Кстати: клуб "Литературные забавы"

Ничего не происходит, ровным счетом ничего. Кажется, я совершила очень крупную ошибку, пальнув вхолостую по воробьям, но получив такую отдачу от выстрела, что долго придется приходить в себя. Неужели Жак был все-таки моей личной галлюцинацией? Эрл снова хватает меня за руку, я осторожно взглядываю на него. Сердце пытается переместиться куда-то в не положенное ему место, гулко бухает и обрывается, падая, и я, кажется, лечу вслед за своим жизненно важным органом.
– Плохо получаться, – слышу я низкий голос эрла. – Напрасно… волда зе йекнават зет соз¹… Не нужен Жак… Не должны вызывать Жак, скал решать ви уре селф².
Замечательно! Мужская логика в действии! Действительно, зачем ему какой-то там Жак и зачем искать выход из дурацкого положения? Решать самим! Свалить всю ответственность на хрупкие женские плечи и ускакать в ночь, напиться водки, обручиться, лезть с поцелуями, изображать из себя героя отечественной войны 1066 года, и пусть леафлик леди дергается, сколько ей вздумается, и разбирается со всеми делами! Я тщетно пытаюсь высвободить руку, наполняюсь справедливым негодованием и, взрываюсь возмущенно-обличительной славянской речью:
– А ты сможешь сам решить? Когда я пытаюсь что-то предпринять, чтобы найти выход, ты развлекаешься, устраиваешь балаган, лезешь с поцелуями! Очень удобная позиция – все свалить на меня… сэр Вилелм!
– Сердита… йелеафлик зе ахвене еарт… сердита, йеалгмод, – говорит эрл. – Ик луфиа сердита леди, леафлик…³
– Леафлик! Да знаю я про леафлик, очень рада, что я такая в твоих глазах, и целуешься ты тоже неплохо и будь ты нормальным мужиком, а не древним саксом, я бы, возможно, согласилась на все, но ведь вы с Жаком и Орденом утверждаете, что ты явился из одиннадцатого века, у тебя конь и меч, ты не умеешь говорить по-русски, и вообще ты неприспособлен к современной жизни…

Я замолкаю, не договорив, потому что комната начинает заполняться характерным дымом-туманом, из которого через несколько секунд материализуется Жак собственной персоной, все в том же элегантном наряде, правда, на этот раз цвет его роскошного шарфа ядовито-фиолетовый. Бросаю взгляд на эрла, желая убедиться, что Жак – не плод моего воображения, и эрл тоже видит его.
Жак прикасается к шляпе и, словно не замечая меня, обращается к сэру Вилелму на непонятном языке, тот отвечает с вежливым достоинством, чуть растягивая слова. Напрягшись, прихожу к выводу, что это латынь. Минуты текут, мужчины увлеченно беседуют, а я, улавливая лишь упоминания своего имени, начинаю закипать от негодования: интересно, почему этот курьер-орденоносец беседует с эрлом, но в упор не замечает меня? Мужская солидарность, помноженная на шовинизм? И почему, затеяв эту встречу, я не сообразила, что нам будет не просто общаться втроем?
– Месье Жак, – вступаю я в беседу доминантов. – Вам не кажется, что неприлично разговаривать вдвоем, в то время как третья, которую, кстати, ситуация касается непосредственно, не понимает о чем вы говорите!
Жак, видимо, где-то на исторических просторах растерявший всю свою былую галантность, смотрит на меня сердито и ответствует недовольным холодным тоном:
– Добрый день, леди Мария. А невежлив я оттого, что зол. Разве я не предупреждал вас о лимите встреч, не говорил о том, что вы можете воспользоваться перстнем лишь в экстренных случаях? Вы же, своим же импульсивным вмешательством, лишаете поддержки Ордена не только себя, но и сэра Лэндора. Мы и так слишком многое сделали для вас… совершили абсолютно беспрецедентные для Ордена шаги, удостоили вас чести получить эти перстни из нашей сокровищницы… – он снова обращается к Вилелму, видимо, повторяя все сказанное на латыни. Тот слушает, хмурится, бросает взгляд в мою сторону, затем начинает говорить, в голосе его улавливаются гневные нотки.
– In dubio mitius, ⁴ – улавливаю я его последние слова, и в разговор снова вступает Жак.
Кажется, Вилелм защищает меня, эта мысль приятно волнует и наполняет решимостью.
– Вы не правы, месье Жак! Мы не просили у вашего Ордена никаких бонусов! – ввинчиваюсь я в беседу. – Выслушайте же меня!
Во взгляде эрла ловлю беспокойство, а Жак продолжает как ни в чем не бывало.
– Stop talking, gentlemen!⁵ – ору я. – Я не собираюсь быть подопытным кроликом для ваших орденоносцев!
– Подождите, леди Мария, – обращается ко мне Жак, а Вилелм сжимает мою руку и говорит что-то успокаивающее, во всяком случае, успокаивающе звучит его низкий голос.
– Леди Мария… Мария, – Жак обращается ко мне и снимает шляпу. Невесть откуда налетевший то ли ветер, то ли сквозняк, пробегает по комнате, и кудри Жака, и легкая ткань его шарфа приходят в движение, словно он находится на палубе корабля, спешащего в открытые пространства океана, а не в тесной комнате старого деревенского дома.
– Ваши переживания, – продолжает он, – это плата за то, что вам выпал шанс, один из тысячи, вам, обычной женщине, стать возлюбленной человека, пришедшего из прошлого, и пережить такие яркие мгновения, какие дарованы судьбой лишь немногим избранным.
– Но… где ему жить? И как? Как ему общаться с людьми? – я, грубо перебивая излияния Жака, тороплюсь задать свои насущные вопросы, но они, нелепые и неуместные в столь патетический момент, повисают в воздухе скучным сгустком рационализма.
– Эти вопросы вне компетенции Ордена, – вздохнув, отвечает Жак. – Вы должны решать все сами… особенно теперь, после того, как совершили обряд и воспользовались обоими перстнями сразу – об этом я уже сказал сэру Лэндору…
– Обряд, какой еще обряд? – спрашиваю я и замолкаю, в ужасе глядя на эрла и пытаясь прочитать в болоте его глаз, что он там сейчас чувствует, но прочитать так ничего и не могу. Значит, мои подозрения по поводу обручения были не просто близки к истине, они были абсолютной истиной! Какой же он негодяй и обманщик, этот эрл! Все они заодно!
– Это произошло случайно! – возмущаюсь я. – Я хотела… я просто хотела, чтобы мы вместе вызвали вас, Жак, я совершенно не имела в виду никакого обряда! Это – обман, уловка…
– Тем не менее, Мария, обряд свершен, – невозмутимо отвечает Жак, и тень от колышущегося в воздухе шарфа ложится на его лицо, придавая ему зловеще-значительный вид, – и отныне вы обречены принадлежать друг другу, и это великий дар, а как вы распорядитесь этим даром, зависит только от вас… дайте же свободу своим чувствам, и вы увидите, поймете, что вы способны на многое, на то, о чем даже не подозревали…
– Вы – демагог, Жак, вы и весь ваш Орден, – отвечаю я, невольно подражая напыщенному стилю курьера: – Вы произносите красивые напыщенные слова, за которыми нет ничего, кроме пустоты, вы не понимаете, что значит жить не в замке, а в однокомнатной квартире, в ваше время не было паспортов, регистраций, трудовых книжек, налоговой инспекции и прочего… О каком великом даре вы твердите, если его поселить негде!
Эрл не дает мне договорить, потому что сжимает мою руку так, что становится больно. Я умолкаю, совершенно обессиленная, а он обращается к Жаку на латыни.

«В дивизию их обоих, пусть делают, что хотят, а я умываю руки и еду домой, а эрл со своим конем и Жаком пусть катятся ко всем чертям», – вяло думаю я, уже не пытаясь вслушиваться в разговор. Я хочу только одного: чтобы весь этот кошмар поскорее закончился. Мне на работу нужно… к двенадцати тридцати… У меня уроки, мне нужно сдать налоговые декларации, дома бардак, а я второй день прохлаждаюсь в гостях у бывшего свекра, маюсь дурью, флиртую непонятно с кем…
«Интересно, отчего это Жак сегодня не спешит? – выскакивает откуда-то вопрос. – Ведь в две предыдущие встречи он твердил, что время у него ограничено, а сегодня заливается соловьем, и на часы не смотрит, что бы это значило?»
Вклинившись между Жаковым «гаудеамусом» и эрловым «игитуром», я озвучиваю назревший вопрос ехидно-подозрительным тоном.
– Как раз об этом я только что говорил сэру Лэндору, – невозмутимо отвечает Жак. Ветер усиливается, и его шарф уже развевается, как знамя Ордена Белоконного Принцианства. – Вы, Мария, странным образом сочетаете в себе романтичность с практичностью, вам удалось почти одновременно осуществить заключение романтического союза и подключение экстремального вызова. В результате получилось то, о чем я безуспешно пытаюсь сказать с момента моего появления в этой скромной резиденции.
– Моя резиденция еще скромнее! – встреваю я и получаю в ответ уничижительный взгляд Жака.
– Я продолжу, с вашего разрешения, прекрасная Мария! Вами заключен союз, вы обменялись перстнями, и теперь вы принадлежите друг другу вне зависимости от жизненных обстоятельств. Даже если судьба разлучит вас, этот союз разбить невозможно…
– Это фигня… профанация идеи… – бормочу я. – Союз такого рода должен быть основан на взаимных чувствах, а не на случайно свершенном обряде!
– Вы спрашивали, отчего я не спешу? – продолжает Жак, не реагируя на мои реплики. – Так вот, это – последняя наша встреча, вы своим поступком исчерпали лимит до конца… и пока ветер не столь силен, я остаюсь здесь…
Ветер тем временем усиливается, становится прохладней, уже колышутся занавески на окнах и позвякивает неплотно закрытая дверца буфета. Я невольно двигаюсь поближе к эрлу.
– Ветер, о, великолепный ветер! – восклицает Жак, театральным жестом раскидывая руки. – Это не простое движение воздуха, это дар и загадка, виновник и вершитель, распутник и разрушитель… о, ветер!
Что за представление? Он подвинулся рассудком в результате своих перемещений из века в век? Ему за вредность работы нужно дополнительные отпуска давать! Как там у них с этим, в Ордене?
– Этот ветер – ваш ветер, Вилелм и Мария! – завывает Жак, – Он может разлучить вас, если вы того пожелаете, и тогда сэр Лэндор вернется в свое время, а вы, Мария – домой, и у вас останутся лишь воспоминания об этом нерасторжимом союзе! Или же вы оба противостоите его порывам и остаетесь неразлучными! Все зависит от вас! Это последний дар от Ордена Белоконного Принцианства!
Бред, полный бред, фантасмагория, цирк, буффонада! Мы будем разлучены ветром, надо же… у меня останутся воспоминания о прошлом, а у Вилелма о будущем? Ветер усиливается, и эрл начинает медленно отдаляться, не отпуская моей руки.
– Леди мин хеорта… – басит он.
– Решайте, у вас мало времени! – кричит Жак, и ветер приподнимает его над полом. По столу катится и падает, со звоном разбившись, чашка. Хлопает дверца буфета.
------------------------------------------------------------
1 – ты хочешь знать правду… (др-англ)
2 – мы должны решать сами (др-англ)
3 – ты прекрасна, когда сердишься, люблю тебя сердитую (др-англ)
4 – судить надо мягче, когда сомневаешься (лат)
5 – Замолчите, джентльмены! (англ)