Продолжаем-с.
Глава XII
Бов проснулась, не сразу осознав, где находится. Ее комната, маленькая и тесная, отчего-то стала большой и просторной, уставленной красивой мебелью, а узкая и жестковатая кровать превратилась в необычайно удобное, широкое и мягкое ложе, на котором было так уютно лежать, свернувшись клубочком, под теплым и легким пуховым одеялом.
В следующее мгновенье она подскочила на кровати, задев ногой еще не остывшую грелку, засуетилась и еще больше разволновалась, увидев на себе незнакомую ночную кофту – дорогого шелка, с изящной вышивкой на груди.
«Бог мой, как неловко!» – всполошилась Бов, смутно припоминая, как вчера, определенно будучи в невменяемом состоянии, она ответила согласием на совершенно невероятное, немыслимое предложение князя, и как потом он отнес ее на руках в эту комнату – ей самой оказалось не под силу сделать и несколько шагов – и оставил на попечении двух служанок. Правда, она почти сразу отослала их и ванну приняла в одиночестве, не имея привычки в подобных ситуациях прибегать к помощи слуг, а затем, натянув приготовленную для нее кофту, рухнула в постель и моментально уснула.
Как ни странно, после «прогулки» на морозе, Бов не простудилась и чувствовала себя сейчас вполне здоровой и отдохнувшей. Разве немного ныли кисти рук, и побаливала щека, на которую пришелся удар Софи.
Бов встала, подошла к туалетному столику, на котором стояли часы – они показывали начало десятого, и попыталась разглядеть себя при тусклом сером свете зимнего утра. Волосы ее оказались в ужасном беспорядке, глаза чуть припухли – то ли от вчерашних слез, то ли от долгого сна, на левой скуле темнело пятно, такие же пятна проступили и на обоих запястьях – последствия событий в доме Барсуковых.
Явившаяся по звонку горничная принесла выстиранное и выглаженное белье и платье Бов, потом – горячую воду, сообщив заодно, что барыня еще почивают, а барин давно встали, позавтракали и куда-то уехали.
– Строго-настрого запретили вас будить, – говорила девушка, зажигая свечи и с простодушным любопытством поглядывая на гостью. – Уж как я хоронилась, меняя вам грелки, аж боязно было – вдруг потревожу… И наказали сообщить, ежели вы заболели, чтоб за доктором послать.
Бов заверила Дусю – так звали служанку, что та ее ни разу не потревожила, что чувствует она себя вполне здоровой, а на вопрос, где предпочитает завтракать – в столовой или в своей комнате, предпочла последнее.
– Не знаешь, когда вернется его сиятельство? – заодно спросила Бов, несколько огорошенная известием об отсутствии князя.
Дуся не знала, но пообещала выяснить у дворецкого. Когда она вышла, Бов занялась утренним туалетом, одновременно размышляя о том, что ей предстоит сегодня сделать. Перво-наперво надобно было переговорить с князем по поводу… недоразумения, как она про себя назвала ситуацию с его предложением.
«Если это мне не привиделось во сне», – подумала Бов, хотя знала, что все было на самом деле, и теперь более всего ее мучилась вопросом: зачем он это сделал? Жениться на ней ему не было никакого резона, разглагольствования Нахраповой о якобы потерянной репутации никто и не воспринял всерьез. Или князь столь щепетильно относится к вопросам чести, что готов жениться на немолодой, изгнанной из дома приживалке, с которой его ничего не связывало, перед которой не имел никаких обязательств и видел-то всего пару-тройку раз. Нет, это было бы непростительной глупостью с его стороны, а он вовсе не был глупым, совсем наоборот. Да и княгиня не позволила бы сыну сделать столь опрометчивый шаг.
Что-то там было еще, вчера в библиотеке… Бов никак не могла припомнить, уловить нечто странное, что привлекло тогда ее внимание, или это ей лишь привиделось, надумалось сейчас? Если бы она не задремала, не упустила нить разговора, верно, ей было бы проще разобраться, что вдруг подвигло Лахтина сделать предложение, которое она, кстати говоря, не думая и приняла…
Впрочем, она лукавила. Бов вспомнила отхватившее ее тогда волнение, и внезапно озарившую, словно ударившую мысль о том, что нежданно-негаданно судьба дала ей шанс – единственный шанс! – выбраться из того ужасного положения, в каком она оказалась, изменить незавидную и одинокую, опостылевшую ей жизнь. Бов поежилась – ей стало неуютно, стыдно за то, что она воспользовалась сложившейся пока неведомо какими путями ситуацией и двумя руками ухватилась за явно необдуманные и неосмотрительные слова Лахтина. Что теперь думает о ней княгиня, как отнесется к ней сам князь, когда доброта, им проявленная, обратилась против него же самого?
«Сам виноват, – грустно усмехнулась Бов, – за язык его никто не тянул… Да, что это я? Наверняка то была какая-то шутка, мною спросонок не оцененная, и негоже мне относиться к тому серьезно, как и на что-то рассчитывать…»
Тем временем появилась Дуся с полным подносом в руках.
– Тимофей Васильич, дворецкий наш, передал, что барин скоро должен вернуться. И что перед отъездом де наказывал: коли, говорит, гостья наша проснется раньше и с хорошим самочувствием, то, говорит, ежели изволит, то моего, то бишь, барина, прибытия в библиотеке дожидаться, – возбужденно затараторила она, ловкими руками расставляя на столике у окна принесенный завтрак – кофейник, распространяющий вокруг себя неповторимый запах свежезаваренного кофе, кувшинчик с подогретыми сливками, сахарницу, масленку, тарелки с румяными, только из печи булочками и пирожками, воздушный омлет под запотевшей крышкой…
Бов сглотнула слюну, враз почувствовав голод, и села завтракать.
В библиотеке она взяла в руки какую-то книгу, было открыла ее, но не прочитала и строчки, занятая своими мыслями. Показалось, прошло не так много времени, когда стукнула дверь, и в комнату вошел Лахтин. Лицо его раскраснелось от мороза, глаза ярко блестели, он выглядел бодрым и… необычайно привлекательным. Если накануне он был одет в простого покроя домашний сюртук, сейчас на нем была генеральская форма при полном параде – сидящий с иголочки черный мундир[] с золотыми эполетами, орденами и красной лентой на груди, светлые в обтяжку панталоны и высокие сверкающие сапоги.
Бов вздрогнула и чуть не уронила книгу – столь ослепительным и важным генералом предстал перед нею Лахтин, враз растеряла все слова, что собиралась ему сказать, молча наблюдая за тем, как он подходит к ней, берет ее руку и прижимается к ней губами. Бов смутилась еще больше, и так и не решилась в ответ поцеловать князя в лоб.
– Хорошо ли вам спалось, Любовь Сергеевна? Как самочувствие? – он присел напротив,
– Благодарю, ваше сиятельство, со мной все в порядке, – волнуясь, начала говорить Бов.
– Ланс, называйте меня Лансом, – сказал Лахтин, – и, надеюсь, мне позволительно будет звать вас Бов?
Она в замешательстве кивнула, а он подхватил книгу с ее колен, мельком взглянул на название и переложил на стол.
– Мадам де Сталь о королеве девяти дней [Джейн Грей]. Интересуетесь историей?
– В какой-то степени, – ответила Бов.
Из шкапа она взяла первую попавшуюся книгу, даже не взглянув на ее название.
– Ваше сиятельство, – собравшись с духом, опять заговорила Бов. – Вчера я, должно быть…
– Ланс, – поправил он, вдруг взял обе ее руки в свои, разглядывая запястья с внешней и тыльной стороны.
– Откуда у вас эти синяки? – спросил он. – Стараниями того господина, что повел себя столь неподобающе по отношению к вам?
Бов сглотнула, отняла руки, потянула вниз края рукавов.
– И на щеке, – не отставал князь. – Он ударил вас?
Перед тем, как выйти из спальни, Бов воспользовалась пудреницей, которую обнаружила на туалетном столике среди щеток, духов и всевозможных баночек с кремами, пытаясь скрыть от посторонних глаз явный след своего унижения. Увы, Лахтин таки разглядел синяк и определенно не собирался делать вид, что не замечает непорядка в ее внешности.
– Неважно, – пробормотала она, стыдясь и не желая затрагивать неприятную для нее тему.
– Ну, Бов, говорите, – настаивал он.
Она заколебалась, впрочем, что толку скрывать? К тому же теперь это все уже не имело никакого значения.
– По лицу меня ударила Софи… кузина, приревновав к… – она запнулась.
– Ударила и выгнала на улицу?
– Да.
– А синяки на руках – его дело?
– Да.
– Его имя?
– Имя? – удивилась Бов, не понимая, зачем это князю.
Он молча ждал, не спуская с нее потемневших глаз.
– Неверов, – после паузы сказала она. – Неверов, Николай Ильич.
Лахтин кивнул и откинулся на спинку кресла.
– Александр Николаевич, – вновь начала Бов, так и не осмелившись назвать его Лансом, – я хотела поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали…
Она все заранее продумала. Как ни трудно ей было бороться с искушением, вызванным предложением князя, она не могла, не имела права воспользоваться его оплошностью – если то была оплошность, а не шутка, неправильно ею понятая. Поэтому, чтобы не ставить ни себя, ни его в неловкое положение, Бов решила сделать вид, что ничего не было – ни его к ней обращения, ни ее ответа.
– …вы так добры, – сглотнув вдруг образовавшийся в горле комок, продолжала она. – И я… позвольте мне обратиться к вам с еще одной просьбой… Иван Михайлович, думаю… конечно, поможет мне, но у вас, у княгини здесь столько знакомых… Подыскать мне место компаньонки или гувернантки…
Бровь Лахтина изогнулась и поползла вверх.
– Поверьте, я много лет занимаюсь с детьми кузины – их воспитанием и образованием, и смею надеяться, что справлюсь и с другими, – зачастила Бов, чувствуя себя крайне неловко. – А если компаньонкой, то, уверяю…
Она наткнулась на его взгляд, вдруг заметив насмешливый огонек в его глазах, покраснела и вскочила с места.
– Простите, верно, мне не стоило злоупотреблять… С вашего позволения, я сейчас уйду…
– Куда вы вдруг так заторопились, Бов? – он перехватил ее за локоть и усадил обратно в кресло. – Неужели вчера вы все проспали?
– Проспала?
– Неужели не помните, что я сделал вам предложение? – продолжал князь, все удерживая ее за руку. – И что вы его приняли?
– Но… – Бов пораженно уставилась на него, не в состоянии поверить тому, что он сам это сказал.
– Никаких «но», – покачал головой Лахтин. – Разве что я вам так неприятен, и одна мысль о замужестве со мной приводит вас в содрогание…
– Нет, что вы! – вконец запутавшись, воскликнула Бов. – Ничего подобного! Вы такой… такой… милый…
И вспыхнула от смущения.
– Милый? – он ухмыльнулся. – Ну, коли я вам мил, то мое предложение, как и ваше согласие остается в силе. И нынче же вечером мы обвенчаемся.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
