Кстати: клуб "Литературные забавы"

Цапле, Хелге и всем участникам творческой дискуссии

Ляля стояла у раскрытой двери на лестничной площадке. Она услышала, как внизу открылись двери лифта и хлопнула дверь подъезда. Набрав номер Сашиного телефона произнесла, стараясь не впадать в истерику:
- Саша, вернись, сейчас же! Не садись за руль, ты очень возбужден…
- Боишься остаться без кормильца? – отрезал он. – Не бойся, я скоро вернусь…
Через открытое на одной из площадок окно она услышала, как заурчав, взвизгнула тормозами, сорвавшись с места машина.
Ляля медленно зашла в квартиру, закрыла дверь, автоматически поправила сдвинутую подставку для зонтов. Дышать было трудно, она прислонилась спиной к двери и убрала руками с лица растрепавшиеся волосы. Ляля пыталась дышать спокойно, как советовал преподаватель дыхательной гимнастики, которой она увлекалась, но застрявшая где-то под ложечкой игла не давала этого сделать. Она выдохнула, и из груди вырвался стон, дикий утробный стон. Ляля закрыла лицо руками и завыла.
- Как больно, Боже мой, как больно, - стонала она, заливаясь слезами. Она лежала в коридоре у двери, свернувшись в клубок, словно защищаясь от невидимых ударов. Слез уже не было, их сменила какая-то странная тупая пустота внутри. Ляля медленно поднялась, и, проходя мимо висевшего на стене зеркала, взглянула на свое отражение и отшатнулась. Перед ней была отекшее от долгих рыданий покрасневшее лицо со спутанными волосами.
- Ну и черт с ним, - подумала Ляля, сама точно не сознавая, кого она имела в виду то ли мужа, то ли собственное лицо.
В ванной Ляля умылась, и стало немного легче. В голове стоял какой-то странный звон, Ляля прошла на кухню, открыла форточку, и на нее дыхнул прохладный вечерний воздух. Овевая разгоряченное лицо, он приносил успокоение.
- Тендер… - проговорила Ляля.
Они провалили тендер, сказал Саша, а когда она, поправляя цветы в вазе, спросила: «Это так важно?», он взорвался. Разбил вазу и накричал на нее.
- Дура фарфоровая! - кричал он, - Тебе наплевать на меня! Так подумай хотя бы, что теперь ты не сможешь покупать свои цацки! Мещанка! - орал он на нее, - тебе главное, чтобы костюмчик сидел, слоники на буфете! А в остальном хоть трава не расти! Провались ты пропадом со своим фен-шуем!

Он кричал, обвиняя ее в глупости, жадности и равнодушии.
Ляля смотрела в кухонное окно не видящим взглядом.
- Но ведь это неправда, - прошептала она, и на глаза снова набежали слезы.

Когда Ляля выходила за Сашу замуж, она даже помыслить не могла, что может быть несчастной с ним. Она была уверена, что у них все получится. Ведь это так просто, когда любишь человека, быть с ним счастливой!
Нет, она не была наивной дурочкой. Она видела, что вокруг не так много счастливых пар. И что ее родители живут, подчиняясь привычке, давно перестав интересовать друг друга. Папа с головой ушел в свое хобби, а мама, оставив его в покое, создавала иллюзию счастливой семейной жизни.
Как-то перед свадьбой мама, зайдя в комнату к Ляле, и плотно закрыв за собой дверь, подошла к ней и, не гладя в глаза, спросила:
- Лялечка, ведь у вас с Сашей все уже было?
Ляля растерялась. Ее мама был женщиной строгих нравов, всегда громко осуждала связи на стороне и супружескую неверность, мужскую непорядочность и распущенность молодых девиц. И Ляля не знала, как отреагирует мама на ее признание. Но всегда такая уверенная в себе и спокойная Ирина Олеговна выглядела какой-то побитой и очень жалкой, она смущалась и, словно стыдясь чего-то, отводила глаза. У Ляли сжалось сердце, и она просто кивнула головой.
- Ты довольна? – еще больше удивив дочь, спросила мама.
Ляля снова кивнула.
- Ну и, слава Богу, - похлопала она дочь по руке. Но вдруг расплакалась и призналась дочери, что ее отец не дотрагивался до нее с рождения Ляли. Ляля вытаращила на маму глаза. Она и не подозревала, что размеренная, скучноватая и, в общем-то, мирная семейная жизнь родителей полна унижения, страдания и боли.

Свою семейную жизнь Ляля представляла иначе.
У них будет красивый, уютный и гостеприимный дом. Саша будет гордиться своей хозяйственной красавицей-женой и хвастаться перед приятелями ее достоинствами. Он с удовольствием будет приглашать друзей к ним в дом, а, возвращаясь из ресторана, говорить:
- А дома-то лучше, - обнимая ее и нежно целуя.
Дом будет их крепостью, их прибежищем от всех неприятностей и несчастий. Она хотела создать ему такой счастливый дом. Чтобы все у них было красиво!
Но ему было все равно. Сначала он просто смеялся над ее стремлением устроить дом по правилам, гармонизирующим жизнь. Потом стал злиться. Раскидывал свою одежду, где попало, и кричал на нее, когда не мог найти убранные ею вещи. Она не сердилась, не упрекала его, а просто приводила дом в порядок.

Готовясь к свадьбе, она представляла, как вечерами, после работы они будут сидеть вместе с чуть приглушенным светом светильников, и обсуждать день. Он будет делиться с ней тем, что у него произошло на работе, а она ему рассказывать о своих домашних заботах и проказах детей.
Но сейчас он не разговаривает с ней. Раньше, когда она начинала рассуждать о поступках людей или героев фильмов, он отшучивался, не принимая ее в серьез. А сейчас резко обрывает ее вопросом:
- Это все? Или ты еще что-то хотела?
Застав ее как-то в слезах над ее любимой книгой Джека Лондона, он рассмеялся и сказал:
- Пора бы уже перейти на взрослую литературу. Вон, хоть Улицкую почитай!
Ляля читала Улицкую, но она не хотела верить в тот страшный мир, где люди изменяют даже после смерти, где молодые женщины, которые должны быть счастливы, погибают, где любовь приносит лишь страдания, где царствует одиночество и безысходность! Она хотела сказки, где любовь побеждает, где люди красивы и счастливы!
Она пыталась говорить с ним на интересные ему темы, понять, чем он занимается. Читала экономические новости в газетах и в интернете, запоминая бесконечные иностранные слова, которыми пестрили экономические сводки. Но сначала, когда она спрашивала его о работе, он смеялся и говорил, что она потеряет хороший цвет лица, если будет рассуждать на такие темы. А потом стал отвечать, что устал, и не хочет говорить о работе. Сейчас он просто молчит. Молчит, как будто никакого вопроса и не было.

Она представляла их совместный отдых с детьми: красивых любящих родителей с двумя милыми крохами, где-нибудь на берегу моря, или в горах. Мужественный отец, хрупкая заботливая мать… Но детей он не хотел. А когда она забеременела и сообщила ему, надеясь на то, что он все-таки обрадуется, он посмотрел на нее таким холодными стальными глазами, и тихо проговорил:
- Ляля, зачем? – а после замолчал. Совсем.
Это было их первой размолвкой. То есть не размолвкой даже, потому что она так ничего ему и не сказала. Но после того, как он всю неделю не проронил ни слова, она пошла и сделала аборт, а потом сказала ему, что ошиблась, что никого ребенка и не было.

Она представляла, какой красивой и счастливой парой они будут. И старалась его не разочаровывать. Он хотел, чтобы она была красивой, и она никогда не позволяла себя неопрятный вид, уставший или раздражительный тон. Она представляла, как до старости они не утратят интереса друг к другу, и их ночи будут наполнены страстью и нежностью. Но его страсть давно потеряла нежность, он бывал груб с ней, и совсем перестал ее целовать. Он впивался в ее тело с какой-то злостью, словно хотел отомстить, ей за что-то. А она, вспоминая мамино опрокинутое лицо, боялась ему отказать.
- Как ты это терпела? – спросила она тогда мать.
А как она сама сейчас терпит? Зачем?
Эти вопросы обрушились на Лялю со всей своей жестокой очевидностью.
Она проиграла, ее сказка обернулась страшной реальностью, где нет любви, а лишь унижение и боль.
Ляля вышла из кухни и направилась в комнату. Разбитая ваза и беспомощные поникшие цветы. Ляле остановилась над ними и заплакала, она оплакивала свою жизнь, лежащую перед ней, словно осколки этой вазы, она оплакивала свою нежность и любовь, которые как эти цветы были никому уже не нужны.
Не переставая плакать, Ляля собрала осколки и поломанные цветы, вытерла пол. Вымыв руки, она умылась и расчесала волосы. Достала из шкафчика около раковины баночку со снотворным, налила в стакан воды, и прошла в спальню. Эта была ее любимая комната. Она все здесь сделала для того, чтобы им с Сашей было здесь хорошо, соблюла все рекомендации фен-шуй, использовала весь свой вкус и умение, и была довольна тем, что у нее вышло. Ляля высыпала лекарство на ладонь и, положив в рот, запила водой, с трудом глотая такое количество капсул.
- Ну вот, - Ляля с облегчением откинулась на подушку и закрыла глаза. Теперь она уснет, среди всего, что она с такой любовью и радостью когда-то создавала, она будет спать здесь спокойно и боль покинет ее, навсегда…
Из-под опущенных ресниц скатилась последняя слеза и исчезла, растаяв на подушке, оставив маленький темный след.