Отправлено: 14.07.09 14:25. Заголовок: Быт и культура русского дворянства (XVIII-начало XIX века)
Особенности повседневной жизни - о чем разговаривали, что читали, за что ругали детей и когда обедали - не меньше определяет эпоху, чем передвижения армий или свержение монархов.
С удовольствием ответила бы. Но в этой теме Водовозова явный off, а в какую тему с этим идти - не знаю .
Вот отрывки, показывающие, мне кажется, как менялись взгляды на брак в обществе: "Не видевшись с сестрой года два и свидевшись в Петербурге, я была поражена её переменой; будучи немного старее меня, она передо мною казалась старухой. Мой приезд сначала её несколько оживил, и она мне очень обрадовалась. - Ах, голубушка моя, как я рада тебе; часто я стала прихварывать, недолго мне остаётся пожить, а хотелось бы мальчиков моих людьми видеть... Ну, когда они на своих ногах будут? Я утешала сестру, а сама я знала, что она непрочна. Слава Богу, что хоть эти десять месяцев мне пришлось с нею побыть и утешить и себя и её пред концом её жизни. Мы были с нею всегда дружны, потому что она была немногим меня старше, всего года на два; мы вместе выезжали, стало, все наши воспоминания молодости были одни и те же, да и по характеру мы с ней приходились друг другу по сердцу. При бешеном и невыносимом нраве (очень доброго сердцем) князя Николая Семёновича сестре было иногда очень тяжело, и я думаю, что отчасти и болезнь, от которой она умерла, причину свою часто имела в волнениях и раздражениях. Кому могла сестра передать свои скорби? В наше время никакая порядочная женщина не дозволяла себе рассказывать про неприятности с мужем посторонним лицам: скрепи сердце да и молчи. Сестра мне открывалась, что ей часто очень тяжело: муж рассердится за пустяк и безделицу и недели по две дуется. Мальчикам Вяземским было уже лет 17 и 16; они всё это видели; сестра старалась скрыть от них безалаберность их отца, брала на себя быть весёлою, обращала в шутку, что князь не в духе, и всё это ей стоило немало...
Через год после смерти князя Николая Семёновича Вяземского старший сын его, князь Андрей, женился на замужней женщине Наталье Александровне Гурьевой. Муж этой молодой красавицы был человек очень богатый и вместе с тем большой игрок, который вёл очень рассеянную жизнь, прекрасную свою жену любил, баловал, но, должно быть, плохо за нею смотрел, и, выигрывая в карты, проиграл жену: она понравилась князю Андрею, а он ей, и вышла беда для оплошного мужа. Князь Андрей был мастер ухаживать и, увиваясь за Гурьевой, вскружил ей голову. Но она была честною женщиной и, видя, что Вяземский в неё влюблён, однажды спрашивает его: "Скажите, князь, к чему вы меня преследуете? Разве вы не знаете, что я замужняя женщина, что я себя уважаю и что вам невозможно меня добиться, чтоб я забыла свой долг" - Для влюблённого человека все возможно, - говорит он ей, - я ни пред чем не остановлюсь, я добьюсь, что вы будете моею. - О, ежели так, то вот моя рука; хлопочите о разводе, быть вашею женой я согласна. Как принял это Гурьев и что побудило его жену решиться на развод - я не знаю, но только Гурьев согласился принять на себя всякие вины, чтоб его жена могла выйти за Вяземского. Говорят, что он был скупенек, а жена его много тратила, что незадолго пред тем ему пришлось заплатить за неё по счетам из модных лавок больше двенадцати тысяч ассигнациями, что будто бы и побудило его согласиться на развод. Стали хлопотать, дело стоило князю Андрею больших денег, кажется, тысяч до сорока ассигнациями. Не порадовалась я, когда он известил меня о своей женитьбе, но когда через год после того он приехал в Москву и привёз ко мне свою молодую жену, я, конечно, приняла её как жену моего племянника, сына моей родной сестры. Совета моего он не спрашивал, а только объявлял мне, что женится; что же мне оставалось делать? Княгиня Наталья была очень видная и статная женщина, прекрасная собой; ей было лет около тридцати, а князю Андрею несколько лет более; и по годам, и по наружности это была прекрасная пара, и хотя брак был законным, а всё же, как там ни говори, и с той, и с другой стороны такое супружество было большим беззаконием. Княгиня Наталья и сама это чувствовала и один раз сказала мне: - Знаете ли, тётушка, я иногда сама себя спрашиваю: хорошо ли я сделала, что вышла за Андрэ; как вы думаете? Очень я затруднилась с ответом; однако думаю: "Спрашивают тебя, что же тут лукавить - говори правду" - и сказала ей: "Милая моя, ежели бы ты меня не спросила, что я думаю, я бы не позволила себе высказывать своих мыслей; но раз ты спрашиваешь, то должна тебе признаться, что не могу сказать, чтобы считала хорошим от живого мужа выходить за другого". - Вот и мне так кажется, и я боюсь, что меня Бог накажет за это; прежде я грозы совсем не боялась, а теперь я стала очень бояться... Должно быть, она пересказала своему мужу наш разговор; князь Андрей вдруг перестал ко мне ездить: жена бывает, а муж ни ногой, так больше полугода у меня и не бывал. Потом ему стало самому совестно, что бросил старуху-тётку, явился ко мне с повинной головой, стал на колени, просил прощения, но о причине, за что на меня сердился, не было и речи; так дело и обошлось."
Андрей Вяземский женился в 1830-е годы. Между тем в начале века брак "от живого мужа" вызвал скандал, и общество несколько лет отвергало женщину, которая развелась с мужем и вышла за другого. Е.П. вспоминает приезд двора в Москву в 1818 году: "За ужином мне пришлось сидеть неподалёку от царского стола, и хотя не всё было слышно, что там говорили, но всё видно, что делалось. На конце царского стола сидела графиня Разумовская Марья Григорьевна, урождённая княжна Вяземская. Она была сперва за князем Александром Николаевичем Голицыным, потом его оставила и при его жизни вышла за графа Льва Кирилловича Разумовского, и пока её первый муж был жив, брак её с Разумовским не был признаваем. Голицын умер или в 1817 или в этом же 1818 году. За ужином государь обратился к ней с каким-то вопросом, она отвечала, и потом, слышу, она спрашивает у своей соседки по-французски: - Вы слышали, что государь меня назвал графинею? - Да, как же... - Вы хорошо слышали? - Конечно, Боже мой, слышала... - Так он меня назвал графинею? Ах, слава Богу, слава Богу... Это потому так порадовало Разумовскую, что её брак был, стало быть, признан по смерти её первого мужа. Впоследствии эта графиня Разумовская была при дворе и, не имея никакого придворного чина, очень часто посещала императриц как знакомая".
Ведь она тоже пишет о нашей истории. А разве деятельность её матери по восстановлению Погорелого, её же борьба с немцем-управляющим в имении брата - разве всё это не наглядные штрихи к истории России? Кстати, именно от Водовозовой я впервые достаточно подробно познакомилась с личностью Ушинского. Мне думается, что именно мемуарная литература делает науку ИСТОРИЯ живой и наглядной. Но, конечно, совсем не обязательно затевать этот диспут именно сейчас, когда на данный момент у Вас совсем иные задачи.. По завершении оных, надеюсь, Вы вернётесь к этой теме.
Простите, но тема называется "Быт и культура русского дворянства XVIII - начала XIX века", а Водовозова - человек совершенно другого времени. Я просто стараюсь быть дисциплинированным пользователем.
Простите, но тема называется "Быт и культура русского дворянства XVIII - начала XIX века", а Водовозова - человек совершенно другого времени. Я просто стараюсь быть дисциплинированным пользователем.
Вы, конечно, правы! Она родилась в 1844 году, поэтому к первой половине 19 века можно причислить только её детские воспоминания. Но ведь и они потрясающе интересны! Придётся обратиться к админу: уж как он рассудит. А Вам спасибо за Ваше! Мне очень нравится, когда время, в которое жили авторы своих мемуаров, представляется ими детально, очень подробно, с кажущимися мелочами, но которые позволяют ощутить "вкус" его, а читателям как бы самим становиться свидетелями и участниками описываемых событий.
Икс Замечательные отрывки, которые можно читать как роман, погружась в атмосферу давно ушедших, но нами, к счастью, не забытых лет, благодаря вот таким мемуарам - и тем, кто их читает.
Wega пишет:
цитата:
Придётся обратиться к админу: уж как он рассудит
Непременно рассудит Этому разделу как раз не хватает темы, посвященной второй половине 19-го века в России. Так что, если есть желание, открывайте тему - и... А мы непременно присоединимся.
Отправлено: 10.09.11 15:14. Заголовок: Как одевались. Бабуш..
Как одевались. Бабушка Е.П. Яньковой старая княгиня Щербатова. "Бабушка-княгиня ходила всегда в чёрном платье, как вдова, и на голове носила не чепец, а просто шёлковый платок. Один только раз и случилось мне видеть бабушку во всём параде; она заехала к нам в Москве откуда-то с обеда свадебного или со свадьбы: на ней было платье с золотою сеткой и нарядный чепец с белыми лентами. Мы были все детьми, выбежали к ней навстречу и, увидев её в необыкновенном наряде, стали прыгать перед ней и кричать:"Бабушка в чепце! Бабушка в чепце!" Она прогневалась на нас за это: - Ах вы, дуры, девчонки! Что за диковинка, что я в чепце? Бабушка в чепце! А вы думали, что я и чепца надеть не умею... Вот я вам уши за это надеру! Пришёл батюшка, она ему и жалуется на нас: -Дуры-то твои выбежали ко мне и ну кричать: бабушка в чепце! Знать, ты мало им уши дерёшь, что они старших не почитают. Батюшка стал успокаивать её:"Матушка, не извольте на них гневаться, дети глупы, ничего ещё не смыслят". После того как бабушка уехала, уж и досталась же нам от батюшки гонка за это; тогда мне было едва ли пять лет".
Дамские мундирные платья при Екатерине. "По желанию императрицы для того, чтобы не было роскоши в туалетах, для дам были придуманы мундирные платья по губерниям, и какой губернии был муж, такого цвета и платье у жены. У матушки было платье: юбка была атласная, а сверху вроде казакина или сюртучка довольно длинного, из стамеди стального цвета с красною шёлковою оторочкой и на красной подкладке. Императрица приехала в Москву, в котором это было году, не знаю, но думаю, что до 1780 года зимой, и пожаловала на куртаг; тогда и матушка ездила... Намерение-то было хорошее, хотели удешевить для барынь туалеты, да только на деле вышло иначе: все стали шить себе мундирные платья, и материи очень дешёвые, преплохой работы, ужасно вздорожали, и дешёвое вышло очень дорогим... Так как батюшка был владельцем в Калужской губернии, где был и предводителем, и в Тульской губернии, то у матушки и было два мундира - один стального цвета, а другой, помнится, лазоревый с красным".
Мужская мода, 1780-е годы. "Застала я, но только это очень давно было, почти что в дни моего детства, в начале 1780-х годов, мужчины нашивали такие рисованные жилеты "с сюжетами", то есть немало что с картинами, по белому атласу и шитые шелками, а пуговицы на кафтанах величиною с медный пятак с разными изображениями и фигурами, рисованные на кости, по перламутру и даже эмалевые в золотой оправе, очень дорогие. Потом, когда перестали носить французские кафтаны и пудру, все эти прихоти оставили, попало в моду сукно, куда уж кружева носить! - и белья, бывало, ни на ком не увидишь: жилет застёгнут доверху, а на руках ни манжеток, ни рукавчиков и не ищи".
Последние годы Екатерининского царствования. "Благородное собрание было очень посещаемо, и дамские туалеты всегда очень хороши и несравненно богаче, чем теперь, потому что замужние женщины носили материи, затканные серебром, золотом, и цельные глазетные. Мужчины тоже долгое время до воцарения императора Александра продолжали носить французские кафтаны различных цветов, довольно ярких иногда, - атласные, объяринные, гродетуровые и бархатные, шитые шелками, блёстками, серебром и золотом; всегда шелковые чулки и башмаки: явиться в сапогах на бал никто и не посмел бы, - что за невежество! Только военные имели ботфорты, а статские все носили башмаки, на всех порядочных людях хорошие кружева, - это много придавало щеголеватости. Кроме того, пудра очень всех красила, а женщины и девицы вдобавок ещё румянились, стало быть, зелёных и жёлтых лиц и не бывало... Не нарумянившись куда-нибудь приехать означало сделать невежество. С утра мы румянились слегка, не то что скрывали, а для того, чтобы не слишком было красно лицо; но вечером, пред балом в особенности, нужно было побольше нарумяниться. Некоторые девицы сурмили себе брови и белились, но это не было одобряемо в порядочном обществе, а обтирать себе лицо и шею пудрой считалось необходимым. Когда молодой государь (Александр Павлович) перестал употреблять пудру и остриг волосы, конечно, глядя на него, и другие сделали то же. Однако многие знатные старики гнушались новою модой и до тридцатых ещё годов продолжали пудриться и носили французские кафтаны, являлись на балы и ко двору одетые по моде екатерининских времён: в пудре, в чулках и башмаках, а которые с красными каблуками. Теперь многие даже и не поймут, что такое красные каблуки. Не всё ли равно, что красные, что чёрные, - это одна только мода. Может быть, кто и не зная нашивал красные каблуки, но, конечно, не таковы были Юсупов, Куракин и подобные им. Они понимали значение и потому-то продолжали вопреки моде одеваться и обуваться по-своему. Красные каблуки означали знатное происхождение; эту моду переняли мы, разумеется, у французов, как и всякую другую; там, при версальском дворе, при котором-то из их настоящих последних трех королей, вошло в обычай для высшего дворянства ходить на красных каблуках. Это очень смешное доказательство знатности переняли и мы, и хотя сперва над этим и посмеивались и критиковали, однако эту моду полюбили и у нас, в особенности знатные царедворцы: разве им можно не отличиться от простого люда? Княжна Прасковья Михайловна Долгорукова до старости своей всё ходила на красных каблуках... Княжна, я думаю, была самая последняя в Москве старожилка, которая, имея отроду почти девяносто лет (она умерла в 1844 году), всё ещё одевалась, как при императрице Екатерине II. Батюшка до кончины своей носил французский кафтан синего цвета, всегда белое жабо, белый пикейный камзол, чулки и башмаки. Он носил парик и пудрился. ... Давно уже все перестали пудриться, и я стала носить чепец из тюля, а мой Дмитрий Александрович всё ходил с пучком и слегка пудрился; братья мои Корсаковы и двоюродные братья Волконские над ним трунили. Он всё ещё крепился, наконец в тамбовской деревне он однажды приходит ко мне и несёт что-то такое в руке и говорит: - Посмотри-ка, Елизавете Петровна, что я тебе принёс, угадай. Я была близорука смолоду и не вдруг разглядела, потом вижу, он держит отрезанную свою косу!"
Свадьба и траур в конце екатерининского царствования. "Подвенечное платье у меня было белое глазетовое, стоило 250 р.; волосы, конечно, напудрены и венок из красных розанов - так тогда было принято, а это уже гораздо после стали венчать в белых венках из флёрдоранж". "Теперь все приличия плохо соблюдают, а в моё время строго всё исполняли и по пословице: "родство люби счесть и воздай ему честь" - точно родством считались и, когда кто-нибудь из родственников умирал, носили по нём траур, смотря по близости или по отдалённости, сколько было положено...Вдовы три года носили траур: первый год только чёрную шерсть и креп, на второй год чёрный шелк и можно было кружева чёрные носить, а на третий год, в парадных случаях, можно было надевать серебряную сетку на платье, а не золотую. Эту носили по окончании трёх лет, а чёрное платье вдовы не снимали, в особенности пожилые. Да и молодую не похвалили бы, если бы она поспешила снять траур. По отцу и матери носили траур два года: первый - шерсть и креп, в большие праздники можно было надевать что-нибудь дикое шерстяное, но не слишком светлое, а то как раз, бывало, оговорят: "Такая-то совсем приличий не соблюдает: в большом трауре, а какое светлое надела платье". Первые два года вдовы не пудрились и не румянились; на третий год можно было слегка подрумяниться, но белиться и пудриться дозволялось только по окончании траура. Также и душиться было нельзя, разве только употребляли одеколон, оделаванд и оделарен дегонри, по русски - унгарская водка, о которой теперь никто и не знает. Богатые и знатные люди обивали и свои кареты чёрным, и шоры были без набору, и кучера и лакеи в чёрном. По матушке мы носили траур два года, - так было угодно батюшке, и по бабушке тоже, может быть, проносили бы более года, да я вышла замуж, и потому мы все траур сняли. Когда свадьбы бывали в семье, где глубокий траур, то чёрное платье на время снимали, а носили лиловое, что считалось трауром для невест. Не припомню теперь, кто именно из наших знакомых выходил замуж, будучи в трауре, так всё приданое сделали лиловое разных материй, разумеется, и различных теней (фиолетово-дофиновое - так называли самое тёмно-лиловое, потому что французские дофины не носили в трауре чёрного, а фиолетовый цвет, лиловое, жирофле, сиреневое, гри-де-лень и тому подобное). к слову о цветах скажу, кстати, о материях, о которых теперь нет понятия: объярь или гро-муар, гро-де-тур, гро-гро, гро-д'ориан, левантин, марселин, сатень-тюрк, бомб -это всё гладкие ткани, а то затканные: пети-броше, пети-семе, гран-рамаж (большие разводы); последнюю торговцы переиначали по-своему и называли "большая ромашка". Материи, затканные золотом и серебром, были очень хороши и такой доброты, какой теперь и не найдёшь. Я застала ещё турские и кизильбашские бархаты и травчатые аксамиты: это были ткани привозные, должно быть персидские или турецкие, бархаты с золотом и серебром. Были некоторые цвета в моде, о которых потом я уже и не слыхала: hanneton (цвета майского жука) - тёмно-коричневый наподобие жука, grenouille evannouie (цвета обмершей лягушки) - лягушечно-зеленоватый, gorge-de-pigeon tourterelle (голубиной шейки) и т.п. Цвета эти, конечно, в употреблении и теперь, но только под другими названиями и не в таком ходу, как в начале, когда только показались."
Отправлено: 10.09.11 15:19. Заголовок: Наступил новый век. ..
Наступил новый век. "Безобразие тех чепцов и шляп, которые пошли после двенадцатого года, себе нельзя представить, и, однако, все это носили; говорили, что мода уродливая, а следовали ей. Платья были самые некрасивые: очень узенькие, пояс под мышками, спереди нога видна по щиколотку, а сзади у платья хвост. Потом платья совсем окургузили, и нога вся стала видна, а на голове начали носить какие-то картузы."
"В 1814 году мы решили с Дмитрием Александровичем, что пора вывозить дочерей. Грушеньке был двадцатый год; если бы не нашествие неприятеля, я вывезла бы её прежде, но французы помешали; а тут и Линочке пошёл уже восемнадцатый год, и я вывезла обеих вместе. И той и другой я сделала одинаковые платья, белые креповые, с белыми цветами на корсаже и на голове. Степан Степанович Апраксин, который был к нам очень расположен, непременно желал взглянуть на платья моих дочерей, нарочно приехал дня за два до их выезда в Собрание; зажгли множество свеч, и он смотрел на платья и ими любовался".
"Вся осень 1817 года и зима 1818 года по случаю пребывания императорской фамилии в Москве прошли в больших весёлостях: балы, собрания, праздники не прерывались... В эту зиму много было издержано на бальные наряды. Я для обеих дочерей заранее приготовила хорошенькие платья, потому что мне ещё летом говорил Апраксин: "В Москву ждут двор к осени и на всю зиму, вы это имейте в виду и приготовьте не спеша хорошенькие туалеты для ваших барышень, потому что будут большие увеселения." Так я и распорядилась: засадила своих швей за пяльцы и для каждой дочери приготовила по два белых платья, серебром шитых по шёлковому тюлю; два платья были вышиты мелкими мушками или горошком серебряною нитью, через ряд матовою и блестящею, а другие два платья с большими букетами по белой дымке, что было очень нарядно, богато и легко. Когда осенью мы возвратились в Москву, я велела сшить платья и показывала их Апраксину, большому знатоку в дамских туалетах, и он ими восхитился. - Тюлевые платья, - говорил он, - я бы посоветовал вашим барышням надеть на бал в Благородном собрании, где будет много публики и туалеты не так заметны; а дымковые платья поберегите для моего бала, ежели царская фамилия осчастливит меня своим посещением. Так мы и сделали."
На балу у Апраксина: "Молодая Апраксина (невестка) была прекрасная собою: свежа и румяна, совершенная роза. На ней была белая атласная юбка в клетку, шитая бусами, а на тех местах, где клетки пересекались, крупные солитеры, лиф бархатный, ярко-красный, также шитый бусами и солитерами".
Первая половина 1820-х годов, когда две дочери Е.П. вышли замуж: "В то время платья были пребезобразные: узки как дудки, коротки, вся нога видна, и оттого под цвет каждого платья были шёлковые башмаки из той же материи, а талия так коротка, что пояс приходился чуть не под мышками. А на голове носили токи и береты, точно лукошки какие, с целым ворохом перьев и цветов, перепутанных блондами. Уродливее ничего и быть не могло; в особенности противны были шляпки, что называли кибитками (chapeau Kibick).
В заключение два провинциальных анекдота. 1780-е годы, калужское имение отца, местного предводителя дворянства: "В числе соседей бывали престранные. Так, был один Терентий Иванович: летом приедет в парусинном балахоне, опоясан кушаком, за кушаком заткнуты кнут и рукавицы, от сапогов разит дёгтем, и батюшка принимает его весьма ласково. Возьмет его за рукав и ведёт, бывало, к матушке и говорит ей: "Аграфена Николаевна, веду к тебе приятеля моего, Терентия Ивановича". Матушка была тоже обходительна, и во время стола смотрит, бывало, на всех нас; и сохрани Бог, если она заметит, что кто-нибудь улыбнётся или пошепчется между собою, хотя соседи и соседки бывали пресмешные". 1806 год. "В этот же год, кажется, приехали в наше соседство еще новые соседки в сельцо Хорошилово. Чьё оно было прежде - что-то не припоминаю, а тут его купила, слышу, какая-то Неелова... Слышу, что новая соседка в Хорошилове, а ни к кому не едет, думаю: "Стало, не желает знакомиться; она новая приезжая, так ей и следует приехать первой, не мне же ехать к ней". Раз как-то в воскресенье, после обедни, подходит ко мне, при выходе из церкви, какая-то деревенская женщина, кланяется. - Откуда, милая? - Из Хорошилова, сударыня. У меня дело до вашей милости. - Что такое? - Да вот, матушка, новые господа приехали и им желательно было бы с вами познакомиться, наказывали вам поклон передать. - Кланяйся и от меня, скажи, что и я буду рада познакомиться. Милости просим в гости, ежели угодно. Очень странным показалось мне такое знакомство: как это посылать поклон через деревенскую бабу? ... В первое время мы не очень сошлись в знакомстве и виделись редко, но впоследствии очень подружились. В первый раз, что я поехала в Хорошилово отдавать визит, было довольно свежо. Подъезжаю к дому, вижу, идёт ко мне навстречу какой-то мужчина в шинели и ночном колпаке. Каково же было моё удивление, когда, подошедши ближе, говорит мне этот мужчина: "Здравствуйте, Елизавета Петровна" Оказывается, что это сама Неелова! - Откуда вы это так? - вырвалось у меня. - Я была на стройке, хожу всегда в шинели, которая осталась после покойника: нужно же донашивать. Конечно, на первых порах я ничего ей не сказала: что же оговаривать незнакомых людей, Бог весть, как это ещё покажется? Очень я подивилась, однако, такому одеянию; впоследствии, когда мы покороче стали знакомы, я при случае как-то раз сказала Елизавете Сергеевне: - Ну, матушка, удивила же ты меня, как я в первый раз к тебе приехала. - А чем же? - спрашивает она меня. - Как это тебе в голову только пришло ходить в шинели и колпаке? - Э, что за беда? Не бросать же, коли есть. - Воля твоя, милая, а по-моему, кажется, этого бы не следовало делать: у нас это здесь не принято."
Мужчины тоже долгое время до воцарения императора Александра продолжали носить французские кафтаны различных цветов, довольно ярких иногда, - атласные, объяринные, гродетуровые и бархатные, шитые шелками, блёстками, серебром и золотом; всегда шелковые чулки и башмаки:
Икс Спасибо за продолжение, бабушка просто прелесть! Однако все эти «гро-муар, гро-де-тур, гро-гро, гро-д'ориан...» трудно произнести, нежели представить себе как выглядели. Вообще, хотела спросить, а в Вашей книжке картинкок нет? Чтобы наглядно показать пребезобразному современнику как люди прошлые строго всё исполняли и соблюдали приличия
Отправлено: 17.09.11 12:54. Заголовок: Увы, Мариета, с карт..
Увы, Мариета, с картинками проблемы.
О балах и танцах при Екатерине и Павле. "Балы начинались редко позднее шести часов, а к двенадцати все уже возвратятся домой. Так как тогда точно танцевали, а не ходили, то танцующих было немного. Главным танцем был менуэт, потом стали танцевать гавот, кадрили, котильоны, экосезы. Одни только девицы и танцевали, а замужние женщины - очень немногие, вдовы - никогда. Вдовы, впрочем, редко и ездили на балы, и всегда носили чёрное платье, а если приходилось ехать, то сверх платья нашивали золотую сетку...
Сестре Александре Петровне был 21 год, мне 19 лет, и мы отправились в собрание с сестрой Екатериной Александровной Архаровой. Бал был самый блестящий и такой парадный, каких в теперешнее время и быть не может: дамы и девицы все в платьях или золотых и серебряных, или шитых золотом, серебром, камений на всех премножество; и мужчины тоже в шитых костюмах с кружевами, с каменьями. Пускали в собрание по билетам самое лучшее общество; но было много. Императрица тоже была в серебряном платье, невелика ростом, но так величественна и вместе милостива ко всем, что и представить себе трудно. Играли и пели: Гром победы раздавайся, Веселися, храбрый Росс... И каждый куплет оканчивался стихами: Славься сим, Екатерина, Славься, нежная к нам мать! Мне пришлось танцевать очень неподалеку от императрицы, и я вдоволь на неё нагляделась. Когда приходилось кланяться во время миновета, то все обращались лицом к императрице и кланялись ей; а танцующие стояли так, чтобы не обращаться к ней спиною. Блестящий был праздник...
Танцующих бывало немного, потому что менуэт был танец премудрёный: поминутно то и дело, что или присядь, или поклонись, и то осторожно, а иначе, пожалуй, или с кем-нибудь лбом стукнешься, или толкнешь в спину; мало этого, береги свой хвост, чтобы его не оборвали, и смотри, чтобы самой не попасть в чужой хвост и не запутаться. Танцевали только умевшие хорошо танцевать, и почти наперечёт знали, кто хорошо танцует. Вот и слышишь: "Пойдёмте смотреть - танцует такая-то - Бутурлина, что ли, или там какая-нибудь Трубецкая с таким-то". И потянутся изо всех концов залы, и обступят круг танцующих, и смотрят как на диковинку, как дама приседает, а кавалер низко кланяется. Тогда и в танцах было много учтивости и уважения к дамам."
Это воспоминания москвички Яньковой. А вот что пишут петербуржцы о роли танцев в придворной карьере. Графиня В.Н. Головина (в описываемое время одиннадцатилетняя княжна Голицына), 1777 год: "У княгини Репниной был устроен бал-маскарад, на котором затевалась кадриль из сорока пар, одетых в испанские костюмы. Её составляли наиболее видные и красивые дамы, девицы и молодые люди. Для большего разнообразия фигур прибавили ещё четыре пары детей лет одиннадцати-двенадцати. Одна из этих маленьких танцорок заболела за четыре дня до праздника, и княгиня Репнина пришла вместе со своими дочерьми, чтобы упросить матушку позволить мне заменить эту девочку. Матушка уверяла, что я едва умею танцевать, что я маленькая дикарка, но все её уверения были безуспешны. Пришлось согласиться, и меня повезли на репетицию. Самолюбие заставляло меня быть внимательной. Другие танцорки, уже умевшие танцевать, или, по крайней мере, думавшие, что это так, репетировали довольно небрежно, а я старалась не терять ни одной минуты. Оставалось всего две репетиции, и своим детским умом я старалась предусмотреть всё, чтобы не уронить себя при первом выходе в свет. Я решила нарисовать фигуру кадрили на полу у себя дома и танцевать, напевая мотив танца, который запомнила. Это прекрасно удалось, а когда наступил день торжества, я снискала всеобщее одобрение. Императрица была ко мне очень милостива, а великий князь Павел изъявил особое благоволение, которое и продолжалось потом шестнадцать лет".
Н.А. Саблуков (вспоминает себя двадцатилетним офицером лейб-гвардии Конного полка, а также сверстника-однополчанина), 1797 год: "Я сразу смекнул, что государю угодно, чтобы я протанцевал с Екатериной Ивановной Нелидовой. Что можно было протанцевать красивого, кроме менуэта или гавота сороковых годов? Я обратился к дирижёру оркестра и спросил его, может ли он сыграть менуэт, и, получив утвердительный ответ, я просил его начать и сам пригласил Нелидову, которая, как известно, ещё в Смольном отличалась своими танцами. Оркестр заиграл, и мы начали. Что за грацию выказала она, как прелестно выделывала "pas" и повороты, какая плавность была во всех движениях прелестной крошки, несмотря на её высокие каблуки - точь-в-точь знаменитая Лантини, бывшая её учительница! Со своей стороны, и я не позабыл уроков моего учителя Канциани, и, при моём кафтане a la Frederic le Grand, мы оба точь-в-точь имели вид двух старых портретов. Император был в полном восторге и, следя за нашими танцами во всё время менуэта, поощрял нас восклицаниями: "C'est charmant, c'est superbe, c'est delicieux". Когда этот первый танец был благополучно окончен, государь просил меня устроить другой и пригласить вторую пару. Вопрос теперь заключался в том, кого выбрать и кто захочет себя выставить напоказ при такой смущающей обстановке. В нашем полку был офицер, по имени Хитрово. Я вспомнил, что когда-то, будучи 13-летним мальчиком, он вместе со мною брал уроки у Канциани, и, так как он в то время всегда носил красные каблуки, я прозвал его камергером. Никто не мог быть мне более подходящим. Я подошёл к нему и сообщил о желании его величества. Сначала Хитрово колебался, хотя, видимо, был рад выставить себя напоказ и, после некоторого размышления, спросил меня, какую ему выбрать даму? - Возьмите старую девицу Валуеву, - посоветовал я ему, и он так и сделал. Разумеется, я снова пригласил Нелидову, и танец был исполнен на славу, к величайшему удовольствию его величества. За этот подвиг я был награждён лишь забавою, которую он мне доставил, но зато Алексею Хитрову этот менуэт оказал большую пользу. Будучи не особенно исправным офицером, он был сделан камергером, что вело его в гражданскую службу и, угождая разным влиятельным министрам, он, наконец, сам сделался министром, а в настоящее время он весьма снисходительный государственный контролёр и вообще очень добрый человек".
Сам Николай Саблуков к 25 годам стал полковником гвардии.
Было приятно прочитать про Нелидову. К этой даме у меня давнишняя симпатия: удивительнейшая женщина была. И ещё мне очень нравится манера изложения в этих воспоминаниях: столько интересных бытовых мелочей, подробностей светской жизни, этикета, манер.. И опять же красные каблуки, которые мы потом встречаем в "Онегине"!
Отправлено: 18.09.11 12:53. Заголовок: Как ели. Рассказ о..
Как ели.
Рассказ о том, как бабушка Е.П. Яньковой Евпраксия Васильевна Татищева (1715-1789), в первом браке Римская-Корсакова, во втором Шепелева, угощала соседку по имению графиню Шувалову. "День назначили. Бабушка, приехав домой, послала несколько троек туда-сюда: кто поехал за рыбой, кто за дичью, за фруктами, мало ли за чем? Званый обед: Шепелева угощает графиню Шувалову, - стало быть, пир на весь мир. Бабушка была большпя хлебосолка и не любила лицом в грязь ударить. Надобно гостей назвать: не вдвоём же ей обедать с графиней. Послала звать соседей к себе хлеба-соли откушать; и знатных, и незнатных - всех зовёт: большая барыня никем не гнушается; её никто не уронит, про всех у неё чем накормить достанет. Приспел назначенный день. Гостиная полна гостей; Калуга в семнадцати верстах, и оттуда съехались: приехала главная гостья - Шувалова; не забыли о попа с попадьёй. Попадью бабушка очень любила и ласкала; соскучится, бывало, и позовёт человека: "Поди, зови попадью". Та придёт: "Что ж это ты дела своего не знаешь, ко мне не идёшь который день?" Та начнёт извиняться: "Ах, матушка, ваше превосходительство, помилуйте, как же я могу, как я смею незваная прийти..." Бабушка как прикрикнет на её: "Что ты, в уме, что ли, дура попова, всякий вздор городишь! Вот новости - незваная! Скажите на милость: велика птица, зови её! Пришла бы сама, да и пришла... Ну, ну, не сердись, что я тебя обругала, я пошутила, попадья; садись, рассказывай, что знаешь". И так редкий день, чтобы попадья не была у бабушки. Пришёл час обеда; дворецкий с важностью доложил: "Кушанье готово". Хозяйка взяла за руку Шувалову, ведёт ее к столу, видит, попадья тут стоит. Желая её приласкать, она и говорит ей: - Ну, попадья, ты свой человек; сегодня не жди, чтобы я тебя потчевала, а что приглянется, то и кушай. В то время кушанья не подавала из буфета, а всё выставляли на стол, и перемен было очень много. В простые дни, когда за-свой обедают, и то бывало у бабушки всегда: два горячих - щи да суп или уха, два холодных, четыре соуса, два жарких, два пирожных... А на званом обеде так и того более: два горячих - уха да суп, четыре холодных, четыре соуса, два жарких, несколько пирожных, потом десерт, конфеты, потому что в редком доме чтобы не было своего кондитера и каждый день конфеты свежие... Можно себе представить, какой был в этот день обед у бабушки: она любила покушать, у неё и свои фазаны водились; без фазанов она в праздник и за стол не садилась. Бывало, сидят за столом, сидят - конца нет: сядут в зимнее время в два часа, а встанут - темно; часа по три продолжался званый обед. Ну, сели за стол, сидят - кушают да похваливают; что блюдо - то диковинка; вот дошло дело до рыбы. Дворецкий подходит к столу, чтобы взять блюдо, - стоит и не берёт. Бабушка смотрит и видит, что он сам не свой, на нём лица нет, чуть не плачет. "Что такое?" Подают ей стерлядь разварную на предлинном блюде; голова да хвост, самой рыбы как не бывало. Можешь себе представить, как бабушке стало досадно и конфузно! Она не знает, что и подумать! Смотрит кругом на всех гостей, видит, попадья сидит как на иголках - ни жива ни мертва... Бабушка догодалась, говорит громко: "Что ж это такое?" , а сама с попадьи глаз не сводит. С попадьёй чуть не дурно делается, встала, хочет сказать - не может. Все гости опустили глаза, ждут - вот будет буря. "Попадья, ты это съела у меня рыбу?" - грозным голосом спрашивает бабушка. - Виновата, матушка государыня, ваше превосходительство, точно я, виновата, - бормотала попадья, - сглупила... Бабушка расхохоталась, глядя на неё - и все гости. - Да как же это тебе в ум только пришло съесть что ни на есть лучшую рыбу? - спрашивала хозяйка сквозь смех. - Простите, виновата, государыня, ваше превосходительство! Вот как изволили идти-то к столу, так и сказали мне, что ты, мол, свой человек, не жди, чтоб потчевать стала, а что приглянется, то и кушай... Села я за стол, смотрю,рыбина стоит предо мною большая, - хороша, должно быть, сем-ка я отведаю,да так кусочек за кусочком, глоток за глотком, смотрю - а рыбы-то уж и нет... Бабушка и графиня хохочут ещё пуще прежнего; им вторят гости. - Ну, попадья, удружила же ты мне, нечего сказать... Есть за что поблагодарить! Я нарочно за рыбой посылаю и невесть куда, а она за один присест изволила скушать! Да разве про тебя это везли? Уж подлинно - дура попова. И, обратившись к дворецкому, она сказала: "Поди, ставь попадье её объедки, пусть доедает за наказание, а нам спроси, нет ли ещё какой другой рыбы?" Принесли другое блюдо рыбы - больше прежней. Я думаю, что вся эта проделка попадьи была заранее подготовлена, чтобы посмешить гостей: тогда ведь это водилось, что держали шутов да шутих. Бабушка Евпраксия Васильевна была очень крутого нрава и как знатная и большая барыня была в большом почёте и не очень церемонилась с мелкими соседями, так что многие соседки не смели и войти к ней на парадное крыльцо, а всё на девичье крыльцо ходили."
Надо сказать, что угощаемая здесь графиня Шувалова - жена Петра Ивановича Шувалова, брата известного фаворита императрицы Елизаветы Ивана Ивановича Шувалова. Кстати, малолетняя исполнительница французской кадрили из моего предыдущего поста - родная племянница этих братьев Шуваловых.
Чужими обедами можно было прокормиться. Е.П. рассказывает ещё об одной родственнице, жене двоюродного дяди, Марье Семёновне Римской-Корсаковой, урождённой Волконской. "Тётушка имела очень хорошее состояние, будучи и сама не бедна, и богата по своему мужу, но была очень расчётлива. Она имела ещё ту странность, что не любила дома обедать: она каждый день кушала в гостях, кроме субботы. Она с вечера призовёт, бывало, своего выездного лакея и велит наутро сходить в три-четыре дома её знакомых и узнать, кто кушает дома сегодня и завтра, и ежели кушают дома, то узнать от неё о здоровье и сказать, что она собирается приехать откушать. Вот и отправляется с обеими дочерями. Тогда блюда выставлялись все на стол. Когда ей понравится какое-нибудь блюдо, холодное которое-нибудь, или один из соусов, или жаркое, она и скажет хозяйке: "Как это блюдо, должно быть, вкусно, позвольте мне его взять, - и, обращаясь к своему лакею, стоявшему за её стулом, говорит: "Возьми такое-то блюдо и отнеси его в нашу карету". Все знали, что она имеет эту странность, и так как она была почтенная и знатная старушка, то многие сами ей предлагали выбрать какое угодно блюдо. Так она собирает целую неделю, а в субботу зовёт обедать к себе и потчует вас вашим же блюдом. Многие, впрочем, и смеялись над ней, и кто-то пересказал нам, что Корсакова Марья Семёновна увезла откуда-то поросёнка. Вот, вскоре того, тётушка пожаловала к нам кушать, я и говорю меньшой её дочери: - Скажи, пожалуйства, сестра Елизавета, где это на днях вы, сказывают, обедали и стянули жареного поросёнка? А она мне и отвечает: - Вот какие бывают злые языки! Никогда мы поросёнка ниоткуда не возили, а привезли на днях жареную индюшку. Вот видишь ли, так не поросёнка же."
Провинциальное гостеприимство в конце XVIII века. "В сельце Песках я застала Волковых: мужа звали Степан Степанович, жену Екатерина Петровна... Первое их удовольствие было кормить своих гостей, да ведь как: чуть не насильно заставляли есть. Степан Степанович любил и сам кушать, умел и заказать обед, и охотник был говорить про кушанье: какой пирог хорошо сделан, с какою начинкой, с какою подливкой соус лучше или хуже, а уж главное дело - потчеванье гостей. Он, бывало, и не садится за стол, а ежели сел, то поминутно вскакивает и кричит дворецкому: "Постой, постой, куда ты ушёл; видишь, не берут или мало взяли, кланяйся, проси", и тотчас сам подбежит и станет упрашивать: "Матушка, Елизавета Петровна, покушайте, пожалуйста, положите ещё, ну хоть немножко, вот этот кусочек". Не возьмёшь - кровная обида. Или приступит к жене: "Катерина Петровна, ты совсем не смотришь за гостями, никто не кушает, посмотри сама" - и ну опять потчевать. Стол у них был прекрасный, блюд премножество, и все блюда сытные, да бери помногу, ну просто бывала беда: ешь, ешь, того и гляди, что захвораешь. Отказаться от обеда, когда зовут, это - огорчить его до крайности. Один раз он звал нас, а мы почему-то не поехали и не послали известить, что не будем. Боже мой, как обиделся! Месяц к нам не ездил: приедем, сидит у себя, не выходит. Делать нечего, послали сказать, что тогда-то приедем обедать: встретил - рад-радёхонек; целует руки, не знает, как и принять. "Матушка, голубушка, забыли вы нас, разлюбили..." И стал выговаривать, что не приехали обедать. Добрый был человек, хороший и умный человек, одним несносен - запотчевает. Иногда вдруг пришлёт ни с того ни с сего пирог или какое-нибудь пирожное."
Отправлено: 18.09.11 15:39. Заголовок: Икс , спасибо. С бол..
Икс , спасибо. С большим интересом читаю отрывки, которые Вы выкладываете. Очень радует большое количество деталей, подробностей и нюансов, которые дают возможность чётко и реалистично представить картинку.
Отправлено: 22.08.12 22:47. Заголовок: Скажите, а может быт..
Скажите, а может быть у кого-то есть информация по воспитанию девушки в купеческой или мещанской семье в конце XIX - начале XX века? Какое она могла получить образование, какие занятия соответствовали её положению в обществе, за кого могла выйти замуж... Словом, хоть что-нибудь!!! Буду очень признательна и благодарна!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 20
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
. 
Об одежде в следующий раз.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
