Я очень немудрая, бестолковая и вероятно, понесло Остапа совсем не туда. Удалю и сотру, если такой поворот очень экстремален и неприемлем, (для соавтора особо!)
_________________________________________
Звонила Ирина Олеговна:
– Саша, доктор закончил свой визит… Ты подъедешь?
– Да, конечно, сию минуту, – ответил он и, нажав отбой, взглянул на Дашу.
– Мне нужно ехать, отвезти в город врача…
Даша молча понимающе кивнула, затем помедлив, протянула ему руку.
– До свидания, Саша, я была очень рада увидеть вас. Надеюсь, что с вашей женой все будет хорошо.
Он, с трудом оторвав взгляд от ее лица, от серых глаз, которые, как ему показалось, источали какую-то покорную печаль, посмотрел на протянутую ему руку, на безымянном пальце блеснуло маленьким бриллиантом тонкое колечко.
«Если сейчас она уйдет, мы никогда больше не встретимся, а это совершенно невозможно, этого не должно быть» – мелькнула, пронзила остро, даже болезненно, мысль.
– Даша, – быстро сказал он, – Даша, вам сейчас в центр или вы останетесь пить кофе и, что там делать… ждать подругу?
– Я… я не знаю, – она смешалась, и ее замешательство придало ему уверенности.
– Я отвезу вас… поедемте со мной…
– Но… это неудобно… – ответила она, и Саша отметил, что ее щеки почему-то зарделись легким румянцем.
– Хотя… почему нет… к Любе я заеду завтра, в конце концов, мы договаривались, и она сама виновата… – пробормотала Даша, то ли объясняя собеседнику, то ли самой себе.
– Но вы повезете доктора! – вдруг вспомнила она.
– И что? В машине на всех хватит места!
– А… – начала она, но замолчала, не закончив. – Хорошо, спасибо, поеду с вами.
Он чуть не издал боевой клич, когда она поднялась и, кивнув ему, направилась к выходу. Внутри него натянулась и зазвенела тугая болезненная струна.
Вересков, удобно устроившись на переднем сиденье, оглянулся на Сашину неожиданную пассажирку.
– Я должен поговорить с вами, конфиденциально… не сейчас. Вы зайдете ко мне завтра в клинику, вот по этому адресу, – он достал и протянул Саше визитку, – предварительно позвонив.
– Все плохо? – спросил Саша.
– Нет, не плохо. Ваша жена – молодая женщина, выкарабкается. Просто вы должны помочь ей... или не мешать... посмотрим.
Вересков вышел возле клиники. Саша оглянулся.
– Даша, садитесь вперед.
Она кивнула, улыбнувшись, потом выбралась из машины и пересела на переднее сиденье.
– Даша, – осторожно начал он, – вы, вас… куда вас отвезти…
Струна, которая, казалось, ослабла, пока он вел машину и беседовал с Вересковым, снова натянулась и зазвенела, когда он увидел ее глаза и прядь волос, упавшую на лицо.
– Домой… наверно… – ответила она.
Это ее «наверно» ударило по его струне тонким звучным аккордом.
– Даша, а если я отвезу вас, тебя… ко мне…
Он сказал «тебя», потому что ему вдруг невыносимо стало называть ее на вы, словно это «вы» выстраивало между ними тонкую стену, которую ему хотелось сломать.
– Как к… тебе? Я не могу, это невозможно, Саша… Зачем?
– Просто поедем и все, – сказал он, вдруг поймав, ощутив тонкую нить, которая связала их, незаметно, но удивительно прочно. Как тогда, три года назад.
– Саша, но у тебя жена, она больна и…
– Это неважно, – бросил он. – Вернее, нет, не потому что неважно, это важно, но не сейчас… Даша, я думал о тебе, вспоминал, и когда увидел тебя снова, меня словно ударило, понимаешь…
Он мучительно искал слова, вдруг став странно косноязычным, он должен был как-то объяснить ей, чтобы она поняла, насколько важна для него эта их случайная встреча.
– Поедем, – вдруг ответила она. – Поедем.
Струна лопнула, больно и остро ударив его внутри. Он сжал ее плечи, повернул и подтянул к себе, утопая в ее невозможных, ставших огромными, испуганных и ждущих глазах.
Потом он гнал машину, она держалась за его руку, улыбалась, что-то говорила, он плохо осознавал что. Он открывал дверь дачи, не попадая в замок и не отпуская ее руку, тонущую в его ладони. Он начал целовать ее, едва закрыв дверь, – ее глаза, ее податливые губы, гладил ее по растрепавшимся волосам, стаскивал куртку, тянул вверх мягкую шерсть свитера, стремясь достичь, почувствовать ее, утонуть в теплом нежном теле, казавшемся ему сейчас единственной ценностью, бриллиантом, теплым потоком и успокоением.
Оттого, что она отвечала ему, страстно и нежно, он окончательно потерял голову, падая в пропасть, у которой не было дна, и из которой не было выхода.
начинание 
Возмутитель спокойствия - это недотепа: шел куда-то, уронил что-то, оказалось - бомба. А Цапля, она, коварная, все спланировала и рванула, когда наивный любопытный народ набежал на приманку! 
В Саше мне импонирует его откровенность и не думаю, что он просто решил воспользоваться ситуацией /он-то ведь видит, что в взаимоотношениях Даши и Антона далеко не все так гладко/
А здесь така любовь! (с) 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
