Кстати: клуб "Литературные забавы"

Дом был двухэтажный, грязно-розового цвета с некогда белой, а теперь сероватой, местами отколотой гипсовой лепниной на фасаде. Бов постояла на улице напротив, затем медленным шагом, ощущая сильнейшее сердцебиение в груди, пересекла дорогу и вошла в проулок, куда выходил флигель особняка. Торкунов говорил, что у флигеля есть отдельный вход, и она почти сразу увидела неприметную дверь в стене – без характерного козырька, только несколькими ступеньками приподнятую над землей.
Бов снова остановилась, взволнованно сжимая завязки ридикюля, не отводя глаз от окон на втором этаже. Они были темные, только одно – фонарем выдающееся из стены, - освещалось изнутри неровным мерцанием света.

Еще этой ночью на маскараде Бов думала, что у нее есть время – несколько дней, чтобы решиться на свидание с Торкуновым или отклонить его. Контрданс с князем избавил ее от очередного разговора на эту тему, и она даже была рада, что забыла о приглашении Торкунова на этот танец. А потом она поспешила к Натали, заволновавшись, что кузина будет недовольна ее долгим отсутствием. Так и оказалось: кузина сидела в ложе в полном одиночестве и донельзя сердитая.
- Где ходишь?! – накинулась она на Бов. – Гуляешь, веселишься – я видела, ты танцевала, а я здесь сиди, кукуй…
Тут же выяснилось, что собеседницы Натали давно ее покинули – еще после вальса, она же боялась оставить ложу, чтобы ее не заняли другие, хотя умирала от жажды, голода и прочих неудобств вынужденного сидения на одном месте.
- Барсуков где-то напивается, - ворчала Натали, вставая и одергивая измятое платье. - Софи и девочки с кавалерами, и тебя нет, будто ты приехала сюда веселиться. Об обязанностях, да возрасте не след забывать…
Бов почувствовала себя преступницей и ужасно испугалась, что более ее не будут брать с собой.
- Прости, Натали, - пробормотала она, поправляя шаль на плечах кузины. – Я смотрела за Ленн и Марой – как ты велела, а потом… Меня пригласили, и было неловко отказываться…
- Ладно, ладно, - отмахнулась кузина, приказала ей караулить ложу и ридикюли, сложенные на одно из кресел, и вышла, а Бов села и облокотилась о барьер, наблюдая за парами, танцующими экосез. Невольно глаза ее выискивали среди кавалеров красный кафтан стрельца и черное домино с низко надвинутым на лоб его владельца капюшоном.
«Какой чудесный вечер, - думала она, ощущая себя Синдереллой, вдруг перенесшейся из закопченной каморки в роскошный дворец. – Я – на бале, в этом чудесном платье, - Бов в который раз любовно дотронулась рукой до тонкой материи своего нового наряда, - окружена кавалерами, танцую с ними, пью шампанское…»
Она тихо улыбнулась, покачивая головой в такт музыке, опьяненная не столько выпитым вином, сколько событиями этого вечера – событиями неожиданными, и от этого еще более захватывающими. Торкунов, Лахтин… Могла ли она предполагать или даже мечтать, что такие видные мужчины обратят на нее внимание - на нее, неприметную бедную родственницу никому не известных Барсуковых из Юрьевского уезда Владимирской губернии? Бов непроизвольно хихикнула, вспомнив, как Иван Михайлович представлялся княгине, и с теплотой подумала о Лахтине, который так легко сгладил неловкую ситуацию, расположил к себе Барсукова и утихомирил свою матушку.
«Какой он милый, - она обмахнулась веером – ей стало жарко. – Ужасно милый и деликатный… И почему-то избрал меня своей собеседницей и в этот раз, и танцевал – со мной…»
Тем временем объявили котильон. В первой группе на середину залы вышла и Ленн с бароном – он был в костюме Волка.
«Похоже, барон не на шутку увлечен», - с удовлетворением подумала Бов, поискала глазами Мару, но тут заметила высокого мужчину в знакомом черном домино, который стоял на противной стороне с какой-то дамой в пышном наряде то ли Елизаветы Английской, то ли Марии Медичи. Лицо ее скрывала полумаска, но это точно была не Мими – жена Торкунова была ниже ростом, что не преминула отметить Бов.
«Если бы я не должна была сидеть здесь, возможно, он сейчас разговаривал бы со мной», - она ревниво взглянула на собеседницу князя (если это был он), но спохватилась, напомнив себе, что не имеет права претендовать на внимание Лахтина, как и ревновать к его знакомым.
- Бов! – хлопнула дверца ложи. Оглянувшись, Бов увидела стрельца, который быстро подошел к ней и сел напротив.
- Ты же обещала мне контрданс, - с упреком сказал Торкунов и попытался взять ее за руку.
Сердце Бов екнуло, заколотилось, она в панике прижала руки к груди, изо всех сил вцепившись в веер, который угрожающе затрещал своими косточками.
- Я… я забыла, - выдавила она из себя, пытаясь успокоиться и перевести дыхание.
- Ты не забыла, Бов, - Торкунов покачал головой. – Ты избегаешь меня, ведь так?
Он откинулся в кресле, не отводя напряженных глаз от ее побледневшего лица. Бов промолчала, боясь, что не совладает с собой, расплачется или раскричится, а ей совсем не хотелось, чтобы он догадался, как тяжело она переносит его присутствие, тем более когда он так близко… Она сглотнула и посмотрела на танцующих, Торкунов же придвинулся к ней и сказал:
- Завтра, завтра, то есть, уже сегодня, после трех часов дня я буду ждать тебя по адресу…
Он назвал ей улицу и дом, объяснив, как найти это место.
- Во флигель отдельный вход – тебя никто не увидит. Я буду там всю вторую половину дня, весь вечер, не уйду, пока ты не придешь… Ты придешь?
Торкунов вынуждал ее согласиться, что ей совсем не нравилось, но она видела, что он не успокоится, пока они не поговорят и не выяснят отношения…
«Зачем ему это? – с тоской думала Бов, лихорадочно размышляя, чем ответить ему. – Ведь все в прошлом, и ничего нельзя изменить. Наша встреча не нужна ни ему, ни мне… Он хочет что-то сказать мне, а я… я хочу его выслушать… Или нет?»
Но было невозможно устоять перед его умоляющим взглядом и той настойчивостью, которую он проявлял. И – что греха таить? – ей льстила целеустремленность, с какой он добивался ее…
- Хорошо, - сказала она. – Я постараюсь…
- Я буду ждать тебя, - повторил он и перед уходом все же дотронулся губами до ее руки, и даже через перчатку она еще долго ощущала его поцелуй – горячий и требовательный.

- Кто здесь с тобой был? – спросила Натали, когда наконец вернулась в ложу вместе с Софи. – В костюме то ли стрельца, то ли опричника…
- Э-э… - Бов замялась, не зная, говорить ли, что это был Торкунов, то ли промолчать о его визите – Софи определенно не понравится, что он разговаривал с Бов, а не с ней. В итоге она склонилась к последнему и пробормотала что-то о том, что ошиблись ложей.
- На маскараде, конечно, очень фривольная обстановка, - заметила Натали, усаживаясь в кресло. – Все заходят, куда хотят, без всяких церемоний. Когда я здесь сидела, сюда ввалился какой-то циклоп и непременно хотел со мной познакомиться - я его насилу отвадила… Но как нам повезло! – воскликнула она, обращаясь к сестре. – И княгиня была с нами так любезна…
- А через нее мы сможем познакомиться с ее сыном, - мечтательно протянула Софи. – Знаешь, я думаю, что не стоит спешить и сразу принимать предложение Неверова…
- Но и отвергать его не стоит, - остерегла ее Натали. – Кто знает, получится ли с кем другим. Как бы в накладе не остаться.
- Буду мила с Неверовым, - согласилась Софи, - но с ответом потяну: вдруг удастся уцепить кого получше? Ах, ну почему Торкунов женат?! – в который раз за последнее время сокрушенно добавила она. – Интересно, в каком он костюме? Кудимова говорила, что он должен быть на маскараде. Впрочем, если нас представят князю Лахтину – а он не женат, как известно, - то кто знает, как все может повернуться? Я моложе его на десять лет – чем не подходящая жена?
Софи довольно потянулась, а Бов холодела, слушая их разговор. Из последующих реплик кузин стало известно, что Натали и Софи каким-то образом были представлены княгине Лахтиной, которая весьма учтиво с ними обошлась. При этом княгиня очевидно не упомянула – иначе бы это сейчас обсуждалось, - что уже познакомилась с Барсуковым, но это был теперь лишь вопрос времени. Рано или поздно кто-то проговорится Иван Михайлович ли, сама Лахтина ли, и все узнают, что Бов пила с князем шампанское. Если Натали могла бы за это простить Бов, то Софи уж точно не спустит бедной родственнице подобного поведения. А когда они узнают, что в костюме стрельца на маскараде был Торкунов…
Бов пришла в ужас от грядущего ей разоблачения и с трудом дождалась отъезда домой. Как бы ей не нравилось общество князя, впредь она постарается избегать его, а Торкунову строго-настрого запретит не только с собой разговаривать, но и смотреть в ее сторону. То, что для них было всего лишь невинным развлечением, для нее грозило серьезными и даже губительными последствиями и могло отразиться на всей ее дальнейшей жизни самым роковым образом.

На улице стремительно сгущались сумерки: короткий зимний день шел к своему завершению, и Бов нельзя было долго раздумывать. Ее и так уже измучили сомнения, из-за которых она никак не могла заснуть. И поздним утром, и днем она не находила себе места от волнения, а после того, как Барсуковы уехали на в гости, не сразу решилась выйти из дома. Она медленно надела лучшее свое прогулочное серое платье, накинула на плечи новую шаль - бисквитного цвета с темно-мурамной каймой и долго стояла перед зеркалом, вглядываясь в отражение бледного лица, отчетливо проступившую россыпь веснушек на переносице, тщательно приглаженные рыжеватые волосы в ореоле непокорных завитков вокруг лба, и в свои глаза – испуганные и… блестящие…

Она отправилась на свидание, отчаянно страшась этой встречи и страстно ее желая, уговаривая себя, что идет только затем, чтобы поставить все точки над «и» (хотя они были расставлены много лет назад) и отвадить от себя Торкунова. Но в ее душе – вопреки всем рассуждениям - трепетала надежда. Невесть откуда взявшаяся, нечаянная, невозможная надежда...

Освещенное окно манило. Бов вздохнула, решительно перешла улицу и взялась за ручку двери.