Кстати: клуб "Литературные забавы"

Вечером Дима забросил меня в автомастерскую, и я забрала свою любимую малютку Пежо, явно переплатив за ремонт. По дороге домой вспомнила, что нужно купить мобильник, поскольку мой пострадавший от неловкости Доры телефон так и не подавал признаков жизни. Едва вставила симку в новое навороченное приобретение, как меня настиг звонок Федора, возмущенного молчанием моего средства связи. «Ты в порядке, дорогая?» – спросил он. Отрезала, что есть небольшие проблемы, которые не намерена сейчас обсуждать, но организм требует релаксации. «Целую, дорогая, завтра увидимся», – сказал Федор. «Увидимся, дорогой», – ответствовала я, нажимая на красную кнопку отбоя. Разговор навел на мысль, что я уже пару недель как не была в спортзале. Заехав домой и захватив снаряжение, я решительно направилась в свой, давно насиженный, фитнес-центр расслабляться и восстанавливать несколько утраченную в борьбе с жизненными неурядицами форму. Я потела на тренажере, задыхаясь и мучаясь от боли в спине, но зато все неприятности и тревоги дня отступили, остались лишь нагруженные мышцы, усталость и пот, словно меня живьем палили на тысяче огней. Потом я долго стояла под душем, наслаждаясь усталостью и болью во всем теле. Домой вернулась совсем поздно и, войдя на кухню, где на диванчике перед телевизором, аппетитно поглощая глянцево-коричневое буше, восседала встрепенувшаяся при моем появлении Дора, я поняла, что немыслимо голодна, потому что поесть мне так и не удалось.

Все утро следующего дня я проторчала в пробке, совмещая неприятное с бесполезным: листала юридический справочник и думала о том, что поездки в общественном транспорте имеют при явных недостатках реальные преимущества.
Кое-как с опозданием добравшись на работу, я попросила Аню сварить кофе и с места в карьер вступила в конфликт с замом Суриковым по поводу тендера на строительство моста в области. Тендер этот мы каким-то чудом выиграли, упирая на квалифицированные кадры и наличие многолетнего опыта подобного строительства, но в действительности, сооружением мостов мы не занимались уже давно. Кроме того, проект этот носил скорее социальный, чем коммерческий характер и по большей части финансировался из областного бюджета. Суриков был изначально против участия в тендере и теперь при любом удобном случае высказывал свое недовольство и аргументы против. Именно это он и не замедлил сделать, заявившись прямо с утра и, видимо, дополнительно лелея мысль отомстить мне за вчерашний наезд.
– Романтики захотелось? Благотворительностью решили заняться? – завел уже ставшую традиционной песню Суриков. – У нас все кадры – пенсионного возраста, монтажный кран на приколе стоит, образца прошлого века! И финансирование неустойчивое, ну что такое местный бюджет? Я бы, пока не поздно, отказался от этого проекта и уступил бы его Гладилину.
Мне совсем не хотелось вступать в дискуссию, но последние слова вывели меня из себя.
– Подлее замов не встречала! – рявкнула я. – Хорошая пойдет молва, если мы сейчас откажемся от проекта.
Короче, мы в очередной раз ни на шутку сцепились с Суриковым, но в конце концов этот конформист пожелал усластить ложкой меда бочку дегтя, которую старательно вылил на меня, и попытался рассказать анекдот о муже, невпопад вернувшемся из командировки.
– Право, не до шуток, Миша, – оборвала его я. – Много и без них забот.
Суриков обозвал меня не добрым, но нормативным словом и удалился, но вскоре в дверь просунулась Аня.
– Дарья Васильевна, ваше кофе…
– Ваш кофе, Анна! Ваш! Кофе – мужского рода! – рявкнула я.
Аня моментально скрылась за дверью и появилась минуты через три… без кофе, но с поджатыми губами, всем своим видом демонстрируя оскорбленное достоинство.
– Дарья Васильевна, простите, но у вас опять отключена внутренняя, – бесстрастно объявила она. – К вам пришел этот… Лутовин…
– Это еще кто такой? По какому вопросу? Он предупреждал?
– Инженер по ТБ говорит, вы его вызывали, чтобы он лично явился, с объяснительной по вчерашнему случаю, – процедила Аня.
Вчерашний несчастный случай… Ч-черт, и когда я такое говорила? Ах, да, я же сказала это, когда давала интервью «Городским новостям»! А если и сказала, то отчего Маргарита понимает все так буквально?
– Аня, скажи, что мне некогда, пусть напишет и отдаст инженеру…
«Впрочем, – вдруг подумала я. – Наверное, стоит поговорить с этим типом лично и прочитать, что он там написал, чтобы держать руку на пульсе, кто его знает, что раздуют из этого случая. Тем более, Гладилин спит и видит, как мы обанкротились и пошли по миру. Нет, успокаиваться нельзя, и я не буду Дарья Цветова, не разведав, кто там виноват».
– Подожди, Аня… пусть он заходит, у меня есть минут десять… – сказала я вслед выходящей из кабинета секретарше.

– Здравствуйте, – мрачно сообщил мужчина, войдя в кабинет и остановившись у двери.
Был он высок и небрежно одет, сразу видно, безнадежный работяга.
– Проходите, садитесь. Вы принесли объяснительную? Давайте ее сюда.
Он прошел и уже собрался садиться на один из стульев, окружавших длинный стол для заседаний, как вдруг замер и совершенно беззастенчиво уставился на меня.
– Что случилось? – спросила я, когда прошла чуть ли не минута.
– Нет, так, ничего, – ответил он, с шумом вытянул стул и сел, прекратив созерцать меня и переключившись на осмотр интерьера кабинета.
– Давайте вашу объяснительную, я ознакомлюсь, – сказала я.
– Знаете ли, я ее еще не написал…
– Как это не написали? И зачем же вы тогда сюда явились?
– Так это же вы распорядились, чтобы я срочно в офис ехал, объяснительную писать…
– Я? Когда?
– Ну... с утра Семенычу позвонили, он меня силой вытолкал с работы, я вот так, как есть, и приехал.
Я взглянула на него. Потертая кожаная куртка, под ней – видавший виды свитер. Прядки темных волос падают на лицо, которое вдруг показалось мне знакомым. Ну конечно, оно мне знакомо, я же видела его вчера. Что за глупое удивление? И с чего это я решила разыгрывать демократичного руководителя перед каким-то там чернорабочим? Испугалась СМИ? Что за чушь?
– Значит так! Берите у секретаря бумагу и пишите! – рыкнула я, разозлившись и отбросив прочь план самой расследовать данный случай. Пусть Рита этим и занимается! – Идите, напишите, и принесете… хотя, нет, оставьте у секретаря… Идите…
Мне показалось, что он хмыкнул, когда поднимался со стула.
– Ну что ж, до свидания, – сказал он, направляясь к двери.
Я посмотрела ему вслед, он слегка прихрамывал, но при этом походка у него была какая-то упругая, спортивная… Не повредил ли он ногу вчера, когда вытаскивал из бетона узбека?
Зарывшись в дела, я совершенно позабыла и о хромом рабочем, и про объяснительную. Ближе к обеду позвонил Федор и предложил сходить вместе перекусить в нашу любимую харчевню. Я вышла в приемную и в ожидании сообщения, что он подъехал, механически перебирала бумаги, лежащие на столе секретарши.

«Объяснительная, – прочитала я на листе, исписанном размашистым почерком. –

Я, Лудовин Роман Петрович, 15 сентября сего года занимался обычным делом, то есть нес носилки с бетоном вместе с Урузбековым Алимом, который при переходе через небрежно сколоченные мостки, споткнулся и упал вниз, в котлован. Я спустился и помог ему выбраться из жидкого бетона. Удостоверяю, что Урузбеков был трезв, потому что он вообще не пьет.
Но что удивительно в тот же день 15 сентября я оказал помощь еще одному человеку, утром в метро вовремя перехватил женщину, которая чуть не выпала из вагона на перрон. Эта женщина затем неплохо отшила меня. Ну вот, отклонился от сути. Вышло плохо, видно сразу, работал по приказу.

15 сентября 2008г.
Лудовин Р.П. рабочий 2-го разряда.»

– Аня! Аня! – заорала я, потрясая листом. – Что это такое?!
Перепуганная секретарша вскочила, грохнув пальцами по клавиатуре.
– Что случилось, Дарья Васильевна?
– Звони на Восточную, и чтоб этот… Лудовин был здесь, в… – я взглянула на часы. – Ровно в два! Наглец!
Аня плюхнулась на стул, а я с подозрением взглянула на нее, но не уловив никакой иной реакции по поводу объяснительной, кроме испуга от моего неадекватного вопля, с надеждой решила, что она эту бумагу не читала. Возможно… Я свернула лист и сунула его в сумку.