Шураша - вообще мой любимец, а здесь он и вовсе невозможно трогателен.
Не, ну мальчик такое узнал о себе - это же крах всего, что у него есть в жизни. Поневоле разволнуешься. Кузякин, конечно, подлянку знатную устроил. Юлия пишет:
цитата:
А чет барон-то пожаловали так вдруг
Заглянул к любовнице на огонек. Ему же еще нужно было отсчитаться о встрече с шантажистом, да тот его опередил. Юлия пишет:
цитата:
Но отчего такая странная мысль, что Пржанский послал двух?
Это авторский ляп скорее. Чет не додумали. Юлия пишет:
цитата:
Авторы, пружина закручена, а уж у читателей шеи в штопор - следить за всеми нитями
Вот-вот пружина начнет раскручиваться, еще немного терпения. Хелга Хелга пишет:
Накануне Родионов допоздна засиделся на службе, разбираясь с грудами накопившихся за последнее время бумаг. И сегодня спозаранку был уже в канцелярии, в который раз изучая – кого-то вычеркивая, кем-то дополняя – списки передвижений офицеров и их алиби на момент происшествий. Учитывалось не только убийство штабс-капитана Митяева, но и башмачника, найденного в реке, и часовщика из Новых Трок, а теперь еще и подозрительная гибель полковника Борзина, в убийстве которого Родионов, по размышлении, все более утверждался. Также новые сведения, добытые местными полицейскими, указывали на то, что часовщик, вероятнее всего, пал от руки убийцы Митяева. Как стало известно, у часовщика был приходящий ученик – юноша из соседнего городка, который и припомнил о заказе на цепочку и ключ к часам, сделанный за пару дней до убийства. В связи с этим у Родионова прибавилось работы – надо было изучить передвижения интересующих его лиц в районе Новых Трок и за предшествующие происшествию дни, а затем возле каждого проставить дату, время и местонахождение при каждом известном случае. К середине дня кропотливая работа полковника наконец была вознаграждена: на новом листе он смог написать имена всего четырех офицеров – из десятков, попавших в поле зрения полиции после гибели штабс-капитана. Эти четверо не имели четкого алиби на время всех убийств, находились вблизи мест преступления и имели возможность подобраться к секретным документам Главного штаба армии. Родионов удовлетворенно вздохнул и откинулся на спинку стула. С четверкой подозреваемых, конечно, легче разобраться, хотя вычислить того единственного – шпиона и убийцу, будет не так просто, как могло бы показаться на первый взгляд. – Соглядатай прислал сообщение, – в комнате появился Летюхин и подошел к столу полковника. – Вот новый список офицеров, что обходит Кузякин. И еще примечательный момент: в два часа пополудни он зашел в сад Бернардинцев, где встретился… Угадаете с кем? – Боюсь, не угадаю, – Родионов взял список, протягиваемый ему квартальным – к счастью, там было всего несколько фамилий, и вздохнул. Последние дни вслед за Кузякиным он методично опрашивал офицеров, коих тот навещал. Если среди них и был автор письма, определить его пока не представлялось возможным и, казалось, не представится. Одни вовсе отрицали близкое общение с баронессой – де шапочное знакомство, не более. Другие признавали, что не раз бывали у нее, но в переписке с нею не состояли. Граф Ардаевский рассказал весьма занятную историю об опроснике, который баронесса пыталась ему всучить, и то, как он пригрозил ей разоблачением. После наводящих вопросов опрашиваемые офицеры нехотя подтверждали, что мадам баронесса действительно интересовалась состоянием русской армии, но всячески отрицали свою причастность к снабжению сей дамы интересующими ее сведениями. Среди них был один из той четверки, что вычислил Родионов, но ни доказательств, ни улик пока против него не имелось. – Барон Вестхоф, вот кто, – сказал Летюхин. – Обменялись буквально парой слов, после чего разошлись. – Вестхоф?! – удивился полковник и покачал головой. – Весьма, весьма любопытно! Барона не было в его четверке – у него имелись алиби, да и в Троки он не ездил, но… – Тихо озеро, а чертей полно, – сказал Летюхин. – Ежели он для Щербининой старается – одно, а коли она не при чем, то велми подозрительно. Как тут о французе том, Нарбонне не вспомнить? – От барона мы вряд ли что узнаем, – Родионов потер лоб. – Надобно поговорить с Щербининой. – Вы еще третьего дня собирались, – заметил Летюхин. – Собирался, да, – признал Родионов. – Но все руки не дошли – то по офицерам ходил, коих Кузякин навестил, то… Ну да, в понедельник ввечеру, вместо того чтобы переговорить с парой оставшихся из списка предполагаемых авторов письма, остался на ужин у сановника, и там любезничал… Нет, не то слово – общался с юной графиней Бетси Веселовской. «Имя у нее красивое – Елисавета, и глаза чудные», – подумал он, который раз за эти дни вспоминая, как она оглянулась в ответ на его взгляд, и спохватился: «Но именно от нее я узнал о случае на вечере у Веселовский, а от ее матери – о том листке со стихами в книге… Или я ищу в темном подвале кошку, которой там отродясь не бывало?» Тогда, покинув ужин, он отправился не домой, а в книжную лавку на Немецкой. Было поздно, двери заперты, но Родионов разбудил хозяина, тот открыл лавку и препроводил полковника к заветному Тациту. В книге, правда, не оказалось ни стихов, ни записок. – Соглядатай доложил, что опосля сада Кузякин на улице заговорил с неким офицером и чуть с ним не подрался, – тем временем рассказывал Летюхин. – Сам ведомый говорил тихо, а вот офицер кричал и за грудки его хватал, называя негодяем. Грызлись, что собаки за кость. – Что за офицер? Не узнали? – насторожился Родионов. – Узнали. В чине штабного прапорщика, по описанию – Александр Щербинин, – сказал Летюхин. – Чай пора к маменьке наведаться. – Да, сейчас пойду, а пока вот, – Родионов протянул Гордею Лукичу свой заветный, с вычисленными именами лист. – Ого! И все сходится? – Пока – да. Но точности, как ты понимаешь, нет, как и улик. Кстати, я переговорил с нашим директором об этой баронессе французской, – сказал Родионов и вкратце описал квартальному свою беседу с де Сангленом, и тот припомнил сей случай. Сам он служил тогда в тайной полиции Петербурга, но по другой части, потому подробностей не знает. Слышал только, что зимой к ним поступило анонимное послание, указывающее на баронессу, как шпионку. Свидетельств ее деятельности не было, она сразу согласилась покинуть Россию, в чем полиция и помогла ей в считанные дни. Связей ее так и не выявили, знакомых у нее было множество, ежели кто и поддался на ее уловки, сие неизвестно. – Как обычно, – заметил Летюхин. – До времени все с рук сходит, да как ни крои, швы наружу выйдут. – Ничего, Гордей Лукич, вывезем. – Кабы на добра коня не спотычка, цены б ему не было, – пробормотал Летюхин. – Еще по поводу того поляка, Пржанского. Так весь на виду, ничего подозрительного. Вот только третьего дня – то ли упустили, то ли сам ушел, потеряли его на несколько часов, пока он к дому своему не вернулся. Что делал, где был – неведомо. На том и разошлись. Летюхин принялся за составление отчета, Родионов же, по дороге отобедав в трактире, направился на знакомую ему Рудницкую улицу.
apropos Наконец-то! Вот и Родионов... А вот и барона приметили... И сейчас Родионов ка-ак с Шурашей поговорит, а тот ему ка-ак выложит все, что знал и не знал А тут и маменька добавит... Ой, что будет!
Давай дальше, не томи!
apropos
Главвред
Сообщение: 39133
Отправлено: 25.05.19 22:26. Заголовок: Klo http://jpe.ru/g..
Klo
Klo пишет:
цитата:
Вот и Родионов... А вот и барона приметили...
Ну должен же был барон когда-нибудь попасться. Родионов молодцом, копает и копает. И Шураше не скрыться. А с маменькой там вообще проще легкого, болтушку такую еще поискать. Скоро будет продолжение.
Авторам Очень нравится, что Родионову встретилась Бетси. Неожиданный поворот, очень трепетный. Родионов явно не остался к ней равнодушен, и Бетси оглянулась. Они похожи: молчаливые и занятые делами мужчины, а женщины милые болтушки. Шурашу жалко. Кузякин наговорил ему гадостей, мальчик переживает. Надежда только на барона, а он опять попадает под подозрения. Интересно, как авторы это все раскрутят. Сейчас еще Плакса добавит свои пять копеек.
Ну вот, решили попробовать нашего холостяка пристроить. а как получится - посмотрим. Малаша пишет:
цитата:
Сейчас еще Плакса добавит свои пять копеек.
Ой, добавит. По обычаю.
Мадам оказалась дома и тотчас его приняла. Родионов сразу отметил про себя и ее заплаканные глаза, и удрученный вид, и вынужденную улыбку. – Ежели я не вовремя, прошу простить, – сказал он, впрочем, не собираясь отступать. – Но мне надобно с вами переговорить по поводу ряда моментов. Буду весьма признателен, коли вы окажете такую любезность и ответите на мои вопросы... – Присаживайтесь, полковник, – сказала Евпраксия Львовна. – Отвечу на ваши вопросы, хотя, право, не знаю, чем могу помочь в ваших расследованиях... теряюсь в догадках, – вздохнув, добавила она. – Разве еще раз рассказать о нападении, но я, кажется, более ничего добавить не могу. Она снова вздохнула и, сложив руки на коленях, приняла позу «я вся внимание». – Нападение меня тоже интересует, – сказал Родионов. – Но прежде хотелось бы узнать, что вас связывает с господином Кузякиным, шантажистом. – С кем? – спросила Евпраксия Львовна, чувствуя, что ее недоумение звучит весьма фальшиво, но упрямо продолжив недоумевать: – Ничто меня с каким-то шантажистом не связывает... Как, вы сказали, его зовут? – Кузякин, что через сына вашего передал вам приветы, – сказал Родионов. Щербинина явно пыталась скрыть свое знакомство с упомянутым господином, и он понимал ее нежелание о том говорить. Но ему надобно было знать, потому он как можно мягче сказал: – Коли я начну его расспрашивать, он не только все расскажет, но и – дабы себя обелить – может представить факты в самом извращенном свете… – Именно, что в извращенном! – воскликнула Евпраксия Львовна. – Как можно верить каким-то подлым шантажистам? Я никогда бы не стала иметь дело с подобными людьми! Не хотите ли чаю? – Благодарствуйте, но вынужден отказаться, спешу, – ответствовал Родионов. – Мадам, ситуация весьма серьезна. Мне надобно знать – не дело, которое привело к вам Кузякина, сие ваша тайна, с вами и останется, а сам факт его к вам обращения. И участие в сей истории соседа вашего, барона Вестхофа. – Напрасно отказываетесь, моя кухарка изумительно готовит. У нас сегодня пироги с ревенем, – пробормотала Плакса, в отчаянии думая, как ей поступить. «Почему, почему он спрашивает об этом? Неужели знает о причине шантажа? Когда же это закончится! Или уже никогда? И что он знает о бароне?» – лихорадочно думала она. Она могла бы желать ареста негодяя, кабы не страшилась, что он расскажет в полиции о тех, пусть и сожженных, документах. – Участие барона Вестхофа в этой истории? Какое может быть участие, коли истории никакой не было и быть не могло! – вырвалось у нее. – Хорошо, мадам, но тогда я буду вынужден переговорить о том с господином Кузякиным, – сказал Родионов. – Учитывая его словоохотливость, он наверняка поведает мне много любопытного. Ему не хотелось давить на нее и запугивать, но она не оставляла для него другого выбора. – Расскажите о субботнем вечере у графини Веселовской. Вы помните, как виконт де Визе пролил чай на платье графини Бетси? – Какой чай, зачем на платье? Ах, тогда, в субботу! Но почему вы спрашиваете? И не нужно с господином Кузякиным! Не нужно, он ничего важного для вас не скажет! – зачастила Плакса. – Я ничего о нем не знаю, видела его один только раз! – Таки видели? Когда, мадам? Что он от вас хотел? Как вы с ним решили свои дела? – Господи боже мой, зачем же вам нужно это знать?! – всхлипнула Плакса. – Вы хотите арестовать его? Я видела его... Он приходил неделю назад, или чуть больше. Но более я с ним дел не имела, поверьте мне! Он ужасный, отвратительный человек! А виконт пролил чай на платье юной графини по неосторожности, – добавила она, наивно пытаясь закончить разговор о шантажисте. – Как вы узнали? Это важно, пролитый чай? – Давайте сначала разберемся с шантажистом, – предложил Родионов. Он понимал – она боится, что он узнает ее тайну, верно, какое-то письмо от любовника или что-то в таком роде, хотя Щербинина производила впечатление женщины, не могущей иметь никаких тайн. – Меня интересует только результат вашей встречи. Вы ему заплатили? – Нет-нет, не заплатила! – признала Плакса. – Все разрешилось... У него нет тех бумаг, которыми он меня стращал, то есть, не оказалось... Они были фальшивыми, а его запугивания – глупыми... – Откуда вы знаете, что тех бумаг нету? – спросил Родионов, памятуя о бароне Вестхофе возле печки с обгорелым листом в руке. – Потому что их сожгли! – вырвалось у Плаксы. Она тотчас ахнула и всхлипнула. – Следовательно, по вашей просьбе барон Вестхоф отправился за шантажистом и сжег все его бумаги, – констатировал Родионов, не сомневаясь в ответе, даже если дама начнет все отрицать. – А зачем он встречался с ним сегодня? – Зачем же вы расспрашиваете, коли все знаете?! – удивилась Евпраксия Львовна. – А сегодня... Я… Но вы ведь знаете, что шантажист снова напомнил о себе, и, видимо, господин барон решил поговорить с ним... Слезы полились по ее щекам, и она заметалась в поисках платка. – Действительно, – пробормотал Родионов, несколько смущенный слезами дамы. – С шантажистом теперь все понятно. Давайте поговорим о вечере у графини Веселовской. – И все хотят знать о том вечере! – воскликнула Плакса. – Удивительно насыщенный событиями вечер... – А кто еще хотел знать о том вечере? – заинтересовался полковник. – Но меня же пытались ограбить именно в тот вечер! Поэтому приходится о нем рассказывать, хоть воспоминания и... тяжелы. Она замолчала, но и полицейский молчал, явно ожидая более подробного ответа, поэтому, вздохнув, продолжила: – Разумеется, я поделилась с бароном Вестхофом, а как же иначе? Ведь именно он спас меня! – Итак, вы видели, как виконт де Визе пролил чай, – сказал Родионов, возвращая ее к субботним событиям. – Не заметили, что тому способствовало? Вряд ли офицер может столь небрежно обращаться с чашкой чая в своих руках. – Это получилось случайно, думаю. Да и Бетси Веселовская не слишком сокрушалась из-за платья, но виконт очень переживал и даже потом прислал ей цветы с извинениями. Элен рассказывала... Мы беседовали о поэзии, об эпистолярном жанре, именно тогда де Визе и сплоховал. Тогда еще кто-то пошутил, что виконт, видимо, вспомнил о своей поэтической переписке и разволновался... Странно, барон тоже спрашивал о пролитом чае. Он расспросил ее об этом инциденте вчера днем, в спальне, после того, как они… Плакса густо покраснела и поочередно приложила к щекам платочек, что сжимала в руке. – Не припомните, чей именно рассказ так его взволновал? – тем временем уточнил Родионов. – Взволновал барона? Что вы, он вовсе не умеет волноваться! – воскликнула Плакса. – Невозможно увидеть его взволно... Ах, вы спрашиваете о виконте? Родионов кивнул. – Разумеется, я не могу точно вспомнить, кто что говорил. Пожалуй, это случилось, когда стала рассказывать о письме… Хотя… Теперь я думаю, что виконт и не столь виноват, как могло показаться, – она наморщила лоб, в очередной раз пытаясь воспроизвести картину того случая. – Кажется, его кто-то случайно толкнул… – Кто, мадам? – Не помню… Он стоял с чашкой, а возле него находились еще офицеры. Да, тот белокурый гвардейский поручик, не помню его фамилии. Еще какой-то штабной офицер, граф Ардаевский, кажется, прапорщик Корягин и капитан Стоврич – они стояли рядом, и меж ними было какое-то движение... В тот момент чай и пролился. Как раз, когда я цитировала эти злосчастные строки из письма Стрекозы. – Письма Стрекозы? Что за письмо... Стрекозы? – Родионов подался вперед. – Да, письмо от Стрекозы, Libellule – так оно было подписано. Я прочитала его абсолютно случайно, подумав, что оно уже сто лет лежало в той книге. – В какой книге? Где она была? Когда вы нашли письмо? – Не пойму, почему все так им интересуются, хотя это всего лишь любовное послание. Я нашла его, вернее оно выпало из книги, здесь, в этой гостиной, в день, то есть, в вечер приезда в Вильну. Приятели Александра оставили свои вещи, книги... Они знаете ли, жили здесь, а когда я приехала, любезно предоставили мне эту квартиру. Потом они пришли и забрали и вещи, и книги и это письмо, конечно. Вот и все. Ах, тогда, кстати, заходил и Митяев, тот, погибший!.. Конечно, мне не следовало цитировать строки из письма, адресованного другому человеку, но ведь я не хотела ничего дурного, просто вдруг вспомнила. Хотя, мне до сих пор неловко... «И почему мне постоянно приходится рассказывать об этом письме? – подумала она. – Неужели из-за него на меня напал этот разбойник? Неужели Николя прав? Зачем я только прочитала его?!». А Родионов меж тем принялся методично выпытывать у нее все подробности обнаружения письма, его внешний вид и содержание. Плакса, как могла, путаясь и всхлипывая, передала ему все, что знала или могла вспомнить об этом злощастном письме. – Не понимаю, зачем вам, полицейскому офицеру, какие-то любовные послания? – наконец сказала она. – И этот пролитый чай. – А кто еще интересовался письмом? Вы сказали – всех интересует, – пропустив ее вопросы, Родионов напомнил ею же сказанные слова. – Барон спрашивал, – призналась она и покраснела, вспомнив обстоятельства, при которых произошел этот разговор. – Я же вам говорила, что после нападения, он расспрашивал меня о том вечере во всех подробностях. Не знаю, и зачем. – Барон, значит, – пробормотал Родионов, весьма заинтригованный сим обстоятельством. – И что было дальше – на том вечере? – После пролитого чая разговор как-то оборвался. Все захлопотали подле Бетси, потом она побежала переодеваться, офицеры разошлись, кто куда, а мы отужинали и засобирались в театр. – Кто из гостей знал, что вы собираетесь в театр? – Все знали, кто был у графини. Она, разумеется, всем сообщила, да и многие из гостей тоже были потом в театре. – А с полковником Борзиным вы давно знакомы, как я понял? – С молодости, уже почти два десятка лет, – ответила Плакса. – Он был другом моего погибшего мужа, Захара Ильича, лучшим другом, и все эти годы поддерживал нас с сыном. Я скорблю о его гибели. А что полиция? Выяснили, как и почему все произошло? Как получилось, что пистолет выстрелил? Я никак не поверю, что он сам такое мог сотворить. – При чистке такое, к сожалению, порой случается даже с самыми опытными стрелками, – уклончиво ответил Родионов. – С бароном Вестхофом вы также давно знакомы? – С бароном Вестхофом? – переспросила Плакса – ей было так приятно повторять это имя. – Нет, совсем недавно, только оказавшись соседями здесь, в этом доме. – Но при необходимости вы обращаетесь к нему за помощью, несмотря на столь короткое знакомство? – уточнил Родионов. Плакса вздохнула, зачем-то улыбнулась и сказала: – Так получилось, что мне пришлось обратиться к барону за помощью, когда я обнаружила того штабс-капитана, вы, разумеется, знаете, о чем я говорю. И позже, господин барон всегда был галантен и любезен, и готов протянуть руку помощи... Ведь это характеризует его с лучшей стороны, не так ли? – Разумеется, – пробормотал Родионов, поблагодарил мадам за беседу и откланялся.
Тем более, с такой, искренней и непосредственной. Да, это был очень неосторожный шаг и опрометчивый поступок!
apropos
Главвред
Сообщение: 39144
Отправлено: 07.06.19 12:29. Заголовок: Хелга пишет: Да, это..
Хелга пишет:
цитата:
Да, это был очень неосторожный шаг и опрометчивый поступок!
Дык вынудили же. Он не хотел даже знакомство заводить, но от такой непосредственности и напористости куда деться? А теперь вся семейка Щербининых у него на шее.
Пан Казимир устроился в задней, приспособленной для особых посетителей, комнате своего любимого трактира, потягивая сливовицу в ожидании Стася — визиты подручного в дом были прекращены. Обнаруженная на днях слежка, из-за чего пришлось соблюдать особую осторожность при встречах, визиты полицейского, поступки пани Кульвец, которым не находилось никакого разумного объяснения, зато они являлись причиной и визитов, и слежки — от всего этого пана Казимира не покидало чувство, что его обложили, как медведя в берлоге. Лишь необходимость разобраться с делами и сохранить лицо, в частности, перед наглым и бесстрашным немцем, не позволяла ему собраться и уехать из ставшего столь опасным Вильно. Поймать агента-убийцу Пржанский считал для себя делом чести. Он не сомневался, что все убийства или якобы несчастные случаи, произошедшие за эти дни, его рук дело, потому и дал ему рабочее прозвище — Мордерца, душегуб. Пост в беседке в саду был установлен, Кучинский предупрежден о важности дела и необходимости постоянного наблюдения на тайником у калитки. Найти толстого шантажиста оказалось делом нетрудным — Стась дал поручение шайке мальчишек с подробным описанием объекта поисков и на следующий день Пржанский знал, где живет и чем занимается господин Кузякин. Согревали лишь мысли о несравненной пани Эпраксе, хотя, все попытки добиться благосклонности прекрасной вдовушки, разбивались о невидимую стену. Пан Казимир поручил Кучинскому выяснить среди виленского сброда, кто мог напасть на госпожу Щербинину, и Стась, задействовав свои связи, явился с докладом, что никто в местных низах и слыхом не слыхивал о таком нападении, разве что пошалил кто-то заезжий . Оставалось верить сведениям Кучинского и продолжать гадать, кто и почему напал на пани Эпраксу. Если на самом деле Мордерца, необходимо было защитить даму, и Пржанский, несмотря на запрет барона, тайно посадил своего человека следить за домом на Рудницкой улице и за передвижениями вдовушки. Бесшумно отворилась дверь, в комнату проскользнул Стась, скинул картуз, хлопнулся на стул, налил себе вина и залпом выпил. — Что такое, что случилось? — грозно спросил пан Казимир, удивляясь возбуждению обычно вальяжно-спокойного Кучинского. — Случилось, ясновельможный пан, такое случилось, что зараз и не расскажешь… — Давай, говори, не тяни, чертов сын, — поторопил его Пржанский. — Да не знаю, с чего и начать, — пробормотал Кучинский. — Ты, Стась, нынче совсем не в себе! — Да в себе я, хозяин. Приходил сегодня Мордерца к тайнику. — Ах ты черт! Вот и случилось! Давай, говори! Кто он? Где живет? Пан Казимир довольно потер ладони и наполнил стаканы — себе и подручному. — Живет он в доме вдовы Ковальской в Лукишках. Там квартируют три офицера. Хитрая бестия носит плащ с капюшоном, лица не разглядеть, но мне все же удалось. — Вот как, стало быть. Негодяй! Теперь уж он получит за все свои проделки сполна. — Но это еще не все, пан! — Не все? Что еще? Он заметил слежку? — Нет, думаю, не заметил. — Тогда что? Говори! — Полдня я сидел в засаде, в той старой беседке, — начал Стась, — промок, замерз весь, жрать охота… — Ты уже выпил, ужин на столе, ешь и рассказывай! — рявкнул пан Казимир. Стась наполнил тарелку, и принялся с жадностью есть. Пан Казимир, пыхтя от нетерпения, добавил себе сливовицы и поторопил подручного с рассказом. — Так вот, сижу я в засаде, стемнело уже, а тут к калитке подходит человек, среднего росту, в плащ укутан, — продолжил Кучинский, уплетая жареного цыпленка. — Постоял у того дуба, и ходу. Я, само собой, — за ним. На Якрецкой он свернул в арку, что во двор ведет, и укрылся. — Укрылся в арке? — нетерпеливо переспросил пан Казимир. — Да, — Стась икнул и хлебнул из стакана. — Там напротив трактир… — Знаю, — рыкнул Пржанский, — «Черный кабан». — Так вот, затем этот Мордерца вышел из укрытия, подошел к окну трактира, осторожно так, оглядываясь, и заглянул в него. Потом вдруг отшатнулся и бегом обратно. Я сначала не понял, что это с ним, а потом-то все разъяснилось. Такое началось, что даже мне не по себе… — Что? Что разъяснилось, что началось, черт тебя побери? — Так вот, из трактира вышел, кто бы вы думали… — Кто? — Ваш сикофант, тот самый, за которым Войтек с утра следовал… — Этот мерзавец Козюкин? И он что там делал? — спросил пан Казимир, от волнения подцепив на вилку изрядный кусок буженины. — Кузякин, — поправил его Стась. — Видать, ужинал, что ему еще делать в трактире. Или встречался с кем, не знаю. — А Войтек где в это время был? — Видать, в трактире и сидел, тоже ужинал. Не то что я, голодом. — Дальше что? — прорычал пан Казимир. — Дальше из «Кабана» вышел еще один, пошел в том же направлении. Я подумал, просто посетитель, а оказалось… Стась подцепил на вилку ломоть буженины и подхватил румяную лепешку. — Что оказалось? — поторопил его Пржанский. — Я стою, жду, когда Мордерца выйдет из укрытия, аж всполошился, не утек ли куда со двора. И вот он выходит, оглядывается… и вдруг догоняет этого второго, что из «Кабана» вышел, бесшумно так нагоняет, словно дьявол в ночи, и бьет его по голове, не разглядел чем, но сработано умело. Этот наземь рухнул, как куль с мукой, а Мордерца заспешил прочь. Тут и Войтек вышел, я ему знак подал, чтобы глянул на упавшего, а сам — вперед. Ох, и знатная буженина… а там что, под крышкой, бигос? — Бигос, черт побери! — сказал пан Казимир, сдергивая крышку с сотейника, из которого хлынул резкий, смачный аромат тушеного мяса с капустой в пряных травах. — Эх! Благодать… — Стась наполнил тарелку и продолжил: — Так вот, иду следом за этими двумя… Кузякин сворачивает в проулок, что ведет к дому, где он квартирует — домой, видать, шел, Мордерца — за ним, я на углу приостановился, и только хотел свернуть, как слышу: удар, всхлип и что-то рухнуло наземь. Пся крев, думаю, что за дела? К стене прижался, выглядываю из-за угла: на земле человек лежит, толстый, явно сикофант, а Мордерца улепетывает, уже в конце проулка мелькает. Что делать, я за ним. — Что? Матка Боска Ченстоховска! Этот лайдак двоих за вечер уложил? Вот это дела… Стало быть, сикофант до него добрался, — Пржанский хлопнул в ладоши и добавил себе сливовицы. — Что ж, таскал волк, потащили и волка. Что этот, Кузякин, жив, нет? Да неважно. А дальше ты его,стало быть, до дома проводил и личность определил? — Дальше, да, известное дело, проводил до дома. Когда Мордерца в ворота заходил, свет фонаря его осветил, я его личину хорошо запомнил. — Ты сегодня на славу потрудился, Стась, доедай и иди, а мне нужно подумать. И Войтека найди, узнай, что там с этими, убиенными. Кто жив, кто нет… И кто таков посетитель? — С Войтеком я уже виделся, он говорит: посетитель очухался, своим ходом ушел, а к сикофанту не подходил, остерегся. Еще сказал, что этот Кузякин днем с Простаком встречался, в Бернардинском саду, а потом сцепился на улице с молодым офицером. Вознаградив подручного и отпустив его, пан Казимир срочно покинул трактир, чтобы назначить встречу с упомянутым Простаком.
Хелга Ну ничего себе, как события развиваются :) Так смачно и вкусно описаны блюда, аж есть захотелось
Малаша
Сообщение: 211
Отправлено: 09.07.19 16:55. Заголовок: Слежки и погони, и н..
Слежки и погони, и нападения один за другим. Как-то стало жаль Кузякина, хотя сам виноват, полез в самое пекло. Пан Казимир молодец, нашел агента, теперь барон узнает, а там и Родионов подбирается со своей стороны. Интересно, кто первым выйдет на Невидимку и что будет дальше. И кто он, главное. Авторам спасибо!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 39
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Но Шураша, по-моему, еще натворит дел, его так просто не успокоить. 
Ему же еще нужно было отсчитаться о встрече с шантажистом, да тот его опередил. 
Шурашу жалко. Кузякин наговорил ему гадостей, мальчик переживает. Надежда только на барона, а он опять попадает под подозрения. Интересно, как авторы это все раскрутят. 
А над головой барона тучи, наоборот, сгущаются... 
Авторам спасибо! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
