Кстати: клуб "Литературные забавы"

Я забралась в машину, нашла в сумке сигареты и закурила. Психоз, самый натуральный психоз, шизофрения – назвать иначе всё, что происходит со мной и вокруг меня, невозможно! Зачем я предложила Рите пригласить Лудовина на помолвку? Совершенно чужого, незнакомого человека, случайно встреченного, непонятного, неуместного во всех отношениях! А эти нелепые обвинения? Нужно было не сдерживаться, а встряхнуть Риту как следует! Пыталась помочь, защитить родственницу, и вот какую благодарность получила в ответ на свои усилия! Собака на сене! Да как она посмела такое мне сказать?! Афоризмами решила блеснуть! Нахалка! Ревность, все это ревность, глупая бабская ревность! И к кому, подумать только! Как вообще Рита могла предположить, что я, я… могу увлечься этим Романом?! Как она могла приревновать его ко мне?!
Меня трясло от негодования, пришлось с четверть часа посидеть в машине, чтобы успокоиться.
В результате всех этих перипетий я добралась домой лишь к половине третьего, усталая, злая, разобранная на мелкие, несогласованные между собой, части. Плюнув на время, наступающее на пятки, я забралась под душ, включила его на всю мощь и застыла, как оскорбленная Петергофская статуя под горячим фонтаном, в надежде, что процедура смоет с меня дурь, обиду и злость.
«Один негодяй, другая помешана, а я обоим им под стать», – твердила я себе, упиваясь горячим водопадом, пока в дверь не застучали, и сквозь шум воды не донесся голос Кристины:
– Офелия, ты там не утонула? Жених уже прибыл, нервничает и бьет копытом…

Проскочив мимо пытающегося что-то молвить Федора, я влетела в спальню и села на кровать. Я не хочу никакой помолвки, не хочу. На подоконник за стеклом спланировал голубь, забился, складывая крылья. Я встала и подошла к окну. Голубь покрутил головой, кося на меня желтым глазом, расправил перья и унесся в промозглую серость низкого осеннего неба.
– Дашенька, дорогая, – в дверь просунулась кудрявая голова Федора, а затем и он сам. – Мы опоздаем, уже четвертый час, а тебе собираться, а ты еще вся мокрая…
– Я совершенно сухая, – отрезала я.
А если сказать ему сейчас: «Федор, дорогой… дорогой Федор… давай отложим все это дело, обдумаем все еще раз и решим потом… или совсем не решим, расстанемся и не будем вспоминать о наших планах». Это было бы честно и… неразумно.
– Федор, дорогой… – начала я. – … подожди, сейчас я соберусь.
– Что-то случилось? – спросил он озабоченно. – Ты волнуешься? Но это же еще не свадьба, просто небольшая репетиция.
– Ничего не случилось, если не считать того, что с утра меня залили соседи сверху, а потом пришлось ехать в офис по делам, и я зверски устала.
– Ерунда, тебе же не проблема сделать ремонт, потрясешь соседей, пусть несут ответственность. А отдохнешь в ресторане.
– Ладно, Федор, – на меня вдруг навалилась тупая вялость. – Иди, я быстро соберусь, успеем…
Он пригладил волосы, кивнул и послушно удалился, а я уселась перед туалетным столиком, включила фен и едва приступила к процессу укладки своих непослушных волос, как в комнате нарисовалась Кристина.
– Даша, тебе помощь требуется?
– Спасибо, Кристя, справлюсь сама…
– Что-то не так, вижу… – протянула подруга.
– Отстань, все в норме, просто немного волнуюсь…
– С чего бы это?
– Почему я не могу волноваться, отправляясь на собственную помолвку? Я же не статуя, все-таки…
– Ну, иногда напоминаешь… Зевса Громовержца… Хотя сейчас ты, скорее, Зевс, у которого конфисковали копье и обломали руки, что для тебя совсем не характерно, а это меня волнует.
– Спасибо, подруга, – буркнула я. – Умеешь ты успокоить и поддержать…
– Может и не умею, но советовать уже не берусь, хотя язык чешется… Все это азбука, сеньора, для тех кто любит и желает.
– Нет, отчего же, советуй! Любит и желает! Надо же, сколько лирики! Хотя, я знаю, что ты собираешься сказать. Про чувства и мужиков для удовольствия. Мне некогда и нет желания этим заниматься! Я выхожу замуж… Выхожу замуж! – ядовито подчеркнула я.
– Не нравится мне твой настрой, но дело хозяйское, смотри сама… – ответила Кристина. – Замуж, так замуж… Чувства… действительно, где ж на них найти время… Царицы древности любили одна – коня, одна – быка, о прочих умолчу пока…
В словесной дуэли, как всегда, выиграла Кристина, зато я, спустя полчаса, выплыла из комнаты, стуча шпильками, в макияже и золотистом платье, которое чудным образом подняло мое настроение на пару градусов в плюс. Как положено жениху, Федор изобразил потрясение моей красотой и женственностью, и мне хотелось верить, что его восторг был искренним, ведь даже честная подруга и хитрое зеркало упорно убеждали меня в том, что зрелище не лишено привлекательности.
Усевшись в машину Федора, я почти успокоилась – помолвка обрела основательность и логичность, Ритин наезд стал казаться пустым и смешным, а появление Лудовина в ее компании – абсолютно невероятным. С какой стати ему приходить? Во-первых, мое внезапное приглашение само по себе выглядит странным, а во-вторых, если он расстался с Ритой, то зачем ему вообще куда-либо с ней идти?

Церемония поздравлений, восторгов, приветствий, объятий, рукопожатий, дежурных слов, букетов, знакомств и рассаживания за столами, поставленными традиционно п-образно, закончилась, и гости приступили к тостам и закускам. Матушка, устроившаяся рядом со мной, неодобрительно взглянула на отца, пришедшего со своей женой, и проворчала:
– Мог бы и не брать с собой свою…
– Мам, но ты же взяла своего, – ответила я.
– Да? Ну я… – мама махнула рукой и переключилась на критику моего платья и качества моей обнаженной спины.
Федор наполнил бокалы и в …дцатый раз повторил, что я сегодня потрясающе-великолепна, и он всю жизнь мечтал о такой жене.
– Я еще не жена, – упрямо брякнула я в ответ.
– Почти жена, дорогая, – самоуверенно объявил Федор, поднялся и потянул меня за локоть: – Отец собирается поздравить…
– Но мы же не на свадьбе, чтобы вставать на каждый тост, – возразила я. – Я полагала, что помолвка должна быть более демократичной…
– Даша, не упрямься, хоть тут… – Федор уже с раздражением тащил меня со стула, который мне совсем не хотелось покидать.
Я встала и обвела взглядом гостей, не обнаруживая среди них Риты. Её отсутствие напрягало. Обиделась и не пришла? Ну и ладно, стоит ли из-за этого переживать? Но напряг не проходил. Я взглянула на тяжелую бархатистую штору, отделяющую наш зал от соседнего, с неприятным холодящим спину чувством, что сейчас она откроется, и на пороге возникнет блистательная пара Рита – Роман.
Будущий свекор пожелал нам всяческих благ по традиционному списку, Федор улыбался, приглаживая волосы, я кивала в знак благодарности, гости радостно зашумели, зазвенели бокалами. В тарелочно-бутылочную-голосовую какофонию влились звуки струн, труб и клавиш – на эстраде в углу зала музыканты настраивали инструменты. Пузырьки прохладного шампанского противно щипали горло, я поставила бокал на стол и села. Негромко запел кларнет, через несколько тактов вступил клавишник, слева что-то говорил Федор, справа что-то рассказывала мама, я кивала, стараясь вникнуть в смысл слов, но уже не могла, потому что я увидела Риту, которая вошла в зал в сопровождении официанта. Интересно, с каких это пор у меня так учащается сердцебиение при появлении собственной многоюродной сестры? Нонсенс…
«Лудовин не пришел», – с облегчением подумала я и улыбнулась в Ритину сторону.
– Поздравляю вас, – сказала Рита, подходя, и протянула мне букет пышных белых хризантем.
– Спасибо, – ответила я, едва сдержавшись, чтобы не спросить про Лудовина. Федор, разулыбавшись, зачем-то чмокнул Риту в щеку.
Я поставила цветы в вазу, уже изрядно заполненную букетами, и плюхнулась на стул. Кажется, можно расслабиться, не пожиная плоды своей глупости.