Отправлено: 25.03.08 22:13. Заголовок: Леона пишет: А вот ..
Леона пишет:
цитата:
А вот сейчас он как появится где-нибудь в близлежащем госпитале, так сможет ли она уехать?
и что прям в госпитале под венец? А если он там обижен ее невниманием... ну или... да мало ли чего. Может они и поговорить-то толком не смогут... А живот растет. Ей надо что-то делать. И срочно!
А версий то, версий!!! Вагон!!! Но все своим чередом движется к хепи энду, однозначно
SlavnaYa
Сообщение: 131
Настроение: Весне навстречу..., а она не торопится
Отправлено: 26.03.08 07:13. Заголовок: Присоединяюсь к ахам..
Присоединяюсь к ахам и охам! Мерси боку, уважаемому автору! Докки, молодец рационально отнеслась к разговору с матерью, только бы догадалась о письме... и перестала так себя изводить, для маленького ничего хорошего в этом. Мне кажется на фоне других в Вильне наша Докки очень выделялась, поэтому Швайген, как разумный человек не мог ею не увлечься. Потом когда ему сказали, что его чувства не нашли ответа, в Петербурге думаю ему должно было понравиться общаться с Ольгой и возможно вдали от неё он поймет, что это нечто большее, чем просто приятное времяпрепровождение, к тому ему трудно будет не откликнуться на её чувства, если он изначально расположен к ней. В конце концов любовь не всегда вспышка света и гром среди ясного неба. Так что думаю все у них получиться. Поль просто должен увидеть свою Дотти, а она должна убедиться, что с ним все в порядке, даже перед угрозой насмешек, она же его любит. Ох, автор, как все завернула!!! Воистину водоворот!
О, здесь их уже столько (с самого начала романа) прозвучало, что можно написать не меньше, наверное, нескольких десятков романов с разным сюжетом. SlavnaYa SlavnaYa пишет:
цитата:
на фоне других в Вильне наша Докки очень выделялась
Она выделялась на фоне своей компании, в основном. Швайген был с ними со всеми знаком - его его угораздило когда-то с девицами пару танцев протанцевать. Естественно, на фоне молоденьких и глупеньких девиц Докки выделялась разумным и сдержанным поведением.Опять же - вдова. SlavnaYa пишет:
цитата:
Поль просто должен увидеть свою Дотти, а она должна убедиться, что с ним все в порядке, даже перед угрозой насмешек, она же его любит.
Ну, любить - любит, а вот гордость, неуверенность в себе, его молчание - все против. Ну, и общественное мнение, конечно.
Девочки, вчерашний кусочек, оказывается, был началом, условно говоря, 20-й главы. Так что продолжаю ее же. Сквозь туманную пелену она с трудом видела Ольгу и Катрин; их голоса звучали глухо и неразборчиво. Докки из всех сил вцепилась в подлокотники кресла, отчаянно желая удержаться в сознании, и мысленно пыталась успокоить себя, приговаривая: «Он ранен, не убит, всего лишь ранен…» Но все – и она, в том числе, – знали, что в списки Главного штаба не попадают легкораненые, которых достаточно перевязать на месте, чтобы остановить кровь или наложить пару швов в полевом госпитале. В списках числятся те раненые, что порядком изувечены: со смертельными ранами в грудь или живот, с раздробленными или оторванными конечностями, тяжелыми контузиями, от которых можно умереть через несколько дней или спустя какое-то время – от потери крови, горячки или гангрены. Не зная, как ранен Палевский, но, понимая, что сейчас, в эту минуту он ужасно страдает, она испытала настоящую физическую боль в груди, где все будто разрывалось от переживаний за него и невозможности взять на себя хотя бы часть его мук. - Как только я узнаю, где он, – поеду к нему, - услышала она слова Катрин. – Я уже написала начальникам штаба дивизии и корпуса, чтобы они сообщили мне, в каком он госпитале. «Она собирается поехать к Палевскому?!» – удивилась Докки, но тут же поняла, что Катрин говорит о своем муже. «Это ужасно, - подумала Докки, - бедняжка Катрин… Но она хотя бы может поехать к нему, а мне и в этом отказано…» Тем временем Катрин пообещала раздобыть для Ольги списки раненых и убитых, а также разузнать о Швайгене через друзей своего мужа. - А что… что с генералом Палевским? – не удержалась Докки. – Тоже неизвестно? Участливые глаза подруг обратились на нее. - Я поспрашиваю, - сказала Катрин. – Командующий корпусом слишком заметная фигура, и известия о нем быстро долетят до Главного штаба.
- Он ранен, - расплакалась Докки после ухода Катрин и Ольги. – Он ранен, может быть, при смерти… - Ну, ну, барыня, - Афанасьич сунул ей в руки чашку с травяным настоем. – Не думайте о худшем. Он молодой и крепкий, авось, обойдется. - Какой за ним уход? Кто рядом с ним? Или он один… О, как я хотела бы быть сейчас возле него, помочь ему, облегчить его страдания… - Лучший уход, - заверил ее слуга. – Не рядовой – чай, генерал, командир. И лекари, и обслуга – все у него есть. - Думаешь? – с надеждой спросила Докки. - Уверен, - Афанасьич помрачнел. – Вон, Тишка мой в солдатах погиб – как, где – ничего не известно. И могилы нет, да и как помирал – тоже не знаю. Может, ранили его, и он там на поле один лежал, в мучениях… А барона покойного и подняли, и тело сюда доставили, потому как генерал был. Афанасьич никогда не говорил о погибшем сыне, но теперь в его голосе прозвучала такая мука, что Докки поняла – он все эти годы страдал, представляя, как его ребенок умирал в боли и одиночестве в далекой Австрии. Она содрогнулась от сострадания к нему и дотронулась до его руки. - Когда закончится война, мы непременно съездим в Австрию, на то место, - сказала она, досадуя на себя, что не догадывалась прежде отвезти Афанасьича на общую могилу, где мог быть похоронен его сын. - Вы своего ребеночка-то пожалейте, - дрогнувшим голосом произнес он и сдвинул брови. – Все ваши переживания орлу сейчас не помогут, а дите – оно все чувствует, все материнские слезы. И мысли, чтоб поехать к нему, - из головы выкиньте. Родные его примчатся, заберут его из госпиталя к себе и всем обеспечат… Вам там делать нечего, да и неизвестно еще, как он ваше появление приветит. Коли сговорено что было бы, то дело другое, а так… Он крякнул и в сердцах махнул рукой. Докки всхлипнула, из всех сил стараясь успокоиться. Разумом она понимала справедливость слов Афанасьича, но сердце ее все саднило и обливалось кровью.
Через несколько дней стараниями Катрин выяснилось, что Швайгена не было ни в одном из списков пострадавших в сражении у деревни Бородино, что позволяло Ольге надеяться на лучшее. Григорий Кедрин был ранен в ногу, а Палевский – в грудь. - Их отправили в госпиталь в Москве, а затем перевезли в Тверь, - сообщила Катрин, когда все дамы, особенно сблизившиеся за последние дни, собрались у Докки, в библиотеке которой стихийно образовался своеобразный штаб по обсуждению новостей с войны. - Завтра утром я еду в Тверь, - сказала она. – Дети останутся с бабушкой, хотя сын рвется со мной в дорогу – но он еще слишком мал, чтобы видеть раненного отца. - Мы с Докки будем их навещать, - пообещала Ольга. У Катрин было двое детей – сын восьми лет и шестилетняя дочка. - Французы вступили в Москву, а наша армия отходит к Калуге, - продолжала Катрин. – Хотя все считают, что это сражение под Можайском мы выиграли. - Выиграли, но отступили? – удивилась Ольга. - Все дело в формулировках, - пояснила Докки. – Мне объяснили, что наша армия не была побеждена, потому что ее отход происходил не под давлением или преследованием французов, а преднамеренно, в организованном порядке. Накануне она встретила одного из сослуживцев покойного мужа, который битых полчаса объяснял ей разницу между тактическим отходом и вынужденным отступлением. Но Докки теперь не столько беспокоил отход русской армии и сдача Москвы, сколько самочувствие Палевского. Она утешала себя тем, что была бы гораздо хуже, получи он ранение в живот. Грудь – это сердце и легкие. Задетое сердце означает мгновенную смерть, но с пораженными легкими можно выжить. Она вспомнила, что у ее соседа по Ненастному во время Австрийской компании было пробито легкое. Дыхание у него было хрипловатым, иногда его мучила одышка, но он выжил – и это было самым главным. «Только бы не началась горячка», - твердила она себе, зная по многим рассказам, что проникающая рана может воспалиться. Тогда понимается жар, от которого трудно вылечиться. Крепкий организм и хороший уход – вот главное, что помогает выжить при горячке. Она подумала, что за Палевским, верно, будет ухаживать мать или его сестра. «Или к нему примчится какая-нибудь его прежняя дама, или Надин…» Хотя ей трудно было представить, как это ангелоподобное юное существо отважится ходить за раненым. «Наверняка упадет в обморок при виде крови», - ревниво решила она, безумно желая оказаться рядом с Палевским и иметь возможность заботиться о нем. Но это было неосуществимо. Так что ей следовало полностью сосредоточиться на его ребенке, на которого только она и имела право излить всю свою любовь и нежность.
К десятым числам сентября Докки уже имела на руках паспорта, и они с Афанасьичем могли уезжать из Петербурга. Ею была продумана сложная система пересылки писем, чтобы никто не догадался, что она живет за границей. Она говорила всем, что уезжает в Ненастное, куда следовало писать ее знакомым. Из поместья же управляющий должен был переправлять ее почту Петру Букманну – единственному, кого Докки была вынуждена посвятить в свои планы. Она туманно сообщила ему о своем отъезде в ближайшее время в Швецию, и он в который раз проявил себя весьма надежным человеком. Без лишних вопросов он выдал ей рекомендательные письма к своим знакомым в Стокгольме и охотно согласился быть посредником в ее почтовых отправлениях. Она не взяла с собой много одежды, поскольку вскоре ей предстояло шить более свободные платья, но зато собрала несколько ящиков с книгами – ведь ей предстояло жить в затворничестве, и только книги могли хоть как-то скоротать время и дать пищу для ума. - Когда уезжаем, барыня? – поинтересовался Афанасьич, когда Докки сообщила ему о полученных паспортах. - Думаю, на следующей неделе, - сказала она. – До Швеции ходит много судов, мы сможем отплыть почти в любой день. - Ну, на следующей неделе, так на следующей, – он покрутил головой и крякнул, но более ничего не добавил. Докки знала, что он спешит уехать прежде, чем в обществе кто-нибудь заметит ее беременность. Но у нее был еще маленький срок – чуть больше двух месяцев, талия ее по-прежнему оставалась стройной и… ей ужасно не хотелось уезжать из Петербурга. Мало того, что ее безумно страшил отъезд на чужбину, в никуда, в одиночество, но главное – она никак не могла заставить себя уехать, не узнав, что с Палевским.
apropos спасибо за новый кусочек! Бедный Палевский. Как он там? Кто за ним ухаживает? Говорит ли он в бреду? Бедная Докки. Переживания и невозможность никак повлиять на ситуацию...
apropos спасибо за новые переживания! Как я понимаю Докки! И волнуюсь и за нее, и за Павла... не представляю, как она уехать сможет сейчас, зная, что он ранен... и не зная, что может статься с ним... Ой, право, она не уедет так!
не представляю, как она уехать сможет сейчас, зная, что он ранен... и не зная, что может статься
Вот, она и тянет, мучается, не решается... Конечно, ей подружки напишут - и наверняка - о нем, поскольку она проявила некоторый интерес к ране Палевского (впрочем, они могут и не делать далеко идущих выводов - о любом знакомом можно поинтересоваться, если он ранен). Т.е. сообщение у нее будет с Петербургом, и она рано или поздно все узнает. Но ей сейчас кажется, что если она уедет, то... ? Вдали от "своих" всегда страшнее...
Цапля
avis rara
Сообщение: 6561
Отправлено: 26.03.08 20:37. Заголовок: apropos пишет: Но е..
apropos пишет:
цитата:
Но ей сейчас кажется, что если она уедет, то... ?
Вот именно! Ох, как все волнительно...
Хелга
девушка с клюшкой
Сообщение: 4273
Настроение: неужели появилось солнце?
Фото:
apropos Спасибо! Так все волнительно и как хочется, чтобы Докки поехала к Палевскому, хотя понятно, что невозможно.
Цапля
avis rara
Сообщение: 6575
Отправлено: 26.03.08 22:14. Заголовок: Хелга пишет: хотя п..
Хелга пишет:
цитата:
хотя понятно, что невозможно.
*с надеждой* А, может быть, возможно, что она еще не уедет, а он приедет в Петербург на поправку? *села подсчитывать возможные сроки выздоровления при ранениях грудной клетки... не стыкуется *
*ворчливо* встретятся, встретятся... главное, чтобы не на первом балу "воспитанника/-цы"
Джастина
Сообщение: 98
Отправлено: 27.03.08 06:05. Заголовок: Цапля пишет: села по..
Цапля пишет:
цитата:
села подсчитывать возможные сроки выздоровления при ранениях грудной клетки... не стыкуется
На сколько не стыкуется? Т.е. сколько времени лечат грудную клетку в условиях госпиталя 19-го века? На сколько я понимаю тогда это лечилось так - само заживет.
chandni
добрая мама
Сообщение: 862
Отправлено: 27.03.08 09:19. Заголовок: Джастина пишет: На ..
Джастина пишет:
цитата:
На сколько я понимаю тогда это лечилось так - само заживет.
осталось узнать сколько надо на это времени организм у него сильный, уход, надеюсь, лучший - так что дело за малым
Девочки, заскочила на минутку!apropos спасибо за кусочек! Присоединяюсь к всеобщим надеждам!
SlavnaYa
Сообщение: 132
Настроение: Весне навстречу..., а она не торопится
Отправлено: 27.03.08 20:20. Заголовок: apropos! Большое спа..
apropos! Большое спасибо, за новые впечатления! Пусть даже Докки не сможет поехать к Палевскому, но объясниться с матерью и узнать про его письмо (мне хочется надеятся, что оно все-таки было или записка какая). Ой-ой девоньки сердце не на месте, как он там!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 95
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
и перестала так себя изводить, для маленького ничего хорошего в этом. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
