Кстати: клуб "Литературные забавы"

Я устроилась на еще теплом бетоне бортика, что стоял под деревом, и стала бездумно смотреть на качающиеся над головой звезды.
Шорох за спиной заставил меня вздрогнуть.
Мои страхи, на время отступившие в дальний угол, радостно сбежались, перешептываясь зловещими голосами. Я приготовилась к самым худшим вариантам: быть схваченной Лже-Данилой и усыпленной хлороформом или каким-то иным анестетиком, получить удар по голове либо по какой иной части тела или… Над «или» я думать не стала и, вскочив с бортика, резко оглянулась. Тощий азиатский кот, кажется, точная копия алматинского гостиничного, запрыгнул на бортик из чаши фонтана и уставился на меня глазищами, черными от расширенных донельзя зрачков. По двору, бросив на меня любопытный взгляд, прошла полная женщина с набитым продуктами прозрачным пакетом. Даже Лже-Данила не смог бы замаскироваться под такой образ.
«Дура запуганная! Истеричка!» – отругала я себя. – А ты что уставился? – обратилась к коту, виновнику очередного выброса адреналина.
Кот ответил изящным изгибом тощей спины и сиплым мурлыканьем, словно готовился к бою. Или хотел мне что-то сказать? Я пьяно махнула ему рукой. В конце концов, книги у меня больше нет, Данила получил то, что хотел… к счастью, не всё… Я тихо заплакала, не вытирая слез и замычала себе под нос: Strumming my pain with her fingers… singing my life with her words, killing me softly with her song…
«А я тебя предупреждала!» – проворчала авторша, усаживаясь на бортик фонтана рядом с котом, нарушителем спокойствия.
«О чем?» – невинно спросила я.
«О действии алкоголя на неокрепшую душу».
«Это у кого неокрепшая душа?» – возмутилась я.
«У тебя, Лапина, а разве ты не знала об этом?»
Я уставилась на авторшу, осененная внезапной догадкой.
«Слушай, подруга, а ты случайно не напилась?»
«А что? – с вызовом спросила эта моралистка. – Тебе можно, а мне нельзя?»
«Вот и написали псевдоэтнический лжеромантический детектив… – пробормотала я, бухаясь рядом с ней на бортик.
– Кilling me softly with her song… – запели мы с авторшей нестройным дуэтом.
«Хорошо поешь…», услышала я, на этот раз не шорох, а тихий мужской голос, совершенно явственно прозвучавший совсем рядом. А ведь никого не было, когда я осматривала двор пару минут назад. На этот раз я даже не вздрогнула, а просто превратилась в сидячий соляной столб, в отличие от жены Лота, даже не обернувшись.
– Сиди тихо, и не вздумай подавать голос или трепыхаться, ¬– продолжил он, и я сквозь панику и страх поняла, что голос принадлежал никому иному, как Лже-Даниле, в нем звучали те же угрожающие интонации и хрипота. Осталось только, чтобы под ребра, в розу на халатике, ткнулся кончик ножа.
– Что вам от меня нужно? – спросила я.
«Спросила – это сильно сказано, скорее, просипела, прохрипела или простонала», – заметила авторша, предательски отодвигаясь от меня, словно от зачумленной.
«Это ты, между прочим, все придумала!» – заорала на нее я.
«Вот и голосок прорезался, – хладнокровно отметила эта мегера. – Но ты же знаешь, в авантюрных опусах помощь всегда приходит неожиданно…»
«А у нас авантюрный опус?» – вопрос прилип к губам, потому что в следующую секунду прозвучал ответ Лже-Данилы:
– Ты отлично знаешь что, не прикидывайся лохом…
– Я не могу прикидываться лохом, только лохшей или лохиней или… – я бормотала, не понимая, что говорю, со страху и не такое скажешь.
– Короче, сейчас ты встанешь и пойдешь… пройдешь через двор, свернешь за угол, вон там…
Мою голову резко повернули в указанном направлении.
– Буду ждать тебя там, под деревом. И чтоб никуда не дергаться…

Шорох, звук легких шагов, я так и не обернулась. Когда все стихло и остались лишь шелест листьев, вдруг зазвучавший бодрый хит из окна дома напротив да мяуканье кота-предателя, мозг лихорадочно заработал, словно мне вспрыснули что-то возбуждающее.
Что делать? Идти за угол в лапы негодяев? Бежать куда глаза глядят? Хотя они уже никуда не глядят – темно, хоть выколи глаз. Бежать под крыло родственников? И подставить их.
«Ты уже их подставила, Лапина», – заявила из темноты авторша.
Она была права, мне нечего было ей ответить. Данила указал направление или сам отправил своего двойника, чтобы он сгреб меня тепленькую, сытую и пьяную прямо на дворе под… «карагачом, – подсказала авторша, не к месту блеснув познаниями в ботанике. Со страху, что ли?
«Слушай, идиотка, – продолжила она, – не объяснишь мне простую неувязку?»
«Какую?» – бездумно пробормотала я.
«На кой черт Даниле указывать и отправлять, если книга уже у него?»
«Ну…»
«И?»
«Гм…»
«Думай..»
«Хм…»
«Насколько я понимаю, этот набор междометий есть отрыжка твоего блестящего мыслительного процесса?» – спросила авторша.
«Отстань!» – сказала я, поднимаясь с бортика фонтана.
У меня не осталось выбора. И почему я не обратилась в полицию? Хоть как-то мне бы все же помогли… Я не могу подвергнуть опасности ни в чем неповинных Фишеров, как не могу бежать, потому что бежать мне некуда. И я пошла за угол, в лапы Лже-Данилы или Данилы настоящего. Во всяком случае, я должна выяснить, что происходит и почему.
«Даже ценой собственной жизни?» – кинула я вопрос в космос. Пространство промолчало, прошелестев карагачами, и я, как мотылек на огонь, вышла к указанному дереву. Кilling me softly… Там в тени, стоял человек. Интересно, куда они дели Данилин джемпер? Вернули владельцу или выбросили? Или его владельцем был вовсе не Данила, а сам Лже-Данила. Вы не верите, что такой бред может посетить голову человека в минуту смертельной опасности? Тогда проверьте сами и поделитесь возражениями.

Я остановилась в нескольких шагах от темной фигуры, он поманил меня пальцем, блеснув улыбкой, зубы у парня явно не требовали вмешательства дантиста. Я придвинулась ближе, оглядываясь. Место было выбрано знатное. С одной стороны глухая стена дома, через дорогу – бетонный забор. Фонарь в паре шагов не горит, а следующий нервно дергается розоватыми вспышками, безуспешно пытаясь зажечься. И наверняка, Лже-Данила здесь не один, кто-то наблюдает со стороны. Почему я не подруга Джеймса Бонда? Или, на худой конец, Остина Пауэрса…
– Что вам нужно? – посипела я.
– Ты знаешь что… книгу и очень быстро! – ответил он. – Подойди ближе…
– Зачем? Мне и здесь неплохо…
– Я сказал, подойди… – рыкнул он.
Я сделала маленький шажок.
– Так достаточно?
– Не шути со мной…
– Я не шучу, я и так совсем близко от вас. И почему вы мне тыкаете? Потому что тыкнули ножом?
– Надо было тебя прирезать там, – мрачно процедил он и добавил термин, обозначающий мою принадлежность к женской половине всего живого. Словно я сама об этом не подозревала…
– Но не прирезали, – ответила я, почему-то обнаглев.
– А жаль… Но хватить трепаться. Сейчас сделаем так. Ты быстро идешь к своим родичам, берешь книгу и тащишь сюда. И не вздумай дергаться и болтать. Пожалеешь и ты, и твои родичи…
Для подтверждения серьезности своих намерений он произвел какую-то мгновенную манипуляцию рукой, и из его ладони скользнуло лезвие ножа.
– Убедительно, – пробормотала я, уставившись на нож, как лягушка на змеиное жало. – Только сделать этого я не смогу…
– Борзеешь? – поинтересовался он, делая шаг ко мне. В этот момент ближайший фонарь вдруг замигал и зажегся, бросив свет на лицо Лже-Данилы.
Он действительно был чем-то похож на Данияра, той же смесью азиатских и европейских черт. Похож, но совсем другой, опасный и, кажется, безжалостный.
«А Данияр, он жалостливый?» – ехидно поинтересовалась авторша, профланировав мимо по тротуару. Лучше бы вместо нее профланировал наряд полиции.
– Не борзею, – промямлила я, с трудом отрывая взгляд от ножа. – Просто… просто…
И тут я застряла, меня бросило сначала в жар, потом в холод. Если Данила с ними, то книга должна быть у них, и непонятно, почему они до сих пор требуют ее от меня. Если книги у них нет, значит, либо он не с ними и тогда, если я скажу, что отдала ему книгу, то подставлю его. Либо он с ними, но дурит их, подставляя меня. Было над чем задуматься, если бы не нож, блестевший в руке Лже-Данилы.
– Что просто? Если просто, не томи… – рыкнул он, схватил меня за руку и потянул к себе, уводя из полосы света.
– Отпустите! – пискнула я, вырывая руку.
– Не ори!
– Я не ору…
– Я не понял… тащи книгу и резче!
– У меня ее нет…
– Не три мне уши… – он надвинулся на меня.
– Я не тру… у меня, правда, нет книги, я… я… она осталась в чемодане, – брякнула я.
– Лажу несешь..
– Да нет же, ну зачем мне врать… – я осеклась, задворками ума сообразив, что если чемодан утянули они, то ложь моя шита белым по- черному.
– Где книга? – он снова схватил меня за руку и утянул глубже в тень, от одинокого прохожего, что мелькнул в полосе света, поскрипывая подошвами ботинок, и скрылся в темноте.
– Отпустите меня, – зашипела я.
– Книга… или ты пойдешь со мной!
– Не пойду, я буду кричать, вы не смеете, у меня нет книги, правда, ну поверьте… зачем мне она… если бы она была у меня, я бы ее с радостью отдала, на фиг она мне сдалась, эта ваша книга…
– Зачем ты врешь про чемодан…
Ага, значит, чемодан украли они.
– Испугалась… вы же тут, с ножом…
– Где она?
– Я отдала ее…
– Кому отдала, …? – взвился он, снова добавив печатно-непечатную собачье-дамскую характеристику. – Своему …
– Да… – выдохнула я.
Он молча смотрел на меня, словно пытаясь понять, лгу ли я или говорю правду. Потом поиграл ножом, подкидывая его и ловя за рукоятку. Убрал нож, достал сигареты, протянул мне.
– Куришь?
– Вы же знаете, что да… – пробормотала я, вытаскивая сигарету из пачки дрожащими пальцами.
Он усмехнулся, щелкнул зажигалкой, поднося пламя к моему лицу. Я прикурила, стараясь сдержать дрожь, что мне очень плохо удавалось.
– Значит, она у него. А он где?
– Я не знаю… нет, честно, не знаю, – поспешила добавить я. – Я отдала, и он ушел, наверное, уехал из города, совсем.
– Стой здесь и молча… – бросил Лже-Данила, докурил сигарету и, отшвырнув окурок щелчком пальцев, выругался и достал мобильник. Отошел в сторону, до меня доносились лишь обрывки слов, по которым можно было судить, что он докладывает кому-то о результатах рейда по тылам противника. Боссу? Сейчас решается моя судьба? Я захлебнулась сигаретным дымом и закашлялась. Лже-Данила закончил разговор и подошел.
– Живи пока, – сообщил он. – Но не советую кому-то трепаться. Ты поняла?
Одно мгновение, и он исчез в темноте. Мне же потребовалась сотня мгновений, чтобы доползти на подкашивающихся ногах до квартиры Фишеров, где в дверях меня встретила взволнованная Мила Ивановна со словами: «Женечка, куда же ты пропала?»