Небрежно написанные строчки расплылись перед глазами. Я взяла бумагу и бросилась к сумке за очками. Это была записка, адресованная мне. Во всяком случае, в обращении стояло мое имя. Начало записки, написанное почти каллиграфически, я прочитала сразу:
Дорогая Анастасия.
Ты читаешь это письмо, значит, ты здесь, в моем доме. Он в твоем распоряжении.
Следующая строка уползла вниз, буквы потеряли стройность, словно писавший очень спешил, забыв о предыдущей каллиграфии, и мне пришлось напрячься, чтобы разобрать слова.
Я должен уехать, напишу по старому адресу. Уезжай в Ро…
Дальше разобрать было невозможно, потому что автор записки вымарал слова резким росчерком, но, по всей видимости, отправил адресата, то есть меня, туда, откуда явилась. – Что там написано? – голос экономки оторвал меня от изучения странного послания. – Не очень поняла, – ответила я и протянула ей листок. – Это писал мистер Монтгомери? Она пробежала строки глазами, вернула. – Да, похоже, что он, только почему-то не дописал. Не дописал, почему-то, – добавила она. – Это странно. Но пишет он вам, Анаста-сиа… Тон ее сменился, стал более доброжелательным и больше вопросительным, чем категоричным – письменное подтверждение моей связи с Джеймсом, пусть и сомнительное, возымело свое действие. – Вот, да, а вы мне не верили, – гордо сказала я. – Но куда мог уехать Джеймс? И почему он сначала предоставляет в мое распоряжение дом, а затем отправляет обратно в Россию? Вопросы повисли в воздухе, повисели и улетели в космос, оставив за собой легкий след, словно едкий дымок сигареты, колечком тающий в воздухе.
Джеймс так понравился мне при встрече: серьезный, респектабельный мужчина, купил тур и прилетел в Питер, чтобы встретиться со мной, выучил несколько фраз на русском языке, рассказывал о себе и своей семье, о своем увлечении и торговле скобяными изделиями, о том, что немного играет на кларнете и любит путешествовать. И позавчера улыбался в мониторе, говорил, что ждет встречи и волнуется. Затем написал дурацкую оборванную записку и ушел, оставив дверь незапертой. Может, что-то произошло с каким-то его родственником? Но в таком случае, почему он не мог написать нормальную записку, запереть дверь и попросить ту же миссис Хоуп передать мне ключ? Его похитили? Он испугался встречи со мной и сбежал? Тогда почему не запер дверь? Детективная история, одним словом.
«Наверное стоит просмотреть его почту и бумаги, – подумала я, – благо, что они лежат здесь на столике. Не стану читать чужие письма, а лишь взгляну на них». Я озвучила эту мысль: – Миссис Хоуп, может быть, мы просмотрим почту мистера Монтгомери? – Хорошо, смотрите, – обреченно кивнула озадаченная экономка и ушла на кухню греметь посудой – видимо, это ее успокаивало. Вернулась она быстро, таща за собой пылесос – я едва успела рассортировать газеты и корреспонденцию. Ничего, сигнализирующего о необходимости экстренного отъезда, в бумагах не нашлось, ни на столике в прихожей, ни на журнальном в гостиной. А если таковые послания и были, то хозяин дома мог забрать их с собой. Более того, когда есть телефон и интернет, зачем писать на бумаге? Я обнаружила несколько поздравительных рождественских открыток: от церковной общины, от некого Эдварда и от Адриана Руссо, несколько нераспечатанных конвертов с рекламными предложениями, неровно оторванный клочок бумаги с каким-то непонятными линиями – видимо на нем расписывали капризную шариковую ручку. Миссис Хоуп, включив и почти сразу же выключив пылесос, подключилась к исследованиям, став многословной и непонятной. Из ее речи, повторенной три раза, я, краснея и извиняясь, наконец поняла, что Адриан Руссо – это студент из Италии, он снимал комнату на верхнем этаже под крышей. В Гастингсе многие сдают жилье студентам, которые приезжают изучать английский язык. Сейчас там никто не живет, но осенью жил этот самый Адриан. После его отъезда мистер Монтгомери сказал, что не станет больше сдавать комнаты, хотя это и помогло бы ему содержать дом, который давно требует ремонта. Но если бы он решил взять жильца, то предупредил бы ее, миссис Хоуп, а он ни слова не сказал ни о комнатах, ни о моем приезде. – Хотя, мистер Монтгомери не слишком разговорчив, если честно сказать, – добавила в конце экономка. – И этот Адриан поздравляет его со всеми праздниками? – спросила я, скорее из вежливости, чем из любопытства. – Кажется, нет. Только с Рождеством. Да он и жил здесь осенью, какие еще праздники? – удивилась моему вопросу миссис Хоуп. Во всяком случае, я смогу пожить в этом доме несколько дней, снимая комнату наверху, ожидая Джеймса, и, когда все выяснится, со спокойной совестью вернуться домой. А сейчас мне нужно было сделать несколько насущных дел – прогуляться, купить карту города и поискать места, где мог находиться Джеймс. – А где работает мистер Монтгомери? – спросила я. – У него магазин на Даун Роуд, но сегодня же суббота, они не открывают его по субботам. – Я знаю, просто хочу посмотреть. Удостовериться, что этот магазин существует, мысленно добавила я. Все сходилось – Джеймс рассказывал о скобяной лавке, которая принадлежала еще его деду. После смерти отца Джеймс хотел продать магазин, но потом решил оставить и увлекся этим делом. Миссис Хоуп смерила меня каким-то снисходительным взглядом, но я не видела ничего предрассудительного в том, чтобы посмотреть на магазин. После сложных переговоров, в ходе которых она все-таки выдала мне ключи и нарисовала на розовом листке, как по пешеходной дорожке добраться до Даун Роуд, я наконец-то вышла из дома. Указанная тропа нашлась быстро, она начиналась в конце переулка и тянулась вдоль леса, который носил имя некой святой Елены. Вековые деревья – я узнала дубы и ясени – раскинули наверху еще мокрые от ночной бури голые ветви, они то скрывали, то пропускали сквозь свое корявое кружево лучи холодного январского солнца. Сначала я шла в одиночестве, начиная подозревать, что население этого города вообще не склонно покидать свои дома, но вскоре меня обогнала шумная компания молодых людей, затем навстречу попались две бодро шагающие пожилые дамы, они закивали и заулыбались мне, словно знакомой. Встреча эта, холодный чистый воздух и солнечные блики, следующие по пятам, подняли настроение, и жизнь на этом мгновении показалась не такой уж безнадежно-неудачной. Джеймс найдется, я побывала в Англии, и кто знает, что еще ждет меня впереди. Возможно, что-то хорошее? Впрочем, в непредсказуемости предстоящего я убедилась очень скоро, через несколько шагов – хорошо утоптанная тропа спустилась в низину и уперлась в препятствие в виде обширной лужи и вязкой грязи – смертельный номер для новых кожаных сапог. Пришлось свернуть в лес, чтобы обойти лужу, подняться по небольшому склону, заросшему каким-то неестественно ярким мхом. Лес был чист, словно выметен, лишь кое-где желтели забытые сухие листья. Я нашла несколько желудей, светло-коричневых, гладких, приятных на ощупь. Какая-то птица закричала в лесу, словно был не январь, когда всем приличным птицам положено находиться в теплых краях. Впрочем, возможно, юг Британского острова и был для нее теплым краем. Преодолев препятствие, я вернулась на тропу, которая вскоре и неожиданно закончилась улицей – вдоль нее лесенкой тянулся ряд похожих друг на друга древних, очень живописных домов, нереальных, словно декорация костюмированного исторического кинофильма. Я ступила на узкий тротуар и остановилась, роясь в карманах в поисках розового плана миссис Хоуп. Вместо него там обнаружились лишь желуди, найденные в лесу. Поиски в сумке тоже не дали результата. Видимо, я обронила листок, когда собирала желуди и тупо радовалась жизни. Не страдая топографическим кретинизмом, я не могла похвастаться и особыми талантами в этой области, тем более в настолько чужом городе. Ничего не оставалось, как идти вперед, тем более что улица манила своей живописной нереальностью – тишиной и пустотой, шероховатостями тронутых мхом стен, сложенных из камня, черепицей крыш, цветными ставнями окон и неизвестностью, в которую спускалась, вполне справедливо нося имя Хиллсайд – об этом свидетельствовала табличка на стене одного из домов-близнецов-братьев. Такого названия в плане миссис Хоуп не было, видимо, я свернула куда-то не туда. Ужасно хотелось есть – я так и не добралась до своего завтрака в доме Монтгомери, а прогулка по свежему воздуху добавила аппетита пустому желудку. Может быть, от переживаний и стрессов чуть похудею? Я решила пройти до конца улицы, надеясь спросить у какого-нибудь прохожего, как выбраться отсюда на Даун Роуд, и пошла, глазея по сторонам, словно престарелая Алиса в стране Чудес, повторяя классический диалог из учебника: «Извините, не подскажите ли, как мне добраться до…?», но улица была пустынна, как будто актеров отпустили пообедать. Возле очередного дома – с белёными стенами и красной крышей – в крошечном садике я наконец увидела живую душу: женщину в спортивном костюме, с лопатой в руках, но не осмелилась обратиться к ней. Еще немного и улица закончится, придется решать – поворачивать на следующую или возвращаться. В следующее мгновение звук мотора приближающегося автомобиля заставил меня оглянуться. Машина подъехала и остановилась напротив.
Хелга Спасибо! Да, вопрос: "Куда пропал Джеймс?", уже затмил все остальное. [взломанный сайт] Не знаю, в срочную командировку он отправился или его похитила русская мафия, но напряжение нагоняется мастерски.
Интрига держит в нужном напряжении Все время ждешь чего-то... неожиданного. [взломанный сайт] Великолепно описание английского городка - будто сам там ходишь и видишь, чувствуешь то, что автор описывает так зримо и вкусно. Хелга пишет:
цитата:
нельзя расслабляться
Ни в коем разе - разве тут дадут расслабиться?
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 26321
Отправлено: 25.11.11 00:36. Заголовок: apropos пишет: Все ..
apropos пишет:
цитата:
Все время ждешь чего-то... неожиданного.
А может, его и не будет.
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 26322
Отправлено: 25.11.11 00:37. Заголовок: Машина подъехала и о..
Машина подъехала и остановилась напротив. Из нее выскочил мужчина в сером пальто и остановился, глядя на дом с красной крышей, следом выбрался другой, постарше, водрузил на голову бесформенную шляпу и резко захлопнул дверцу. Взгляд его скользнул и задержался на мне, затем он двинулся прямо на меня, словно выбрал цель и собрался смести её с лица британской земли. – Извините, – сказала я в каком-то отчаянии, когда он поравнялся со мной и начал обходить, как неуместное препятствие. – Извините, не подскажите ли, как добраться до… до Даун Роуд? – Что? – рявкнул он, проявив недюжинную английскую галантность. – Что вы хотите, мэм? – Ничего, – пробормотала я. – Э-э-э… Даун Роуд… извините… Безнадежно махнув рукой, я продолжила свой путь, сражаясь со слезами – и молодости нередко плакала, а в зрелости стала невозможно сентиментальна и плаксива – носовой платок в каждом кармашке. – Мэм! – грозно раздалось за спиной. – Даун Роуд в другой стороне. Я глубоко вздохнула и остановилась – не стоило игнорировать все-таки проявленное внимание. – Извините, не могли бы вы подсказать, где? Джентльмен в шляпе недовольно пожал плечами и выдал инструкцию, суть которой я потеряла где-то в середине, но попросить повтора посчитала неудобным. Поблагодарила, как смогла, и двинулась в указанную доброжелательным англичанином, сторону. За спиной о чем-то переговаривались джентльмены, затем послышались шаги по гравию дорожки, женский возглас. Я обернулась, не сдержав любопытства. Женщина размахивала лопатой, не пропуская парочку. Молодой выписывал перед нею полукруги, а немолодой что-то говорил, видимо, пытаясь успокоить разъяренную хозяйку дома. Неладно что-то в датском королевстве. Я остановилась, размышляя, вмешаться или убежать прочь. Женщина вдруг резко воткнула лопату в землю и, махнув рукой, зашагала к дому, двое последовали за нею. Я пошла прочь, взволнованная странной сценой, свидетелем которой случайно стала, и все, чуть отступившие, сомнения, переживания и проблемы нахлынули с новой силой. Через четверть часа после встречи с недовольными англичанами я оказалась на перекрёстке трех улиц. Здесь, по сравнению с Хиллсайдом, было довольно оживленно, даже пришлось постоять, пропуская машины, прежде чем пересечь дорогу. Возле перехода обнаружился указатель очередной пешеходной тропы, которые, по всей видимости, были весьма популярны. Тропа завела в лес или парк, здесь то тут, то там из-за деревьев вырастали коттеджи, разбросанные в живописном беспорядке. Я думала о записке, которую оставил уехавший в неизвестном направлении Джеймс, и даже остановилась, чтобы достать ее из сумки, куда сунула перед уходом, желая сохранить единственное материальное свидетельство того, что человек, к которому я приехала, ждал меня, хоть и не дождался. Еще раз изучив листок под зимней сенью вековых дубов, я не обнаружила на нем ничего нового, но пришла к очевидному выводу, что автор записки начал писать ее за столом, но затем что-то помешало ему продолжить, и он дописывал ее, будучи чем-то взволнованным и терзаясь сомнениями. Иначе, почему содержание второй строки противоречит смыслу первой, а половина написанного зачеркнута? Тем не менее, эти дедуктивные расследования не проливали ни одного люмена на причины и цель срочного отъезда Джеймса Монтгомери, моего гипотетического английского жениха. Угораздило же так влипнуть на старости лет.
Дорожка вывела меня на почти шумную городскую улицу, застроенную столь же интересными домами. Она, на мою радость, называлась Даун Роуд, но мне пришлось побродить в разных направлениях, прежде чем обнаружилась искомая скобяная лавка под вывеской Monty Hardware. Магазин занимал первый этаж двухэтажного дома – на втором, по словам Джеймса, находились две маленькие квартиры, которые сдавались внаем. Дом был несколько потрепан временем, имел по-тюдоровски черно-белые полосатые стены, зеленые ставни на первом этаже, и выглядел совершенно сказочно. И здесь-то я чуть было не стала хозяйкой! Ну ладно, не хозяйкой, но причастной к делу. Торчать напротив дома или пытаться проникнуть внутрь было явно неуместно, и я решила сесть на автобус, остановка которого, по словам миссис Хоуп, имелась где-то поблизости, и добраться до центра города, поближе к тому месту, где высадилась вчера вечером.
После очередной порции поисков и осторожных расспросов мне все же удалось сесть на двухэтажный автобус под номером 21, направляющийся к центру города. во всяком случае, я так поняла. Маршрут оказался весьма затейливым, автобус долго колесил по широким и узким улицам, а я, не зная, куда заехала и где выходить, в каком-то трансе смотрела в окно, удивляясь и восхищаясь. Наконец автобус выехал на набережную, справа открылся морской простор, слева – площадь с каким-то памятником в центре, окруженная большими домами в несколько этажей с фасадами, усеянными фигурными балкончиками. Я вышла на следующей остановке. Автобус снова свернул в дебри города, а я осталась стоять на набережной напротив упакованного в строительные леса здания. Даже под лесами оно выглядело весьма привлекательным – собранное, словно кукольный дом из башенок и фигурных окон, опоясанное ажуром балконных оградок, увенчанное куполом, который возвышался над прочими домами – нестройным разноцветным рядом они лепились один к другому: узкий с огромными окнами, затем скучный голубой с тремя скучными окнами, по одному на каждом этаже, и вывеской Shanghai, следующий – оранжевый с эркером и стеклянной витриной на первом этаже, дальше – белокаменный дворец в миниатюре, с острой крышей и стрельчатыми окнами… От волнения, усталости и голода у меня закружилась голова, я оперлась о чугунную ограду набережной, рядом с ярко-красной вывеской, которая грозно предупреждала, что во время прилива море заливает променад. Море… Кажущееся безбрежным, оно шумело передо мной, латунью блестело в лучах солнца, лениво наползая волной на мелкую гальку пляжа, окатывая брызгами волнорезы. Я спустилась на пляж и пошла по мокрому песку – было время отлива, и море ушло, обнажив песчаный простор. Я думала о горячем кофе или чае, о вчерашней пицце, сапогах, которые порчу, хлюпая по воде, о слишком холодном ветре, еще о каких-то мелочах, а впереди гнал полные воды свои Английский пролив ака Ла-Манш, а за ним был французский берег, Европа и Россия, родина, куда мне нужно вернуться. А за спиной – чужой город, пропавший жених и почти полная неизвестность.
Ага, чувствую, неслучайно эта парочка так наз. джентльменов и леди с лопатой на дороге нашей героини появились. Очаровательный городок стоит перед глазами живописной картинкой. Удивляемся и восхищаемся вместе с автором. И готовимся к поиску пропавшего жениха.
Хелга Спасибо! Ася - молодец, я бы, наверное, не рискнула вот так бродить по городу, особенно после встречи с джентльменами. Но за то, что она всё-таки по нему прогуливается, автору отдельный респект!
Ага, чувствую, неслучайно эта парочка так наз. джентльменов и леди с лопатой на дороге нашей героини появились.
Axel пишет:
цитата:
Ася - молодец, я бы, наверное, не рискнула вот так бродить по городу, особенно после встречи с джентльменами. Но за то, что она всё-таки по нему прогуливается, автору отдельный респект!
Ну почему? Они вполне могли появиться для создания оживленного фона. И героиня опасности не ощущает. Вроде все спокойно, и трудно удержаться от прогулки по английскому городу, раз такая возможность есть. Я бы не удержалась.
Хелга Чудно! Англия прекрасна, волнующа и самодостаточна, как всегда. Престарелая Алиса! Просто прекрасно! Axel пишет:
цитата:
я бы, наверное, не рискнула вот так бродить по городу, особенно после встречи с джентльменами
А почему? Мне показалось, что это доблестные представители не менее доблестной английской полиции. Уж очень смахивают на инспектора с сержантом. Я, наоборот, как-то сразу к ним прониклась. А Асю, женщину советского закала, разве могут испугать нелюбезные жентельмены? Обидно ей, бедной, конечно, но это скорее даже не на них реакция, а на жизнь, которая все время норовит ударить под дых. Да и чужое все и непонятное, это тоже отягощает нашу девушку.
Кстати о непонятности. Сейчас очень ясно ощущается эта патина чужого языка на всем происходящем. Словом - чудно!
Выше автор задавался вопросом: какими кусками выкладывать. Ответ ясен: большими и часто и можно без хлеба перерывов.
Мне показалось, что это доблестные представители не менее доблестной английской полиции. Уж очень смахивают на инспектора с сержантом. Я, наоборот, как-то сразу к ним прониклась.
Похожи на сержанта с инспектором? [взломанный сайт] Хорошая парочка!
Юлия пишет:
цитата:
Сейчас очень ясно ощущается эта патина чужого языка на всем происходящем.
Спасибо! Очень рада, если появилось такое ощущение. Пытаюсь как-то балансировать, чтобы не переборщить ни с пониманием, ни с непониманием языка и реалий. Взялась за непосильную задачу.
Зря спросила про куски, не получится ведь ни так, ни эдак.
apropos
Главвред
Сообщение: 35337
Отправлено: 03.12.11 21:26. Заголовок: Хелга пишет: чтобы н..
Хелга пишет:
цитата:
чтобы не переборщить ни с пониманием, ни с непониманием языка и реалий
На мой взгляд, хорошо получается. Все в меру, нигде не перевешивает ни в одну, ни в другую сторону.
Ася проснулась ночью. Подушка под щекой и простыня были влажными, а сама она горела, словно какой-то злоумышленник разжег внутри неё небольшой, но весьма эффективный костер. Она выбралась из-под одеяла, нащупала тапочки и двинулась в кухонный угол – налить воды из чайника. Из-за узкой шторы пробивался жидкий свет одинокого уличного фонаря. Вода показалась очень холодной и обожгла горло, словно Ася выпила стакан кислоты. Жар вдруг сменился резким ознобом. На полке в коробке, где хранились всякие нужные и не очень мелочи, она нашла пластинку таблеток аспирина, выпила сразу две и забралась под одеяло, чуть ли не стуча зубами от озноба. Согреться удалось не сразу, но когда удалось, пришлось стаскивать с себя одеяло, чтобы не сгореть во вновь разгоревшемся костре. Так она промучилась до утра, на мгновенье засыпая и вновь просыпаясь, и, лишь когда в комнате стало совсем светло, забылась тяжелым вязким сном, словно погрузилась в липкую теплую смолу. Ее разбудила Леля, дотронулась до лба. – Аська, ты вся горишь. Опять заболела? – Да, – виновато прохрипела Ася, обнаружив, что вдобавок ко всему потеряла голос. – Горло болит и температура. – Понял, как обычно, – вздохнула подруга. – Сейчас поищу меду или варенья малинового. У Борисовой сто процентов есть. – Борисова не даст, – прохрипела Ася. – Молчи лучше, не надрывайся. Даст, куда она денется, – отрезала Леля. Через четверть часа она принесла вырванную из хозяйственных лап практичной третьекурсницы Борисовой банку, наполовину заполненную медом, плотным, бледно-желтым, с белой изморозью сахарных прожилок. За это время Ася кое-как добралась до кухни, чтобы поставить чайник. А еще через полчаса она возлежала на двух подушках, блаженно глотая горячий чай, заедая его дерущим горло медом. Почти как дома в детстве, когда болела, и мама укладывала ее на свою кровать и поила горячим чаем с медом и каплями датского короля. Горячечное блаженство портили лишь головная боль, ноющее горло и неотвязное воспоминание о встрече и конфузе со Смоличем, да и закончилось это блаженство очень скоро – короткое облегчение сменилось новой волной жара. Она выпила таблетку и поплыла в вязком тумане, где сон путался с явью. Явь же вскоре вытащила ее из постели: организм жестко потребовал активного участия в своих функциях. Закутавшись в серый пуховой платок, бабушкин подарок, Ася отправилась по, как обычно, пустынному днем коридору, в место общего пользования. Сполоснув руки ледяной водой, она взглянула на себя в заляпанное зеркало, что висело над умывальниками. Слипшиеся волосы, красное лицо, больные, тусклые глаза – неприглядное зрелище. Дверь распахнулась, вошла вечно сердитая уборщица, загремела ведром. Ася ретировалась, не дослушав нелестную характеристику, прозвучавшую из ее уст. По коридору почти бежала, насколько хватало сил, так хотелось поскорее забраться под одеяло. Чуть задохнувшись, взялась за ручку двери своей комнаты и замерла, уловив голоса: один из них – женский, ему вторил мужской. Ася не поняла, кому они принадлежат – в голове стучали молоточки, отдаваясь ударами в висках, мешая вникать и слушать. Голоса смолкли, и она было решила, что ей почудилось. Ася толкнула дверь, вошла и замерла на пороге, словно приклеенная. Жар, нахлынувший на нее, сменился ледяным ознобом, таким, что не согревал и оренбургский пуховый платок, прославленный трогательной песней. Двое, видимо, только что вошедшие в комнату, обернулись к ней. Кудрявая светловолосая пышная красотка Лариса, туго обтянутая зеленым драпом двубортного пальто, и… Леня Акулов, невозможно синеглазый, немыслимо красивый, уставились на Асю, словно увидели привидение. Впрочем, именно на привидение она и была похожа. Первой выступила Лариса, задав риторический вопрос: – Аська, ты что, дома? – Что с тобой? – не услышав ответа, продолжила она, узрев, что с хозяйкой комнаты творится что-то неладное. Ася прижала пальцы к губам. Желание исчезнуть, раствориться в душном воздухе комнаты стало почти невыносимым. Она даже сжалась, словно пытаясь уменьшиться в размерах. – Привет, – подал реплику Леня. – А мы вот тут… зашли. Лучше бы молчал. И без того ясная картина стала просто прозрачной. Ну что ж, именно так, наверное, и должно было случиться. Встретиться с актером, поклонницей которого являешься, и пролить кофе ему на брюки; влюбиться в парня, что спит с подругой твоей подруги в комнате, в которой ты живешь, и выглядеть в этот момент, как баба яга –неплохой расклад для романтичной девушки с фантазиями. Впрочем, последний пункт не имел значения, не все ли ему было равно, как она выглядит. Она им кайф поломала своим неуместным появлением – вот что главное. Картина Ильи Ефимовича «Не ждали…» Такие или примерно такие мысли сумбуром крутились в несчастной и больной Асиной голове, пока она тщетно пыталась слиться с грязновато-голубой краской холодной двери, к которой прижалась замерзающей спиной. «Вот бы сейчас упасть в обморок… нет, упасть бы, когда Лариски здесь не будет. Ну да, упасть в обморок, и он станет поднимать тебя с пола, такую больную и опухшую, затем сразу полюбит и жить без тебя не сможет?» – Ты больная совсем, – продолжила Лариса, в голосе ее прозвучало сочувствие – приправа к разочарованию. Леня же был чертовски красив или слишком похорошел из-за температурной дымки, в которой Асе виделось все вокруг. Ей вдруг стало легко и даже немножко смешно. – Простудилась, – прохрипела она. – Сочувствую, – сказал Леня, и Асе показалось, что он действительно сочувствовал ей. Он был слишком красив, чтобы не сопереживать. – Да, а вы вот пришли, а я – дома… – прошептала она. Если Лариса и бросила на Асю многозначительный взгляд, но вряд ли та уловила его в своем мутном тумане. – Ты ложись, мы пойдем, – пробормотала Лариса. – Мы за магом забежали. – Ну да, я лягу, конечно, не вы же… – пролепетала Ася, и на этот раз ей трудно было не поймать зверский Ларкин взгляд и усмешку синих Лениных глаз. «Каково черта они у него такие синие», – крутилось в голове. – Синий, синий иней, синий, синий иней, one way ticket…» Ася направилась к своей кровати, парочка расступилась перед нею. Она прошла мимо Лени, близко-близко, и, наверное, почувствовала бы запах его одеколона, если бы у нее не был заложен нос. – У тебя хорошие записи, – прошелестела она, усаживаясь на кровать. – Да, неплохие… хочешь, подкину? – подмигнул ей Леня. – А у меня и магнитофона нет. Только проигрыватель, – Ася кивнула в сторону пухлого квадратного чемоданчика, лежащего на тумбочке – в нем находился походный проигрыватель «Юность». – Очень люблю песню про Элис, – осторожно добавила она. – Ага, классная вещь, согласен. Он поставил на стол магнитофон, сунул вилку в розетку и защелкал клавишами-выключателями. Завертелись, чуть шурша, катушки, и зазвучало, словно по заказу: «Cos for twenty-four years I've been living next door to Alice…». – Тебе может, лекарства какие купить? Ты к врачу ходила? – поинтересовалась вдруг забытая Лариса. – Нет, я только сегодня заболела. Ничего не нужно, спасибо, Лелька принесет. – Я тебе маг оставлю, покрутишь, – синие глаза смотрели на Асю в упор, и она плотнее укуталась в шаль. – Спасибо, – выдохнула она. – А когда вернуть? – Договоримся, – весело бросил он. – Пойдем, Ленчик, – ревниво проворковала Лариса, надевая перед зеркалом вязаную шапочку. – Не будем мешать Асе, ей нужно поспать. А как же мы без мага? – Прорвемся, – беззаботно бросил Леня, улыбнувшись пространству комнаты. Они ушли, а Ася откинулась на подушки и заплакала, молча, растирая по щекам слезы, жгучие, как кислота.
Вечером Леля притащила стакан зеленого ликера Шартрез, которым разжилась в 512-й, мальчуковой, и маленький телевизор, переходящий, как красное знамя, из комнаты в комнату – его приходилось время от времени хлопать по корпусу, чтобы он возвращал на место сужающуюся в линию картинку. Общими усилиями был сооружен фирменный лечебный напиток из ликера, меда, малинового варенья и чая под рабочим названием «Если не помрешь, то будешь жить». Чтобы поддержать подругу, Леля накапала ликера и себе в чай, Асе же пришлось выпить свои полстакана. Напиток обжигал внутренности и бил в голову, зато эффективно бросал в пот и сбивал жар собственным жаром, короче говоря, клин вышибался клином. – Леля, ты знала, что Лариска здесь у нас… спит с… Акуловым? – спросила Ася уже не шепотом – под воздействием ликера или чего-либо другого у нее прорезался голос. – Не… нет, не знала, – протянула, смутившись, Леля. – Про него не знала, клянусь. Если бы знала… Да Ларка с кем только не спит, – добавила она, пытаясь исправить ситуацию, и замолчала, виновато глядя на Асю, сообразив, что этим вряд ли что исправишь. – Ерунда, я просто спросила. Я же тебе не успела рассказать: вчера пришла домой, а они здесь, на Валиной кровати. – Аська-а… – пробормотала Леля, хмыкнула, проглотила накатившее не к месту веселье. – Брось переживать, у него таких Ларис… все равно у них это не всерьез… – слова утешения опять прозвучали не слишком утешительно. – Да мне какая разница? – прохрипела Ася, вновь потеряв голос. – Но он мне маг оставил, посочувствовал. А я была страшна, как ведьма. – Да что ты? – восхитилась Леля. – Ну и мерзавец! Она встала и хлопнула по телевизору, вернув на экран популярную четверку мушкетеров российского производства, браво распевающих «Когда твой друг в крови, а ля гер ком а ля гер…».
Восхитительное продолжение истории, возвращающее нас к истокам, так сказать, - к молодости героини. Как приятно читать (и вспоминать) вот эти все детали ушедшего времени - целой эпохи: телевизор, по которому надо стучать, чтобы хоть что-то показывал, магнитофон, проигрыватель, капли датского короля... и четверка мушкетеров
Леня Акулов впервые обратил внимание на Асю - растрепанную, опухшую, сипящую - больную, словом. Ничего для не значащий эпизод - или начало нового этапа в его жизни? Пока еще вопрос.
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 26381
Отправлено: 05.12.11 22:45. Заголовок: Axel пишет: А вооб..
Axel пишет:
цитата:
А вообще, главное -здоровье!
Да, точно, главное - здоровье. Хотя, болеть в нужное время и в нужном месте тоже иногда можно.
bobby пишет:
цитата:
Так ощущается этот общажный дух! Спасибо! Опять ностальгические воспоминания.
apropos пишет:
цитата:
Как приятно читать (и вспоминать) вот эти все детали ушедшего времени - целой эпохи: телевизор, по которому надо стучать, чтобы хоть что-то показывал, магнитофон, проигрыватель, капли датского короля... и четверка мушкетеров
У меня двоякое отношение к этой ностальгии. С одной стороны, молодость, с другой - не та молодость, какую бы хотелось.
apropos пишет:
цитата:
Леня Акулов впервые обратил внимание на Асю - растрепанную, опухшую, сипящую - больную, словом. Ничего для не значащий эпизод - или начало нового этапа в его жизни? Пока еще вопрос.
Ну, он еще раньше чуть обратил внимание. Посмотрим, что там будет, если будет.
Спасибо, девочки, за отклики!
apropos
Главвред
Сообщение: 35354
Отправлено: 06.12.11 18:52. Заголовок: Хелга пишет: еще ран..
Хелга пишет:
цитата:
еще раньше чуть обратил внимание
Но там совсем чуть было, а теперь уже основательнее разглядел. Не знаю, у кого как, но частенько бывает, что на девушку\женщину обращают внимание, порой, не тогда, когда по логике должны бы, - т.е. когда она хорошо выглядит и вся при параде, а как раз в моменты наименьшего благоприятствия. Например, упала в лужу, вымокла под дождем, сломала каблук и т.д. Мне кажется, здесь срабатывает синдром выделения из толпы. [взломанный сайт]
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 222
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Хотя, предполагаю, что-то должно случиться. Рано она, наверное, обрадовалась. 
Они вполне могли появиться для создания оживленного фона. 
А ведь и действительно - есть в них нечто классическо-узнаваемое 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
