Хелга
|
| |
Сообщение: 24365
Фото:
|
|
Отправлено: 28.10.10 23:18. Заголовок: Телеграмму они точно..
Телеграмму они точно не получили… – Да, племянница, – повторила я. Наступила тишина, затем загремел замок, дверь приоткрылась, в образовавшемся пространстве появилась седоволосая худенькая женщина и вопросительно уставилась на меня. – Здравствуйте, – сказала я, охрипнув от волнения. – Здесь живут Фишеры? Я племянница Милы Ивановны, Женя. Вы не получили нашу с отцом телеграмму? – Телеграмму? – переспросила она. – Нет, не получали. Женя? Дочка Васи… ты ли? Как? Какими судьбами? Она тихо ахнула и распахнула дверь пошире, вглядываясь в мое лицо, словно ища знакомые фамильные черты. Или не веря мне? – Я.. я паспорт могу показать… – промямлила я. – Что ты, что ты, Женя, – вдруг засуетилась она, открывая дверь уже во всю ширь. – Проходи, не ждали… поверить не могу, что дочка Васина приехала! Я прошла в маленький коридор и остановилась в растерянности, не зная, как себя вести и что говорить. Хотя, эта проблема разрешилась сама собой – говорить начала хозяйка квартиры. – А мы никакой телеграммы не получали… да у нас и почта работает через раз, кто их теперь, телеграммы, носит! Никто! Ох, а ты же не знаешь, я Мила Ивановна и буду, твоя тетя… как там поживает Вася? Столько лет не виделись, наши же уехали в Германию, а мы с Эмилем остались, съездили и вернулись, не смогли там жить… не привыкли. Счастье, что квартиру не продали! Эмиль Генрихович на работе, вот я позвоню ему, то-то будет для него неожиданность – племянница моя нежданно-негаданно приехала! А Вася, папа ваш… твой? Как он? Здоров ли? Упрямый, так и не приехал ни разу, да и нас не позвал, ну да ладно, кто старое помянет… А вы… ты проходи, вещи-то твои где? Ты как? Как приехала? Когда? Выплеснув этот словесный поток и на минуту замолчав, видимо, чтобы собраться с силами, Мила Ивановна потащила меня в комнату – большую, с высоким потолком, окаймленным гипсовой лепниной, с цветущими геранями на подоконнике и старомодной мебелью, которая вполне могла представить в музее быта зал «мебель пятидесятых годов прошлого столетия». Я тихо радовалась тому, что пока не имела возможности вставить много слов в монолог своей тети, поскольку ответы на большинство вопросов заведомо заводили меня в тупик или заставляли сильно призадуматься, прежде чем ответить на них. «Маленькая передышка перед боем?» – скромно съязвила явно отдохнувшая авторша, усаживаясь на цветастый диван и поглаживая алую плюшевую скатерть, которой был покрыт стол, стоящий рядом. У меня не было сил ответить, но я оказалась рядом, на диване, куда усадила меня тетушка. – Ну, рассказывай, Женя, как там у вас, как вы живете? – спросила она, устраиваясь рядом и похлопывая меня по руке с какой-то нежной осторожностью, словно я была фарфоровой куклой, которая может разбиться от любого неловкого прикосновения. Я начала рассказывать об отце и едва дошла до сакраментальной фразы о том, что он очень хотел бы увидеться, но ему не позволяет здоровье, как тетя Мила всплеснула руками и звонко хлопнула в ладоши. – Женечка! Да что же это я? Тебя же накормить надо, и помыться тебе! Ты же с поезда или как? Я переключилась на другую тему, начав объяснять, каким образом добралась до Балхаша, упустив, разумеется, живописные детали и отклонения от пути, которыми было насыщено путешествие, но тетя, прервав мой рассказ, утащила меня на кухню и засуетилась между плитой и холодильником. Вскоре на сковородке запыхтел омлет, весело засвистел чайник, на столе выстроились тарелки с нарезанными аккуратными кружочками помидорами, холодцом, пирожками, тертой морковью… казалось, что Мила Ивановна всегда готова встречать нежданных гостей. – Ну рассказывай, рассказывай, – приговаривала она, подкладывая мне в тарелку закуски безо всякого внимания к моим протестам, – а я ведь тебя только маленькую и видела. Ты, конечно, не помнишь…. – и тут же пускалась в воспоминания о том, как они с дядей Эмилем ездили в гости к моему отцу, когда я только что родилась – разумеется, помнить этого я не могла при всем желании – как потом Вася разошелся с женой, моей матерью, которая увезла меня, но позже вернула, а мой отец поссорился с Эмилем, но это давняя история, а дальше… Итак, пока я ела, тетя Мила успела кратко описать основные события из жизни нашей семьи, и я узнала много нового для себя. Впрочем, история нашего семейства не имеет непосредственного отношения к делу, во всяком случае, на текущий момент, и я могу изложить ее, как только в этом появится необходимость. «Разумное решение, – с серьезным видом поддержала меня авторша, прихлебывая чай из огромной кружки, расписанной петухами. – Если ты сейчас залезешь в ваши – наши семейные дебри, пиши пропало, никакой бумаги не хватит, то есть пикселей…» Короче говоря, к тому моменту, когда в доме появился сам Эмиль Генрихович Фишер, муж моей тети, я находилась в полнейшей безответственной расслабухе, накормленная до отвала завтраком, обедом, напоенная красным вином «Черные глаза», рассказами тети Милы, давно не испытанным покоем, ощущением безопасности и чувством семейного локтя, которое так много значит в нашей беспокойной и беспорядочной жизни. «Ты очень-то не расслабляйся, Лапина! – вставила мне авторша. – У тебя еще проблем выше крыши и труба в придачу. Ты, между прочим, Данияра прогнала, ни за что ни про что». «Не начинай! – вяло отмахнулась я. – С Данияром покончено раз и навсегда. И дай мне хоть немного насладиться семейным покоем, неужели я не заслужила этого?» «Заслужила, – согласилась она. – Но неужели у тебя ничего не ёкает, когда ты о нем вспоминаешь?» «А если и ёкает, то что это меняет? Поёкает и перестанет, не трави мою и без того затравленную душу! – я отмахнулась от нее, прислушиваясь к своим внутренним вышеупомянутым противным ёканьям. «Я справлюсь с этим! Я справлюсь!» – твердо сказала я, сжав эфес воображаемой рапиры, которую только что мысленно скрестила с главной причиной своих неприятностей. Знать бы еще ее. Дядя Эмиль, невысокий, с кудрявой шевелюрой совершенно седых волос мужчина, был спокоен, уравновешен и склонен к анализу – полная противоположность своей подвижной и разговорчивой жене. Он вполне сердечно поприветствовал меня, а затем подверг аккуратному допросу по всем семейным, родственным и прочим статьям, словно разведчик на заслуженном отдыхе. Под взглядом его голубых выцветших глаз, я чуть не раскололась, уже собравшись рассказать о потерянном чемодане, но вовремя спохватилась, осознав, что поведать придется слишком много, а сваливать эту дружащую с фантастикой историю на головы пожилых родственников, с которыми только что познакомилась, есть несусветная глупость, если не сказать хуже. В общем, я придумала не совсем умную, тут же раскритикованную авторшей версию, и на очередной вопрос родственников, где же мои вещи, ответила, краснея и бледнея, что оставила их в Алматы у своей знакомой, – «которую зовут Колян», – не замедлила съязвить авторша – а та по каким-то причинам обещала, но не привезла их к автобусу – «у велосипеда спустила камера» – реплика от авторши, но я уже созвонилась с нею – «ты вне сети, дорогая!» – и заберу их на обратном пути. После ахов, вздохов и неодобрительного покачивания головы дяди Эмиля, семейная энергия переключилась на попытки облачить меня в наряды, оставшиеся от уехавших в Германию дочерей, завершившиеся к взаимному удовлетворению. Меня нарядили в махровый халатик и нашли пару джинсов и майку с надписью «Ich bin ein Wanderer in dieser Welt*».
* – «Я странник в этом мире» (нем)
|