Кстати: клуб "Литературные забавы"

Глава очень сомнительная...

Подвозим Машу к ее дому.
– Ребята, – умоляет она, – зайдите ко мне…
Вопросительно смотрю на Ивана, понимая, что этого ему совсем не хочется, да и мне, признаться, тоже. Но Машке нужно выговориться, а кто здесь психоаналитик-любитель? Конечно, я.
– Ваня, – говорю я, – зайду на минутку.
Он смотрит на меня странным взглядом, и до меня доходит, что я впервые назвала его Ваней.
– Ладно, – вздыхает он, – иди. Я поехал домой. Нужно будет доставить, позвонишь.
Поднимаюсь к Машке. Усаживаемся на кухне, и она начинает взахлеб рассказывать, как Валера убегал от нее на костылях, как она гналась за ним на такси, как долго бродила вокруг его дома в тяжких думах, потом все-таки решилась зайти, как долго звонила в квартиру, и ей открыла Соня.
– Сначала у нее был вид, словно она собирается убить меня, – всхлипывает Машка.
Ничего удивительного…
– А потом?
– Потом мы пошли с ней в комнату, а мужики сидели на кухне и вроде мирно разговаривали… Она начала кричать на меня, а я на нее, прибежали Валера с этим… лохматым… Потом все начали орать друг на друга, только лохматый молчал… Затем Соня утащила его в комнату, а мы говорили с Валерой… Он сказал, что… что не может жить без своей жены…и побежал…
– Побежал?
– Ну поскакал… я следом, смотрю, а они уже по полу катаются и тут вы пришли… Лен, ну почему я такая невезучая? За что мне все это? Вот говорят: «под лежачий камень вода не течет», а получается совсем наоборот. Ты ведь не искала мужика, ничего совсем не делала, а вон какой тебе достался, а я изо всех сил стараюсь и все напрасно!
– Маш, может, тебе не те мужики попадаются? – спрашиваю я
– Вот именно, что не те! Но не могу же я сидеть и ждать…
Я не знаю, что сказать Машке. Мне жаль ее, но помочь ей я ничем не могу. Пока беседуем с Машкой, наступает вечер, за окном становится совсем темно. С грустью думаю, что Иван уехал. Может быть, мне позвонить ему и попросить довезти домой?
– Лен, останься у меня сегодня… – просит Маша.
Вздыхаю, размышляя о том, как мне хочется сейчас оказаться в другом месте и совсем в другой компании. Открываю рот, чтобы дать свое вымученное согласие, и в этот момент звенит мой сотовый. Хватаюсь за телефон. Это Иван!
– Лена, – говорит он, – ты позабыла в машине свой букет! Забирать собираешься?
– А где ты с букетом? – кричу я в трубку.
– А где ты? – спрашивает он.
– У Машки, – отвечаю я.
– Тогда через пять минут я доставлю твой букет. Жду тебя внизу.
– Хорошо, Ваня! – кричу я. – Я уже бегу!
– Лен, куда ты бежишь? – стонет Машка. – К Ивану? Вот так он позвал, и ты готова нестись сломя голову?
Все, больше я не психоаналитик, а просто одуревшая Мария-Луиза, которая мчится в объятия своего Клода.
– Прости, Маша, но я оставила свой букет в машине у Ивана. Мне срочно нужно его забрать, а то он завянет, – говорю я Маше и, накинув куртку, несусь вниз по ступенькам, забыв о лифте.

– Устала? – спрашивает Иван, когда я забираюсь на переднее сиденье его Волги.
– Да нет, ничего, – отвечаю я, чувствуя, что на самом деле ужасно устала.
– Ты знаешь, мне не хочется возвращаться домой, – говорит Иван. – Тем более после всех этих бурных событий…
– А ты и не возвращайся, – говорю я. – Ты же у меня уже прижился, а у тебя и стульев даже нет, а у меня есть…
– Верно, – отвечает он.
Мы разговариваем, сидя в машине, а у меня ощущение, что мы только что встретились с ним, словно не было ни той злополучной свадьбы, ни путаницы, ни пролитой солянки, ни патриция в махровой простыне, ни праздника байкеров, ни моего позорного падения в ванной, ни моей болезни.
– Лен, мне кажется, что мы с тобой только что познакомились, – вдруг говорит он.
В ужасе смотрю на него. Он, что, читает мои мысли? Или мы с ним работаем на одной волне? В этом есть что-то мистическое!
Мы едем ко мне, выходим из машины, поднимаемся на лифте. Я молюсь, чтобы нам не встретилась миссис М, и мои молитвы, видимо, услышаны.
Он проходит в комнату, я беру вазу, пристраиваю в нее свой подпорченный букет и иду на кухню, чтобы налить воды. Возвращаюсь, ставлю вазу с розами на столик. Иван подходит ко мне, обнимает и говорит:
– Знаешь, Лена, наши знакомые и мои родственники уже сосватали нас, а ведь мы с тобой еще ни разу толком и не поцеловались.
В его карих глазах вместе с вечной усмешкой замешалось что-то… распутное.
– Ты прав, – говорю я, – давай, наконец, поцелуемся, надо же оправдать народные надежды.
Он улыбается и наклоняется ко мне. Я смотрю ему в глаза и… вдруг… все погружается во тьму… В смятении оглядываюсь вокруг, в квартире вырубился свет.
– Ого, – говорит Иван, – пробки вылетели? Или? Смотри, это не только у тебя…
Пробираемся к окну, весь квартал катастрофически погрузился в темноту.
– Погоди, у меня где-то есть свечки! – говорю я и иду на кухню.
В ящике стола на ощупь нахожу свечу, пристраиваю ее в первую попавшуюся под руку кружку. Иван ходит за мной, как привязанный. Возвращаемся в комнату.
- Зачем нам свет, Лена? – спрашивает Иван, обнимая меня.
– Ну… так романтичнее, – заявляю я, ставя свечу на полку шкафа.
Он поворачивает меня к себе, его губы касаются моих, сначала осторожно, потом все настойчивее. Давно же я не целовалась с мужчиной! Приятно, черт побери! Ужасно приятно!! Восхитительно!!! Просто класс!!!! Что-то у меня начинает предательски кружиться голова. Интересно, куда может завести такой поцелуй? Еще немного, и я просто задохнусь, правда, не от недостатка воздуха, а от переизбытка эмоций. Иван отрывается от моих губ и смотрит на меня. Ох, ну и взгляд! Что-то мне нехорошо… Прости меня, Софья Перовская…
– Леночка, – шепчет он охрипшим голосом. Надо же, как разволновался! Что весьма и весьма радует… Пытаюсь собрать расплывающиеся мысли. Иван продолжает свои действия, причем довольно активные, переключаясь на другие части моего естества. «Клод жадно прижал к себе Марию-Луизу, покрывая поцелуями ее лицо, шею и грудь..» К черту Клода! С отвращением посылаю подальше знойного мачо и обнаруживаю, что руки Ивана уже бродят где-то под моим свитером. Ого! Как стремительно развиваются события! Если так пойдет дело, то мы очень быстро оправдаем надежды народа. С удовольствием вспоминаю, что на мне очень миленькие кружевные трусики… Гм... я что готова сдаться ему прямо сейчас со всеми своими кружевами? Основной инстинкт вступает и выигрывает?
– Иван, – собравшись с силами, шепчу я, – речь, вроде, шла только о поцелуе?
Он с явным трудом отрывается от тщательного изучения моей довольно скромных размеров груди.
– А разве я делаю что-нибудь другое?
– Но поцелуй уже явно был не один…
– Неправда… один, только очень затяжной…
– И вообще, что ты сейчас делаешь?
– Ну, я видел тебя разной…
Действительно, какой он только меня не видел: пьяной, читающей мораль, заспанной, лохматой, не накрашенной, распухшей, расфуфыренной со сломанным каблуком…голой… ай… и все это еще до этого, главного поцелуя…
– Разной и что? – задаю я глупейший вопрос.
– И хочу разглядеть поближе…
Ну и как с ним после этого можно разговаривать? И можно ли вообще разговаривать и о чем-то размышлять, когда мужчина, о котором я, постоянно думаю несколько дней подряд, уверенно раздевает меня, не забывая при этом целовать все, что попадается ему под руки… или… под губы? Он укладывает меня на диван, что-то с грохотом падает со столика. «Мой букет!» – успеваю подумать я, теряя способность логически выстраивать свои мысли… И… как говорила славная героиня одного известного романа, – «читатель, я отдалась ему». Конечно, она выражалась не столь откровенно, но суть дела от этого не меняется.

Утро. Просыпаюсь, что-то острое впилось мне в спину. Открываю глаза, – рядом на подушке кудлатая голова, усыпанная… лепестками роз… моих роз! Вытаскиваю из-под спины колючий стебель, на котором я проспала всю ночь! Солнце бьет своими лучами сквозь тонкие шторы, на полке – кружка, залитая воском. Свечи, лепестки роз… шелковые…