Отправлено: 29.10.22 21:48. Заголовок: Не та электричка - 2
Это другой вариант Последней электрички. Первый мне категорически разонравился, но идею "не той электрички" как-то жаль. И героев жаль бросать. Поэтому решила попытаться сочинить нечто другое.
Ну, пошли бесконечные ассоциации с Высоцким. То Епифан казался, теперь - В Ленинграде-городе у Пяти углов получил по морде Саня Соколов... К чему бы это?
Хелга Как у них все сложно! Но и многолетний лед со временем может треснуть и подтаять... Особенно если есть на то хороший, если не сказать достойный, повод. Только как-то страшно за них...
А почему Марта вообще никак не связала всю эту историю с материнским кавалером? Здесь и внезапное появление энтого кавалера именно в то самое время, и связь с Мотылево, и почерк матери - очевидно, что загадочную страницу Марта получила от нее с адресом дома. И даже проблемные отношения с матерью не спровоцировали законного подозрения: Здесь что-нибудь не так... Его очей блужданье сулит недоброе... Так ведь поется в опере?..
А почему Марта вообще никак не связала всю эту историю с материнским кавалером? Здесь и внезапное появление энтого кавалера именно в то самое время, и связь с Мотылево, и почерк матери - очевидно, что загадочную страницу Марта получила от нее с адресом дома.
Почему с ним? Кавалер приехал забирать невесту, дом в Мотылево ни о чем не говорит, а про почерк утверждает только Зинаида, она может ошибаться. Мисс Марпл, бывало, ошибалась, а Марта в раздрае и проблемах. Отчего ей вдруг подозревать матушкиного кавалера?
Но и многолетний лед со временем может треснуть и подтаять... Особенно если есть на то хороший, если не сказать достойный, повод.
Это да и это, несмотря ни на что, хорошо, если будет результат - так мне кажется.
Юлия пишет:
цитата:
Адрес-то того самого дома... Кто его еще мог написать и дать Марте?
Названия улиц повторяются, особенно, в поселках. У нас вот в окрестностях с десяток Парковых, Садовых, Южных, Западных и т.д. А Центральная вообще тянется на десяток-другой километров через все деревни. И откуда известно, что листок этот дали? Может, она сама в карман положила и позабыла. Вместе с носовым платком Павла, например, или ещё как-то.
Отправлено: 27.11.23 15:14. Заголовок: Зинаида еще долго во..
Зинаида еще долго ворчала, негодуя на меня, на внучек, на полицию, на сестру и на вечный дождь. После обеда занялась психологической разгрузкой – решила напечь преснушек с творогом и картофелем. Неожиданно-жданно позвонил Павел, сказал, что заедет. «На мотоцикле? Ты же не справишься», – забеспокоилась я. «Нет, с приятелем, ему по пути», – успокоил он меня. Тётя возилась с тестом, я готовила начинку, разминала картофель, протирала творог. В доме воцарились спокойствие и уют. Впрочем, ненадолго. Стукнула входная дверь, послышались шаги в коридоре. «Павел!» – воскликнула я и похромала в переднюю встречать. Вошла и замерла. Это был не Павел, а совсем другой человек. Тот самый громила-лесник стоял передо мной, оглядываясь. Блеснули маленькие затекшие глаза на полном багрово-красном лице. – Здорово живёте, – хрипло кашлянув, сказал он. – Вот и я. Не ждали? А я предупреждал – отдай то, что взяла. – Что вам нужно? – запоздало пискнула я, отступая к двери в комнату, откуда слышались голоса девчонок. – Что мне нужно? А ты будто не знаешь? Бумагу мою отдай, что подобрала в парке! – Я ничего не подбирала... – пробормотала я и, добравшись до двери, сдвинула её створки – бесполезная, но какая-никакая защита. Неужели тот чертеж я всё же нашла в парке, сунула в карман куртки и забыла об этом? Маразм подкрался незаметно? – Что здесь происходит? – вопросила Зинаида, входя в комнату. – С кем имею честь? – Бабка, молчи, честь она имеет. Иди, откуда пришла, – отрезал громила. – Да как вы смеете! Марта, кто это? Я вызову милицию! – Милицию она вызовет… – заржал громила. – Щас, только попробуй. Сядь и молчи! – Тётя Зина… не волнуйтесь, – пробормотала я. – Сейчас мы договоримся. – Вумная девка, правильно говоришь, – кивнул громила. – Принеси-ка попить, бабка. – Какая я вам бабка! – возмутилась Зинаида. – Сейчас я все принесу – и попить, и бумагу, – сказала я. – Во, давай. Сидеть, бабка! В руке его блеснул нож, из тех, что выбрасывают лезвие нажатием кнопки. Тётя охнула, прижав руки к груди. У меня сдавило дыхание, словно кто-то схватил за горло. Лихорадочно пыталась вспомнить, куда положила злополучный чертеж. Ах, да, он так и лежал в кармане моего халата, что висел на вешалке в спальне. Попасть туда можно было лишь через комнату, где были дети. – Сейчас принесу вашу бумагу. Я очень быстро. – Пошли. – Не нужно, я только возьму и вернусь. Громила убрал нож, потоптался, глянул на застывшую в негодовании Зинаиду, мотнул головой. – Пошли. Я не могла вести его в комнату, где находились дети, просто не могла. Он словно прочел мои мысли. – За девок боишься? Не боись, если всё путём, никого не трону. – Я зайду и выйду. Вы напугаете детей. Он снова заржал, откинув голову, противно напрягая кадык. – У вас красивый баритон, – сказала я. – Вы, наверно, неплохо поёте. – Чего? – Баритон у тебя красивый, парень, – вступила Зинаида. – Высоцкого, небось, любишь. – Кого? – Высоцкого, – сказала я, – который: «В Ленинграде-городе у Пяти углов…» Продолжать не стала – слишком провокационно звучали следующие слова, неудачно подобрала песню. – Вы мне тут зубы не заговаривайте! Пошли за бумагой! – Совсем не обязательно было устраивать аварию и присылать письма с угрозами – просто пришли бы и объяснили, что вам нужно. – Какую ещё аварию? – удивился громила, кашлянув. – Какие письма? – Вы хотите сказать, что не устраивали… – На кой мне это. Я ж сказал – бумагу отдай, что нашла, и всё. – Пожалуйста, подождите здесь, я зайду и вернусь. У меня нет там ни телефона, ни пулемёта, уверяю вас. Он шагнул ко мне, я прижалась спиной к двери, лихорадочно думая, что делать. – Хр… с тобой, – вдруг сказал он, – иди, даю тебе пять секунд. Дверь не закрывай! Я скользнула в комнату. Перепуганные девчонки сидели рядком на диване, глаза как пуговицы. – Даша, Маша, все хорошо, – сказала я и улыбнулась, надеясь, что это было улыбкой. Бегом в спальню, карман халата, уф-ф, лист с чертежом здесь, обратно в переднюю, закрыв дверь за собой. Протянула лист громиле. – Возьмите. Это то, что вы ищете? Громила подошел почти вплотную ко мне, схватил чертёж, развернул его. – Нет… не то. – У меня нет другого, только это, клянусь вам. Я ничего не находила в парке. Принялся внимательно изучать бумагу. Стоял совсем близко, почти касаясь меня, от него пахло каким-то резким одеколоном и дешёвым куревом. Меня затошнило. – Похоже. Ладно, заберу эту, проверю. Ух ты какая, было бы время, я бы… Он сунул чертёж в карман куртки. Комната поплыла перед глазами. В этот миг я скорее почувствовала, чем увидела, как открывается входная дверь… – Здравствуйте, – сказал вошедший. Он застрял у двери, видимо, пытаясь разобраться в обстановке. Я завизжала, не слыша своего голоса. Громила оглянулся, но не успел ответить на удар – Павел использовал стул, как орудие борьбы. Громила, охнув, рухнул на пол. Я вжалась в дверь, за которой в два голоса ревели девчонки. Павел опустил стул на пол и замер, тяжело дыша. Громила, кряхтя, поднялся на ноги, повернулся к неожиданному оппоненту. Сейчас достанет нож или, того хуже, револьвер. – Я за милицией! – крикнула тётя Зина, выскакивая за дверь с телефоном в руке – сумела воспользоваться моментом. – Стоять… – прохрипел громила и двинулся к двери мимо Павла, который сделал слабую, но бесполезную попытку остановить его. Когда вернулась целая и невредимая тётя Зина, я успокаивала всё еще всхлипывающих перепуганных девчонок, Павел сидел на диване, разглядывая ножку стула, отломанную головой громилы. Нападавший сбежал, растаяв в пространстве. «В Ленинграде-городе, у Пяти Углов, получил по морде Саня Соколов…»
Участковый, явившийся вслед за Зинаидой, заявление принял, пообещал разобраться, рассказал о необходимости пресекать противоправные действия и поинтересовался, являются ли присутствующие лица участниками вчерашнего падения мотоцикла в канаву на выезде из поселка. Пришлось признаться и поведать о выехавшем невесть откуда автомобиле и вынужденном резком повороте, приведшем к сползанию в канаву. Во всяком случае, примерно таким текстом Павел изложил версию случившегося. Поскольку ни марки машины, ни тем более, номера никто из участников инцидента не видел, дело выглядело безнадёжным. Участковый что-то записал и удалился, предупредив о необходимости соблюдать правила дорожного движения. Немного отдышавшись, расставила минусы и плюсы. В минусах: дети перепуганы, тётя Зина глотает валидол, бумага с предположительно Ангелининым автографом утрачена. В плюсах: возможно, миновала опасность со стороны громилы – он получил не совсем то, что искал, но вроде бы и то. Что же такое он потерял, а я нашла в парке? Может быть, копию чертежа с кружочками и стрелками? От волнений и переживаний разболелась голова, и я решила действовать по принципу Митчелл-О’Хара – хоть отчасти перенести обдумывание проблем на завтра. Сегодня нам уже ничто не грозило, поэтому можно было прожить более-менее спокойный вечер. – Как же вы вовремя появились, Павел, – немного успокоившись, озвучила тётя Зина всеобщую мысль. – И так ловко вступили в схватку, – добавила я. – Откуда у художника такие навыки? – Я вырос в Мотылёво, – коротко ответил Павел. Да, и этим всё сказано. Поселковые мальчишки, драки, схватки улица на улицу. На вопрос о самочувствии он махнул рукой, сказав лишь, что всё в порядке. Девчонки, утерев слёзы, принялись в два голоса молить дядю Пашу нарисовать им кота, белку и медведя. – Нарисую и стул отремонтирую. Он у вас, кстати, антикварный, пятидесятых годов. – У нас таких не один, пара здесь, а штуки три на чердаке лежат. Если хотите, Павел, могу показать. – сказала тётя Зина. – Марта, мы же преснушки завели, тесто подсыхает! Вы, Павел, останетесь у нас, в качестве мужчины… – … с боевым опытом, – добавила я. Он не стал возражать, и все занялись своими делами. Наступил мирный деревенский вечер, словно и не было жуткого нападения, ножа с кнопкой и участкового. По-семейному напились чаю с преснушками, потом поднялись на чердак смотреть стулья. Девчонки напросились с нами – вероятно, как и для меня в детстве, чердак был для них таинственным местом, наполненным чудесными вещами. Правда, таинственное место было изрядно затянуто паутиной, а на антиквариате лежал толстый слой пыли, так что я не дала Дашке и Машке насладиться чердаком, но Павел прихватил с собой монументальный дубовый стул с порванным дерматином сиденья, возможно, один из двенадцати. Девчонки заявили, что спать будут только с мамой, и даже Зинаида не стала возражать. Когда они уснули, я осторожно выбралась из их объятий и пошла в комнату, где на диване не спал Павел. Потом мы сидели с ним обнявшись, обсуждая шёпотом текущие события и делясь воспоминаниями о прошлом, связанном с мальчишескими битвами и девчоночьими посещениями чердаков и заброшенных мельниц. «Почему я ему так доверяю?» Я проснулась среди ночи от этой мысли, словно споткнувшись на бегу. Он всегда оказывается там, где что-то происходит. Выстрел в парке… или то был не выстрел? Ведь я знаю это только с его слов, а пулю он мог принести в кармане. Чертёж, который он мог сунуть мне в карман когда угодно, я бы и не заметила. Хотя, адрес, по словам тёти Зины, написан рукой матери… И авария, в которой он пострадал, и сегодняшнее сражение с громилой говорили в его пользу – не будет же человек рисковать здоровьем ради того, чтобы втереться в доверие, преследуя коварные цели. Он так нравится мне, и дед у него замечательный. «Всё-таки события последних дней сильно повлияли на мою веру в человечество», – пафосно подумала я, пошевелила затекшей рукой, стараясь не разбудить Павла, и уснула, уткнувшись в его плечо – ночью мы по-шпионски раздвинули диван.
Обнялись, диван раздвинули, обменялись воспоминаниями детства... Все путем. Ну да, пулю в кармане принес... Придумается же такое. Конечно спокойнее, когда в доме мужчина. Настоящий мужчина, а не нытик на плече.
Отправлено: 05.12.23 10:09. Заголовок: Проснулась утром, с ..
Проснулась утром, с облегчением убедившись, что ещё только шесть часов. Осторожно выползла из-под пледа, потянулась за пижамой, но была остановлена тихим «Ты куда? Ещё рано». – На раскладушку, чтобы нас не застукали. Кто-нибудь из девчонок проснётся или тётя зайдет. – Подожди чуть-чуть… Павел поднялся и сел, обмотанный стягивающим бинтом, обнял меня, коснулся губами шеи, добрался до уха, уткнулся носом в волосы. – Ты пахнешь… акварелью… – Почему не гуашью? – пробурчала я. – Гуашь слишком плотная, а ты – прозрачна… – То есть, меня видно насквозь, и я не могу ничего скрыть? – проворчала я, банально тая от его ласк. – Вот видишь… – загадочно ответил он. За дверью что-то пробормотала Машка, то ли во сне, то ли проснулась. Я вскочила, вырвавшись из мира грёз и мужских объятий и прошипев: «отвернись», принялась лихорадочно искать рукава и штанины пижамы. Одевшись, заглянула в спальню – Дашка спала, как всегда, раскинувшись, сбив на край одеяло. Машка притулилась у стенки, свернувшись калачиком. Я поправила одеяло и вернулась в комнату, на раскладушку. Утром позвонила Ангелина, не мне – сестре. Сообщила, что приедет. Я занялась подготовкой к экскурсиям по Каменноостровскому проспекту, но впервые в своей взрослой жизни с нетерпением ждала появления матери. Ждала и боялась, что она неправильно истолковала моё желание поговорить, что истинная причина обескуражит её. Но отступать было поздно – роковая мраморная дева из мотылёвского парка, кажется, не ведала сомнений, верша и повелевая событиями. Павел позвонил куда-то, отменив свои планы, и резко пресёк мои стенания по поводу того, что мы со своими проблемами лишаем его работы. – Я ранен, работать не могу, – заявил он. – Но вас одних пока не оставлю, да и стулья нужно в порядок привести, обещал же. Тётя бросала на меня загадочные взгляды. Неужели заглядывала в комнату ночью? Я корила себя за несдержанность и терзала воспоминаниями о прошедшей ночи, тем более что виновник бродил рядом и, судя по его довольной физиономии, ничуть не раскаивался в содеянном. Мать приехала на такси, в полдень, к обеду. Ворвалась в дом, как всегда, оживленная, дыша духами и ярким шарфом а-ля Исидора Дункан. Бросилась обнимать внучек, которые кинулись врассыпную, но были пойманы и зацелованы. Когда суматоха под названием «прибытие королевы» улеглась, обед съеден, тётя занялась с девчонками, а Павел – стульями, мы с Ангелиной устроились за столом в передней. – Марточка, ты хотела поговорить со мной? Я так спешила, еле вырвалась – столько дел, Всеволод Андреевич не любит меня отпускать надолго, но я всё же вырвалась! Марта, почему ты хромаешь? У вас гостит этот прекрасный молодой человек с мотоциклом? А где же его мотоцикл, я не увидела во дворе… – В сарае, – коротко ответила я на все вопросы. – Ах, как это мило! Марточка, неужели ты… – Нет, замуж я не выхожу, если ты это имеешь в виду, – отрезала я – А поговорить мне нужно совсем о другом. – О чем же, доченька? – Может, тебя это удивит и… разочарует, но мне очень нужно узнать. – Что, доченька? – Называй меня по имени, – сказала я, не в силах слышать слово «доченька», и тут же раскаялась в своей грубости, услышав её покорное: – Хорошо, Марта. – Ты помнишь, как отправляла меня в Мотылёво смотреть дом, который вы купили? У тебя болела нога, и ты не могла ходить. – Да, разумеется, помню. Ты вернулась такая взволнованная и ничего про дом не рассказала. Надо же, она помнит, что я была взволнована! – Когда я уезжала, ты положила в карман моей куртки записку с адресом, он был написан на обороте плотного листа с чертежом… Я произнесла эту фразу, стараясь выделять каждое слово, и замерла, ожидая ответ. Ангелина наморщила лоб. Сейчас возьмёт и скажет: «нет, ничего такого не было» … – Да, я положила тебе в карман записку. Ты говорила, что и так запомнишь, а я решила, что лучше будет с запиской… – Ты помнишь бумагу, на которой написала? Где ты ее взяла? – Ну… она была у меня в сумке, я записала адрес и носила с собой, чтобы не позабыть. А потом отдала тебе. – Где ты взяла эту бумагу? Ты помнишь, что там было на ней? Это же не был чистый лист, и не бумага для заметок, а альбомный лист с чертежом, так? – Да, там было что-то нарисовано. – У вас что, нет бумаги в доме? – Откуда, мы же не писатели… Я взяла то, что попалось под руку, и записала. – Где ты его взяла? Моё терпение заканчивалось. Вероятно, я совсем бездарна в вопросах раскрытия какой-либо тайны. – Господи, Марта, разве я помню такую ерунду? Какие-то бумаги лежали в ящике тумбы, в отеле, я взяла из стопки первую попавшуюся … – Из стопки? В тумбе в отеле? Их кто-то там оставил или они были ваши? – Конечно, не наши. Наверно, из отеля. Всеволод Андреевич пришёл, сказал: «запиши адрес дома в Мотылёве» и ушёл. Я поискала, куда записать, нашла какие-то бумаги и взяла одну. Сейчас все записывают в телефоне, а я не очень в этом разбираюсь, только звоню. А зачем тебе это? – Посмотри, этот рисунок был на том листе? Я повернула к ней ноутбук, на дисплее которого стояла фотография мотылёвского чертежа. Ангелина рассмотрела картинку, морща лоб, потом сказала: – Вроде похоже, я же не разглядывала. Там были какие-то кружочки и линии. А где сама записка? Зачем тебе это, Марта? – Ещё одна просьба, – продолжила я тоном следователя на допросе и положила перед нею чистый лист бумаги и ручку. – Напиши адрес так, как тогда. Она уставилась на меня из-под густо накрашенных или приклеенных ресниц. – Зачем, Марта? Ты же хотела поговорить. Я… – Пожалуйста, напиши. Как тогда. Южная улица, дом пять. – Хорошо, я напишу. Я чувствую себя, как на допросе… Я промолчала. Ангелина взяла ручку, почирикала на листе и написала адрес быстрым росчерком. Жаль, что я не сфотографировала оборотную сторону чертежа, но и так было видно, что писала она. Зинаида не ошиблась, можно было сразу поверить ей, ведь она читала письма Ангелины. – И что ты увидела, Марта? Это всё? Теперь давай поговорим. – Это всё, спасибо… мама. Последнее слово вырвалось машинально, словно его произнесла не я, а кто-то другой, незримо присутствующий в комнате. В каком-то оцепенении я смотрела, как гладкое, покрытое слоем тонального крема лицо Ангелины покрывается пятнами, которые не мог скрыть макияж. – Марта… – прошептала она. Я вскочила со стула, охнула от боли, неудачно поставив ногу. – Что у тебя с ногой, Марта? – спросила Ангелина, кажется, справившись с собой. – Бандитская пуля, – буркнула я. – Шучу, ничего страшного, подвернула, как ты недавно. Ах, Дзеффирелли, и почему вы не архитектор?
Квест для постояльцев - дополнительная услуга Марта и впрямь включила криминалиста на полную - то вообще ничего не подозревала, то личный допрос и сверку почерка устроила...
Отправлено: 07.12.23 12:30. Заголовок: Ангелина ушла на кух..
Ангелина ушла на кухню и вскоре оттуда послышалось её обычное воркование. Мне было о чём подумать. Можно ли из рассказа матери сделать вывод, что у её жениха имеется какой-то архив, связанный с парком Мотылёвки? Или в том ящике лежал случайный набор бумаг, в который каким-то образом попал тот рисунок-чертёж? Каким-таким образом? Не на Всеволода ли как-там-его-по-отчеству работает громила? Вопросы и предполагаемые ответы накрыли пугающей тоской. Я понимала, почему сразу не соотнесла бумагу, найденную в кармане, с матерью – я настолько привыкла отторгать, отстраняться от неё, что это срабатывало автоматически. Что-то мистическое было в том, как Мотылёвка петля за петлёю опутала мою жизнь, однажды закинув первую в виде не той электрички. Даже мужчина, первый и единственный за долгое время после расставания с Германом, был из этого рокового места. Роковой мужчина вошёл, прервав мои размышления. Поставил к столу отремонтированный стул. – Готово. Присядь, проверь на прочность. Из кухни выпорхнула Ангелина, заахала восторженно. – Ах, вы всё ещё здесь, Павел! Это так мило! – Геля, иди сюда, помоги мне! – раздался суровый глас Зинаиды. – Вот, без меня как без рук, повсюду я нужна! – воскликнула мать, кинув на меня многозначительный взгляд, и вернулась на кухню. – Затейливая у тебя матушка, – сказал Павел. Я кивнула и села на отремонтированный стул. – Стало значительно удобней. – Не сомневался, – усмехнулся мастер. – К какому виду… э-э… материала для художественных работ ты отнёс бы мою мать? – спросила я. – Хм… надо подумать. Пожалуй, флюоресцентный акрил. – Похоже, да. Знаешь, адрес на обороте написала она, тётя Зина была права. Утверждает, что лист вытащила из какой-то пачки бумаги, лежащей в ящике комода в гостинице. – Забавно. – Я ничего не понимаю… то ли она врёт, то ли путает, то ли эти бумаги положил туда её жених. Или они остались от прежних жильцов номера, – зачастила я. – В какой гостинице они остановились? – Я не спросила. Они уже сняли квартиру на Пяти Углах. – А ты уточни… а я пойду гляну на своего коня. Если что, зови. Он чмокнул меня в лоб и ушёл. Я вернулась к своему конспекту экскурсии, но сосредоточиться не могла. Через полчаса у дома проревела мотором и остановилась машина. Хлопнула дверца, заливисто залаял Шарик. Стукнула входная дверь, застучали шаги в коридоре и вошёл, сверкая гладко выбритой головой, жених матери Всеволод как-его-там-по-отчеству. В моей голове затолкались в очередь народные мудрости и не только: «на ловца и зверь бежит», «наш пострел везде поспел», «царям дворцы построил Растрелли» … – Мир этому дому, – провозгласил он. – Марта, вы все хорошеете, позвольте ручку… Ручку я не по-светски не позволила, поздоровалась официально. – Где моя Геля? Гелечка, ты где? Я за тобой, дорогая! Собирайся, время не ждёт! Вслед за женихом в переднюю вошёл Павел. Ангелина выпорхнула из кухни. – Сева, Всеволод Андреевич! Ты за мной? Какой удобный момент выяснить все и сразу! Я сделала глубокий вдох и сказала: – Всеволод Андреевич, мне нужно с вами поговорить. Кажется, я медленно, но верно входила в роль следователя. – Вам со мной? О чём? Вероятно, о матери? Не беспокойтесь, я обеспечу её всем, – заявил жених. – Нет… вернее, да, но не совсем… – Марта, ты хочешь спросить Всеволода Андреевича о записке? – встряла мать. – О какой записке? – спросил жених. – Марта, ты не спешишь? – засомневался Павел. – Думаю, что нет. – Может, ты и права, – сказал он и охранником присел в углу на свежеотремонтированный стул. Не было заметно, что Всеволода Андреевича что-то смущало. Я засуетилась, предложила матери и жениху присесть, спокойно выслушать меня и ответить только на один вопрос. Всеволод пошутил на тему следствия и допроса, несомненно, попав в точку. – Возможно, то, что я расскажу и спрошу, покажется вам несущественным, но мне важно прояснить ситуацию. Произошло много событий, в которых я хочу разобраться. – Ближе к делу, – заявил бизнесмен. Ангелина возилась на стуле, кажется, нервничая. Ничего, тайны должны быть раскрыты, тем более, тайны с угрозами! Мысленно сформулировав начало своей речи в стиле «сегодня мы, уважаемые любители древностей, пройдем по тонкому льду истины и попробуем раскрыть тайну документа, случайно попавшего в мои руки…», я приступила к рассказу, изложив события, связанные с парковыми статуями Мотылёвки с того дня, когда села не на ту электричку. Поскольку я озвучивала этот текст не в первый раз, он был практически готов к использованию на экскурсии под названием… Впрочем, сейчас было не до названия. Я закончила на пачке бумаг, лежащих, по словам Ангелины, в комоде гостиницы, и вопросительно уставилась на Всеволода. Павел хмыкнул в своем углу, я смерила его зверским, надеюсь, взглядом. – Интересная история, – сказал жених, не моргнув глазом. – И какое отношение всё это имеет ко мне? – Но те бумаги, что лежали в гостинице, откуда… мама взяла лист с чертежом, чтобы записать адрес… Они же ваши? – Да я понятия не имею, откуда Геля взяла этот лист. Ты где его взяла? – повернулся он к невесте. – Сева, Марточка же рассказала всё, что я ей рассказала… – Первый раз слышу про какие-то бумаги. Что вы хотите от меня, Марта? Вы что, подумали, что я прислал какого-то фраера грозить вам? Сбил вас машиной?! Побойтесь бога! Мне эти ваши статуи по барабану, простите, за грубость, у меня фуры, газели и своих дел до чёрта! На этом наш разговор закончился. Всеволод забрал Ангелину, отказавшись от чаепития. Павел молча удалился в сарай к боевому коню. Телефон запел, призывая к ответу. Звонил Дима Рогожин. «Привет, Мартыш. Договорился с экспертом. Тащи завтра свой документ». «Дима, у меня больше нет этого чёртового документа», – ответила я, чуть не плача.
Хелга Ответов больше не стало, кроме того, что жених матери не причем, вроде бизнесмен-бизнесменом, фуры-газели у него... Хотя именно такие люди никогда от дополнительных денег не откажутся, и всегда видят свою выгоду, ну если они успешные, конечно. А он вроде бы именно такой В общем не прояснил ничего совершенно...
Хелга Все стало еще запутаннее. Раньше бизнесмена можно было подозревать, а теперь кого? Он мог, конечно, отговориться, соврать, но мог и правду сказать. С другой стороны - откуда-то эти бумаги взялись... Бывшие постояльцы гостиницы? Но номера ведь убирают. Гм.
Отправлено: 10.12.23 19:26. Заголовок: Поверила ли я Всевол..
Поверила ли я Всеволоду? Похоже, что он говорил правду, но, возможно, и обманывал. Если он каким-то способом достал некие документы, этот способ вполне мог быть незаконным. Если громила его соратник – это уголовное дело. Если он солгал, то, хотя бы, поостережётся угрожать – нам всё известно, и мы родственники его драгоценной невесты. Но, так или иначе, расследование зашло в тупик, и оставалось бросить попытки узнать, как в номере гостиницы оказался чертеж мотылёвского парка с таинственной схемой. Прошло два дня, в течение которых не происходило ничего из ряда вон выходящего. Громила не появлялся. Павел уехал в Мотылёво на своём боевом коне и обещал скоро вернуться. Герман сообщил, что на следующей неделе, во вторник поёт Елецкого. Девчонки возились с быстрорастущим Топошей; тётя Зина принесла из кладовой барабан, вооружилась коклюшками и принялась плести кружево – лучшее средство для успокоения нервов. Я усиленно готовилась к экскурсии, которая была запланирована, как и спектакль Германа, на следующий вторник, а по вечерам беседовала по телефону с Павлом. Нога заживала, и я могла уже передвигаться без опоры, немного прихрамывая. Жизнь возвращалась в привычную колею, словно ничего не произошло, и мраморная дева не внесла в неё такое смятение. Время от времени я всё же открывала на ноутбуке фотографию злосчастного чертежа, увеличивала картинку, вглядывалась в детали, пыталась прочесть полустёртый текст, написанный мелкими буквами. Из того, что удалось разобрать, можно было сделать смутный вывод, что это какие-то пояснения к нанесенной на рисунок схеме. Возможно, здесь справятся эксперты, если кто-то возьмётся тщательно изучить документ, вернее, его изображение. Я вспоминала заросший парк Мотылёвки с какой-то нездоровой ностальгией. Неужели мне не хватало адреналина? Найдена одна статуя – и это отлично, ведь она могла бы так и лежать, засыпанная землёй. Пусть ищут остальных, если они существуют – фото чертежа отправлено Диме Рогожину, Нине Петровне, директору музея. В конце концов, пусть ищет громила или кто там с ним. С меня довольно, у меня дети, я хочу вернуться к своей спокойной размеренной жизни. Так убеждала я себя и почти убедила, если бы на третий день утром не позвонил Дима и не сообщил, что по заключению спецов предположительное время создания мраморной девы – конец восемнадцатого века. Работа неизвестного мастера, предположительно, венецианского круга. «Пятый канал будет снимать сюжет. Завтра в Карбове, в музее. Ты должна быть на съемке, с утра за тобой заеду». «Но зачем мне туда ехать?» – перепугалась я. Засветиться на весь город и окрестности – именно этого мне и не хватало! Но спорить с Димой было бесполезно, да и кокетничать не пристало. В конце концов, всё к лучшему, – злоумышленники вовсе уйдут из парка и отстанут от меня после того, как вся история со статуями станет известна всем и каждому. Назавтра Дима заехал с утра, как обещал. Я взяла с собой девчонок, разбудив их пораньше – несмотря на спокойствие последних дней, меня не покидал страх за них. Тётя Зина собралась навестить подругу в городе. Рогожин подвез её на станцию. По пути в Карбов я подробно рассказала Диме о том, как и почему лишилась оригинала чертежа. – Ничего себе дела, – оценил Рогожин. – Кто-то охотится за статуями. Впервые сталкиваюсь с таким. Хотя, если есть покупатель, почему бы не быть охотнику. Ничего, после телесюжета они отступятся. Не могу сказать насчёт дальнейших раскопок – раскачаются ли чиновники, но полагаю, энтузиасты из народа найдутся. В карбовском музее царил тарарам – вестибюль превратили в съёмочную площадку. Телевизионщики устанавливали софиты, оператор возился с камерой, мраморную деву каким-то образом вытащили из угла и поставили в центре – она единственная не обращала внимания на суету, тянула руку к небесам, олицетворяя спокойствие и достоинство. – Не соскучилась по своей крестнице, Мартыш? – спросил Дима. – Ты знаешь, соскучилась, – призналась я. – Так это вы обнаружили статую? – подскочила к нам худенькая девушка в джинсах, с короткой стрижкой. – Вы должны рассказать обо всём на камеру. Оксана Иволга, репортёр, – протянула она руку. Я ответно представилась и хотела было пожаловаться, что камера меня очень смущает, но постеснялась – людям нужно работать, им не до моих комплексов. – А это ваши детки? – спросила Оксана, улыбнувшись в сторону моих девчонок, восторженно и испуганно оглядывающихся вокруг. Она тотчас принялась знакомиться с детьми, а меня утащили в импровизированную гримёрку, устроенную в дамской комнате. Дальнейшее происходило как во сне. Я не очень хорошо помню, что рассказывала о находке статуи под светом софитов и прицелом направленной в упор камеры. Выяснилось, что съемки продолжатся на пленэре, в парке Мотылёвка, на месте обнаружения мраморной девы. – Подходящая погода, нужно ловить момент в её непредсказуемости, – сказала Оксана. Пока телевизионщики загружали своё оборудование, я накормила девчонок и сходила в архив музея, чтобы ещё раз заглянуть в альбом чертежей и убедиться, что у меня был точно такой же чертёж. День на самом деле выдался замечательный. С утра моросил дождь, но к полудню небо расчистилось, солнце грело по-августовски. В парке пахло грибами и сухой листвой. Клёны, первые вестники осени, отчасти поменяв цвет на красно-золотой, уже начали терять свои узорчатые листы. Дашка принялась собирать листы в букет, Машка, как обычно, поспешила за старшей сестрой. Я дала ещё одно интервью на краю оврага возле дерева, у которого сегодня не было лопаты. В парке успокоилась и говорила почти без волнения, даже рискнула пошутить по поводу руки, торчащей из земли. Распрощались с общительной, доброжелательной Оксаной, как добрые знакомые. Телебригада быстро собралась, закончив съёмки, а мы с Димой и девчонками остались в парке, погулять и поискать грибы. «Интересно, закончил ли свои раскопки таинственный копатель?» –думала я, бредя по траве. Целое семейство ярких мухоморов устроилось под берёзой, вызвав восторг моих дочерей. Как часто бывает, съедобные грибы сначала упорно не желали попадаться, но затем дело пошло, словно парк расщедрился, открывая свои богатства. Я нашла целую семейку белых грибов, рядком выстроившихся у корней старого дуба. Машка принесла красноголовик, вырвав его с корнем и кустиком черники. Мы с Машей собрали в пакет грибочки. Я распрямилась и огляделась. Ни Димы, ни Даши видно не было. – Даша! – закричала я. – Даша… – пискнула Машка. Парк молчал. Паника накрывала меня тёмной душной волной. – Даша! – заорала я. Машка, испугавшись, завизжала. Я схватила её на руки, стараясь успокоить. Затрещали кусты, прибежал Дима. – Что случилось? – Даша не отзывается… – Подожди, не паникуй, она где-то рядом. – Даша, отзовись! – крикнул он, сложив руки рупором. Я поставила Машу на землю и крепко ухватила её за руку. Дима скрылся за деревьями. – Даша! – крикнула я, стараясь не разрыдаться. Тишина, лишь хруст веток под чьими-то шагами.
Такой славный был день, такой славный эпизод - и вот на тебе, в конце опять происшествие. Неугомонная Даша заблудилась, у Марты сплошная нервотрепка. Надеюсь, что с ребенком ничего не случилось, и она благополучно найдется. В следующем эпизоде, которого с понятным нетерпением теперь жду. Хелга пишет:
цитата:
мраморную деву каким-то образом вытащили из угла и поставили в центре
Что-то Марта расслабилась не ко времени... Вообще это была странная идея - в опасении за детей притащить их на съемки, где она не сможет их постоянно держать в поле зрения, а кругом полным полно незнакомых людей и машин... Ну и прогулка в лесу рядом с местом прошлого преступления...
Автор явно намерен довести читателя до нервного срыва :))
Вообще это была странная идея - в опасении за детей притащить их на съемки, где она не сможет их постоянно держать в поле зрения, а кругом полным полно незнакомых людей и машин... Ну и прогулка в лесу рядом с местом прошлого преступления...
Исходила из своих ощущений - я бы детей от себя не отпустила в такой ситуации, везде бы с собой таскала. Другой вопрос - правильно это или нет, но мы так часто и много делаем ошибок.
– Даша! – крикнула я, стараясь не разрыдаться. Тишина, лишь хруст веток под чьими-то шагами. Я бросилась на звук, таща за собой дочку. Хруст затих. Показалось… Или человек остановился, прислушиваясь к нашим шагам? Что за дурная идея остаться погулять в этом злосчастном парке? Ни дать ни взять, происки мраморной девы… «Марта! – раздался голос Рогожина. – Идите сюда. Даша здесь!» Заспешила на голос, Машка захныкала, не успевая, пришлось умерить свой пыл и постараться успокоиться. – Мама, я нашла большущий гриб! – заявила Даша, выскакивая из кустов, как ни в чём не бывало, с белым грибом в руках. – Ты почему не отзывалась? – рявкнула я. – Я не слышала, – надувшись, отвечала она. – Не слышала! Я чуть с ума не сошла! С трудом сдержала себя, с губ рвались слова упрёка. – Марта, не ругай Дашку, лучше пойдем посмотрим, что она нашла, – сказал Дима, появляясь следом за моей дочерью. – Там огромная ямища, вот такая! – пылко объяснила Даша, разведя руки в стороны. Яма, к краю которой мы подошли, действительно была велика и свежа, словно сюда собирались посадить огромное дерево. На дне поблескивала вода, по краям навалены срубленные деревца, слева от ямы виднелись каменные обломки то ли скамьи, то ли мостика через давно заросший ручей или каналец. Вполне возможно, что здесь, возле скамьи или мостика, стояла статуя… – Неужели они до сих пор копают? – задала я вопрос космосу. – Видимо, да. У них же есть план – ответил Дима. – Интересно, нашли ли они здесь что-нибудь? – Давай осмотримся. Если нашли, должны остаться какие-то следы транспортировки. Усадила девчонок на поваленное дерево, наказав никуда не двигаться. Мы с Димой обошли яму вокруг, спустились вниз, осмотрели окрест. Никаких следов волочения, установки тяжелых предметов или автомобильных шин не обнаружили. Вероятно, раскопки прошли впустую. Если и эта яма связана с поисками статуй, копатель довольно упорный человек, его даже не останавливает тот факт, что его деятельность обнаружена. Может быть, остановит телесюжет, который должен выйти на пятом канале? – Хорошо бы найти статуи, пока их не нашёл копатель, – сказала я. – Ведь он ищет их с определённой целью, видимо, зная их ценность. Скульптура восемнадцатого века, работы итальянцев… у него явно есть какие-то документы, иначе он бы не стал так стараться. «Не только копать, но и удалять мешающих ему», – подумала, но не озвучила я. – Попробую подключить ребят-волонтёров, – сказал Дима. – Наши чинуши долго будут раскачиваться. Хотя, сюжет должен как-то помочь. Ну что, все нашлись? Едем домой? – Едем… – кивнула я. Мы вернулись на тропу, ведущую к выходу из парка, я крепко держала за руки дочерей. Дашка ещё сердилась, Машка распевала песню про трактор. Около разрушенной арки встретился мужчина с корзиной, полной грибов. Кажется, где-то я встречала его раньше. Возможно, среди любопытствующего народа, когда увозили мраморную деву? Впрочем, скорее всего, показалось на почве стресса. Невольно ждала, что вдруг откуда-нибудь явится Павел, очень хотелось зайти проведать Епифановских, но нужно было ехать домой, да и неловко задерживать Рогожина. В Мартынове ждала довольная своей поездкой тётя Зина. Вечером чистили и жарили грибы – Дима отдал нам весь свой улов.
Все нашлись - и славно! От души отлегло. Странные копатели. Статуи не только выкопать надо - вытащить, перевезти, продать где-то. Мороки больше. Хелга пишет:
цитата:
Мне никогда не сочинить настоящий триллер. Жалко героев.
И не надо настоящего триллера. Пусть вот такой - меня более чем устраивает, признаться. И читать не менее интересно.
Девчонки мирно посапывали с двух сторон, Дашка время от времени что-то бормотала, Машка тихо вздыхала, затем продолжала ритмично сопеть. Вечно сопливые носы, что за напасть. Я лежала, смотрела как по стене напротив окна движется узорчатая тень от яблони, освещённой прожектором, который с вечера включали во дворе соседского дома. Думала о Павле, вспоминала, как у нас с ним все произошло… Как произошло? Словно во сне… Я вовсе не думала, что той ночью мы будем вместе, даже если мне и ему этого хотелось. Он был обмотан бинтами, с трещиной в ребре, я с больной ногой – какой там секс? Но мы оба не спали, потом я каким-то чудом оказалась рядом с ним на диване, потом шёпотом охая, раздвинули его – до чего ж мы практичны – и также шёпотом продолжили… Нужно ли идти дальше или закончить сейчас, пока не больно и обидно расставаться? У этой истории нет будущего, а встречи время от времени, неизвестно как и неизвестно где, вряд ли принесут что-то хорошее и ему, и мне. Моё влечение к нему легко объяснялось – в нём сошлись качества, привлекательные для меня – в меру сдержан, не лишён чувства юмора, готов помочь, даже если ему этого, возможно, и не хочется, не лишённая привлекательности внешность, умные глаза, художник.. Я рада, что познакомилась с ним и даже переспала, пусть и в практически боевых условиях, но на этом можно остановиться. У меня дети, работа, вечные электрички, мне просто некогда этим заниматься. Как и статуями в Мотылёвке. Так я решила ночью в приступе бессонницы, но с утра вдруг заскучала по Павлу, а после завтрака открыла ноутбук, чтобы проверить, совпадают ли места раскопок с кружочками на пресловутом чертеже. Насколько я могла судить, совпадали. Я закрыла рисунок и занялась предстоящей экскурсией, которую поставили на завтра, потому что заверила руководство, что вполне мобильна и смогу пройти пешком по части Каменноостровского, Лидваль мой модерн! Оставалось решить, кого призвать в помощь тёте Зине на случай опасности. Возможно, её и нет, но лучше перестраховаться. Когда же закончатся страхи? Пусть бы этот злосчастный парк перекопали вдоль и поперек, может что и найдут, но без меня. Главное, чтобы не угрожали моим детям! В дневной программе Пятого канала вышел сюжет о статуе и парке, совсем небольшой, изрядно урезанный, от моих речей и образа осталось совсем немного. Появилась надежда, что, увидев, как широко распространилась информация, копатель-громила или кто-там-ещё забудут про меня и моих детей. Хотя, не факт, что они смотрят телевизор. Ближе к вечеру явился Герман, голосистый, с сообщением, что завтра выходит на сцену Томским в очередной «Пиковой даме». Напевая «Если б милые девицы так могли летать, как птицы…», обнял довольных девчонок, расцеловал – меня в щёку, тётушку – в руку. – Ты непременно должна послушать, Марта, это первый мой Томский! – Нет, Гера, я не смогу. Завтра работаю, потом сразу домой. – Ты же можешь потом сразу в театр… – Мне нужно быть дома… Я прикинула, может, попросить Германа забрать девчонок в театр, но отбросила эту мысль. Может, Альбина завтра дома? До чего я дошла, что за бредовая идея, одёрнула я себя – готова просить... подругу мужа посидеть с нашими детьми! Да и тётя Зина мне такого не простит. – Ты странно себя ведёшь, – сказал Герман. – После того, как ты нашла эту статую, ты стала какой-то другой, Марта. Знал бы ты, дорогой, насколько другой я стала… – Моя бывшая тёща, Ангелина Аркадьевна, – продолжил Герман, отхлёбывая кофе из большой, любимой своей кружки, – сообщила, что у тебя появился… приятель. Я вздрогнула, тотчас подумав, что на моём лице уже написано – да, это правда. – Я, разумеется, не поверил, зная Ангелину Аркадьевну, но, видимо, она сделала такие выводы не на пустом месте… Я молчала, не зная, что сказать. Подтвердить и уйти в лес? Нагрубить и уйти? Покаяться, что мне нет оправданий, матери его детей? Злость и обида закипали во мне, крышка была готова подскочить и выпустить из кастрюли пар вместе с бурлящей водой. Тётя Зина что-то уронила в комнате, надеюсь, не барабан с коклюшками. И тут зазвонил телефон, спасибо вам, Чуковский! Ангелина Аркадьевна… легка на помине. «Марта, – закричала она в трубку. – Мы переехали в квартиру! Вы должны приехать к нам, на обед, все вместе! Всеволод пришлёт за вами машину! Тут огромная кровать, вы все уместитесь! А завтра мы поедем в Мотылёво, смотреть ремонт! Мы все обсудим!» Впервые в жизни я обрадовалась звонку матери и согласилась на её приглашение, не раздумывая. «Марточка, я так рада, что ты согласна! Я ещё позвоню Зине!» Бумаги! Взяла ли она бумаги из гостиницы? Я спросила, перебив её восторги по поводу моего согласия. «Бумаги? Те, что в ящике? Да, кажется, забрала, куда-то сунула, посмотрю. Собирайтесь и ждите машину». Я распрощалась и взглянула на Германа, который уставился на меня с нескрываемым интересом. – Звонила Ангелина, мы едем к ним, на Пять Углов. – На Пять Углов? – переспросил Герман. – Да, её жених снял где-то там квартиру. Я махнула рукой, сообщила, что нам нужно собираться, потому что, возможно, мы там и заночуем. Вопрос о приятеле затерялся среди сборов и суеты.
Хелга Как все динамично развивается... Очень жду, чего ж там удумала мама Ангелина... это ж надо, накоротке общается с бывшим зятем и болтает о чем ее не просят...
У этой истории нет будущего, а встречи время от времени, неизвестно как и неизвестно где, вряд ли принесут что-то хорошее и ему, и мне. (...) У меня дети, работа, вечные электрички, мне просто некогда этим заниматься. Как и статуями в Мотылёвке.
Да, да, да, еще посыпать голову пеплом, завернуться во власяницу и поставить большой жирный крест на своей жизни. Как мило! Герман, конечно, не допускает и мысли, что Марта может, вдруг, завести какой роман, а то и выйти замуж за кого другого. Нет, она должна теперь всю жизнь хранить ему верность и хоронить себя заживо. Так держать! И Марта, определенно, намеревается так и поступить. Слов нет. Хотя и набралось (слов) с пяток-другой.
«Если б милые девицы так могли летать, как птицы…»,
Песенка не для детских ушей...
Хелга пишет:
цитата:
Это она терзается сомнениями, так сказать, поток сознания...
Этот поток очерчивает архитектуру ее субъективного мира. Она определенно сама создала этот неприступный замок, вернее тюрьму, где она только должна. Сама написала жесткие правила и себя же поставила надзирателем. Это возможная и часто встречающаяся ситуация - и вполне логичная для Марты с ее анамнезом. Но она не определена внешними обстоятельствами - это все внутри Марты. Потому читателям, смотрящим со стороны, ее метания могут показаться необоснованными... Может, как-то оттенить - не знаю как... Повествование от первого лица... А может, и не надо...
apropos пишет:
цитата:
Герман, конечно, не допускает и мысли, что Марта может, вдруг, завести какой роман
А мне кажется, Герман как раз очень даже допускает. Он боится этого - и потому бежит к той, кто может его утешить. Это не ревность в обчном собственническом варианте. Он, как ребенок, увидевший страшный сон, - боится и не хочет верить и бежит к Марте за защитой и утешением: все будет хорошо, я с тобой. Не знаю, как он будет без нее... Очевидно, что Марта - его прибежище... где можно зализать раны, согреться, закрыться от жестокостей мира и судьбы, где можно быть больным, тупым, жалким... Ему, как каждому ребенку маму, надо научиться ее делить с другими.
Так, я сегодня выступила в роли незваного психолога "сейчас-я-вам-быстренько-все-объясню" Заносит меня, простите
Отправлено: 27.12.23 18:34. Заголовок: Хелга пишет: Это он..
Хелга пишет:
цитата:
Это она терзается сомнениями, так сказать, поток сознания...
Понятно, что поток и терзания, просто становится обидно за нашего брата, точнее - сестру, что так упорно себя закапывает куда-то. Хочется встряхнуть. Юлия пишет:
цитата:
Она определенно сама создала этот неприступный замок, вернее тюрьму, где она только должна. Сама написала жесткие правила и себя же поставила надзирателем.
Вот да! И хочется спросить: а зачем и почему? Жизнь как бы еще не закончена. Юлия пишет:
цитата:
Потому читателям, смотрящим со стороны, ее метания могут показаться необоснованными... Может, как-то оттенить - не знаю как... Повествование от первого лица... А может, и не надо...
Но они, по идее, и не могут быть обоснованными. Сама садик посадила, сама его поливает. Комплексы, неуверенность в себе, боязнь что-то начать... От третьего лица нормально, мне кажется. От первого тоже будет трудно объяснить... необъяснимое. Юлия пишет:
цитата:
Он боится этого - и потому бежит к той, кто может его утешить. Это не ревность в обчном собственническом варианте. Он, как ребенок, увидевший страшный сон, - боится и не хочет верить и бежит к Марте за защитой и утешением: все будет хорошо, я с тобой. Не знаю, как он будет без нее... Очевидно, что Марта - его прибежище...
Очень может быть, кстати. Словом, им срочно нужен вот такой, как Павел, - спокойный, надежный, уверенный в себе. И Марте, дабы вылезти из собственной темницы, а то и разрушить ея. И Герману - может, это как-то его "овзрослит". Юлия пишет:
цитата:
я сегодня выступила в роли незваного психолога "сейчас-я-вам-быстренько-все-объясню"
Отправлено: 28.12.23 11:51. Заголовок: apropos пишет: Но он..
apropos пишет:
цитата:
Но они, по идее, и не могут быть обоснованными. Сама садик посадила, сама его поливает. Комплексы, неуверенность в себе, боязнь что-то начать... От третьего лица нормально, мне кажется. От первого тоже будет трудно объяснить... необъяснимое.
Видимо, так и есть. И потому... apropos пишет:
цитата:
Словом, им срочно нужен вот такой, как Павел
Да, всем нужен Павел. И героям, и читателям, и автору
Автор, не томи, дорогая. Вот мы уже здесь клуб психологов-любителей открыли, ожидаючи да в нетерпении.
Потому читателям, смотрящим со стороны, ее метания могут показаться необоснованными... Может, как-то оттенить - не знаю как... Повествование от первого лица... А может, и не надо...
apropos пишет:
цитата:
От третьего лица нормально, мне кажется. От первого тоже будет трудно объяснить... необъяснимое.
Пыталась в самом начале намекнуть на ее характер - она же бросила учебу ради Германа, то есть, жертвенность в натуре присутствует, куда деться. Попытаюсь ещё как-то обосновать.
Юлия пишет:
цитата:
А мне кажется, Герман как раз очень даже допускает. Он боится этого - и потому бежит к той, кто может его утешить. Это не ревность в обчном собственническом варианте. Он, как ребенок, увидевший страшный сон, - боится и не хочет верить и бежит к Марте за защитой и утешением: все будет хорошо, я с тобой.
Да, пытаюсь нарисовать такого вечного мальчика. Не мальчишку, а именно, мальчика. Он героичен только на сцене, а в жизни дитя.
Юлия пишет:
цитата:
Так, я сегодня выступила в роли незваного психолога "сейчас-я-вам-быстренько-все-объясню"
Так это же замечательно!
apropos пишет:
цитата:
Словом, им срочно нужен вот такой, как Павел, - спокойный, надежный, уверенный в себе. И Марте, дабы вылезти из собственной темницы, а то и разрушить ея. И Герману - может, это как-то его "овзрослит".
Юлия пишет:
цитата:
Да, всем нужен Павел. И героям, и читателям, и автору
Как любой герой с мужеским характером. Оне такие, в руках не удержишь. Хелга пишет:
цитата:
Пыталась в самом начале намекнуть на ее характер - она же бросила учебу ради Германа, то есть, жертвенность в натуре присутствует, куда деться. Попытаюсь ещё как-то обосновать.
Ну вот не знаю, мне кажется, такое очень трудно объяснить. Жертвенность - жертвенностью, доброта и все такое, но так себя уничижать, хоронить живой - сие трудно, если не невозможно понять. Бросить учебу ради семьи - это можно понять, но полностью отказаться от личной жизни, тем более когда появился мужчина, который нравится и желанен, - планировать разрыв с ним ради одиночества, - сие необъяснимо, как по мне.
Отправлено: 30.12.23 14:47. Заголовок: Как по мне, очень жи..
Как по мне, очень жизненная ситуация. Знаю немало вдов, хранящих верность усопшему, какой бы он ни был, и разведеных женщин, боящихся новых отношений, когда дети на руках и бывший постоянно маячит. Совсем не хочется после травмы развода вылезать из скорлупы, травмировать детей, их ревность никуда не деть, тем более при активно приходящем папочке, и ломать ставший уже привычным и тебе, и детям образ жизни. И только очень, очень подходящий, мудрый и настойчивый мужчина может заставить проснуться ее сердце и оживить душу... Ну кратковременные и ни к чему не обязывающие интрижки не в счет
Знаю немало вдов, хранящих верность усопшему, какой бы он ни был, и разведеных женщин, боящихся новых отношений, когда дети на руках и бывший постоянно маячит. Совсем не хочется после травмы развода вылезать из скорлупы
Насчет вдов - ну, это как-то странно. Зачем хранить верность, если человек умер, кому? Понятно, какое-то время, если потеряла любимого, то вообще не до всего, но через какое-то количество лет - жизнь ведь должна брать свое, особенно если женщина молодая. А вот боязнь завести новые отношения - вот это да, как раз вполне объяснимо. И если Марта именно боится - в свете неудавшегося брака, - это то, очень даже можно понять. chandni пишет:
цитата:
И только очень, очень подходящий, мудрый и настойчивый мужчина может заставить проснуться ее сердце и оживить душу...
Во-о-т!
Автор, прости, что мы здесь без тебя и за тебя ищем поводы, причины и даже следствия... Но, видишь, зацепило.
Автор, прости, что мы здесь без тебя и за тебя ищем поводы, причины и даже следствия... Но, видишь, зацепило.
Какое прости? Я страшно рада, что зацепило, это ж бальзам на страдающую душу автора.
chandni пишет:
цитата:
Совсем не хочется после травмы развода вылезать из скорлупы, травмировать детей, их ревность никуда не деть, тем более при активно приходящем папочке, и ломать ставший уже привычным и тебе, и детям образ жизни.
Это да, страшновато и непонятно, как все обернется.
apropos пишет:
цитата:
Зачем хранить верность, если человек умер, кому? Понятно, какое-то время, если потеряла любимого, то вообще не до всего, но через какое-то количество лет - жизнь ведь должна брать свое, особенно если женщина молодая.
У нас с тобой есть героиня, которая именно так и жила.
Какое прости? Я страшно рада, что зацепило, это ж бальзам на страдающую душу автора.
Но мы что-то разошлись и наверняка позволили себе лишнего.. Хелга пишет:
цитата:
У нас с тобой есть героиня, которая именно так и жила.
И была при том страшно счастлива, ага. Занимаясь хозяйством и живя только сыном. А потом безоглядно влюбилась в первого встречного. Хорошо, он хороший, а если нет?
Отправлено: 03.01.24 16:50. Заголовок: Итак, вперёд, на Пят..
Итак, вперёд, на Пять Углов. Где-то через час после звонка Ангелины у ворот остановился чёрный джип немалых размеров, из его нутра выпорхнула моя неуёмная матушка и, элегантно прихрамывая, помчалась к дому. Зинаида ехать отказалась, сославшись на давно ожидающие свершения домашние дела и простое желание посидеть в тишине и покое – я её хорошо понимала. Ангелина поворчала, но спорить не стала. Герман вызвал такси и уехал, не слишком довольный визитом. Через полчаса мы с девчонками, загрузившись баулами с одеждой и пропитанием от тёти Зины, усаживались в машину. Увидев водителя джипа, я вспомнила всех горгулий, гвельфов и гибеллинов, и чуть было не утащила дочерей обратно в дом – уж очень он был похож на нашего «любимого» громилу, такой же крупный и мордастый. – Это Василий, – сказала Ангелина. – Он у нас водителем, когда Всеволод занят. – Очень приятно, – соврала я и спросила: – У вас, Василий, нет, случайно, брата, родного или двоюродного? – Нет, – отрезал он. – Одни девки, сестра родная и две двоюродные. А чего спрашиваете? – Показалось, что вы очень похожи на одного моего знакомого, – честно призналась я. – Бывает, – кивнул он и улыбнулся. Улыбка была у него неплохая, да и голос… скорее, тенор, чем бас. Поехали. Ангелина ворковала всю дорогу, Маша вскоре уснула, а Даша долго пыталась смотреть в окно и рассуждать, но тоже задремала. Я в пол-уха, не вникая, слушала мать, которая перешла на шёпот. Гадала, почему Павел не звонит – сегодня не позвонил ни разу. Решила, что наберу его сама, когда приедем в пункт назначения. Трёхкомнатная квартира на Разъезжей оказалась весьма просторной, с высокими потолками старого доходного дома. Всеволод Андреевич отсутствовал «по делам», как объяснила Ангелина, но, к моему искреннему удивлению, всё было готово к нашему приезду – в спальне застелена огромная кровать, покрытая стеганым покрывалом; на кухне – накрытый стол, с салатами, котлеты – в сотейнике на плите, пирожные – в холодильнике, кипяток – в антикварном самоваре. Маша занялась котлетами, мы с Дашей предпочли салат, Ангелина порхала вокруг, расставляя и заполняя тарелки. Что-то будет, с какой-то паникой думала я, не узнавая мамашу. После чая с пирожными девчонки уселись смотреть мультики, а я задала Ангелине волнующий меня вопрос. – Бумаги? – переспросила она. – Сейчас поищу, я помню, что куда-то положила, но не помню куда. Это было больше похоже на мою мать – помнить, но не помнить. Она искала довольно долго, перебирала какие-то вещи, заглядывала в шкафы, даже открыла чемодан, и я совсем успокоилась, понимая, что она ничего не найдет. Потому что не помнит или потому что врет. – Как они попали в тот ящик в гостинице? – спросила я почти без интереса. – Марточка, но я же говорила тебе, что не знаю… – Листы были чистые или нет? – Я же взяла только верхний… наверно, были чистые, я просто посмотрела. Да и зачем мне было смотреть? – Конечно, из пачки чистых листов ты взяла один, вырванный из иллюстрированного альбома, с чертежом, и именно его использовала, чтобы записать адрес… – распалилась я, сама не зная зачем. – Марта, я не понимаю, что ты хочешь от меня? – Да ничего я не хочу. Спасибо за ужин и заботу. – Что ты, доченька, я так рада, что вы здесь… Если бы Герман… Я махнула рукой, остановив её излияния, попыталась бодро улыбнуться и, помолчав, сказала: – Завтра мне с утра на работу. Ты побудешь с девочками? – Да, конечно, Марточка! – пылко ответила она. На том и порешили. Ангелина пошла смотреть мультики с внучками, а я набрала номер Павла. После нескольких секунд тишины холодный женский голос сообщил на двух языках, что «аппарат абонента выключен или временно недоступен…». Всеволод приехал, когда за окном уже темнело. Сразу наполнил квартиру собой, громким голосом, шуточками на грани, бодростью и немного напускным гостеприимством. Что поделать, приходится налаживать отношения с родственниками невесты. Немного посидев в компании матери и предполагаемого отчима, я пожелала им спокойной ночи и пошла укладывать девчонок. Когда они, изрядно повозившись и попрыгав на широкой кровати, наконец уснули, я в четвертый или пятый раз за вечер попыталась позвонить Павлу, отбросив гордыню и отдавшись беспокойству. Результат был всё тем же: «аппарат абонента и так далее…»
Подозрительные все - и мамаша, и муж евойный, и водитель, и даже черный внедорожник. Нагнетаешь? И да, эта странная стопка бумаг, которую никак не найдут. Куда же Павел запропастился? Телефон или отключен, или нет связи... Начинаю волноваться за Павла.
Что-то этот Всеволод не внушает доверия... Матушка, наверное, ни при чем, она больше легкомысленной представляется - дамой, не обращающей внимание на детали. Ну лежали и лежали какие-то листы, подумаешь... А что там еще было, кто знает... Молчание Павла как-то тревожно.
А вот Павел куда запропастился?.. Эта струна натягивается и звучит тревожно...
apropos пишет:
цитата:
Начинаю волноваться за Павла.
bobby пишет:
цитата:
Молчание Павла как-то тревожно.
Может, телефон потерял или раны болят сильно. Или еще что-то...
bobby пишет:
цитата:
Матушка, наверное, ни при чем, она больше легкомысленной представляется - дамой, не обращающей внимание на детали. Ну лежали и лежали какие-то листы, подумаешь... А что там еще было, кто знает...
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 38
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
пишет: 
Но и многолетний лед со временем может треснуть и подтаять... 
Названия улиц повторяются, особенно, в поселках. У нас вот в окрестностях с десяток Парковых, Садовых, Южных, Западных и т.д. А Центральная вообще тянется на десяток-другой километров через все деревни. И откуда известно, что листок этот дали? Может, она сама в карман положила и позабыла. Вместе с носовым платком Павла, например, или ещё как-то. 
Теперь и этот не отстанет, и прочие подтянутся. Меж двух огней прямо и не косо. 
Не, серьезно. /Любимая моя начинка. Не считая тушеной капусты. И яиц с рисом. 
В общем не прояснил ничего совершенно...
Вот мы уже здесь клуб психологов-любителей открыли, ожидаючи да в нетерпении.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
