Кстати: клуб "Литературные забавы"

- Нет никакой возможности увидеться с вами, дорогая Женни, - сообщил ей спустя несколько дней граф Роминский.
Со вчерашнего вечера наконец перестал идти дождь, к утру ветер разогнал последние тучи, благодаря чему солнце наконец смогло показаться на небе, а к полудню и вовсе начало припекать. Лужи на дорожках еще не подсохли, но ожили цветы на клумбах, выпрямляя согнувшиеся под ливнями стебли и расправляя лепестки. Еще капало с деревьев и кустов при нечаянном порыве ветра, но в любом случае день был замечательным, и Женни, засидевшаяся в четырех стенах, не удержалась от соблазна выйти на прогулку. Надев крепкие башмаки и набросив на плечи легкую шаль, она пошла в сад и сейчас как раз остановилась в его глубине у небольшого пруда, берега которого заросли камышом, а поверхность темной воды - затянулась ряской и островками кувшинок.
- Наедине, - добавил он в ответ на недоуменный взгляд Женни, поскольку они виделись накануне за ужином.
В саду Реми появился неожиданно, издали окликнул ее, быстрым шагом подошел и теперь стоял рядом, заложив руки за спину.
- Вера Игнатьевна сказала мне, что вы в саду, и вот спустя почти час я нашел вас в этом укромном уголке, как всегда в одиночестве… Неужели вы так любите одиночество, Женни, что предпочитаете его обществу родных и… друзей? Надеюсь, я могу считаться вашим другом?
Задавая последний вопрос, Роминский понизил голос, отчего эта фраза приобрела особый, интимный оттенок, чем привела девушку в некоторое смущение.
- Конечно, граф. После месяца знакомства и почти каждодневного общения нас легко можно назвать добрыми друзьями, - отшутилась она, хотя ее охватило легкое волнение как от близости мужчины, не раз являвшегося ей в… хм… грезах, так и памятуя о некогда произнесенных им словах в этом же саду, может ли он надеяться… Хм. На что Реми тогда выразил желание надеяться, так и осталось неизвестным, хотя вряд ли кто без особой надобности стал бы искать ее часами в саду, как сегодня.
Польщенная вниманием Роминского Женни сделала вид, что пристально рассматривает сонно качающуюся почти у самого берега на жестком блестящем ложе большую кувшинку с розоватыми лепестками и ярко-желтой сердцевиной.
- Признаться, я желал бы большего! - вдруг воскликнул граф, окидывая девушку далеко не дружеским взглядом. В романах такие взгляды обычно называют «страстными». Женни не столько увидела это – краем глаза, конечно, - скорее почувствовала, поскольку щеки ее внезапно стал заливать густой румянец.
- Простите? – пробормотала она, не зная, как расценивать столь смелое заявление: как комплимент или оскорбление.
Вместо ответа раздался громкий хруст и всплеск: Роминский с размаху, ломая камыш, шагнул в пруд.
- Ой! – воскликнула Женни и с трудом удержалась от смешка – граф явно не ожидал, что у берега может быть глубоко. Одна нога его в высоком сапоге провалилась в воду почти до середины бедра.
Реми взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, попятился, с некоторым усилием вытаскивая из вязкой ямы «утонувшую» ногу. В его сапоге захлюпала вода, а часть светлых панталон облепилась тиной и ряской.
- Надо же, как неудачно, - проворчал он, поднял с земли мокрую корягу и после нескольких неудачных попыток подтянул к себе кувшинку, которой любовалась Женни.
- Это для вас, мадемуазель, - галантно изрек он, выдергивая цветок из воды и с поклоном преподнося его Женни. Длинный стебель кувшинки болтался в воздухе, забрызгивая водой и грязью серое платье девушки.
- Благодарю, - двумя пальцами она взяла цветок за мокрый, склизкий стебель у основания и отвела вытянутую руку с кувшинкой чуть в сторону – подальше от платья. Хотя в глубине души Женни предпочла бы, чтобы кувшинка продолжала спокойно плавать в пруду, а ей самой не приходилось теперь пачкать свои руки и одежду, из вежливости ей пришлось с улыбой сказать:
- Это так мило с вашей стороны, граф.
Реми, стряхивающий платком ряску с промокших панталон, приосанился, определенно довольный, что сумел сделать девушке приятное.
- Ради вас, Женни, я готов не только провалиться в это болото, - он протер свои ладони платком и, сложив его, засунул в карман. – Скажите только, намекните, и любое ваше желание будет исполнено.
Он еще раз церемонно поклонился, приблизился к ней и взял девушку за свободную от подаренного цветка руку.
- В прошлый раз нам помешали, - в голосе его послышались бархатные нотки. – Но сейчас я твердо намерен узнать, могу ли я надеяться, что вы примете мою руку и сердце, вами навек плененное и покоренное …
Губы его оказались в опасной близости от лица ошеломленной Женни. Хотя она в мыслях не раз представляла подобную сцену, когда это произошло на самом деле, девушка почему-то оказалась застигнутой врасплох показавшимся ей несколько скоропалительным объяснением.
- Э.. а… - растерянно замямлила она, не зная, что говорить и делать.
Конечно, ей следовало – и не медля - согласиться: не каждый день (и не каждый год, а тои ни разу в жизни) старые девы имеют возможность и счастие получить предложение от молодого и красивого графа, который им к тому же нравится.
- Я понимаю, - пылко сказал Роминский, придвигаясь еще ближе и рукой обхватывая талию Женни. Как ни волнителен для девушки был этот судьбоносный момент в жизни, она почему-то подумала о своей шелковой шали, которая теперь наверняка испачкается от не совсем чистой после вылазки за цветком ладони графа.
- Я понимаю, - продолжал он тихо, почти касаясь губ Женни, - вам сейчас тяжело, в связи с печальной кончиной Иды Станиславовны, и, вероятно, неловко думать об устройстве собственной жизни, счастии замужества, но мы можем сохранить в тайне нашу помолвку, ежели вы примете мое предложение… Смею ли я надеяться, что вы питаете ко мне чувства? Женни, любовь моя…

Он наконец прильнул к ее губам, и поцелуй его был приятен, даже более чем приятен … У Женни закружилась голова. Сминая позабытую кувшинку, она вцепилась обеими руками в лацканы сюртука Роминского, наслаждаясь поцелуем, - так давно ее не ласкал мужчина…
- Вы станете моей? – жарко зашептал он спустя какое-то время, когда оторвался от ее губ и стал покрывать поцелуями ее лицо и шею. – Скажите: да!
Женни было расслабленно кивнула, но почему-то вдруг на память ей пришел Потапов – его загадочные полуулыбки, сопровождаемые насмешливыми, и в то же время многозначительными взглядами, его полные двойным смыслом фразы и комплименты…
- Мне… мне нужно подумать, - выпалила она внезапно - даже для самой себя.
Рассудок ей твердил, что она поступает глупо, что нельзя упускать такую уникальную возможность не только выйти замуж, но и стать графиней (Женни не было чуждо тщеславие). Если Роминский передумает или его окрутят Карповы, то ей потом придется грызть локти от досады.
- Я подумаю, - тем не менее упрямо повторила она, высвобождаясь из объятий Реми и отступая на шаг.
Граф отпустил ее с явным сожалением и досадой. Похоже, он не сомневался, что его предложение будет принято сразу и с радостью.
- Буду ждать и надеяться, что ответ ваш – после раздумий – будет положительным, - обиженно сказал он. - Я люблю вас, Женни. Только вы способны составить мое счастие – оно в ваших руках, как и мое сердце…
Женни мгновенное стало его жалко.
«Что я делаю?! – мысленно ахнула она. – Из-за взглядов какого-то Потапова, который, скорее всего, этими взглядами и ограничится… И вообще он мне нравится куда меньше, чем Роминский, а я из-за непонятно кого обижаю графа, чуть не отказываюсь от его руки и возможности стать графиней…»
- Я… мне… мне очень лестно, граф, - пробормотала девушка, понимая, что может остаться ни с чем, если сейчас же не примет его предложение или хотя бы не подаст ему надежду, и лихорадочно подыскивая нужные слова. – Я... мне… вы тоже… очень нравитесь, Реми…
Она кокетливо улыбнулась и со всей нежностью, которую смогла в себе найти, посмотрела на Роминского.
- Очень нравитесь… Просто ваши слова… так неожиданны… Я совсем не думала, даже не предполагала, что вы… что я вам…
Это была чистая ложь, но ведь недаром говорят, что все средства хороши, когда нужно утешить мужчину, на которого имеешь виды, чтобы не упустить его из рук. Как всегда утверждал ее брат, большой знаток рыбалки: чтобы с крючка не сорвалась крупная рыба, не дергайте сразу за удилище, а аккуратно подведите леску к сачку – и тогда ваша добыча уже не сможет ускользнуть.
Сейчас рыба сама залезла в сачок, но если ее там немного подержать, не вытаскивая?..
Рыба, то есть, Роминский, кажется, ей поверил. После сумбурного признания Женни, на лице его мелькнуло самодовольное выражение – ну, конечно, он избалован женским вниманием, а тут чуть было не задели его самолюбие. И кто? Перезрелая девица, которой следовало сразу упасть в его объятия.
- Вы такая трепетная, Женни, и… восхитительная, - граф склонился над ее рукой.
- Я буду ждать, - прошептал он, и весь вид его теперь показывал, что он не сомневается, каким будет ее ответ – и скорый.
- О, вот вы где!
Женни чуть не застонала, услышав голос Веры. Следовало ожидать, что эта любопытная особа после того, как Роминский столь неосторожно выспрашивал у нее, где Женни, отправится их выслеживать.
Девушка повернула голову и увидела на дорожке не только Веру, но и Марго, Потапова, а также Натали Карпову с Галиной и вечного Сержа, который, казалось, не пропускал ни одного события, происходящего у соседей.