Отправлено: 09.08.09 08:14. Заголовок: Русские усадьбы
Есть у меня книга - увы, не смогу упомнянуть ни автора, ни название, поскольку издание дореволюционное, и некогда для него был сделан новый переплет (впрочем, и он уже не выглядит новым), из-за чего все выходные данные книги были безвозвратно утеряны.(( Но книга по-своему уникальна, т.к. в ней не только рассказывается об истории русских усадеб и русской культуры, но и есть фотографии особняков, вид которых неизбежно изменился за прошедшие минимум сто лет (а какие-то и вовсе не сохранились).
Словом, буду ее по возможности сканировать и выкладывать. Заодно предлагаю также в этой теме и другим поделиться своими рассказами о русских усадьбах, размещать фотографии, обсуждать житие-бытие помещиков и т.д. Marusia - с благодарностью за вычитку текста.
Отправлено: 09.08.09 08:27. Заголовок: Усадебная культура ..
Усадебная культура
О помещичьих усадьбах XVI и XVII веков, в большем количестве существовавших вокруг Москвы, мы узнаем только из архивных документов и свидетельств иностранных путешественников. Если в московских домах бояр допускалась некоторая роскошь, то её совершенно не было в поместьях, грязных и убогих, слабо застроенных деревянными зданиями. Вотчина являлась экономической ячейкой, хозяйственные заботы пересиливали в душе боярина желание украсить свою сельскую резиденцию: все его помыслы были в Москве, где жилось сытно и весело, и заставлял ютиться в вотчине или хозяйственный расчет или опала. В XVII веке богато обстроены только царская подмосковная резиденция, Измайлово и в особенности Коломенское со своим знаменитым дворцом, выстроенным в 1667—1681 гг., чудом русского деревянного зодчества. По стопам царей, и то к самому концу XVII века, идут ближние бояре и строят кругом Москвы палаты, украшенные с большим великолепием. Палаты эти в большинстве строились из дерева и в этом главная причина того, что до нас не дошло в целом виде ни одной усадьбы XVII века. Кроме палат благочестивые бояре воздвигали в своих вотчинах церкви, преимущественно каменные, приглашая лучших мастеров, часто выписывая их из-за границы, щедро украшая церковь скульптурой, деревянной резьбой и ценными иконами. Церкви подмосковных боярских вотчин, поставленные во второй половине XVII века, художественностью не уступают московским храмам. Историю московского барокко приходится изучать не столько по московским церквам, сколько по подмосковным. В 1668 г. поставлена в с. Останкино (владение кн. Черкасских) церковь св. Троицы, хорошо сохранившаяся до наших дней, служащая ярким образцом самобытного московского зодчества, пока еще свободного от нахлынувших позднее форм западноевропейского барокко. В Дубровицах воспитателем Петра Великого кн. Б. А. Голицыным построена удивительная, совершенно необычная церковь, вся осыпанная скульптурными украшениями. Особенно щедро украшали свои поместья церквами бояре Нарышкины; созданные ими церкви до сих пор остались в Петровском-Разумовском, в Филях и в Троицком-Лыкове. На основании литературных свидетельств можно убедиться, что только в поместьях самых богатых и знатных бояр строились в XVII веке пышные палаты, разбивались сады с «восхитительными» беседками, устраивались пруды, зверинцы, оранжереи и прочие диковины. Большинство жило в очень скромных хозяйственных усадьбах, где приземистый и крепкий дом окружали службы. Комнаты украшали только кюты с иконами да входившие в моду кафельные печи. Окна для тепла делались небольшие, в комнатах было темно и душно; парадные хоромы очень мало отличались от жилых комнат, переплетались с многочисленными людскими, девичьими, всяческими кладовыми и чуланами. Патриархальный быт вполне укладывался в эти самодельные и нехитрые рамки. Винить за это отсутствие роскоши и красоты приходится не только бедность допетровской Руси. В психологии старорусского человека было прочно заложено какое-то отвращение к земной пышности, равнодушие к материальной культуре. Исключение делалось только для «дома Божьего», для церкви. Вечная забота о душе, о душевном делает суетой всякой стремление уютнее и красивее устроиться на земле. Поветрие земной пышности идет с Запада и терпит упорное противодействие. Крепкая старая Москва не мирится и иронически смотрит на господствующую «суету сует», но из «прорубленного Петром на севере окна» упорно несется зараза, и с начала XVIII века московский люд начинает строить диковинные дома «на немецкий лад», носить дорогое расшитое платье, окружает себя великолепием и комфортом, от которых еще долго открещиваются староверы. На севере в новом городе Петра начинают жить по «европейскому»: культивируется веселье, царём поощряются хмельные и шумные празднества, танцы и игры, казавшаяся Москве «бесовской потехой». В Европе Петра особенно прельстили летние резиденции «знатнейших потентатов» с невиданными на Руси вычурными подстриженными садами, с фонтанами и каскадами, с уютными дворцами-павильонами. На неприветном берегу Финского залива грезятся ему величественные палаты и манерные сады Версаля: лучшим из выписанных архитекторов-иностранцев поручается постройка загородных дворцов. Ж. Б. Леблон в 1716 году работает над проектом дворца в Стрельне, достраивает начатый раньше дворец в Петергофе; там же строятся павильоны «Марли» и «Монплезир», разбивается по чертежам художников сад, устраиваются с огромными усилиями затейливые каскады и фонтаны. Приближенные Петра не отстают от него и заводят себе летния резиденции: А. Д. Меньшиков, один из первых, строит красивый дворец в Ораниенбауме. Устройство загородных усадеб всячески поощрялось Петром: там и здесь возникавшие дворцы и сады оживляли мертвую болотистую пустыню, превращали ее в культурную страну. Архитектор Д. Тредзини около 1714 года составляет даже образцовой проект загородной усадьбы, сохранившийся в гравюре Пикара. В этом проекте мы видим небольшой одноэтажный домик, ряд павильонов и беседок; все это в громадном, тщательно разбитом саду со сложной планировкой дорожек, с искусственным прудом, геометрически вычерченным. Всех наиболее предприимчивых и богатых дворян тянуло в Петербург ко двору, неиссякаемому источнику, особенно в веселое время Анны и Елизаветы, всяких удовольствий и земных благ. Те же, кто оставался в Москве, не имели ни склонности, ни возможности следовать хитроумным новшествам. Новый тип усадеб слабо прививался в Москве, но все же в Немецкой слободе, считавшейся в то время очень здоровой загородной местностью, в 1730-х годах мы уже видим несколько «регулярных садов» и домов, отдаленно напоминающих петербургские летние резиденции. Единственным памятником подмосковной усадьбы начала XVIII века является небольшой домик в селе Глинках Богородского уезда. Здесь находилась усадьба «чернокнижника» Брюса. Сохранившийся домик итальянской архитектуры выстроен неизвестным зодчим, возможно, по собственным рисункам Брюса. Новый уклад жизни неустанно просачивался в Москву, внося с собой веселье, шум, упоение жизнью и легкомысленную роскошь. 28-го апреля совершилась коронация Анны Иоанновны, затмившая великолепием все досель виданное москвичами. Затем начались празднества, балы, представления, иллюминации, фейерверки, гуляния — и продолжались целую неделю. Тихая Москва всколыхнулась: загорались ночью невиданные «потешные огни», маскарады длились несколько дней, разукрашенные выезды заполняли улицы; гремела, не переставая, во дворцах музыка, каждый день давали представления итальянские артисты... Растрелли строит для Императрицы дворец «Анненгоф»; сначала зимний в Кремле, затем летний в Немецкой слободе, там, где теперь находится кадетский корпус, бывший Головинский дворец. Единственным воспоминанием об «Анненгофе» осталось название «Анненгофской рощи». С Анненгофом заносятся в Москву петербургские вкусы; творение Растрелли открывает новую архитектурную красоту, легкую, веселую и нарядную. Елизавета полюбила Москву и долго жила в ней. У неё здесь было несколько резиденций, пропагандировавших москвичам придворную роскошь. В любимой старой резиденции Елизаветы — селе Покровском — разбивается сад и строится каменный дворец. В Немецкой слободе на месте обветшалого «Анненгофа» Елизавета воздвигает новый громадный дворец — «Головинский дом», окружает его великолепным садом. Сад наполняют оранжереи, терассы и «трельяжи», «крытые дорожки», пруды и искусственные острова, вокруг которых плавают раззолоченные гондолы. Своему фавориту Разумовскому и его брату, гетману малороссийскому, Кириллу, Елизавета дарит большие поместья вокруг Москвы. Разумовские богато обстраивают их. То были первые подмосковные усадьбы, способные сравниться богатством с петербургскими, но до нашего времени не дошло ни одной елизаветинской постройки ни в Петровском, ни в Горенках, ни в Перове...
То были первые подмосковные усадьбы, художественный облик которых заслуживает внимания. Их обстраивали лучшие архитекторы эпохи, сам Растрелли и его ученики, но судить об их характере мы можем только по петербургским царским резиденциям — Царскому Селу и Петергофу, перестраивавшимся почти в то же время. Очень характерно, что Елизавета, выстроившая по проекту Растрелли дворец в Перове для А. Г. Разумовского, приказала потом по этому же проекту строить императорский дворец в Киеве. Русская архитектура Елизаветинской эпохи не выработала еще определенного типа усадебных «сельских» построек. Растрелли наметил схему дворцовых построек и по ней без всяких изменений воздвигались дворцы на проспектах Петербурга, в подмосковных поместьях, в украинских степях, где были имения Разумовских.
Долговременное пребывание Елизаветинского двора в Москве привело к тому, что патриархальная столица стала жить в XVIII веке. Ее украсили изящные дворцы с танцевальными залами и террасами для прогулок; на берегах Яузы раскинулись сады, необходимым дополнением к которым стали вышитые камзолы, шелковые робы и весь сложный дворцовый этикет. Еще важнее было то, что в скромный патриархальный уклад Москвы, застывшей в формах быта, данных XVII и, может быть, даже XVI веком, ворвались новые настроения праздничности и изящного веселья, характеризующие XVIII век; то, что раньше казалось и считалось суетой, теперь стало основным содержанием жизни. Грациозная искусственность поз и слов, парики, шелк и кружева костюмов, обязательные комплименты и модный скептицизм по отношению ко всему, что находится за пределами кругозора «петиметра» или «щеголихи», что противоречит их веселому времяпровождению, — весь этот внешний облик культуры барокко вел за собой и совершенно новое мировоззрение; упоение земной властью, богатством, всеми дарами жизни, маски везде, даже там, где раньше была полнейшая искренность, легкий налет западной образованности - все это создавало новый для Москвы тип "петиметра", "вертопраха", доверчивого западника. Высшее московское дворянство быстро усваивает культуру XVIII века. Сначала перенимаются камзолы и парики, "приятное обхождение" и комплименты; затем является желание стать на уровень европейской просвещенности, видеть центры мира, слышать слова новой философии, опьяняющей умы дерзостью и логичностью свлих выводов...
Высшее дворянство берет на себя благодарную роль "культуртрегеров". Из Парижа привозятся учителя и камердинеры, выписываются повара, садовники, доставляют целые транспорты мебели и художественных предметов в "новом вкусе". При Екатерине II это соприкосновение Москвы с Европой совершается еще энергичнее. Им захвачено значительно большее количество лиц и вместе с тем усвоение культуры XVIII века перестает быть чисто внешним: создается новый тип просвещеннаго эпикурейца, мечтателя и эстета, умеющаго строить жизнь по своему внутреннему идеалу. Именно внутреннему, потому что наружный идеал, навеянный духом эпохи, оставался красивым "высказыванием". В психологии этого новаго человека XVIII века, читавшего Вольтера, Дидро, Руссо, литературно образованного и любящаго поэзию, мы наталкиваемся на некоторыя черты, объясняющие нам строительство и украшение усадеб не как хозяйственный факт, а как результат своеобразного настроения, целой житейской философии. Экономика повинна в усадебном строительстве только в том отношении, что богатство дворянства и даровой труд крепостных давали возможность возводить большия и сложныя постройки, не скупиться на рытье прудов, устройство парков, искусственных гор и островов. Было своего рода честолюбие в устройстве роскошной усадьбы, которой бы восхищались приезжие гости и слава о красоте которой разносилась бы по всей России. Но над этими импульсами, несомненно, господствует та тяга к природе, идиллическая жажда "сельскаго эрмитажа", которая охватила русское дворянство в конце XVIII века под влиянием книг Руссо и его последователей...
Отправлено: 05.05.12 19:13. Заголовок: «Темные аллеи» русских усадебных садов
В книге Д. С. Лихачева Поэзия садов: к семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. , которая в целом совсем не о литературе, есть глава, которая, как мне кажется, будет интересна читателям этого форума. Вся книга выложена здесь Это сканы в pdf.
«ТЕМНЫЕ АЛЛЕИ» РУССКИХ УСАДЕБНЫХ САДОВ
«Темные аллеи» - назван рассказ И. Бунина, в свою очередь давший наименование целой его книге рассказов, опубликованной в Нью-Йорке в 1943 г. и отмеченной сильнейшим чувством тоски по России, Почему так дорого было Бунину это название, и почему «темные аллеи» ассоциировались у него с Россией? В самом рассказе «темные аллеи» упомянуты, казалось бы, по случайному поводу. Встреченная проездом в избе стариком-военным его «старая любовь», пожилая женщина, напоминает ему о прошлом: «Ведь было время, Николай Алексеевич, когда я вас Николенькой звала, а вы меня - помните как? И всё стихи мне изволили читать про всякие «темные аллеи» - прибавила она с недоброй улыбкой». «Недобрая улыбка» несомненно связана с содержанием стихов, где эти «темные аллеи» упоминаются. Стихи эти неприятны женщине, и она поэтому не случайно цитирует их с искажением, как бы выражая тем свое презрение к воспоминанию о них. В стихотворении Н. П. Огарева «Обыкновенная повесть» слова эти читаются в таком контексте:
Была чудесная весна! Они на берегу сидели - Река была тиха, ясна, Вставало солнце, птички пели; Тянулся за рекою дол, Спокойно пышно зеленея. Вблизи шиповник алый цвел. Стояла темных лип аллея.
Молодые, сидевшие на берегу, затем разлучаются:
Я в свете встретил их потом: Она была женой другого. Он был женат, и о былом В помине не было ни слова…
Заметим уже сразу (в дальнейшем мы к этому вернемся), что об общественном неравенстве двух впоследствии разлучившихся любовников в стихотворении Огарева нет ни слова: рассказывается «обыкновенная повесть» - обыкновенность ее в том, что в молодости два любящих друг друга человека в зрелые годы разлучаются и становятся друг другу чужими . Но почему все-таки «темные аллеи» стали у Бунина названием всей книги его рассказов, где он пишет о России? Тесно обсаженные липами сравнительно узкие аллеи были одной из самых характерных черт русских садов, особенно усадебных, и составляли их красоту. Нигде в Европе липы не сажались «стеной» так, как они сажались в России, и эти «тесные» аллеи лип стали для Бунина в известном смысле символичны. Здесь необходимо сказать несколько слов о происхождении русского усадебного парка. А. Т. Болотов наглядно показывает в «Жизни и приключениях Андрея Болотова, описанных самим им для своих потомков» выработку русского стиля паркового искусства. Новые усадебные сады он называет англо-русскими или русско-английскими. На самом же деле происхождение их было в России не столько английское, сколько немецкое. Они создавались под влиянием сочинений о садах К. Гиршфельда, частично переводившихся самим А. Т. Болотовым в его «Экономическом магазине». Характерные особенности русских усадебных садов определились в конце XVIII и начале XIX в, и заключались они в следующем. Вблизи дома владельца располагался цветник. Цветник с его обычно архитектурным построением связывал архитектуру дома с пейзажной частью парка. Обязательным было выращивать в цветнике наряду с яркими цветами - душистые. Цветник мог представлять собой остатки регулярного сада. На русские помещичьи сады из регулярных стилей садоводства особенно повлияли голландское Барокко (с середины XVII в. и до середины первой половины XVIII в.) и Рококо с его полупейзажной буколичностью. Французский Классицизм не прижился ни в царских парках, ни тем более в садах среднего дворянства. Помпезный французский Классицизм требовал слишком больших пространств перед дворцом и служил не столько для отдыха, сколько для пышных приемов. Деревья в России перестали стричь очень рано, и если в конце XVIII и начале XIX в, еще стригли кусты, то только вблизи дома, «Темные аллеи» русских усадеб - это результат художественного освоения переставших поддерживаться регулярных садов. От регулярности усадебные сады сохранили планировку, а все остальное добавила природа. Впоследствии - в XIX в. - «темные аллеи» уже сажались для имитации регулярного сада, переросшего свою стрижку. В такой системе была как бы имитация истории: намек на то, что старый сад родился еще в недрах регулярности середины XVIII в. Если сад и парк разбивались в конце XVIII и начале XIX в. в эпоху Романтизма, то вблизи дома кое-какие намеки на регулярность сохранились: нельзя было непосредственно переходить от архитектуры к свободной природе. Мало этого, прямые и узкие аллеи углублялись от дома на значительное расстояние и составляли обычно его самую характерную особенность: прямые, но не стриженные и с такой тесной посадкой лип, к какой обычно в Западной Европе не прибегали. Делалось это в русских усадебных парках, чтобы дать спокойный приют птицам. Ястреб не мог камнем упасть на певчую птицу, спрятавшуюся от него среди тесных рядов лип. Аллеи лип бывали действительно темные и прохладные. Кроме аллей устраивались и «зеленые гостевые»: липы тесными рядами садились вокруг площадки, где можно было поставить стол и скамейки-«сиделки», исключение делалось только для широких подъездных дорог, которые обсаживались не только липами, но и дубами (Петр I советовал даже на дорогах к дому чередовать липы и дубы: дубы должны были расти вширь, т. е. высаживаться на большом расстоянии друг от друга, а липы тянуться вверх). Но на подъездные дороги к усадьбе и не ходили слушать птиц... Между аллеями темных лип - со стеной стоявшими темными стволами, дававшими густую темную тень, - бывал и подлесок, где укрывались соловьи. Подлесок никогда не вырубался сразу, как говорил мне замечательный знаток русских усадеб, хранитель тургеневского Спасского - Лутовинова, Корней Викторович Богданов. Подлесок вырубался в одном месте и оставлялся в другом - пока не подрастет эта птичья защита. В Спасском-Лутовинове среди тенистых деревьев росли незабудки и ананасная земляника. Побывавший во всех знаменитых парках Европы И. С. Тургенев писал в письме к П. В. Анненкову от 14 (26) июня 1872 г.: «Я ничего не знаю прелестнее наших орловских старых садов - и нигде на свете нет такого запаха и такой зелено-золотой серости... ». В письме к Г. Флоберу от 14 (26) июня 1872 г. И. С. Тургенев писал об аллеях сада в Спасском-Лутовинове: «Я думаю, что действительно путешествие в Россию вдвоем со мной было бы для Вас полезно; в аллеях старого деревенского сада, полного сельских благоуханий, земляники, пения птиц, дремотных солнечного света и теней; а крутом-то – двести десятин волнующейся ржи, — превосходно! Невольно замираешь в каком-то неподвижном состоянии, торжественном, бесконечном и тупом, в котором соединяется в одно и то же время и жизнь, и животность, и Бог. Выходишь оттуда как после не знаю какой мощно укрепляющей ванны, и снова вступаешь в колею, в обычную житейскую колею». Для орловчанина П. А. Бунина, любившего усадебные сады, «темных лип аллея» (так правильно у Н, П. Огарева) была своего рода символом ушедшей России. Но вот что он сделал с сюжетом стихотворения Н. П. Огарева «Обыкновенная повесть». Любовь молодых он усилил трагизмом их различного положения в обществе. При всей своей любви к старым усадебным паркам - особенно орловским - он понимал, что жизнь в этих красивых местах была далеко не блаженной. Старую, ушедшую Россию он не только любил, но и умел осудить... Самый рассказ о разлученных он не сделал ни сентиментальным, ни мелодраматичным. Кучер, оборачиваясь на козлах к старому генералу, когда коляска покидала дом, где жила его возлюбленная, говорит ему: «Баба - ума палата. И все, говорят, богатеет. Деньги в рост дает». В заключение следует сказать: «темные аллеи» уже для юного Пушкина были символом любви. В «Послании к Юдину» Пушкин вспоминает «милую Сушкову»:
То на конце аллеи темной Вечерней, тихою порой. Одну, в задумчивости томной. Тебя я вижу пред собой.
Без темных аллей не обходился ни один русский усадебный парк. Одна из самых знаменитых «темных аллей» России - «аллея Керн» в Михайловском. Существует пагубный предрассудок, что для продления жизни аллей с тесной посадкой надо их разрежать. Старые аллеи гибнут от изменения условий жизни: от слишком большой доступности старых деревьев свету и воздуху, что заставляет их больше всасывать влаги из почвы, а это уже часто не под силу их старым стволам. Погибшие деревья надо заменять молодыми, которые довольно быстро догоняют взрослые столетние липы и начинают беречь их старость. Но дело не только в этом. Русские усадебные сады требовали и некоторой запущенности и утилитарности. В своем дневнике под 1 апреля 1919 г. А. А. Блок записал: «...сад без грядок - французским парк, а не русский сад, в котором непременно соединяется всегда приятное с полезным и красивое с некрасивым. Такой сад прекраснее красивого парка; творчество больших художников есть всегда прекрасный сад и с цветками и с репейником, а не некрасивый парк с утрамбованными дорожками». Разросшийся регулярный парк обладает своей особой красотой, постоянно отмечавшейся и в русской поэзии и в русской художественной прозе. «Старый запущенный сад» - это переросший себя регулярный сад, в котором особенно остро сочетается победа природы над началом рациональной регулярности. Старый, разросшийся регулярный парк лег в основу стиля русских усадебных садов. В них постоянно просматривается и регулярная планировка, и выходы за пределы регулярности, создаваемые самой природой, ее вечными силами.
Отправлено: 05.05.12 20:51. Заголовок: Скрипач не нужен пиш..
Скрипач не нужен пишет:
цитата:
Деревья в России перестали стричь очень рано, и если в конце XVIII и начале XIX в, еще стригли кусты, то только вблизи дома, «Темные аллеи» русских усадеб - это результат художественного освоения переставших поддерживаться регулярных садов.
Все-таки это как-то свидетельствует о национальном характере, какой-то безалаберности, вызванной жизнью на больших пространствах?
Спасибо за знакомство с очередной интересной вещью. Интересно и узнать про русские парки, и углубиться в аллеи, липовые. И какая забота о птицах, о том, чтобы парк был не просто зеленым местом, но и населенным птицами. "Мрачно посмотрев в окно, за которым идет снег". Хочу в липы!
Отправлено: 07.05.12 12:27. Заголовок: Скрипач не нужен ht..
Скрипач не нужен
Да, мне тоже понравилось происхождение "темных аллей". Не иначе - национальный характер. Кстати - из современности уже (чуть отвлекусь) - всегда с грустью смотрела на деревенские приусадебные, так сказать, участки (имею в виду именно деревенские - не дачные). Редко где расчищены хотя бы дорожки, не говорю о посаженных цветах - сорняки и грязь. Невольно сравнишь с теми же английскими ухоженными газонами и клумбами - и совсем грустно становится. Хелга пишет:
Невольно сравнишь с теми же английскими ухоженными газонами и клумбами - и совсем грустно становится.
Давным-давно увидела по телевизору интервью с директором музея Валдайских колокольцев (может, и не колокольцев, но... что-то похожее...) Дама с надрывом и слезой в голосе (осуждая план создания Мекки для туристов на Валдае, которым вдохновился некий местный бизнесмен) выдала фразу, которую я вспоминаю чаще, чем хотелось бы: "Ухоженность не присуща русской душе!"
Отправлено: 08.05.12 16:26. Заголовок: Ну, если ухоженность..
Дамы,
Ну, если ухоженность = подстриженность и прилизанность, то может быть и так. Но всё-таки те самые темные аллеи были ухожены - покрашены и отремонтированы лавочки и беседки, выкошена трава, почищен подлесок, прочищены, выровнены и засыпаны дорожки ( а засыпанные битым кирпичом дорожки требуют постоянного ухода). Кроны таких деревьев всё равно чистились и за этими деревьями был постоянный уход. Просто их перестали формировать в шарик на ножке.
Вот она, "темная аллея" из старых лип (это Петергоф).
Кто там был, наверняка видел в каждом уголке по два-три работника, котрые изо дня в день ухаживают за парком. Иначе он очень быстро превратится в непроходимые дебри. Не забывайте, дамы, о том, насколько был изменён состав того самого русского народа. Революция, войны, репресии и несколько волн эмиграции его, мягко скажем, немного подправили. То свинство, которое мы видим вокруг, это не совсем то, что было присуще русскому народу один - два века назад. И по рассказам своих бабушек и прабабушек вы это отлично знаете.
Кстати, а будет ли вам интересно, как обстояло дело с садами и парками в 17 веке, задолго до петровских преобразований? Всё было не совсем так, как многим представляется
Отправлено: 08.05.12 17:36. Заголовок: Скрипач не нужен пиш..
Скрипач не нужен пишет:
цитата:
Кстати, а будет ли вам интересно, как обстояло дело с садами и парками в 17 веке, задолго до петровских преобразований? Всё было не совсем так, как многим представляется
Отправлено: 08.05.12 17:44. Заголовок: Скрипач не нужен пиш..
Скрипач не нужен пишет:
цитата:
То свинство, которое мы видим вокруг, это не совсем то, что было присуще русскому народу один - два века назад. И по рассказам своих бабушек и прабабушек вы это отлично знаете.
Так мы и говорим про современность.
lapkin пишет:
цитата:
Кстати, а будет ли вам интересно, как обстояло дело с садами и парками в 17 веке, задолго до петровских преобразований? Всё было не совсем так, как многим представляется
Отправлено: 08.05.12 20:03. Заголовок: Скрипач не нужен пиш..
Скрипач не нужен пишет:
цитата:
Кстати, а будет ли вам интересно, как обстояло дело с садами и парками в 17 веке, задолго до петровских преобразований? Всё было не совсем так, как многим представляется
В главе о садах 17-в, выдержки из которой я сейчас приведу, Д. С. Лихачев ссылается на И. Е. Забелина. И. Е. Забелин (1820 — 1908) — русский археолог и историк, специалист по истории города Москвы.
Текст читается не очень легко, но содержит много интересных фактов. Прочтите Если не сразу, то постепенно кусочками. Я эту книгу так и читаю - открою в любом месте, прочту кусок.
Отправлено: 11.05.12 23:16. Заголовок: РУССКИЕ СВЕТСКИЕ САД..
РУССКИЕ СВЕТСКИЕ САДЫ XVII ВЕКА
В описании своего путешествия в XVII В. по России Адам Олеарий пишет: «Хорошей зелени и цветочных растении в прежние годы в России было немного. Но прежний великий князь, предместник настоящего, вскоре по прибытии нашем в Москву, приказал устроить свой сад и украсить его всевозможными дорогими растениями и цветами. До этого времени не знали также там о хорошей, полной розе, довольствуясь и украшая сады свои просто дикою розою, или шиповником. Назад тому только несколько лет один знатный купец, Петр Марцелий, привез в Москву первые полные садовые розы из Готторфского сада моего милостивейшего князя и государя, и розы эти принялись там как нельзя лучше». Свидетельство Олеария очень важно. Оно говорит о том, что светские сады в России были уже не позднее XVII в. и что они «украшались», т. е. не были чисто утилитарными. Об огромном количестве государевых садов в Москве и в Подмосковье в конце XVII в, что само по себе свидетельствует о наличии большой и длительной «садовой» традиции, дает представление хранящаяся в Рукописном отделе Гос. Исторического музея рукопись — «Список дворцовых садов на Москве и в Московском уезде дворцовых сел» 1705 г. В селе Преображенском — сад у «передних ворот» и «Малый сад». В селе Измайлове — «три сада да огород». В селе Коломенском 6 садов. Из них особенно — «сад старый большой по сторон государева двора». Затем: сад в «приселке» Борисове, три сада в селе Покровском, сад в селе Павловском, в Можайске «другой сад». Много государевых садов указано в Новгороде, из них самый значительный «сад Словенской на Словенской большой улице». Сады в Новгороде шли «по обе стороны городовые стены», сад был на Городище, сад «на погосте Большой земли», сад на «Ключевой земли», сад «на Горной земли», сад «в Бурешском погосте» и пр. В Москве был еще «Аптекорской сад» по Большой улице у Неглинской, «где был Воловей двор». Был еще и Васильевской сад в Белом городе «у Яузских ворот». Дворцовые села вокруг Москвы еще в XVI в. имели сады: Красное, Рубцово, Черкизово, Воробьево, Коломенское. Имела сады и московская знать. Сад был в Александровской слободе, в Борисове городке в конце XVI в. В Борисове городке, — как это видно из описи 1664 г., — резиденции Бориса Годунова — был правильной формы сад с большим прудом, искусственным островом на пруде, Лебяжьим двором. «В саду были потешные чердаки* и ездили па лодках».
*Чердаками назывались открытые помещения и отдельные строения, у которых не было стен, а крыша держалась на столбах или стенках, не закрывавших с них вида, а к ним – доступа воздуха.
Наряду с плодовыми деревьями, ягодными кустами, как явствует из описи, в основных садах разводились цветы и душистые травы: касатики, лилеи желтые и белые, гвоздика душистая, гвоздика ранняя, калуфер, розы травные, пижмы, мята немецкая, пионы кудрявые, кусты иссопа, тюльпаны, девичья краса, пионы «суховатые», гвоздика репчатая, орлик, кусты «мамрасу», фиалки лазоревые, фиалки желтые, кусты винограда, «серебряинник русский и немецкий», белый и красный… … Наряду с декоративными кустами и цветами в садах сажались и деревья явно не для дохода, а для красоты: кедр, пихта и другие, а также сажался исключительно для красоты и виноград (для государева дворцового обихода съедобный виноград привозился из Астрахани). Что сады делались не только утилитарные, но и «для прохлады», ясно свидетельствует наличие в них большого числа различных садовых построек для отдыха — теремцов, беседок и прочего, а также забота о красоте оград, об устройстве красивых ворот. О красивых оградах с балясинами и воротах дают представление их изображения в рукописях различных «Вертоградов». Сады «красные (т. е. красивые) должны были одновременно услаждать вкус и обоняние. Об этом впоследствии писал Андрей Денисов в одном из своих писем: «Яко же кто посещением касается прекрасного и доброплодного сада, таковый наслаждается зрением красоты, обонянием благоухания, вкушением пресладких плодов…». Несмотря на наличие многочисленных работ И. Забелина, специально или попутно касающихся русских садов второй половины XVII в., в искусствоведческом плане сады эти остаются не определенными, не охарактеризованными. У Забелина есть, однако, одно чрезвычайно важное замечание: для XVII в., пишет Забелин, «удивление было равносильно красоте». Если исходить только из одного этого замечания, то уже по нему мы можем догадываться, что эстетика русского XVII в, была близка к Барокко, так как последнее всегда стремилось поражать, изумлять, разнообразить впечатления, множить «курьезы», раритеты, создавать кунсткамеры и т. д. Материалы, собранные И. Забелиным, достаточно ясно свидетельствуют, что сады Московского Кремля и подмосковного Измайлова, где любил жить Алексей Михайлович, были садами, примыкающими по стилю к голландскому Барокко. И действительно, о голландском характере московских садов свидетельствует не только их общий характер, но и конкретные связи, которые в XVII в. протягивались между Москвой и Голландией в области искусств, в частности, это сказалось в факте приглашения голландских мастеров для работы в Оружейную палату. Московские сады имели «зеленые кабинеты», располагались уступами (террасами), стремились к разнообразию и обилию. В них были беседки ("чердаки"), кресла («троны»), «царское место», теремы, шатры, шатрики, смотрильни, типичные для голландского Барокко балюстрады, отделявшие один «кабинет» от другого, и т. д. Сады предназначались для уединенных размышлений, огораживались высокими изгородями (стенами), в которых делались окошки для обзора окружающей местности, «меняли природу»: создавались пруды с неестественно высоким уровнем воды, на прудах делали островки уединения (в Измайлове), пускали плавать целые флотилии потешных судов ( небольшие лодки — как бы модели больших кораблей), стремились населить сады необычными и поющими птицами и собрать в них возможно большее число редких растении, из которых преимущество отдавалось душистым и плодоносящим. Наконец, не следует забывать, что сады были местом учения царских детей. В селе Коломенском в более поздние времена — в XVIII и ХIХ вв. показывали дуб, под которым Зотов учил Петра I. Все это создавало садовую атмосферу голландского Барокко... …Сады в Москве и под Москвой были не только для красоты, от них получали плоды и ягоды. Однако не следует это практическое назначение преувеличивать и противопоставлять его эстетической значимости московских садов. На Западе также в садах, в их «зеленых кабинетах», было много плодоносящих деревьев и кустов. Плодоносность была, как я уже неоднократно указывал, одним из элементов садовой эстетики во все века. Плод считался таким же красивым, как и цветок: красив видом и вкусом. В саду должно было быть услаждение не только зрения, но слуха, обоняния и вкуса. То, и другое, и третье служило основанием для удивления перед мудростью мира. Поэтому эстетический момент не уменьшается от того, что русские предпочитали в своих садах сажать «полезные» растения. Как видно из документов, приводимых И. Забелиным, русские были озабочены тем, чтобы в садах их были не только плодоносящие деревья, кусты и иная растительность, но чтобы вся даваемая ими снедь была в какой-то мере экзотической. Особенно много усилий делалось, чтобы пересадить в московские сады виноград. И это потому, что виноградное дерево считалось райским, как и яблоня. Характерная особенность русских садов XVII в. — висячие сады. И. Забелин пишет: «...в начале XVII ст., верховые сады были устроены при хоромах государя царевича Алексея. Комнатный сад Михаила Федоровича поддерживался и старательно украшался и при Алексее. В 1668 г. в этом саду поставлено было царское место, великолепно украшенное живописью. Перила и двери были также расписаны красками». Из последнего замечания видно, что это были внешние сады на уровне комнат, а не сады а комнатах, что по тем временам вряд ли могло и быть. Сады эти устраивались на сводах хозяйственных здании, над погребами, подвалами и т.п. «Каждое отделение дворца, — пишет И. Забелин, — имело свой собственный, отдельный садик». Помимо «верховых» или «комнатных» садов в Кремле было два главных «наберЕжных» каменных и «красных» сада — Верхний и Нижний. Первый располагался «на сводах большого каменного здания, фасад которого со стороны Москвы-реки опускался до подошвы кремлевского подола или до самого берега. Это здание в XVII столетии называлось запасным, а в XVIII - комиссариатским двором. В нем сохранялись запасы хлеба и соли». Сад простирался на 62 сажени в длину, но был сравнительно узок. Нижний сад также располагался на сводах здания «подле Набережной палаты к Тайницким воротам». Комнатные сады располагались и у Потешного дворца. У последнего была «Потешная площадка», на которой малолетний Петр потешался воинскими играми с «малыми ребятками». Цветники и «грядки» находились в этих комнатных садах в ящиках. О Верхнем саде в Кремле И. Забелин пишет: «Верхний сад... был обнесен каменной оградой с частыми окнами, которая составляла собственно стены здания, где помещался сад. Из окон, украшенных резными раскрашенными решетками, открывался обширный вид на Замоскворечье. В таком виде сад изображен на панораме Москвы, изданной в Голландии при Петре Великом. Среди сада находился пруд, в который вода проведена была с Москвы-реки посредством водовзводной машины, устроенной в угольной Кремлевской башне, получившей от того название Водовзводной. Подле сада стояла другая такая же водовзводная башня, построенная в 1687 г. Верх ее украшался часами, а в середине помещалась машина, наполнявшая пруд водою. В пруде и в разных местах сада били фонтаны, или водометы, называвшиеся также водяными взводами. В углах сада, с набережной стороны, стояли два чердака, или терема, украшенные резьбою и расписанные узорочно красками.. Это были беседки. На пруде этого Верхнего сада малолетний Петр Алексеевич плавал в лодках, в потешных маленьких корбусах и ошняках (шнеках), украшенных обыкновенно резьбою и красками». Набережные сады были на разных уровнях — высоко над уровнем Москвы-реки. Со стороны последней недалеко от Водовзводной башни располагался Верхний набережный сад на крыше Запасного дворца. Здесь же на крыше с машиной для подъема воды, устроенной в 1623г. Христофором Галовеем, в специальном свинцовом резервуаре был сделан в 1681 г. большой пруд, в котором плавала целая потешная флотилия. Западнее Верхнего Набережного сада на крыше каменного здания в 1681 г. был устроен Нижний набережный сад со специальной (другой) водовзводной башней с часами. Севернее обоих садов рядом с Постельным крыльцом и Шатерной палатой помешался Комнатный сад. Комнатным он назывался не потому, что помещался в комнатах, а потому, что располагался, как я уже писал, рядом с жилыми помещениями и имел вход прямо из дворцовых комнат. …Замечательно, что именно на этих «Набережных прудах», в прудах Измайлова и Преображенского мальчик Петр получил свое пристрастие к навигационному искусству. Именно здесь был его первый потешный флот (позднее — на Яузе и Плещеевом озере у Переславля-Залесского). Потешный флот соответствовал потешным полкам Петра в тех же садах. Тем не менее встает вопрос: почему доставляло удовольствие плавать в потешных лодках и разного типа потешных кораблях не на естественном уровне Москвы-реки, а на искусственном уровне — над рекой? Ответ, я предполагаю, должен учитывать то обстоятельство, что и сады в Кремле делали на искусственном уровне — высоко над естественным уровнем почвы. Комнатные сады, о которых говорит И. Забелин,— это, конечно, не сад в комнатах по типу «зимних садов» и оранжерей, которые были модны к XIX в., это сад потешный (как потешный дворец, потешные флотилии, потешные полки Петра, типичные для Барокко). Устройство висячих садов на каменных сводах, под которыми хранились требующие сухости запасы соли и зерна, стоило огромных средств. В них на определенной высоте устраивались пруды, стоившие также огромных средств, так как для того, чтобы удержать воду, необходимы были сотни пудов свинца, требовалось устройство водопровода, надо было поднимать воду на большую высоту и пр., и пр. В 1685 г, для нового Верхового каменного сада пошло, например, 640 пудов свинца, из которого лили доски, клали их по сводам и запаивали. Курьез состоял и в том, что водная поверхность прудов располагалась рядом с водной поверхностью Москвы-реки. Но она была значительно выше, и эта разница уровней — натурального и искусственного — создавала особое ощущение «ненастоящности», которая требовалась для барочных садов. Ощущение «ненастоящего» поддерживалось и росписями— травным орнаментом в садах, где были и натуральные цветы, и тем, что собирались и сажались растения «не по климату», в частности виноградная лоза. В набережных прудах строились лодки различных типов, но, что важно, — меньшего, чем натурального, размера. Затем необходимо помнить, что многие церкви конца XVII в. так же учитывали потребность в обозрении местности с высоты и имели над своими подклетами высокие гульбища. Прежде чем войти в храм, молящиеся поднимались по открытой лестнице на некую платформу, с искусственной высоты которой открывался вид на окружающую местность. На это высокое гульбище молящиеся могли выйти во время службы из душной церкви, чтобы отдохнуть. Гульбище создавало особое настроение «вознесенности» молящегося над землей, нал ее обычным уровнем. Такие гульбища имели церковь Покрова в Филях, Успения на Покровке, гульбищами обстраивался в XVII в. Василий Блаженный. В селе Коломенском в церкви Вознесения были также гульбища и на стороне, обращенной к Москве-реке и к заливным лугам, на которых часто происходила охота, при Алексее Михайловиче было поставлено «царское место», откуда царь мог любоваться далью. Гульбища существовали вокруг трапезной церкви в Троице-Сергиевой лавре и во многих других церквах XVI—XVII вв. Висячий сад был устроен и в Ростове Великом по инициативе знаменитого ростовского строителя митрополита Ионы. Архитектура в конце XVII в. стремилась быть «ненатуральной», «потешной», как бы игрушечной. В церквах эта «игра» была серьезная, в садах же и прудах Кремля — несерьезная. Но обе эти игры стремились оторвать человека от естественного, заставить его ощутить нереальность реальности, победить в нем чувство тяжести. Своды с висячими гирьками, как бы опирающиеся па воздух, затейливой и чрезвычайно разнообразной формы купола, маковины, шатры, кровли разнообразной формы, в которых устраивались различные выпучины, бочковидности и пр. - создавали то же впечатление нарушений законов тяготения. Проблема преодоления пространства в постановке высоких церквей и колоколен, издали видных, всегда была на Руси одной из основных проблем особого восприятия окружающего мира. В конце XVII в. определился еще один аспект этого стремления к преодолению пространства путем подъема человека на искусственную возвышенность, создания искусственного более или менее высокого уровня как бы конкурирующего с уровнем земли и воды в естественной среде. Плавание в потешных прудах высоко над уровнем воды в Москве-реке давало, по-видимому, наиболее острое ощущение ирреальности окружающего… … Искусственные сады, пруды, насаждения создавали особые миры, микромиры, подобно тому как создавали их типичные для Москвы здания-ансамбли. Даже церковь Василия Блаженного в XVII в. была именно таким ансамблем микромиров, в котором «каждая отдельная церковь имела кругом себя проходы; каждая имела свой причт, свое управление и свой праздник, в честь которого и называлась. В проходах устраивались торжественные крестные ходы». Для разведения садов вербовались русские садоводы: «старцы» монастырей (в русских монастырях, как и в западных, имелись сады), «иностранцы» с северного и южного Кавказа (обязанность их была привозить семена редких растений, черенки винограда и пр.) и западноевропейцы — по преимуществу голландцы. Основная обязанность западноевропейских садоводов состояла, конечно, не в том, чтобы создавать стиль сада, а в том, чтобы насаждать в садах различные редкостные, экзотические растения, строить, расписывать, населять сады заморскими птицами в клетках а вольерах и т. д. Все это уже само но себе создавало в садах стиль голландского Барокко. Стиль последнего входил в садоводство как бы сам собой. «Во всех садах висели клетки с канарейками, рокетками и даже попугаями. Но любимая нашими предками и преимущественно садовая птица была пелепелка {перепелка. —Д. Л.). В 1667 г,, при царе Алексее Михайловиче, в комнатном саду висело несколько клеток с пелепелками, сетки у этих клеток были шелковые». Самое, может быть, интересное для садового искусства XVII в. состоит в том, что в кремлевских и подмосковных садах устраивались типичные для Барокко «обманные перспективы» - «trompe l’oeuil» (сохранившиеся, впрочем, и впоследствии - в садах Романтизма). И. Забелин сообщает о Верхнем кремлевском саде: «В 1681 г. першпективный мастер Петр Энглес украсил и этот сад першпективным письмом». И. Забелин пишет про Измайлово, что в его «виноградном саду» «стояли три терема или беседки, украшенные резбою и расписанные красками. Около теремов были гульбища или галереи, также украшенные. В просяном саду также строились два чердака или терема. В том и другом саду стояли сверх того перспективы — картины, писанные состоявшим при Измайлове живописцем перспективного дела мастером Петром Энглесом». После смерти Алексея Михайловича сады в Измайлове были описаны. Вот некоторые о них данные по И. Забелину: «Виноградный сад, огорожен кругом заборы в столбы, а в заборе четверы ворота с калитками, крыты тесом, верхи у ворот шатровые. А по мере того саду шестнадцать десятин. А в саду яблони, вишни, груши, сливы, дули, малина, смородина, земляница, клубница и розныю всякие травы с цветами; десять кустов винограду, одиннадцать кустов орехов грецких. А среди саду три терема со всходы и с красными окнами, кругом их перила; около теремов пути, меж путей столбцы точеныя. Теремы, столбцы и грядки писаны красками...». В том же роде идет описанне дальше. Затем дается описание Просяного сада: «Просянской сад, а в нем 142 яблони, да в нем же два чердака, один несовершен да переспектнвно писаны красками. Меж творил (парниками. — Д. Л.) столбы и к ним прибиваны грядки, писаны красками. Меж столбов и меж грядок барбарис и крыжевник, малина и смородина. А творила обиваны тесом; а в сад шестеры ворота и в том числе двои ворота с вышками, крыты тесом; одне писаны красками, наверху три яблока золоченых; четверы ворота крыты шатрами тесом. Да в том же саду смотрильня да пруд... Сад, что на острову, не в доделке...» и пр. Небезынтересны и другие данные, сообщаемые И. Забелиным: «Таннер, описывавший пребывание в Москве в 1678 г. польского посольства, говорит, что обширная измайловская равнина так понравилась царю, что он завел на ней два сада, один на манер итальянский, а в другом построил огромное здание (дворец) с тремястами малых со щипцами башен». Далее Забелин приводит другое свидетельство: «Рейтенфельс также упоминает об Измайлове как об одном из любимых загородных царских мест, в котором, говорит он, был огромный сад и лабиринт» Сведение о существовании лабиринта («вавилона») в саду в Измайлове чрезвычайно интересно. Эта садовая затея была почти обязательна на Западе, но служила она в разное время разным целям, имела разный смысл. В монастырских садах Средневековья, лабиринт, как я уже писал, чаще всего изображал распространенный в католической эмблематике крестный путь Христа. На каждой из остановок Христа ставилась его статуя с крестом на спине. Но лабиринт мог изображать и путь человека, которого за каждым углом поджидают смертные грехи или пороки, встречают добродетели и т. д. Последний сюжет трансформировался в эпоху Ренессанса и Барокко в путь человека, встречающего аллегорические наставления в виде групп на сюжеты басен Эзопа, а в XVIII в. — Лафонтена. Басенные сюжеты вскоре вышли за пределы лабиринта, а сам лабиринт стал служить одной из забав (зайдя в него, надо было уметь из него выбраться) или (в эпоху Романтизма, когда в моду и «стиль» поведения вошли длинные прогулки) — для простого удлинения пути гуляющего. К сожалению, у нас нет данных, чтобы судить о значении лабиринта в селе Измайлове, В одном мы должны быть уверены: лабиринт не мог быть украшен статуями, скульптурными аллегориями. Это было бы противно всему духу допетровской России. Скорее всего лабиринт в Измайлове служил для потехи, что в общем и соответствовало духу голландских садов. Наконец, следует указать на существование в Измайлове зверинца, где, согласно запискам И. Корба и Ю. Юста, жили медведи, леопарды, рыси и др. Кроме того, в Просяном саду существовали фонтаны, у которых вода била из пасти зверей. Все это указывает на богатую организацию садов, мало чем отличавшихся по сложности от северных садов в стиле голландского Барокко.
Отправлено: 12.05.12 16:38. Заголовок: Скрипач не нужен пиш..
Скрипач не нужен пишет:
цитата:
что и сады в Кремле делали на искусственном уровне — высоко над естественным уровнем почвы.
Висячие сады Семирамиды... Понятно теперь, почему башня называется Водовзводной. Суть устройства висячих садов просто потрясает при сложности инженерного решения задачи.
Спасибо огромное! Материал ценнейший и интереснейший.
Вот и задумаешься о сущности русского народа - где истина?
Истина - это что-то из области субъективного, как мне кажется В нас намешано много, и ведём мы себя соответствующим образом - какой ингредиент в данный момент на поверхности показался, в такт ему и отчебучиваем
А пруды на крышах складов меня тоже потрясли. Да ещё при том уровне технического развития.
Отправлено: 15.05.12 22:39. Заголовок: Скрипач не нужен пиш..
Скрипач не нужен пишет:
цитата:
Истина - это что-то из области субъективного, как мне кажется В нас намешано много, и ведём мы себя соответствующим образом - какой ингредиент в данный момент на поверхности показался, в такт ему и отчебучиваем
Где-то буквально на днях слышала или читала - истина от слова "есть, существовать", а следовательно, она должна быть объективна, а это ведет к неминуемому выводу:
цитата:
В нас намешано много, и ведём мы себя соответствующим образом - какой ингредиент в данный момент на поверхности показался, в такт ему и отчебучиваем
Еще любопытное рассуждение слышала о том, почему россияне не обустраивали, не окультуривали район своего обитания. Они исторически привыкли переезжать с места на место, даже наши русские избы собраны так, чтобы можно было разобрать по бревну и переехать. Помните, на бревнах изб часто можно увидеть нумерацию. А если мы почти кочевники, а места много, то каков смысл обустраивать то, что придется бросить? Это, конечно, один из взглядов на вопрос, но что-то в этом есть.
Отправлено: 15.05.12 22:50. Заголовок: Ой! Что-то мне кажет..
Ой! Что-то мне кажется, со срубом не шибко покочуешь Раскатывать обжитую избу - это не юрту в рулон свернуть. Если только форс-мажор какой припёр. Всё-таки не кочевники мы - столько хозяйственных построек рядом - амбары, овины... Просто сруб пригоняют рядом с лесом, разбирают и везут на постоянное место, отсюда и номера. Как мне думается.
Отправлено: 15.05.12 23:03. Заголовок: Скрипач не нужен ht..
Скрипач не нужен
Интересно читается. Честно говоря, всегда думала, что сады (в значении парки) пошли в России с Петра, а до того... ну, огороды были и плодовые деревья. Оказывается, думала неправильно. Хелга пишет:
цитата:
исторически привыкли переезжать с места на место, даже наши русские избы собраны так, чтобы можно было разобрать по бревну и переехать. Помните, на бревнах изб часто можно увидеть нумерацию.
Как-то сомнения - и большие - меня обуревают. Нумерация это уже в наше время появилась, ну чуть раньше, допустим. Учитывая, что в 19 веке 80 процентов (или сколько - ?) населения было безграмотным, то вряд ли и цифры умели писать. А куда кочевать, если крепостные? На одном месте только и могли жить. Скорее напрашивается предположение (по поводу приусадебных участков), что, поскольку крепостные крестьяне были вынуждены отрабатывать барщину (или платить оброк), то у них просто не было времени и возможности заниматься благоустройством территории вокруг дома, разводить тем более цветы растить, газоны подстригать. Не до того им было, увы. Так и пошло - сейчас и время есть вроде как, и возможности, но нет традиции. И, кстати, в дворянских усадьбах в большинстве случаев тоже или не было приличных парков, или они не поддерживались тоже по вполне понятным и объяснимым причинам. Не было у дворянства традиции жить в своих поместьях, как в той же Англии, допустим. В основном все служили царю и отечеству, только в отставке уже поселялись в деревнях, непривычные к занятиям хозяйством. Денег вечно тоже не хватало (арендаторы в Англии, думаю, давали куда больший доход владельцу земли, нежели крепостные крестьяне в России, не говоря о русской традиции швыряться деньгами и проматывать их). Да и наследование (когда усадьбы переходили из рук в руки) тоже не способствовало поддержанию в них определенного порядка.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 262
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- с благодарностью за вычитку текста.
Но всё-таки те самые темные аллеи были ухожены - покрашены и отремонтированы лавочки и беседки, выкошена трава, почищен подлесок, прочищены, выровнены и засыпаны дорожки ( а засыпанные битым кирпичом дорожки требуют постоянного ухода). Кроны таких деревьев всё равно чистились и за этими деревьями был постоянный уход. Просто их перестали формировать в шарик на ножке. 
Раскатывать обжитую избу - это не юрту в рулон свернуть. Если только форс-мажор какой припёр. Всё-таки не кочевники мы - столько хозяйственных построек рядом - амбары, овины... 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
