Кстати: клуб "Литературные забавы"

Мне удалось осуществить лишь половину желаемого – дом был пуст, безнадежно пуст; я стащила сапоги, вскипятила и заварила чай, достала из упаковки сэндвич – как зазвенел дверной колокольчик.
«Джеймс, это Джеймс!» – воскликнула я вслух, на радостях чуть не смахнув свой ужин со стола. Радость прошла очень быстро: на подступах к входной двери меня охватили сомнения, а взявшись за бронзовую ручку задвижки, я замерла в приступе панического паралича. Звонок брякнул еще раз, коротко, но настойчиво. У Джеймса должны быть ключи, для миссис Хоуп слишком поздно, а тот, кто сейчас звонил, вероятно, наблюдал за домом и подошел к двери вслед за мной. Таинственный Пол? А может быть, это кто-то из знакомых или родственников Джеймса, и я совершенно напрасно и нелепо паникую. Посетитель все еще стоял за дверью, в ином случае я бы услышала его шаги и хруст гравия по дорожке. Если только он не ходил босиком и на цыпочках. Когда звонок залился в третий раз, мне стало стыдно. Идиотка, сказала я себе, ты же находишься в нормальном цивилизованном городе, а не в детективном сериале – хотя в последнем я уже не была уверена. Как назло я вдруг перестала понимать, как открыть чертову задвижку, дергала ее дрожащими руками, пока наконец что-то там в ней не повернулось, и не раздался щелчок, знаменующий победу. Я открыла дверь и увидела перед собой человека в пальто и шляпе. Это был не Джеймс, не Пол и, разумеется, не миссис Хоуп.
– Здравствуйте, мэм, – сказал он и полез во внутренний карман пальто.
– Здравствуйте… – пробормотала я, начисто забыв прочие английские слова.
– Позвольте мне войти, – сказал он, добавив что-то и доставая из кармана и показывая какой-то документ.
Я бесцельно уставилась на документ – чтобы прочитать, что там написано, мне нужны очки, чтобы взять очки, нужно или закрыть дверь перед носом посетителя или впустить его. Или треснуть его по лбу зонтом, а назавтра быть задержанной полицией за нанесение травмы какой-то там степени тяжести жителю Соединенного королевства. Пока я выбирала лучший вариант, посетитель, видимо, решив, что я прониклась его документом, убрал его в карман и продолжил свою речь.
– Мэм, я старший инспектор полиции, должен поговорить с вами по важному делу.
– Вы инспектор полиции? – очнулась я. Под ложечкой заныло сигналом ожидания какой-то горестной или ужасной вести.
– Что-то случилось?
– Я могу войти?
– Да, входите, пожалуйста, – сказала я, отступая, готовая к самому худшему, если к таковому можно подготовиться.
Инспектор кивнул и вошел, заполнив собой маленькую прихожую, и я вдруг узнала его – это был тот самый тип в дурацкой шляпе и сером пальто, встретившийся мне вчера, когда я искала Даун Роуд, тот самый, что рявкнул на меня и ушел разбираться с женщиной и лопатой. Он прошел вслед за мной в гостиную, дождался пока я сяду на диван и устроился на стуле напротив. Он явно не помнил ту встречу на улице и свою грубость. И это было к лучшему, если на данный момент что-то вообще могло быть к лучшему.
– Старший инспектор Нейтан, – представился он, пригладив намечающуюся лысину, окаймленную рыжеватыми волосами.
– Зверева… Анастасия Павловна, – ответила я, пытаясь унять дрожь, что началась с кончиков пальцев и волной распространялась дальше по всему телу.
– Анаста-си-а Павловна… – повторил он. – Вы приехали к мистеру Монтгомери из России? – спросил как-то сердито, демонстрируя совсем не понравившуюся мне осведомлённость.
– Да, из России. К Джеймсу Монтгомери, а он куда-то пропал, и я очень волнуюсь, – подтвердила я.
– Я мог вызвать вас в участок, и если вам нужен переводчик, то мы бы постарались найти такового, но я подумал, что удобнее будет побеседовать в неформальной обстановке. Но если вы плохо понимаете меня… – полицейский разразился речью, словно дипломат, то ли оттягивая момент истины, то ли проводя рекогносцировку. Я заерзала на диване от нетерпения.
– Я вас понимаю, если вы будете говорить не очень быстро и не очень много, но больше всего сейчас мне хочется, мне хочется… узнать причину вашего визита, – можно было гордиться собой за столь изящно сформулированную мысль, если бы не обстоятельства, в которых она была сформулирована.
Старший инспектор смотрел на меня сычем – и не удивительно – наверное зашел после работы, а дома ждет семья, а здесь нужно объясняться и нести недобрую весть какой-то иностранке.
– Мистер… – продолжила я, сообразив, что не помню его фамилию.
– Старший инспектор Нейтан, – подсказал он.
– Старший инспектор Нейтан, почему вы пришли? Где Джеймс? Где мистер Монтгомери?
– Я и сам хотел бы это знать, мэм. Дело в том, что мистер Монтгомери подозревается в убийстве.
Мне пришлось переспросить дважды, прежде чем я убедилась, что верно поняла его слова.
– Этого не может быть! Не может быть! Я разговаривала с ним перед отъездом, у него было хорошее настроение, он ждал меня, – горячо заговорила я, не веря, не желая верить, что все это происходит со мной. Как в плохом, впрочем, почему в плохом? английском детективе. Я – подозреваемая или свидетель, а передо мной сидит старший инспектор Барнаби. Кстати, этот Нейтан чем-то похож на Барнаби, такой же коренастый, крепко сбитый, как английский дуб. Может, я сплю, и все это мне снится?
– А кого он убил?
– Когда вы приехали?
– Два дня назад, я прилетела самолетом, в Гатвик. Джеймс должен был встречать меня в аэропорту, но не встретил, – я замолчала, собирая слова.
– Не встретил, и вы не позвонили ему?
– Нет, то есть я пыталась звонить, но его телефон не отвечал, а потом у меня села батарея и закончился кредит. Я не очень хорошо ориентируюсь в вашей стране, я здесь впервые.
– И как вы добрались до Гастингса?
– Я обратилась в справочное и узнала, что можно доехать автобусом, нашла терминал. Язык до Киева доведет, – машинально добавила я по-русски.
– Что вы сказали? Я не понял.
Не очень удачно, но попыталась объяснить смысл идиомы. Он кивнул, возможно, из вежливости и продолжил расспросы.
Я рассказала, как вошла в пустой открытый дом, как ночевала на вот этом самом диване.
– На этом? – переспросил он, буравя меня глазами.
– На этом, – подтвердила я.
Рассказала, как утром пришла миссис Хоуп и страшно удивилась, обнаружив меня в доме.
– То есть экономка не знала, что вы должны приехать? – переспросил он, разглядывая потрепанный блокнот, который вытащил из кармана пальто.
– Нет, насколько я поняла, не знала.
– Хорошо, продолжайте, мэм, – кивнул он, поставив в блокноте какую-то закорючку. Психологический прием работы с подозреваемым или свидетелем, решила я. Знаем мы эти ваши приемы! Правда, к счастью, мое общение с министерством внутренних дел ограничивалось одним нелепым «арестом» в далеком 19… году и дачей показаний в качестве свидетеля поджога иномарки во дворе нашего дома в не столь далеком 20…
Я продолжила, сбиваясь от волнения на родной язык. Показала загадочную записку, которую нашла миссис Хоуп. Инспектор долго рассматривал ее, только что не попробовал на зуб. Умолчала о вчерашней встрече с ним в дебрях Гастингса – это не имело отношения к делу – показала фотографию с посланием в будущее и поведала о своей встрече с таинственным Полом. Мне показалось, что он не слишком заинтересовался этим типом, но, когда я закончила, неожиданно вернулся к моей экскурсии в замок и расспросил, что и как говорил мне Пол, рисуя в записной книжке свои закорючки. Мне начало казаться, что я беседую с инспектором не один час. Навалилась усталость – от ужасной новости, от длинного разговора-допроса на чужом языке, от волнения и долгого дня, от голода и смутных перспектив.
– Вы так и не скажите, кого же убил… кто убитый? – спросила я.
– Вы вряд ли знаете этого человека, мэм, – небрежно обошел ответ инспектор.
– И что же мне теперь делать? – спросила я. – Меня в чем-то подозревают?
– Нет, мэм, – ответил он, но я не услышала в его тоне убежденности. – Ваша виза действительна…
– На полгода, – сказала я. – Мне выдали визу на полгода.
– Как вы познакомились с Монтгомери?
– По интернету, через сайт знакомств.
– Вы встречались с ним?
– Да, он приезжал в Россию, в Питер, в Петербург, в турпоездку.
Он неопределенно хмыкнул – то ли не одобрял подобный способ знакомства, то ли Россию, то ли вообще ничего не одобрял. Впрочем, его одобрения мне не требовалось, оно ничем не могло мне помочь.
– Хотел бы попросить вас, пока неофициально, подождать с отъездом несколько дней, если вы собираетесь вернуться в Россию.
– Меня в чем-то подозревают? – от волнения и усталости я охрипла.
– Я уже ответил вам, мэм. Мне пора, прошу прощения за беспокойство.
Он поднялся.
– Я оставлю вам свою визитку, если что-то вам сильно не понравится, звоните мне. Или в полицию.
– Что мне должно не понравиться? Куда уж хуже, мне и так все ужасно не нравится, ужасно, – пробормотала я в отчаянии.
– Не расстраивайтесь, мэм.
С этими равнодушно-формальными словами он протянул мне лист бумаги, вырванный из блокнота, видимо, у старшего инспектора Нейтана это называлось «визиткой». Я столь же формально поблагодарила его и проводила до дверей. Он нахлобучил свою нелепую шляпу и ушел в темноту холодеющего вечера. Я задержалась у двери, наблюдая, как он садится в машину, что стояла напротив дома. Почему я не заметила ее? Не услышала звука мотора?
Автомобиль, заурчав, удалился, а я осталась в компании с истерической паникой, которая удушьем подступила к горлу. Ветер, коварно воспользовавшись темнотой, снова разгулялся, теребя измученные деревья.