Кстати: клуб "Литературные забавы"

Klo пишет:

цитата:

Жду с нетерпением!

Ну вот и он.

Волею случая барон действительно оказался в этот момент возле Родионова – чуть ранее он вышел из бокового проулка и приметил идущего по другой стороне улицы полковника. Вестхоф было замедлил шаг, дабы избежать очередной встречи с представителем воинской полиции, третьей за этот день, когда из сумеречной черноты подворотни неожиданно выскочил какой-то человек и метнулся к Родионову. Барон с предупреждающим криком бросился вперед. Злоумышленник, едва успев ударить свою жертву по голове, стремглав растворился во мраке. Вестхоф добежал до лежащего на дороге Родионова, убедился, что тот жив, хотя и без сознания. Вокруг них стали собираться немногочисленные в этот час зеваки, одного из которых – какого-то подвыпившего мужика – барон отправил за будочником. Следом за будочником появились полицейские, затем пригнали телегу, на ней и доставили раненого домой – один из полицейских признал Родионова и знал, где тот живет. Прибывший вскоре лекарь перевязал кровоточащую рану на затылке полковника и сообщил присутствующим:
– Трещины в кости вроде как нету, но удар уж больно сильный, определенно сотрясен мозг. В себя должен вскорости прийти, но голова будет сильно болеть, и лучше ему не вставать, а лежать с недельку так, дабы не растрястись, и трижды в день принимать микстуру.
Барон, так и сопровождавший Родионова, к тому времени уже ответил на расспросы полицейских о нападении и, убедившись, что за раненым обеспечен должный уход, наконец смог удалиться.
Несмотря на позднее время, отправился он не домой, а туда, куда, собственно, и направлялся до всей этой истории с Родионовым. Войдя в нужный подъезд и поднявшись на второй этаж, коротко стукнул в дверь. Изнутри послышался шорох, затем настала тишина. Барон постучал еще, понастойчивей. Наконец дверь открылась.
– Барон Вестхоф?! Что за надобность привела вас ко мне? – с удивлением спросил капитан Стоврич. Он стоял в дверях, определенно не собираясь приглашать войти нежданного гостя, и добавил:
– Простите, я спешу, опаздываю на встречу… Ежели у вас какая необходимость…
– Необходимость, – сказал Вестхоф и шагнул вперед, тесня хозяина в дверях. Тот был вынужден отступить перед внушительной фигурой гостя.
Барон вошел в квартиру и закрыл за собой дверь. Он помнил эту комнату по встрече со Стовричем перед дуэлью Щербинина, когда они, будучи секундантами, обговаривали условия поединка. И тогда здесь было не прибрано, теперь же тесная гостиная и вовсе превратилась в захламленный чулан. Повсюду валялась одежда, обувь, книги, у стены стояли раскрытые сундуки, на столе – две наполовину заполненные седельные сумки.
– Прошу, – барон показал Стовричу на диван, а сам сел на стул, поставив его так, что перекрыл выход из комнаты.
– Вы довольно бесцеремонны, – заметил капитан, но пререкаться на стал. Опустившись на диван, он поинтересовался:
– Так что за срочное дело?
– Вы должны простить мне некоторую вольность, но я только что от Родионова, полковника воинской полиции, – сказал барон. – Представьте, на него было совершенно покушение.
– Покушение? Ай-яй-яй, – покачал головой Стоврич. – Преступники вовсю распоясались. Надеюсь, с полковником не случилось ничего страшного?
– Отделался небольшой ссадиной на голове. Хотя, в любом случае, весьма неразумно нападать на офицеров.
– Весьма неразумно, – согласился Стоврич. – Так чем обязан, господин барон?
– Предлагаю сначала познакомиться, – сказал Вестхоф и, в ответ на недоуменный взгляд своего собеседника, пояснил:
– Я – тот, с кем вы обменивались посланиями на Мещанской улице в Петербурге, через башмачника на Мясников, а теперь с помощью дупла дерева у дома на Зеленом мосту.
Глаза Стоврича расширились и словно помертвели.
Барон, предпочитающий действовать наверняка, продолжил:
– Ранее я не намеревался обнаруживать себя и напрямую встречаться с вами, но некоторые события вынуждают меня сделать это. Дабы отбросить все возможные сомнения по поводу нашей связи, я назову имя, на которое вы отправляли свои сообщения в Петербурге, а вы – посредника на Мещанской улице. Итак?
Стоврич, настороженно застывший, медленно кивнул головой.
– Вы писали господину Сыромятникову, – сказал барон.
– Передавал через вдову Окуневу, – произнес Стоврич и заметно расслабился.
– Теперь мы можем быть уверены друг в друге, – подвел итог Вестхоф.
– Вы получили мое последнее сообщение? Об укреплениях Риги?
– Сегодня забрал. Весьма ценные сведения, должен признать. Впрочем, вся информация, от вас поступающая, крайне важна и на редкость оперативна. Я уже ходатайствовал перед руководством, дабы вознаграждение за ваши труды было увеличено соразмерно усилиям и отваге.
– Благодарю, – сказал Стоврич. – Признаться, доставать секретные сведения не так просто, поэтому особенно приятно, что мои успехи в том оценены по достоинству.
– Не сомневайтесь, – заверил его барон.
– Но что вдруг вас привело ко мне? Нужно что-то конкретное? Боюсь, теперь не будет возможности… Собственно, воинская полиция дышит мне в затылок, и, похоже, у меня не остается другого варианта, кроме как…
Он замялся.
Барон посмотрел на седельные сумки.
– Хотите скрыться? Каким образом?
– По случаю я был командирован в местечко Шанцы, возле Ковно, для рекогносцировки границы, и приглядел пару лазеек…
– Намерены там перебраться через Неман? – догадался Вестхоф, что, впрочем, было нетрудно. – Весьма некстати для нашего дела. И с чего вы взяли, что попали под подозрение? Насколько мне известно, воинская полиция обнаружила секретные документы у полковника Борзина, а он так удачно для нас оказался мертв…
Барон испытующе посмотрел на своего агента. Тот заерзал под его взглядом, сглотнул и пробормотал:
– Ситуация несколько усложнилась…
И замолчал.
– Разумеется, трудно не усложнить ситуацию, устроив подобное побоище в Вильне, – губы барона насмешливо искривились, поскольку при его словах Стоврич побледнел и как-то весь съежился. Глаза его забегали по сторонам.
– Я ничего не устраивал, – наконец сказал он.
– То есть, не вы убили штабс-капитана Митяева? Полноте! – хмыкнул барон.
– У меня не было выхода! – вскинулся Стоврич. – Он утащил мое письмо, и я был вынужден действовать.
– Можно было забрать письмо и не убивая, лишь оглушив, – пожал плечами Вестхоф. – Убийство офицера привлекло внимание воинской полиции… И на том вы не остановились. Посредник на Мясников ведь тоже ваших рук дело?
– Башмачник был опасен… Что мне было делать?
– От него полиция ничего бы не добилась. Он не знал ни отправителя, ни получателя. Убив башмачника, вы привлекли к письму ненужное внимание, хотя все легко было бы списано на обычную любовную переписку. Конечно, было ошибкой указывать адрес, но...
– Я не мог сам передавать письма, адрес был для мальчишек, коих нанимал, чтобы не перепутали, – начал оправдываться Стоврич.
– Ладно, бог с ним, с посредником, – поморщился барон, – хотя мой агент, предоставивший сей канал для связи, весьма разозлен гибелью своего человека. Полковник Борзин – тоже ведь ваших рук дело?
– Да, – признал Стоврич. – Он дежурил в штабе и застал меня в самый… неподходящий момент. Я обещал ему все объяснить, мы договорились встретиться у него дома, и ничего не оставалось…
Он развел руками.
– Вы весьма ловко подбросили ему копию секретного документа, – сказал барон, – но тем не сбили с толку Родионова. Судя по всему, он не поверил ни в самоубийство Борзина, ни в несчастный случай, а затем вышел на шантажиста и узнал о баронессе Дюран.
– Чертов шантажист! Он уже на том свете!
– Отнюдь.
– Выжил? – удивился Стоврич.
– Возможно, выживет. Но не о нем речь. Вы убили часовщика?
– Мне нужен был ключ к часам. Я специально заказал его в Новых Троках – не в Вильне, но все равно это было опасно. К тому же надобно было уничтожить книгу записей часовщика.
Барон только повел бровью. Пан Казимир был уверен, что смерть одного из виленских часовщиков – дело рук убийцы Митяева, но, оказывается, был убит другой – в Троках.
– Вы сошли с ума, пытаясь убить тех, кто случаем встал – или лишь показался – на вашем пути, – сказал он. – Нападение на госпожу Щербинину…
– Она могла разоблачить меня. Я забыл вынуть письмо из книги, которую тогда принес Щербинину. Мало того, что она его нашла и прочитала, так еще принялась всем цитировать…
Стоврич что-то еще говорил о Щербининой, о Митяеве, который в тот вечер забыл трубку на квартире, вернулся за ней и, видимо, увидев письмо, прихватил его с собою. Барон вполуха слушал его жалкие оправдания, с отвращением глядя на сидящего перед ним человека.
– Ну и что? – наконец оборвал он Стоврича. – Мадам Щербинина понятия не имеет, из какой книги выпало письмо, чье оно, как и о секретах, с ним связанных. Вы же только усугубляете свое и наше положение. Скажите на милость, зачем вы пытались убить сегодня Родионова?
Стоврич сглотнул
– Он нашел то письмо.
– Позвольте, разве вы не забрали его у Митяева? – удивился барон. Новость была неожиданна и крайне неприятна.
– Письма у него не было, я решил, что оно где-то потерялось, а сегодня… Сегодня его нашли в клубе и отдали Родионову.
– Это плохо, - сказал барон. – Но не смертельно. Как вы о том узнали?
– Прислуга клуба сплетничала. Я зашел к ним днем, пообедать, узнал новости. Миллер собирался отправить письмо в воинскую полицию. Я стал караулить неподалеку от клуба, надеясь перехватить посыльного, а тут сам Родионов вдруг к ним явился. И я пошел за ним, хотел только отобрать письмо…
– Заодно и убить?
Стоврич нервно сцепил и разжал руки.
– Он меня подозревает. Выпытывал про шантажиста и баронессу, про поездку в сторону Новых Трок… Он определенно о чем-то догадывается, а теперь у него письмо с копией секретной записки князя Волконского, к которой никто не имел доступа кроме меня и адъютантов…
– Уму непостижимо! Догадывается! – процедил вконец разъяренный Вестхоф. – Этот догадывается, тот подозревает, третий цитирует, четвертый шантажирует… Так вы перебьете половину города и Главного штаба, и если и будете арестованы, то только из-за собственной глупости и неоправданных убийств.
Он жестом остановил пытающегося возразить Стоврича.
– Родионов скорее всего не обнаружит тайнопись, а даже если и обнаружит, то под подозрение попадете не только вы с адъютантами, а каждый офицер, имеющий доступ в Главный штаб. Любой мог снять копию с упомянутой записки. Вы – лишь один из многих, и Родионову никогда не уличить вас, тем более копия эта была снята уж более месяца назад. Сейчас никто не вспомнит даже о собственных передвижениях в те дни.
Вестхоф, сделал многозначительную паузу, после чего медленно и четко проговорил:
– Об отъезде забудьте. Вы останетесь здесь, дабы выполнять порученное вам задание. Нападения должны прекратиться. Предупреждаю вас. Еще одно убийство – и вам придется бояться уже не воинской полиции, а меня. Я вас уничтожу, – веско добавил он.
– Вы?! – с изумлением воскликнул Стоврич, наткнулся на тяжелый взгляд барона и побледнел пуще прежнего. На его лбу и висках выступили крупные капли пота.
«Трус, – брезгливо подумал барон. – Трус и паникер, впадающий в истерику от надуманных страхов. Способный разве вонзить нож в спину, но не встретить опасность лицом к лицу».
– Запомните мои слова, повторять я их не буду, – методично и зловеще продолжал он. – Меня врасплох вы не застигнете – я уже знаю все ваши методы. Скрыться не получится: в России вам будет некуда деться от воинской полиции, как и в Европе – от тамошних секретных служб. Я составил рапорты с подробным описанием всех ваших геройств. При очередной вашей выходке они незамедлительно будут переправлены мною – или моими людьми – в нужные руки. Здесь узнают, что вы – убийца и шпион, во Франции – что вы разрушили важную агентурную работу. Там вас тоже не пощадят, уверяю, уж я постараюсь. Кроме того, убитый вами башмачник был старым другом и сослуживцем моего местного агента, и он отчаянно жаждет расправиться с вами. Я пока его сдерживаю, но ведь могу и отпустить вожжи, не так ли?
И встал, резко и громко двинув стулом. Стоврич вздрогнул.
– Продолжайте доставлять сведения. И сидите тихо, – с этими словами барон повернулся и вышел, с тихим щелчком притворив за собою дверь.