Отправлено: 05.04.07 17:47. Заголовок: Пустоцвет Helmi Saari PG макси
Осторожно! На форуме явно угнездился творческий вирус. Я долго и торжественно клялась себе, что не буду писать фанфиков. И... вот результат Но когда я узнала, что про Мэри фанфиков практически нет, просто не могла молчать. Прошу любить и жаловать. Предупреждение: согласно сюжету миссис Беннет скончалась примерно за 2 года до начала действия. Если кому-то будет ее не хватать -- извините! (Действие происходит примерно в 1815 году, т.е примерно через 4 года после свадеб Джейн, Элизабет и Лидии). Планы на Мэри у меня очень обширные, но к сожалению регулярности не могу обещать -- завалена работой. Так что регулярность -- как получится.
Пустоцвет.
Глава первая.
Колокола! Они ликовали в ослепительном небе, пели над весенней землей, cлали радостную весть во все концы света. Свадьба! У нас сегодня свадьба! Слышишь к свадьбе звон святой? Золотой! Сколько нежного блаженства в этой песне молодой! Юная и прекрасная Кэтрин Беннет спускалась по ступеням церкви рука об руку с Фрэнсисом Лукасом в облаке белой фаты, в шорохе старинных кружев свадебного платья, с потупленными сияющими глазами, с нежным румянцем на щеках. Вслед за четой новобрачных из церкви потянулись гости. Лишь Мэри Беннет осталась сидеть на скамейке, словно ни с того ни с сего задремала во время обряда. На самом деле, она залюбовалась солнечными лучами, игравшими под сводами церкви и среди труб органа и на мгновение забыла о том, какой сегодня день. Ей вдруг вспомнилось, как в детстве в пляске пылинок среди солнечных лучей она порой видела то край золотой одежды, то кончик крыла, то нежную розовую пяточку невзначай залетевшего под своды старой церкви ангела. О своем открытии, Мэри рассказала сестрице Лиззи, той тогда было лет двенадцать. Что же Лиззи ей тогда ответила? Кончено, как всегда, что-то остроумное. И, как всегда, обозвала Мэри глупышкой. Что же она тогда сказала? «Какая ты глупышка, Мэри!» Что же дальше? Ага, вот! «Какая ты глупышка, Мэри! От проповедей мистера Льюиса мухи дохнут. И если Господь и посылает в нашу церковь ангелов, то только в наказание за дурное поведение, не иначе». Мэри огорчилась и за себя, и за ангелов, и за мух, и за мистера Льюиса, у которого были такие красивые книжки с картинками и который всегда угощал ее чаем с молоком и вкусным печеньем, и рассказывал чудные сказки о домовых и эльфах. Конечно в церкви, мистер Льюис, был просто нудным старичком, который бубнил себе под нос год за годом одни и те же проповеди, и все же ни одной дохлой мухи Мэри так и не нашла на полу, а искала она очень тщательно. Правда ангелов она с тех пор тоже не видела. И хотя Лиззи, повзрослев. Перестала называть Мэри глупышкой, Мэри часто слышала ее голос у себя в голове, когда делала что-нибудь не так. «Какая ты все-таки глупышка, Мэри!» — А, мисс Беннет, вот вы где?! Что вы тут делаете? Поторопитесь, экипажи вот- вот тронутся! Позвольте вашу руку! Сэр Лукас вернулся в церковь за шалью, забытой его супругой на скамье, и его голос вывел Мэри из оцепенения. Она поспешно вскочила, извинилась и они вместе вышли из церкви. — Так что вы все-таки делали там в одиночестве? — говорил сэр Лукас по дороге. — Ааа, не отвечайте, я догадался. Мечтали о дне, когда вы сами будете стоять перед алтарем с каким-нибудь красавчиком? Я прав? — он добродушно рассмеялся и погрозил Мэри пальцем. — Вы ведь не сердитесь на нашу дорогую Китти, за то, что она вас обскакала, правда? Не беспокойтесь, ваш срок придет, и возможно скорее, чем вы думаете! Мэри знала, что все будут спрашивать ее, как она относится к замужеству сестры и загодя заготовила ответ, который и выдала сэру Лукасу: — Я немного беспокоюсь за сестрицу Китти. У нее теперь много новых обязанностей, не знаю готова ли она к ним. Сэр Лукас посмотрел на девушку изумленно, потом снова рассмеялся. — Бросьте, мисс Мэри, какая ерунда! Поверьте мне, у молодой хорошенькой женщины есть только одна обязанность, быть счастливой! А сейчас позвольте вас покинуть, боюсь, моя супруга уже ищет меня. Гостей на свадьбе было много, но они не торопились рассаживаться в экипажи. В такой чудесный день, всем хотелось постоять немного на лужайке у церкви, размять ноги, вдохнуть напоенный ароматом цветов весенний воздух, еще раз поздравить новобрачных. Но Мэри стояла в одиночестве, не решаясь присоединиться ни к одной из групп. Заготовленная ею с таким тщанием фраза не имела успеха, и Мэри решила, что будет лучше, если она немного помолчит и постоит в сторонке. В самом деле, зачем говорить о супружеских обязанностях в такой ясный солнечный день, словно созданный для веселья и беззаботного отдыха. Сестрица Лиззи на ее месте наверняка сказала бы что-нибудь остроумное, что-нибудь более подходящее и для такого дня и для такой компании. Но что? Если бы Мэри могла на секундочку вообразить себя сестрицей Лиззи, у нее бы тоже наверняка получился какой-нибудь удачный экспромт. — Мэри, ты не видела папу? Мама уже дважды спрашивала о нем. Это была Шарлота Коллинз. — Да, он приходил в церковь за шалью и теперь пошел искать леди Лукас. — Вот незадача! Я так хотела еще не много побыть с братом, а теперь приходится помогать папе и маме найти друг друга. Вот он, дочерний долг! Полагаю, мистер Коллинз был бы мной доволен. — в голосе Шарлоты отчетливо прозвучала ирония. — А кстати, почему ты тут стоишь совсем одна? Почему не подойдешь поздравить Китти? — Там уже Лиззи и Джейн с мужьями. Я не хотела им мешать. Они уже давно не видели Китти, а мы ведь до последнего дня жили вместе. — А, тогда все понятно, — Шарлота испытующе глянула на Мэри. — Ты ведь рада, что сестра вышла замуж, правда? — Конечно рада, — Мэри неожиданно пришла в голову острота совсем в духе Лиззи и девушка поспешила поделиться ею с Шарлотой. — Бедняжка Китти так и не смогла научиться правильно писать свою девичью фамилию — постоянно пропускала одно «н». Теперь, она по крайней мере, избавлена, от этой неприятности. Шарлота нахмурила брови. — Полно, Мэри, не надо быть такой злюкой! Я уверена, что у тебя все тоже будет хорошо. Да и поверь мне замужество — это вовсе не рай на земле. Мистер Коллинз был бы в ужасе, услышь он мои слова, но иногда мне кажется, что чистилище все же существует. Ну ладно, пойду поищу папу. Кажется, острота тоже не имела успеха. Однако поразмыслить над этим Мэри не удалось — к ней подошла леди Лукас. — Мэри, ты не видела Шарлоту? Я хочу сказать ей, что не стоит искать сэра Лукаса, я уже нашла ее. Он просто разговорился с милой Джейн и с мистером Бингли. Кстати, у меня еще не было случая поговорить с тобой. Ты ведь рада, что наши семьи наконец породнились? «Джейн! Ну конечно же! Джейн со всем и добра, и ее все любят, — подумала Мэри. — Надо и мне сказать леди Лукас что-нибудь доброе, ведь матери часто грустят в глубине души, когда их дети женятся или выходят замуж, матушка часто мне это говорила». — Кончено, я от души рада, леди Лукас. Но вам, наверное, немного грустно сегодня. Ведь ваш сын теперь не сможет уделять вам так много внимания, как раньше. Леди Лукас отступила на шаг в изумлении. — Какая ерунда, девочка! И кстати, экипажи уже поданы. Пойдем, я покажу тебе твое место. И всю дорогу до Лукас Лодж, Мэри слушала как колеса раз за разом выстукивают: «Какая же ты глупышка, Мэри!»
Замечательный вирус! Можно только приветствовать распространение болезни! Бедная Мэри, всегда в тени своих сестер - более остроумных, более добрых, более красивых... Признаться, мне всегда было жалко Мэри, и я очень рада, что у нас теперь появился фанфик и о ней! С удачным почином!
Helmi Saari Какая чудесная образность. Мне очень понравилось про ангела и мух:) И как бедняжка Мери все время говорит невпопад - тоже. Действительно, каждая фраза хороша, но совершенно не к месту.
Helmi Saari пишет:
цитата:
Но когда я узнала, что про Мэри фанфиков практически нет, просто не могла молчать. Прошу любить и жаловать.
Ура! И кроме появления замечательного макси (а это уже вдохновляет, значит удовольствие продлится долго), радует, что еще одна героиня не забыта и тоже найдет свое счастье стараниями автора.
Helmi Saari Очаровательный рассказ про "глупышку" Мэри, которая оказывается вовсе не такой глупышкой и занудой, как нам казалось. Поздравляю с удачным дебютом на нашем фандоме!
Helmi Saari , действительно чудесный рассказ , да еще о "неохваченной " вниманием наших творцов Мэри Беннет. Только любопытно - почему Пустоцвет? Неужто никаких перспектив, так сказать?
Цапле: "Пустоцвет" -- потому что Мэри мне живо напоминает Соню из "Войны и мира". А насчет --никаких перспектив -- ну нет, конечно, стоило ли огород городить, если никаких перспектив. Но сразу предупреждаю -- с места в карьер любовной линии не ждите. Точнее подождите. думаю, все будет, но позже. На самом деле я еще до конца с ГГ не определилась. Знаю только, что он будет неожиданный и забавный.
Это уже похоже на начало эпидемии (медики, как там, уточните, плиз ) Helmi Saari С почином! Да, тихая некрасивая начитанная Мэри очень любопытный образ!
Helmi Saari Прекрасное начало! Чувствую, полюблю Мэри, как недавно полюбила мышку-Энн, Джорджиану. мистера Коллинза и Китти. Вот так благодаря фанфикам обретаем новых героев.
По традиции закину несколько тапок:
цитата:
О своем открытии, Мэри рассказала сестрице
Здесь запятая вроде как не нужна (?)
цитата:
Конечно в церкви, мистер Льюис, был просто нудным старичком
После "конечно" я бы поставила запятую, а остальные убрала. Это же не обращение.
цитата:
И хотя Лиззи, повзрослев. Перестала называть Мэри глупышкой
Сообщение: 150
Настроение: Все еще после прочтения дневника Энн
Отправлено: 06.04.07 04:15. Заголовок: Re:
Helmi Saari! Мне ОЧЕНЬ понравилось! Особенно такой легкий налет юмора на всей главке. Я думаю, он (юмор, в смысле) вполне скрасит ожидание любовных перипетий И с нетерпением буду ждать продолжения. С большущим нетерпением! Слушайте, как здорово, что у нас тут такая обнадеживающая клиническая картина с вирусами вырисовывается. Глядишь, ещё кто заразится!!!! Живём! Ну, и для шлифовки, если можно (по себе знаю, что нужно! ) "...не_много побыть с братом": здесь слитно пишем "немного"; Крошечная опечатка "Джейн со всем_и добра" - пробел не нужен. И по поводу "Шарлоты" - может быть там два Т? Или это не очень важно? "...среди труб органа" - здесь после "органа" запятая после причастного оборота. "вскочила, извинилась и они вышли..." - после "извинилась" запятая - разделяет две части сложносочиненного предложения(кажется, так) Ну, и там еще кое-что есть по мелочи, если надо, могу на досуге... Ну, и еще раз спасибо за удовольствие!!
Ну вот, еще одна глава проклюнулась :)) Спасибо всем за советы. Правки в файл я внесла, но наверное исправленный файл выкладывать не буду.
Глава вторая.
Странно было просыпаться в опустевшем доме, на слыша ни голосов за стенкой, ни шаркающих шагов матушки, ни скрипа дверей, когда она входила в спальни, чтобы пожелать своим девочкам доброго утра. Странно было завтракать вдвоем с отцом за огромным столом где прежде было так тесно, весело и шумно. Казалось бы — Мэри не привыкать. Ведь и прежде бывало так, что Кити гостила у сестер, а матушка отправлялась в свой очередной вояж и Мэри с отцом оставались вдвоем. Но тогда оба знали, что это на время. С того дня, когда Лидия (ну конечно же Лидия! Кто сомневался, что она и туту окажется первой!) написала матушке, что чувствует признаки беременности, миссис Беннет появлялась в Лонгборне только изредка. Она без устали путешествовала по треугольнику: Пемберли — дербиширское поместье Бингли — ... ский полк, в котором служил Уикхем: шила приданое, выбирала кормилиц, успокаивала младенческие колики, дарила серебряные ложки на зубок. И, надо отдать ей должное — когда Лиззи после первых родов чуть не умерла от грудницы, именно миссис Беннет настояла, чтобы ее дочери позволили самой кормить младенца и тем спасла ей жизнь. Нельзя сказать, что после этого случая Дарси перестал бояться визитов миссис Беннет (это, видимо было выше его сил), но все же он явно начал относиться к ней с почтением. Однако, очередная поездка на север, к Лидии, оказалась роковой для миссис Беннет. По дороге домой она сильно просутилась и через полгода тихо угасла в Лонгборне, на руках своих дочерей. В последние часы, ее волновало лишь одно — что из-за траура помолвка Китти и Фрэнсиса Лукаса неизбежно затянется. «Вы должны позаботиться о своей дочери, мистер Беннет, — наставляла она мужа. — Поговорите с мистером Коллинзом, может быть он найдет способ обвенчать нашу Китти поскорее. Хотя нет, бедная девочка заслуживает такой же пышной свадьбы, какая была у ее сестер. Позаботьтесь об этом, мистер Беннет!» Но вот долгожданная свадьба все же состоялась и Лонгборн опустел. Конечно, к ним будут приезжать гости. Конечно они сами будут гостить в Джейн и Лизи. И все же, теперь они вдвоем — мистер Беннет и мисс Мэри Беннет — хозяева Лонгборна. Мэри допила молоко, взяла с блюда еще кусочек рисового флорендина и украдкой глянула на отца, который восседал во главе стола, задумчиво постукивая ложечкой по скорлупе яйца. Почему-то все в семье были уверены, что именно мистер Беннет первым покинет этот свет, и Мэри всегда думала, что когда-нибудь, они с матерью уйдут из Лонгборна и она, Мэри, будет заботится о матушке. Кто мог угадать, как все обернется на самом деле? И кто мог угадать, что потеряв супругу мистер Беннет сам умрет наполовину? Как будто за его перебранками с миссис Беннет таилось нечто другое, столь важное и глубокое, что он сам себе не решался в этом сознаться. Может быть, в каком-то смысле они и были идеальной парой, потому что только так — насмешливо и снисходительно и мог мистер Беннет кого-нибудь любить. А может быть дело было просто в том, что без малого тридцать лет, поведенных вместе пусть даже с самым чуждым тебе человеком, не вычеркнешь из жизни в один момент. «Теперь мой долг — заботится об отце, — думала Мэри. — Конечно у Лизи и Джейн получается лучше, но они должны в первую очередь заботится о своих семьях, а моя семья — это папа». Хотя, право, ей было бы легче ютится с матерью в какой-нибудь каморке и добывать деньги на пропитание шитьем! — Батюшка, может быть вы хотите, чтобы я почитала вам после завтрака? — Что? А, не стоит утруждать себя, моя девочка. Боюсь те глубокомысленные книги, которые привлекают твое взыскательное внимание слишком глубоки для меня. Вообще-то Мэри хотела предложить ему «Робинзона Крузо». Эту книгу юный Фрэнсис тайком подарил своей невесте (тайком, потому что сэр и леди Лукас не одобряли «бесстыдного писаку, сочинителя скабрезных историй о недостойных женщинах»). Китти, услыхав о «скабрезных историях» и «недостойных женщинах» тут же ухватилась за книгу, но выяснив, что никаких женщин — достойных или недостойных там нет, а есть один-единственный мужчина, к тому же не лорд и не офицер она тут же отбросила «Робинзона». Мэри подобрала томик, долго боролась с собой — ей казалось, что это не самое благочестивое чтение, потом, не сумев побороть соблазна, все же начала читать и уже не смогла оторваться. Книга, к ее удивлению, оказалась достаточно благочестивой и поучительной, но к тому же еще и по-настоящему интересной и ободряющей. Мэри надеялась, что приключения Робинзона развлекут мистера Беннета и укрепят его дух. Но первая попытка позаботиться об отце оказалась неудачной. Посоветовавшись с рисовым флорендином, Мэри выдвинула новое предложение: — Может быть мы с вами прогуляемся перед обедом? Мы могли бы дойти до Оукхемского холма. Прогулки возбуждают аппетит и... — Спасибо, моя девочка, но я не жалуюсь на аппетит. Да и Оукхемский холм я уже видел не раз, едва ли мы обнаружим там что-то новое. Собравшись с духом, Мэри предприняла последнюю попытку: — Тогда может быть вечером я немного поиграю для вас? Мисс Дарси подарила мне на Рождество сочинения Филипа Эмануила Баха. Они прелестны и... — Боюсь, мне не оценить их прелести, моя девочка. Старый портвейн для меня гораздо более притягателен, чем все семейство Бахов. Да и к тому же вечером ты наверняка захочешь отдохнуть от дневных трудов и предаться благочестивым размышлениям на сон грядущий. А сейчас извини, я должен идти, меня ждет управляющий. У тебя наверняка есть не мало дел и в доме и в саду. Яйцо так и осталось на столе — словно декоративная урна с прахом несбывшихся надежд в романтическом парке. Как ни странно, но Мэри вдруг пожалела не мистера Беннета, как следовало бы, а именно это одинокое яйцо. Скорлупу раскололи, а есть никто не стал...
*** Она поднялась наверх и остановилась у лестницы в небольшом холле, куда выходили двери трех спален (спальня родителей была на первом этаже, в южном крыле дома). Мэри сама не знала, зачем пришла сюда, что будет делать. Конечно, отец был прав — у нее было полно дел и в доме, и в саду. После смерти миссис Беннет они взяли в дом кухарку и служанку, которая убирала комнаты, но Мэри по-прежнему распоряжалась на кухне, чистила серебро, следила за одеждой, вместе с садовником работала на огороде. Так что ей было чем заняться. Просто почему-то ничем заниматься не хотелось. Все в том же странном полусне Мэри зашла в бывшую спальню Джейн и Лиззи — скромную, но обставленную с большим вкусом, и какую-то прохладную — стены были обиты белой с бледно-зелеными полосами материей, голубые с нежно-зеленой в тон стенам бахромой портьеры падали красивыми складками. Мэри остановилась у окна, перебирая бахрому. Потом вдруг обернула портьеру вокруг себя словно бальное платье, недоуменно посмотрела на голубую ткань, высвободилась, заметила на шкафе украшенную лентами шляпку Лиззи. Почему-то пододвинула стул, сняла шляпку, стряхнула пыль, примерила. Но в комнате было только маленькое зеркало на столике. Мэри попыталась разглядеть в нем себя, но видела то ленты, то поля шляпки, то собственную щеку. Положила зеркало обратно на стол, и не снимая шляпки, прошла в спальню Китти и Лидии. Вот там было огромное зеркало — во весь простенок между двумя окнами. Здесь цвета были гораздо теплее, — темно-желтое покрывало в тон вечернего первоцвета на кровати Лидии, светло-желтое цвета примулы на кровати Китти, ярко-желтые стены и портьеры модного цвета жонкиль с бахромой в цвет пурпурного мака. Лидия хотела, чтобы вся портьера была цвета мака, миссис Беннет и Китти склонны были с нею согласиться, но Джейн, Лиззи и мистер Беннет выступили единым фронтом и Лидия к своему разочарованию получила только узенькую полосочку канта своего вожделенного пурпурного цвета. Вокруг царил беспорядок: покрывала были смяты, на полу валялись шпильки, на столе — увядшие розы, упавшие с фаты Китти, когда девушка в последний раз прихорашивалась перед зеркалом, чтобы покинуть дом. Мэри глянула в зеркало, убедилась, что шляпка сидит на ней, как седло на корове, со вздохом сняла ее, положила на кровать Китти, заметила, что из под подушки выглядывает край томика in octavo, вытянула книгу на свет. «Удольфские тайны» Анны Радклиф. Мэри забрала найденную книжку в свою собственную спальню — уютную, хотя и очень скромно обставленную, но читать ей не хотелось. Она просто положила томик в компанию к своим любимцам — «Сельским элегиям» Грея, «Векфильдскому священнику» Голдсмита, «Поварихе и домашней хозяйке» Мэри Доддс и «Робинзону Крузо». Все в том же странном настроении, почти не отдавая себе отчета в своих действиях, она взяла «Крузо», наугад открыла его и прочла: «Я заброшен судьбой на унылый, необитаемый остров, у меня нет никакой надежды на избавление. Я отрезан от всего человечества, я отшельник, оторванный от всего мира. Мне не с кем перемолвиться словом и некому утешить меня. Но я жив. Я не утонул, как все мои спутники. Я не умер с голоду, и не погиб в этой безотрадной пустыне. Наш корабль пригнало так близко к берегу, что я не только успел запастись всем необходимым для жизни, но и смогу добывать себе пропитание до конца моих дней». Мэри положила раскрытую книгу на стол, застыла, накручивая локон на палец. «Если бы Шарлотта умерла в родах, я могла бы выйти замуж за мистера Коллинза. А если бы от этого брака родился мальчик, он бы унаследовал Лонгборн... Наверно матушке бы это понравилось», — вдруг подумала она. И тут же с досадой тряхнула головой. В самом деле, что за глупые мысли лезут в эту голову! Не смотря на все свои мрачные высказывания Шарлота вчера выглядела великолепно. И ее дети — две хорошенькие девочки-близняшки, которым доверили рассыпать ландыши на пути невесты, были просто воплощением счастья и здоровья. Да и к тому же, судя по словам Шарлоты, не такое уж это большое счастье — быть замужем за мистером Коллинзом. Нет, Мэри вовсе не хотелось становиться миссис Коллинз. А чего ей хотелось, она и сама не знала.
*** Неизвестно сколько бы она еще просидела, глядя в одну точку и предаваясь бесплодным размышлениям, но через открытое окно до нее долетели голоса и Мэри очнулась. Во дворе стоял изящный фаэтон — значит Джейн и Лиззи приехали проведать папу. В этом году Незерфильд снова пустовал и Бингли с удовольствием снял его на несколько месяцев, чтобы Джейн и Элизабет помогли сестре подготовиться к свадьбе. Мэри тут же сбежала по лестнице и отправилась на кухню. — Миссис Грин, приехали Джейн и Лиззи, что у нас с обедом?! — крикнула она. — Куриный суп с рисом, уже на огне, мисс. А на второе я хотела подогреть вчерашнее жаркое из ягнятины, — отозвалась миссис Грин. — А еще Мартин принес свежей рыбы, она там в мойке. — Хорошо, добавим в суп стебель порея и распаренный чернослив — Лиззи так больше любит. Рыба пусть пойдет на пирог. — Пирог к обеду не поспеет. — А мы замесим тесто без опары. Джейн нравится, когда тесто тонкое. А из жаркого можно сделать «инки-пинки», так советует Мэри Доддс. — Что еще за пинки? И в жизнь такого не едала! — Это очень просто. Добавляют к мясу морковь, делают подливу из уксуса, соли, перца и гвоздики, подогревают все вместе и заправляют мукой, как белый соус. И... вот еще, миссис Грин. Вы не могли бы испечь немножко своего имбирного печенья — маленький Уильям его обожает? — Ясное дело обожает, — с важностью сказала миссис Грин, которая несомненно поместила бы имбирное печенье на свой герб, если бы он у нее был. — Вот что, мисс Мэри. Если вы возьметесь сами делать свою пинку, то я поспею и замесить тесто на пирог и испечь печенья для малыша Вилли. — Конечно, миссис Грин, — ответила Мэри, надевая фартук. Ей вдруг стало очень весело. «Вот тут я полностью в своей тарелке, — подумала она и хихикнула себе под нос. — Смешной каламбур получился. Только Лиззи я его, пожалуй, не буду рассказывать».
Сообщение: 155
Настроение: Все еще после прочтения дневника Энн
Отправлено: 09.04.07 12:19. Заголовок: Re:
Ах, сплошной минор, невзирая на весну за окном! Контраст с первой главкой. Наконец-то и миссис Беннет заслужила теплого слова, хоть и посмертно. Но к концу бедняжка Мэри хоть повеселела, а то прямо Робинзон Крузо в юбке и в полном одиночестве. Спасибо большое за новую главу "Тапки" - там кое-какие опечатки есть, если вычитать еще разочек, то обнаружатся и исправятся. Не буду, наверное, загромождать пост (уж очень настроение после прочтения лирическое! )
Сообщение: 1109
Настроение: Полет на исторической волне
Отправлено: 09.04.07 12:28. Заголовок: Re:
Очаровательно... Грустно и лирично, Мери жалко до слез, сразу начинаешь думать о женской доле вообще и о собственной в частности, и с Мери так и хочется себя проассоциировать (вот уж чего раньше не водилось) И очень жаль миссис Беннет...
Helmi Saari
Оффтоп: Я только не поняла, почему в новой темке? А старая будет закрыта?
Следующая будет веселее, обещаю! Будет Пятница! Вопрос к историкам -- есть какие-нибудь описания того, как англичане отреагировали на известие о победе при Ватерлоо? То есть интуитивно понятно, что они были рады, а подробнее? А то у нас лето 1815 года на дворе, а я чуть не проспала конец Наполеона!
Сообщение: 408
Настроение: между холодильником и компом
Отправлено: 09.04.07 20:00. Заголовок: Re:
Helmi Saari , очень мило и душещипательно.. Мэри жалко. правда - ведь задуматься - ей фактически и была уготована роль старой девы - самая некрасивая и занудная из всех сестер Очень-очень, ну просто очень хочется для Мэри хэппи-энда! *такова моя романтическая натура*
А какой принц будет - закачаешься! Нам бы с Мэри до него добраться
Заинтригована и вся в ожидании, перебирая ногами и руками. Добраться нужно непременно! Мы же не хотим нашу Мэри в старых девах и в одиночестве состарить.
Сообщение: 1114
Настроение: Полет на исторической волне
Отправлено: 10.04.07 00:01. Заголовок: Re:
Харита пишет:
цитата:
Про Ватерлоо - это к Kate-kapella , нашему штатному историку
К стыду своему, я почти ничего не знаю про реакцию общества... Вот сегодня рылась в памяти - сведений меньше некуда. В Англии вообще на войну смотрели сквозь пальцы. На континенте уже десять лет гибли английские солдаты и офицеры, а в глубинке словно и нет войны (вспомнить тот же ГиП, там о войне кажется один раз упоминается). Но если по мелочам: шпиономания была страшная, то и дело искали наполеоновских шпионов; Трафальгарской битвой гордились дальше некуда - еще бы, знаменитый английский флот в очередной раз показал всему миру; Веллингтон после Ватерлоо пошел в политику и сделал очень быструю карьеру в парламенте. Из всего этого можно сделать вывод, что в городах войной все-таки интересовались. Имена героев в Англии знали. Победами своими гордились. Без сомнения, такая битва, как Ватерлоо, наделала много шуму (я в темке по 19 веку выложила пару статеек по началу 19 века, там о ситуации в стране в целом и в частности упоминается, что Ватерлоо стало практически нарицательным обозначением победы)
Угу, сейчас посмотрю. А как ты думаешь, Дарси мог финансово принимать участие в войне. Ну там хлеб для армии продавать по низким ценам,или наоборот оружие покупать?
Сообщение: 1116
Настроение: Полет на исторической волне
Отправлено: 10.04.07 10:22. Заголовок: Re:
Helmi Saari В принципе - почему бы нет... Конечно, британская аристократия до середины 19 века не очень охотно вкладывала деньги во что-нибудь кроме земли, да и от той предпочитала получать доходы прост ов виде арендной платы (а благодаря протекционистским законам цены на зерно были очень высокие - соответственно и арендная плата держалась на высоком уровне). Но поскольку занятия бизнесом считались не зазорными, некоторые дворяне им преспокойно занимались. Хотя, это все-таки больше исключения, чем правило. А вообще логичнее было бы чем-то таким заниматься Бингли, он же не из земельной аристократии, а как раз выходец из разбогатевшей буржуазии. Чем конкретно занимался его отец кажется не сказано (может кто меня поправит?). Но и Дарси вполне мог вложить деньги в какое-нибудь предприятие, он же человек передовой. Ну и еще была игра на бирже. То же Ватерлоо вошло в историю еще и как одна из крупнейших биржевых махинаций.
цитата:
Благодаря хорошо организованной курьерской службе, 20 июля 1815 г. Ротшильд узнал о победе над Наполеоном в битве при Ватерлоо задолго до прибытия официального курьера от герцога Веллингтона. Он отправился на Лондонскую биржу и начал сбывать ценные бумаги, что породило слухи о проигрыше англичан и вызвало панику. Курс ценных бумаг упал до рекордно низкого уровня, после чего Ротшильд скупил их, заработав на этом значительное состояние. В результате битва при Ватерлоо вошла не только в учебники по военному искусству, но и в историю крупнейших финансовых операций.
Helmi Saari, спасибо за такую трогательную и проникновенную Мэри! Она заслуживает своего "прынца", и теперь, когда ей больше не приходится выдерживать конкуренцию с сестрами, кто-то должен обратить внимание и на нее! Ждем с нетерпением, что будет дальше... А Уильям - это сынок Лиззи, да?
Kate-kapella пишет:
цитата:
Но и Дарси вполне мог вложить деньги в какое-нибудь предприятие, он же человек передовой.
Согласна. Думаю, Дарси вполне мог принять какое-то финансовое участие в военной кампании. Тем более, если его кузен принимал в ней участие физическое...
Про реакцию англичан на битву при Ватерлоо я знаю в основном по художественной литературе (скажем, по той же "Ярмарке тщеславия"), но осмелюсь предположить, что в целом радовались и торжествовали, наверняка вспоминали "славу британского оружия" в других эпохальных победах (ну, скажем, разгром испанской "Непобедимой армады" в 1588 году, после которой Британия стала крупнейшей владычицей на море и т.д. ) Всплеск патриотических настроений был наверняка, тем более, что Наполеона англичане не любили и побаивались.
Kate-kapella: собственно говоря, я имела в виду нечто другое -- бескорыстную помощь. Ну как танк на средства писателей Что, такого совсем за аристократией не водилось. Что до игры на бирже и прочих финансовых махинаций -- мне скорее нужен консервативный Дарси. Тем более, что во время континентальной блокады с доходами у него должно было быть все в порядке, а там и хлебные законы подоспели Бэла: конечно малыш Вилли -- это Дарси-младший. Я уже замаялась придумывать всем детей, но куда денешься! Насчет пятницы -- я постараюсь.
Helmi Saari Ах, какой рассказ про Мэричку нашу... Я ею вся уже прониклась и слезу прошибает. Helmi Saari пишет:
цитата:
я имела в виду нечто другое -- бескорыстную помощь. Ну как танк на средства писателей
Могу предложить отставных солдат, покалеченных в войне, например (но не обязательно покалеченных), которых Дарси брал на работу, чтобы они не голодали. Помощь вдовам солдат, сироткам. Это может быть в духе Дарси и Лиззи - они же добрые... Еще можно, например, лошадей для какого-нибудь кавалерийского полка в подарок (хотя на это деньги получали офицеры, вообще-то). Или госпиталь на средства Дарси...
Сообщение: 1126
Настроение: Полет на исторической волне
Отправлено: 10.04.07 23:27. Заголовок: Re:
Helmi Saari Бескорыстная помощь... что-то такого даже и не помню. Теоретически, что-нибудь да было. Но по-моему, тогдашняя благотворительность была направлена на мирные цели. На средства богатых людей существовали больницы, школы, пожарные части, библиотеки, ремонтировались дороги, дамбы, водопроводы. Вообще рубеж 18-19 веков был подьемом благотворительности. В Англии был статут о благотворительном пользовании, которые регламентировал деятельность филантропов, очень гибкие законы, всячески поддерживающие благотворителей, ну и вообще государство еще в 17 веке свалило с себя общественные заботы на плечи частных лиц, "цвета нации" и забирать их назад не спешило:)) Вот, вспомнила, что богатые люди строили что-то вроде ДК для бедных - этакие клубы, где можно было встречаться, дешево, а то и бесплатно поесть, обсудить жизнь и т. д. Не уверена только, когда это началось. Но в принципе, как раз подходит к послевоенному периоду, когда вернулись бывшие солдаты и попали в ставшую чужой страну.
Элайза: кстати хотела спросить -- а что "Север и Юг" Гаскелл переводили на русский. Я видела фильм и мне _дико_ понравилось
О, фильм очаровательный! Хотя в некоторых эпизодах и расходится с книгой, но до того мило расходится, что это прощаешь (например, последняя встреча на вокзале, которой в книге нет - они встречаются в доме у ее тетки). Увы, к сожалению, до сих пор нет перевода на русский (если читаете по-английски, могу дать ссылочку, где он лежит в сети). По-моему, Гаскелл у нас переводили только "Мэри Бартон" и "Крэнфорд". Не уверена даже, что "Жены и дочери" есть на русском (кстати, еще одна очень милая экранизация ВВС). На форуме Экслера некоторые поклонницы сериала "Север и Юг" вроде даже грозились сами перевести роман, но не знаю, чем у них там дело закончилось.
Kate-kapella пишет:
цитата:
достаточно мирно, цивилизованно, ну и патриотично.
Да, мне тоже кажется, что это очень хорошая мысль. Ну, а Лиззи и Джорджиана, допустим, могли бы оказывать помощь семьям арендаторов, в которых были ушедшие на эту войну или погибшие в ней сыновья, братья, отцы и т.д.
Helmi Saari Вот здесь можно скачать (на этом же портале, кстати, и другие ее романы есть). Да, у нее вполне читабельный язык (если не считать речей Хиггинса ), и вещь относительно небольшая (300 страниц с небольшим, по-моему).
Вот и третья глава. Прошу прощения за ошибки, писала вповпыхах, хотела успеть к пятнице. Из-за этих самых попыхов Пятница еще не появился, перенесла его в следующую главу. Но надеюсь, по крайней мере поднять вам настроение.
Глава третья. «Я думаю, самый мрачный человек не удержался бы от улыбки, наблюдая меня с моим семейством за обеденным столом. Я гордо восседал посредине — ведь я был король и повелитель острова... Моя собака, которая давно уже одряхлела и поглупела , садилась всегда по правую мою руку, а две кошки — одна по одну сторону стола, другая по другую — не спускали с меня глаз в ожидании подачки, являвшейся знаком особого высочайшего благоволения». Мэри захлопнула книгу, оттолкнулась носком ботинка от земли и тихо покачиваясь на качелях залюбовалась своим «семейством». Нет слов, ей повезло гораздо больше, чем Робинзону. Даже самый что ни на есть тропический остров, не мог сравниться с прелестью английского лета в полном цвету. И конечно, только в Пемберли можно было в полной мере оценить эту прелесть. Под кронами старых дубов царила приятная прохлада, но их вершины купались в горячих солнечных лучах, легкой ветерок доносил запах акации, птицы, утомленные жарой, уже замолчали, но в траве гремел согласный хор кузнечиков. Земли музыка бесконечно длится... Агнес Грэй — молоденькая гувернантка детей Лиззи, сидя на скамье, обметывала очередной слюнявчик для Черри-Джейн — малышка угваздывала их с невероятной быстротой, а в промежутке любила вытереть ротик о кружево на мамином платье или о сюртук мистера Беннетта. Сама Черри-Джейн, прозванная так за прекрасные карие глаза, которые она унаследовала от матери, сейчас, словно маленькая свинка, ползала у корней дуба, собирая прошлогодние желуди. Мэри лениво подумала, что надо бы придумать для юной мисс Дарси занятие, более подобающее ее положению в обществе, но малышка была так счастлива и ничего не тянула в рот, а Мэри было так лень подниматься с качелей. Под соседним деревом, там где тень была гуще всего, примостилась Спотти — престарелая спаниелиха, с которой мистер Дарси когда-то охотился в здешних болотах. Сейчас Спотти была толста, подслеповата, ленива, но умела придавать своей морде такое невозмутимо-важное выражение, что казалась очень мудрой. Малютка Черри-Джейн уже делала первые шаги, если ее поддерживали за ручки (а желающих поддержать ее за ручки в Пемберли было хоть отбавляй). Но сама она предпочитала для надежности перемещаться на четвереньках. Вот и сейчас она споро доползла до Спотти, навалилась на старую спаниэлиху сверху и радостно вцепилась ей в уши. Спотти даже бровью не повела, наоборот она застыла, позволяя маленькой негоднице мучить себя. — Черри, дорогая не надо! — Мэри соскочила с качелей и подхватила малышку на руки. — Адо! — сурово возразила Черри-Джейн, выкручиваясь из объятий тетки. — Не надо мучить собачку, собачка хорошая. С собачкой надо играть. Мэри поискала вокруг себя, нашла подходящую палку, показала ее спаниелихе и бросила: — Спотти, принеси! Спаниэлиха нахмурила брови и глянула на Мэри с явной укоризной. «И охота тебе шевелиться в такую жару!» — ясно читалось в ее взгляде. Зато Черри-Джейн восприняла предложение тетки с энтузиазмом — она тут же бросилась за палкой, но не найдя ее в бурой прошлогодней листве растерянно села на землю и заревела. — Ну что ты, маленькая, не надо, — Мэри снова взяла девочку на руки. — Пойдем, погладим собачку. Вот так. С малышкой на руках Мэри опустилась на землю рядом со Спотти и взяв ручку Джейн в свою руку принялась водить ее по жесткой волнистой шерсти на спине спаниелихи. Агнес Грей сложила работу в сумочку и встала со скамейки. — Давайте отнесем ее в дом, мисс Мэри, — сказала она. — Миссис Дарси хочет, чтобы малышей сегодня по раньше уложили спать. Она боится, что фейерверк их разбудит, если они не разоспятся как следует. — Конечно, пойдемте домой, даже здесь уже становится слишком жарко, — Мэри передала девочку гувернантке и прихватила с качелей книжку.
*** К середине лета до Пемберли наконец добралась весть о победе при Ватерлоо. Дарси всегда довольно скептически относился к королям-колбасникам из Ганновреской династии и их победоносным войнам, но к «корсиканскому выскочке» Наполеону он испытывал еще большее презрение. Да и кроме того он, как настоящий патриот выделил в свое время немалые деньги на снабжение всем необходимым полевых госпиталей в действующей армии, а потому битва при Ватерлоо, была отчасти и «его битвой». Так или иначе но в честь победы решено было устроить в Пемберли большой праздник с балом и фейерверком. Ожидалось, что на праздник съедется все окрестное дворянство — балы в Пемберли были такой редкостью, что вряд ли кто-нибудь захочет упустить такой шанс. Сам напуганный размахом своей затеи, мистер Дарси и с утра сбежал на реку порыбачить, захватив с собой мистера Беннета и Уильяма-младшего, и оставив бразды правления в руках Элизабет. Та, впрочем, и не думала возражать. Маленький Уильям всласть наиграется в песке, хорошо покушает и будет крепко спать, мистер Дарси и мистер Беннет смогут обсудить последние решения Венского конгресса, а те несколько крошечных плотвичек, которых они в результате принесут домой ужасно порадуют кошку. И, наконец, никто не помешает им с Джорджианой спокойно и без спешки поставить букеты в вазы. Когда Мэри и Агнес Грей с Черри-Джейн на руках подошлди к усадебному дому, Лиззи выбежала им на встречу — в простом домашнем платье, с садовыми ножнцами в руках. — Ну как, крошка Черри, нагулялась? — Лиззи приподнялась на носки и смешно выгибая шею чмокнула девочку в щечку — она как раз отучала Черри Джейн от груди и старалась, чтобы та не унюхала любимый запах и не устроила скандала. — Ерри, — повторила девочка, важно кивая головой. — Ерри. —Ах ты моя ягодка! — Лиззи не удержалась, поцеловала девочку еще раз и сказала Агнес, — Вымойте ей руки и несите ее на кухню, каша уже готова. А ты, Мэри, погоди, — она повернулась к сестре, — пойдем-ка со мной, хочу тебе что-то показать. Мэри недоумевала: у Лиззи горели глаза, она старалась не улыбаться, но на щеках все же появились ямочки — сестрица явно затеяла какую то каверзу. Они поднялись в будуар Лиззи и та усадила Мэри в кресло. — Ну-ка закрой глаза! Да не подглядывай! — послышался скрип дверцы шкафа, шорох ткани, ну, как тебе? Мэри открыла глаза. На кровати перед нею лежало бальное платье — белоснежное, из плотного шелка, с завышенной талией и рукавами фонариками — все как в модных журналах, которые Лиззи привезла из Лондона. Мэри не поверила своим глазам. Месяц назад, когда они только-только приехали в Пемберли и стояла ненастная погода, Лиззи пригласила из города портниху и велела ей снять мерки с Мэри, сказала, что хочет заказать для сестры несколько теплых платьев. Но Мэри никогда бы не подумала, что Лиззи... что она на самом деле. — Ну что же ты молчишь? — Лиззи глянула на нее с укоризной, совсем как спаниелиха Спотти. — Неужели не нравится. — Так это... это мне? — наконец выдавила из себя Мэри. — Конечно тебе, дурочка. Мне в такое уже не влезть, — Лиззи вздохнула. — И кроме того, ты же знаешь, у папы всегда было не слишком много денег, он не мог заказывать для нас хорошие... я имею в виду по-настоящему хорошие платья. А сегодня тебе надо покрасоваться. Так что не смей отсиживаться за фортепьяно, я настаиваю. Чтобы ты танцевала весь вечер. И вот еще, — Лиззи достала из своей шкатулки с драгоценностями сережки и кулон с дымчато-лиловыми топазами. — Это тоже тебе. А теперь давай, надевай скорее платье, нам надо еще придумать, как тебя причесать!
Да-а-а! Это я удачненько зашла: после кошмарного, тяжелейшего дня - и такое блаженство! Helmi Saari , спасибо громадное (даже отсутствие Пятницы не омрачает главы, скорее наоборот, наполняет сердце ожиданием продолжения!)
Сообщение: 1160
Настроение: Полет на исторической волне
Отправлено: 13.04.07 15:02. Заголовок: Re:
Helmi Saari Ах, Лиззи просто прелесть! Неужели она все-таки всерьез озаботилась тем, что сестра того и гляди в старых девах останется! Единственное... мне кажется, что с 1810 года носить драгоценности стало дурным тоном, девушки решались украсить себя разве что жемчужной нитью (хотя, я могу и ошибаться, может к 1815 году ситуация уже и изменилась:))
Helmi Saari , спасибо большое! Какие все очаровательные - и малышка-вишенка, и собака, и бедный перепуганный Дарси, и Лиззи с Мэри.. За Агнес Грей - отдельное спасибо. Только мне как-то обидно за результаты рыбалки - неужели только несколько крочешных плотвичек и принесут?..Там же вроде форель в реке плескалась?.. Очень здорово ложатся цитаты из "Робинзона Крузо", и вообще этот герой так подходит нашей Мэри... Надеюсь, эта аналогия продолжится. С нетерпением буду ждать появления Пятницы - может, в следующую пятницу?
Helmi Saari Прелестное продолжение! Все описано очень образно описано и живо. Настоящий эффект присутствия. Kate-kapella пишет:
цитата:
мне кажется, что с 1810 года носить драгоценности стало дурным тоном, девушки решались украсить себя разве что жемчужной нитью
Да, было какое-то время в начале века, когда было модно вместо драгоценностей носить скромные камеи, браслеты сплетенные из волос возлюбленного или подруги (сестры), например. А бриллианты и прочие драгоценные камни считались вульгарными. Насчет 15-го года уже не уверена, м.быть уже вернулись к драгоценностям. Но где-то читала, что девушками можно было разве жемчуг или гранаты носить. Если кто знает поточнее, хорошо бы об этом написать в "Помощи авторам" (намек Kate-kapella )
Можно пару тапков? Первый относится к гувернантке. Гувернеры все же были домашними учителями, которые учили детей грамоте и прочим наукам. А младенцами и малышами постарше занимались няни.
И второй: очень сомневаюсь, что ребенка богатого аристократа кормили на кухне. Скорее все же в детской комнате.
Насчет драгоценностей -- завтра же проверю, сегодня уже никакая Наверно все-таки остановлюсь на жемчуге -- это 100% вариант, просто я его не люблю. Гувернантку на няню переделаю. А кухня? На самом деле как ни странно, с детьми в дворянских семьях не церемонились. При том, что очень любили. Могли, кстати и накормить какойнибудь дрянью, которую взрослые отказывались -- просто чтобы сэкономить. Разумеется. Лиззи мы в таком экстремизме заподозрить не можем, но мне кажется. что ребенок на кухне на тотмомент был в порядке вещей. Но в принципе поменять кухню на детскую -- довольно быстро. Но я у Арриаса посмотрю,не зря же я его покупала :)) И еще у Шарлотты Бронте, где они там Адель кормили.
Элайзе: про форель -- может она там и плескалась, но Венский конгресс, Наполеон то, се. Представляешь двух мужиков, которые говорят о политике? Какая там форель!
Сообщение: 1164
Настроение: Полет на исторической волне
Отправлено: 13.04.07 22:28. Заголовок: Re:
Helmi Saari Я просто запомнила эти подробности о драгоценностях, поскольку писала кое-что конкретно по 1810 году и никак не могла понять, цеплять на героиню драгоценности или уже нельзя:))) Кстати, по-моему кормить могли хоть в детской, хоть на кухне, тем более, что в сельской местности аристократия чувствовала себя гораздо менее связанной правилами, чем в Лондоне.
Утро вечера мудренее :)) Вот тут можно посмотреть на бальные платья http://hal.ucr.edu/~cathy/dress/balld.html Кухню -- нафиг. Если вызывает вопросы и отвлекает от основного сюжета -- нафиг. Что касается украшений -- вообще я думаю, что строго такие правила выполнялись только дебютантками. А Мэри у нас девушка бывалая, она уже лет семь, как выезжает. Но... Нафиг и кулон. Новая редакция "-- А это тоже тебе! И Лиззи положила рядом с платьем изящный веер. На шелке, обтягивающем пластинки из слоновой кости был изображен итальянский пейзаж: вулкан в дымке на горизонте, мачты кораблей в заливе под боком у вулкана, отлогие тускло зеленые холмы, какие-то руины на переднем плане и в центре -- пляшущие пейзане".
Сообщение: 1169
Настроение: Полет на исторической волне
Отправлено: 14.04.07 16:44. Заголовок: Re:
Helmi Saari Я недавно читала что-то вроде выдержки из пособия по языку веера:)) Это он так сыграет? Или Мэри его терять будет? (это риторические вопросы, я не пытаюсь вытянуть спойлеры... хотя и хочется:))
Сообщение: 1171
Настроение: Полет на исторической волне
Отправлено: 14.04.07 17:39. Заголовок: Re:
Уточнила по драгоценностям. В период Реставрации законодателями моды стали представители вернувшейся из изгнания аристократии. Естественно, они были разорены и не могли потягаться в богатстве с имперскими богачами. Поэтому они объявили драгоценности вульгарными и теперь носить их стало признаком дурного тона. К тому же, платья стали шиться такого фасона, что на них драгоценности не смотрелись. Естественно, Англия потянулась за Францией.
В книге "История костюма" (одной из) написано: с 1806 по 1809 мода на золотые украшения дошла до такой степени, что все женщины стали походить на ювелирные лавки... Поэтому в 1810 году отсутствие золотых украшений стало считаться признаком хорошего тона. Это во Франции, правда.
Сообщение: 1172
Настроение: Полет на исторической волне
Отправлено: 14.04.07 20:15. Заголовок: Re:
apropos В моей написано очень похоже, хоть и немного другими словами. Ну и Франция тогда уже была такой законодательницей моды, что даже в революционные временв надменные английские аристократки носили то, что задавал революционный Париж. Единственное, кажется в Англии муслин носили в пику Наполеону, который его терпеть не мог. Но вот и вся оригинальность:)))
Глава четвертая. Оказывается, есть большая разница: приезжаешь ли ты на бал, как мисс Мэри Беннет — дочь небогатого сквайра, или принимаешь гостей, как мисс Мэри Беннет, невестка владельца Пемберли. Разница такая же, как между платьем, сшитым портнихой по последней парижской моде и перешитым из прошлогоднего бального платья сестрицы Джейн руками сестрицы Лиззи. Конечно, королевой бала и самой завидной невестой в зале была Джорджиана (весьма робкой и застенчивой королевой, но это ее ничуть не портило). Однако все, кто был слишком неуверен в себе, или, наоборот, слишком умен, чтобы увиваться за Джорджианой всячески добивались расположения Мэри. Один умолял подарить ему кадриль, другой мечтал о буланже, третий предлагал мороженное и лимонад с настойчивостью опытного крамаря (торговец с лотка — Е.П.) четвертый как бы между прочим выяснял подробности о Лонгборне («У вас наверно много чудесных воспоминаний о месте, где вы провели детство»... ). Что же до самой Мэри... С ней случилось в точности то, о чем предупреждал своих читателей Ларофшуко: «Прежде чем сильно чего-то пожелать, следует осведомиться, очень ли счастлив нынешний обладатель желаемого». Она знала, что выглядит безупречно. Закончив прическу, то есть соорудив из волос Мэри нечто в греческом стиле, отдаленно похожее на руины, украшавшие ее веер, и закрепив свое произведение расшитыми жемчугом лентами, Лиззи позвала эксперта — старую домоправительницу миссис Рейнольдс и представила ей преобразившуюся Мэри. Миссис Рейнольдс осмотрела девушку с головы до ног и вынесла свой вердикт: «С барышни можно хоть сейчас картину писать и в галерею повесить». Но ни ловкие и добрые руки Лиззи, ни одобрительный взгляд миссис Рейнольдс, ни брошенные украдкой ободряющие улыбки Джорджианы, ни искреннее восхищение Джейн, также приехавшей на бал в Пемберли, ничего не могли поделать с тем, что творилось у Мэри в голове. Беда была в том, что Мэри могла нормально разговаривать только с маленькими детьми, собаками и книгами. Стоило ей оказаться в обществе взрослых людей, как все мысли мгновенно улетучивались из головы, а на язык приходили только чужие слова. Ей все время казалось, что все от нее чего-то ждут, и конечно же чего-то более внятного и вразумительного, чем те глупости, о которых она все время думает. А Мэри была не из тех, кто не боится обмануть чужие ожидания. И она отвечала очередному поклоннику так же серьезно и старательно, как некогда отвечала урок в воскресной школе. Она говорила что-то про победу над тираном, про то, как Англия в очередной раз продемонстрировала миру, что свободный человек непобедим, потому что небеса на его стороне, про бедных солдатиков, которые наконец смогут вернуться к женам и детям, понимала, что говорит катастрофически не то, но не могла остановиться. Правда она быстро поняла, что помещики Дербишира не слишком отличаются от хартфордширцев. Здесь были все те же типы, которых можно было увидеть на балах в Лукас Лодж и Незерфилде. Здесь было около полудюжины классических помещиков, рассуждавших о псовой охоте и о границах своих земель (у них шли многолетние пограничные войны, но Мэри так и не смогла разобраться кто прав, кто не прав).Был свой зануда, который каждую фразу начинал со слов «Не могу не возразить вам, любезная барышня...» или «Вынужден уточнить, очаровательная мисс Беннет», был записной сердцеед, который почти ничего не говорил, но бросал огненные взгляды, от которых Мэри непроизвольно ежилась, был даже свой сэр Лукас, который правда интересовался не Сент-Джеймсом а королевским павильоном в Брайтоне, но Мэри все равно не могла удовлетворить его любопытство. Были обеспокоенные появлением Мэри маменьки, были их весьма язвительные и целеустремленные дочки. Их недоброжелательные взгляды и шепотки оказались для девушки в новинку — прежде ее никогда не рассматривали как серьезную конкурентку. Мэри чувствовала, что за ней все следят, понимала, что не должна опозорить Дарси и Лиззи, но одновременно ясно сознавала, что толком не знает. как себя вести. Велик был соблазн, как обычно, спрятаться за фортепиано, но Мэри помнила пожелание старшей сестры, и понимала, что Лиззи права. Нескольких уроков вместе с Джорджианой и ее учителем было достаточно для того, что Мэри осознала каковы в самом деле ее музыкальные способности и дала себе зарок, больше не вести себя так глупо. Теперь она садилась за фортепиано только тогда, когда Лиззи и ее муж решали, что давненько не танцевали рил, а Уильям младший требовал чтобы «тетя Джи» танцевала с ним. Единственные два существа, с кем Мэри в тот вечер нашла общий язык были ее собственные туфельки. Новые, атласные идеально сидящие на ноге, они с легкостью несли ее по навощенному паркету бального зала Пемберли, и если бы не необходимость поддерживать разговор во время танцев, Мэри могла бы смело сказать, что от души повеселилась на этом балу. Но по настоящему ей удалось повеселиться, только когда ее пригласил на контрданс мистер Бингли. Он по своему обыкновению болтал какие-то глупости, рассказывал про выходки своих детишек, интересовался новостями о Черри-Джейн и при этом всегда был именно там, где нужно, так что Мэри не приходилось сбиваться с шага, чтобы подстроиться под него, не приходилось слишком далеко вытягивать руку, чтобы не потерять его руки, а главное она ощущала исходившую от него теплую волну доброжелательности и буквалоно куплась в этом тепле. Мэри даже подумала, что найдись в зале второй такой партнер (желательно холостой) она и в самом деле могла бы протанцевать с ним всю ночь напролет, а то и всю жизнь.
*** Когда в за окнами стемнело, Дарси и Элизабет пригласили гостей выйти в сад, чтобы полюбоваться долгожданным фейерверком. Здесь собравшихся ждал еще один сюрприз — компания деревенских музыкантов: седовласый старик-виоланчелист, кривобокий альтист, два скрипача — один сгорбленный, как старое дерево, другой — розовощекий молодец хоть куда, да два валторинста — один длиный, как жердь, а второй — маленький и кругленький. Расположившись под цветущим каштаном, они от души наяривали какой-то веселый мотив, в котором при должном внимании можно было распознать главную партию из «Музыки для фейерверков» Генделя. Зрелище было неожиданное и комичное но было видно, что музыканты не на шутку стараются, и когда Джейн захлопала в ладоши гости тоже наградили выступающих аплодисментами. Однако тут же всеобщее внимание привлекло иное чудо — первая разорвавшаяся в небе ракета. Это была римская свеча. Она пошла вверх, раскрылась, и, вспыхнув, превратилась в серебряное дерево, в живую, ветвистую молнию, стекла по темному небу вниз, к земле. И тут же ей навстречу взметнулись струи голубого и розового пламени, затрещали, разбрызгивая искры, огненные колеса, поплыли золотые и серебряные шары и озарили призрачным светом крутой изгиб реки, холмы скалы, парк и белый, будто облако, дом. Отсветы заиграли в сотне поднятых к небу глаз, отразились в каждой сережке, в каждой пуговице, перстне, ожерелье, и собравшиеся на террасе гости то тонули в море живого огня, то снова погружались в темноту. Ночь, пламя, деревья, музыка и по отдельности обладают своим волшебством, вместе же они способны на несколько мгновений разорвать покров реальности. И тогда лицо женщины, стоящей рядом — случайной партнерши по танцу или давно опостылевшей подруги, — кажется тем, единственным, что снилось тебе всю жизнь. И сад становится обиталищем фей и эльфов, и Оберон с Титанией (или в кого ты еще тайком от самого себя веришь) сейчас появятся, чтобы исполнить загаданное желание. Словом, да здравствует тот, кто придумал фейерверки! Или, да будет проклят, потому что чудо, которым он дразнит нас не больше, чем иллюзия. Но Мэри не было дела до чужих иллюзий, она тайком выскользнула из толпы и нырнула в «зеленый кабинет», образованный разросшимися кустами жимолости. Здесь была скамейка и маленькая мраморная чаша — все что осталось от фонтана елизаветинских времен. Фонтан давно уже не работал, но в чаше скопилась дождевая вода. Мэри смочила в воде платок и приложила к пылающим щекам. Она чувствовала себя такой усталой, будто только что в одиночку приготовила обед на двадцать человек. Разрывы затихли, Мэри знала, что гости сейчас вернуться в дом и усядутся за стол, но ей не хотелось двигаться с места. Еще несколько минут можно побыть в одиночестве — Лиззи не сразу заметит ее отсутствие. Мэри блаженно вытянула ноги и подумала: интересно, может быть в этот фонтан окунала руку сам королева Елизавета? Она ведь столько путешествовала по стране, неужели так ни разу и не побывала в Пемберли? И тут она услышала какой-то странный звук. Будто скулил маленький щенок. Мэри вышла из своего убежища и прислушалась. Звук повторился. Он шел из-за ограды, со стороны дороги. Мэри знала, что там, вдоль дороги тянется довольно глубокая канава. Однако едва ли там больше воды, чем в фонтанной чаше, и уж тем более вряд ли кому-то пришло в голову утопить щенка прямо перед главным входом. Однако щенок все скулил, и Мэри решила проверить, что произошло. Она выскользнула из сада через маленькую калитку и побежала туда, откуда доносился звук. Ночь была лунная и Мэри видела, что ни на дороге, ни на окружающих дом холмах никого нет. И все же кто-то плакал в этой теплой и щедрой летней ночи. Присев на корточки, Мэри осторожно заглянула в канаву. Там правда копошилось что-то живое — что именно девушка сразу не могла разобрать, так как существо было замотано в огромный коричневый платок. — Эй, — осторожно позвала она, не зная толком, что делать. — Эй, ты кто? Существо зашевелилось, подняло голову и на Мэри глянули два огромных синих полных слез глаза, полускытые темной, неровно подрезанной челкой. — Я Ева, — донеслось из канавы. — Я ногу подвернула. — Господи, бедненькая! — Мэри тут же спрыгнула на дно канавы (к счастью оно оказалось совсем сухим), и принялась ощупывать девочку. Едва она коснулась ее левой щиколотки, как Ева жалобно ойкнула и затрясла головой. — Ну все, все, прости, больше не буду. Как же ты сюда попала? — Я пошла папу послушать, а как ракета рванула, я испугалась, ни у запнулась о камень. — Ну все, все, не бойся солнышко, сейчас я что-нибудь придумаю. Ну-ка обними меня за шею. Для начала надо выбраться отсюда. Мэри осторожно подхватила Еву под поясницу и под коленки, приподняла и положила на заросший жесткой пыльной травой край канавы. Затем выбралась сама. — Отнеси меня домой, тетя, — попросила девочка. — Домой? А где ты живешь, маленькая? — Тут не далеко, у озера. Там бабушка, она меня вылечит. Отнеси меня домой. Мэри засомневалась. Наверное, стоило бы отнести девочку в Пемберли. Но вся прислуга сегодня занята, да и тревожить Лиззи не хочется, у нее и так полно забот. Даже если Мэри удастся разыскать миссис Рейнольдс, та наверняка раскудахтается, да будет долго рассуждать, куда прилично поместить маленькую паиентку. Кроме того, девочка говорила так уверенно, ее взгляд был таким выжидательно-серьезным, что Мэри, сама не зная почему, решила послушаться ее. — Ну ладно, только ты мне подскажи дорогу. Ну давай, снова обними меня. Можешь обхватить ногами? Ну вот и отлично. Пошли. Ева весила ровно столько, сколько весит здоровый, хорошо кормленный шестилетний ребенок. Мэри быстро начала задыхаться, веер, про который она совсем забыла и который висел у нее на локте при каждом шаге несильно, но противно бил ее по животу. Кроме того, ей не хотелось думать о том во что босые ножки девочки превращают ее новое белоснежное платье. «Какая ты все же глупышка, Мэри», — сказала она себе. Когда же они переходили мост, Мэри поняла, что она не глупышка, а полная дура — небо на западе снова на мгновение осветилось белым, но это были уже не ракеты. А зарницы — предвестницы подступающей грозы. — Это холмы открываются, — вдруг сказала девочка. Мэри едва не выронила ее от неожиданности — она думала, что малышка уснула. — Холмы? — растерянно переспросила она. — Ну да, холмы. Эльфы захотели прогуляться. Может мы их встретим. Ты ведь принцесса? — Принцесса? — Ну да, раз ты живешь во дворце, значит ты принцесса. А я королева. Меня так зовут: Ева — это сокращенно от Королева, чтобы враги не догадались. А мое настоящее имя Гвин. Так что может эльфы нам и покажутся. — А у тебя есть враги? — Ну да, кончено. Мое королевство захватил злой тролль. Но когда я вырасту, я выйду замуж за принца эльфов, или за сына водяного, и он убьет тролля. За разговором они дошли до избушки Пемберлийского леса. Здесь дорога раздваивалась — узкая тропинка уходила налево под своды леса, более широкая и накатанная дорога шла вправо — к расположенной неподалеку деревне. Мэри повернула направо, но королева Гвин, тут же сжала ее бока коленками. — Нам не сюда. Нам в другую сторону. — Ты живешь в лесу? — удивилась Мэри. — Ну да. Мой папа — егерь, а бабушка была птичницей во дворце, но теперь она старенькая и ухаживает за мной. Пойдем, нам немного осталось. По лесной тропинке идти было еще тяжелее: здесь было темно, и под ноги все время попадались скользкие корни. Кроме того, Мэри казалось, что она слышит, как в листьях шумят первые капли дождя. Она уже начала ругать себя за то, что послушалась маленькую выдумщицу и свернула не туда, но тут в самом деле увидела вдалеке огонек. Она ожидала, что попадет по меньшей мере в пещеру к злой ведьме, но избушка, стоявшая у берега озера была самым обыкновенным охотничьим домиком, а изнутри и вовсе выглядела, как образцовая ферма: здесь бы большой очаг, начищенные до блеска медные кастрюли, белые, отделанные кружевами занавески на окнах, и даже кружевные салфеточки на столе и полках. На одной такой салфетке лежала потрепанная библия в кожаном переплете. «Это бабушке подарили, за то, что она была лучшей ученицей в воскресной школе и выучила наизусть больше всего псалмов», — объяснила позже Ева. Бабушка Евы, миссис Браун — почтенная пожилая фермерша в переднике и с черепаховым гребнем в волосах всплеснула руками и засуетилась над девочкой. Еву тут же уложили в постель, перевязали ей ногу, старушка согрела молока, дала стакан Еве а второй предложила Мэри. Та не без смущения согласилась. А вот Ева приняла стакан истинно королевским жестом. — Жаль, что мой дедушка умер, — сказала она Мэри. — Он был лапландский колдун и ему стоило раз ударить в бубен и моя нога была бы здорова. — Ева, глупышка, что ты такое несешь?! Постыдилась бы перед гостьей! — воскликнула миссис Браун. И, обернувшись к Мэри добавила: — Не слушайте ее, мисс. Мой добрый старый Джон был такой же фермер как я. А вот его дед правда приехал в Англию на корабле откуда-то с севера. Говорят он занемо в дороге, вот и остался здесь, а потом женился на женщине, которая его выхаживала. Только я про это ничего не знаю толком. Да что же вы стоите, мисс? Присядьте вот сюда. У нас чисто. — Нет-нет. Мне пора домой, сестра, наверное волнуется, — поспешно сказала Мэри. Но ей ответил громогласный раскат грома и шум ливня за окном. — Да что вы! И думать не могите! — воскликнула миссис Браун. — Погодите, придет мой сын, я его пошлю во дворец, чтоб за вами прислали. Отдохните пока, мисс, попейте молочка. Уж я вам так благодарна за внучку. А хотите я вам постелю? — Расскажи ей сказку, бабушка, — приказала Ева. — Ну вот тоже мне придумала, зачем ей наши глупые сказки слушать. — Нет отчего же, — Мэри поняла, что возвращаться домой в одиночку по лесу и под дождем было чистым безумием, но она надеялась, что дождь скоро закончится. — Расскажите пожалуйста, я очень люблю сказки. — Ну раз так... Только вы уж не взыщите, я мудреных сказок не знаю. Только те, что бывало моя бабушка говорила... — Расскажи про принцессу и быка, — велела Ева. — Ей понравится. — Ну ладно, расскажу. А ты, егоза, закрывай глазки. Ну стало быть дело было так мисс...
Черный бык Норруэйский. (сказка старой птичницы) В старину, много веков назад, жила-была одна вдовствующая королева, и было у нее три дочери. Королева была такая бедная, что ей с дочерьми часто даже есть было нечего. И вот старшая принцесса надумала идти по свету счастье свое искать, и мать согласилась ее отпустить. — Лучше уж на чужой стороне работать, чем дома с голоду помирать, — говорила она. Неподалеку от их замка жила старуха птичница. Она слыла колдуньей, и говорили, будто она может предсказывать будущее. Вот королева и послала к ней старшую принцессу спросить, в какую из четырех стран света ей лучше пойти счастье свое искать. Птичница жалела королеву и ее красавиц дочерей и была рада подать им добрый совет. — Тебе незачем идти далеко, милочка, — сказала она старшей принцессе. — Дойди только до задней двери моего дома и выгляни из нее. Принцесса побежала по сеням к задней двери старухиного дома, и что же она увидела? Великолепная карета, запряженная шестеркой буланых лошадей, катила по дороге. Девушка всполошилась и побежала назад в кухню рассказать птичнице про карету. — Хорошо, отлично! — сказала ей старуха, очень довольная.— Вот ты и увидела свое счастье! Эта карета приехала за тобой. И правда, карета остановилась у ворот замка, и средняя принцесса уже побежала к птичнице сказать сестре, чтобы та поскорее возвращалась домой, — ведь карета за ней приехала! Не помня себя от радости, старшая принцесса поспешила домой и простилась с матерью и сестрами. Потом села в карету, и лошади помчали ее вдаль. Говорят, будто эта карета направилась ко дворцу могущественного и богатого принца, и он женился на старшей принцессе. Несколько недель спустя средняя принцесса решила, по примеру сестры, пойти к птичнице и спросить, в какую сторону ей пойти счастья своего поискать. И, конечно, она в глубине души надеялась, что с нею случится то же, что случилось со старшей ее сестрой. Так оно и вышло. Старуха птичница велела ей выглянуть за дверь ее дома, что выходила на задний двор. Принцесса выглянула то увидела, что к их замку подъезжает карета, запряженная шестеркой. Она рассказала про это старухе, а та ласково улыбнулась и велела ей бежать домой, потому что она уже нашла свое счастье. Ну, принцесса побежала домой, села в карету и уехала. Младшей принцессе тоже захотелось попытать счастья. Веселая, полная надежд, она в тот же вечер побежала к колдунье. Старуха велела младшей принцессе подойти к задней двери, и та пошла. Она думала, что третья карета, запряженная шестеркой, вот-вот подкатит к воротам замка. Но не тут-то было! Никакой кареты она не увидела. Никто не ехал по дороге. Младшая принцесса в досаде побежала к птичнице и сказала, что кареты нет. — Ну, значит, счастье твое придет к тебе не сегодня,— молвила старуха. — Подожди до завтра. Младшая принцесса вернулась домой и на другой день опять пошла к птичнице. Но и на этот раз надежды ее не сбылись. Как она ни всматривалась в даль, никакой кареты не появлялось. А вот на третий день... Что же она увидела на третий день? По дороге, свирепо дергая головой, с ревом мчался громадный черный бык. Принцесса очень испугалась, захлопнула дверь и побежала к птичнице сказать, что к дому бежит страшный, свирепый бык. — Ох, милочка, — воскликнула старуха, всплеснув руками, — кто бы мог подумать, что счастьем твоим будет Черный Бык Норроуэйский! Услышала это бедная принцесса и побледнела. Ведь она пошла искать свое счастье, но никак не ожидала, что оно окажется таким страшным. — Да разве этот бык может быть моим счастьем! — вскричала она в ужасе. — Не могу же я уйти с быком! — Придется, — спокойно молвила птичница. — Ты вы-1;дянула за дверь моего дома, чтобы найти свое счастье. Значит, раз уж счастье твое пришло, придется тебе его взять. Принцесса в слезах побежала к матери. Она твердила, что не хочет никуда уходить из дому. Но королева-мать сказала ей то же, что говорила птичница. И вот, когда громадный черный бык подошел к воротам замка, пришлось принцессе сесть к нему на спину. Пока она садилась, он стоял смирно, а как только села, сразу пустился вскачь. Бедная принцесса крепко ухватилась за его рога, а сама плакала и дрожала от страха. Бык все бежал и бежал, а несчастная девушка наконец совсем ослабела от страха и голода, так что едва держалась на его спине. Она боялась, что вот-вот выпустит из рук рога и свалится на землю. Но бык вдруг чуть-чуть повернул к ней свою огромную голову и проговорил удивительно ласковым и приветливым человеческим голосом: — Скушай то, что у меня в правом ухе лежит, и выпей то, что у меня в левом ухе. Это тебя подкрепит. Принцесса сунула дрожащую руку в правое ухо быка и вынула оттуда ломоть хлеба с мясом. Она съела хлеб с мясом, и ей полегчало. Потом сунула руку в левое ухо быка и вытащила маленькую склянку с вином. Выпила вино, и силы чудом вернулись к ней. Долго бежал бык. Принцесса уже подумывала, что скоро будет Край Света. Но вот впереди показался великолепный замок. — Тут мы переночуем, — сказал Черный Бык Норруэйский. — Это дом одного из моих братьев. Принцесса очень удивилась, но ничего не ответила — слишком уж она устала. А бык пробежал по двору замка и боднул рогами парадную дверь. Дверь тотчас открыл слуга в роскошной ливрее. Он очень почтительно приветствовал быка и помог принцессе спешиться. Потом проводил ее в богато убранный зал, где ее встретили сам владелец замка с супругой и их гости. А Черный Бык Норроуэйский ушел ночевать на лужайку в парк, что раскинулся вокруг замка. Владелец замка и его супруга приняли принцессу очень радушно. Накормили ее ужином и проводили в богато убранную спальню, где все стены были увешаны зеркалами в золотых рамах. Наутро, когда Черный Бык Норроуэйский подбежал к парадной двери, владелец замка и его супруга подарили принцессе крупное красивое яблоко и сказали: — Положи его в карман и бережно храни. Не трогай этого яблока, пока не попадешь в большую беду — такую, что хуже и быть не может. А тогда разломи яблоко, и оно вызволит тебя из беды. Принцесса положила яблоко в карман, потом ее подсадили на спину к быку, и он снова тронулся в путь. Весь день они провели в дороге, а вечером впереди показался другой замок, еще выше и богаче, чем первый. — Тут мы переночуем, — сказал принцессе Черный Бык Норроуэйский. — Здесь живет другой мой брат. Эту ночь принцесса провела в роскошной спальне, где стены были сплошь увешаны шелковыми тканями. Владелец Этого замка и его супруга тоже встретили принцессу приветливо и всячески старались ей угодить. А наутро они на прощанье подарили ей огромную грушу, какой принцесса в жизни не видывала, и сказали, что разломить ее она должна лишь тогда, когда попадет в большую беду, такую, что хуже и быть не может. И как только она разломит грушу, та вызволит ее из беды. Третий день прошел так же, как и второй. Много-много миль пробежал Черный Бык Норроуэйский с принцессой на спине, а когда зашло солнце, впереди показался замок, еще более роскошный, чем первые два. Этим замком владел младший брат Черного Быка, и здесь принцесса переночевала. А бык опять ушел на всю ночь в парк. На этот раз принцесса получила перед отъездом чудесную большую сливу с наказом разломить ее, только если принцесса попадет в большую беду, такую, что хуже и быть не может. А тогда пусть разломит сливу, и та вызволит ее из беды. Однако четвертый день выдался непохожим на первые три. Вечером принцесса не увидела никакого замка. К тому времени, когда тени на земле стали удлиняться, бык вошел в темное глубокое ущелье, такое мрачное, такое жуткое, что у бедной принцессы сердце захолонуло. Перед тем как войти в ущелье, Черный Бык Норроуэй-ский остановился и сказал: — Тут тебе придется спешиться, госпожа моя. В этом ущелье я буду сражаться не на жизнь, а на смерть. Биться я буду один, и никто не должен мне помогать. Темное мрачное ущелье, что лежит перед нами, это логово Духа Тьмы. Он творит много зла в нашем мире. Я хочу с ним сразиться и победить его и надеюсь, что смогу. А ты сядь вот на Этот камень и не шевели ни рукой, ни ногой, ни языком, пока я не вернусь. Если только чуть шевельнешься, попадешь под власть Злого Духа, что обитает в этом ущелье. — Но как же я узнаю, что с тобой случилось, если мне нельзя ни говорить, ни шевелиться? — в тревоге спросила принцесса. За Эти четыре дня она уже успела привыкнуть к огромному Черному Быку. — Ты узнаешь это, когда оглянешься кругом, — ответил Черный Бык. — Если все вокруг тебя посивеет, знай, что я победил Здого Духа. Если же все покраснеет, знай, что Злой Дух одолел меня. И тут Черный Бык Норроуэйский отошел от нее и вскоре скрылся в темной глубине ущелья. А принцесса села на камень и сидела неподвижно — старалась даже пальчиком не пошевельнуть, до того она боялась, как бы не настигло ее неведомое несчастье. Так она просидела с добрый час. И вдруг все вокруг нее начало менять свой цвет — сначала стало серым, потом лазурным, словно .само 4ебо спустилось на землю. «Черный Бык победил! Какой молодец!»—подумала принцесса и от радости пересела поудобнее и скрестила ноги. Но вот горе! Сразу же на нее пали злые чары, и она стала невидимой для принца Норроуэйского. Ведь Черный Бык на самом деле был человеком. Его звали Черный Рыцарь, принц Норроуэйский. Когда-то его заколдовали и обратили в черного быка. А теперь он победил Злого Духа, снова стал человеком и уже бежал по ущелью к принцессе, чтобы показаться ей в настоящем виде« Ведь он ее полюбил и хотел на ней жениться. Но он не увидел принцессы. Долго-долго искал он ее, да так и не нашел. А она в это время с нетерпением ждала его на камне и дождаться не могла. Она тоже его не видела, как он не видел ее. - И так она все сидела и сидела и наконец до того утомилась и до того ей стало страшно и одиноко, что она расплакалась и плакала, пока не уснула. А когда утром проснулась, поняла, что сколько ни сиди на камне, толку не будет. И вот она встала и пошла куда глаза глядят...
... в этот момент дверь громко заскрипела и на пороге появился егерь. Тот самый розовощекий молодец, который так весело играл на скрипке в саду Пемберли. Скрипка и сейчас была с ним, он положил ее на полку рядом с Библией. — Кто это у нас, мать? — спросил он с порога. Миссис Браун быстро рассказала ему о происшествии с Евой и рассыпалась в похвалах «доброй барышне из дворца». — Ты бы сынок сходил туда, пусть экипаж пришлют. Не годится ей под дождем домой идти. — Так дождь уже кончился, — возразил ей сын. — Всего-то подождило чуть-чуть, мы даже по кружке с элем осушить не успели, как небо уже прояснело. — Ну тогда я сама дойду, — решительно сказала Мэри, вставая. — Так будет быстрее. Только покажите мне дорогу до опушки. — Да я вас до самого дворца провожу, раз такое дело, — пообещал егерь. — Только в лесу грязно теперь. а у вас такие туфельки... дай-ка ей, мать свои башмаки. — Принцесса Мэри, подойди ко мне, — позвала Ева с кровати. Миссис Браун даже подпрыгнула на месте. — Я думала, ты уже спишь егоза! Ну-ка глаза закрывай! — Я сейчас усну. Только пусть принцесса Мэри подойдет. Мне ей надо сказать кое-что с глазу на глаз. И когда Мэри наклонилась над ней Ева прошептала ей на ухо: «На языке моего дедушки-колдуна твое имя значит «море». Ты найдешь свое счастье у моря. Только будь осторожна, не пошевелись раньше времени, а то спугнешь его, как та принцесса». Мэри опять не знала, что ответить, но в конце концов прошептала: «Я постараюсь», и поцеловала девочку в лоб. Ей очень хотелось что-нибудь оставить гостеприимным хозяевам, но у нее с собой не было ни монеты, да и к тому же ей казалось, что деньги оскорбят миссис Браун и ее сына. Поэтому она улыбнулась. Сказала: «Это тебе на память, королева Гвин», — и сунула в маленькую ручку девочки подаренный Лиззи веер.
Helmi Saari Очаровательное продолжение. Сказка произвела на меня почти неизгладимое впечатление. Мне всегда казалось, что сочинять сказки очень трудно, а тут так легко и оригинально написана чудная сказочная история, органично вошедшая в повествование. Спасибо за доставленное удовольствие.
Helmi Saari Спасибо! Какая прелестная романтическая история наклевывается! Этот егерь, стало быть, вдовец? Очень перспективно!
цитата:
Теперь она садилась за фортепиано только тогда, когда Лиззи и ее муж решали, что давненько не танцевали рил,
- вот за это отдельное спасибо!
apropos пишет:
цитата:
Мне всегда казалось, что сочинять сказки очень трудно, а тут так легко и оригинально написана чудная сказочная история, органично вошедшая в повествование.
Только мне кажется, что это уже готовая сказка, насколько я помню, шотландская народная - Helmi Saari меня поправит, если я ошибаюсь, но по-моему, она так и называлась - про черного Норроуэйского быка. Но, в любом случае, здесь она действительно очень к месту, здорово легла на историю семейства Беннет.
Да, я стараюсь в каждую главу ввинтить немного английской классики просто так, ради прикола. Так в первой главе в тексте угнездилась строчка из "Колоколов" Эдгара по в переводе Брюсова, в третьей "земли музыка бесконечно длится" -- это Китс, Агнес Грей понятно откуда, компания деревенских музыкантов -- из романа Томаса Гарди, а егеря, я конечно позаимствовала из "Любовника леди Чаттерлей". Ну и Робинзон Крузо ееесно...
Helmi Saari "Интертекстуалишь" помаленьку, стало быть? Я вот все "словила", кроме Китса, к стыду своему... хоть один из моих любимых английских поэтов. Про "Любовника леди Чаттерлей" хотела даже съязвить, но удержалась. Посмотрим, как у них дальше там сложится...
Хм, слава богу, я угадала, что это не он. Хотя аж расстроилась: неужели все будет так просто...? Но ура! А про быка, мне кажется, еще будет дальше сказка продолжаться или...? Там же у нее полные карманы фруктов. Уж простите, но с народной шотландской литературой не просто незнакома, а ВООБЩЕЕЕ!
Сообщение: 1196
Настроение: Полет на исторической волне
Отправлено: 17.04.07 16:40. Заголовок: Re:
Helmi Saari Очень красивая глава. И сказка так вписалась, просто чудесно (главное, читала я ее, а что дальше будет - не помню:)) Только хотела сказать, что сестра жены ведь не невестка, а просто своячница.
Kate-kapella:"Только хотела сказать, что сестра жены ведь не невестка, а просто своячница." ОК. Я тоже засомневалась. Кстати, как специалистка по Джорджиане, не подскажешь ли сколько ей лет? В смысле год рождения.
Сообщение: 1213
Настроение: Полет на исторической волне
Отправлено: 18.04.07 08:43. Заголовок: Re:
Helmi Saari Из письма Дарси можно предположить, что где-то зимой-весной 1811 года (если придерживаться самой популярной хронологии) Джорджиане исполнилось 15 лет. Значит она должна быть 1796 года рождения.
А про обозначения родственников мужа/жены вот здесь примерная таблица: http://lisichki.narod.ru/oldtime/kym.html Это англичанам хорошо, они всех называют одинаково и не мучаются:))
Да мне самой нравится Единственная сложность -- началось то, что я называю "синдром телескопа", когда текст начинает "раздвигаться изнутри". Сначала я планировала покончить с холостой жизнью Мэри за 6 глав. Потом увижела, что их никак не 6 а по меньшей мере 10. Сейчас опять главы пошли дробиться, и по моим прикижкам их будет минимум 12 -- 15. так что наберитесь терпения, дамы. Терпение -- добродетель
Сообщение: 1221
Настроение: Полет на исторической волне
Отправлено: 19.04.07 09:11. Заголовок: Re:
Helmi Saari пишет:
цитата:
Единственная сложность -- началось то, что я называю "синдром телескопа", когда текст начинает "раздвигаться изнутри". Сначала я планировала покончить с холостой жизнью Мэри за 6 глав. Потом увижела, что их никак не 6 а по меньшей мере 10. Сейчас опять главы пошли дробиться, и по моим прикижкам их будет минимум 12 -- 15.
Так вот как оно называется! У меня вечно этот "синдром телескопа", теперь буду знать как его называть:))) А много глав - это хорошо. Это уже не повесть, а полноценный роман
В свете дискусии на форуме, не знаю, онравятся ли вам Лиззи и Джейн такими, какими они мне увиделись сегодня. Но что есть, то есть.
Глава пятая. Одним прекрасным августовским утром, когда Дарси отправился объезжать дальние маноры своего поместья, чтобы проверить, как идет уборка урожая, Элизабет приказала заложить для себя легкую прогулочную коляску и поехала навестить Джейн, которая в последние дни неажно себя чувствовала. Был один из тех теплых и пасмурных дней позднего лета, когда от земли, кажется, исходит едва различимый золотистый свет, над озерами собирается в ленты туман, в лесу уже пахнет прелой листвой и грибами, а в воздухе стоит влажная морось — не дождь, а обещание дождя. Дороги в Пемберли были в отличном состоянии, их регулярно подсыпали мелким гравием и выравнивали, рессоры коляски также были отменного качества и ничто не мешало прогулке Элизабет. Она будто в первый раз любовалась полями спелой пшеницы, зелеными пригорками и рощами окружавшими поместье ее мужа. Разница была лишь в том, что теперь она знала здешние места наизусть, как содержимое собственной корзинки с рукоделием, как зубы Уильяма-младшего и Черри-Джейн, а потому могла заранее предвкушать ожидавшее ее удовольствие. Вот сейчас она увидит стоящую на излучине реки старую мельницу, белые буруны воды между камней, и плакучую иву, что купает свои волосы в потоке. Вот сейчас за поворотом дороги покажется место, где две рощи березовая и дубовая сбегают со склонов холмов навстречу друг другу. В кронах берез уже наверняка появились желтые листья, словно искры, а дубы все еще блещут темной глянцевой зеленью. Не смотря на все усилия Джорджианы, Элизабет так и не научилась толком разбираться в живописи, но годы жизни среди естественной, почти не тронутой человеческой рукой красоты Пемберли, исподволь и незаметно отточили ее природный вкус, и теперь ее зорким глазам и сердцу могли бы позавидовать иные художники. Она никогда бы не смогла запечатлеть картины, представшие перед ее взором, не смогла бы даже толком рассказать о них, но она многое видела и это доставляло ей огромную радость. Лишь одно чувство нарушало безмятежное спокойствие Элизабет в это утро. Она казалась самой себе одним из портретов в Пемберлийской галерее — богатая леди в элегантном платье для прогулок, восседающая в роскошном экипаже. «Будь я Лиззи Беннет, что бы я подумала об этой леди? Что бы я рассказала вечером своей сестре Джейн?» — этот довольно бессмысленный вопрос никак не желал покидать голову Элизабет. Будто у нее не было забот поважнее! Больше всего ей хотелось натянуть поводья, остановить коляску и пройтись пешком, как в старые времена. Ноги затекли, они требовали движения, тогда может быть и мысли в голове придут в порядок. Но увы! Что невозможно, то невозможно! Элизабет знала, что не смотря на кажущееся безлюдье, вокруг — за домами, оградами, в полях множество внимательных глаз и экстравагантная манера миссис Дарси «преодолевать по утрам необыкновенно большие расстояния пешком», немедленно сделается притчей во языцех, и когда они с Дарси в следующий раз появятся в обществе, им скорее всего придется услышать как бы между прочим высказанное замечание о «свойственном провинциалам пренебрежении всем приличиями». Бедный Уильям! Незачем подвергать его новым испытаниям. Он и так ужасно переживает, из-за того случая с Мэри. «Ох, Мэри! — Элизабет вздохнула. — Уж от тебя-то мы не ожидали такой выходки! От кого угодно, только не от тебя! Что с тобой твориться в самом деле?!»
*** Действительно таинственное исчезновение мисс Беннет с праздничного ужина и ее не менее таинственное проявление спустя несколько часов — в грубых крестьянских башмаках, домотканом платке и бальном платье, перепачканном не хуже слюнявчиков Черри-Джейн, произвело настоящий взрыв в замкнутом мирке Пемберли. Кажется, только Джейн сумела тогда искренне обрадоваться. Дарси вовсе ничего не сказал, видимо чтобы не сказать слишком много. Джорджиана была в ужасе: она-то прекрасно понимала, как отнесется ее брат к такому нарушению приличий. Что же до Лиззи... Когда слуги под дождем обыскивали сад, когда она уже готова была приказать принести невод и спустить на пруд лодку, она чувствовала только страх, а когда прибежал привратник и сказал, что Мэри вернулась и с ней все в порядке Элизабет была просто счастлива, ей хотелось побежать вслед за Джейн, чтобы обнять найденную сестру. Конечно, ведь в Лонгборне все этим бы и кончилось. Мэри пожурили бы, папа сказал бы какую-нибудь едкую остроту, матушка и Джейн бросились бы защищать невинную овечку и вечером за пудингом все были бы снова веселы и безмятежны. Но здесь в Пемберли, все было масштабнее и... трагичнее. И в тот вечер когда Лиззи, обернувшись, увидела удивленные лица гостей, расширившиеся от ужаса глаза Джорджианы, побледневшего и стиснувшего зубы Дарси, она вдруг поняла что да, провинциалам действительно свойственно не считаться с мнением общества. Но она, Элизабет Дарси, хозяйка Пемберли, не может позволить себе таких легкомысленных поступков. И она повернулась и направилась твердым шагом к самому осином гнезду: к дивану, где сидела миссис Ричмонд — вдова с тремя немолодыми незамужними дочерьми, — и завела непринужденный светский разговор так, как будто ничего не случилось. И только вечером, глядя в зеркало, пока горничная расшнуровывала бальное платье, Элизабет вдруг впервые спросила себя — а осталось ли в ней хоть что-то от прежней Лиззи Беннет?
*** Джейн сидела на террасе в кресле, накрывшись клетчатым шотландским пледом. Двухлетний Роджер — ее младший сын бегал по саду, смеясь, пиная надутый бычий пузырь. Четырехлетний Чарли предпочел остаться в доме. — Управляющий финансами Чарльза в Лондоне с успехом играл на бирже, и мы еще немного разбогатели.— с улыбкой пояснила Джейн. — Чарльз на радостях привез из города целый набор солдатиков, ужасно дорогой, с пушками и обозом, так что у нас теперь свое Ватерлоо. Чарли играет с ними уже третий день и не желает убирать свои войска даже вечером. Пришлось отдать бальный зал в его полное распоряжение — иначе нам пришлось бы ходить по дому на цыпочках, переступая через храбрых английских солдат. «Благословенная тяжесть», едва заметная на балу в Пемберли, теперь стала очевидной. К сожалению, Джейн была не из тех женщин, которых красит беременность: за последний месяц она заметно побледнела и похудела. Но глаза светились тем самым теплым и золотистым светом, что так щедро дарила сегодня земля колосящимся полям, и Элизабет, не покривив душой, могла бы поклясться что никогда прежде не видела сестру такой красивой. «Но видят ли это другие? — вдруг спросила она себя. — Чарльз... Он видит? Он так восхищался красотой Джейн, а что теперь?». Вдруг ей вспомнилось, как матушка говорила отцу: «Когда то, возможно я была красива, но теперь я больше не претендую на это... Женщина с пятью взрослыми дочерьми, не должна слишком много думать о своей красоте», а отец отвечал что-то вроде: «Вряд ли при таких обстоятельствах, у нее останется достаточно красоты, чтобы о ней думать». Элизабет тряхнула головой: «Ну что за глупости?! Что со мной сегодня? Конечно, конечно, у нас все будет по-другому!» Она отказалась от чая, и вообще запретила Джейн вставить и хлопотать. Сама позвонила в колокольчик, позвала слугу и велела принести на террасу еще одно кресло. — Ну что Дарси? — спросила Джейн, когда они остались одни. — Он остыл? Помирился с Мэри? Элизабет покачала головой: — У мистера Дарси слишком развито воображение, — сухо сказала она. — Ему все время кажется, что стоит ему отвернуться, как все незамужние девушки из его семьи табуном помчатся в Гретна-Грин, — и неожиданно для самой себя добавила. — И если он будет продолжать в том же духе, то скоро этого добьется. Она сама не знала, что в глубине души так сердится на мужа. Ей казалось, что она понимает его тревогу и сочувствует ему. И все-таки он не должен! Он не должен быть таким... непробиваемым. Джейн быстро наклонилась вперед и обняла Элизабет за плечи. — Не надо так говорить, Лиззи, дорогая, у тебя лицо сразу... будто постарело. Как... как у бедняжки Шарлоты. Не надо, прошу тебя! — Он не должен был так вести себя с Мэри, — упрямо сказала Элизабет. — Она совершила ошибку, да. Но она не сделала ничего плохого. Просто помогла девочке добраться домой. Не надо вести себя так, будто она — великая грешница, а он — праведный судья. — Но, Лиззи, милая, ты сама говорила, что Дарси давным-давно предупреждал тебя, как трудно ему прощать людей. — Да, но я думала... что прожив со мной со мной четыре года он... он мог бы научиться хоть немного доверять женщинам... А теперь он и с Джорджианой снова стал холоден как лед, и она опять сама себя изводит, а я... — Элизабет почувствовала, что может расплакаться, но усилием воли заставила себя улыбнуться и повыше подняла подбородок — она понимала, что плакать в присутствии Джейн никак нельзя. — Но, как всегда, нет худа без добра, — сказала она весело. — Мне удалось уговорить папу не возвращаться в этом году в Лонгборн, а поехать в Лондон. Кажется, он наконец понял. что Мэри нужны развлечения, иначе она со скуки выкинет что-нибудь такое, что даже Лидия позеленеет от зависти. — О, это правда хорошая новость! — Джейн тоже улыбнулась. — Жаль, что я в этом году, не смогу вас сопровождать. — Конечно жаль, но я надеюсь, что папе и Мэри понравится в столице, и мы будем ездить туда вместе каждый сезон. Только вот что... Я хотела кое-что с тобой обсудить. — Конечно, Лизи! Что случилось? — Нет, больше никаких плохих новостей. Это насчет приданого Мэри. Ты знаешь, папа давно откладывает деньги для нее, но в этом году, после того, как прорвали блокаду, цены на хлеб упали и вряд ли Лонгборн в этом году получит хоть какой-то доход. — Ого, ты разбираешься в этом? — Ты же знаешь, я всегда мечтала узнать, о чем говорят мужчины, когда рядом нет женщин, и Уильям, когда ему нет охоты играть в буку, частенько удовлетворяет мое любопытство на сей счет. Так вот, мы с папой решили, что можем сдать дом. А деньги... Знаешь, мне не хочется, чтобы они лежали мертвым грузом. Мне хочется предложить папе вложить их в какие-нибудь надежные акции, вот я решила посоветоваться с тобой. Может друзья Чарльза что-нибудь подскажут? Что насчет Ост-Индской компании? Джейн с сомнением покачала головой. — Это хорошо для больших капиталов, — ответила она. — Кроме того, там все время эти ужасные восстания, ты же не хочешь, чтобы в приданое Мэри пошли деньги, омытые кровью бедных индийцев. — Пожалуй не хочу, — согласилась Лиззи. — Я думала, о какой-то компании, которая будет торговать с Америкой. Теперь, когда нет континентальной блокады это должно быть очень выгодно. Но я не знаю толком, как к этому подступиться. — Я тоже, — сказала Джейн. — И мне это кажется ненадежным делом. К тому же они тоже все время воюют... с индейцами. — Да, и к тому же Уильям недолюбливает американцев. Но что еще мы можем предложить папе? Что-нибудь более мирное. — Дай-ка подумать! Постой! Пироскафы! Точно, кажется это то, что надо. — Пироскафы? — Ну да, корабли с гребными колесами. Кажется прошлой зимой один из друзей Чарльза, мистер Кримсворт хвастался, что ему удалось получить разрешение от мистера Уатта и мистера Болтона на то, чтобы установить их паровую машину на барже. Ты же знаешь, сколько грузов перевозят по каналам, а пироскафы позволят делать это гораздо быстрее. чем на лошадиной тяге. Там небольшая компания, они будут рады любому взносу, а прибыль скорее всего будет большой. Знаешь что, я напишу миссис Кримсворт, она очень милая женщина. В Лондоне вы познакомитесь. а потом ты познакомишь папу и мистера Кримсворта. Тебе даже не придется самой ничего предлагать. — Спасибо Джейн, вижу ты куда больше меня преуспела в изучении мужских разговоров. Если все получится, это будет просто чудесно. — Ну мы же все-таки Беннеты, и должны присматривать друг за другом. Элизабет вскочила и чмокнула сестру в щеку. — Джейн, что бы я без тебя делала?! Ты так хорошо умеешь высказать то, что у меня на сердце.
Сообщение: 1230
Настроение: Полет на исторической волне
Отправлено: 20.04.07 12:05. Заголовок: Re:
Helmi Saari пишет:
цитата:
В свете дискусии на форуме, не знаю, онравятся ли вам Лиззи и Джейн такими, какими они мне увиделись сегодня
Вот чего я и опасаюсь. Сама перевожу фик, где Бингли почти разлюбил Джейн и теперь думаю - стоит ли продолжать?
Helmi Saari Мда... нехорошо ведет себя мистер Дарси, очень нехорошо. И бедняжку Джорджиану опять запугал. Про Мэри я уж и не говорю. она и так закомплексованная, а тут... Очень понравилась деловая сторона - биржа, Ост-Индия, ну и вообще, обожаю такие подробности в романах:) А что такое пироскафы? К стыду своему, я о них ничего и не помню...
В свете дискусии на форуме, не знаю, онравятся ли вам Лиззи и Джейн такими, какими они мне увиделись сегодня. Но что есть, то есть.
Ну?!... И где тут секс, в конце концов, где снедаемый страстью к Дарси Уикхем ?. Не-е-е, такие штуки, как эта главушка, я очччень люблю. А Дарси такой и мог бы быть, то есть стать, почему нет? Мне нравятся всякие душевные пэрживания, весьма и весьма. ("Зато мириться потом как приятно бууудет"! ) ...А в комнате сразу запахло осенним лесом и грибами. Спасибо за новую главу
Helmi Saari Спасибо за продолжение и отдельное спасибо за смену фокусировки на Лиззи и Джейн! Хотя наша главная героиня - Мэри, приятно, что и остальные сестры не остаются "за кадром". Честно говоря, я очень давно мечтала почитать нечто подобное - нечто о супружеской жизни Дарси и Лиззи, которая, по моему глубокому убеждению, не могла быть такой уж прям однозначно и безусловно счастливой и безоблачной - у них должны были быть свои периоды "взлетов и падений", как мне кажется. Уж слишком они оба сильные натуры, оба довольно strong-willed (это чтобы не писать слово "упрямые" ), и эмоциональные, и у них наверняка случались ситуации, подобные этой, когда накапливалось какое-то взаимное раздражение или неприятие, "разборки" какие-нибудь бывали периодически - но об этом, как правило, мало кто пишет. ПОчему-то считается, что главное - поженить героев, а там уж что дальше - и так ясно, а иногда дальше-то и начинается самое интересное - подчас сложное и неоднозначное с точки зрения психологизма, и читать про это очень увлекательно. И пара Джейн-Чарльз тоже вполне могла переживать свои лучшие и худшие времена... И вообще - здорово написано, и по сюжету, и по стилю... С нетерпением буду ждать продолжения.
Kate-kapella пишет:
цитата:
Сама перевожу фик, где Бингли почти разлюбил Джейн и теперь думаю - стоит ли продолжать?
А почему же нет - там ведь все в итоге хорошо кончается, насколько я помню.
Сообщение: 1235
Настроение: Живи сам и не мешай жить другим
Отправлено: 20.04.07 15:22. Заголовок: Re:
Элайза пишет:
цитата:
ПОчему-то считается, что главное - поженить героев, а там уж что дальше - и так ясно, а иногда дальше-то и начинается самое интересное - подчас сложное и неоднозначное с точки зрения психологизма
У Митчелл по-моему было сказано, что мечты девушек никогда не идут дальше алтаря:))
Оффтоп: Элайза пишет:
цитата:
А почему же нет - там ведь все в итоге хорошо кончается, насколько я помню
Для Лиззи и Дарси - да, а вот для Джейн - это как посмотреть. Бингли там... не очень.
не знаю, онравятся ли вам Лиззи и Джейн такими, какими они мне увиделись сегодня. Но что есть, то есть.
Очень даже понравились. Нормальные люди, которые могут хорошо или плохо выглядеть, переживать, разочаровываться. И Дарси лапочка такой сердитый. Все в духе. (Если бы Лиззи стала бить по щекам служанку, а Дарси напился и устроил дебош в таверне, проиграв свое состояние вместе с Пемберли, вот тогда... другое дело).
Вот чего я и опасаюсь. Сама перевожу фик, где Бингли почти разлюбил Джейн и теперь думаю - стоит ли продолжать? Мда... нехорошо ведет себя мистер Дарси, очень нехорошо. И бедняжку Джорджиану опять запугал. Про Мэри я уж и не говорю. она и так закомплексованная, а тут...
Главное - не перегибать. Ситуации с героями бывают разные: и у них нервы могут пошаливать, недоразумения происходить, недопонимания и проч. Но все это уж точно ни у кого не может вызвать ни отторжения, ни возмущения. Разве что дополнительный интерес к произведению. Helmi Saari Как всегда, чудесно!
Helmi Saari , спасибо! Чудесно написано, нас такие Лиззи и Дарси не испугают! Согласна с Элайзой, идея описания "трудностей" семейной жизни четы Дарси оччень интересная (это намек автору ) Kate-kapella пишет:
цитата:
Сама перевожу фик, где Бингли почти разлюбил Джейн и теперь думаю - стоит ли продолжать?
А вот. собственно. почему бы и нет. Бингли - натура увлекающаяся, несмотря на то, что чему-то уже научился за прошедшие годы, как он сам о себе говорил. Оччень непостоянным может оказаться подобный субъект. Я, разумеется, желаю Джейн всего наилучшего. девочка она хорошая, с крылышками, а вот Бингли , кстати!!!говоря, мне не особо нравился и в романе.
Дарси уже как-то напился в зюзю в таверне, кстати - у Памелы Эйдан, в опубликованном фанфике. Дебош не устроил, правда, но развезло его знатно. Но это он так переживал отказ Элизабет в Хансфорде - а в семейной жизни, мож, уже такого себе и не позволял. Хотя - кто знает...
Сообщение: 1246
Настроение: Живи сам и не мешай жить другим
Отправлено: 21.04.07 09:55. Заголовок: Re:
Оффтоп: apropos пишет:
цитата:
Главное - не перегибать. Ситуации с героями бывают разные: и у них нервы могут пошаливать, недоразумения происходить, недопонимания и проч. Но все это уж точно ни у кого не может вызвать ни отторжения, ни возмущения
Это потому-что про Бингли, а не про Дарси. А если написать фик, где любовь Дарси не выдержала испытания временем, неприятия родственников и т. д. И ждать когда закидают гнилыми помидорами?
Ждала, ждала продолжения, и к своему стыду, пропустила. Какое удовольствие, замечательная глава, прямо окунулась в жизнь героев, увидела природу, вдохнула запахи, удивилась деловой хватке сестер. Большущее спасибо!!!
А кто хочет шестую главу, накидайте мне материалов об охоте. (Вообще, конечно у меня у самой кое-что есть, так что шестая глава будет в любом случае -- думаю, в конце следующей недели, но материалов если есть накидайте). И еще бы мне не помешала какая-нибудь хорошая обзорная работа о Лондоне (по мелочи у меня есть, но мне хотелось бы именно общий очерк. Можно и на английском).
Охота и Лондон? Поищу обязательно (хотя точно обещать не могу, т.к. не знаю, что найду).
Вот о праве на охоту из примечаний к ГиП:
цитата:
По старым законам, действовавшим до 1808 года, правом на охоту мог пользоваться лишь сам владелец поместья или его лесничий, который имел от помещика письменное разрешение. Согласно закону, право на охоту могло передаваться фер-мерам, арендаторам или съемщикам. В 1808 году был принят специальный акт парламента, по кото-рому владельцу поместья разрешалось давать (или передавать) право на охоту людям, никак с их поместьем не связанным.
Я еще в темку "Помощь фикрайтеру" кое-что заброшу, чтобы здесь не оффтопить.
Шестая глава похоже получится большой. Поскольку у меня сейчас трудности со временем кладу пока первый кусочек -- остальные, надеюсь. скоро подтянутся
Глава шестая. В сентябре в Пембели нагрянули нежданные гости. Обычно осенью в поместье мистера Бингли гостили его сестры, обитатели Пемберли пару раз принимали их у себя, наносили ответные визиты и на этом дело заканчивалось. Однако на сей раз Дарси ни с того ни с сего решил пригласить всю компанию к себе на три недели и устроить для них настоящую большую парфорсную охоту. Вообще-то, Дарси не был страстным охотником. Если за всю осень он пару раз выбирался вместе с Бингли в сопровождении кого-нибудь из юных отпрысков старой Споти пострелять куропаток — это считалось вполне приличным охотничьим сезоном. Конечно в Пембрели была и псарня с сотней гончих, и конюшня с двумя дюжинами хорошо объезженных лошадей, но в основном их держали для того, чтобы одалживать при случае соседям. На сей раз однако Дарси сам посылал к соседям за самыми выносливыми лошадьми, самыми полазистыми и вязкми в гоньбе собаками и самыми знающими дело выжлятниками. Что за блажь на него нашла? Мэри (да и не ей одной) казалось, что Дарси нарочно старается заполнить дом людьми — с некоторых пор огромный и уютный Пемберли стал слишком холоден и одновременно тесен — Дарси и Лиззи сталкивались там чаще, чем им бы того хотелось. Домочадцы, хоть и видели, что происходит, но ничем помочь не могли, вот Дарси и назвал гостей, будто хотел отгородиться ими от жены. На сей раз не только Луиза приехала с мужем. Кэролайн теперь-уже-не-Бингли также привезла в Дербишир для всеобщего обозрения свой главный приз — лорда ***. По ее собственным словам она выиграла его в Лондоне в карты, кажется, они в самом деле познакомились за карточным столом. Надо сказать, замужество повлияло на Кэролайн самым лучшим образом. Она раздобрела во всех смыслах: раздалась в плечах и бедрах, голос стал грудным, взгляд — томным и с поволокой и даже обычные ее ехидные замечания приобрели какую-то ленивую вальяжность, которая если не вглядываться с пристрастием, вполне могла бы сойти за аристократизм. Супруг Кэролайн, лорд *** , был существом особой породы — в Пемберли таких прежде не видели. Он также был по-девичьи томен, небрежен, но при этом мужественно невозмутим. Его жилеты, манжеты, воротнички и трости были столь небрежно-изысканны, что Дарси на его фоне начинал казаться угрюмым замшелым консерватором, а Бингли — суетливым деревенским помещиком. Говорил лорд *** слегка в нос, полуприкрыв глаза и не реже одного раза в час изрекал столь загадочные фразы, что над ними можно было ломать голову весь вечер. Так, еще по приезде. когда служанка принимала у него шляпу и трость, он, окинув ее взглядом с головы до ног, потрепал девушку по щечке и снисходительно уронил: «Те, кто видят различие, между душой и телом, не имеют ни души, ни тела», — и бедняжка потом весь вечер плакала на кухне. Она чувствовала, что ее оскорбили, но никак не могла понять, в чем именно заключалось оскорбление. Местному священнику, приглашенному на ужин, лорд *** сообщил, что «Религии умирают тогда, когда бывает доказано. что в них заключается истина», Агнесс Грэй досталась сентенция о том, что «Скука — совершеннолетие серьезности», Дарси он посоветовал «быть всегда чуть-чуть неправдоподобным», Элизабет озадачил фразой «Поменьше естественности — в этом наш первый долг», а Мэри досталась следующая мудрость: «Если хочешь скрасить слишком крикливый наряд, покажи слишком большую образованность». Удивительно, но между супругами царило полное согласие. В беседах у камина они выступали слаженно, как две скрипки в квартете. Например, когда обсуждали постановку «Отелло» в Ковент-гарден Кэролайн решительно заявляла, что Дездемона сама виновата в том, что ее постигла такая печальная участь. — Она слишком страстно любила своего мавра. не удивительно, что он так мало ее ценил, — говорила новоявленная леди *** гордо вскидывая голову, и позволяя огонькам свечей заиграть в ее изумрудных серьгах. — В самом деле, слишком сильно влюбленная девушка может быть очаровательна, не смотря на вульгарность, — тут же отзывался лорд ***. — Но влюбленная женщина, если она не скрывает своих чувств, просто смешна. Легко догадаться, что мистер и миссис Херст не относились к числу страстных охотников. Он охотился исключительно в погребах Пемберли. она же с годами превратилась в настоящую гурманку и третировала пемберлийского повара, привыкшего к простым и непритязательным вкусам своих хозяев. Зато Дарси, Бингли, лорд и леди *** целые дни проводили в седле, вихрем носились то по стерне сжатых полей, то под сводами пемберлийского леса и возвращались затемно с рассказами о том, как лиса в самый последний момент понорилась — ушла в нору, или наоборот, хоть и пыталась перелезть — добраться до опушки леса по меже, под прикрытием кустов, но собаки ее все равно подвалились, взяли ее и разорвали прежде, чем подъехали охотники. Мэри вся эта охотничья кутерьма казалась несусветной глупостью. Не то, чтобы ей было жаль лисиц, их в самом деле надо время от времени убивать. чтобы не расплодились сверх меры, это вам скажет любая курица в окрестностях. Но обычно с этим делом управлялись егеря без всякого шума и помпезности. Насколько Мэри могла видеть, один лишь Бингли искренне наслаждался сумасшедшей скачкой. Дарси, Кэролайн, лорд *** — все они преследовали свои цели, которые мало общего имели с несчастной загнанной лисой. Иногда, Мэри казалось, что Дарси прежде всего сам себя хочет загнать до изнеможения. Впрочем, у нее было не так много времени я наблюдений и выводов. Она теперь была очень занятой барышней.
Helmi Saari , спасибо! Какая прелесть! Как мне нравится этот tension между супругами Дарси - и ведет себя Дарси именно так, как и можно было бы от него ожидать в данном случае. Потирая ручонки, буду ждать кульминации... Вот так напряжение копится, копится, а потом ка-а-ак бабахнет...
Ага, а лорд *** - истинный денди, как я погляжу. Задушевный приятель самого Джорджа Браммелла, не иначе. (Хи-хи, теперь буду знать, у кого Уайльд свои афоризмы стырил... )
Helmi Saari пишет:
цитата:
Его жилеты, манжеты, воротнички и трости были столь небрежно-изысканны, что Дарси на его фоне начинал казаться угрюмым замшелым консерватором
А ты думаешь, сам Дарси не был денди? В сериале 95-го года, во всяком случае, он показан как типичный лондонский щеголь тех времен - в паре сцен он носит брюки, а не бриджи, предпочитает темные тона в одежде, носит элегантные трости, умопомрачительные жилеты, завязывает шейные платки изысканными узлами, моется, опять же...
Helmi Saari пишет:
цитата:
Он охотился исключительно в погребах Пемберли.
Класс! Мне очень нравится твой стиль, правда - такой ироничный, и стилизация замечательная. Словом, кричу браво! и с нетерпением жду продолжения.
Helmi Saari Спасибо! Наслаждение при чтении непередаваемое. Кэролайн с мужем-лордом потрясли до глубины души.
Не знаю, как Вам удобнее - сначала дописать фанфик полностью и потом только отправлять его на сайт (в наш архив), или, если предыдущие главы уже полностью готовы и Вы не будете к ним возвращаться, то буду рада разместить их в разделе фанфиков в Лит.клубе. Ну и потом выложить остальное. На Ваше усмотрение.
Сообщение: 727
Настроение: открыта всему новому :)
Отправлено: 03.05.07 19:09. Заголовок: Re:
Helmi Saari , чудесная глава! великолепно и легко читается; вот уже созрел макси.. Да, и побольше про "непонятки" между Лиззи и Дарси, и обязательно с последующим "разбором полетов" - в хорошем смысле слова, конечно!
Не знаю, как Вам удобнее - сначала дописать фанфик полностью и потом только отправлять его на сайт (в наш архив), или, если предыдущие главы уже полностью готовы и Вы не будете к ним возвращаться, то буду рада разместить их в разделе фанфиков в Лит.клубе. Ну и потом выложить остальное. На Ваше усмотрение.
Давайте я допишу 6-ую главу, закрою пемберлийскую часть, отредактирую и можно будет выкладывать (там коекакая правка по ходу накопилась). То есть я вам пошлю на адрес сайта готовый файл в Ворде, когда сделаю.
*** Знакомство с маленькой Евой сильно повлияло на Мэри. Ее саму удивило насколько просто и свободно она чувствовала себя в компании матушки Браун и ее внучки. Пожалуй, никогда раньше ей не удавалось так легко и непринужденно найти общий язык с другими людьми. Обдумав это хорошенько, Мэри пришла к выводу. что бальные залы и гостиные не для нее, а вот маленькая сельская школа, это, пожалуй, именно то место, где она могла бы быть счастлива. «Какой бы радостью было для Евы. если бы она научилась читать! — думала Мэри. — Сколько чудесных фантазий родилось бы в ее голове! Будь у нее хоть небольшое образование, она смогла бы уехать отсюда, увидеть Лондон, Ноттингем Робин Гуда, Гластонбери Короля Артура, Озерный край, замки Шотландии, а там — кто знает! — и весь мир. Разве это не счастье — подарить столько счастья маленькому человеку? Чудесный долг — учить младую мысль, как расцвести! Правда Ева не нуждается в подобных уроках, она от природы наделена богатым воображением и пылким сердцем, ей нужны только знания — топливо для костра ее фантазий. А вот другим детям нужно гораздо большее». Про себя Мэри решила, что приступит к урокам с Евой, как только вновь обретет доверие Дарси и Лиззи и получит возможность беспрепятственно покидать Пемберли. Однако это была лишь половина плана. Чем больше Мэри думала, тем сильнее утверждалась она в мысли стать сельской учительницей. Не в Пемберли, конечно, лучше всего где-то на севере, где ее еще никто не знает. Ее решимость крепла с каждым днем — глядя на Херстов, на Кэролайн и ее лорда ***, а главное — ловя на себе холодный и подозрительный взгляд Дарси, Мэри понимала, что меньше всего ей хочется вращаться в этом обществе всю свою жизнь. Но пока что она понятия не имела, как воплотить свой план в реальность. С Элизабет ей не хотелось разговаривать — та и так была слишком занята приемом нежеланных гостей. Поэтому Мэри решила для начала порасспросить Агнесс Грей о том, как становятся учительницами. Видимо, она как обычно взялась за дело слишком неловко, Агнесс вообразила. что Мэри намерена попробовать себя в роли гувернантки и не на шутку перепугалась. Она понимала, что такого удара в спину Дарси не перенесет — сотворит что-то по-настоящему страшное, да и кроме того, ей было искренне жаль девушку. И Агнесс принялась рассказывать Мэри о том, как горек хлеб у наемной воспитательницы. — Поверьте мне, я каждый вечер благодарю Бога за то, что попала в эту семью, — говорила она. — Пусть пока я только нянька, но все же чувствую, что приношу малышам гораздо больше пользы, чем смогла принести всем своим ученикам вместе взятым. До этого мне пришлось повидать немало мест и никакими словами не рассказать, чего я там натерпелась. Моя сестра говорит, что прежде она каждый аз плакала, читая мои письма, а теперь тоже плачет, но уже от радости за меня. Поверьте мне, дети вырастают добрыми и чуткими только если родители с малых лет окружили их нежной заботой и уделяли много времени их воспитанию. А такое не часто встретишь, особенно в провинции. Каких только детей я не повидала! Маленькую лентяйку, которая сползала под стол и валялась там мешком, лишь бы не учить уроки. Маленькую грязнулю — мне приходилось самой водить ее рукой, чтобы она не сажала нарочно кляксы и не рвала бумагу. Маленькую лгунью, что вечно доносила на меня своим родителям. Маленькую упрямицу — если она решала, что не будет отвечать какое-нибудь слово из урока. то это слово из нее нельзя было вытянуть и клещами, а чуть что — она принималась визжать как поросенок, так что у меня потом весь день болела голова. Мне приходилось бегать по комнате за своими учениками, хватать их за руки, тащить к столу, удерживать насильно, пока не выучат урок. И думаете, родители этих маленьких негодников были мне благодарны? Ничуть не бывало! Однажды я вырвала из рук одного противного мальчишки крошечных птенчиков, которым он собирался поотрывать ноги и крылья и знаете, что сказала мне его мать? «Неужели вы забыли, что все твари для того и были созданы, чтобы мы распоряжались ими, как сочтем нужным?» Я напомнила ей слова Спасителя: «Блаженны милостивые, ибо помилованы будут», она в ответ только пожала плечами и заявила: «По-моему, забавы ребенка много важнее того, что может случиться с бездушными тварями». А когда в другой раз этот же негодник принялся в ответ на сделанное мною замечание бить меня ногами, его дядя закричал в восторге: «Ну и молодец мальчишка! Разрази меня Бог, он уже не дает юбке над собой командовать!» Я уж не говорю о непрерывных унижениях. которым подвергают гувернантку все, начиная от слуг, и кончая хозяевами. Слуги считают нас выскочками и доносчицами, а хозяева просто не видят в нас людей. Помню, как-то раз, когда семья где я служила садилась в экипаж. чтобы уехать со службы в церкви, священник очень галантно помог разместиться в экипаже всем дамам, когда же попыталась сесть я он просто захлопнул дверь перед моим носом. Мэри подумала, что от подобного пренебрежения сельская учительница по крайней мере будет избавлена. Однако она не стала объясняться с Агнесс. Из ее рассказа, Мэри твердо усвоила одно — нельзя браться за это дело, руководствуясь только благими намерениями и собственным житейским опытом. Если даже танцы или шитье требуют надлежащего обучения, то учительница в первую очередь должна сама научиться воздействовать на детские души. Мэри, не раз приходилось сталкиваться с деревенскими детьми в Лонгборне и она прекрасно знала, что хоть они и не очень избалованы, но зла, лени и невежества в них ничуть не меньше, чем в дворянских отпрысках. Такие жемчужины, как маленькая Ева, одинаково редко рождаются и под соломенными крышами хижин, и под расписными потолками богатых особняков. Мэри не сомневалась, что жизненный путь сельской учительницы, также, как путь гувернантки, отнюдь не усыпан розами без шипов. Робинзон Крузо учил ее «как глупо приниматься за работу, не рассчитав, сколько она потребует труда и времени и хватит ли сил довести ее до конца». И Мэри приняла решение сохранить пока свою тайну и терпеливо ждать, пока ей представится возможность осуществить свой план. Тем временем Агнесс, всерьез напуганная расспросами Мэри, рассказала о них Элизабет. Та с горечью подумала, что снова совсем забыла о сестре за своими семейными неурядицами. «Впрочем, разумное зерно во всем этом есть, — решила она. — Мэри в самом деле стоит почаще выходить из дома и заниматься чем-нибудь полезным». Она призвала Мэри и Джорджиану и предложила им принимать по больше участия в жизни прихода. — Любое из дамских благотворительных обществ будет гордиться, если вы уделите внимание их работе, — заверила она девушек. — По-моему, это самое подходящее занятие для сестры и свояченицы хозяина поместья. Мэри тут же согласилась, Джорджиана тоже — видимо ее также радовала возможность время от времени уходить из дома. Надо сказать, что Элизабет делала это предложение не без задней мысли. Дело в том, что в их приходе недавно появился новый младший священник — молодой человек двадцати пяти лет от роду, небогатый, но красивый, начитанный, превосходный проповедник, и судя по всему — добрый малый, искренне увлеченный своим делом. «Если они понравятся друг другу, за приходом дело не станет», — думала Лиззи и вздыхала. Позаботится о других было гораздо проще чем о себе.
*** Элизабет подозревала, что затея с охотой принадлежала Кэролайн наконец-то-не-Бингли. Наверняка именно она подсказала эту мысль брату, тот донес ее до Дарси, а Дарси не смог отказать другу. Не смог или не захотел? Может быть, когда он увидел. как ловко миссис-не-Бингли сидит на лошади, как она несется галопом в развевающейся алой амазонке, вся на волосок от паденья до полета, как блестят ее глаза и бурно вздымается грудь после отчаянной скачки, в его душе и зародилась эта внезапная страсть к охоте? Прежде, бывало, он сам смеялся, над теми, кто выехав в одно прекрасное утро из своего родового поместья с намерением размять ноги и вернуться к обеду мало по малу, постреливая куропаток и фазанов, останавливаясь в домах гостеприимных соседей, чтобы отметить удачный выстрел, добирался до самых шотландских гор, а то и до Оркнейских островов. Дарси считал подобную страсть, как и все страсти вообще, чистым безумством. А теперь? Может он и впрямь сошел с ума? Сама Элизабет так и не научилась ездить верхом — все было не досуг, и теперь не знала, жалеть ли об этом или радоваться. С одной стороны, ей не так уж много времени приходилось проводить в обществе Кэролайн, но с другой она все реже видела Дарси, а когда видела, это не приносило ей радости. Впервые за долгие годы, Дарси был подчеркнуто вежлив и предупредителен с сестрой лучшего друга, и да.. да.. Лиззи не могла не признаться себе, что покончив с затянувшимся девичеством Кэролайн стала по-настоящему красива и привлекательна — она казалась прирожденной женщиной, настоящей дочерью Лилит, одной из тех, перед чарами которых мужчины просто не могут устоять. А ведь охота представляет столько возможностей — помочь даме сесть в седло, принять ее в свои объятия, когда она спускается с лошади, подтянуть подпругу, когда дама сидит в седле, да мало ли что... — Я уже готова сдаться, — сказала Элизабет сестре, когда те однажды остались одни в гостиной. — Эта глупая холодность, раздельные спальни... Если Дарси затеял все это, чтобы наказать меня, то он своего добился. Я чувствую себя наказанной. Пожалуй, мне в самом деле стоит извиниться перед ним — за Мэри и за себя. В конце концов, это я за ней не уследила. — Ну что, ты, Лизи, милая, — Джейн обняла сестру. — Ни Мэри, ни тем более ты в самом деле не сделали ничего дурного. Вам не за что извиняться. — И это говоришь ты? — Элизабет удивленно глянула на Джейн. — Я думала, ты посоветуешь мне смирить гордость и примириться с Дарси! Что с тобой случилось? — Ничего, ровным счетом ничего, — Джейн с улыбкой покачала головой. — Будь я на твоем месте. я бы так и поступила. Но я ведь не ты, Лиззи! Я знаю, если ты сейчас пойдешь против своей совести, ты этого никогда не забудешь. И это всегда будет стоять между тобой и Дарси. А я просто не вынесу если ваша размолвка превратится в полный разрыв. Так что если он тебе дорог, Лиззи, милая, не винись в том, в чем нет твоей вины. Ты этого никогда не простишь ни ему, ни себе, как бы не старалась. Элизабет тяжело вздохнула. — Может ты и права, но у меня уже нет сил стоять на своем. Еще и маленькую Джейн отняли от груди, и теперь получается, что я совсем одна. Может Кэролайн права, и смешно так сильно любить собственного мужа. — Кэролайн — совершенная дура, — печально, но твердо сказала Джейн. Было очевидно, что это не скороспелое мнение, не фраза, брошенная сгоряча, а взвешенное решение — плод долгих и мучительных сомнений. В ответ Лиззи просто не могла не улыбнуться, а осознав что улыбается, не могла не сжать Джейн в объятиях. — Знаешь, — прошептала она сестре на ухо. — Иногда мне хочется налить ей чернила в кофе, помнишь как Лидия миссис Кинг? — Если решишься, скажи мне, я хочу при этом присутствовать, — так же шепотом ответила Джейн. За окнами уже стемнело и в оконном стекле сестры увидели свое отражение — двух почтенных матерей семейства, обсуждающих как бы насолить противной Кэролайн. Они тихо рассмеялись, не разжимая рук. — Лучше будет, если ты поговоришь с Чарльзом, — сказала Джейн посерьезнев. — Я просто места себе не нахожу, когда думаю о том, как он скачет по оврагам в темноте. Попроси его, пусть будет осторожен, ладно
Helmi Saari Как все однако повернулось... Мэри, с ее желанием сеять разумное и доброе, еще можно понять, но Дарси... Какой упрямый и вредный! Бедная Лиззи. И еще эта Кэролайн явно не способствует мирному урегулированию семейных проблем. Уф. Я вся испереживалась.
Сообщение: 221
Настроение: Весьма довольное и умиротворенное
Отправлено: 04.05.07 11:15. Заголовок: Re:
Helmi Saari Ох, чего-то я расчуйствовалась. Ну шо за черная полоса в этом Пэмберли, ёпрст. Прямо ощущаю этот холод замка, одиночество раздельных спален, томящее чувство ревности, когда рядом кажущаяся такой удачливой соперница (миссис Липучка!) Уж скорей бы помирились, што ли
Helmi Saari , и снова спасибо! Рассказ о тяжелой гувернантской доле меня тронул. Вспомнились рассказы мисс Ингрэм о том, как они в детстве мучили своих несчастных наставниц...
Бэла пишет:
цитата:
Уж скорей бы помирились, што ли
Да, да, подписуюсь! Не надо телескопа, пожалуйста, а? (*просительно заглядывая в глаза автору*). Все-таки они уже не первый год вместе, все-таки должны были за это время "почувствовать" друг друга настолько, чтобы не вводить ситуацию уже в полнейший штопор. Им бы отношения выяснить (можно даже как-нибудь поэмоциональнее, скажем, с остервенелым битьем фамильного фарфора об каминную решетку ), а потом так же эмоционально помириться... а? Чтобы мы могли уже со спокойной душой покинуть Пемберли и следить с неослабным вниманием за дальшейшей судьбой нашей Мэри. А то ведь изведемся все да измаемся, думаючи, как они там остались дуться друг на друга в разных спальнях...
Сообщение: 738
Настроение: открыта всему новому :)
Отправлено: 04.05.07 20:04. Заголовок: Re:
Helmi Saari , даже не знаю.... Ваш литературный талант не может не восхищать, но ...та-а-ак жа-а-а-алко Элизабет! Помирите их, пожалуйста, побыстрее! Жду с нетерпением! новой главы - с позитивной ноткой, хорошо?!
Ну дамы, вы правда как маленькие! Сначала: "расскажи сказочку по-страшнее!" Потом: "Ой, не надо так страшно, пусть все уже кончится!" Ладно, пошла мирить, жалко мне что ли?
Helmi Saari Мы за дозированный саспенс. К тому же, у самой страшной сказочки все равно должен быть счастливый конец... Иначе ночью будут сниться кошмары, а утром ведь на работу...
Helmi Saari Прочитала все залпом! Просто восторг Нравится все: и расцветающая Мэри, и шотландская сказка, и интертекстуальчики, и Робинзон, и чета ****, и атмосфера, в которой происходит действо, но особо - конфликт четы Дарси, читала просто с мазохистским удовольствием, люблю, признаюсь, все эти непонятки и проблемы, но конечно же, чтобы все разрешалось хэппи эндом. Спасибо! Класс!
И вам спасибо, душевные мои читатели! Правда, в таком мерзком настроении пришла просто так, нипочему, а теперь оно сразу поправилось. А загляну в Розингс вообще хихикать буду весь вечер.
Наверное это не совсем то, чего вы ждали, но.. что есть, то есть. Могу только сказать, что сцена примирения нашего всего уже придумана и. надеюсь. когда нибудь будет написана. А пока -- зарисовки из сельской жизни.
Глава седьмая. Знакомство Мэри с дамами из благотворительного кружка состоялось в ближайшее воскресенье сразу после церковной службы. Здесь были жены и дочери арендаторов Дарси, а также торговцев и отставных военных из ближайшего городка. С большинством их них Мэри уже встречалась на балу, но там все вели себя слишком церемонно, здесь же под сводами церкви и в маленьком домике пастора они чувствовали себя как дома. Супруга пастора — счастливая мать восьми детей и любительница романов не принимала участия в деятельности благотворительных комитетов, свалив эту ношу на плечи своей незамужней сестры. Мэри видела пасторшу лишь мельком — пухлая белокурая женщина в утреннем платье растерянно бродила по спальне с хныкающим младенцем в одной руке и растрепанным романом в другой. Ее младшая сестра была полной ее противоположностью — худощавая и очень деятельная. Правда у Мэри от обеих сестер мурашки пробегали по спине. Ей ни за что не хотелось бы стать похожей ни на старшую, ни на младшую. Сам пастор был гораздо старше своей супруги и, кажется беззаветно любил обеих сестер — старшую как свою возлюбленную жену, свою Суламифь и Сусанну, младшую — как друга и соратницу. Что касается младшего священника — тот был слишком увлечен собственной персоной, чтобы всерьез обращать на кого-то внимание. Добрая пастор был слишком мягок и косноязычен, а потому младший священник трудился за двоих птрясая своды церкви своими пламенными речами. Все девицы были в его, конечно же, поголовно влюблены и ждали только клича «Со-хо!» (охотничий клич при травле зайца — Е.П.), чтобы наброситься на свою добычу и в честной схватке решить, кому достанется ценный приз. Таким кличем было бы известие о том, что для младшего священника найдет подходящий приход. Однако пока об этом речь не шла и девицы томились в предстартовой гоячке. Так что вздумай Мэри делать священнику авансы ее просто растоптали бы. Но она и не собиралась делать ничего подобного — священник был слишком красив и самоуверен, Мэри представить себе не могла, чем она может привлечь внимание такого замечательного молодого человека. Кроме того, у нее была еще одна веская причина не желать этого брака — она давно решила. что между супругами должно царить полное доверие, ни никогда не решилась бы рассказать священнику о том, что много раз читала книгу «этого развратника Дефо» — как назло священник почти на каждой проповеди говорил о «книгах и прочих развлечениях не предназначенных для чистых и восприимчивых девичьих душ». Дамы превосходно знали друг друга — все они были здешними уроженками и познакомились еще в детстве. Многие из них присутствовали на крестинах Джорджианы, следили за ее первыми шажками, ставили в пример своим дочерям, копировали ее лондонские шляпки и платья, словом она была частью их мирка. А вот Мэри была новенькой в этом кругу, и потому вызывала жгучий интерес. Этот интерес ужасно смущал девушку, она то знала, что не представляет из себя ровным счетом ничего особенного, что она такая же скучная провинциалка, как и они все, только из Хартфордшира. Так что успех в здешнем обществе ее совсем не радовал и субботними вечерами, когда дамы собирались в кружок шить лоскутные одеяла, вязать пинетки и обсуждать новости Мэи старалась спрятаться в уголок, пореже поднимать глаза от шитья и пореже раскрывать рот. Оттого большинство дам считало ее слишком гордой и заносчивой. На самом деле в глубине души Мэри восхищалась ими. Пусть они были недалекими сплетницами, они делали огромную и очень нужную работу. Благодаря им у самого безалаберного бедняка были уголь, одеяло и миска супа в зимнюю стужу, если он заболевал, к нему приходили члены общества для посещения больных, приносили ему лекарства и еду, его жена и старая мать частенько обращались в дамскую аптеку за тем или иным снадобьем, когда в семье рождался очередной младенец общество снабжало его одеждой, а если у несчастных не было библии, они получали ее в дар от общества по распространению библий и молитвенников. Свояченица пастора преподавала в воскресной школе, дамы из общества детских экзаменов ежегодно проверяли много ли полезных знаний осело в головах их подопечных и вручали им призы за отличную учебу. Обществу случалось скинуться и назначить пенсию бездетному старику, оплатить векселя какого-нибудь безнадежного должника, организовать похороны какого-нибудь несчастного пропойцы, и найти место для его детей. пусть многие дети в окрестностях Пемберли, ходили в поношенной и заплатанной одежде, но одежда была чистой, дети были сыты, ходили в школу, получали подарки на Рождество и никогда не просили милостыню. И это во многом было заслугой не слишком образованных, не слишком умных и довольно вздорных дам из благотворительного комитета. Поэтому у Мэри были все основания их уважать. Но одновременно она прекрасно понимала, что ей нет места среди них. Нужно было родиться здесь и прожить здесь всю жизнь, нужно было знать людей, которым помогаешь так же. как она знала своих родителей и сестер, чтобы быть по настоящему полезной, чтобы найти подход к каждому несчастному, чтобы не оскорбить ненароком его гордость и не озлобить против всего света. Жители Пемберли были настоящими англичанами, плоть от плоти этой земли, они умели отличать помощь от милостыни, и были в этих вопросах даже более щепетильны, чем титулованные аристократы. Джорджиану в любом принимали как свою, она была «дочкой Пемберли». К Мэри же относились примерно так, как сама Мэри относилась к Кэролайн Бингли — хоть и с вынужденным дружелюбием, но настороженно.
Helmi Saari , спасибо, наконец-то порадовала... Интересные бытовые сценки, прелесть. очень метко у тебя получается, этот дамский кружок как живой.. Вот думаю - а будет ли при деле младший священник? или это тоже мазок к картине из жизни Дербишира, всего лишь *что-то у меня все мысли - любовно-матримониальные * А как же примирение?..
И вам спасибо. Я такая вся замотанная-замотанная, что сама боюсь загадывать на будущее. Получилось сегодня чуть-чуть и тому рада. Постепенно все будет. Остин вон сколько лет над романом трудилась!
Helmi Saari Как всегда - чудесно все описано! Топтание девиц вокруг молодго священника и дамский кружок представлены потрясающе живо и образно. Спасибо за доставленное удовольствие от продолжения "Пустоцвета", по которому, надо признаться, мы уже соскучились.
Helmi Saari Здорово, очень здорово, как всегда! Очень живые, объемные, реалистичные картины. Читается на одном дыхании. Ни в коем случае не торопим, но наличие заинтересованных читателей, говорят, стимулирует авторов к продолжению...
Helmi Saari Чтение - наслаждение. Так все лирично, образно, с прекрасной иронией, что хочется читать, читать и читать... Подождем, куда денемся? Охота пуще неволи, говорят.
Выдался свободный часок, и я настучала еще страничку. Примирение все ближе и ближе.
Глава седьмая (продолжение).
— И снова ясно! —мистер Беннет хмыкнул, отошел от окна, постучал по стеклу висящего на стене барометра и укоризненно покачал головой. — Ясно, и все тут. Эта погода, совершенно не считается с моими нервами. — Батюшка, о чем вы? — удивленно спросила Мэри, надевая шляпку. Она торопилась на очередное заседание благотворительного комитета, зашла на секундочку попрощаться с отцом и застала того за изучением прогноза погоды. — Моим измотанным нервам не помешал бы хороший дождь, — ответил мистер Беннет с загадочной улыбкой. — А лучше целая неделя дождей. Такая прелестная влажная английская осень. — Батюшка, простите но я... — Ничего девочка моя, ничего. Все в порядке. Я знаю, что ты, так же как и я с этим ничего не можешь поделать. Разве что выйти на крыльцо вместе и спеть что-нибудь подходящее. Помнишь, вы в детстве бывало пели: Ветрено в марте, В апреле — дожди, В мае — фиалок и ландышей жди. Вот мне и кажется почему-то, что пойди сейчас дожди, глядишь пошли бы и фиалки с ландышами. — Батюшка! — Мэри на секунду испугалась, в своем ли отец уме, но внезапно поняла, о чем он говорит. Она и сама думала ночами. что если бы начались дожди и гости наконец прервали свою затянувшуюся охоту, а то и вовсе уехали в Лондон, в Пемберли стало бы гораздо веселее. — Боюсь правда ничего не получится, — сказала она. Наверное Кэролайн что ни вечер поет: «Дождик, дождик, уходи в Испанию!» — Да уж, на то похоже, — улыбнулся мистер Беннет. — Ну ничего, все перемелется, девочка моя, вот увидишь все перемелется. Мэри внутренне возликовала. Впервые за долгие месяцы у нее было ощущение. что отец ее в самом деле видит. Но тут из детской донесся возмущенный плач Уильяма-младшего. Тому недавно на почве всеобщего охотничьего помешательства подарили маленький кнутик, однако Уильям так пока и не научился им щелкать и, проявляя фамильный характер. впадал от этого в страшный гнев и крушил все вокруг. Дедушка поспешил на помощь внуку, а Мэри вышла на крыльцо, где ее уже поджидала Джорджиана. У конюшен водили по кругу разгоряченных лошадей. Глухо тявкали усталые гончие, солнце сияло в ослепительно синем по-осеннему ярком небе, за оградой Пемберли золотились наполовину убранные поля, словом не было ни малейшей надежды на то, что этот день будет хоть чем-то отличаться от предыдущих. Мэри подхватила Джорджиану под руку и заторопилась — ей не хотелось столкнуться ненароком с Дарси или Кэролайн. Когда девушки вышли за ворота, и пошли вдоль живой изгороди, отделявшей сад Пеберли от полей, ветер донес до Мэри аромат поздних цветов из розария, и она вдруг осознала, что ей вовсе не хочется просидеть весь день в пасторском домике. Раз уж подлый барометр все равно показывает «ясно» не одна Кэролайн должна получить удовольствие от прекрасного осеннего дня. — Послушай, Анна, — сказала она подруге, когда они вышли за ворта. — Мне что-то совсем не хочется сегодня шить одеяла. Я бы лучше сходила прогуляться. Может соврешь что-нибудь мисс Плезент? — Ни за что! — Джорджиана помотала головой. — Я тоже хочу гулять! Пойдем вместе. — Да, но мисс Плезент спрсит у Лизи почему нас не было и тогда... — Ничего она не спросит! — засмеялась Джорджиана. — Я все устрою. Только скажи, куда ты собралась? — Ну... честно говоря я хотела навестить Еву. Узнать как ее нога, и может отнести ей немного цветов. Понимаешь, они не бедные, им помощь не нужна, — стала поспешно объяснять Мэри. — Просто девочки все любят цветы. — Конечно! И яблоки. У на самые сладкие яблоки во всей округе. Погоди, сейчас я быстро нарежу букет, соберу корзинку и мы пойдем. Иди сюда! — она потянула Мэри за руку, прямо к зеленой изгороди. И вдруг к своему изумлению Мэри увидела в изгороди узкий, скрытый пожелтевшими листьями лаз. Джорджиана сняла шляпку и нырнула в лаз, да так ловко, что ни одна веточка не коснулась ее платья. Мэри последовала за ней, стараясь уберечь прическу и одежду. Девушки оказались в старом яблоневом саду, где запах цветов смешивался с запахами сухой травы и созревших яблок. — Я там пряталась, когда мы играли в детстве, — похвасталась Джорджиана. — Меня никто не мог найти. — Ты играла в прятки с мистером Дарси? — изумилась Мэри. — Нет, ну что ты! Он ужасно важничал, когда приезжал из школы на каникулы. Я... не с ним... я с другим... — Джорджиана вдруг смутилась, покраснела, но потом вскинув голову добавила. — Правда, когда приезжал Ричард и они с Уильямом играли в войну, мне разрешалось быть женщинами и детьми в осажденной крепости. Ладно, давай не будем медлить. Тут есть домик садовника. я там найду все, что нужно, а ты подожди! Джорджиана убежала, а Мэри осталась в саду, недоумевая, как же ее подруга собирается обмануть бдительную свояченицу пастора мисс Плезент. Джорджиана скоро вернулась с огромными садовыми ножницами в одной руке и корзинкой в другой. Показала Мэри у каких деревьев лучше собирать яблоки и убежала в розарий, воинственно размахивая ножницами и напевая: «Мальбрук в поход собрался!» Мэри просто диву давалась. Нет, кажется, она ошиблась — сегодня необыкновенный день. Сначала отец, а теперь и Джорджиана вдруг оказалась таким сорванцом. Что-то будет дальше? Вскоре корзинка наполнилась золотыми и пунцовыми яблоками. Джорджиана вернулась из розария с букетом бледно-желтых махровых роз. девушки выбрались из сада через лаз и поспешили к домику пастора — Джорджиана настаивала. чтобы они первым делом заглянули туда и обещала, что долго они там не задержатся.
*** План Джорджианы оказался прост до гениальности. Явившсь в дом пастора, она тут же заявила мисс Плезент, что готова отправиться почитать Библию старой миссис Грейс. Ответом Джорджиане был единодушный вздох восхищения сорвавшийся с уст всех присутствовавших в комнате дам. Миссис Грейс была местной легендой — старуха славилась благочестием, скверным характером, глухотой и ко всему чудовищно плохими зубами, так что чтицам Библии приходилось орать над самым ее ухом и вдыхать исходящий из ее рта ни с чем не сравнимый аромат. Так что Джорджиану и Мэри провожали как настоящих героинь. К миссис Грейс они зашли, но не застали ее дома — хитрюга Джорджиана прекрасно знала что по пятницам та всегда ходит в соседнюю деревню навестить племянницу. Так что девушки оставили пару скамье под окном розу и пару яблок и. взявшись за руки, побежали в лес. Ева играла в песке у дома. Увидев раскрасневшихся и запыхавшихся Мэри и мисс Дарси она в первое мгновенье как будто испугалась, но тут же заулыбалась, без всякого стеснения обняла Мэри за талию и тукнулась носом ей в живот. — Принцесса Моря! Я так рада! — сказала она, выпуская девушку из объятий. — И вам привет, прекрасная сеньора! — обратилась она к Джорджиане. — Пойдемте, я вам что-то покажу. — Погоди, я хотела поздороваться с твоей бабушкой, - перебила девочку Мэри. Ева вдруг посерьезнела, и приложила палец к губам. — К бабушке сейчас нельзя, — сказала она тихо. — Она занята, очень-очень занята. Лучше потом. Идемте, я покажу вам свой дворец. Дворец Евы конечно же был в лесу, на огромной поляне у строго пня. В окружении золотых смолистых сосен и молодых алых кленов. На пне Ева мигом накрыла стол, где скатертью стали кленовые листья, тарелками — листки подорожника, а угощением — дикие астры. Цветки роз стали дамами в пышных платьях, яблоки учтивыми кавалерами и бравыми офицерами и скоро в лесном дворце уже кипел пир горой. Джорджиана поначалу не решилась включиться в игру. Зато Мэри расхулиганилась. Она отыскала на краю поляны у самого оврага куст чертополоха, потом сломила с дерева тонкую палочку-хлыстик. Чертополох стал ненавистной Кэролайн, а хлыстик — ее занудой мужем. Мэри, сама давясь от смеха, сочиняла диалоги для этой парочки: — Дорогая, в шкатулке опять нет денег! — возмущенно восклицал Хлыстик. — Ну и что, дорогой, просто я их потратила! — невозмутимо отвечал Чертополох. — Как снова? Это очень плохо, моя дорогая! — Что же тут плохого? Разве деньги не созданы для того, чтобы их тратить? — Плохо не то, что вы их потратили, дорогая, а то, что их теперь нет! Когда пир был окончен, начался бал, и тут уж Мэри с Евой вдвоем стащили с пенька Джорджиану и заставили сплясать вместе с ними и «Дженни собирает груши» и «Веселую компанию» и даже «Монаха и монашку». Под конец Джорджиана так разошлась, что принялась учить Мэри вальсировать (правда она наотрез отказывалась рассказать, где этому научилась). Вальс не заладился. Девушки запутались в ногах и со смехом повалились на траву. Ева тут же прилегла рядом, и все трое стали следить за растянувшимися по небу легкими, как перышки, облаками. — Хорошо, — сказала Джорджиана. — Хорошо, — согласилась Мэри. — Жалко только дождя нет. — Ага, жалко, — откликнулась Джорджиана. — Дождь скоро будет, — как ни в чем не бывало ответила Ева. — Такие перышки на небе всегда перед дождем. А зачем вам дождь? Мэри хотела уже придумать какое-нибудь не идущее к делу объяснение, но тут с той стороны, где остался лесной домик раздались громкие мужские голоса. Мужчины были явно сердиты и о чем-то спорили. Ева снова посерьезнела и тут же вскочила на ноги. — Вам лучше уйти,— сказала она девушкам. — Приходите в другой раз, пожалуйста! Джорджиана и Мэри переглянулись. Обеим пришла в голову одна и та же нелепая и ужасная мысль— что если Дарси узнал об их выходке и явился разыскивать беглянок? Но тут до них донесся еще один голос. На этот раз кричала жещнина. И это была не матушка Браун. — Отпустите меня! — кричала она. — Слышите, оставьте меня! Джорджиана взяла Еву за руу. — Никуда мы не уйдем, — сказала она твердо. — Это наши земли и я должна знать, что здесь творится. Пойдем к твоему дому.
тут сплошные загадки, чем дальше в лес! Примирение близко, да? Helmi Saari , это практически вот сейчас пишется и выкладывается, прямо на глазах изумленной публики?
Сообщение: 237
Настроение: Открылось второе дыхание!!!!!!
Отправлено: 07.06.07 08:24. Заголовок: Re:
Helmi Saari , ой спасибо, какое милое продолжение! (Я немного запуталась в наших фанфиках: это в Долге и желании Джорджи влюблена в полковника? А здесь, кажется, предметом её сердечка является кто-то другой. Или это мои фантазии?
(Я немного запуталась в наших фанфиках: это в Долге и желании Джорджи влюблена в полковника? А здесь, кажется, предметом её сердечка является кто-то другой. Или это мои фантазии?
Нет, в полковника она была влюблена в "Девушке, у которой"... Я,честно говоря, пока не знаю, куда присобачить Джорджиану. Честно говоря нет никакого желания увеличивать поголовье полковников в фанфиках А в прятки она конечно играла с У.
Элайза пишет:
цитата:
Уж полночь близи и таинственные крики пошли - а примирения все нет...
У меня дурацкий принцип, но он оправдывается -- я не пишу художку когда в доме полно народа. Потому что получается чер ти что. И текст плохо пишется и все вокруг на меня смертельно обижаются, поскольку я огрызаюсь в ответ на их дурацкие вопросы. так что если мне удастся в ближайшие дни разогнать веселую семейку примирение наконец будет. (До него буквально пара страничек осталась). Увы!
Я,честно говоря, пока не знаю, куда присобачить Джорджиану. Честно говоря нет никакого желания увеличивать поголовье полковников в фанфиках
Ну, так ей можно и не полковника подобрать, а кого-нибудь повыше чином, гррр-м... Она у нас детка с приданым, может рассчитывать на самую завидную партию, даже на какого-нибудь старшего сына...
Helmi Saari пишет:
цитата:
До него буквально пара страничек осталась
(*смиренно*): да мы все понимаем... (эх, где он, отдельный кабинет, добротный и уютный, отделанный дубом, куда строго-настрого запрещено входить домашним, когда накатывает вдохновение... где они, глашки с парашками, которые возьмут на себя всю рутинную работу по дому, включая готовку, уборку и выгул детей и собак... увы, творить подчас приходится в условиях, совершенно к творчеству не располагающих - не благодаря, а скорее вопреки. ) Но мы все равно будем надеяться и ждать, сколько нужно - терпеливо, но с нетерпением.
Helmi Saari До чего все живо, будто присутствуешь при прогулке девушек и их играх! Прелестные сценки! Для Джорджианы, как здесь верно подметили, можно ввести какой-нибудь новый персонаж. Да и полковнику передышка не помешает.
Но мы все равно будем надеяться и ждать, сколько нужно - терпеливо, но с нетерпением.
Это конечно самый лучший вид ожидания. И его нельзя не оправдать. Поэтому вот еще один кусочек:
*** Аккуратный ухоженный дворик у лесного домика всего час назад выглядевший так мирно теперь совершенно преобразился. У плетеной из прутьев изгороди стояла закрытая повозка. Двое дюжих парней в одежде батраков выворачивали руки мужчине, в котром Мэри с изумлением узнала егеря. Правда на этот раз он уже не выглядел франтом — его шляпа валялась вы пыли, одежда была разорвана, из носа капала кровь. Еще двое мужчин выводили из дома за руки бледную растрепанную женщину. И наконец какой-то низенький и плюгавый господин в сюртуке и очках на носу что-то втолковывал матушке Браун. Мэри просто остолбенела, увидев все это, и только крепче сжала руку Евы. Но Джорджиана ничуть не смутившись направилась прямиком к плюгавому господину. — Что здесь происходит? — спросила она. Тот даже присел от неожиданности, как собака, услышавшая голос хозяина. — Мисс Дарси, откуда... — Что здесь происходит? — повторила Джорджиана. — Мисс Дарси, я исполняю закон. Здесь приказ судьи, — произнеся эти слова чиновник заметно приободрился. — Эта женщина — белошвейка из города ***. Она... она... состоит в запрещенных отношениях с Брауном. Она осмелилась самовольно явится сюда и жить здесь. У меня приказ от городской управы, возвратить ее на законное место жительства. Матушка Браун только сокрушенно всплеснула руками. — Вы уж простите их, мисс Дарси! Сынок мой, он, с тех пор как его жена сбежала, сам не свой ходил, пока не встретил вот... Они бы и поженились. да никак нельзя, говорят жена его еще живая. Ой, вы уж простите, мисс Дарси, не пристало мне такое говорить, а вам слушать... Женщина не осмелилась и слова сказать в свою защиту, только бросила на Джорджиану и Мэри умоляющий взгляд. Но этого было достаточно. Джорджиана выпрямилась и к изумлению Мэри в ее голосе зазвучала та же сталь, что и в голосе мистера Дарси в его худшие минуты: — Прикажите немедленно отпустить эту женщину, пристав. Ваш приказ должен быть заверен в нашем манориальном суде. Иначе он недействителен. Обратитесь к моему брату, он решит это дело. — Никак не могу, мисс Дарси, — смиренно, но твердо возразил пристав. — Эта женщина не приписана к вашему манору, а у меня приказ городской управы относительно ее. Да и ваш брат, осмелюсь сказать, никогда не потерпел бы на своей земле... Тут в доме громко заплакал младенец. Женщина дернулась и вскрикнула, когда один из судебных исполнителей схватил ее за руку. Егерь рванулся на помощь, но служители закона тукнули его под ребра и он упал на песок. — Хватит время тянуть, увозите ее! — распорядился судебный пристав, и обернувшись к Джорджиане добавил. — Простите, мисс Дарси, женщина права, вам не стоит тут присутствовать. — Я сегодня же обо всем расскажу брату и уверена, он вмешается, — пообещала Джорджиана приставу. Но уже позже, на полпути к дому она сжала руку Мэри и сказала: — Только ты будь со мной, потому, что я досмети боюсь.
Не знала, что тогда могли так жестоко обращаться с женщиной за незаконное сожительство...
Да, это на основе фактов. правда история (вернее истории) происходила в Германии, а не в Англии, но приблизительно в то время. Конечно их в тюрьму не отправляли, просто восвояси. Т.е. целью было прекратить "незаконное сожительство".
Девушки успели умыться и переодеться к обеду и это придало им уверенности. По крайней мере строгий мистер Дарси увидит перед собой двух весьма благонравных и благовоспитанных девушек, которые ну совершенно случайно услышали об ужасной истории разыгравшейся в домике егеря и конечно не могли не вступиться за несчастную пару. Правда за обедом Джорджиана так и не решилась вымолвить ни слова. Рассказывать о случившемся под ироничными взглядами Кэролайн и ее мужа было выше ее сил, да и к тому же она надеялась, что ее брат, как и все прочие смертные становится добрее после того, как плотно поест. Так что разговор за столом шел исключительно светский — обсуждали подробности убийства очередной несчастной лисы. После обеда дамы ушли из-за стола, но пить чай не стали — этот новомодный обычай так и не прижился в Пемберли. Кэролайн прихватив сестру удалилась наверх — отдохнуть и посплетничать, Элизабет и Джейн ушли в детскую. Что касается Мэри и Джорджианы, то они замерли на часах у дверей столовой, ожидая, когда оттуда выйдет Дарси, и к нему можно будет обратиться с просьбой. Джорджиана кусала губы и теребила кружевной платок. Мужество окончательно покинуло ее. — Понимаешь он... он добрый но... он просто ненавидит это... эти запрещенные отношения, — пыталась объяснить она Мэри. — Да еще если я... если я за них попрошу... он ведь подумает... Понимаешь, он... я... мы однажды... — О чем это вы тут секретничаете, голубки мои, — раздался за их спинами голос Крэолайн, и в ту же секунду леди *** вальяжно обняла девушек за талии. — Запрещенные отношения, говорите? Как это прелестно звучит! А о чем речь? — Дорогая, с кем ты там беседуешь? Иди к нам, — донесся из столовой голос лорда ***. Джорджиана затрепетала как куропатка в зубах собаки, но Кэролайн не пожелала ничего замечать. — Конечно иду! И я тут не одна! — она едва ли не силой втолкнула девушек в столовую. — Представляете, эти птички подслушивали под дверями? Ну не прелесть ли? Точно школьницы в пансионе. Ах, Дарси, почему ты так и не отдал свою сестру в пансион. Это пошло бы ей на пользу — она узнала бы жизнь с новой стороны. мы с Луизой, помнится, неплохо узнали жизнь... — Мы вовсе не подслушивали, — Мэри вдруг перестала боятся и решила будь что будет. Трусить на глазах у Кэролайн было унизительно. В конце концов Робинзон не побоялся ни дикарей ни пиратов. А она — среди друзей, если не считать конечно Кэролайн и ее мужа, но кто будет с ними считаться? — Мы не подслушивали, повторила она. Просто мы хотели обратиться к мистеру Дарси с просьбой, но не знали как лучше это сделать. — О чем ты говоришь, дитя мое? — спросил мистер Беннет. — Конечно говорите, мисс Беннет, что мы можем сделать для вас? — живо спросил Бингли. Наконец сам Дарси, ошеломленный этим вторжением покачал головой и промолвил: — Не думал, что ко мне так трудно обратиться с просьбой. Что случилось, Мэри. — Дело в том, что сегодня возвращаясь из домика пастора мы встретили на дороге Еву, дочку лесника и от нее узнали... — Мэри как умела пересказала истоию несчастной пары и добавила. — Мистер Дарси, я уверена они бы тут же поженились. будь такая возможность. У этой женщины маленький ребенок, и я думаю... возможно вы могли бы... Дарси покачал головой: — Дорогая моя, ваши чувства делают вам честь, но я в самом деле ничего не могу сделать. У меня нет никакой власти над городской управой. Да и к тому же, распущенность остается распущенностью. Мужчина должен уметь сдерживать себя. Простите меня, наверное я не должен был вам этого говорить, но коль скоро вы поневоле оказались втянуты в эту неприятную историю... Как бы то ни было, даже если бы я захотел, как я вам уже сказал. я не могу... — Нет, можешь! — Мэри и Джорджиана изумленно обернулись. В дверях стояла Элизабет. Видимо она услышала громкие голоса в столовой и пришла узнать в чем дело. щеки Элизабет раскраснелись, на шее подрагивала жилка, но голос звучал неожиданно спокойно. — Уильям, это неправда. Ты можешь вмешаться. ты прекрасно знаешь, что достаточно одного твоего слова и судья посмотрит сквозь пальцы на эту историю. — Миссис Дарси, вы отдаете себе отчет в том, о чем просите меня? — голос мистера Дарси прозвучал как то безжизненно глухо. — Вы считаете что я должен нарушить закон во имя... — Во имя справедливости и человеколюбия, — твердо сказала Элизабет. — Помнишь, ты говорил, что нельзя смеяться над честью и добротой. Но нельзя топтать ногами других людей за то, что они осмелились любить друг друга, пусть даже вопреки закону. Ты ведь знаешь, эти люди не совершают греха. Он не развратник, и она не содержанка. Они любят друг друга, у них родился ребенок, они — такая же семья, как мы с тобой. И разве мы, или кто-нибудь другой, в праве разлучать их? Разве убить любовь — это не самое худшее, что может сделать человек? Наступила тишина. И только минуту спустя лорд *** ни к кому не обращаясь произнес: — Да, бедность не всегда вульгарна, но страсть — вульгарна всегда. Элизабет не обратила на него ни малейшего внимания, она не отрывала глаз от лица Дарси. А он снова медленно покачал головой: — По моему. вы не понимаете, о чем говорите, миссис Дарси. Вам лучше вернуться к детям. Элизабет отступила на шаг. Ее взгляд метнулся к отцу, потом к мистеру Бингли словно она хотела спросить их не чудится ли ей, точно ли мистер Дарси произнес те самые слова. Мэри тоже отступила в сторону, в панике задела кресло-качалку мистера Херста и в комнате раздался громкий скрип. И вдруг из качалки донесся хриплый и сонный голос ее обитателя: — Да ладно тебе пыжится, Дарси! Ну что ты в самом деле! Думаешь только нам с тобой можно наслаждаться семейным счастьем, а другим — ни-ни? И от этих слов что-то переменилось в комнате. Леди и лорд *** словно отступили в тень, а лица остальных словно озарились теплым светом. Мэри нервно хихикнула, но вдруг засмеялся и Бингли, а за ним мистер Беннет, Джорджиана выдавила из себя полу рыданье, полу-смех. Элизабет бросилась к ней, обняла и вдруг на щеках ее появились ямочки — она тоже улыбалась. Конечно, мистер Дарси не позволил себе ни засмеяться, ни даже улыбнуться. Однако мышцы нижней части его лица напряглись, а подбородок подозрительно задрожал. Когда Мэри заметила это, она чуть не захохатала в голос, как Лидия. невозможно было представить себе ничего смешнее, чем мистер Дарси, пытающийся сдержать смех. Наконец он совладал с собой, сказал: — Нет, вы меня решительно с ума сведете, -- и широкими шагами вышел из комнаты.
*** Ночью наконец пошел дождь. Мэри слышала, как он шумит за оконном, звонко цокает по мраморным ступеням, ворчит в водосточных трубах, ласкает оставшиеся на деревьях листья. Дарси вернулся уже затемно, когда все обитатели Пемберли спали или лежали без сна в своих постелях. Было слышно, что на лестнице он несколько раз спотыкался и падал. Мэри пришла к выводу что судье понадобилось не одно его слово, а продолжительная беседа за рюмкой хорошего вина. И все же не было оснований сомневаться в исходе этой беседы. Потому что за завтраком у Элизабет были заплаканные, но сияющие глаза, а мистер Дарси даже что-то пытался намурлыкать себе под нос (так по крайней мере уверяла служанка, которая наливала ему сливки в кофе). Дождь шел все утро и весь день. Но это не помешало Еве завернуться в бабушкин плащ. прибежать в сторожку Пемберли и передать «принцессе Мэри и дорогой прекрасной даме» что ее новая мама благополучно вернулась домой. Кэролайн и ее супруг отчаянно проскучали весь день. Когда же на следующий день в небе снова собрались тучи, Кэролайн потребовала от брата. чтобы он немедленно велел закладывать кабриолет и вез их в свое поместье. Оттуда спустя несколько дней все гости поспешно отбыли в Лондон. Дарси и Беннеты задержались в Пемберли подольше и успели насладиться всем прелестями бабьего лета. Но с первыми заморозками и они начали укладывать вещи. Их ждала столица и — первый лондоский сезон Мэри.
Helmi Saari , спасибо , очень трогательное примирение, и несколько неожиданное вмешательство Херста. А я про него - мебель, мебель Мурлыкающий во время завтрака Дарси - это нечто!
Сообщение: 243
Настроение: Открылось второе дыхание!!!!!!
Отправлено: 08.06.07 06:43. Заголовок: Re:
Helmi Saari Ну наконе-е-ец-то, помири-и-ились Только жаль, что не удалось поприсутствовать при сцене их объяснения, слишком хороши запоры на этих старинных дубовых дверях, ведущих в спальни господ Спотыкающийся и падающий на лестнице Дарси - это м-м-м...отпад, сорри за тавтологию И, как ни странно, величайшая симпатия к Херсту, невозможная доселе
Helmi Saari Чудесное и долгожданное примирение Херст преображается на глазах, хотя, не исключено, что это мы его еще просто не знали. У Остин он все больше молчит, а за этим молчанием вполне может скрываться милый и добрый человек, которого увидел наш уважаемый автор Пустоцвета.
Если позволите - тапок: Вряд ли Лиззи могла при всех обратиться к Дарси на ты, как, возможно, они общались друг к другу наедине. Да и Херст тоже не мог так откровенно "тыкать" своему теперь дальнему родственнику. Не знаю насчет английского языка - там "ты" и "Вы" не разделяются (или я ошибаюсь?), но на русском "ты" все же выглядит в данном ситуации довольно фамильярно.
Helmi Saari ах, спасибо, чудесная сцена - все перед глазами стоят, как живые, и даже мистер Херст так и стоит (хоть он и сидит)!
Бэла пишет:
цитата:
Только жаль, что не удалось поприсутствовать при сцене их объяснения, слишком хороши запоры на этих старинных дубовых дверях, ведущих в спальни господ
Насколько я понимаю, история дается с POV Мэри - то есть, мы воспринимаем все события с ее точки зрения, а она девица чинная, и не имеет обыкновения подслушивать... Но подвыпивший, спотыкающийся на лестнице мистер Дарси и заплаканные, но сияющие глаза Элизабет на следующее утро настолько красноречивы, что домыслить сцену примирения, право же, не составляет большого труда...
apropos пишет:
цитата:
Вряд ли Лиззи могла при всех обратиться к Дарси на ты, как, возможно, они общались друг к другу наедине.
А мне, наоборот, понравилось - именно потому, что не могла, но обратилась. (Я понимаю, что всех уже, наверное, задолбала тут своим "читательским восприятием", которое подчас "воспринимает" даже то, чего не имели в виду сами авторы, но все же рискну...) Мне понравился этот контраст в обращениях супругов друг к другу, поскольку он сразу бросается в глаза: видно, что Элизабет взволнована до такой степени, что ей наплевать на то, что подумают гости - она их вообще едва замечает и обращается напрямую к мужу - по имени и на "ты" - так, словно никого, кроме них, в комнате сейчас и нет. Видно, что ее эта история задела за живое, возможно, она пользуется ею как предлогом, чтобы "достучаться" наконец до мужа, не случайно же она проводит параллели между ними. А он, напротив, пытается ей напомнить, что они не одни, что кругом люди - отсюда это подчеркнутое "миссис Дарси" в ответ на ее "Уильям". Словом, мне этот контраст тоже бросился в глаза, но мне показалось, что это так и было задумано (пусть уважаемый автор меня поправит, если я неправа).
А насчет Херста - в английском действительно нету разницы между "ты" и "вы", поэтому как обращаться - это всегда на совести переводчиков. По-хорошему, они все друг с другом на "вы", ибо именно форма "ты" устарела и стала со временем звучать возвышенно-архаично, оставшись преимущественно в поэзии и в религиозной лексике. Но для близких друзей, например, Дарси и Бингли, или Дарси и полковника, мне кажется, обращение на "ты" звучит вполне естественно. С мистером Херстом сложнее, конечно - тут трудно судить о степени близости и дружбы между ним и Дарси - но если он оказывается, в сущности, неплохим парнем, просто предпочитающим по возможности помалкивать в присутствии женушки и ее сестрицы, то почему бы и нет?..
Спасибо Мирозданию за классных читателей! Элайза пишет:
цитата:
Словом, мне этот контраст тоже бросился в глаза, но мне показалось, что это так и было задумано (пусть уважаемый автор меня поправит, если я неправа).
Конечно права.
Элайза пишет:
цитата:
С мистером Херстом сложнее, конечно - тут трудно судить о степени близости и дружбы между ним и Дарси
Просто фраза должна была прозвучать предельно прямо и простодушно -- как контраст с очередной уайльдовской сентенцией лорда ***. Про Херста у Остин сказано "Был не слишком похож на джентельмена". Пписала бы я по английски, я бы ее вообще с сильным акцентом написала. Человек только задремал мирно после обеда, а вдруг над его головой такие громы и молнии.
Вы меня почти убедили, так что снимаю свой "тапок". Я заметила обращения "Уильям" и "миссис Дарси", но "ты" меня немного смутило. Привыкла, что, по крайней мере, в русских переводах англичане всегда обращаются друг к другу на "вы", даже самые близкие люди.
Мне понравился этот контраст в обращениях супругов друг к другу, поскольку он сразу бросается в глаза: видно, что Элизабет взволнована до такой степени, что ей наплевать на то, что подумают гости - она их вообще едва замечает и обращается напрямую к мужу - по имени и на "ты" - так, словно никого, кроме них, в комнате сейчас и нет.
Признаться, я как-то точно также восприняла эту ситуацию. Волнение Элизабет именно через это обращение к мужу на "ты" и его выверенное "миссис Дарси", которое показывает не только то, что он намекает на присутствие других людей, но и на то, что он рассержен на жену. Очень интересно было бы еще узнать причины их ссоры.
Очень интересно было бы еще узнать причины их ссоры.
Э... ну как бы Мэри исчезла с бала и заявилась через пару часов вся в грязи и чужих башмаках. А Дарси неровно дышит, когда вверенные его попечению девушки нарушают правила поведения -- ему за каждым деревом чудятся Уикхемы. Если помнишь он даже Элизабет, которая пришла проведать больную Джейн мысленно упрекнул в том, что она отправилась в путь одна. Дарси на Мэри обижелся и стал ее по своему обыкновению бойкотировать (он ведь если обижается, то почти навсегда). А Лиззи в свою очередь обиделась на мужа -- по ее мнению не стоило так тероризировать бедную девушку, которая конечно, сглупила, но ничего дурного не сделала. Это все вроде было в предыдущих главах, просто видимо уже забылось за давностью.
а то после того, как Элизабет была отправлена в детскую, я думала обещанного примирения не наступит.
Ну разве ж я изверг какой!
Хотя (каюсь) всю ночь придумывала персонажам новые испытания и прочие пакости. Правда садиться пока за вторую часть не буду -- пусть отлежится в голове малость. Лучше отредактирую первую, чтобы ее можно было выложить на сайте.
Сообщение: 251
Настроение: Открылось второе дыхание!!!!!!
Отправлено: 09.06.07 08:56. Заголовок: Re:
Helmi Saari пишет:
цитата:
Это все вроде было в предыдущих главах, просто видимо уже забылось за давностью.
Нет-нет, мы все помним. Просто сердимся на Дарси за его "обиды навсегда", которые задели и самого близкого ему человека - Лиззи (наша женская солидарность, как-никак ) Элайза пишет:
цитата:
история дается с POV Мэри - то есть, мы воспринимаем все события с ее точки зрения, а она девица чинная, и не имеет обыкновения подслушивать...
только почему-то подумалось, может у него какие еще скрытые причины.
Ну проучиться не могу. Но настолько скрытые, что я о них на подозреваю. Вообще я думаю он в глубине души надеялся, что: 1) Лиззи будет живой остроумной и непосредственной с ним, а в остальном остепенившись станет более чопоной и церемонной 2)Что она каким-то чудом "построит" все свое семейство Но нельзя же иметь все сразу! И еще я думаю, что Дарси как многие мои знакомые мужчины панически боится сильных эмоций и спонтанных поступков. Поэтому женщин он тоже слегка побаивается и хочет контролировать. Что дает большой просто для конфликтов и взаимного воспитания чувств.
И еще я думаю, что Дарси как многие мои знакомые мужчины панически боится сильных эмоций и спонтанных поступков. Поэтому женщин он тоже слегка побаивается и хочет контролировать. Что дает большой просто для конфликтов и взаимного воспитания чувств.
Очень-очень верно, ППКС. Вот это и наводит на мысли о скрытых причинах, т.е это они самые и есть. Мужчины так многого хотят, но сами старательно прячутся в своем панцире. А Дарси - ярчайший пример этого мужского качества.
Что дает большой просто для конфликтов и взаимного воспитания чувств.
О да, я тоже уверена, что совместная жизнь супругов Дарси была полна подобных эпизодов, во всяком случае, в первые годы совместной жизни, пока они друг к другу притирались. Со временем они оба должны были научиться лучше понимать друг друга, поскольку в принципе их характеры, конечно, вполне совместимы - но первые лет пять, мне думается, ой-ой-ой какие могли быть взаимные громы и молнии...
Helmi Saari Примите мои самые искренние восхищения и благодарности! Очаровательное примирение супругов и такое... драматическое. Дарси есть Дарси. Helmi Saari пишет:
цитата:
Дарси как многие мои знакомые мужчины панически боится сильных эмоций и спонтанных поступков. Поэтому женщин он тоже слегка побаивается и хочет контролировать
Очень верное замечание и какое поле деятельности для талантливого автора.
Признаюсь, эти "ты" меня тоже несколько смутили, хотя было понятно, для чего был введен этот контраст в обращениях друг к другу Дарси и Элизабет. Но все же при гостях... Элизабет представляется мне вполне воспитанной для того, чтобы соблюдать рамки в своем поведении, какими бы эмоциями она ни была переполнена. Да и Херст, хоть и "не джентльмен", тоже вряд ли был способен тыкать хозяину дома. Но это мелочи, которые, собственно, достаточно оправданы автором.
Просторный и изящный, построенный по елизаветинским канонам, особняк семьи Дарси стоял неподалеку от Блумсбери-сквер. Он появился здесь в 1668 году и был современником площади. Лондонцам, сходившим с ума от классических форм, он казался смешным и старомодным, но на взгляд человека образованного и непредвзятого в его стенах из золотого с прожилками камня, квадратных башенках-эркерах, огромных стрельчатых окнах и главное — в его широкой двойной лестнице, похожей на раскрытые для объятий руки таилось непобедимое очарование. Род Дарси был почти на шесть сотен лет старше собственного родового гнезда. Родоначальником английских Дарси считался некий Пьер Арси мастер-лютнист, приехавший в Англию в 1154 году в свите «золотой орлицы» Элеоноры Аквитанской, которая недавно развелась с королем французским, чтобы выйти замуж за короля английского. Элеонора, как и ее дед Гильом, первый трубадур Франции, покровительствовала певцам «прекрасной любви», а потому трубадуры без устали пели канцоны в ее честь и в певческом экстазе рвали струны на лютнях, а терпеливый и ловкий мастер Арси, без устали натягивал новые. Однако, он был способен на большее и доказал это. Однажды прекрасной весеннею порой Элеонора вздумал устроить для своих дам и рыцарей пикник на зеленой поляне. По дороге поезду королевы пришлось переправляться через бурную речку. Лошадь одной из дам испугалась и чуть было не сбросила всадницу с седла прямо в бурлящий поток. Мужественный мастер Арси не раздумывая ни секунды брсился в воду, подхватил лошадь под уздцы и целой и невредимой доставил даму на берег. В награду он тут же получил дворянский титул, а также руку, сердце и приданое спасенной девицы. Этот подвиг был запечатлен на миниатюре в одной старинной рукописи, Джорджиана в свое время бережно скопировала эту миниатюру и, поместив рисунок в рамку повесила в своей комнате — она первым делом показала его Мэри, когда они только приехали в Лондон. Потомки первого дАрси и в дворянстве сохранили деловую хватку и глазомер мастеровых и за несколько веков значительно преумножили родовое состояние. Из-за этого, правда, им часто приходилось проводить большую часть жизни в разъездах, вдали от своих семейств. Один из них — Джон дАрси, современник Генриха VII оставил для потомков целую кипу писем своей жене Сабине, где чуть ли не на каждой странице спрашивал на разные лады, но все об одном. «Я ложусь спать в десять часов вечера; — писал он супруге в Лондон, откуда-нибудь из Кале, а то и из Парижа, — не хотела бы ты оказаться со мной в постели, чтобы заставить меня задержаться? Твой любящий муж...» Сабина на это неизменно отвечала нечто вроде: «Я не питаю никаких сомнений, что, когда, по воле Господа, ты вернешься домой, мы придем к доброму согласию, как именно провести эти холодные ночи». И все же, не смотря на все трудности и невзгоды дАрси в каждом поколении обзаводились пусть немногочисленным, но отличающимся отменным здоровьем и статью потомством, и неизменно богатели. Особенно отличилась в этом смысле некая Анна дАрси, современница Елизаветы — вдова, четырех мужей, (из которых, по счастью тогдашний дАрси был последним), сумевшая загрести состояния всех четверых. Анна торговала свинцом, углем и лесом на внутреннем рынке, а также вкладывала немалые деньги в торговлю с колониями, отправляя в Америку без счета английские сукна, вина и мечи, и получая взамен шоколад, картофель и золото. Согласно семейной легенде, Анна подарила королеве драгоценный кубок из оправленного в серебро кокосового ореха, а в нем — орхидею дивной красоты. Королева была так довольна подарком, что в качестве ответной любезности подарила Анне Пемберли. Впрочем, люди здравомыслящие утверждали, что Анна просто купила поместье — ее годовой доход составлял по расчетам около 66 тысяч фунтов и она вполне могла позволить себе прикупить земель, если того желала. Как бы там ни было, а портрет Анны занимал видное место в галерее Пемберли, и нынешние представители рода Дарси имели возможность глянуть в холодные голубые глаза остроносой, высоколобой и тонкогубой женщины, чей жесткий подбородок тонул в пышном «слоеном» воротнике, на плечах которой лежало, словно орденская цепь ожерелье из четырех рядов крупных жемчужин, а из под вдовьей вуали выбивались кудряшки рыжих, очевидно крашеных по тогдашней моде волос. Ко тому времени дАрси обзавелись также роскошным домом-поместьем в самом сердце Лондона — между на Стрендом и Темзой. В галерее Пемберли сохранился вид этого дома, и окружавшего его сада — типичного тюдоровского сада с постриженными деревьями, клумбами-партерами и зелеными лабиринтами. Сын Анны Ричард дАрси — сам отец многочисленного семейства с началом гражданской войны благоразумно поменял свою фамилию на Дарси, а затем поступил еще благоразумнее — не дожидаясь казни короля и диктатуры Кромвеля перевел свои капиталы за границу, куда вскоре и перебрался сам с чадами и домочадцами. Его сын Христофор Дарси пра-прадедушка нынешнего Дарси, вернулся на родину вслед за Карлом II в 1667 году и увидел на месте родового гнезда лишь пепеище — Великий пожр 1666 года не пощадил ни особняк дАрси ни тюдоровский сад. Этот Христофор был человеком своеобычным и нелюдимым — он не пожелал отстраивать дом в центре столицы, а устроился на окраине — на только что размеченной графом Саутгемптонским Блумсбери-сквер. Нужно сказать, что Христофор «угадал» с местоположением своего нового дома — после Реставрации это место стало чрезвычайно престижным, лондонские аристократы потянулись сюда из Сити и с берегов Темзы и вскоре особняк Дарси оказался в окружении новомодных кирпичных домов. Христофор же, как было сказано выше, показал себя большим оригиналом. Насмотревшись на последствия правления обоих Кромвелей он решил, что все лучшее в Англии кануло в лету с Елизаветой и Шекспиром, презрел разработки Кристофера Рена и построил для себя на Блумсбери-сквер маленький кусочек елизаветинской Англии, взяв за образец для своего дома Хардвик-холл, знаменитой Бесс Хардвикской — еще одной неистовой вдовы из тех благословенных времен. Он даже распорядился выложить у порога мозаику со словами «Salve, Eliza!» («Привет тебе, Элиза!» — Е.П.) словно желая видеть на своем пороге то ли Бесс, то ли саму королеву. Надпись эта немало изумила Элизабет, когда она в первый раз переступала порог этого дома. Внутри тоже было на что посмотреть. Христофор бережно собирал вещицы, оставшиеся со времен обожаемой им королевы и посреди современной мебели в залах нет-нет да и попадались старомодные кресла с подвижной спинкой ( Шекспир называл их «непристойным дневным ложем»), раздвижные столики с шахматными досками на столешницах, длинные резные сундуки, дубовые кресла, напоминавшие троны, массивные серебряные соусники и солонки, покрытые причудливыми узорами. Словом, в дождливые дни, дом можно было изучать, как пещеру Али-баы.
Сообщение: 541
Настроение: неужели скоро в отпуск?...
Отправлено: 18.06.07 17:02. Заголовок: Re:
Helmi Saari , очаровательно! Как ты чУдно все заплела в один изящный узел - восхищена и аплодирую! От Элеоноры Аквитанской до Елизаветы Хардвик - славно, славно, очень славно! А как там редакторская правка первой части продвигается? Очень хочется увидеть ее на сайте!
Сообщение: 272
Настроение: Открылось второе дыхание!!!!!!
Отправлено: 19.06.07 04:37. Заголовок: Re:
Helmi Saari - здорово, исторично, но, главное, НЕ СКУЧНО (бывают исторические описания, от которых хочется спать)! Наслаждаюсь каждым словом и переплетением . А может причина - наш объект, мистер Дарси? О нем нам не скучно читать ничего, так что ждем новых сокровищ из пещеры Али-Бабы!
какая атмосфера, как дышится, с каким удовольствием читается, просто погрузилась в бурную (и не всегда приличную, но пикантную!) историю Англии на фоне семейства Д'Арси. и еще в этом отрывке очепятка развеселила -"Великий пожр",))
цитата:
1667 году и увидел на месте родового гнезда лишь пепеище — Великий пожр 1666 года не пощадил ни особняк дАрси ни тюдоровский сад.
*подперев голову кулачком* часть вторая навеяла чего-то такого...мечтательного.
Есть один жгуче интересный вопрос к читателям. Как вы считаете, как мог мистер Д баловать свою Лиззи, если учесть, что драгоценности тогда были не в моде. Цветы и конфеты -- понятно, а что еще? Накидайте-ка идей!
Сообщение: 283
Настроение: Неужели опять без отпуска?
Отправлено: 22.06.07 12:40. Заголовок: Re:
В моих "Эпистолах" он дарит жене коляску с лошадками. Он может ей привезти какой-нить секретер или бюро. Он может для нее заказать портрет, миниатюру. Хватит? (хотя не знаю, дарили ли такое )
Он может для нее заказать портрет, миниатюру. Хватит? (хотя не знаю, дарили ли такое )
Дарили, а как же. Более того, из писем Джейн Остен мы точно знаем, что Дарси заказал портрет своей супруги (в желтом платье) И даже на выставку его не послал, не смог с ним расстаться, поэтому Джейн его на выставке и не нашла (зато нашла портрет Джейн Бингли, в зеленом платье. ) Но для портрета надо позировать, так что если нужен подарок-сюрприз, то это не годится.
Может, какие-нибудь драгоценные безделушки, предметы туалета? Инкрустированные шкатулки, веер какой-нибудь модный, дорогие перчатки, накидки, отороченные мехом или кружевом, в зависимости от сезона?..
И еще мне всегда было интересно - ездила ли Элизабет верхом? Джейн точно ездила - она отправилась в Незерфилд на лошади, когда попала под дождь и заболела. А Элизабет в романе только ходит пешком. Не хотела ездить, или не умела?.. Если не умела, Дарси наверняка захотел ее научить, чтобы кататься с ней на пару. В общем, в любом случае он вполне мог подарить ей какую-нибудь породистую дамскую лошадку для верховой езды. Ну, и всякую утварь к ней, разумеется.
И мебель, да - в те времена была очень модна встроенная мебель - шкафы, секретеры и т.д. А так же кресла, оттоманки всякие... Или какой-нибудь изящный туалетный столик с зеркалом, чтобы поставить в спальне. А еще (*мечтательно*) к примеру, шелковую ночную рубашку... (все, пора остановиться).
Ага, спасибо. Запамятовала, к стыду своему (давненько ГиП не перечитывала, пора освежить в памяти ). Ну, значит, наверняка муж должен хотя бы попытаться научить ее ездить верхом...
Интересно, а Джорджиана верхом ездила?.. Должна была, по идее...
Уверена, что умела. Это входило в образование. Светская дама должна была иногда принимать участие в верховых прогулках, поездках на пикники и прочее.
Тогда, правда, седла дамские были еще не совсем удобны (более удачная конструкция появилась позже), но это не мешало дамам гарцевать верхом в амазонках.
Да, помнится, читывала я один фанфик, где Элизабет с завистью смотрела из окна, как брат с сестрой лихо "рассекали" верхом (правда, для брата это однажды весьма плачевно закончилось... ) но ладно, тут это офф. Helmi Saari, это мы все к тому, что лошадку неплохо бы Лиззи в подарок...
Шкатулка мне нравится -- но это требует дополнительного обдумывания. Пока берите то, что есть -- а шкатулку я заначиваю на будущее. .
Еще кусочек 9-ой главки.
*** Путешествие семейства Дарси из Пемберли в Лондон прошло без всяких приключений. Одно лишь показалось Мэри странным. В пути им частенько приходилось ехать по берегу каналов — этих рукотворных дорог по которым, как рассказывал дочерям мистер Беннет перевозилась большая часть грузов в Англии. И едва завидев на глади канала маленький чумазый пироскаф который, испуская черный дым и истошно гудя, тянул за собой огромные тяжело груженые баржи, Лиззи вдруг начинала как то странно морщить нос и хихикать, словно с пироскафами у нее были связаны какие-то очень веселые и приятные воспоминания. Но, возможно, она просто разделяла восторг Уильяма-младшего, который еще долго кричал вслед маленькому трудяге: «Бай-бай, пилоскаф!!!» Мистер Беннет покинул семейный обоз на полпути — он отправлялся в Лонгборн, чтобы заключить соглашение о сдаче дома. Сэр Лукас писал ему что уже присмотрел для Лонгборна прекрасного арендатора — отставного адмирала-мизантропа с белым какаду по кличке Капитан Дрейк. Адмирала очень устраивало уединенное положение Лонгборна. «Главное, чтобы ни одной юбки и близко не было! — говорил он. — А то не успеешь оглянуться, и Капитан Дрейк затрещит, как баба!» Итак, Лонгборну из уютного девичьего гнездышка предстояло стать убежищем старого холостяка. Поистине, наступало время перемен! В Лондоне, едва вся семья успела распаковать многочисленные сундуки и корзины, Дарси навестили Гардинеры. На следующее утро Элизабет держала военный совет с миссис Гардинер, и та тут же начала вместе с племянницей и Джорджианой волнующий тур по магазинам и мастерским модисток. По вечерам эстафету принимал мистер Гардинер, он возил девушек театр, где они могли не только насладиться искусством но и сравнить свои наряды с нарядами других дам, и внести необходимые коррективы. Выбор театра был делом нелегким. Дарси не доверял ни Ковент-гарден, ни Друри-Лейн со времен пожаов в 1808 и1809 году. Не нравился ему и Хэймаркет, потому что в 1794 году, многие зрители погили в давке, желая взглянуть на короля Георга. Однако чаще всего мистер Гардинер останавливал свой выбор именно на Хэймаркете — «театре короля». Обычно, здесь было немноголюдно — публика успела насмотреться на Георга еще в ту пору, когда он выезжал в свет. Уже тогда лорд Честерфильд заглянув в Хэймаркет, рассказывал приятелям, что не встретил в театре никого кроме Георга III и его супруги. «А поскольку мне показалось, что они разговаривают о своих делах, — сказал этот известный насмешник, — я сразу удалился». Теперь же, когда несчастный Георг III впал в безумие и бразды правления взял в свои руки принц-регент, Хэймаркет и вовсе стал тихим местечком. А так как ни Джорджиана ни Мэри не любили многолюдье и оперы в Хеймаркете доставляли им большое наслаждение. Джорджиана брала с собой партитуру и по ходу действия показывала Мэри самые трудные и интересные места в оркестровых партиях и рассказывала о замысле композитора. Для Мэри (а, возможно, и для мистера Гардинера) было большим откровением узнать что в опере есть что-то еще помимо роковых страстей и театральных поз, и они были благодарны Джорджиане за это открытие. Через неделю в Лондон приехал мистер Беннет, и не один. Он привез с собой Китти и ее супруга. Собственно говоря, их ждали еще в Пемберли. Было решено, что молодожены проведут четыре недели в Шотландии, затем погостят еще четыре недели у Лукасов и до конца лета непременно навестят мистера Беннета, Элизабет и Мэри. Однако Китти оказалась на поверку особой легкомысленной и увлекающейся. После свадьбы Фрэнсис в числе прочих даров преподнес ей «Уэверли» — недавно вышедший роман поэта Вальтера Скотта. Кити, и без того обожавшая «Деву Озера», после «Уэверли» буквально влюбилась в Шотландию и не позволила супругу вернуться домой, пока они вместе не облазили все замки и дворцы Шотландии: и Глэмис — ворота в горную Шотландию, резиденцию герцогов Атолла, и Крейтс с его чудесными садами, и Фолкленд, где Мария Стюарт провела детство, и Стерлинг, где ее короновали на царство, и Холируд, где на глазах убили ее секретаря Риччио, и Инвэри, гнездо клана Кэмпбеллов, герцогов Арджилла, построенный совсем не давно — не более четверти века назад. Кити даже уверяла, что видела русалку на берегу озера Лох-Несс, и она жалела лишь об одном — почему ни Вальтер Скот, ни кто другой из современных английских писателей не взялись описать жизнь Марии Стюарт. «Только подумай, милая, что должна была испытать эта очаровательная принцесса, несчастная монархиня, покинутая собственным сыном, заключенная в тюрьму двоюродной сестрой, оскорбленная, осуждаемая и поносимая всеми, как должен бы страдать ее благороднейший разум, когда ей объявили, что Елизавета велела предать ее смерти!» — писала она Мэри в том единственном письме, которое удосужилась написать. Впрочем, вернувшись с мужем под гостеприимную сеть Лукас-Лодж, Китти тут же выбросила из головы все возвышенные и трагические истории, которые так распаляли ее воображение в Шотландии, и зажила превесело, наслаждаясь своим новым положением замужней дамы и без устали (хотя и без особого успеха) сватая новые парочки. Фрэнсис, страстно влюбленный в свою молодую жену уже надежно попал к ней под каблук (причем с такой легкостью, что ни он, ни она этого не заметили) и вовсю наслаждался семейным счастьем. Не вернись в родные места мистер Беннет, Китти и ее муж, вероятно, остались бы в Лукас-Лодж до Рождества, а то и до весны. Однако перспектива провести в Лондоне хоть часть зимнего сезона воодушевила Кити, и вскоре она с удовольствием присоединилась к миссис Гардинер и ее подопечным, в то время как Френсис под руководством мистера Беннета учился раскуривать сигары, разбираться в винах и вести домашнюю бухгалтерию. Что касается мистера и миссис Дарси, то они, воспользовавшись столь удачным стечением обстоятельств, старались больше времени проводить вместе. Словно испугавшись того, что едва не случилось в Пемберли они теперь относились друг к другу с какой-то особенной нежностью и предупредительностью. Дарси приносил по утрам к постели Элизабет цветы чуть ли не из Оранжереи королевы Анны, заказывал дюжинами любимые пирожные жены, покупал ей в антикварных лавках на Лондонском мосту то черепаховые гребни с инкрсстацией, то письменный прибор, отделанный перламутром, то нефритовую камею, то еще какую-нибудь дорогую и изящную безделушку. Но главное — почти всегда был дома с нею и с детьми. Агнесс Грей начала учить чтению маленького Уильяма и родители с любовью следили за его первыми успехами и утешали в неудачах (а маленький Уильям, как вам уже известно, встречал неудачи как настоящий солдат — громким криком). Черри-Джейн с каждым днем училась произносить новые слова и Дарси, который, как большинство мужчин испытывал инстинктивный страх перед младенцами, теперь разглядел в ней маленькую леди и стал ее первым обожателем. Слуги насмешничали, говоря, что господина теперь чаще можно застать дома, чем в клубе, а дома его следует искать не в кабинете, а в детской. Однако Дарси такая жизнь вполне устраивала. Он всегда был домоседом и сейчас его неизменно благодушное настроение нарушало только одно — мысл о том, что с началом сезона им с Элизабет придется вывозить в свет Мэри и Джорджиану, а значит они уже не смогут так безмятежно наслаждаться семейной гармонией. Поэтому он особенно ценил каждую минуту счастья.
Helmi Saari , спасибо! Мастер описательного жанра! У тебя очень вкусные описания получаются, да еще столь выверенные исторически! И отставной адмирал-мизантроп мне очень нра!
*** Кроме Гардинеров в доме на Блумсбери-сквер часто бывал еще один гость — молодой мистер Генри Мортон, сын лорда Мортон графа ***, старинного приятеля отца Дарси. Генри недавно окончил Итон, был избран от своего округа в Палату Общин и готовился начать в ноябре свою первую парламентскую сессию. В семье Дарси Генри звали за глаза «мистер Лондон», потому что в его жизни было две любви — Лондон и политика. Когда все ткани наконец были куплены, все бальные, утренние, вечерние, театральные, прогулочные и прочие платья, а также шляпки, шали, туфли, веера, перчатки (по шесть дюжин для каждой танцорки, так как они часто рвутся) и агады — бальные книжечки были заказаны, молодой Мортон стал гидом для девиц и Китти и показал им Лондон с совсем иной стороны. Получилось это почти случайно. Как то в общем разговоре в гостиной Генри Мортон посетовал, что Мэри приехала в Лондон слишком поздно, и не успела побывать на Перламутровом празднике урожая, который проходил в первое воскресенье октября в церкви Мартина-в-полях. — В этот день из числа уличных торговцев выбирают «перламутровых короля и королеву», — рассказывал он, — и они стоят на праздничной службе в особой одежде, украшенной множеством перламутровых пуговиц. Это старинная лондонская традиция, еще со времен средневековья. Впрочем, мисс Дарси наверняка видела эту церемонию, и несомненно сможет вам описать ее гораздо лучше меня. — Но я никогда не была на «перламутровом празднике», — возразила Джорджиана. — Не может быть! — изумился Генри. — Почему же? — Не знаю, мне как то не приходило в голову поинтересоваться этим обычаем... — Но это же ужасно, мисс Дарси! — искренне испугался Генри. — Любой англичанин должен знать свою родину! — Полагаю, я неплохо знаю те места, где родилась, — улыбнулась Джорджиана. — Да, несомненно, но ведь этого мало. Лондон — сердце Англии, средоточье всего лучшего, что есть в английской нации... — Для меня сердце Англии — Пемберли. — О, ваши чувства делают вам честь, но подумайте о будущем. Девятнадцатый век будет веком городов, именно в больших городах, таких, как Лондон или Манчестенр бьется пульс страны, именно сюда стекаются самые даровитые, самые способные, самые преданные сыны... — Однако, насколько мне известно, вы предпочли пойти на выборы в своем округе, — с мягкой усмешкой заметил мистер Беннет. Генри немного смутился. — Да, это так, — согласился он. — Но не моя вина в том, что у меня не было шансов быть избранным в Лондоне. Если город, в котором более миллиона жителей может выдвинуть всего лишь шесть кандидатов в палату общин легко предположить что среди миллиона лондонцев найдется множество людей гораздо более достойных, чем ваш покорный слуга. Примите во внимание, однако, что Лондону еще повезло. Такие крупные промышленные города, как Манчестер, Бигмингем, или Лидс вообще не имеют права выдвигать своих кандидатов, меж тем как какие-нибудь сельские местечки с десятком другим дворян-избирателей посылают в палату общин одного, а то и двух представителей. Хочу вас также заверить, что в моем случае выборы были честными — мой родной округ не относится к числу «гнилых местечек», где двое избирателей год за годом выбирают в палату общин друг друга. А есть еще рассказывают такой округ, которого вовсе не существует — эти земли в незапамятные берега затопило море. И тем не менее община, некогда обитавшая в этих местах сохранила за собой право выдвигать в парламент одного представителя. И по сей день ежегодно собственник берега садился в лодку вместе с тремя избирателями, они отплывают от берега и избиратели голосуют за владельца затонувших земель, обеспечивая ему место в палате общин. Так что мне нечего стыдиться — хоть я и считаю нынешний закон о выборах несправедливым, я подчинился ему и был избран согласно ему. — Но ведь именно благодаря этим сельским общинам и их кандидатам парламент до сих пор защищает интересы землевладельцев, — возразил мистер Беннет. — Возьмите нас с Дарси. Мы ждем не дождемся принятия высоких налогов на ввозимый из-за границы хлеб, тогда цены на хлеб на внутреннем рынке поднимутся и мы сможем не боятся разорения. — Ужасные законы! Высокие цены на хлеб обрекут на голод тысячи, если не миллионы рабочих семей в крупных городах. Как только начнется сессия парламента, я сделаю все, чтобы убедить парламентариев в том, что они совершат страшную ошибку, если примут эти законы! — Что ж посмотрим, удастся ли вам это. А сейчас нам лучше вернуться к дамам — они, кажется, заскучали. И они правы, как всегда — политика и прочие мужские игры безнадежно скучны для любого здравомыслящего существа. Генри Мортон покраснел. — Надеюсь, я ничем не обидел вас, сэр? — Нисколько, мой мальчик. Вы просто потренировались на мне, как начинающий фехтовальщик. В этом нет ничего дурного, да и мне полезно порзмяться.
*** — Мистер Дарси, вы не устаете меня удивлять! — сказала Элизабет супругу, когда они остались одни. — Удивительный муж, который умеет так удивлять свою жену, — улыбнулся он. — Но чем же я изумил тебя, дорогая? Кажется, я весь вечер был беспримерно тих и любезен. — Вот именно. Наш «мистер Лондон» сегодня наговорил глупостей, а ты не сказал ему ни слова поперек, и даже ничего не пробурчал под нос. Что с тобой, милый? Кажется общение с Черри-Джейн пошло тебе на пользу. — Да, пожалуй, я научился понимать и жалеть детей. Этот Генри — тоже мальчишка, и мне не хочется его разочаровывать. Пусть его братья-парламентарии сделают это сами. Вот увидишь, не пройдет и месяца, как они приплетется к нам, словно побитая собака. — Но ты ведь, насколько я помню, ни разу не переступал порог парламента. Откуда же ты знаешь, что там творится? — Ты забываешь, я регулярно встречаю всех этих типов в «Будлз». Моя дорогая тетя, леди Кэтрин — просто ангел по сравнению с некоторыми из них. А те, кто не глуп и не спесив — просто хитрые пройдохи, которые думают только деньгах. Есть, говорят, еще один тип народных избранников — завсегдатаи парламентского ресторана, но они, по понятным причинам, редко появляются в клубах. А Генри — не плохой мальчик, он не глуп, не спесив, но и не хитер. Жаль, что он связался с такой компанией. — И еще ему очень нравится Джорджиана, — мягко сказала Элизабет. — Здесь его тоже ждет разочарование? — Как знать? В конце концов, это зависит не от меня. — Нет? Элизабет изумленно подняла брови и мистеру Дарси это так понравилось, что он немедленно посадил жену к себе на колени и поцеловал сначала одну изумленно поднятую бровь, а потом другую. — Нет, моя дорогая, — сказал он чуть погодя. — Ты удивишься, но я считаю, что в этом случае у Джорджианы есть право решать. Правда она — еще дитя и вряд ли способна чувствовать к Генри что-то большее, чем дружескую симпатию. — Но что, если... — Как знать? — повторил мистер Дарси. — Строго говоря, Генри Мортон — вовсе не плохая партия. Он из хорошей семьи, единственный сын. Конечно он не унаследует баснословных богатств, но будет достаточно обеспечен для того, чтобы его жена ни в чем не знала отказа. Правда, если он не оставит своих политических амбиций, ей придется большую часть года проводить в Лондоне, а это было бы не слишком хорошо, для Джорджианы. С другой стороны, имение Мортонов далеко от Дербишира и мы не будем видеться так часто, как мне бы хотелось. Но об этом рано говорить. Мне хотелось бы, чтобы Джорджиана была уверена в своем сердце. Она уже не та безрассудная девчонка, какой была раньше. История с этим негодяем Уикхемом многому ее научила. И знаешь, больше всего я рад, что спас ее не только от позора, но и от разочарования. Ведь случись иначе, она уже через месяц-другой поняла бы, что связана на всю жизнь с человеком, которого не может уважать. Конечно Мортон — не Уикхем, но я хотел бы чтобы она приняла взвешенное решение. Поэтому я и не тороплю события. — Вы просто чудо, как мудры, мистер Дарси, — промолвила Элизабет, запуская руку в его шевелюру и осторожно поглаживая завитки темных волос. — Пусть старый дедушка Время еще немного поработает а нас.
Helmi Saari Ах, как хорошо... Читаю и наслаждаюсь. Реплики мистера Беннета - прелесть! Разговор супругов Дарси - просто чудо! Да, и Генри Мортон - это сильный ход. (Он, случайно, с Вальтером Скоттом лично не знаком? А то, может, послужил прототипом... )
Только одно маленькое уточнение - насколько я помню, когда "Уэверли" вышел в первый раз (в 1814 году), он был издан анонимно, и на тот момент Китти не могла еще точно знать, что это произведение именно того самого Вальтера Скотта, который написал "Деву озера" и "Мармион".
Это было первое обращение Скотта к прозе и, поскольку последние его поэмы прежнего успеха уже не имели и слава "первого поэта" после выхода первой песни "Чайльд-Гарольда" прочно перешла к Байрону, Скотт, видимо, решил не рисковать и не "позориться" еще и на прозаическом поприще на случай, если его первый роман не будет иметь успеха. Когда роман вышел, сам Скотт с видимым удовольствием (что доказывает, что он любил мистификации ) принимал весьма деятельное участие в обсуждении романа и в гаданиях о том, кто может скрываться под псевдонимом "автор Уэверли". Хотя имя Скотта сразу же стали называть среди возможных претендентов на авторство, но впервые под его именем роман был опубликован в Англии только в 1827 году, когда Скотту пришлось затеять выпуск собрания собственных сочинений, чтобы как-то расплатиться с долгами по издательству, и "Уэверли", естественно, тоже был включен в это собрание. (Хотя, по-моему, на континенте, в переводах, он уже к тому времени выходил под именем настоящего автора).
Сообщение: 307
Настроение: Неужели опять без отпуска?
Отправлено: 27.06.07 09:58. Заголовок: Re:
Helmi Saari вчера слипающимися глазами в полночь прочла продолжение фанфика, но сил уже никаких не было отозваться, чем я сейчас с удовольствием и займусь. Ну...здорово. Мне эта семейственная атмосфера оччень понравилась. Так и видишь, как их кружит вихрь всяких дамских делишек, и хорошо, что есть какие-то сценки, где Дарси показывает свои пристрастия. что ли: тот театр не хочу, в этот не могу. Мило и забавно. И Мэри, Мэри... Про нее автр не забывает. И такое чудесное неспешное повествование. Мастер, что говорить? Элайза как всегда интересные и познавательные комментарии!!!!!
олько одно маленькое уточнение - насколько я помню, когда "Уэверли" вышел в первый раз (в 1814 году), он был издан анонимно, и на тот момент Китти не могла еще точно знать, что это произведение именно того самого Вальтера Скотта, который написал "Деву озера" и "Мармион"
Точно! Когда буду редактировать к выкладыванию на сайт поправлю. Точнее обыграю.
Да, и Генри Мортон - это сильный ход. (Он, случайно, с Вальтером Скоттом лично не знаком? А то, может, послужил прототипом...
А вот тут, честно говоря не просекаю Я его нарекла в честь автора путеводителя по Лондону. Правда имя показалось смутно знакомым, но все равно не помню других Мортонов.
Ага, это можно интересно обыграть в тексте, наверное.
Helmi Saari пишет:
цитата:
Я его нарекла в честь автора путеводителя по Лондону. Правда имя показалось смутно знакомым, но все равно не помню других Мортонов.
"А-а, ви в этом смисле..." (с) Просто Генри Мортоном еще звали главгероя в романе того же сэра Вальтера нашего Скотта "Old Mortality" (в русском переводе - "Пуритане"). Этот рОман, кстати, вышел как раз в том же самом 1815 году (поэтому я и спросила, не мог ли наш Генри послужить ему прототипом. ). Правда, там, емнип, действие происходит большей частью в Шотландии, а не в Лондоне, но зато сам Генри Мортон - вполне себе положительный молчел, полный всяческих достоинств, в меру вумный, в меру храбрый, в меру красивый, и в конце счастливо сочетается браком со своей возлюбленной... дай бог памяти, кажись, Эдит (которая, правда, чуть было не вышла замуж за другого, но потом соперника благополучно уколошматили, если я ничего не путаю, и дэвушка вновь стала пригодной к употреб к замужеству с главгероем. ). Так что имя во всех смыслах весьма подходящее.
Только ГГ все еще в нетях. Застенчивый он у нас. Ничего дойдет дело и до него. По моим теперешним представлениям частей будет три примерно одинакового размера. Эх, а сначала-то я думала, что в 6 глав уложусь.
Helmi Saari Спасибо! Замечательная 9-ая глава, познавательная, и семейные сценки умилительные, и серьезные мужские разговоры, новое лицо появилось, и все так объемно, зрительно, читается легко и с удовольствием
Словно услышав речи супругов Дарси, Генри Мортон ринулся завоевывать благосклонность Джорджианы. В этом серьезном деле он не рассчитывал только на свои силы, но воспользовался силой чар самого Великого Лондона. Дважды, а то и трижды в неделю карета Мортонов подкатывала к парадным дверям дома на Блумсбери-сквер и Мортон приглашал мисс Джорджиану, мисс Беннет, а также юную миссис Лукас на прогулку. Правда Кэтирин быстро прискучили подобные разъезды. Побывав в Тауэре и не обнаружив там призраков Анны Болейн и Екатерины Говард она вернулась к более увлекательным визитам в магазины. А вот Мэри с удовольствием принимала участие в совместных экскурсиях. Джорджиана открыла для нее оперу, теперь Мортон открывал для нее Лондон. И хоть Мэри ясно понимала, что истинной целью его военной операции является вовсе не она, она все равно чувствовала горячую благодарность. В Тауэре, они не только высматривали тени жен Генриха III, но и слушая рассказ Генри представляли себе юную королеву Елизавету, ступавшую с лодки на пристань в Ворот Предателей и не знавшую чего ей ждать — смрти или милости от старшей сестры Марии, которую не случайно называли Кровавой. Они любовались сокровищами короны ... и следили за полетом тауэских воронов — хранителей благополучия замка и всего Лондона. Они видели дворец Уайтхолл, где Генрих VIII женился на Анне Болейн и откуда Карл I взошел на эшафот. Они поднимались на Галерею Шепотов в собор святого Павла. Генри передавал служителю бумажку и несколько монет и через минуту до девушек доносился идущий словно из самих стен, но чистый и внятный голос: «Я, зодчий, Кристофер Рен, в первый раз встречаю в моем соборе столь прелестных и любознательных девиц». Генри показывал им остатки древних римских ворот и последний из домов-поместий Стрэнда — Соммерсет-хаус, где располагалось ныне Военно-морское министерство и тут же вез в «Фортнум и Мейсон», чтобы они могли полакомиться деликатесами. Он представлял им грифона, защищавшего суверенные права и свободы Сити, этого города в городе, свободного от власти короля и Лондонского лорд-мэра, дом купеческих гильдий, подворья юристов, челсийский лекарственный сад, созданный обществом аптекарей в 1637 году, Монумент, поставленный Ренном в память о Великом пожаре, дом великого лексикографа Сэмюэля Джонсона, загородный дом, герцога Бэкингема, который присмотрел себе в качестве нового дворца Георг IV, а также места, что были овеяны славой совсем недавно — старый казарменный двор, где герцог Веллингтон собирал армию перед битвой у Ватерлоо, камень у паба «Гренадер», откуда он садился в седло и Апсли-хаус в Гайд-парке, который по слухам герцог-победитель выбрал для своей резиденции.
*** — Знаете, Генри, я должна признать, что вы были правы, когда упрекали меня в невежестве, — сказала Джорджиана однажды вечером, когда они возвращались с очередной прогулки. За окнами уже стемнело и желтый свет лампы да мерное покачивание кареты создавали тот особый походный уют, который пусть на несколько мгновений сближает людей и побуждает их к откровенности. — Боже упаси, я ни в коем случае не хотел ни в чем упрекнуть вас, мисс Дарси! — испугался Генри. — Просто... просто мне хотелось показать вам, что Лондон это не только туман и скука. — Ну тогда я должна упрекнуть сама себя. Странно — ты никогда не знаешь, насколько бы невежественен, пока не найдется добрый человек и на рассеет твое невежество. На самом деле я вам очень благодарна. Нет, конечно я не перестану ценить Пембрели превыше всех мест на свете но... все же в городах, подобных Лондону чувствуешь себя частью чего-то большего. Какого-то огромного потока, который течет из прошлого в будущее. Это так обнадеживает. Не знаю, кажется. я опять говорю глупости. — Ничуть. На самом деле вы очень правы, Джорджиана. Я понимаю, о чем вы говорите. Я сам впервые почувствовал это на похоронах Нельсона. Мне было пятнадцать, но отец взял меня с собой. Темнота, свечи, площадь перед Собором запруженная народом, моряки, которые несли гроб своего адмирала. Тогда мне казалось, что мы все — один большой скорбящий великан. Как будто весь город дышал в унисон, будто вся страна плакала. — Наверное я завидую вам, — с неожиданной печалью в голосе откликнулась Джорджиана. — В моем детстве не было ничего такого... такого великого и захватывающего. Ничего такого, что стоило запомнить на всю жизнь. И вдруг она улыбнулась сквозь слезы: — Правда однажды я зачирикала всех врагов королевы Боудикки в книжке по истории. Это считается? — Конечно считается! Королева Боудикка была великой женщиной, она храбро защищала эти земли от захватчиков римлян и предпочла умееть, но не сдаваться. Это просто позор, что мы до сих пор не поставили ей памятник. Может быть ей найдется место в Грин-парке? — Не думаю, что ей бы понравились наши парки. лучше где-нибудь на Темзе. — Отличная идея! Знаете что, в следующий раз мы поедем вдоль Темзы и поищем место для памятника Боудикке. Теперь настал черед погрустить для Мэри. Она забилась в самый темный угол экипажа, слушала полу-шутливый полу-серьезный разговор между Мортоном и Джлрджианой, и понимала, что молодые люди все сильнее проникаются симпатией друг к другу. Не то, чтобы она сама имела хоть какие-нибудь виды на Мортона, но она надеялась, что Джорджиана будет ее подругой, как это было в последние дни в Пемберли. Конечно, дружба между женщинами и симпатия к мужчине — это совсем разные вещи и все же, Мэри чувствовала, как что-то уходит из ее жизни. Там, в Пемберли, Джорджиана нуждалась в ней, а теперь у нее будет новый покровитель и советчик. Он поддержит ее в трудную минуту, придаст ей уверенности, может быть даже защитит от гнева брата. Захочет ли Джорджиана вести задушевные беседы с ней, с Мэри, теперь, когда у нее есть Генри? Или отныне они будут просто хорошими приятельницами и только? Конечно, для Джорджианы этого будет достаточно, но что делать ей? «Ну и глупышка же ты, Мэри Беннет», — подумала девуша.
Ага, мне тоже. Раньше мне не хотелось ехать в Лондон -- думала что ничего интересного там для себя не найду (у меня по жизни слабость к Германии и Скандинавии). Теперь уже хочется. Может быть мы когда-нибудь скинемся и орагнизуем коллективную поездку?
Helmi Saari Примите мою благодарность за прекрасное повествование и восхищение Вашим легким ироничным слогом. Очень рада, что зарегистрировалась и могу сказать Вам спасибо. Чудесно. Такое органичное продолжение любимой истории. За Мери всегда было обидно, а теперь с надеждой слежу за ее судьбой, которая должна быть счастливой. Отдельное спасибо за исторические и этнографические экскурсы. Манера их подачи не утяжеляет повествование. И они очень уместны: создают тот фон, который необходим для целостного восприятия. Читаю и наслаждаюсь. Желаю (так эгоистично) чтоб муз не оставлял Вас. И, если позволите, укажу парочку неточностей. Первая очепятка:
цитата:
В Тауэре, они не только высматривали тени жен Генриха III
Речь, вероятно о Генрихе VIII? И второе:
цитата:
загородный дом, герцога Бэкингема, который присмотрел себе в качестве нового дворца Георг IV
В 1815 году на престоле был Георг III. Или речь о Принце-Регенте, будущем Георге IV?
Вы правы кругом. И Генрих 8 и Георг еще регент. Перед тем как выкладывать на сайт все поправлю. Тем более что я еще забыла "стройку века" Риджент-парк и музей мадам Тюссо. Так что тот абзац придется править от души.
Лондонский дебют Мэри на балу в клубе «Олмарк» не обошелся без досадного недоразумения. Накануне вечером и за завтраком девушка была так взволнована, что е могла проглотить ни кусочка. Так что когда долгожданный вечер наконец наступил, после первой же кадрили она почувствовала жесточайший голод. К сожалению, «Олмарк» славился скудостью своих закусок — это был привилегированный клуб самых строгих правил. Ни одна дочь торговца, будь она хоть с ног до головы осыпана золотом, и будь она задушевной подругой самой королевы не могла переступить его порог — здесь не замечали богатства, здесь ценили лишь знатность. Чтобы подчеркнуть свое отличие от торгашей — любителей роскоши, завсегдатаи Олмарка предлагали на балах подчеркнуто скоромное угощение — крохотные бутерброды-канапе и чай. В конце концов гости собирались сюда для того, чтобы насладиться обществом равных, а не для того, чтобы от души набить живот. Таким образом Мэри привыкшая к хебосольсным застольям после провинциальных балов осталась с носом и весь вечер боялась что прямо посреди танца у нее отчаянно заурчит в животе. Роковое урчание так и не прозвучало, но страх сделал свое дело. Мэри оробела, замкнулась, держалась как можно более скромно и, как всегда бывало в таких случаях, отчаянно переигрывала — мужчины сочли ее жеманницей, а женщины говорили что в ее годы не пристало вести себя подобно дебютантке. Конклав матушек, у которых были дочери на выданье постановил, что: «Эта мисс Беннет молодится и разыгрывает из себя такую святую невинность, что дело явно нечисто». Словом, общественное мнение сложилось явно не в пользу бедной Мэри и на других балах она тоже не имела успеха. Впрочем, скорее всего причина была в другом: большинство столичных джентльменов искали в бальных залах не хорошенькие личики, и не приятные манеры а надежный доход. Необходимым (и часто достаточным) условием для страстной влюбленности было наличие у объекта влюбленности приданого по меньшей мере в 10 000 фунтов. Эти 10 000 давали вожделенные — 400 фунтов годового дохода, сумму вполне достаточную, чтобы вести безбедную жизнь, ни в чем себе не отказывая. таким образом Джорджиана с ее 30 000 фунтов и соответственно с 1200 фунтами годовго дохода могла бы при желании прокормить аж тех мужей, и потому пользовалась неизменной популярностью. Что до Мэри, то Лиззи могла сколько угодно одевать ее в парижские платья и приглашать к ней самых модных парикмахеров, но никак не могла изменить простого факта — приданое Мэри стсотавляло 1000 фунтов, то есть 40 фунтов годового дохода и будь девушка прекрасна как богиня и воспитана, как принцесса, она едва ли могла рассчитывать на большее чем одна десятая поклонника — то есть один танец, один короткий ни к чему не обязывающий разговор, одна мимолетная улыбка — и до свидания. Охотники за приданым даже боялись уделать Мэри и ей подобным слишком много внимания — ведь не раз бывало и так, что после слишком пылкого комплимента неосорожного юношу ловили на слове и тащили под венец. Словом, Мэри была не популярна.
*** Как ни странно, она все же научилась любить балы — словно кошка, привязываясь ни к людям, а к вещам. Ей нравилась музыка, нравилась особая волнующая атмосфера бальной залы, нравился запах восковых свечей, нравился холодный блеск жемчужин на нежных девичьих шеях, изящно-томные поклоны денди, нравились полуувядшие цветы, падавшие из причесок и с корсажей дам кружившихся в безумном новомодном вальсе, нравилась веселая мишура, которую вносили в зал во время котильона — маски, хлопушки, гирлянды, испанские веера, или даже смешные гундосые рожки. Котильон был самым веселым и непредсказуемым танцем на балу — первая пара придумывала всевозможные фигуры, например ... а прочие пары должны были следовать за нею и повторять все, что она проделывала. В такие минуты Мэри часто вспоминала Еву. Во всех этих затеях было что-то детское, искреннее, гораздо более искреннее, чем сдержанный флирт во время кадрили, головокружительный экстаз вальса, или внешне непринужденная, но опасная как поединок на шпагах светская болтовня. А коль скоро Мэри и не надеялась найти в Лондоне мужа, она положила себе за правило наслаждаться балом как хорошо воспитанная девочка наслаждается витриной магазина игрушек — она хлопает в ладоши, замирает от счастья, запечатлевает чудесную картину в своем сердце, но не помышляет о большем. Мэри понимала, что Ева сочла бы ее счастливицей уже просто потому, что она бывает в этих прекрасных залах и видит всех этих прекрасно одетых людей и Мэри старательно радовалась своему счастью. Элизабет не была большой охотницей до балов. Она не могла танцевать с Уильямом, а другие мужчины ее не слишком интересовали. Она даже не могла обмениваться с ним замечаниями — такое перешептывание посчитали бы неприличным. Поэтому по большей части супруги Дарси сидели в креслах с одинаково равнодушно-удрученными лицами и от души завидовали мистеру Беннету, который оставался дома с внуками. Лишь появление Генри Мортона или еще кого-нибудь из старинных друзей разгоняло их скуку. К сожалению Генри Мортон почти не танцевал в это сезоне — он с головой ушел в парламентскую жизнь. Хлебные законы, как и предсказывали мистер Беннет и Дарси были благополучно приняты. Генри Мортон пережил это разочарование мужественно и сказал, что будет продолжать борьбу. Неудачный дебют Мэри огорчал Элизабет, но еще больше ее тревожила Джорджиана. У мисс Дарси не было недостатка в поклонниках, ее бальная книжечка всегда распухала от записей. Однако такая бурная светская жизнь была не на пользу хрупкой девушке. Ее щечки, так славно округлившиеся и порозовевшие в Пемберли теперь снова побледнели, руки вновь стали по-детски худыми, а под глазами залегли синие тени. И не мудрено — ведь с бала они обычно возвращались за полночь и возбужденная танцами Джорджиана долго не могла уснуть. Эизабет с тревогой ждала рождественских праздников, когда светская суматоха достигнет своего пика.
Вот так банальное чувство голода может создать репутацию.
Helmi Saari Как всегда увлекательно и красиво.
Helmi Saari пишет:
цитата:
Она не могла танцевать с Уильямом, а другие мужчины ее не слишком интересовали. Она даже не могла обмениваться с ним замечаниями — такое перешептывание посчитали бы неприличным.
Жены не могли на балах спокойно беседовать и танцевать с мужьями? Меня всегда как-то это удивляло.
Helmi Saari Все замечательно и трогательно! Только не совсем понятно, почему Элизабет вдруг разлюбила балы и танцы. Насколько я помню, она любила всякие увеселения, в том числе, танцы. Helmi Saari пишет:
цитата:
супруги Дарси сидели в креслах с одинаково равнодушно-удрученными лицами
Легко представить с таким вражением лица Дарси, но не Лиззи. Она же по натуре живой и веселый человек. И неужели никто не пригласил ее танцевать? Или она всем отказала и потому сидела надутая?
Jasdek Очень интересные у Вас заметки по истории (да еще и с картинками). Вы, случайно, не историк? У нас тут наблюдается острая необходимость в историке-консультанте по эпохе Джейн Остин. Не согласитесь ли занять вакантное место?
Сообщение: 357
Настроение: Неужели опять без отпуска?
Отправлено: 13.07.07 10:52. Заголовок: Re:
Helmi Saari очень нежная и грустная главушка, как-то нет у них радости: Мэри - с репутацией, Джорджи - похудевшая, супруги Дарси - без удовольствия отбывающие на балу. Мортон - в работе. Но описания бальных забав - как всегда интересны и познавательны, спасибо большущее!
Выкалдываю немного подправленную вчерашнюю глаку и следом за нею обещанный печальный кусочек. Держитесь, дамы -- скоро лето!
*** Как ни странно, она все же научилась любить балы — словно кошка, она привязываясь не к людям, а к вещам. Ей нравилась музыка, нравилась особая волнующая атмосфера бальной залы, нравился запах восковых свечей, нравился холодный блеск жемчужин на нежных девичьих шеях, изящно-томные поклоны денди, нравились полуувядшие цветы, падавшие из причесок и с корсажей дам кружившихся в безумном новомодном вальсе, нравилась веселая мишура, которую вносили в зал во время котильона — маски, хлопушки, гирлянды, испанские веера, бумажные цветы, бумажных бабочек, наборы для серсо — кольца и игрушечные шпажки, или даже смешные гундосые рожки. Котильон был самым веселым и непредсказуемым танцем на балу — первая пара придумывала всевозможные фигуры, а прочие пары должны были повторять за ней. Фантазии танцоров не было предела — то они перебрасывались бумажными «снежками», то кавалеры нацепляли на лацканы бабочек, а дамы ловили их сачками, то дамам к подолу платья прикалывали набитые опилками мячики и кавалеры, гоняясь за дамами норовили раздавить мячик ногой, а дамы ловко уворачивались. В такие минуты Мэри часто вспоминала Еву. Во всех этих затеях было что-то детское, искреннее, гораздо более искреннее, чем сдержанный флирт во время кадрили, головокружительный экстаз вальса, или внешне непринужденная, но опасная как поединок на шпагах светская болтовня. А коль скоро Мэри и не надеялась найти в Лондоне мужа, она положила себе за правило наслаждаться балом как хорошо воспитанная девочка наслаждается витриной магазина игрушек — она хлопает в ладоши, замирает от счастья, запечатлевает чудесную картину в своем сердце, но не помышляет о большем. Мэри понимала, что Ева сочла бы ее счастливицей уже просто потому, что она бывает в этих прекрасных залах и видит всех этих прекрасно одетых людей и Мэри старательно радовалась своему счастью. Элизабет теперь не была большой охотницей до балов. В свой первый сезон в Лондоне она с удовольствием предвкушала, что наконец утолит свою страсть к изучению сложных и интересных характеров. Увы, оказалось что интересных людей в лондонских гостиных можно было пересчитать по пальцам и большинство из них вскоре стали завсегдатаями дома на Блумсбери-сквер, так что «охота за характерами» была уже не такой азартной. Она не могла танцевать с Уильямом, а другие мужчины ее не слишком интересовали. Она даже не могла обмениваться с ним замечаниями — ей не хотелось заработать репутацию шпильки. «Госпожой Шпилькой» она опять же была лишь для Уильяма и Джорджианы. Однажды, глянув краем глаза в зеркало она с удивлением обнаружила, что они с мужем сидят в креслах с одинаково равнодушно-удрученными лицами. Она тут же расхохоталась и поклялась в душе ни за что не становиться «до такой степени Дарси», и все же и она и Уильям не могли не завидовать мистеру Беннету, который оставался дома с внуками. Лишь появление Генри Мортона или еще кого-нибудь из старинных друзей разгоняло их скуку. К сожалению Генри почти не танцевал в это сезоне — он с головой ушел в парламентскую жизнь. Хлебные законы, как и предсказывали мистер Беннет и Дарси были благополучно приняты. Генри пережил это разочарование мужественно и сказал, что будет продолжать борьбу. Неудачный дебют Мэри огорчал Элизабет, но еще больше ее тревожила Джорджиана. У мисс Дарси не было недостатка в поклонниках, ее бальная книжечка всегда распухала от записей. Однако такая бурная светская жизнь была не на пользу хрупкой девушке. Ее щечки, так славно округлившиеся и порозовевшие в Пемберли теперь снова побледнели, руки вновь стали по-детски худыми, а под глазами залегли синие тени. И не мудрено — ведь с бала они обычно возвращались за полночь и возбужденная танцами Джорджиана долго не могла уснуть. Эизабет с тревогой ждала рождественских праздников, когда светская суматоха достигнет своего пика.
*** Если кто и наслаждался от души великолепием Лондонских балов, так это была новоявленная миссис Лукас. После того, как Лидия покинула семью Беннетов, манеры Китти значительно изменились к лучшему однако девушка успела заразиться от младшей сестры непоколебимой уверенностью в себе. Все это в сочетании с молодостью красотой, безупречно подобранными нарядами, а главное — с искренним восхищением собой и окружающими не могло не обратить на себя внимание. Кэтрин Лукас блистала, ее молодой муж ужасно ревновал и одновременно гордился ею. Меж тем светская жизнь по меткому выражению Генри Мортона «набирала обороты». Мортон сумел как-то забежать с визитом на Блумсбери-сквер, рассказал о своих новых друзьях-фабрикантах с севера, которые «когда-нибудь покажут всем, что такое настоящая Англия», щегольнул приведенной выше фразой, явно позаимствованной из жаргона какого-то владельца мануфактуры, если не его рабочих, преподнес Джорджиане ноты двух старинных баллад — шотландской о рыцаре Эвайне и ирландской — про ягнят на зеленых холмах и про невесту, что выходит за другого, и просил чтобы она почаще пела их, потому что он тоже уезжает на несколько месяцев сначала в Шотландию — «Мы с отцом хотим навестить его старых друзей и провести Рождество в Эдинбурге» , а потом и в Ирландию — «У меня рекомендательное письмо к статс-секретарю мистеру Пилю. Говорят, он необыкновенный человек!» — Люблю я этих молодых щенков, — с улыбкой сказал мистер Беннет, когда Генри уехал, а они с Дарси раскурили сигары. — Хоть и лают попусту на каждый куст, но до того заливисто, что любо-дорого послушать. — Кажется, я недооценил молодого человека, — вздохнул Дарси. — Его иллюзий хватит надолго. Но каков наглец! Полагает, что Джорджиана будет ждать его, сидя в башне и распевая баллады. И ведь, боюсь, так все и будет. — Мой дорогой зять, — рассмеялся мистер Беннет. — Поверьте моему слову — чего бы вы ни ждали от молодежи, она всегда придумает что-нибудь неожиданное. Словом Генри отбыл в вояж, а светская жизнь «набирала обороты». Теперь приходилось «вертеться» каждый день, а то и по два раза в день — Джорджиану и ее родню ждали чуть ли не в каждом из лучших домов Лондона, и никого нельзя было обидеть отказом. Мэри все чаще перечитывала по вечерам ту главу из «Робинзона Крузо», когда бедняга отваживается выйти на своей лодке в открытое море, и вдруг его утлое суденышко подхватывает сильное течение и уносит прочь от Острова. «Теперь мой пустынный, заброшенный остров казался мне подлинным земным раем, и единственным моим желанием было вернуться в этот рай Вспоминая, как я роптал на свое одиночество, я упрекал себя в неблагодарности. Что бы я только ни дал, чтобы очутиться вновь на этом пустынном берегу!» В самом деле, чего бы только ни отдала она сейчас за пару дней передышки. Когда каждого бала ждешь по две, а то и по три недели, то ждешь его с нетерпением, пусть даже единственной твоей наградой будет чья-то невзначай брошенная фраза о твоей учености. Но едва запахнув шубу прыгать в карету и мчаться в на другой конец Вест-Энда, чтобы поспеть хотя бы к котильону и так день за днем — такое у кого угодно (за исключением разве что Китти) отобьет охоту к танцам и настроит на серьезный лад. Правда, все три сестры Беннет унаследовали от отца крепкое здоровье, а жизнь в провинции приучила их не бояться трудностей. А вот с Джорджианой перед самым Рождеством случилась беда. Они уже собирались уезжать с бала. Джорджиана, разгоряченная танцами слишком поспешно вышла на лестницу. С каретами, как это часто бывает, случилась какая-то заминка, зимняя ночь была по-настоящему холодной, а Элизабет слишком позно заметила что происходит и отправила лакея за шубой. Наутро Джорджиана слегла с тяжеой просудой.
*** К счастью, усилия приглашенных Дарси врачей увенчались успехом. Джорджиане стало лучше, хоть она и была еще очень слаба, но за ее жизнь больше не опасались. И все же, Рождество в доме на Блумсбери-сквер получилось тихим и печальным.
Helmi Saari спасибо за "возвращение" прежней Лиззи Хелга пишет:
цитата:
Хочется повториться про плетение кружев и вышивание, так неторопливо красиво течет история
Воистину так, Вы - мастер деталей, а они создают удивительный эффект присутствия А Джорджиану жалко, страшно подумать как и чем ее лечили: медицина в те времена была просто антигуманная, доктора зачастую ухудшали ввереное их заботам здоровье пациента. Реально действенная медицинская помощь стала оказываться (поправьте, если я не права) не раньше 2-ой половины XIX века с развитием химии, биологии, появлением вирусологии. Впрчем, Дарси - человек богатый и умный, а хорошие врачи, хоть в небольшом количестве, но были всегда.
Helmi Saari пишет:
цитата:
могу я Мортона и компанию в 1815 году отправить туда смотреть выставку?
Конечно можете. Тем более, что основанная Георгом III в 1768 году Королевская Академия Художеств изначально располагалась еще в Old Somerset House. Ее оганизаторами были известный художник-портретист и теоретик сэр Джошуа Рейнолдс и, уже упоминавшийся, архитектор Уильям Чемберс: первый стал первым президентом, второй казначеем. Тогда же при Акдемии была организована художественная школа. А в новом здании Королевская Академия Художеств получила апартаменты в западной части комплекса, куда благополучно заселилась в 1779 году. Особое значение для Академии имела Большая Выставочная Комната (на последней картинке в предыдущем посте), большие размеры и прекрасное естественное освещение которой, делали ее идеальной для проведения выставок. Позднее разросшаяся коллекция потребовала для себя больше места и была перенесена в построенное на Трафальгар-Сквер в 1838 году новое здание Лондонской Национальной Картинной Галереи, первой публичной галерей Британии. Последняя выставка в Большой Выставочной Комнате Сомерсет-Хауса прошла в 1836 году. Так что: конечно можете отправлять компанию на выставку в Сомерсет-Хаус. Можно еще кого-нибудь запереть туда на курсы живописи.
Харита Харита пишет:
цитата:
Вы, случайно, не историк? У нас тут наблюдается острая необходимость в историке-консультанте по эпохе Джейн Остин. Не согласитесь ли занять вакантное место?
Очень жаль, что у нас нет историка-консультанта. Но я не гожусь на это место. Не историк я, просто любитель истории. И искусствовед. Немного
К счастью, усилия приглашенных Дарси врачей увенчались успехом. Джорджиане стало лучше, хоть она и была еще очень слаба, но за ее жизнь больше не опасались. И все же, Рождество в доме на Блумсбери-сквер получилось тихим и печальным. Уильяма-младшего Гардинеры забрали к себе — у них намечался шумный детский праздник, Черри-Джейн получила кекс с изюмом и кучу подарков: свой первый сервиз (пока что деревянный), куклу из Парижа, одетую по последней моде, целый сундук кукольного приданого, включая маленький зонтик, волочек, белоснежного удивительно мягкого, связанного из шерсти ягненка, и даже кукольный театр. Правда маленькая дама оказалась капризной и своенравной — больше всего ее заинтересовали красочные обертки и ленточки — ведь они так чудесно шуршали! Но мистер Дарси нашел подход к сердцу своей дочери — в одной из корзинок, стоявших у ее кроватки сидел пушистый рыжий котенок. Черри-Джейн ахнула и восторге что было сил пнула корзинку. Котенок вылетел из своего убежища как ракета во время фейерверка и от же закачался на портьере. Впрочем эти двое быстро поладили — ленточки и оберточная бумага понравились котенку не меньше, чем его аленькой хозяйке. Комната Джорджианы была уставлена букетами живых цветов, кроме того Дарси пригласил итальянский дуэт, и они исполнили для боной и для всех гостей «Кофейную кантату» Баха — маленькую веселую пьесу, про девушку, которая трижды в день впила кофе со сливками, чтобы не похудеть, и про ее отца, который считал такой образ жизни слишком накладным для своего кармана. Веселые перебранки речитативом между предприимчивой девицей и прижимистым отцом немало повеселили всех собравшихся. В заключение маленького концерта итальянка исполнила любимую арию Джорджианы из «Волшебной флейты» Моцарта. Пока артисты пели, Элизабет отозвала Дарси в столовую и шепнула ему на ухо: «Пригласи их на ужин!» Дарси поднял бровь, однако с недавних пор он поставил себе за правило доверять умению своей жены разбираться в людях. Поэтому он пригласил к столу артистов, чрезвычайно удивленных такой честью. Чутье не подвело Лизи: итальянцы оказались людьми не только хорошо воспитанными и любезными, но и необыкновенно приятными собеседниками. За свою гастрольную жизнь они исколесили весь свет, побывали не только в Европе но и в Америке, и привезли с собой множество увлекательных и веселых историй. Видя, что хозяева расстроены боенью Джорджианы они всячески старались развеять грусть и это им вполне удалось. Возможно их манеры итальянцев не всегда были идеальны, но их доброжелательность, благодарность и глубокое внутреннее уважение к собственной профессии и к зрителям искупали все мелкие оплошности и отступления от этикета. Гости дома на Блумсбери-сквер вовсе не были жадными до денег фиглярами, кривляющимися на потеху толпе, они искренне любили музыку, любили свою вольную жизнь и свою публику. Все члены семейства Дарси не могли не сравнить этот вечер с вечерами проведенными в обществе леди Кэолайн *** и ее супруга, и не признать, что между чувством собственного достоинства и сословной гордостью существует примерно такая же разница как между остроумием и злоязычием. Что касается Мэри, то она испытала жгучие угрызения совести. Перед нею были люди, без колебаний последовавшие за собственными призванием, не боясь презрительных взглядов и усмешек «господ из общества». Она же, не смотря на все решения, принятые в Пемберли, в который раз отпустила поводья, и позволила событиям свершаться как придется, без малейшего ее участия. «Как только Джорджиана поправится, я обязательно поговорю с Лизи, или с миссис Гарднер, — поклялась она самой себе, принимаясь за свой кусок рождественского пудинга. — Я должна учиться, должна стать учительницей, что бы по этому поводу не подумал мистер Дарси». И в этот момент она едва не сломала зуб, замерла и под общие аплодисменты извлекла изо рта монетку. Наконец поздним вечером, когда итальянцы уехали наступило время поздравлений и подарков. Было бы излишним перечислять все подарки и аленькие сюрпризы, которые члены семьи приготовили друг для друга. Скажем только, что они не пожалели ни сил, ни выдумки. Что же касается Мэри, то она, помимо новых платьев, шляпок и украшений, получила большую коробку красок и два роскошно изданных собрания нот: «Хорошее теперированный клавир» Баха и «Сонаты» Клементи. — Джорджиана настояла, чтобы я пригласила к тебе ее бывшего учителя музыки, — сказала Элизабет, вручая свой подарок — и я решила, что это хорошая мысль — мне и самой не помешает взять у него пару уроков. И чтобы у нас совсем не было вреени скучать я решила пригласить одного из учеников Королевской Академии Художеств, чтобы поучил нас обоих рисовать. Раз уж нам придется повременить с балами, найдем другой способ утомить себя. Мэри горячо поблагодарила сестру за подарки. «Элизабет никогда не сдается, — подумала она. — Впрочем, я же саа хотела начать учиться как можно скорее. Вот и возможность представилась».
*** Элизабет не стала вручать свой подарок мужу в гостиной — она приберегла его для спальни. Когда мистер Дарси разорвал оберточную бумагу, то увидел две изящных переплетенных в кожу тетради — побольше и поменьше. — Надеюсь, я угадала с подарком, — сказала Элизабет присаживаясь рядом с ним на край кровати. — Он не для тебя одного, он для нас двоих. — Ты безусловно угадала, моя дорогая, иначе быть не могло, но я не в силах разгадать твой замысел. Думаю маленькая тетрадь предназначена для того, чтобы я вносил в нее наши доходы, а большую ты заберешь себе, чтобы записывать свои расходы. — Признаться эта мысль не приходила не в голову, — лукаво улыбнулась Элизабет, — но теперь она кажется мне соблазнительной. Говоря по правде я хотела бы, чтобы мы попробовали вести дневники, — сказала она посерьезнев. — Я до сих пор не могу забыть тех страшных дней, когда мне казалось, что между нами стена. Я много раз пыталась заговорить с тобой, но у меня не хватало духа. Но если у нас будут дневники, может быть мы сможем лучше понять друг друга. Во всяком случае, если тебе будет казаться, что я придумала какую-нибудь очередную глупость, можешь заглянуть в мой дневник, и убедиться что я еще глупее, чем ты думаешь, ведь я слишком люблю тебя, чтобы вести себя зрелая и разумная мать семейства. — Ну на мой взгляд ты вполне зрелая... Зрелая, как персик — и Дарси нежно коснулся губами щеки супруги. — Что же до разумности — скажи мне одно, женщина, кому достанется большая тетрадка. — Конечно тебе, — Элизабет сморщила нос. — Чтобы туда уместились все твои четырехсложные совечки.
*** На следующее утро Дарси велел Элизабет выглянуть во окно. Во дворе, по свежевыпавшему искристому снегу бегала на длиной корде белоснежная кобылка. Она высоко задирала хвост, и потряхивала гривой, радуясь солнечному дню. — У нее чудное имя — Леди Здравый Смысл, — сказал Дарси присаживаясь рядом с женой на подоконник. — И мне кажется, она подойдет тебе как нельзя лучше. Как только Джорджиана будет здорова начнешь заниматься в манеже. Летом я хочу кататься с тобой в Пемберли, и видеть как, от быстрой езды, заблестят твои глаза и раскраснеются щеки. Элизабет вздохнула: — Ах, это было бы чудесно, но не знаю, наберусь ли я храбрости. Дарси покачал головой: — Не сомневайся, дорогая. Ты храбрее многих мужчин, в чем я иел возможность убедиться. Знаешь, как говорил мой учитель, когда впервые посадил меня в седло: «А теперь вперед, спокойно и прямо». Думаю, ты сумеешь.
Helmi Saari Как же хорошо! И подарки Черри-Джейн, и приглашение к столу итальянских артистов. А подарок Элизабет и разговор между супругами Дарси, просто нет слов, так трогательно и в то же время иронично!
Jasdek Сколько интересных деталей и подробностей. Спасибо!
Helmi Saari Замечательно, душевно и тонко, как всегда! Очарована деталями и подробностями, описание Лондона - просто прелесть, так и чувствуется атмосфера тех времен. Все хороши - и Мэри, и Джорджиана, и супруги Дарси... хочется читать и читать дальше! (это намек ).
Но Джорджиана все н поправлялась. Прошло уже больше четырех недель с того рокоого бала, а она была еще очень саба и почти не вставала с постели. Ее постоянно беспокоил сухой надсадный кашел. Ночью служанкам приходилось переодевать девушку — ее ночная рубашка насквозь промокала от пота. Днем же, хоть лихоадка больше не возвращалась на щеках Джорджианы горел нездоровй румянец. Дарси что ни день привозил к сестре новых врачей, но те не могли сказать ничего определенного. «Давайте положимся на мудрость природы», «Молодой здоровый организм рано или поздно сам справится с любой боензнью» — так звучали самые утешительные вердикты. В доме на Блумсбери-сквер поселилось молчаливое мучительное беспокойство. Элизабет и Мэри большую часть дня проводили у постели Джорджианы, пытаясь как то ее развлечь. Дарси, проводив очередного врача уезжал на целый вечер в клуб. Слуги переговаривались вполголоса и замолкали завидев кого-то из хозяев. Даже маленький Уильям проходя по коридору тайком и искоса заглядывал в приотворенную дверь теткиной комнаты, а потом опрометью мчался в детскую вскакивал на колени Агнесс, обхватывал ее ручонками и зарывался лицом ей в платье. Ко всему прочему и Элизабет была и своя собственная причина для волнений, о которой она пока никому не рассказывала. Ее тревожили письма, которые она получала от Джейн из Дербишира. Джейн писала о чем угодно — о Бингли, о детях, о визитах соседей, о лошадях и собаках, об оранжерее, о книгах, о вышивках, только не о себе. Но Элизабет слишком хорошо знала сестру, чтобы не заподозрить неланое. По случайным оборотам и фразам, сорвавшимся с пера Джейн, Элизабет заключила, что на этот раз беременность трудно дается ее сестре— ее постоянно беспокоили бои и отеки, и хоть живот был не слишком большим, носить его было необычно тяжело и Джейн большую часть дня проводит в постели, хотя многочисленные домашние дела требуют ее постоянного заботливого надзора. Сердце подсказывало Элизабет, что ейц нужно быть рядом с Джейн в эти труные дни. Беспокойство за сестру гнало ее в Дербишир, но беспокойство за Джорджиану привязывало к Лондону.
*** По настоянию Джорджианы Элизабет и Мэри начали свои уроки. Джорджиана не хотела, чтобы они отказывались от своих планов, а сестры надеялись, что встреча со старым и любимым учителем музыки приободрит девушку. Поэтому перед визитом учителя Джорджиану переодевали в платье выводили в гостиную и усаживали на диван, где она сидела рассеянно перебирая ноты и прислушиваясь к пассажам, разыгрываемым руками Мэри и Элизабет. Учитель, мистер Штольц, немец из Лейпцига, был человеком пожилым, суховатым и мрачным. Сестры ожидали, что он замучает их гаммами и этюдами, направленными на совершенствование исполнительской техники. Однако к их немалому удивлению мистер Штольц придавал гораздо больше значения выразительности игры и способности исполнительницы передать владевшие ей чувства. Поэтому он обычно выбирал для своих учениц небольшие пьесы Моцарта, Клементи, Куперена или кого-нибудь из многочисленных Бахов и не успокаивался до тех пор, пока исполнительница не находила свою собственную манеру исполнения каждой вещи, свое истолкование замысла композитора. Заканчивая рассказ о мистере Штольце, нужно также упомянуть, что по окончании урока выпив чаю вместе со своими ученицами, он неизменно заворачивал в салфетку несколько кусочков бисквита или конфет и уносил с собой. Как объяснила Джорджиана, лакомства предназначались для его четырех внуков, трех собак До, Ми и Ля, а также, возможно, для огромного черного кота Георга и филина Фридриха. Впрочем, Джорджиана не была уверена, что Георг и Фридрих снисходили к такому угощению. Мистер Штольц был весьма доволен способностями Элизабет, и говорил, что она «преступно долго пренебрегала серьезными уроками». Однако, к сожалению. у Элизабет и сейчас было не слишком много времени для занятий и упражнений. Что же касается Мэри, то она упражнялась много и старательно, только вот толку от этого было немного. Поначалу уроки мистера Штольца дали ощутимый эффект — он наконец поставил девушке руку и Мэри избавилась от привычных уже болей в спине и скованности запястий при игре. Однако когда мистер Штольц, окрыленный первым успехом, потребовал от Мэри большей выразительности, эта задача оказалась не под силу его ученице. Призывы мистера Штольца: «Не барабаньте по клавишам как кукла, играйте с чувством!» приводили Мэри в смятение. Она могла понять, какие чувства испытывает исполнитель романса или псалма, но отыскать хоть какую-то тень чувства в сонате или арии без слов было выше ее сил. Вальс и полонез были для нее всего лишь танцами, исполняемыми в определенном темпе и ритме и она представления не имела почему вальс Моцарта нужно исполнять «нежно», а полонез Баха — «игриво», а главное как добиться впечатления нежности или игривости просто нажимая пальцами на клавиши. Советы Джорджианы и Элизабет делу не помогли — слушая их Мэри испытывала безотчетный ужас — ее голова просто отказывалась понимать подобные материи. Те же неудачи преследовали Мэри на уроках рисования. Она научилась довольно ловко работать карандашом, точно схватывая форму и размеры предмета. Однако ретушь и тени представляли для нее значительную трудность. Когда же дело доходило до красок Мэри и вовсе «глупела». Если ей нужно было изобразить белую чашку на красной скатерти, она и рисовала белую чашку на красной скатерти, а то что скатерть бросала красный блик на стенку чашки, то что солнечные лучи играли в белой глазури, то что в тени цвет скатерти делался более темным — всего этого Мэри просто не видела, даже после того, как преподаватель живописи терпеливо показывал и объяснял ей малейшие оттенки построенного им натюрморта. Преподаватель, мистер Слоули, был, в отличие от мистера Штольца молод и нетерпелив, однако тактичен и сметлив, поэтому убедившись в полном отсутствии всяких художественных способностей у Мэри и не желая терять урока, он стал приносить на занятия выполненные им собственноручно копии знаменитых полотен и рассказывать о жизни и творчестве великих живописцев прошлого. Такие уроки были чрезвычайно интересны и полезны для обеих сестер и Джорджиана, когда ей позволяло самочувствие, с удовольствием приходила послушать рассказ о прославленных художниках Италии, Франции или Британии. Элизабет не всегда могла присутствовать на занятиях, поэтому Мэри взяла за обыкновение по вечерам пересказывать ей и Джорджиане то, о чем говорил мистер Слоули на уроке. Неожиданно обнаружилось, что у нее отличная память, и она превосходно умеет пересказывать чужие слова — и это открытие спасло Мэри от ощущения своей полной ничтожности. Она заметила что отец также не без интереса прислушивается к ее рассказам и воспряла духом. У нее даже появились весьма амбициозные планы — после возвращения мистера Мортона упросить его снова посетить какую-нибудь выставку в Академии и там поразить его своими познаниями в живописи. Не то чтобы ей хотелось обратить внимание мистера Мортона на себя, просто было очень интересно узнать как это — произвести на кого-нибудь впечатлении
*** Мечтая о своем грядущем маленьком триумфе, Мэри однажды забрела в картинную галерею дома на Блумсбери-сквер, которая, хоть и была даленко не так представительна, как в галерея Пемберли, все же могла надолго занять центителя живописи. Больше часа Мэри изучала охотничьи и батальные сцены, натюрморты, морские пейзажи, а также разумеется портреты древних Дарси и Д’Арси. Постепенно, шаг за шагом галерея привела ее в библиотеку, где Мэри обнаружила своерменного и вполне живого мистера Дарси с мрачным видом изучавшего толстенный том, который, как поняла Мэри, глянув на картинки, был медицинским трактатом. Мэри ужасно смутилась и, чтобы как-то объяснить свое присутствие в библиотеке, сказала что хотела найти какие-нибудь книги о воспитании детей. Дарси не мог скрыть удивления и Мэри поспешно сказала, что заинтересовалась этой темой, наблюдая за тем, как Агнес занимается с Уильямом-младшим. Дарси, хоть был поклонником развитого обширным чтением женского ума, в глубине души побаивался таких непробиваемо-серьезных читательниц, как Мэри. Тем не менее, исполняя долг гостеприимства, он нашел на полках «Эмиля» Руссо, «Мысли о воспитании» Локка, и еще один небольшой томик, озаглавленный «Размышления об образовании дочерей, поведении и важнейших обязанностях женщин в жизни». Едва за Мэри закрылась дверь, Дарси схватился за голову — только сейчас он ясно осознал, что ни одна из выбранных им книг не подходит для развития девичьего ума. «Ладно, может все обойдется, — подумал он. — Мэри прочтет пару страниц, заскучает и бросит, а Элизабет и мистер Беннет никогда не узнают, какого я свалял дуака. Оказавшись в своей комнате и осмотрев добычу Мэри с удивлением обнаружила, что «Размышления об образовании дочерей» написаны женщиной, да еще и ее тезкой, некой мисс Мэри Уолстоункрафт. Разумеется, она тут же принялась за чтение и скоро ее глазам предстало чудесное видение: «Школа будет окружена лугом, на котором дети смогут играть.. Но этот отдых надо также использовать для элементарного воспитания... Ботаника, механика, астрономия, естественная история, чтение и письмо заполняют часы, не мешая, однако, спортивным играм на воздухе. Элементы философии, истории, политики следует подносить детям по методу которым пользуется Сократ в беседах со своими учениками». «Как это прекрасно звучит, — думала Мэри. — Как я хотела бы учиться в такой школе! Но неужели у меня когда-нибудь хватит решимости переступить ее порог и назвать себя учительницей?!»
*** Январь выдался пасмурным, снежным и ветреным. За окном целыми днями висела серо-голубая взвесь мокрого снега, сквозь которую нельзя было разглядеть ни неба ни земли. Такая погода не могла не сказаться на настроении обитателей дома: дети капризничали, взрослые хандрили. Поэтому когда однажды февральским утром Элизабет разбудили солнечнее лучи и, подбежав к окну, она обнаружила за заиндевевшим за ночь стеклом голубое небо, то сразу же после завтрака, она велела закладывать экипаж и одевать детей потеплее. — Едем в Гайд-парк играть в снежки! — объявила она. — Мы не поможем Анне тем, что будем сидеть в доме, как зимние мухи. Мэри, сможешь сегодня посидеть с Джорджианой? Мисс Грэй, завтра даю вам выходной, сходите с Мэри куда-нибудь, вам тоже не помешает размять ноги. Прогулка удалась на славу. Уильям (с помощью всей семьи) построил свою первую снежную крепость. Черри-Джейн, которую братец в порыве энтузиазма не раз сбивал с ног, сообщила Мэри: «Илли Ери уонил!» — с такой гордостью, будто это в самом деле был неслыханный подвиг. Агнесс и Элизабет были рады за детей, и даже Дарси в тот вечер был весел и доволен — ему удалось договориться о консультации с двумя профессорами медицины и он надеялся, что те сообща смогут наконец помочь Джорджиане. Словом все засыпали в хорошем настроении. Следующее утро было таким же ясным — похоже морозная и солнечная погода решила обосноваться в Лондоне хотя бы на несколько дней. Дарси с утра уехал в клуб, где должен был встретиться с приглашенными консультантами и отвезти их домой. Мэри за завтраком спросила Элизабет не нужно ли ей остаться и помочь сестре. — Даже не думай! — покачала головой Элизабет. — Мы прекрасно со всем справимся, а мне будет очень приятно думать, что вы и Агнесс наконец отдохнете. Вы уже решили, куда пойдете? — Я, конечно, не так хорошо знаю город, как мистер Лондон, — улыбнулась Агнесс, — так что боюсь, не смогу предложить ничего оригинального. Мы могли бы пройтись по магазинам на Нил-стрит, присмотреть какой-нибудь пустячок для Джорджианы, а если вас, мисс Беннет, не пугает дальняя прогулка, мы можем потом дойти до «Локз» и поглядеть на новые шляпки. — Нисколько не пугает, — заверила Мэри Агнесс. Солнечные лучи сумели достучаться даже до ее надежно защищенного броней сердца, и Мэри вдруг захотелось шутить и дурачиться, а может быть даже попасть в приключение. — В моей семье все женщины питают склонность к далеким прогулкам. — добавила она лукаво. Агнесс удивленно подняла брови. Элиабет засмеялась и погрозила сестре пальцем.
*** — Я просто обожаю «Локз», — говорила Агнесс, когда они с Мэри спускались по лестнице. — Мне кажется, когда-нибудь я наберусь храбрости и примерю мужской цилиндр. Не знаю почему, но мне ужасно этого хочется. Она распахнула тяжелую входную дверь и Мэри на секунду замерла — настолько яркой была открывшаяся ее глазам картина — залитая солнцем площадь и синие тени деревьев на белоснежном снегу. Прохожие сегодня не сутулились и не спешили скрыться в подъездах и парадных. Напротив, все — от мала до велика, от надменного аристократа до последнего бедняка, — шагали легко и свободно, улыбались открыто и радостно. Мэри уже знала, что такие ясные мгновения беспричинной радости быстро проходят и ничего не меняют в мире, но тем острее ощутила она бесконечную ценности этой секунды. — Ну, мы можем примерить цилиндры прямо сегодня, — наконец сказала Мэри, все еще пребывая во власти столь несвойственного ей оживления. — Только, если мне не изменяет память, неподалеку от «Локз» — «Будлз», клуб мистера Дарси. Если он будет проезжать по улице и ненароком увидит нас обеих в цилиндрах то... просто не знаю, чем это кончиться. — Пожалуй да, — с сожалением сказала Агнесс. — Знаете, я читала про русскую императрицу, которая была очень красива и отлично сложена. И чтобы показать это она специально назначала маскарады, на которых женщины должны были переодеваться в мужское платье. Хорошо быть императрицей! Если бы я... Но тут она всплеснула руками и воскликнув «Люси!» — бросилась навстречу скромно, но изящно одетой невысокой женщине средних лет, которая как раз пересекала Блумсбери-сквер, направляясь к дому семьи Дарси. Женщина в свою очередь воскликнула: «Агнесс!» и приняла девушку в объятия. С минуту они стояли не разжимая рук повторяя: «Люси, почему ты не написала?» «Агнесс, как я рада тебя видеть!» Наконец Агнесс вспомнила о своей спутнице и повернулась к ней: — Мисс Беннет... Мэри, простите, просто я совсем не ожидала... Мисс Мэри, это Люси Сноу, моя сводная сестра, она у нее пансион для девочек в Бельгии, и я совсем не думала, что она приедет сюда. Люси, почему ты мне не написала, что приезжаешь? — Потому что все решилось очень быстро, — ответила Люси с улыбкой. — После рождественских каникул наш учитель английского мистер Кримсворт неожиданно взял расчет. Я дала объявление, но агентства не смогли представить ни одной достойной кандидатуры, и я решила сама поехать в Лондон и самой попытать счастья. Может быть мне удастся уговорить тебя, Агнесс? — Нет, Люси, что ты! Я не могу подвести миссис Дарси! Кроме того я так привязалась к Вилли и крошке Черри, что просто не могу с ними расстаться. Ты надолго к нам? А от Кэтрин ты давно не получала письма? — и, вновь обернувшись к Мэри она пояснила. — Кэтрин — это наша третья сестра. Она замужем за фермером и живет в Шотландии. — Я приехала на несколько дней, не могла надолго бросить пансион, — ответила Люси, даже во время столь неожиданной и радостной встречи сохранявшая спокойствие и рассудительность. А от Кэтрин я получила письмо в ноябре. Она писала, что перевалы скоро засыплет снегом и они с мужем снова будут отрезаны от мира до весны. Впрочем, я шла сюда, чтобы пригласить тебя к себе. Когда у тебя будет свободное время, приходи в пансион где я остановилась, я покажу тебе письмо и расскажу все новости. Вот здесь я записала адрес... — Но почему бы вам не пойти прямо сейчас! — воскликнула Мэри. — У Агнесс сегодня свободный день, и вам вовсе не нужно разлучаться. — Да... но... мисс Мэри... я же обещала вам... — пролепетала Агнесс. — Нет, нет, все в порядке, ты должна поговорить с сестрой, а я сама немного прогуляюсь. — Но.. мисс Мэри... вы уверены? — Конечно же, глупышка, идите обязательно, со мной все будет в порядке. — Большое спасибо вам, мисс Беннет, — сердечная теплота в голосе мисс Сноу, совсем не соответствовала ее имени. (Сноу — англ. снег, — Е.П.) — Я чувствую себя неловко оттого, что расстроила вашу прогулку, но не могу не воспользоваться ваше любезностью. — Не стоит благодарности, — твердо сказала Мэри, и вспомнив утренний разговор с Элизабет добавила, — Мне будет приятно думать о том, сколько радости доставит Агнесс беседа с вами. В ответ обе сестры снова рассыпались в извинениях и наконец расстались с Мэи.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 19
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Но когда я узнала, что про Мэри фанфиков практически нет, просто не могла молчать. Прошу любить и жаловать. 
Можно только приветствовать распространение болезни! 
И с нетерпением буду ждать продолжения. С большущим нетерпением! Слушайте, как здорово, что у нас тут такая обнадеживающая клиническая картина с вирусами вырисовывается. Глядишь, ещё кто заразится!!!! Живём! 
Очень-очень, ну просто очень хочется для Мэри хэппи-энда! *такова моя романтическая натура* 
Что же за принц Мери достанется 
Странности моды... Вопрос к знатокам: подобные вещи в ту эпоху еще были? 
хоть один из моих любимых английских поэтов. Про "Любовника леди Чаттерлей" хотела даже съязвить, но удержалась. 
Чтобы мы могли уже со спокойной душой покинуть Пемберли и следить с неослабным вниманием за дальшейшей судьбой нашей Мэри. А то ведь изведемся все да измаемся, думаючи, как они там остались дуться друг на друга в разных спальнях... 
Жду с нетерпением! новой главы - с позитивной ноткой, хорошо?! 
Иначе ночью будут сниться кошмары, 
Уж 
(эх, где он, отдельный кабинет, добротный и уютный, отделанный дубом, куда строго-настрого запрещено входить домашним, когда накатывает вдохновение... где они, глашки с парашками, которые возьмут на себя всю рутинную работу по дому, включая готовку, уборку и выгул детей и собак... 
Попугая достаточно 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
