Кстати: клуб "Литературные забавы"

Кристя пишет:

цитата:

Джей Ти помощь в переводе не нужна?

Помощь всегда нужна.

Пишите мне на почту, сюда мне времени не хватает заглядывать.

Простите за долгое ожидание.

Новая глава.
Спасибо juliaodi за помощь

Глава XXVI
Любезность без тщеславия.

Как только Маргарет и Ханна начали обсуждать званый обед, Маргарет решила, что не стоит откладывать это событие надолго. Джон хотел устроить его как можно скорее, да и Маргарет хотелось, чтобы это неприятное дело завершилось побыстрее. Торнтон согласился устроить ужин для рабочих, на который так отчаянно решилась Маргарет. Она решила назначить дату официального приема на 20 августа, а ужин для рабочих устроить в начале сентября. Она оставила двухнедельный перерыв между этими событиями, чтобы как следует подготовиться к последнему (по правде говоря, она больше заботилась об ужине для рабочих, чем о предстоящем приеме мужа). Таким образом, Маргарет и Ханна принялись составлять список гостей и меню, рассаживать гостей за столом и занялись рассылкой приглашений. Задача, как и представляла Маргарет, оказалась очень сложной, и не раз она задавалась вопросом, как тете Шоу хватало сил устраивать столько званых приемом каждый год.
Для молодой хозяйки заботы, связанные с приготовлениями, множились с каждым днем. Оказалось, что ее желания и планы неизменно отвергаются как мужем, так и свекровью. Говоря по справедливости, она не могла винить Ханну: пожилая женщина знала только один способ проведения приемов, и придерживалась только его. Она дала Маргарет понять (хотя очень тактично и доброжелательно), что не стоит слишком менять планы, особенно те, что касались меню. Маргарет была достаточно великодушна, считая, что Ханна поступает так, лишь заботясь о репутации сына, а не из желания помешать Маргарет. Торнтонам было необходимо поддерживать свое положение; этот обед должен был означать их победное возвращение к деловой жизни Милтона. Для подобной цели вряд ли бы подошел скромный прием и простая еда. Маргарет понимала точку зрения Ханны, но, так или иначе, это не смягчило ее раненых чувств.
Когда Маргарет рассказывала Торнтону о своем разочаровании, он часто принимал сторону матери, и это, естественно беспокоило молодую жену. Но, понимая его доводы, она чувствовала, что он обязан принять ее сторону. Возражения Торнтона были такими же, как и у его матери: их семья пережила время злобных сплетен. Неужели Маргарет желает сделать еще хуже, устроив прием, который бы не соответствовал давно устоявшимся традициям их семьи? Он советовал ей: будь благодарна матери за ее мудрость и руководство; подчинись ее испытанному и проверенному опыту. Все это очень хорошо, - думала Маргарет, - но теперь казалось, что его слова далеки от тех, что он произнес перед свадьбой: «Ты теперь хозяйка, ты можешь делать все так, как считаешь нужным». Порой, все, что могла сделать Маргарет, это сохранять спокойное и веселое расположение духа, но это требовало огромных усилий. Жизнь, проведенная с беспокойными и больными родителями, научила ее быть сильной перед лицом горя и внутреннего волнения. Сейчас, как и прежде, дела изнуряли ее, но она продолжала их выполнять.
Как-то в середине августа Торнтон вернулся домой, завершив дела магистрата, которые заняли у него все утро. Маргарет сидела в гостиной и внимательно изучала книгу, которая явно увлекла ее.
- Здравствуй, дорогая! – поздоровался он и наклонился ее поцеловать. Она вернула ему поцелуй, но казалось, что в этот момент ее больше интересует книга, которую она держала в руках. Из любопытства Торнтон повернул к себе обложку.
- Что же у нас тут такое? «Как устраивать приемы» - это явно не мамина книга?
- Написана французом, - засмеялась Маргарет. – Нет, это Фанни одолжила ее мне. Она сказала, что в ней много полезной информации.
- И это так?
- Презабавная книга. Она без сомнения скрасила мой день. – Маргарет прочитала вслух: - «Прием, каким бы роскошным он ни был, никогда не пройдет гладко, если вино будет плохим, гости не будут подходить друг к другу, лица – скучны, а ужин – торопливо съеден». – Взглянув на мужа, она спросила: - Я заранее пошлю Уотсону записку с просьбой не расхваливать своего «Голубя герцогини», чтобы не испортить вечер? – Торнтон рассмеялся. Его жена добавила: - Тем не менее, скучных лиц не избежать – Сликсоны приняли приглашение.
- Мы всегда подаем превосходные вина, - он улыбнулся, ее хорошее настроение передалось и ему. Торнтон начал надеяться, что, несмотря на первоначальные возражения, Маргарет пришлось взять на себя эту задачу, и она восприняла ее со своим природным юмором. Он был бы рад, если бы это было так – за последнее время между ними было слишком много напряженных моментов, даже личных. По его просьбе Маргарет вернулась в его постель на следующую ночь после их ссоры по поводу приема, но так или иначе, многие вещи уже не казались такими, как прежде.

Джон отклонился на спинку дивана и стал рассматривать книгу через ее плечо. Он хихикнул и прочитал вслух: «Позвольте мужчинам быть умными без самонадеянности, а женщинам любезными без тщеславия». Боже мой! Мне едва ли хочется комментировать сей указ.
- Как и мне, - согласилась Маргарет, засмеявшись. Некоторые леди Милтона, с которыми она была знакома, были совершенной противоположностью – тщеславными без любезности. Она вспомнила про Энн Латимер. Маргарет хотелось, чтобы Латимеры были исключены из приглашенных, но так как мистер Латимер был банкиром Джона, не включить их в список гостей было нельзя.

Ханна вошла в комнату, как обычно, быстрым шагом, шелестя юбками. В руке она несла пачку ответов на приглашения, которые просматривала на ходу.
- Они пришли с последней почтой. Я думаю, это последние, - неожиданно она заметила своего сына. – Здравствуй, Джон. Я не сразу тебя заметила. Как прошло утро?
Он поднялся и поприветствовал мать.
- О, обычный день уголовного правосудия в Милтоне, - усмехнулся он. – Слушания прошли как всегда. Виновных призвали к ответу… кроме тех случаев, когда следствие не продвинулось вперед за недостаточностью улик, - он снова наклонился и поцеловал Маргарет в ухо. Она добродушно подмигнула ему. Она знала, что его слова предназначены не для матери.
Ханна села напротив Маргарет и протянула одну за одной карточки снохе, которая читала их.
«Мистер и миссис Коллинбрук свидетельствуют свое почтение мистеру и миссис Торнтон и радушно принимают их любезное приглашение на прием 20 августа».
Маргарет достала список и стала сверять имена. Когда она закончила просматривать карточки, она объявила:
-Надо же! У нас будет шестнадцать пар.
Это было большое количество гостей даже для старшей миссис Торнтон, которой нравилось «поражать» как можно больше знакомых при каждом светском случае.
- Пятнадцать, - внезапно Торнтон прервал ее. – Прости, Маргарет, я почти забыл упомянуть об этом. Недавно я получил записку от Хорсфолла. Кажется, у него заболела тетя, и его вызвали в Лондон ухаживать за ней. Он сожалеет, что, должно быть, разочаровал нас, и надеется, что не причинил нам слишком много беспокойства.
- Это та самая печально известная тетя мистера Хорсфолла? – язвительно спросила Маргарет. – Я думала, что она уже была при смерти три или четыре раза.
- Так и есть, я полагаю, это раз станет пятым. Она поставила ему условие, раз он хочет получить наследство, то должен быть рядом.
- Бедняга! – вздохнула Маргарет. – Что ж, как бы сильно я ему не сочувствовала, а одна леди осталась у меня без пары.
- Чьим партнером он был? – спросила миссис Торнтон.
Маргарет заглянула в список: - Мисс Латимер.
- О, как неудачно для мисс Латимер, - сказала Ханна.
«Без сомнения, - подумала Маргарет, - ее партнер неженатый мужчина, который унаследует состояние, и все же он будет для нее вне пределов досягаемости». Скромный взгляд Торнтона и его улыбка указали, что он разделяет ее мысли.
- До приема осталось четыре дня, - возразила Маргарет. – Что нам делать? Где мне найти одинокого мужчину за такой короткий срок?
- Четыре дня не такой уж короткий срок для одинокого мужчины, - рассмеялся Торнтон. – Большинство из тех, кого я знаю, - включая и себя самого в былые дни – приняли бы приглашение, как только получили бы его.
- Несомненно, это хорошо для холостяков Милтона, - проворчала Маргарет, - но мне хочется, чтобы мой список гостей был бы полным сейчас. Мне не хочется ломать над этим голову до самой последней минуты. «Как будто она не будет волноваться обо всем остальном», - добавила она про себя.
Неожиданно в дверях появилась Диксон, сделав реверанс хозяйке, она сказала:
- Прошу прощения, миссис Маргарет, но спрашивают мистера Торнтона. Мистер Уилкинс дожидается его в кабинете. Он зашел на фабрику, но поскольку вас там не было, он пришел сюда.
- Спасибо, Диксон, - ответил Торнтон, - пожалуйста, скажите ему, что я скоро приду.
Прислуга удалилась.
- Как вовремя! - Маргарет захлопала в ладоши от радости. - Он составит шестнадцатую пару.
- Уилкинс?! Ты, должно быть, шутишь! – удивился Торнтон.
- Вовсе нет.
- Он, возможно, приехал в город на два-три дня, - Торнтон пребывал в смятении. Ханну также встревожило это предложение. Она никогда не встречалась с мистером Уилкинсом, но слышала о нем от Джона и Фанни и уже начала бояться за сохранность хрустальных бокалов и скатертей, составлявших семейную ценность. Однако, она молчала – не она принимала решения в этом доме.
- Ты должен узнать, Джон, на сколько дней он здесь останется, или, во всяком случае, выяснить, можно ли уговорить его прийти.
- Если ты так настаиваешь, я узнаю, но я уверен, что он откажется.
- А, может, и нет, если быть с ним любезным.
- У меня нет привычки «любезничать» с деловыми партнерами. Достаточно быть вежливым и откровенным.
- Ты рассуждаешь, как мужчина, - поддразнила его Маргарет. – Мне жаль его. – Она хотела добавить, что взрослый человек, который живет с пожилой матерью, кажется одиноким и трогательным, но сдержалась.
- А ты рассуждаешь как женщина, - ответил Торнтон. – Ты лично убедилась, каков этот мистер Уилкинс… он явно не образчик светской любезности.
- Он не соответствуем твоим понятиям о «джентльмене»?
- Ты знаешь, что я имею в виду,- он шутливо упрекнул ее. – Разве тебя не пугает, что он испортит вечер?
Маргарет рассуждала про себя, что званый обед уже нельзя испортить еще больше, ведь, прежде всего, ей не хотелось его устраивать.
- Нет, не боюсь. И, возможно, он пойдет мистеру Уилкинсу на пользу. Может быть, он сумеет преодолеть свою неуклюжесть. Ему просто хочется, чтобы его подтолкнули. Что до меня, я буду рада видеть его снова. Вот, теперь появился тот, кто, на самом деле, любезен без тщеславия.
Маргарет поднялась, когда Торнтон встал, чтобы уйти. Он нежно поцеловал ее в щеку.
- Если это сделает тебя счастливой, я поговорю с ним. Сейчас я вернусь на фабрику и возьму с собой Уилкинса. Уверен, ему хочется посмотреть новые станки. Я не знаю, когда вернусь. Надеюсь вернуться до ужина, но если я не вернусь, ужинайте без меня.
Маргарет расстроили последние слова мужа. Она уже мысленно забрала назад свое признание в симпатии к мистеру Уилкинсу – у него может войти в привычку сбегать с Джоном в Клуб на ужин всякий раз, когда он будет приезжать в Милтон по делам. Тем не менее, такова жизнь жены промышленника, и чем скорее она привыкнет к этим небольшим реалиям, тем лучше для нее.

*** *** *** *** ***

Торнтон сделал больше обещанного и закончил дела раньше ужина. Вернувшись домой, он сразу направился в гостиную, где его мать сидела за рукоделием.
- Мама, где Маргарет? Я хочу поговорить с ней.
- Не могу тебе сказать, Джон. Думаю, она что-то упоминала о починке платья, - Ханна взглянула на сына, гадая, что вызвало в нем такое воодушевление. Она заметила, что он нес сверток, обернутый в коричневую бумагу. – Что там у тебя, Джон?
- Это для Маргарет… я долго его ждал.
- Он не имеет никакого отношения к мистеру Уилкинсу? – Ханна была озадачена.
- Нет, просто так совпало, что он прибыл в один день с его визитом. Эту посылку отправили на фабрику, как я и просил.
Ханну задело, что Джон так скрытничает. Ее все еще огорчало, что ее не допускали к его секретам, но с этим ничего нельзя было поделать. Она вздохнула и вернулась к рукоделию.
Торнтон прошел в спальню и через открытую дверь увидел, что Маргарет в своей комнате. Она давала указания Диксон по поводу починки одежды. Он положил посылку, затем снял сюртук и галстук, собираясь умыться перед ужином. Услышав, что хозяин прошел в смежную комнату, Диксон закончила разговор с хозяйкой и вышла из комнаты.
Торнтон постучал в дверь комнаты Маргарет и просунул голову в дверной проем.
- Можно войти?
- Конечно, можно. Что ты делаешь дома? – Маргарет была рада видеть его скорее потому, что он казался спокойным и счастливым. Как бы красиво он не выглядел, когда был официально одет, Маргарет считала, что с расстегнутым воротом рубашки и с влажными, взъерошенными волосами, которые очень шли ему, Джон был более привлекателен.
- Я же сказал тебе, что постараюсь вернуться до ужина, - пояснил он, подходя к Маргарет и обнимая ее. Не спеша, он поцеловал ее. «Как же давно муж не целовал ее так, возвратясь с работы», - подумала она. Возможно потому, убеждала себя Маргарет, что она обычно находилась в одной из общих комнат, а такое проявление чувств едва ли было допустимо, когда на тебя смотрит свекровь и слуги. А возможно, подумала Маргарет (с небольшим чувством вины), она не всегда принимала его чувства, даже когда он предлагал их. Она улыбнулась и прильнула к нему, наслаждаясь запахом мыла и чистой кожи. Ей так не хватало его близкой и искренней поддержки.
Маргарет вздохнула: - Мне не хочется одеваться и спускаться к ужину.
- Я бы помог тебе одеться, - прошептал Торнтон, но Маргарет знала, что он имеет в виду совсем другое.
- В таком случае, мы никогда не спустимся вниз, и твоя мама может послать слуг поискать нас, - засмеялась она. – Может, вместо того, чтобы тянуть время, нам следует подготовиться и спуститься вниз, - неохотно произнесла она.
- Не сейчас. У меня есть сюрприз для тебя, - Торнтон прошел в свою комнату и вернулся, неся в руках таинственный бумажный сверток, который был слишком большим, чтобы уместиться за спиной.
- Что это? – спросила Маргарет.
- Давай назовем это запоздалым свадебным подарком, - улыбнулся ее муж.
С нетерпением, с которым ребенок открывает рождественский подарок, Маргарет разорвала бумажную обертку и задохнулась от восторга. Она увидела умело выполненный маслом рисунок старого прихода в Хелстоне. Того, что она всегда знала и любила: каменные ступени; сад… и розы! Дом на рисунке был увит желтыми розами. Рисунок немедленно всколыхнул в ней все былые удовольствия Нью Форреста: длительные прогулки с отцом, запах папоротника, полумрак леса, жужжание пчел в сладких, маленьких грушах, что росли в их саду. Слезы выступили у нее на глазах, когда множество полузабытых воспоминаний захлестнули ее.
- О, Джон, это прекрасно! Где ты это достал?
- Ты посчитаешь меня ужасно глупым, - ответил он, смущенно улыбаясь. Он достал платок и протянул его жене, которая начала вытирать глаза.
- Да, я так и подумаю, но, тем не менее, мне хочется это услышать.
- Я сделал этот заказ вскоре после того, как фабрика обанкротилась, - он нежно засмеялся. – Ты подумаешь, что это абсурдно. У меня не было твоего портрета, ничего, что напоминало бы мне о тебе, кроме томика Платона, который ты мне подарила, и который принадлежал твоему отцу. У меня не было ничего, чтобы напомнило бы мне о тебе. И тогда я поехал в Хелстон, сам увидел твой прежний дом, и меня осенила мысль. Она была глупой и спонтанной, но я ухватился за нее… - он улыбнулся, вспоминая. – Я навел справки и нашел местного художника. Он сказал, что помнит, как выглядел приход, когда там жили твои родители. Я потребовал, чтобы нарисовали розы. Нынешние владельцы…
- Да, - засмеялась Маргарет, - с их изменениями и улучшениями. Это прекрасный рисунок, Джон, именно таким я помню его. Почему ты мне не сказал об этом?
Торнтон засмеялся.
- Во-первых, я совершенно о нем забыл. Можно сказать, что мое возвращение из Хелстона приобрело совершенно неожиданный поворот, и из-за всех этих волнений, я совсем забыл про рисунок. Однажды я вспомнил о нем, но решил держать это в секрете и удивить тебя, с тех пор, конечно, у меня не было способа узнать, как долго художник будет писать картину. Похоже, это заняло у него все лето, но он постарался на славу.
- О да! Это прекрасно, Джон. Я не знаю, как благодарить тебя.
- Я знаю, - он взял рисунок из ее рук и отложил его в сторону. Еще раз обняв ее, он прижался к ее губам долгим и страстным поцелуем. Маргарет хотелось забыться в его объятиях, чтобы никого и ничего вокруг не существовало. С тех пор, как фабрика снова заработала, они так мало времени проводят вместе. Казалось, все делалось в спешке. Она знала, что это был Джон, человек, за которого она вышла замуж: чувственный, обаятельный и сентиментальный за своей грубоватой внешностью. Спрятав лицо у него на груди, она решила, что почти… почти… простила его за то, что он навязал ей этот званый обед. Он приподнял ее подбородок и внимательно посмотрел на нее. В его глазах была любовь, но также и печаль, что ранило ее.
- Я знаю, ты несчастна, Маргарет, и это причиняет мне боль.
Она не знала, что ответить. Разве он не знает, почему она несчастна? Если бы она снова могла озвучить свои страхи и возражения, то это привело бы к еще большим разногласиям, а она очень этого боялась. Маргарет мягко произнесла:
- Джон, ты знаешь, как я боюсь этого обеда, но я постараюсь сделать все, что в моих силах. Это просто…
- Да?
- Кажется, что мои желания отвергаются на каждом шагу, в то время как я вижу причину поступить… иначе, я чувствую, словно я… словно мои мнения не имеют значения.
- Конечно, они имеют значение. Просто, ну… Я чувствую, что нужно поступать определенным образом… поддерживать традиции и тому подобное.
По крайней мере, он из вежливости не поставил в сравнение свою мать, заметила Маргарет. Ей было невыносимо чувствовать, будто она постоянно меряется силой с матерью и сыном. Торнтон продолжил:
- Во всяком случае, званый обед скоро пройдет, и жизнь вернется на круги своя, - он гладил ее волосы и говорил успокаивающе, но покой так и не приходил в душу Маргарет. Как можно определить нормальную жизнь в доме Торнтонов? Как ей сказать, что это был не просто званый обед, что она чувствует это почти с самых первых минут, как стала хозяйкой (по крайней мере, по имени) этого дома? Маргарет начала понимать, что ее роль просто декорация, что она ничего не решает, а если так, то она никогда не смирится с ситуацией. Придется ли ей пожалеть… нет… она не может даже думать об этом.
Маргарет молчала. Такие минуты казались редкими, и ей не хотелось их испортить. Она обвила руками его шею и прошептала:
- Просто крепко обними меня, Джон.
Он послушался, взглянув на часы, чтобы узнать, сколько времени осталось до того, как им придется спуститься вниз.