажется, даже руку протянул, чтобы остановить, но она не оставила тогда ему ни малейшей возможности приблизиться. Только в туалете отпустила себя и тут же вцепилась в подоконник, так резко ослабели ноги, и накатила тошнота, скручивающая желудок в узел.
А потом были атаки - одна за другой, и Лена еле успевала уворачиваться от них. Левандовский же был невероятно изобретателен, шел на нее как танк, не оставляя ни малейшего шанса. Она тоже пыталась в меру своих слабых сил играть с ним, старалась улыбаться независимо и храбро, дерзить и язвить. Тогда, возле ротонды заявила, глядя ему прямо в глаза с ехидной улыбкой, что обедать они будут втроем, и в полной мере насладилась растерянностью Жени.
А потом, растянув губы в радостной усмешке, сообщила, что идет на танцы, и он остался стоять с ошарашенным видом, опустив плечи. Только игры эти ей не приносили никакого удовлетворения и облегчения, и она потом страдала и морщилась, что влезает в это притворство, совсем ей не свойственное.
И в конце концов выложила тогда ему на их последней встрече всё, что накипело на душе: и про замужество, которое он ей никогда не предложит, и про ужины, на которые он не станет бежать, сломя голову, и про разделяющую их невероятную, космических масштабов пропасть, и про… Многое выболтала, чего и не стоило говорить, наверное. А потом бежала от него по аллее, давясь слезами, и молилась, чтобы он не помчался за ней, не догнал: решимости её хватило только на побег, отказать ему, вздумай он её догонять сейчас, она бы уже не смогла.
Ольге досталось всё раздражение и гнев, которые она просто обрушила на неё, крича в трубку, чтобы та не лезла не в свое дело и прекратила устраивать ее личную жизнь. А потом, когда Оля в день Лесиной свадьбы сказала, что он уехал навсегда, ей показалось, что мир вокруг посерел, утратив летние спелые краски, и внутри все замерзло, как в тот страшный день, когда он сбежал, бросив ей в дверях «я позвоню». Она просто поняла в этот момент: вот теперь точно - всё. Он больше не придет. Не позвонит. Не посмотрит на нее своими удивительными любимыми глазами, не улыбнется ей навстречу, не придумает очередную каверзу и ловушку, чтобы заманить ее и очаровать.
Когда Ольга поменялась в лице там, перед свадебной церемонией, и она, обернувшись, увидела его с букетом в руках, у нее вдруг в груди надулся тугой горячий шар и выстрелил в самое горло. Она, как ей казалось, сломя голову бросилась к нему навстречу и улыбалась светло и радостно. Он же шел почему-то ужасно медленно и без улыбки всматривался в ее глаза. А потом выдал, что боится, что не знает, что говорить, и она немедленно расстроилась, что вот опять сама навыдумывала невесть что, и, боясь, что расплачется сейчас прямо на его глазах, перепоручила его Ольге, и отошла от него к арке, и долго на неё пристраивала кусок воздушной ткани, плохо понимая, что делает. Когда же обернулась, его уже не было.
И она сбежала под лестницу, чтобы вволю поплакать от того, что опять как-то не так вела себя, что-то не то сказала ему. И вот, пожалуйста, он ушел и теперь уже совсем, навсегда. А он вдруг оказался прямо у нее за спиной и обнял своими большими ладонями, такими теплыми и такими нежными, и целовал ее так, что ноги подкашивались, а сердце просто порвалось на клочки, на кусочки, на тряпочки. И она была так невообразимо, немыслимо, необыкновенно счастлива. Ей даже казалось, что быть более счастливой, чем в эту минуту, просто невозможно. А потом был его прыжок в озеро, когда он узнал, что станет отцом. И как он кружил ее, абсолютно мокрый, а она хохотала, и хваталась за него, и любила его так, что голова кружилась.
А утром все стало снова плохо, когда она проснулась в одиночестве и обнаружила, что Левандовский исчез вместе с чемоданом. Она, не помня себя от горя, выбежала из дома и застыла от оглушающей правды: его нигде не было, значит, он и вправду ушел. Она доплелась до качелей и рухнула на них, обливаясь слезами. И не поверила своим глазам, когда перед ней возник Женя, взъерошенный, с прилипшими ко лбу влажными сосульками волос и ужасно перепуганный.
И все снова стало хорошо. Нет, это не то слово, которым можно было описать эти недели, что они пробыли рядом. И, да! Он все время являлся на ужин, словно опровергал те её слова, сказанные на их свидании под оркестр. А как он её уговаривал уехать с ним! Она понимала, что ему уже давно пора в Москву, что он и так тут задержался. Она даже слышала однажды, как он жестко с кем-то говорит по скайпу о чем-то, связанном с работой, и с несвоевременным его, Левандовского, отпуском в такое жаркое время. И… не могла решиться. Она вдруг стала очень осторожной и пугливой. И Ольга, и мама в один голос твердили, что она сошла с ума, что Женя влюблен, это же видно невооруженным взглядом.
А Леся, уезжая с Никитой на Бали в свадебное путешествие, которое, кстати, тоже организовал Женя, вызвала ее на «серьезный разговор» и в приказном тоне заявила, что хватит маме думать о других, пора и о себе позаботиться, и что дядя Женя - просто суперприз, о котором можно только мечтать.
Но она всё раздумывала тогда, всё колебалась. А однажды, придя на работу, почувствовала что-то не то. Вся мэрия глазела на неё как на диковинку, все разговоры немедленно умолкали, когда она шла по коридору к своему кабинету. И только мэр Геннадий Павлович, на которого она наткнулась на лестнице, бросился к ней с радостной улыбкой, стал трясти ее руку и долго поздравлял, а она все не могла понять, с чем, и он тогда подвел ее к окну и показал…
Она глазам своим не поверила. Прямо напротив мэрии, ей показалось даже, что над всем городом, плыл в утреннем летнем мареве гигантских размеров баннер с их Женей чудесной фотографией с Лесиной свадьбы и с надписью: «КАК долго я тебя искал!» После этого события она, не раздумывая, набрала Женю и, захлёбываясь от восторга, сказала, что она согласна на всё и навсегда, если с ним вместе.
А потом была Москва. Радость и счастье куда-то постепенно пропали. Беспрерывно происходили гадкие малоприятные события, от которых всё время ныла душа, словно от неё отваливались какие-то жизненно важные кусочки. И только в объятиях Жени она находила приют и лекарство от всех невзгод, сомнений, неприятных мыслей. Но он так редко бывал с ней, и она постоянно ощущала себя ненужной, забытой, брошенной. Но она боролась с собой, да еще как! Просто стойкий оловянный солдатик. Ведь у нее был Женька: любящий, верный, честный.
А потом и он предал. Враль несчастный! Она снова заплакала. Так в слезах и забылась тяжелым тревожным сном.
Сообщение: 3912
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 23.03.21 07:29. Заголовок: - Значит, Яна Андрее..
- Значит, Яна Андреевна? Ну, и что же она просила мне рассказать? – Левандовский, тщательно контролируя себя, в ожидании склонил голову. И Анжела выложила ему все.
Он, еле сдерживая гнев, выслушал неприглядную историю с его фиктивным браком, о котором узнала Лена, благодаря усилиям Полины. Узнал и об интриге Полины с подставой Лены в тот день, когда он просто ошалел и потерял голову от того, какая она вошла в холл фирмы, красивая и невероятно сексуальная.
Правда, после этого своего триумфа Лена вынуждена была уволиться: «серпентарий» не простил ей вытаращенных в ошеломлении глаз его, Левандовского, и неприкрытого восхищения, с которым он смотрел на Лену в холле, а потом, позабыв обо всем, целовал в лифте на глазах у всех да еще и проворковал ей на ухо, но так, чтобы слышали окружающие: «Ты у меня самая красивая».
А на десерт он с брезгливым изумлением выслушал все подробности о пари между Журавлевым и Полиной, что Лена не проработает и недели в их конторе, и как Журавлев, по рассказам секретарши Вики, проиграв, завывал по-собачьи под столом в своем кабинете.
После полного разоблачения своей бывшей любовницы и своего друга, тоже теперь уже бывшего, Евгений залпом выпил стакан апельсинового сока, принесенного Анжелой, пытаясь погасить отвратительную горечь во рту от всех этих мерзостей.
Анжела в испуге таращилась на его потемневшее от злости лицо и, запинаясь, пролепетала: - Только про ланч я вас не обманывала… Это в самом деле Елена Николаевна просила следить, чтобы вы не всухомятку… - Ладно, иди, - выпроводил он секретаршу и закусил кулак, пытаясь справиться с собой.
Потом, отдышавшись, исполненный решимости, отправился к Журавлеву. - Ну, что, Евгений Николаич? Как настрой? Можешь не отвечать, вижу что боевой! – радостно встретил его Семен. - В Норильск не надумал лететь? Ладно, будущий папаша, шучу я, шучу. Как там Леночка себя чувствует? Тут Семен сбился и уставился на Левандовского, который, молча, с яростной брезгливостью разглядывал его словно диковинную тварь.
…- Жень, Жень, погоди, ну, сглупили с этим пари, - торопливо частил Журавлев, пытаясь оправдаться, после заданного в лоб вопроса. - Просто я тогда не думал, что …это так серьезно у вас с Леной. Я ж не знал! - Ну, вот теперь знаешь. И времени на подумать у тебя дофига и больше. Потому что я ухожу. Давай, Семен Маркович, дальше без меня.
- Ты… Ты охренел?! - взвился тот, переходя в наступление, которое – лучшая защита. - У нас такой сейчас цейтнот! Норильск, «Северное сияние», Болгария, в филиалах мрак и ужас! Ты что, Левандовский?! Ты же меня без ножа сейчас режешь!
- А ты о чем, Сеня, думал, исполняя вот эти …показательные выступления? - он пристально вгляделся в глаза Журавлева. - Ты же, кажется, считал себя моим другом. - Жека, ну, лоханулся я, ну, сам знаешь – от скуки на все руки! – Евгений уже направлялся к дверям. - Джек, что мне сделать, чтобы ты меня простил? – Семен уже просто вопил. Потом в спину Левандовскому, как последний аргумент, выпалил:
- Как ты уйдешь? Куда? Ты же не сможешь нигде работать, не сможешь в течение года занимать должность уровня топ-менеджера! Забыл соглашение о коммерческой тайне?
Евгений, уже взявшись за ручку двери, вернулся и зловеще ухмыльнулся, опершись ладонями о стол: - Уверен?
Журавлев смотрел на него, вытаращив глаза, а он медленно проговорил: - Это, ты, господин Журавлев забыл, что руководитель твоей юридической службы - моя бывшая любовница. И соглашения такого в природе не существует. - Полина?! Ч-чёрт! - Полностью согласен. Только род поменяй: чертовка. Так правильно.
- Жень, ну все, прости, это же шутка была! Согласен – неудачная, но ведь шутка. - Вперед! Теперь можешь веселиться с утра до вечера. А я откланиваюсь. Просто не думал, что у нас тут цирк на Цветном бульваре, а не одна из башен Москва-Сити. Да, кстати, - он обернулся через плечо и с издевательской усмешкой бросил, - я с тебя еще «золотой парашют» сдеру при увольнении. Вот теперь веселись, Сеня! Адьё!
В кабинете набрал Вадима Ильича, главного акционера компании, сообщил о своём уходе, выдержал нелёгкий разговор, но всё же уладил проблему, в конце ещё и выторговав себе приличный отпуск за прошлые годы. Тот долго сокрушался, кряхтел, пыхтел, добивался истинных причин столь внезапного ухода, но Левандовский уклончиво ссылался на непреодолимые противоречия с Журавлёвым.
- Ну, что же, Евгений Николаевич, мне искренне жаль, что у вас не сложилось с СеменМарковичем. Чем думаешь заняться? - У меня семейные обстоятельства. - А, да-да, наслышан. Поздравляю. Ребенок – это, конечно…
- Вадим Ильич, я ведь остаюсь акционером компании, так что не совсем прощаюсь. Будем видеться на собраниях акционеров. - Удачи тебе, Евгений Николаевич. Если закончишь свои семейные дела, и решишь вдруг вернуться, приходи. Я всегда буду рад возобновить наше сотрудничество. До встречи.
Левандовский, попрощавшись, закончил разговор с Мамжановым, когда в дверь без стука влетела Полина с перекошенным от бешенства лицом. - Евгений Николаевич, не хочешь, объяснить, что происходит? Он медленно отложил телефон, смерил её холодным взглядом и рявкнул: - Анжела!
Перепуганная секретарша заглянула в дверь: - Да, Евгений Николаевич? - Вы бы объяснили Полине Юрьевне, что вламываться без доклада в кабинет руководителя – дурной тон! - Левандовский, ты обалдел, что ли? – потрясенно выговорила Полина.
Анжела ретировалась, тихонько притворив за собой дверь. - Полина Юрьевна, закройте дверь с обратной стороны, иначе я за себя не отвечаю, - зловещим тоном пророкотал он, сверля её взглядом. - Женя, т-ты что? - Я неясно выражаюсь или у вас проблемы с распознаванием речи?
- Да что происходит?! На меня сейчас Журавлёв наорал. Теперь ты хамишь! У вас что сегодня, критические дни?! - Вон отсюда, - тихо произнес Евгений. - Ну, уж нет! Я никуда не уйду, пока ты не объяснишь, что происходит, - она выдернула один из стульев от стола переговоров и, громыхнув им, уселась посреди кабинета, вызывающе закинув ногу на ногу.
- Пока ничего не происходит, - едва сдерживаясь, проговорил он, поднимаясь с места. – Но если что-нибудь случится с моей женой и ребенком, то произойдет обязательно. С тобой. - А позвольте уточнить, с какой женой что-то должно случиться? Или не должно случиться? – с глумливой улыбочкой поинтересовалась Полина. – У тебя же их, как выяснилось, две. Правда, по моим данным с первой вы оформляете развод, а вторая сбежала от тебя первым же дилижансом и прямиком до канадской границы.
- Я ведь знаю, что это - твоих рук дело, - вся злость на Полину вдруг испарилась, как воздух из спущенного колеса. Ему вдруг стало противно. Противно смотреть на её ужимки и прыжки. А она подскочила с места и, подойдя ближе, с вызовом уставилась на него: - Ты что, из-за этой глупой истории увольняешься? Левандовский, ты и впрямь сошел с ума. Ты же деловой человек! Неужели забыл главный закон бизнеса?
Он брезгливо смерил её взглядом с ног до головы: - И какой же? Толкни ближнего, нагадь на нижнего? - Да нет, всё гораздо проще: ничего личного, только бизнес! Ты что, из-за какой-то бабы готов распрощаться с карьерой? - Что вдруг ты запереживала о моей карьере? О своей не хочешь позаботиться?
Полина непонимающе подняла брови. А он с хищной улыбкой пояснил: - Акционеры еще не в курсе, что у тебя творится в юридической службе? Что с договорами в филиалах? Что практически нет ни одного чистого с юридической точки зрения проекта, который курируешь ты? Что фирма тратит бешеные деньги, чтобы прикрыть твои косяки? А мы из-за этого теряем дивиденды. Так что я, как один из основных акционеров, непременно поставлю об этом вопрос на ближайшем заседании. Ты, конечно, можешь попросить покровительства у своего мужа-чиновника, благодаря которому тебе всё сходило с рук. Ах, да! – спохватился он, будто только вспомнив. - Мужа-то у нас никакого нет! А с ним и твоя крыша испарилась, то есть буквально: нет у тебя теперь никакой защиты, госпожа юрист. А что это мы бледнеем? Ты же сама говорила: ничего личного, only business. Да, кстати о бывшем муже. Как вам с ним живется в соседних пентхаусах? Часто видитесь, наверное, или бронешторы повесили?
- Это что, твоя идея? - ошеломленно вымолвила Полина. - Ну, нет, я такими вещами не занимаюсь, - поднял руки Левандовский. - У тебя для таких проделок есть босс, друг, соратник по розыгрышам. Это его идея дать тебе и твоему бывшему взятки пентхаусами по соседству, чтобы вы не забыли друг друга в лицо. - Сеня, - ахнула та. - Сволочь! Ну, сволочь же!
- Да ладно, это всего лишь милая дружеская шутка. Только со мной шутить больше не советую. – Голос его упал до зловещего почти что шепота. - Раздавлю. Полина посмотрела ему в глаза и, не говоря ни слова, вышла из кабинета.
Бэла Ох какой напряженный кусок! Прямо искрит. И сердце сжимается... Эх, Женя, Женя, за что ж тебя сценаристы сделали таким странно забывчивым?! А девочки теперь в комнате Аркадия живут? Как Ираида ловко собственностью распоряжается, ух! То разменять решила, теперь вот сдала... Всё для Лесечки старается. А Лена у них так в золушках и ходит... хотя казалось бы...
Выпроводив Полину, Левандовский почувствовал некоторое облегчение от того, что отыгрался на ней. Вряд ли она захочет ещё что-то затевать против него, похоже, он её всерьез напугал. Он даже не ожидал от неё такой острой реакции. Ничего, пусть посидит в шкуре тех, чьими судьбами она привыкла с такой легкостью играть.
Он вызвал к себе Анжелу и распорядился оформить все документы с отделом кадров по поводу его отпуска с последующим увольнением. Весть об его уходе разлетелась с космической скоростью. Телефон в течение последующего часа практически не умолкал ни на минуту. Посетителей Анжела отфутболивала, как могла. Некоторые ухитрялись прорваться и, сочувствуя на словах, смотрели на него во все глаза с затаенной жаждой разузнать подробности скандала с Журавлевым.
Евгений снисходительно отвечал на вопросы, туманно ссылался на личные обстоятельства, категорично отметал любые домыслы о скандале и, в конце концов, выпроваживал посетителей из кабинета. Наконец ажиотаж из-за его увольнения стал спадать, и он смог продолжить сборы.
Очередной звонок оторвал его от дела, и он нехотя нажал на отзыв: - Слушаю. - Евгений Николаевич, это Никита. Можете говорить? - Конечно, что у тебя? - А вы на работе? Можно, я заеду? - Пока на работе. Подъезжай.
Никита объявился через четверть часа. Видимо, был поблизости, когда звонил. Евгений спустился вниз и обнаружил того недалеко от входа. Выглядел Никита не лучшим образом – с застарелым синяком под глазом, осунувшийся и мрачный. - Евгений Николаевич, вот, я ключи от вашей квартиры хотел отдать. Левандовский вздернул брови: - Не понял. Вы с Олесей переезжаете?
- Да нет… не совсем, - замялся Никита, а Евгений усмехнулся: - Да – нет – другое? Тот, опустив голову, теребил ремешок рюкзака: - Олеся, она… она ушла. Левандовский улыбаться перестал и предложил: - Так. Во-первых, возьми себя в руки. Во-вторых, идем-ка в кофейню, здесь, на первом этаже, и ты расскажешь, что там у вас стряслось.
Спустя несколько минут они сидели за столиком, потягивая обжигающий кофе, и Никита, вздыхая и запинаясь, выкладывал всё, что произошло: и как неожиданно узнал, что его подруга детства Соня влюблена в него, как пытался уладить отношения Сони и ее друга, и как Соня поцеловала его, а он схлопотал в глаз от Сониного жениха Фили. Как видеозапись этого злополучного поцелуя неожиданно оказалась у Олеси в почте. Как Олеся, бросив ему в лицо обвинения в обмане, убежала из дома. Телефон не берет. Елене Николаевне дозвониться он не смог.
- Ясно. Круто, - почесал нос Евгений. – Ну, и где ты жить собираешься? - Не знаю. Наверное, к родителям вернусь, - пожал плечами Никита, а Левандовский качнул головой: - Решение абсолютно не верное. - Почему? – поднял на него глаза парень.
- Ну, подумай сам. Если Олеся успокоится, простит тебя и вернется, она куда должна возвращаться – в квартиру к твоим родителям? Вы же оттуда сбежали в прошлый раз из-за проблем Олеси и твоей мамы. Значит, ты своей жене не оставляешь ни малейшего шанса вернуться к тебе.
- Вот черт, я об этом не подумал, - поморщился Никита. – Евгений Николаевич, я что-то вообще растерялся. Леся… она всегда была рядом. Мы ссорились, тут же мирились, прощали друг другу всё, могли обо всем договориться. Поэтому я не знаю, как… - Так, Никит, ты унывать прекращай. На работу тебе сегодня не нужно? - Нет.
- Отлично. В таком случае, поехали-ка на квартиру, дернем по стаканчику и решим, что нам делать дальше. - Хорошо. Правда, я там всё прибрал, и в холодильнике из еды только «Дом Периньон». - Что убрался, молодец. Холодильник мы заполним, тоже мне, проблема. А вот под «Дом Периньон» серьезные вопросы не обсуждаются, так что - коньяк.
…- Сто лет не ел пиццу, - заявил Евгений, откусывая здоровенный кусок поджаристой лепешки, облепленной лепестками ветчины и колечками красного перца. – Между прочим, вкусно. - Ну, да. Есть можно, если не хочется готовить, - усмехнулся Никита. – Хотя питаться этим каждый день…
- Уверяю тебя, устрицы с шампанским тоже могут встать поперек горла, если их есть каждый день. Ну, что, я налью? – он занес бутылку «Хеннеси» над пузатыми бокалами. - Давайте. Только мне немного. У меня завтра работа. Да и у вас, наверное, тоже… - Не угадал. У меня завтра никакой работы нет. Кончилась моя работа. - Т-то есть как?
- Написал сегодня заявление на отпуск с последующим увольнением. Так что через месяц я - простой российский безработный рантье. - Нет…, - недоверчиво протянул Никита. - Да, Никит, да. - Вы же не сможете без дела, - убежденно заметил тот. - Ладно, посмотрим. Ну, за что пьем? За наших девочек? - Давайте. Чтобы они …были и оставались нашими. - Отличный тост!
…- Нет и нет, вы меня не утешайте, - я знаю что накосячил! - жарко рубил ладонью воздух захмелевший Никита. - Мальчишка! Что ты знаешь о косяках, - с горькой усмешкой отвечал Левандовский, опрокидывая в себя коньяк. – Я вот, к примеру, забыл, что женат. Как тебе такое?
Никита уставился на него, открыв рот, потом судорожно сглотнул и качнул головой: - Не п-понял. Вы… А как же Елена Ни - ик! – колавна? - А Елена Николавна в добрых традициях семейства Сайко-Кузнецовых, тоже сбежала от меня, как ее дочь – от тебя, - мрачнея на глазах, заявил Евгений и потянул на себя очередной кусок пиццы. Кусок цеплялся за собратьев и отрываться не хотел. Левандовский чертыхнулся, а Никита, все еще ошеломленно глазея на него, машинально оторвал треугольник теста и плюхнул на тарелку перед Евгением, потом с веселым ужасом выдохнул: - Ну, Евгений Николаич. Прям снимаю шляпу. Вы – непревзойденный мастер косяка. И как вы теперь?
- Ну, вот что ты делаешь, например? – спросил тот, жуя пиццу. - Ну… звоню, пишу СМС. - Бинго, - угрюмо ответил Евгений. – Я еще на развод подаю завтра, а в остальном… Тактика у нас с тобой одна. Правда, не слишком успешная. Ну, я свои проблемы решу. А вот что делать с вами? …Слушай, а может Леся к отцу переехала?
- К отцу! Ха! – фыркнул Никита. – Был я у этого отца. Он меня чуть с лестницы не спустил. Сказал, чтобы мы не лезли к нему со своими проблемами, у него и своих за глаза. Потом заявил, что давно советовал дочери уйти от такого нищеброда и слабака, как я! Это прям его слова. Главное, представляете, это же я настоял, чтобы Леся встретилась с этим человеком! И он же играет против меня и Лесю настраивает…, – Никита помолчал, потом удрученно произнес. – Нет, Евгений Николаевич, все-таки лавры главного косячника – мои.
- Ладно, не унывай. Полагаю, и Олеся, и Елена Николаевна уехали в одно и то же место. - Думаете, в Тетюшев? - Уверен! Так что из этого и будем исходить. - Когда выезжаем?
- Постой, спешка в нашем деле ни к чему. Экспромт хорош, когда он тщательно подготовлен. Но перед этим надо решить с тобой. Значит, ты остаешься в этой квартире, это первое. Второе, ты уходишь из клиники, где трудится твоя, хм, поклонница Соня.
- Но, Евгений Николаевич, - запротестовал Никита, - к отцу в госпиталь мне не хотелось бы уходить. Это уж совсем на крайний случай! - И не надо к отцу. Мужчина должен быть самостоятельным и независимым. У тебя были какие-то планы, когда вы в Москву собрались переезжать? - Ну, я планировал пойти на курсы повышения квалификации, а потом уйти в частную клинику.
- Замечательный план. Решено, пойдешь учиться. - Евгений Николаевич, денег я у вас не возьму! – нахохлился Никита. - А я и не предлагаю тебе деньги. У меня есть один хороший знакомый, который может организовать тебе учебу на подобных курсах по системе специальных грантов для практикующих врачей. И клиника у него отличная, где надо будет пройти стажировку и отработать после курсов.
- Эт-то правда?! - Ну, а почему нет? Кто-то же должен учиться на этих курсах за гранты, почему не ты? Лена говорила, что ты очень хороший врач и отличный диагност. А хорошим специалистам надо помогать! В общем, завтра решим. А вот дальше… Дальше я, Никит, что-то ничего пока не придумал. Ну, утро вечера мудренее. Это, кстати, тост!
Лена, задумавшись, брела по усеянной желтыми листьями дорожке сквера. Вот и кончилось лето, такое короткое, такое многообещающее. Снова осень. Дожди. Тоска. На душе погода не лучше. Та первая острая боль немного притупилась, и она снова могла просыпаться по утрам, дышать, ходить, есть, пить. Одно плохо: ее словно бы не было.
Она будто наблюдала за собой со стороны и делала все машинально, ну, просто потому, что так надо для функционирования организма. Вернее, двух. Она не замечала ничего вокруг , не знала, чем занимаются целыми днями Леся и мама. Выходила к завтраку, обеду, ужину, высиживала положенное время, кое-как проглотив еду, совсем не ощущая ее вкуса, и снова уходила к себе.
Домашние больше не донимали ее расспросами, вообще на эти темы не заговаривали, словно стали невероятно деликатными. Хотя, невесело усмехалась она, испытания им были преподнесены судьбой довольно мучительные и серьезные, и, пожалуй, её инопланетянки постепенно становились вполне земными «девочками».
Она поддела туфлёй резной кленовый лист, проводила взглядом его короткий полет и сильно вздрогнула от неожиданного возгласа за спиной. Обернулась и увидела: по дорожке ее быстрым шагом догонял Полуяров. - Елена Николаевна, как же я рад вас видеть! Хотя, признаться, не ожидал. Думал, уедете в Москву и забудете про нас.
- Я тоже рада вам, Илья Сергеевич, - улыбнулась она. - И какими же судьбами? Ираиду Степановну, наверное, поддержать приехали? Лена неопределенно пожала плечами, а Илья Сергеевич продолжал, сочувственно качнув головой:
- Ну, да, эта история с «Романсиадой» капитально выбила ее из колеи. Мама мне все уши прожужжала, охает и ахает, и переживает, кажется, больше, чем сама Ираида Степановна. Да еще и свадьба у них с Сан Санычем вроде бы откладывается. Это правда? - Время еще есть. Я надеюсь, что они помирятся, - ответила Лена. – Мама вспыльчивая, но отходчивая.
- Хорошо, если так. А то можно ведь себя так накрутить, что какая-то мелочь покажется катастрофой, ни больше, ни меньше. И трудно бывает простить, хотя дело может не стоить и выеденного яйца. Лена уставилась на него с подозрением: - Что вы имеете в виду?
Илья Сергеевич растерянно протянул: - Да я, собственно... Ничего такого… Просто не хотелось бы, чтобы ваша мама и Сан Саныч расстались. Они - такая хорошая пара. - Это правда, - отводя глаза, кивнула Лена.
Они помолчали, медленно вышагивая рядом, потом Полуяров спохватился: - Вы куда-то направлялись или просто гуляете? - Никуда, просто решила пройтись. - Не возражаете, если я составлю вам компанию? У меня лекция слетела сегодня, из-за Дня Здоровья. В колледже кросс организовали. Вот, домой иду. А тут вас увидел, не мог не подойти.
- Конечно, Илья Сергеевич. Как говорится, улица не купленная. А что же вы кросс не бежите? - Я не бегаю. Я не по этому делу. Почему-то в этих его довольно обычных словах Лена услышала какой-то неясный подтекст и намек и приуныла.
Какое-то время они шли молча, потом Полуяров негромко поинтересовался: - А как вы поживаете, Елена Николаевна? - Да так, с переменным успехом, - уклончиво ответила она. - Как здоровье, как ваш малыш? - Растет.
Они снова помолчали. Потом Илья Сергеевич остановился и повернулся к Лене, она вынужденно тоже остановилась: - Елена Николаевна, я же вижу, что у вас какие-то неприятности. Если хотите, можете мне рассказать все. Я чем могу, помогу. - С чего вы взяли, Илья Сергеич, что что-то случилось? - Лена отвела глаза. - Всё у меня в порядке. Просто в моем возрасте не так-то просто стать мамой, здоровье пошаливает. Вот настроения и нет.
- А почему вы тогда одна приехали, если пошаливает? Неразумно пускаться в такие длительные поездки без… сопровождения. Лена пожала плечами. Полуяров, помедлив, сбивчиво заговорил: - Елена Николаевна… Если у вас что-то случилось такое… Какая-то проблема, которую трудно преодолеть... Если нужна помощь… Я хочу, чтобы вы знали: у вас есть близкий друг, который, …с которым... Хотите мороженого? – внезапно предложил он, бросив подбирать слова.
Лена вскинула на него глаза и невольно рассмеялась: так неожиданно это прозвучало: - Спасибо, но - нет: мне нельзя сейчас простужаться. - Ладно, - легко согласился Полуяров. – Тогда чай! С пирожными! Соглашайтесь, Елена Николаевна! - Н-ну… хорошо, - помявшись, кивнула Лена.
Через полчаса они сидели в ближайшей кафешке, и Лена мелкими глотками прихлебывала из большой кружки в веселых ромашках обжигающий чай с мятой. Илья Сергеевич рассказывал всякие забавные случаи со своими студентами, сам смеялся над своими шутками, стараясь всячески расшевелить ее. У него это не слишком-то хорошо получалось: Лена улыбалась скорее вынужденно, чтобы не обидеть собеседника.
Илья Сергеевич чувствовал это и, в конце концов, замолчал. Потом заметил: - Вам, наверное, всё это не интересно? - Что вы, Илья Сергеич, - подняла она на него глаза, - спасибо огромное, что пригласили меня. Такой чай замечательный! И пирожные. - Ну да. Только вы ничего не съели.
Лена, послушно взяв ложечку, отломила кусочек от воздушной «Павловы» и, кое-как проглотив, энергично кивнула: - Вкусно. Полуяров смотрел на нее исподлобья и, вдруг решившись, наклонился чуть ближе, пристально глядя ей в глаза: - Лена. Выслушайте меня, пожалуйста. Дело в том, что …я для вас… всё, что хотите. Только не делайте вид, что всё в порядке. Нет, не говорите ничего, - заторопился он, видя, что Лена, нахмурившись, хочет что-то сказать ему. – Я знаю, что у вас есть этот ваш… Левандовский. Что вы приняли его предложение, переехали к нему. Наверное, замуж за него собираетесь. Просто вы... вы не выглядите счастливой.
- Илья, что вы от меня хотите?- несчастным голосом тихо проговорила Лена, опустив голову и машинально выковыривая ложечкой ягоды из податливой белизны «Павловы». - Я хочу, чтобы вы не страдали. Других желаний нет, - тихо выговорил он.
- Да что вы выдумываете? – упрямо качнула она головой. - Я же говорила, что просто недомогаю. Это естественно в моем положении. И вообще. Мне, пожалуй, пора. - Ну, хорошо, хорошо. Я понял, – с печальной улыбкой ответил Полуяров. – Давайте, я вас провожу.
Он довел ее до дома протянул руку для прощания и, помедлив, прижался губами к её запястью. Лена вдруг вспомнила: точно так же целовал ей руки Женя. Тогда. Давно. В груди вновь стало больно, и она, поддавшись безотчетному порыву, выдернула руку у Полуярова и, бормоча извинения, скрылась в подъезде.
**************
Проснулась она от трезвона дверного звонка. В грудь ударила тревога: неужели он? Нет! Не хочу его видеть, не хочу, не хочу! Она натянула на голову одеяло. - Оленька, как хорошо, что ты пришла! – преувеличенно радостно заговорила матушка. - Где Лена? – в приглушенном голосе Ольги плескалась тревога. - Спит! – громким шепотом отвечала Ираида. И Лена поняла, что ее сейчас будут «извлекать из-под обломков» ее несчастной жизни.
Она почувствовала, как с ней рядом просела кровать, и осторожные руки Ольги опустились на ее сгорбленные плечи. - Ну, чего мы спим? День белый на дворе! – Она уже стаскивала одеяло с головы Лены, разворачивала ее к себе и, заразительно улыбаясь, с преувеличенной энергичностью спрашивала: - Ну-ка, как тут наша мамочка себя чувствует? О, - улыбка ее немного полиняла, - выглядишь просто… отлично!
Лена принужденно улыбнулась: - Отлично от других? - Ты чего разлеглась-то? Я торт принесла, для девчонок. А тебе фрукты. Чаем в этом доме поят, или мне попозже зайти, пока ты тут належишься?! - Оль, ну, что ты шумишь, у меня голова болит.
- Конечно, болит: спать до полудня. Давай вставай, на улице такая погода! Я тебя прогулять хочу. - Оля! - Не Оля! – гаркнула подруга. – О себе не думаешь, о малыше подумай.
Эти три коротких слова неожиданно подействовали на нее, как отрезвляющий душ, и она осторожно спустила ноги с кровати. Потом они медленно брели по скверику недалеко от дома, и Лена постепенно все выложила Ольге: и про Полину, и про кольцо, и про клятвы Жени, и про паспорт, и, наконец, про свой побег.
Та молча вышагивала рядом, что-то усиленно обдумывая. Потом резко остановилась: - Погоди, Лен, здесь что-то не то. Ты же говорила, что он не женат, вся ваша контора об этом знала. Может, просто штамп о разводе не поставил? А что, это вполне возможно. Мужики, они такие: неохота им лишний раз в ЗАГСы мотаться. Вот и…
- Оля, - страдальчески поморщилась Лена. – Я тебе все это рассказала не для того, чтобы ты тут адвокатом выступала. Что ты его защищаешь? - Да я не его защищаю! Я тебя защищаю! И малыша вашего защищаю! - Оля, если ты опять начнешь свои маневры, я… Я с тобой поссорюсь всерьез и окончательно.
- Да какие маневры, ты чего?! – обиженно заявила Ольга, и Лена с подозрением уставилась на нее: - Оль, не ври мне! Откуда ты узнала, что я приехала? Он тебе звонил?
- Ничего он мне не звонил! Мне Ираида Степанна звонила, - зачастила Ольга. – Сказала, что ты в полной прострации. Что она боится и за тебя, и за маленького. И вообще: возрастной маме нельзя так переживать. Лен, у меня к тебе предложение, - Ольга решительно взяла ее за руки. - Давай завтра сходим к Анне Михайловне, она только рада будет тебя принять. Ляжешь к ней на сохранение, на недельку – не больше! Поколешь укрепляющее, витаминчики. Проверишься и будешь как новенькая. Между прочим, твое место в мэрии тебя ждет. Ты ведь не уволилась, а только отпуск перед отъездом взяла? Вот, а теперь оформишь больничный. А там, глядишь, и декрет подкрадется незаметно, чего тут осталось-то? Ну, как я придумала?
- Замечательно придумала, - скучным тоном ответила Лена. А Ольга хлопнула в ладоши: - Ну, вот и договорились! Да, кстати, а что у тебя с телефоном? - Ничего. Я его отключила, - буркнула Лена. - Не хочу отвечать на некоторые звонки. - Ну, и не отвечай на свои некоторые звонки. А я чем провинилась, что не могу до тебя дозвониться? Другую симку вставить тебе религия запрещает?
- Да я об этом и не подумала, - подняла на нее глаза Лена. - Скажи спасибо, что у тебя есть подруга, которая об этом подумала. Пошли, - и Ольга потянула ее за собой к павильону сотовой связи.
*****************
Рассвет еле-еле брезжил за окнами, когда Лена проснулась резко, как будто от какого-то звука. Словно ветром тронуло струну, вспомнилась ей строчка из песни. Вот никакой другой, а именно этой песне надо прийти в голову, поморщилась она и посмотрела на часы: семь утра. И что ее разбудило в такую рань? Она снова прикрыла глаза и вдруг!
Ощущения, которые вновь возникли где-то глубоко внутри, ни с чем нельзя было перепутать. Малыш! Она спустила ноги с кровати и лихорадочно стала нашаривать тапочки. Женя! Как же он обрадуется. Скорее, надо сообщить ему! Надо… Она замерла. Стоп! Ты что, с ума сошла? Какой Женя? Все радостное оживление немедленно схлынуло, и она закрыла лицо ладонями.
Сердце еще колотилось от радости как сумасшедшее, но волна горечи поднималась к горлу. Снова захотелось плакать, но она сердито прикрикнула на себя. А ну, прекращай! Ребенок ни в чем не виноват. Выброси уже из головы своего незадачливого жениха-двоеженца и займись малышом и своим здоровьем, мамаша великовозрастная!
Лена тяжело поднялась с постели и, открыв шкаф, задумалась. Так, спортивный костюм, две пары белья, пара футболок. Этого достаточно. Она тряхнула головой, ощущая спокойную решимость от найденного выхода. Сегодня она отправится к Анне Михайловне и ляжет на сохранение.
Бэла Похоже, Полуяров не стал даже другом. Так, знакомый... Молодец, Оля! Тут явно что-то не сходится Зачем ей ложиться на сохранение просто так? Беременность же протекает нормально и девочки вроде не достают... а пить и колоть что-либо просто так - ну не знаю, химия она и есть химия, тем более в больничных условиях... удовольствие такое себе... как, впрочем, и польза... Уж лучше море... горы... ну или сосны... Или и вправду на работу выйти, чтобы голову было чем занять... Бэла пишет:
цитата:
Ощущения, которые вновь возникли где-то глубоко внутри, ни с чем нельзя было перепутать. Малыш! Она спустила ноги с кровати и лихорадочно стала нашаривать тапочки. Женя! Как же он обрадуется. Скорее, надо сообщить ему! Надо…
Радует, когда герой деятельный и не сдается. Если не свои проблемы решает, так чужие. Никита, конечно, тот еще валенок, ему без поводыря никак. Лена могла бы спросить про паспорт у Левандовского, взрослые же люди, но понятно, гормоны, гордость, сколько-можно-врать.... У Полуярова шанс есть, если ему постараться.
chandni пишет:
цитата:
Уж лучше море... горы... ну или сосны... Или и вправду на работу выйти, чтобы голову было чем занять...
Солидарна. В больнице еще худшие мысли в голову полезут, нет?
и глЫбоко, то таких "опасных" мамочек кладут и смотрят на них со вниманием, сама проходила через это в Центре лечения бесплодия. Было всё хорошо, наконец получилось, но - положили. Правда, там хорошая клиника была (и это в 90-е!!!) Мы у персонала все были девочки, ласточки, крошки мои. Женский организм - крайне тонкая штучка.
Сообщение: 3921
Настроение: От скоростей и событий ветер свистит в ушах
Отправлено: 29.03.21 10:15. Заголовок: После их крутого пик..
После их крутого пике с «Хеннесси» Евгений на следующий же день договорился о курсах для Никиты, потом заехал на работу, подписал в кадрах документы и уже на выходе наткнулся на Яну. - Евгений Николаевич, вы вернулись?!
- Нет, Яна Андреевна. С сегодняшнего дня в отпуске. Потом увольняюсь. - Ой, как жаль, - искренне огорчилась та и, поймав скептический взгляд Евгения, распахнула глаза. – Вы можете не верить, но вся эта история… - Я вас благодарю, Яна Андреевна, за …информацию, - перебил Левандовский. - Ну, что вы. Я искренне симпатизировала Лен… Елене Николаевне и сожалею, что она ушла от нас, да еще так.
- Ну, помимо сожаления, вы ещё и радоваться должны: вы ведь теперь начальник отдела. - Да, начальник. До первой любовницы, - скептически хмыкнула та и осеклась. - Ой, извините! - Что ж, желаю вам подольше побыть начальником отдела. - А вы, пожалуйста, передайте Лене привет и пожелание здоровья, - с извиняющейся улыбкой попросила Яна. – Ну…, когда увидите ее.
Все всё знают, чертыхнулся про себя Евгений, заводя машину, чтобы ехать в суд, где его уже ждала Элеонора, чтобы уладить дело с разводом. Знакомая судья вдоволь поиронизировала над ними и обещала вынести решение на следующий же день. Эля с облегчением выдохнула и тут же стала звонить своему Майклу. Левандовский наскоро с ней попрощался и вернулся за город.
Дела как-то быстро закончились, и он который день пребывал в вялом безделье, валяясь с утра до вечера на диване и щелкая пультом по телевизионным каналам. Никаких идей, как вернуть Лену, у него не было. Причем Никита, не в пример ему энергичный и воодушевленный, уже неоднократно звонил и спрашивал, не придумал ли Евгений Николаевич чего-нибудь эдакого.
Ничего эдакого Евгению Николаевичу в голову не приходило. Он словно бы потерял способность плести интриги, организовывать ловушки, выстраивать тактические маневры. Когда проблемы не касались его лично, он был стратег высшего класса. Да, помнится, когда добивался Лену во второй свой приезд в Тетюшев, тоже не страдал от отсутствия планов и идей. Хотя, надо честно признать, ни одна из тех его идей не выстрелила. И вот теперь все его способности как-то полиняли и скукожились, в голове была восхитительная пустота безнадеги.
Клава, в конце концов, не выдержала и наорала на него, требуя немедленно прекратить душить в объятиях диван и ехать за Леной. - Клава, отстань. Какой смысл ехать к Лене, если я еще не разведен? Она выставит меня вон и будет снова права. Вот штамп поставлю, тогда и… - Да ты хотя бы с дивана поднимись, горе моё! А штамп нельзя как-то пораньше сделать?
- Каким образом, если решение суда еще не вступило в законную силу? Можно, конечно, смошенничать, но в таком случае это будет оспариваемая процедура. Только мало ли что в жизни случится, наступать на очередные грабли я не хочу. Один раз уже понадеялся на Элю, и вот что из этого вышло.
- О, осторожничаешь! Молодчина! Но валяться и предаваться унынию – это величайший смертный грех, между прочим. Звонил сегодня ей? - Не-до-ступ-на, - протянул Евгений, закидывая руки за голову. - А Ираида Степановна?
- Я же при тебе позвонил ей на домашний: она сдала квартиру и съехала. Мобильный не берет. - А Леся? - Леся сейчас не в том состоянии, чтобы уговаривать мать простить мифическую измену. У них с Никитой свои погремушки в избушке.
- Ладно, допустим. Ну, человек же не может жить без мобильного телефона. Может, Лена симку поменяла, ты узнавал? - Нет. - Так узнай. Звони своему этому …Вовке из ФСБ! И вообще встряхнись, пельмяш! О, кстати, твой телефон! Вдруг - Лена?
Он резко соскочил с дивана и, схватив трубку, лихорадочно нажал на отзыв. - Евгений Николаич, моё почтение! – пророкотал ему в ухо Мурадов. - А, Борь, привет, - буркнул Евгений. - Нормально! Вот так ты приветствуешь старых друзей? Где восторженные вопли и счастье в голосе?
- Да, извини. Я тоже рад тебя слышать. А в остальном… Поводов для счастья особых нет. - Ну, как же, а свобода?! Уже встретила радостно у входа? - А, ты об этом. Донесла разведка?
- Да ты что, Жень! Твой разрыв с Журавлевым – это же новость number one! Столичный бомонд прям бурлит, делит твою шкуру, строит прогнозы и заключает пари, к кому ты уйдешь. У всех чешутся руки заполучить такого ценного кадра, – со смехом пояснил Мурадов. - Ах, вот оно что! – невесело откликнулся Евгений. – Наш бомонд хлебом не корми, дай какое-нибудь пари заключить.
- Да ладно! Любой пиар хорош, кроме некролога. Ты сейчас просто невероятно популярен в бизнес-среде. Журавлев, конечно, пытается держать хорошую мину при плохой игре, но все знают, что креслице под ним качается. Мамжанов ему тебя не простил. - Борь, вот вообще неинтересно. - А я к тебе со шкурным интересом.
- То есть? - Имею горячее желание поучаствовать в конкурсе на замещение вакансии твоего работодателя. - Да я пока не планировал… - Евгений Николаич, а надо бы планировать. Ты чего расслабился-то, валяешься там, бездельничаешь?
- Так. Откуда сведения? Клава? - Ну, чего сразу - Клава? Ну…, Клава, и что? - Борис Львович… - Ладно, не шуми. Отдыхай. Но не долго. Через неделю опять позвоню! – с этими словами Борис отключился.
- Клава! – рявкнул Левандовский. – Ты чего мою жизнь устраиваешь?! - Жень, ну, не ори, а? - Клава осторожно высунулась из-за угла гостиной. – Меня ты не слушаешь, а Борька всегда к тебе подход имел. Я ж как лучше… - Клава, я без отпуска три года! Могу я просто поваляться на диване без того, чтобы ты ставила под ружье МЧС, скорую помощь и пожарную команду?!
- Да господи ты боже мой, валяйся! Валяйся. Но недолго. - Клавдия Васильна! – он больше не успел ничего сказать, как опять зазвонил телефон. - Жень, привет. Маша, - затараторила трубка голосом его дизайнера. – Не позовешь Леночку? А то ее телефон отключён, а мне надо подъехать для согласования проекта детской. Сегодня, наконец, добила, хотела Лене показать.
- Не позову, - мрачно проворчал Евгений. - Ух, как сурово! Чем я провинилась перед вами, Евгений, свет, Николаич? Я про нас Лене вообще ни слова, ни полслова. - Про каких нас, Маша? – с досадой спросил он. – Что за фантазии, черт возьми?
- Ну, ты же пару раз пытался перевести наши отношения в плоскость неделовых? Хорошо, что я тогда была занята исключительно своим нынешним мужем, так бы я сдалась без боя, - засмеялась та. – Нет, я, конечно, просила Леночку поцеловать тебя от меня. Но это же шутка была, не более, а Лена твоя - женщина с прекрасным чувством юмора.
- Отлично, и ты туда же! Не ожидал от тебя! Что же вам всем неймется-то? Что же вы все лезете-то к беременной женщине со своими откровениями? - Вы что, поссорились, что ли? Ну, ладно, Жень, хватит рычать и позови Лену, она мне, действительно, нужна по делу. - Лена уехала.
В трубке повисло тягучее молчание, потом Маша осторожно поинтересовалась: - То есть тема детской неактуальна? - Маш, иди к чертям! - Поняла. Актуальность незыблема. Жень, я сейчас приеду, потому что я должна доделать свою работу. Раз Лены нет, ты мне скажешь всё сам.
- Маша, - гаркнул в трубку Левандовский. – Ты русский язык понимаешь?! Лена! Уехала! - Жень, ну чего кричать? Мог нормально сказать, что Лены нет. Ладно, завтра позвоню. - Не надо завтра звонить! – проскрежетал Евгений. – Лена уехала, потому что слишком многие дамы из моего окружения торопились поделиться с ней сведениями о моем облико морале.
- А, то есть мы виноваты, что ты у нас такой любвеобильный? - Маш, иди в задницу, - устало проговорил Левандовский. - Жень, ну что сказать? – с сочувствием в голосе протянула она. - Я, правда, сожалею. Лена, действительно, единственная, с кем у тебя могло получиться. Могу чем-то помочь? - Можешь. Не доставай меня. Когда понадобишься, я тебя сам наберу.
Не успев отключиться, телефон вновь завибрировал от входящего вызова. Левандовский, чертыхнувшись, рявкнул в трубку: - Слушаю! - Слушаете, значит, господин Левандовский? – вкрадчиво поинтересовалась Ольга. - Оля, - растерянно протянул он.
- Оля, - передразнила та и хулиганским тоном заговорила. – Да вы, Евгений Николаевич, неутомимы! Оркестры, баннеры, кольца, цветы возами к ногам нашей Леночки. А теперь еще и жену на блюдечке! Фантазия просто неисчерпаема! Стесняюсь спросить, вы в курсе, что по нашим законам двоеженство жестко карается?
- Оль, недоразумение вышло, - устало пояснил он. – Никакой жены у меня нет. Брак этот был фиктивным, решение в суде уже вынесено, на днях аннулируют. - Эмм. Ну, я так примерно и предполагала. И что делать думаете? - Как она? - А как бы вы были на ее месте? Не очень. Но я ее уговорила в больницу лечь на сохранение.
- На сохранение от меня, - горько сыронизировал он. - Ну, вы там не раскисайте уж так уж. Вы же кризис-менеджер, вот и разработайте стратегию. То, что сразу за ней не рванули, – правильно. Она бы вас с лестницы спустила. Дайте ей время. Пусть успокоится, обдумает все. А там, глядишь, и простит. Она отходчивая у нас. Но вы, Евгений Николаич, как-то бы… поаккуратней со своими женщинами. Нет, я понимаю, что наша Леночка разворошила змеиное гнездо, умыкнув самого завидного жениха Москвы и Московской области, но нафиг ей такое счастье, как общение с вашим разъяренным гаремом?
- Поможете, Ольга Сергеевна? По старой памяти? Та помолчала потом ехидным голосом ответила: - Вот знаете, так и тянет отказать, но. Я еще тешу себя надеждой, что у вас найдется внебрачный брат-близнец для меня, так что вынуждена согласиться.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 126
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
героями сериала "Между нами, девочками". На этот раз решила дописать за авторами, которые испортили во втором сезоне всё, до чего дотянулись, да еще и развели всех трёх героинь с их кавалерами и бросили. Лена обнаруживает, что Левандовский женат. Ираида рассоривается с мужем полковником Рыбаковым. Олеся уходит от Никиты к Артему, но и от того сбегает. Героини встречаются в Тетюшеве и бросившись в объятия друг другу, застывают в горе-печали. Так заканчивается сериал. Находясь в злобных чувствах, я заточила перо и, сжав зубы, написала своё, раздала так сказать всем сестрам! И пусть никто не уйдет обиженным. 
Сначала была идея написать с одной стороны (первая работа была со стороны героя, а вторую думала только от героини написать). Но не очень интересно было писать. А когда вставила героя, сразу и нерв, и энергия, и движ пошёл 
Про Лену кто думал когда-нибудь 
хотя казалось бы... 
и девочки вроде не достают... а пить и колоть что-либо просто так - ну не знаю, химия она и есть химия, тем более в больничных условиях... удовольствие такое себе... как, впрочем, и польза... Уж лучше море... горы... ну или сосны... 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
