Отправлено: 06.03.10 19:43. Заголовок: Моя любовь - мой друг - 3
Название: Моя любовь - мой друг Автор: Ivetta Жанр: женская проза Комментарии: Действие происходит в Париже нашего времени - городе любви и греха, искусства и науки, революционеров и консерваторов. Неудивительно, что именно здесь, молодая художница Ева Мелиц, бунтарь, непонятый семьей и друзьями, встречает подающего надежды ученого Филиппа, закостенелого консерватора. Она стремится догнать время, похожее на "Танцующие часы" Дали, он - пишет диссертацию о применении нанотехнологий в медицине. Она мечтает посетить Испанию и Мертвое море, он - получить Нобелевскую премию. Она переживает кризис "тридцати", превращая свою жизнь в хаос, он - наслаждается своей зрелостью и твердо идет к намеченной цели. Она болезненно сюрреалистична, он - приторно прагматичен. Она живет воображением, он - разумом. Публикация романа на сайте - http://apropospage.ru/zabava/sof_iv/ml_1.html<\/u><\/a>
Отправлено: 13.04.10 14:46. Заголовок: Он смотрел на меня, ..
Он смотрел на меня, не в силах вымолвить ни слова. Я прочла ответ по его глазам. Показалось, что мраморные плиты стали плыть под ногами. В голове пульсировала кровь. Я сделала усилие и попыталась удержаться на ногах. Она была не одна. Не одна. Филипп. Лео сжал мою руку, заметив, что я готова рухнуть на пол. Мы влетели в больницу к Авелю. Знакомый садик, зеленый фасад. Клэр нервно курила на улице. Руки у нее дрожали. Увидев нас, она бросила сигарету и стала кричать на Лео. - Зачем ты сказал ей? Идиот! Лео оттолкнул ее. Никогда я не видела его таким серьезным и жестким. - Четвертая группа только у нее. Авель перерыл всю больницу. Я не понимала, что происходит. Четвертая группа только у меня. И у Лизы. Лео звонил Авель. Значит, ей совсем плохо. Во рту стало как-то горько. Меня начало мутить. Лео почти тащил меня за собой. Белый коридор был пуст. Семья уже собралась в комнате ожидания. Маленький молитвенный столик, открытое окно, цветы на подоконнике. Я увидела маму. Глаза ее были красные и опухшие от слез. Эжен крепко сжимала ее плечо. Зээв сидел на кресле, притянув ноги к груди. Как ребенок. Папа вдруг весь состарился, ссутулился. Я не успела толком оглядеться. Хотелось кинуться к папе, но Лео остановил меня. - Слава Богу. Вы успели! - воскликнул Авель, влетая в комнату – Быстро сюда. - Авель, что с парнем? – почти кричала я. - Что? - Что с парнем, который был с Лизой. - Удар пришелся на его сторону. Его не довезли до больницы. Лиза в критическом состоянии. Я резко остановилась. Нужно было прислониться к стене. Вот, уже сползла на пол. Глаза, вдруг, ослепли. Странно, но я не могла выдавить даже слез. Уставилась в одну точку. В ушах что-то шумело. Я не могла разобрать ни лиц, ни слов. Горло сдавила чья-то железная рука. Я крепко сжала кисть левой руки, на которой был мой подарок. Подарок Филиппа. Я боялась посмотреть на них. Мне показалось, что стрелки остановились. Замерли. Умерли? - Ева, ты меня слышишь? Ева – доносился откуда-то голос Авеля. Кто-то поднял меня. Я оказалась на кровати. Медсестра вколола в меня иглу, и я увидела, как кровь маленькой дорожкой побежала по тонким трубкам. Кто-то сжимал мою руку. Я никак не могла разглядеть кто, но чувствовала знакомые духи. Спутать их невозможно. Это зеленый чай. Надин рядом. Как хочется открыть рот, прокричать ей, что Лиза отобрала у меня Филиппа. Навсегда. Она снова это сделала. Я лежала и отдавала кровь своей убийце. Мне хотелось отдать все до капельки. До последней капельки. Потому, что самой жить уже не было ни смысла, ни желания. Горечь разочарования захлестнула с головой. Я попыталась повернуться, но голова была свинцовая. Приоткрыла слипшиеся глаза. Я увидела Лизу. Она лежала на соседней кровати совсем бледная. С белыми губами. На лбу остались капли запекшейся крови. Трубки обвязывали все ее тело, как мумию. Но даже в таком виде она была прекрасна. Слезы сами собой стали катиться из уголков глаз на подушку. Без звука, без надрыва, только капля за каплей. Капля за каплей из меня вытекала жизнь. Я совсем обессилила и уснула. Проснулась уже от теплого прикосновения. Это мама положила ладонь на мои глаза. С самого детства, когда у меня что-то болело, неважно что, я брала мамину ладонь и закрывала глаза. Словно какая-то космическая энергия проходила через нее в мое тело и исцеляло его. Лизу снова увезли в операционную. Авель сказал, что случай очень тяжелый. - Она поправится. Вот увидишь – тихо сказала мама. Скорее себе, чем мне. Ночь я провела в больнице. Клэр настояла. Она знала меня слишком хорошо, чтобы отпустить домой. Я лежала в пустой палате и мерзла под двумя одеялами. Луна ехидно заглядывала в окно, похожая на свежий блин. Перед глазами маячили грустные карие глаза, шкодная улыбка, «Дениз», запах ирисов, мягкие руки. Часы. Где они. Я схватилась за руку. Металл обжег меня холодом. Я видела, как луна превращается в часы, с бирюзовым перламутровым циферблатом. Начинает расплываться, булькает на темном пятне неба. И сползает куда-то за горизонт окна. Снова мрак. Мрак и пустота. Я закрыла глаза. Наутро у меня поднялась температура до сорока. Над головой снова закопошились белые халаты. - Она потеряла слишком много крови и ослабла. - Вколите жаропонижающее. - Но… - Делайте что говорят. Ева? Ты меня слышишь? - Авель… - Да. - Как она… - Операция прошла удачно. Она будет жить. Благодаря тебе. Еще минута, и мы бы уже не спасли ее. - Хорошо. - Тебе надо поспать, малыш. - Хорошо. - К тебе заходили утром. - Я не хочу сейчас никого видеть. Усталость свинцовыми грузиками повисла на веках. Лиза будет жить. Еще минута. Удар пришелся на его сторону. Еще минута. Его не довезли до больницы. Она будет жить. Делайте что говорят. Филипп мертв. Мертв. «Чтобы время от тебя больше никуда не убегало, носи его собой…» - слышала я родной голос.
Ivettaаааааааааа Совесть имей! Остановливаться так не честно, не хуманно и не по-человечески! Совершенно не по-человечески!!! Это не прединфаркное, это прямо инфарктное состояние души бедных читателей. Пожалуйста, еще чуть-чуть Это Филипп заходил с утра? Должен быть Филипп! Автор, ты не убешь его... ты добренькая...ты миленькая...ты...ты...Хочу Филиппаааа Понимаешь, без них иногда предложения выглядят очень запутанными `
Отправлено: 13.04.10 17:25. Заголовок: 10 Меня выписали че..
10
Меня выписали через три дня. Авель отвез меня домой. День был солнечный. Париж копошился, гулял, сплетал руки на мощеных улочках, пах свежими цветами из магазинов, раздавал блины с вишневыми начинками, улыбался из прозрачных стен кофеен, и ему не было никакого дела до разбитой еврейской девушки. Жизнь шла дальше, надменно вздернув свой курносый нос. - Матильду забрал к себе какой-то парень – сказал он. - Да, это Джил. Спасибо. - Ева, ты точно в порядке? - Да-да. Все нормально. Я хочу побыть одна. - Намек понял. Авель поцеловал меня и бегло спустился по лестницам, чуть не сбив мадам Перье. Та оскалилась. Я вспомнила, как мы с Филиппом поймали ее кошку и остригли наголо. Надин сказала, что кошка могла получить инфаркт. Это нас тогда рассмешило. Филипп стал показывать, как кошки умирают от инфаркта миокарда. Мы предположили, что если такое случится, то Зээв ее реанимирует, а мы будем ассистировать маленькими кошачьими инструментами. Правда, были разочарованы, узнав, что кошачьих инструментов не существует. Надин это произнесла тоном, словно говорила, что «Санта Клауса» не существует. Потом, поехали в Версаль с чистой совестью. Мы часто путешествовали или просто гуляли по Парижу, когда была хорошая погода. Гоняли на велосипедах, читали в парке. Кормили голубей у пруда перед вокзалом. Я стала разбирать его портреты. Их было так много. Разные. Тушь, карандаш, краски, мелки, уголь, шариковая ручка. На салфетках, картонных коробках, холстах, в блокноте. Они были разбросаны по всему дому. Отовсюду на меня смотрело его лицо. Я легла на диван и попыталась уснуть. Рой мыслей в голове превратился в большое осиное гнездо, которое больно жалило меня. Где он теперь? Как жаль, что я не успела ему сказать. Как много мне нужно было ему сказать. Как много мы могли еще сделать. Как долго мне нужно было его любить, и как мало я его любила. Он мог бы быть счастлив с Лизой, а я была бы счастлива им. Я смогла бы, уверена, смогла бы. Только бы он был рядом. Я притянула к себе сумку и вытащила знакомый пузырек. Я несколько раз перечитала надпись и улыбнулась. Как хорошо, что Клэр о нем забыла. Знаете, мысль о том, что завтра ты уже не откроешь глаза, поднимает тонус. Флакон с таблетками нежно обжигал руки. Все это чушь собачья, что человек перед смертью хочет увидеться с родными, простить врагов, попросить прощения у друзей. Это дешевая отговорка цепляющихся за жизнь слабаков, крик о помощи, надежда на спасение. Человек, который по-настоящему хочет умереть, уходит тихо, уходит спокойно, уходит один. Мне кажется, самоубийство придумали англичане. Это было, когда я узнала об Андре и Лизе. Авель нашел меня дома на полу. Пришлось ломать двери. Маме Клэр сказала, что у меня сильное отравление и нужно полежать в больнице. Как это было тогда. Страшно? Я попыталась вспомнить. Нет, знаете, самое забавное, что вам совсем не страшно. Я не стала писать записок, потому как мне нечего было сказать, нечего оставить и не перед кем каяться. Приняла ванну и надела самое красивое белье. Даже забавно, я готовилась так, будто к встрече с любовником. Странна сама мысль, посетившая меня, но мне хотелось понравиться тем парням из морга. Может быть, в последний раз вызвать жалость «Ах, такая молодая, и такая красивая. Как жаль» Я выпила весь флакон и приготовилась к страшной боли, сводящей желудок. Но ее не было ни через час, ни через два. Сознание все еще не оставляло меня, но я ощущала легкость, покой, и небольшой озноб. Словно превратилась в один большой слуховой аппарат, направленный вовнутрь. Вы знаете, как шевелится мозг, когда вы напряженно думаете? Он щекочет голову изнутри, будто там завелись мурашки, от чего хочется вскрыть ее и почесать. Я слышала, как бьется мое сердце, как вибрируют легкие и сжимается желудок. Чувствовала, как потоки крови пульсируют в венах, достигая самых узких прожилок. Будто, превратилась в тонкий слой земли, нагреваемый невидимым солнцем, и ощущала, как энергия вытекает и втекает в меня, обжигая ладони. Потом, конечности постепенно стали неметь. Это как войти в то восхитительное воздушное состояние, которое ощущаешь после физической нагрузки или доброго косяка марихуаны. Когда начал неметь язык, я действительно обеспокоилась. Меньше всего мне хотелось проглотить его и очнуться мало того что живой, так еще и немой. Сменив позу на не самую эффектную, но, определенно, самую безопасную, я превратилась в эмбрион в утробе. Возникает такое впечатление, что вы уже получили свою порцию космического пространства, поэтому теперь, свернувшись червячком, можете смело пережевывать его. А потом проваливаетесь в никуда. В никуда это значит, что нет никаких длинных тоннелей со светом в конце, нет поездов, перевозчиков, чистилища, белой бороды и кудрявых Ди Каприо с крылышками. Я оказалась в той же комнате, в которой была, только вверх ногами, как если бы Землю взяли и перевернули. Как дерево, про которое говорила бабушка Фрида. Вы видели Бога? Говорили с Ним? Вы знаете, что у него ваше лицо? Да, Бог это вы сами. Это Он в вашем обличие, только добрее, лучше Вас. Это Вы настоящий, Вы, реализовавший свои мечты, Вы постигший истинную любовь, Вы просветлевший. И Он предстал передо мной совсем юной девушкой в вишневой пижаме с бледным лицом. Он положил свою ладонь на мои глаза, и их стало жечь, как от тысячи прожекторов. Это была невыносимая боль, и я с усилием открыла их, обнаружив себя в больничной палате с прикованными к койке руками. Я дышу, я шевелюсь, я жива! Первым я увидела лицо Авеля. Он беспокойно смотрел на меня. А когда я совсем открыла глаза он сначала улыбнулся, а потом злобно сжал губы и сердито взгляну. Он мне тогда сказал, что всем депрессивным психам следует прописывать клизмы. Промывание желудка очищает тело от всех дурных мыслей, а голову от накопившегося дерьма. И это правда. После этого вы превращаетесь в пустой полый сосуд, готовый принять в себя всё новое и неизведанное, что вам еще предстоит. Именно тогда, я поняла, что готова отпустить Андре, поблагодарить и пожелать счастья. И это было искренне. То ли от того, что я испугалась, толи это действительно клизма так действовала. Но сейчас все иначе. Я снова посмотрела на пузырек, и захотелось испытать тех же ощущений. Только на этот раз, я не позволю никому себя спасти. Не теперь. Если бы только он был жив. Был рядом. Пусть не со мной, пусть с Лизой, но был. Если бы карие глаза улыбались, своей грустной улыбкой. А так, так мне некого отпускать, некого видеть счастливым. Я встала и пошла на кухню. Вода из-под крана была совсем холодной. Я высыпала таблетки на столешницу и отпила глоток. Пересохшее горло обожгло, словно это не вода, а раскаленная ртуть. Оглядела комнату. Хорошо, что Джил забрал Матильду. Он сможет за ней присмотреть. Не хотелось оставлять одиноким еще одно существо. За дверью послышался знакомый писк. Это была Матильда, которая, скорее всего, скоблила дверной косяк, уткнувшись мордочкой в угол, и звонко лаяла. Сначала, я решила, что не буду открывать, но стук в дверь стал таким настойчивым, словно Джил решил выбить ее. Я наспех закидала рассыпанные таблетки обратно и сунула пузырек под подушку.
Отправлено: 13.04.10 17:26. Заголовок: Немного поворчав, по..
Немного поворчав, поплелась открывать двери. Матильда набросилась на меня, облизывая лицо, руки, шею, радостно виляя хвостом. - Я кормил ее три раза в день. Выгуливал. Даже искупал один раз. Просто, она залезла в какое-то дерьмо. Ты знала, что она любит копаться в какашках? Межу прочим, это не смешно. Плохо выглядишь, подруга. Я молча уставилась на говорящего. - Ты долго будешь держать меня на пороге? Ева. Онемела? Что они с тобой сделали в этой чертовой больнице. Кстати, твой брат засранец. Он не впустил меня в больницу. Надо же, это всё я? Почему ты никогда не показывала? Я спокойно села на диван и уставилась на тараторившего Филиппа. Он открыл настежь окно, отвязал Матильду, заглянул на кухню и вернулся ко мне. Стал недовольно разглядывать, ругаясь, на то, что запустила себя так. Как обычно, будто и не умер совсем. - Ты галлюцинация. Я знаю. Это от таблеток. Это сейчас пройдет. - Ева, тебе что промывание мозгов сделали? Да, мне так жаль Лизу. Лео рассказал. Слава Богу, что все обошлось. Какая еще галлюцинация? Вот тебе. Он больно ущипнул меня, от чего я взвизгнула. Сердито наблюдал за реакцией. - Так ты жив? - Нет, знаешь, я одолжил у Патрика Суэйзи плащ-невидимку. Правда, он мне немного маловат, но…Постой. Погоди… До него стали доходить мои слова. Лицо наполнилось ужасом. Он удивленно смотрел на меня, губы сжались в горькую линию. - Тебе сказали, что я мертв? Ева? - Я...- я стала запинаться – Сказали, что Лиза была с парнем. Удар пришелся на его сторону. Его не довезли до больницы. Я удивилась тому, что наизусть запомнила эти слова. - Господи. Я звонил тебе неделю. Почему ты не брала трубку? Я пожала плечами. Он начал трясти меня, потом крепко обнял. Так, что перехватило дыхание. Я заплакала. - Я не был с Лизой. Я никогда с ней не был. Клянусь тебе. Дурочка. Господи. Какая же ты дурочка. - Слиха (пр. ивр. Прости). Прости меня. - Только не сморкайся ладно? Это новая майка. Я рассмеялась сквозь слезы. Он поднял мое лицо и вытер глаза своими ладонями. Я покрепче прижалась к ним, вдыхая их запах. Все еще не верилось, что он сидит напротив меня, что это его руки, его глаза. Мы просидели так пол вечера, не обращая внимания на Матильду, которая от голода уже выделывала такие выкрутасы, что позавидовала бы любая гимнастка. Если бы он немного опоздал…Всего на несколько минут…Какая же я дура.
Отправлено: 13.04.10 17:30. Заголовок: К Лизе стали пускать..
К Лизе стали пускать только через месяц. Я приехала к ней с огромным букетом белых орхидей, ее любимых цветов. Трубки с нее уже сняли. Теперь, оставалось лишь снять гипс с ноги и дать ребрам срастись. Лиза полулежала в белом шелковом халате, аккуратно причесанная и подкрашенная. Даже на больничной койке эта женщина делала всё, чтобы ее желали. - Выглядишь неплохо – поприветствовала ее я. - А ты, вот, не очень. Напомни мне, чтобы мы пошли к моему стилисту. - Хорошо. - Спасибо тебе. - Не за что. - Прости меня – криво улыбнулась Лиза. - Я чуть не взяла грех на душу. Лиза прикрыла глаза и пролежала так несколько секунд. Мне показалось, что ей стало хуже, и я попятилась к двери, чтобы вызвать врача, но тут она их снова открыла и посмотрела на меня так пронзительно, словно пыталась проколоть насквозь. - Ну, я ведь взяла. Не очень это приятно, скажу я тебе – она немного помолчала - Я любила его. Андре. Я любила его, Ева. Я не хотела, чтобы он умер. - Я знаю. Я попыталась придать голосу спокойный тон, но он предательски задрожал. - И тебя я люблю. Ты ходячее напоминание мне о нем. О моей вине. Ты моя личная совесть. Моя Божья кара. - Лиза… - Лаазазел! (пр. ивр.- черт) Я тут совсем располнела. Она сокрушенно всплеснула руками. - Я принесла тебе диетическое печенье. - Спасибо. Лео, тварь, носит калорийные пироги с маком. А я не могу от них удержаться. - Сказать, чтобы не носил? - Лучше пристрели его. Как там Филипп? - Хорошо. - Он не звонил мне. Твой день рождения был первый и единственный случай, когда мы виделись. И он весь вечер рассказывал, как вы попали в тюрьму, как ходили в музеи, как рисовали на асфальте. Кстати, это оскорбительно. В следующий раз, когда попадешь в участок, не забывай, что у тебя две сестры юристы. Он весь вечер говорил о тебе. - Спасибо, Лиза. - Я не вру. Чтоб у меня соломинка в глазу была, а в ухе щепка, чтобы я не знала какую вытащить, если я вру. Она попыталась поднять руку, чтобы щелкнуть пальцами перед лицом. Я засмеялась. - Я верю, Лилах. - Еще раз меня так назовешь, и я выброшу тебя в окно - пригрозила она. - Лилах – протянула я. - Молись Ева. С самого детства мы дразнили друг друга. Лиза подсыпала мне в еду кокосовую стружку, зная, что меня тошнит от одного слова кокосы. А я называла ее при посторонних Лилах. Странно. Красивое имя, но она его почему-то ненавидела. Лиза попыталась привстать. Ей даже удалось швырнуть в меня подушку. Тогда я подобрала ее и направилась к ней. Авель застал ужасную сцену. Я склоняюсь с подушкой над Лизой, пытаясь задушить ее. Он испуганно закричал и стал оттаскивать меня. Что вызвало у нас истеричный хохот. - Вы совсем обалдели – ругался он. - Авель, она меня убивает не подушкой, а своей ужасной стрижкой – смеялась Лиза - А ее платье снесет меня в могилу. Убери ее, прошу тебя. Я склонилась над ней и крепко поцеловала. Мы обнялись. Авель не верил своим глазам. Тридцатилетняя война была закончена. В нас, наконец, бежала одна кровь. Я шла домой и думала над словами Лизы. Это странно, когда человек начинает ненавидеть того, перед кем виноват. Весьма своеобразное искупление вины. Но потом, покопавшись в себе, я поняла, что почувствовала бы то же самое. Никогда не умела просить прощения по-настоящему. И если приходилось обидеть кого-то, я начинала ненавидеть этого человека. Лиза провоцировала меня на конфликт, чтобы оправдать себя. Ей было невыносимо осознавать, что она причинила боль невинному человеку. Ей нужна была сдача. Сдача, которую я не давала. Она любила Андре. Никто тогда не задумывался над этим, даже я. Все презрительно отнеслись к тому, что она выскочила замуж за Марка, суетились надо мной, наглотавшейся таблеток. А, ведь, это был настоящий потоп. Потоп боли, которую не видел никто. Она как хищник, никогда не показывала своей слабости и никому не позволяла себя жалеть. Мне захотелось вернуться в больницу и сжать ее в объятиях, просить прощения, умолять, плакать.
Отправлено: 14.04.10 10:42. Заголовок: Реклама для Мориса в..
Реклама для Мориса все же была сделана. Это был аэропорт. Яркие снимки таблоидов, детских лиц. Стариков. Беременных женщин. Торопливых мужчин. Морис визжал от удовольствия, поглаживая желтоватый чек, выписанный только что клиентом. Я получила право заниматься творчеством. Т.е. делать все, что мне захочется, но, чтобы это нравилось Морису. Я была не против. Этого круглого человечка оказалось очень легко уговорить. Он был слишком ленив, чтобы спорить и слишком глуп, чтобы оспаривать. Жаль было лишь одного. Я не знала когда теперь смогу увидеть Мертвое море и коралловые рифы. Филипп пообещал, что мы непременно туда поедем, как только у него выпадет свободный промежуток времени. Он был теперь очень занят. Командировки, работа. Работа и командировки. Звонить стал реже. Потом я случайно увидела его на улице в обнимку с девушкой. Это была высокая блондинка с карими глазами. Очень красивая. Наверняка похожая на помощницу профессора Шнитке или Шпутке, как его там… - Ты никогда не рассказывал мне о ней – как-то спросила я. Мы сидели у «Дениз» и поедали вишневый штрудель, одно из любимых лакомств. - А разве ты спрашивала? - Нет, но я думала, этого не надо делать – смутилась я. - Да это ничего особенного. Как говорит Надин, «для здоровья» - Надин так не говорит. - Еще как говорит. Слушай Ева, как женщина, что скажешь, может мне ее пригласить в Дисней Ленд? Это будет не слишком глупо? - Ну, я бы обрадовалась на ее месте. - Да, ты любишь глупости. Спасибо. Он чмокнул меня в лоб и набрал чей-то номер. Послышалось веселое щебетанье. Я убеждала себя, что все хорошо. Я не ревную. В конце концов, он не моя собственность. Он свободный и чертовски привлекательный мужчина. Было бы слишком глупо полагать, что он будет вечно привязан ко мне. Рано или поздно это должно было произойти. Я ведь однажды уже потеряла его. Он должен быть счастлив и любим. Теперь надо было научиться с этим жить. Только как? Как? Филипп больше не скрывал ничего. Рассказывал мне о каждом проведенном свидании, сюрпризах, которые готовил девушке, ее реакции. Я пожалела о том, что спросила его тогда. Действительно ведь говорят «меньше знаешь, крепче спишь». Мой сон был нарушен надолго. Наконец, это стало невыносимо. Боль охватывала меня утром, как только я просыпалась и не отпускала весь день. Сама того не замечая, я стала избегать его. Разговоры стали раздражать. Нервозность появилась даже в молчании. Я понимала, что он не виноват ни в чем, но ничего не могла с собой поделать. Сентябрь выдался дождливым. В Париже наступил настоящий потоп. Это не мешало мне брать свой большой красный зонт и шлепать по лужам в резиновых сапогах, похожих на детские. Я засиживалась на мокрых аллеях, в подворотне, на каменной мостовой. Часами смотрела на зеленую от тины Сену. Нанизывала круги по Монмартру и Сити. И не расставалась с маленьким планшетом и коробкой карандашей. На встречи друзей ходить перестала, избегая любого общества. Все больше запиралась дома с бутылкой вина, Ларой Фабиан и Рэем Чарзлом. Первой это надоело Надин. Она появилась на пороге моего дома в пятницу. - И как это называется? – спросила она с порога. - Что именно. - То, что ты делаешь. Ты хоть собаку выгуливаешь? - Да. Надин положила на стол сетку с продуктами и открыла окно. Свежий воздух сразу же опьянил меня. - Ева, что случилось? - Да ничего. Я пошла на кухню варить кофе. Надин облокотилась о стену, строго наблюдая за мной. - У него есть своя жизнь – выдавила я. - А что ты ожидала? - Не знаю. Я думала, она у нас одна, общая…Неужели он совсем меня не любит? - Конечно же, любит. - Но не так. Не так как я его. - Ева. Если человек тебя не любит так, как тебе бы этого хотелось, это еще не значит, что он не любит тебя всем сердцем. Понимаешь? - Понимаю… - Вы говорили? - Нет. - И долго ты будешь прятаться от него? - Не знаю… - Ты понимаешь, что мучаешь и его и себя? Мне кажется, если ты решила разорвать с человеком отношения, он имеет право, по крайней мере, знать причину. - Я боюсь этого разговора. Я очень боюсь его потерять. Может, все само собой образуется? - Ева, это тебе пенка на молоке. Само собой не затянется. Я сидела, как школьница, опустив голову и вжав плечи. - Послушай. Филипп замечательный парень и он тебя действительно очень любит. Я так думаю. Он имеет право знать, почему ты его избегаешь. Хотя бы из уважения к вашей дружбе, ты должна с ним поговорить. - Я попробую. - Ты ведь знаешь мое мнение на этот счет. - Да, я ему не пара. - Нет, дура – Надин впервые за все наше знакомство назвала меня дурой. Обычно, это прерогатива Жюли и из ее губ звучит как «я тебя люблю». Но Надин… Это означало одно, что она очень и очень сердита. - Не ты ему не пара, и не он тебе не пара. Вы оба замечательные. Но он не тот, кто должен быть рядом с тобой всю жизнь. Это не он, Ева. Как бы ты этого ни хотела, это не он. Я всхлипнула. Может быть, где-то в глубине, за тонкой кожей, покрывающей пористую ткань, где-то в подреберье, я понимала это и сама. Но оно было слишком глубоко, чтобы иметь какое-то значение. - И хватит пить – строго добавила она. - Хорошо… Надин просидела у меня весь вечер. Я сидела, уложив голову ей на колени, а она перебирала мои волосы. Я убедила ее, что поговорю с Филиппом, что перестану пить, что пойду на работу. Сидела и врала. Врала лучшей подруге в лицо. Жюли конечно убила бы меня. Взяла бы в охапку и хорошенько встряхнула. Может быть, именно поэтому я боялась рассказать ей обо всем. Прошло еще несколько дней. На звонки Филиппа я отвечала односложно. Встречаться отказывалась, ссылаясь на занятость. Мне безумно хотелось увидеть его, я истосковалась по его лицу, но одна мысль о том, что он снова станет рассказывать о Норе, Мартине, Жульен, Кристин, вызывало во мне дрожь и приступ тошноты. Куда проще было сидеть дома, и захлебываться в воспоминаниях, мечтая о том, что все могло быть иначе. К тому же, нам было о чем поговорить с Матильдой. Мы мечтали о морских просторах, я даже пообещала ей, что возьму ее юнгой на борт; планировали увидеть дом Дали, поехать в Венецию, в Кадакес, в Рио на карнавал. Да, мы расписали неплохой маршрут. В одно из воскресений, кажется, уже после Рош-Х а-Шана (пр. «голова года» - еврейский Новый год, празднуемый в первый и второй дни месяца тишрей (примерно сентябрь-октябрь христианского календаря), лил сильный дождь. Отопление нам с Матильдой не включили, поэтому мы грелись глинтвейном и клетчатым маминым пледом, поедая миндальные пирожные. Матильда вскочила сразу, как заслышала знакомые шаги. Она сидела в коридоре, поджав хвост, и удивленно глядя на меня. Обычно, мы одновременно вскакивали открывать дверь именно этим шагам. Но меня, будто, пригвоздило к дивану. - Ева! Открой, я знаю, что ты дома! Филипп колотил в двери. Я с усилием отодрала себя от дивана и неуверенно направилась открывать. Он ворвался в комнату, злой, взъерошенный и набросился на меня. - Почему ты не отвечаешь на телефон? - Я занята – сонно пролепетала я. - Но Джил сказал, что ты не ходишь на работу. - Да, я взяла ее домой. - Я вижу – сердито сказал Филипп, увидев на кухне стройный ряд бутылок – Что ты делаешь с собой? Почему не берешь трубку, когда я звоню? На что ты сердишься? - С чего ты взял – удивилась я – Просто, мне не хочется сейчас ни с кем говорить. Я попыталась спрятать глаза, разглядывая пол, но Филипп поднял мое лицо, потянув за подбородок. - Даже со мной? – удивленно спросил он. - Даже. Я убрала его руку, которая так и осталась висеть в воздухе и стала накручивать круги по комнате. Голова стала кружиться. Филипп посадил меня на диван и сел рядом. Увидев его лицо так близко, мне сложно было сосредоточиться и очень хотелось плакать. - Что случилось? – строго спросил он. - Да, ничего – начала раздражаться я – Я работаю. Видишь? Филипп оглядел комнату. В ней творился полный бардак. Повсюду валялись тюбики с краской, кисточки, стол был безбожно изрисован, разорванные листы, измазанные моей писаниной, покрывали пол как ковер. Руки и лицо у меня были чумазые, как у пятилетнего ребенка, добравшегося до маминой косметики. - Что случилось? – повторил он. Я помотала головой и жалостливо посмотрела на него. Меньше всего мне хотелось говорить о том, что меня мучает, но я понимала, что это неизбежно. Филипп сейчас не отстанет. Чтобы привести в порядок мысли и дать себе несколько минут я прошла на кухню, чтобы заварить чай. Филипп не сводил с меня внимательного взгляда. Наконец, не выдержав молчания, он подошел сзади и обнял меня. - Ева? - мягко проговорил он – Это из-за меня? - Нет – неуверенно прошептала я – Да. Его руки крепче сжали мне плечи. Скользкая рука удушья стала ползти к горлу, царапая меня изнутри своими острыми когтями. - Я люблю тебя, Филипп. Черт – выдохнула я.
Отправлено: 14.04.10 10:43. Заголовок: Мне пришлось застави..
Мне пришлось заставить себя повернуться к нему. Он удивленно смотрел на меня. Мы тысячи раз говорили это друг другу. Всего на всего три совершенно очевидных слова, но на этот раз он понимал, что это не просто слова, не просто я люблю. Взгляд стал каким-то виноватым, растерянным. Я осторожно прикоснулась к его лицу, ощутив мягкую щетину на своих ладонях, потянулась на носочках и наклонилась к губам. Впервые за все время нашего знакомства я смогла оказаться так близко к сумасшествию. Тысячи раз, представляя этот момент, проживая его в голове, пробуждая во сне и на бумаге, запивая вином, тысячи раз дотрагиваясь до его губ. И теперь, он так близко, а я не могу пошевелиться, застыв в нескольких миллиметрах, застыв от его спокойного дыхания, от его запаха. Я закрыла глаза и притянула его к себе. От прикосновения к его губам меня, будто, током ударило. Будь у меня сейчас желание пошутить, я бы сравнила это с тем, как поцеловать розетку в шестьсот шестьдесят вольт. Но он не ответил на мой поцелуй. Это была не розетка, нет. Это был лед. Самый настоящий лед, только мягкий, нежный и обжигающий холодом. Я вскинула на него глаза. Его взгляд был полон тепла и любви, но без искры, без дрожи, без страсти. Пожалуй, так смотрят на нашкодивших младших сестер, а не на любимую женщину. Вот она его нановзрывчатка. Мне казалось, что она излечит меня, но оказывается, у нее было совсем иное предназначение. Мои клетки разрушались, не поддаваясь восстановлению. Одна за другой, именно в эту минуту. Я чувствовала каждую из них. Они лопались внутри, принося колющую боль. Ну вот, удушающая рука уже сомкнулась у моего горла, воздуха катастрофически не хватало. Упершись в него руками, я оттолкнулась, пытаясь отстраниться, но он крепко сжал меня в своих объятиях. Я уткнулась в его грудь и заплакала, все еще пытаясь высвободиться из его рук. Я плакала громко, как загнанный зверь, сама пугаясь своему голосу. Казалось, этот звук не может издать человек. Нет, это была я, точно я. Филипп не ослабил хватку, хотя я царапала его шею и руки, рвала рубашку. Он только крепче и крепче меня сжимал, и стал покрывать шею и волосы поцелуями. Наконец, я обессилела и совсем обмякла. - Прости – всхлипывала я, не решаясь поднять глаз – Просто, это стало невыносимо. Я не должна… - Это ты прости – начал он – Ева. Милая моя. Давай поговорим. - Не надо. Все и так ясно. Уходи. - Надо. Я тоже так не могу. Думаешь, мне легко смотреть, как ты себя изводишь? Знаешь, с того самого дня, как я увидел тебя на вокзале, Ева… - он помолчал, потом снова заговорил, почти шепча - Поначалу, это было просто влечение, симпатия, интерес, но чем больше я узнавал тебя, тем отчетливее понимал, что ты самый необыкновенный человек, которого я когда-либо встречал. Я просто не представляю жизни без тебя. - А я без тебя. - Я очень боюсь, что испорчу что-нибудь и потеряю тебя. У меня не очень-то получаются серьезные отношения с женщинами. Ты ведь знаешь. А когда два человека встречаются, то обязательно что-то происходит. - Да, Филипп, происходит любовь. - Но я люблю тебя. Очень. Он волновался, все крепче сжимая мои руки. - Ты мой лучший друг, Ева. Зачем все портить? Знаешь, так ведь даже лучше, ты это поймешь. Ведь так мы никогда не расстанемся. Никогда не разлюбим друг друга. - Потому, что так мы никогда не полюбим друг друга. - Мужчины всегда причиняют боль женщинам. Я не хочу этого. Я не могу тебе сделать больно. Не прощу себе этого, никогда. Я думал, правда, я думал о том, что мы должны быть вместе. Это было мучительно, поверь. Но я научился любить тебя, просто тебя. И чем дальше, тем сильнее. Только так мы сможем действительно всегда быть вместе. Эти слова меня отрезвили. Я уставилась на него, лицо исказилось гримасой. Наверное, на ней было написано презрение, потому, что Филипп опустил глаза и сжал губы. - Кто дал тебе право решать за нас? Кто дал тебе право решать за меня? Откуда тебе знать, что мне больно, а что нет? - я стала раздражаться - Ах, какие мы гуманные. Мы страдали в одиночестве, мы перебороли мучения! Что ты знаешь о мучениях? Что ты вообще знаешь о любви? Ты сделал свои жизненные выводы по одному лишь случаю, по единственному опыту, и заколотил стену так, что невозможно пробиться. Влечение? Скорее всего, ты решил переспать с миловидной дурой, а потом пожалел ее и сам вляпался. - Не смей так говорить – крикнул он – Я не Рене! Я слишком сильно люблю тебя, чтобы воспользоваться тобой как он. И ты слишком дорога мне, чтобы потерять тебя ради нескольких приятных ночей. Как он не понимал, что я готова была отдать всю свою жизнь, хотя бы за несколько мгновений ночи; за несколько секунд любви, его любви; всего лишь за одну вспышку счастья, оказаться всю жизнь несчастной. Всего лишь за один вздох, согласна была перестать дышать вечность. Я хотела стать Норой, Кристин, Мадлен, Вивьен, кем угодно. Но я не была ни одной из них. Ни одной из тех, кому он дарил несколько приятных ночей. Я не могла выдавить и слова. Голова стала болеть от напряжения, горло сдавил спазм. Я бессильно опустила руки. - Но я не нуждаюсь в сочувствии Филипп. Я не боюсь своих ошибок. Знаешь что? Хватит. Мне вашей поганой дружбы по горло хватило! Идите вы в задницу со своей дружбой! Джил прав, вы все извращенцы. Рене, по крайней мере, был честен. Он хотя бы видел во мне женщину. - Секс это еще не любовь – тихо сказал он. - А дружба это уже не любовь. - Ева… - взмолился Филипп. - Я никогда не относилась к тебе просто как к другу. Никогда, и я не уверена, что смогу это сделать. Я так не умею. Я не умею дышать в полсилы. И не желаю чувствовать в полсердца. Я привыкла отдавать все, без остатка. Понимаешь? Чего ты боишься? Я вцепилась в его рубашку так, что пальцы, казалось, треснули от напряжения. Он не сводил с меня глаз. - Я боюсь потерять то, что имею сейчас, твою дружбу, тебя. - Ты потерял гораздо больше, Филипп, то, что мог бы иметь. Жаль, что ты этого так и не понял. Последнее было произнесено в полголоса и так холодно, что меня саму пронзил озноб. Я отмахнула его руку, и он отпустил меня. Кажется, прошла в комнату и села на диван, уставившись в стену. Да, а Филипп прошел и сел рядом. Он тяжело дышал. Руки нервно сжимались в кулаки, оставляя глубокий след на ладонях. - Если ты больше не хочешь меня видеть, я пойму. Только не бросай меня навсегда. Прошу. - Какой же ты эгоист – усмехнулась я. - Я не смогу без тебя. Его голос задрожал. Я почувствовала себя такой дрянью, мерзкой гадиной, причиняющей боль любимому существу. Филипп сидел, опустив голову, словно ожидая приговора. Впору бы закричать, завыть, но язык не слушал меня. От одной мысли, что он сейчас выйдет, и я больше его никогда не увижу, ткани, держащие сердце разрывались. Я слышала их треск, как от рубашки, которую рвут по швам. В голове тикали часы, как метроном, давя на мозги невыносимым монотонным стуком. Я закрыла лицо руками, уткнувшись в колени. - Я попробую. Попробую – прошептала я. - Ева… – начал он. - Уходи – прервала его я – Прошу. Уйди сейчас. Филипп поднялся и потянулся, чтобы поцеловать меня, но остановился. Потом погладил Матильду, которая жалостливо жалась к дивану, будто понимая, что происходит, и медленно вышел из дома, не решаясь обернуться. Когда дверь за ним захлопнулась, и Матильда заскулила, царапая пол, я дала волю охватившей меня дрожи и заплакала, уткнувшись в подушку. В голове не осталось ни одной мысли, будто их вышибло в одночасье. Одно я знала точно. Я не хочу его терять. Только не его! Дом перевернулся вверх ногами. Мир перевернулся, а Далида предательски пела песню Сержа Лама и от этого голоса кровь в жилах закипала. «Как к скале, как к греху я привязана к тебе. Я устала, у меня больше нет сил делать вид, что я счастлива...Я пью каждую ночь, но все виски для меня на один вкус…» Я поднялась с дивана и прошла на кухню. На столике стояла не откупоренная бутылка Шабли. «…И на всех кораблях твой флаг. Я больше не знаю, куда идти, ты везде…» Я отчаянно оглядела комнату - «…Ты везде…»
Спасибо, главное - все делать вовремя, даже на грани...
Наверное, они очень похожи. Хоть и кажутся разными. И обе не умели просить прощения. Вот и объяснение у них вышло такое. Вскользь. Без лишних слов, но абсолютно понятное обеим.
Ivetta ева тут напоминает страуса... или наоборот ей нравится страдать (кажется об этом кто-то упоминал ), но ведь все должно быть в меру, а у нее намечается явный перебор , а вот это Ivetta пишет:
Отправлено: 14.04.10 17:14. Заголовок: Ком в горле, в душе ..
Ком в горле, в душе щиплет, в глазах щекотает, будто через занавеску смотрю - вот такие ощущения от этих кусочках. Прекрасные ощущения, хотя и грустные! Спасибо, Автор!
Отправлено: 14.04.10 22:54. Заголовок: мариета пишет: Ком ..
мариета пишет:
цитата:
Ком в горле, в душе щиплет, в глазах щекотает, будто через занавеску смотрю - вот такие ощущения от этих кусочках. Прекрасные ощущения, хотя и грустные! Спасибо, Автор!
Мариета, мне жаль, что долгожданный поцелуй оказался таким холодным( Но, как говорится, из песни слов не выкинешьирина пишет:
цитата:
хочется надеятся, что логически-счастливый
Так и будет Ирина ирина пишет:
цитата:
по меньшей мере глупо
Не спорю. Но порой, это кажется единственным верным выходом. Конечно же ложным)
Отправлено: 15.04.10 17:26. Заголовок: 11 Следующий день С..
11
Следующий день Святого Валентина меня задержали на работе. Нужно было успеть сделать эскизы для нового рекламного ролика «Coca-Cola», а шеф поехал на ужин с очередной любовницей. Снежные хлопья рисовали на окнах невероятные узоры, так что любой импрессионист бы позавидовал. Офис опустел. Люди снова пустились в погоню за надувными сердечками и белыми тюльпанами, отстаивая огромные очереди в кафе, чтобы признаться в любви или сделать предложение, словно в другой день этого сделать нельзя. Мы сами наносим на календарь особенные дни, заведомо ставя себя в рамки. - Ева, не забудь, в восемь у нас ужин. Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное – кричал Филипп в телефонную трубку. - Да, я помню. Откуда такой шум? Где ты? – забеспокоилась я, услышав тысячи голосов и невообразимо громкую музыку. - Не волнуйся. В восемь Ева! Я положила телефон и упала головой на стол. Сердце тревожно билось. Я взглянула на монитор. Рядом красовалась фотография, где мы с Филиппом чему-то смеемся, при этом, он кусает меня за ухо. Рядом с рамкой стояла маленькая фигурка, изображающая часы, стекающие по одряхлевшим веткам. На кухне послышался шум. Это Джил решил, вдруг, составить мне компанию. На самом деле, он просто любит сидеть на сайте знакомств, цепляя очередную цыпочку в штанах. - Джил, будешь возвращаться, принеси мне чашку чая – прокричала я. - Дорогая, ты употребляешь слишком много кофеина. У тебя пожелтеют зубы – сказал он, ставя мне огромную кружку прямо перед носом. - Ничего, у меня брат стоматолог, мне можно – вид у меня был, конечно, не самый лучший. Растрепанные волосы, из которых торчали карандаши, дикие глаза и расшатанные нервы. - Могла бы хотя бы спасибо сказать, я тебе не автомат за углом – обиделся Джил. - Джил, мне завтра сдавать проект, Морис греет свой зад под очередной блондинкой с пятым размером груди, которая даже не знает, что означает слово «работа». Если я опоздаю на ужин, а я на него опоздаю, мама меня убьет, а когда я приеду, уставшая как собака, терзаемая только одной мыслью, как бы принять горизонтальное положение, на меня накинутся племянники, которым уже давно место заказано в городском зоопарке. У меня хроническое недосыпание, отсутствие секса, первые признаки алкоголизма, меня ждет Филипп, и, черт возьми, минусовой счет в банке. А тебе для полного счастья достаточно «Спасибо»? - Ты хочешь поговорить об этом? – тоном профессионального психиатра спросил он. - Пошел в задницу. Лехи ми по (пр. ивр. - Отвали от меня). - Я так и думал. – Джил поцеловал меня в лоб, как ребенка, и сгреб ключи от машины – тебя подбросить домой? Я, не отвлекаясь от монитора, вытянула руку в неприличном жесте. В ответ услышала знакомое бурчание и захлопывающуюся дверь. Проект был блестяще закончен в районе восьми. Я радостно собрала сумку с подарками и побежала к лифтам. Офисы были уже пустые и темные. Стоя в кабине с мигающим светом я думала, как бы так исхитриться, чтобы сразу пойти спать никого не обидев, как вдруг, лифт с грохотом остановился и на пороге оказался молодой человек в темно-сером пальто. Он был невысокого роста и стройного телосложения, немного бледный, в тонкой серенькой шапочке поверх на лысо бритой головы. У него были миндальные глаза цвета океана близ Карибских островов и почти негритянские губы. На вид ему было не больше тридцати. Он был похож на какого-то азиатского воина, которых показывают в фильмах с Томом Крузом. - Добрый вечер – любезно расплылся он в белоснежной улыбке. - Добрый – пробормотала я. Этот незнакомец показался мне каким-то странным. Во всяком случае, слово «странный», было первым, что пришло мне в голову. Я его тут не видела никогда. А он будто читал мои мысли. - Я у вас немного заблудился. Знаете компанию Версена? – я кивнула – Не работайте с ними никогда. Это сейчас модно? – он указал на мою голову. - Что – удивилась я, машинально трогая волосы. О нет! Из моей головы как из ежа торчали карандаши. Я начала вытаскивать их, чертыхаясь, что вызвало просто бурю смеха. Слишком фамильярно. Это разозлило меня. Только, было, я открыла рот, как лифт со скрежетом понесся вниз, послышался звук лопающихся струн, нас начало болтать, не помню, что я кричала, но незнакомец обнял меня и тут лифт, будто, замер. Завис над пропастью шахты. Мы упали на пол, приплюснутые силой гравитации. Я начала паниковать, стучать по стенам и нажимать на кнопки, пока незнакомец не шлепнул меня по рукам, как провинившегося ребенка. Я притихла и тихонько сползла на пол, периодически всхлипывая. Наконец, мы дозвонились до диспетчера, который был занят непонятно чем, и оповестил нас, что в ближайшие два часа помощи ждать не от кого. - Жаль, здесь нельзя курить – улыбнулся незнакомец – Пьер, инженер, правда, не по лифтам – представился он. - Ева, скорее всего труп, хронический клаустрофоб – мы пожали друг другу руки. - А вы не похожи на разлагающееся тело – он потянул носом, пытаясь уловить трупный запах. - Диор творит чудеса – горько улыбнулась я – ладно, не берите в голову. Я просто опоздаю на последний поезд и, вы не думайте, я взрослый самостоятельный человек, но сами понимаете, для родителей дети всегда остаются детьми. К тому же, я еще опоздаю, а скорее всего не попаду, на очень важную для меня встречу. Надо было идти пешком. Всего-то пять этажей. Наверное, это судьба. Вы верите в судьбу? - Сложный вопрос. Предпочитаю, чтобы она в меня верила. - А вы философ. Как думаете, мы здесь долго просидим, или еще успеем не разложиться на маленьких трупных червяков? - Во-первых, предлагаю обсудить это за бутылочкой белого, во-вторых, я бы предпочел умереть на коралловых рифах Красного моря, в-третьих, почему бы нам не перейти на «ты»? Что скажешь Ева? - Ну, во-первых, не пойму, почему вино еще не налито, во-вторых, я не умею плавать и жутко боюсь акул, в-третьих, ты – я запнулась – все равно два часа сидеть. Мне стало как-то приятно и спокойно в присутствии этого человека. Беззаботно, я бы сказала. Давно я не испытывала этого ощущения. От него веяло умиротворением, как после занятия йогой. Пьер достал бутылку вина из спортивной сумки, брошенной на пол. Мы уселись поудобней друг против друга. - Ты ведь не собираешься отбить ей горлышко? – воскликнула я, когда он покрутил бутылку в руке. Он рассмеялся, немного прищурился, вскинув на меня свои голубые глаза, и достал маленький складной нож. - Нет, я его просто отрежу. Я смотрела как он ловко управлялся с ножом, не оставив ни крошки от нежной пробки. Почти одним простым движением он извлек ее, щелкнув пальцами. Бутылка выдавила характерный стон, приятно запахнув величайшим изобретением человечества. - А ты даешь уроки, по открыванию бутылок? – восхищенно спросила я - Откупоривание пробок, не самое удачное мое занятие. Иногда по двадцать минут приходится возиться с ними, как назло. Мне кажется, они нарочно их так забивают, чтобы охота пить отпала. Борьба с алкоголизмом такая. - Ну, в большом плавании только так и открывают. Штопор у нас не в почете. - Мне казалось, что инженеры наоборот приветствуют любые технические новшества. - Сухопутные да, а вот морские, хм…- он снова рассмеялся, глядя в мое озадаченное лицо. - Ты плаваешь на корабле? - Угу – он сделал небольшой глоток, и удовлетворенно кивнул. - На настоящем? - Ну, на игрушечный я бы не поместился, как думаешь? - Пожалуй. А как ты туда попал? Я взяла бутылку и сделала несколько глотков. Вино было восхитительное. Белое полусладкое, с мягким бархатистым привкусом. - Прошел кастинг в морской академии. - Уж в этом я не сомневаюсь – рассмеялась я. Еще бы, чтобы с таким лицом не пройти кастинг. Я стала барабанить пальцами по бутылке. Пьер отобрал ее у меня и поднял первый тост - за пьяных лифтеров. Потом мы выпили за гравитацию, потом за Святого Валентина, где бы он не находился, болтали о том о сем, уговорив еще и бутылку Бордо. Пьер много рассказывал о своей работе. Это оказалось очень увлекательно. С азиатской внешностью я угадала. Его мама оказалась дочерью какого-то самурая, а папа французским исследователем востоковедом. Он родился на судне «Виктория» во время очередной экспедиции своих родителей в день Святого Петра. Оказалось, что у него тоже большая семья и такие же проблемы с братьями и сестрами. Правда, он был не так безнадежен, как я.
Отправлено: 15.04.10 17:27. Заголовок: - Мне нравится океан..
- Мне нравится океан. С детства нравился. Я смотрел передачи Жак Ива Кусто и мечтал оказаться на его корабле, путешествовать по миру в поисках приключений. - Это, наверное, действительно интересно, оказываться каждый раз на новом месте, среди новых культур, природы, даже воздуха. - Да, особенно, когда сравниваешь ее со своей. Получаешь много информации. Кроме того, сам подводный мир таит в себе много неизведанного, захватывающего, интересного. Он необыкновенный. Пожалуй, надводному далеко до него. - Как ты думаешь, собака может стать осьминогом? – спросила я. - В каком смысле? – удивился Пьер. - Неважно – махнула я. Глупо было спрашивать человека о том, что не имело смысла, а рассказывать всю историю было бы еще глупее. Но я точно знала, что Пьеру бы не показалось невозможным существование плавающей на глубине собаки или тявкающего осьминога. Но тему, все же, решила переменить. - Когда я была маленькой, мы отдыхали с родителями в Марселе. На мамин день рождения папа решил сделать сюрприз и снял большую белую яхту. Она была такая красивая. Мы с братьями и сестрами не могли успокоиться, пока не облазили там все. На палубе нас ждал большой красочно накрытый стол с различными деликатесами и учтивые официанты. Мама была в белом платье, красивая, загорелая, молодая. Как только мы отплыли и папа поднял первый тост, у мамы началась морская болезнь. Весь оставшийся вечер, я помню, как ее рвало, она была почти зеленая, но пыталась улыбаться и радоваться, будто ничего не происходит, чтобы не огорчить папу. А он переживал, что все испортил. Только нам было все нипочем. Мы плыли навстречу звездам. - Ей нужно было дать отвар полыни. Это старый славянский метод лечения морской болезни. Эту траву еще называют «другом желудка». А вот индонезийские ныряльщики жуют акулий хрящ. - Фу, какая гадость – поморщилась я. - Ну, не такая уж и гадость, если ее правильно приготовить. - А что ты еще пробовал? - Всё. Всё что можно было съесть и даже кое-что из того, что нельзя. Если ты не попробуешь что-то, то никогда не поймешь, нравится это тебе или нет. - А мой друг Филипп, считает, что не обязательно пробовать дерьмо, чтобы понять, что это не фиалки. Чего ты ищешь в океане? - Покой – улыбнулся Пьер. - Ты ищешь покой там, где его нет – заметила я. - Возможно, но искать его там, где я точно знаю, что он может находиться, достаточно скучно. Меня поражало сходство наших взглядов и немного пугало. Странно встретить свое отражение в зеркале, увидеть человека, который мог понять тебя даже тогда, когда ты молчишь. Но я всегда стремилась к противоположному. Мне быстро наскучивало взаимопонимание и я рвалась к чему-то новому, к тому, что нужно постоянно доказывать. Наверняка так же, как Пьер. Доказывать аксиомы – абсурд, овладевший мной в полной мере с того момента, как я поняла, что умею ходить. На этот раз, толи от того, что я была уже слишком истерзана, толи от того, что Пьер был действительно обаятельный, мне было легко и, как бы сказал Филипп, комфортно. - А чем занимаешься ты? – спросил Пьер. - Я занимаюсь рекламой у Шульца и Перинга, кстати, с ними тоже не рекомендую работать. - Пожалуй, когда выйдем отсюда, надо будет навестить технического директора. - Боюсь, он будет мертвецки пьян к тому времени. - Ну – сказал Пьер, глядя на бутылку с вином – Мы тоже. Мы рассмеялись. Клаустрафобия уже не так мучила меня, и я даже взглянула в зеркало, чтобы посмотреть, как выгляжу, и тут же поймала себя на мысли, что это уже почти кокетство. А я этого не терплю. Давненько во мне не появлялось желание понравиться кому-то. Я стала расхаживать по маленькому квадрату пола, пытаясь понять, получится ли у нас выбраться отсюда самостоятельно. Телефон отказывался работать, устроив забастовку тому, что его заперли. Я потеребила его еще немного, а потом бросила в угол. Он щелкнул, и, кажется, сломался.
Ivetta Нет, нет, дорогая, никакой нам Пьер не нужен Мы хотим Филиппа! Скрытый текст
Если всерьез - не слишком ли подстроена эта авария с лифтом? Я как-то не поверила ей, меня это насторожило - слишком много совпадений... Я знаю, что я - самый бесполезный критик на форуме, потому что нельзя мне делать замечаний, если сама выражаюсь с ошибками. Но я пытаюсь быть полезной именно как читатель, который делится своими ощущениями
Отправлено: 15.04.10 19:53. Заголовок: Ну, наша жизнь состо..
Ну, наша жизнь состоит из случайностей и совпадений) Чаще всего именно эти случайности оказываются судьбоносными) А в данном случае появился мужчина, который является полной противоположностью Филиппа. Ее жизнь шла прямо, а теперь, появился перекресток. Этот лифт и является тем самым перекрестком. Ей остается только выбрать дорогу) Может, это слишком очевидно и наивно, но это не невозможно)
Вот именно этого хотела сказать! Слишком очевидно Перекресток, встреча с другим - это нормально. Только лифт выбивается из нормального. То есть, может быть нормально, если погаснет электричество, но чтобы сломаться таким образом...
Отправлено: 15.04.10 20:11. Заголовок: Ivetta Вот здесь не..
Ivetta Вот здесь немного не понятно это "тогда" или уже "сейчас" происходит
цитата:
Приняла ванну и надела самое красивое белье. Даже забавно, я готовилась так, будто к встрече с любовником. Странна сама мысль, посетившая меня, но мне хотелось понравиться тем парням из морга. Может быть, в последний раз вызвать жалость «Ах, такая молодая, и такая красивая. Как жаль» Я выпила весь флакон и приготовилась к страшной боли, сводящей желудок. Но ее не было ни через час, ни через два. Сознание все еще не оставляло меня, но я ощущала легкость, покой, и небольшой озноб.
Может не разбивать на абзацы? Или как-то уточнить?
Отправлено: 15.04.10 20:17. Заголовок: мариета пишет: То е..
мариета пишет:
цитата:
То есть, может быть нормально, если погаснет электричество, но чтобы сломаться таким образом...
Однажды я застряла в лифте на целых два часа. Это было ужасно страшно. Праздничный день и ни одного техника. В ЖЭКе все бухие, лифтер тупит. Почти такая же ситуация. Жаль, что пришлось пережить это в одиночестве. Можно было бы их, конечно, засунуть в кафе или автобус, но ведь Ева сбежала бы через несколько секунд. Чтобы она смогла выслушать "другого мужчину", пришлось запереть ее))) Пошла на крайние меры)))) гость пишет:
цитата:
Вот здесь немного не понятно это "тогда" или уже "сейчас" происходит
Это ее воспоминания о "тогда". Вы правы. Только сейчас заметила, что из-за абзаца кажется, что она говорит о настоящем.
Вернее, понятно зачем. Но она же планировала уезхать на три недели и должна была собаку заранее куда-то пристроить?
Я не стала вдаваться в подробности. Конечно, за собакой кто-то бы следил, Лео или Джил. А здесь было уточнение, чтобы потом появление Филиппа не было неожиданным. Тогда возникли бы вопросы, почему собака у него и как она ее могла ему пристроить, если не звонила ему и он даже не знал о ее отъезде.
Отправлено: 15.04.10 20:46. Заголовок: Ivetta Сегодня из-з..
Ivetta Сегодня из-за того, что не было свежего кусочка с утра, я перечитывала начало. Вы позволите ещё одну "нестыковку" упомянуть? Скрытый текст
цитата:
- Ева, сволочь, что ты наговорила маме? – хрипел Лео.
Это уже пара месяцев прошла. Разговор замечательный, но, зная еврейских мамочек, могу предположить, что обследование было сделано в феврале, сразу, как только возможно. Как-то слишком много всего произошло "между". Читатель несколько "отброшен" назад. Дело даже не в мамочках, а в потере ориентации. Но это сугубо личное ощущение.
Сегодня из-за того, что не было свежего кусочка с утра, я перечитывала начало. Вы позволите ещё одну "нестыковку" упомянуть?
Спасибо большое. Дело в том, что я урезала кусочки, и видимо, неправильно склеила их. И не заметила...Конечно же Вы абсолютно правы. Это моя крупная ошибка(((
Отправлено: 16.04.10 08:54. Заголовок: - Пьер, а если про н..
- Пьер, а если про нас забыли? – испуганно спросила я. - Тогда я перережу трос или сломаю двери - он тоже встал и начал изучать двери и потолок. - Хорошо, а то я уже стала экономить воздух. К тому же, страшно хочется есть. Кстати, я совсем забыла… Я полезла в свою сумку и достала лоток с бутербродами, которые мне подготовил Джил, чтобы я перекусила, пока работаю, и коробку конфет – подарок маме. Я так неуклюже перебирала вещи, что из сумки повалилось все ее содержимое. Карандаши, блокнот, планшет, расческа и газовый баллончик. Последнее вызвало просто взрыв смеха у Пьера. - Между прочим, это паралитический газ, так что не советую смеяться над ним – серьезно сказала я. - Мое почтение ему. Только, им можно напугать разве что котят. И не рекомендую распылять его прямо здесь. Ох, интересные работы – обратил внимание Пьер, глядя на выпавшие из папки эскизы – Можно взглянуть? - Спасибо – смутилась я – Тебе правда нравится? Он усадил меня обратно на пол, где уже бережно было постелено его пальто, и с интересом стал перебирать мои каракули, то и дело, задерживаясь на каком-то рисунке. Это были последние наброски, которые я делала тогда во время велосипедной экскурсии, и в тюрьме после гей-парада, и одно слепое окно, навеянное Далидой. - Да, мне нравится. Напоминает Мунка и немного Шиле. Ох, а вот это почти Дали. Тебе нравятся сюрреалисты? - Нравятся? Моя семья считает, что у меня с головой проблемы, лучший друг, что я извращенка, а любимые сотрудники нашли психотерапевта. - Брось, этого не может быть – рассмеялся Пьер. Но по моему серьезному выражению лица, понял, что это чистая правда. - Им же хуже – заметил он - Мне нравится Дали. Я заметил, у тебя часы точная его копия. Я сжала кисть, с подарком Филиппа. Он, словно держал меня за руку. Немое напоминание. - Да. Знаешь, его однажды спросили, почему его часы растекаются. - И что же он ответил? - Он сказал «суть не в том, что растекаются! Суть в том, что мои часы показывают точное время» Это своего рода символика. Некое понятие неуловимого времени. Для меня, во всяком случае. - Не думаю, что время так трудно поймать. - Очень трудно. Практически невозможно. Вот смотри. Я протянула ему часы. Пьер взял меня за кисть. Руки оказались теплыми и немного шершавыми. - Циферблат, это наша жизнь, наша реальность. Большая стрелка – это мужчина, а маленькая – женщина. - Почему не наоборот? – усмехнулся Пьер. - Потому, что большая стрелка делает обороты вокруг маленькой, как мужчина, окружая заботой женщину. Кроме того, мужчина делает больше оборотов вокруг земли, работает больше часов. В общем, коэффициент полезного действия мужчины превышает женский, по моим скромным подсчетам, примерно в шестьдесят раз. - Феминистки бы тебя убили – заметил Пьер. - Феминистки – электронное табло, со счетом 10:00 не в их пользу, а не часы. - Значит, часами правит мужчина? - А вот и нет! Без маленькой стрелки у часов есть только минуты, и никогда не будет часа. Понимаешь? Я хочу сказать, что женщина дарит мужчине следующий час, шаг, рост, сдвиг, можешь это назвать как хочешь. При этом без большой стрелки, без мужчины, ни один шаг маленькой не имеет смысла. Они скреплены единым механизмом, способным работать только вместе и имеющим смысл только вместе. Это идеальная система. Мы как стрелки. У каждой, теоретически есть своя пара – так сказать, своя вторая половина. Мне было странно, что я так легко откровенничаю с совершенно незнакомым человеком. И даже, получается шутить. Надин была бы рада снова увидеть меня такой. - Значит, все мы обречены составить единый сложный механизм с кем-то? А если ты не сошелся с человеком? - Все просто. Значит, эта стрелка не от твоих часов. Либо, ваше время еще не настало. Вы как бы его еще не поймали. Как если завести будильник. Он зазвонит только тогда, когда стрелки сойдутся в определенном положении. Верно? - Забавная теория – улыбнулся Пьер – Немного эксцентричная, но бесспорно имеющая смысл. - Спасибо – снисходительно кивнула я. - У тебя есть большая стрелка? – с интересом спросил Пьер. Я заметила, что он немного волнуется.
Отправлено: 16.04.10 08:55. Заголовок: - У меня нет стрелки..
- У меня нет стрелки, и не может быть – грустно сказала я. - Как же, ты только что сказала, что у часов две стрелки. Я снова показала ему часы. - Три! Их три, Пьер. Ты забыл о секундной. Пьер был озадачен. Я стала смотреть куда-то в пустоту, через двери лифта, видя на матовой глади лишь свое тусклое отражение. - У секундной стрелки нет пары. Ее смысл кружиться по жизни, наблюдая чужое биение. Смотреть, как проходят часы и стремиться стать минутой, чтобы хоть на мгновение приблизиться к часу. Она спешит, спешит, спешит, не понимая, что ей не суждено догнать время. - Так не должно быть – он помотал головой. - Любому гармоничному механизму нужен элемент хаоса. - Нет, так не должно быть. Ты не можешь быть хаосом – воскликнул Пьер – с чего ты взяла, что это так? Может быть, ты еще не обрела свое время? - Потому, что каждый раз, когда мне кажется, что я поймала время, то часы становятся похожи на озеро. Они превращаются в большое пластичное зеркало, на котором невозможно устоять. Волнуют и сталкивают меня. Это от того, что я пытаюсь стать тем, кем не являюсь. - Послушай – начал Пьер – сегодня, все же, день влюбленных. И, несмотря на то, что мы заперты в этом саркофаге, я хочу выпить за любовь и за то, чтобы ты поймала свои водяные часы. Он улыбнулся и протянул мне бутылку. Я отпила от нее немного и поняла, что на меня накатывает грусть, от которой невыносимо хочется плакать. - Пьер, ты был когда-нибудь влюблен? - Да, бывало – он опустил голову и достал пачку сигарет. – Чертовски хочется курить. Я заметила, что он не из тех, кто с удовольствием рассказывает о своей личной жизни, раскрывая сердечные тайны. - Скажи – не унималась я – почему мужчины не любят говорить об этом? Неужели так сложно выражать свои эмоции и не стыдится их? Ведь иногда, именно из-за этого бывает упущено время. Безвозвратно упущено. - Дело не в этом. Не то, чтобы мужчины, считали проявление трепетных чувств, слабостью. Понимаешь, мы немного иначе устроены. Предпочитаем переживать их внутри себя, но это не значит, что нам безразлично или, что мы бесчувственные чурбаны. Наверное, мы ощущаем это немного острее вас. Он отпил немного вина и прихватил губами незажженную сигарету, словно вот-вот прикурит. – Чтобы понять, что я влюблен, мне не нужно говорить об этом своему лучшему другу и видеть подтверждение в его глазах. У нас нет нужды делиться своей любовью более чем с одним человеком. С тем самым человеком, понимаешь? – он протянул мне выпить. - А Джил считает, что чувства как понос, если их долго держать в себе, то в один прекрасный день все равно прорвет, и закончится все пожизненным геморроем, поэтому обычно начинает кричать и танцевать. Я вспомнила последний случай и рассмеялась. - Джил очень темпераментная девушка – заметил Пьер. - О да, девушка ростом метр восемьдесят с фигурой Бреда Пита и трехдневной щетиной. Мне нравилось наблюдать, как меняется лицо Пьера с каждым моим словом. Он то не видел этого полубога в рубашке цвета индиго, любителя Синатры и кубинских сигар. – Не пугайся, Джил это парень. Наш офис-менеджер и моя близкая подружка. Просто я вспомнила, что он устроил последний раз, когда понял, что влюблен. Он сидел в офисе и говорил по телефону. Наш офис представляет собой большую комнату, разделенную маленькими коробками. Иногда, я чувствую себя там как нищий под мостом. С Джил мы соседи по коробке. Так вот. Он говорил по телефону с каким-то парнем, потом медленно положил трубку, была гробовая тишина. Потом встал, вытянул руки как пророк и как закричит на всю комнату «Я влюбился». Он повторял это каждому проходящему, потом начал бегать между столами и танцевать. Кстати, у него хорошо получается. Он хватал и кружил всех, кто попадался ему под руку. Потом зашел в кабинет шефа, залез к нему на стол и начал танцевать стриптиз, втащив меня к себе. Морис нас так и застал, его без рубашки и меня с его ремнем в зубах, выделывающими такие финты задом, что любая жрица любви позавидует. Музыка орала на весь офис, поэтому мы не слышали, как тот вошел во «free-spase». Все стояли, оцепенев, думали, что же сделает Морис. Он знаешь, такой плешивый карлик с редкими усиками, и заискивающими похотливыми глазками, в общем, мерзкий типчик. Джил замер, мы еле сдерживаем смех и тут Морис выдает гениальную фразу «Мсье Дюбуа, я вижу, вы снова влюблены. Я надеюсь не в мадмуазель Мелиц. Иначе, боюсь, в следующий раз вам придется предоставить стол совета директоров. Задержитесь ненадолго, остальные пошли вон». И закрыл шторы. Мы думали, он Джил голову оторвет, а он просил его научить так же танцевать. Эту плешивую, безвкусную скотину, представляешь. В общем, в следующий раз Джил точно спляшет на столе Шульца и Перинга. Пьер смеялся. У него был красивый смех, и такой заразительный. Мне тоже было смешно, вспомнить физиономию Мориса и невозмутимый вид Джил, который не боялся ничего и никого. «Мужчина должен быть мужественным, невзирая на его сексуальную ориентацию» - любил повторять Джил. «Не важно, кто в моей постели, важно кто я в своей постели». - А ты? Как ты понимаешь, что влюблена? – спросил меня Пьер, вдруг став каким-то серьезным и задумчивым. Он все еще теребил сигарету, видно было, что ему сложно сдерживаться, чтобы не закурить. Теперь я заметила его руки. Большие ладони были обветренными, и действительно шершавыми. Красивые пальцы с продолговатыми ногтями и розоватыми ободками у основания, почти как у ребенка. Мне даже показалось, что они пахнут океаном. - Я? Мне нужны глаза друга и желательно, в самый неподходящий для него момент. Мы тогда сидели с ним в ресторанчике, у «Дениз», знаешь не далеко от Сакре-Кёр, до самой ночи. Долго разговаривали, потом он меня проводил и ушел домой. Мне не спалось. Поэтому пришлось взорваться мини ядерным взрывом в три часа ночи прямо у забаррикадированных дверей лучшей подруги. Я рассказала ему как штурмовала двери Жюли, как мы с ней напились, как я поплелась на свидание с жутким похмельем. Кажется, я готова была выложить этому человеку всю свою биографию, во всех красках, даже самых непримечательных. - То есть, я правильно понимаю, чтобы понять, что ты влюблена, тебе нужна бутылка текилы и голый зад Артура? Пьер искренне смеялся, освещая своей улыбкой полутемный лифт. Только теперь я поняла, на сколько моя история нелепа и тоже стала смеяться. - Мефагерет лаазазел. (пр. ивр. - Дура, черт побери) Хорошо, расскажи свою – театрально обиделась я. Мне действительно было интересно, что чувствует этот человек, как выглядят его глаза в этот момент, что он говорит, как улыбается. - Ты так мало говоришь, а я тараторю без умолку. - Мне нравится слушать то, что ты тараторишь – правда, ты иногда переходишь на иврит, а я не силен в этом. Надо же, я никогда не замечала, что когда увлеченно рассказываю что-либо, выражаюсь языком дедов, так вот от чего мадам Перье так ожесточенно стучит в стену. Но папа бы мной гордился. – Хорошо. Только у меня все гораздо проще. Любовь это как кессонная болезнь у ныряльщиков. Тебе кажется, что ты подготовлен и смело спускаешься на глубину, забывая обо всех мерах предосторожности. Поначалу сдавливает легкие так, что голова начинает кружиться, а потом ты падаешь в какое-то бесконечное пространство, тебе открывается новый мир, ты дышишь глубоко и ровно. Только вот, чем глубже ты заплываешь, тем тяжелее тебе будет вынырнуть из этого абсолютного счастья. Все что тебя ждет, непрерывная боль в мышцах, и разрушение костной ткани. Ты рискуешь рассыпаться в порошок только за то, что дышал полной грудью при высоком давлении.
Ivetta Ваша книга, как натянутая струна, по которой движется героиня. Ловлю себя на мысли, что не важны события, главное, какие эмоции и мысли они вызывают. И как вы пишете о любви, это нечто! А стрелки часов - как это точно, такая емкая метафора. Спасибо! И мне очень нравится Пьер...
Отправлено: 18.04.10 13:13. Заголовок: - И ты понимаешь, чт..
- И ты понимаешь, что рассыпался, когда видишь ту самую женщину? - Нет, рассыпаюсь я, когда она меня бросает – он немного помедлил, но потом продолжил - Я точно знаю, что когда увижу женщину, которая составит смысл моей жизни, я скажу себе «Это мое. Мое с головы до пят». И сделаю все, чтобы она сказала мне то же самое. - Ну, это не любовь, это какой-то собственнический каприз – воскликнула я. Но потом поняла, что почувствовала то же, когда впервые увидела Филиппа. Он ничего не ответил, отпил немного вина и улыбнулся. - Как ты завоевываешь женщин? Тебе часто приходилось говорить «Это мое»? - Подкупаю лифтеров – рассмеялся он – Ева, «Это мое» по-настоящему можно сказать только раз в жизни. Не то, чтобы у меня не было достойной женщины. Все они были очаровательны и я бесконечно благодарена им за то, что они были в моей жизни. Но это были только гости. Своего человека можно даже не слышать, не видеть, можно не знать его голоса и привычек, но вдруг увидеть и бах, точно знать, что это он. Прямо как с твоей часовой теорией. В любом случае, мне пока не доводилось с этим столкнуться. Впрочем, я не теряю надежды. А что тебя может завоевать? - Остров в Антильском бассейне, ну, или на худой конец, яхта на Средиземном море. Я задумалась. Необыкновенное доверие к этому человеку возбуждало во мне желание рассказать ему о Филиппе, может быть поплакать, найти понимания и покоя. – Если честно, последнее время, мне самой приходится завоевывать. Во всяком случае, любовь уж точно. Хорошо, я победила. Моя история глупее твоей. Поэтому мне достается бутерброд с тунцом, а тебе с шоколадным маслом. Я бережно достала бутерброд и подала ему. Пьер аккуратно взял его, и с наслаждением стал уплетать. Маме бы понравился его аппетит. - Ты совершал какие-нибудь безрассудные поступки? – спросила я, прожевывая свой. - Я уже десять лет занимаюсь экстремальным дайвингом. Последний раз отхватил здоровый экземпляр плавника тигровой акулы в обмен на отличный костюм и кусок левого бедра. - Тебя укусила акула? – восторженно воскликнула я. Пьер рассмеялся, глядя на меня как на ребенка. - Не веришь? – он лукаво прищурил свои азиатские глаза. Я цокнула языком, в знак того, что мне его история кажется надуманной. Пьер поднялся с пола, и стал расстегивать брюки. Я с интересом наблюдала за ним. Наконец, он обнажил левое бедро и насмешливо посмотрел на меня. У него были красивые загорелые бедра, переливающие мышцами. Если быть совсем честной, я разглядывала не только их. В конце концов, я уже не помнила, что такое мужчина. На нем были темные синие «боксеры». А шрам был прекрасен. Большая зигзагообразная полоса разрезала почти все бедро. Я с восторгом оглядела его. Кроме шрама, там была изображена акулья пасть, словно кусающая его. Татуировка была настолько живой, что, казалось, это настоящая тигровая акула, с маленькими черными глазками и пятнышками на носу. - Какая красивая – не выдержала я. - Работа мастера. Это было на Гаваях, во время шторма. Пьер снова оделся и присел рядом. - Я не помню, больно это было или нет – предупредил он мой вопрос – В любом случае, оно того стоило. Это всего одна из татуировок. - А сколько их всего? – удивленно спросила я. - Семнадцать. Я разинула рот. Пьер приподнял рукав пуловера, на котором также среди шрамов была затеряна темная ящерица, а повыше, на бицепсе красовалось восходящее солнце. На другой руке был морской кортик, перевязанный лентой, на которой были непонятные мне буквы. На шее был яркий иероглиф, а на правой щиколотке какой-то гавайский символ. - Самая большая на спине. - Покажи! – взмолилась я, совершенно забыв о приличиях. Пьер снял пуловер и моему взору предстала совершенно необыкновенная красота. Знаете, часто показывают в фильмах разных размалеванных воинов с огнедышащими драконами. Но на его мускулистой спине красовался необычный дракон. Такого профессионализма я еще не видела нигде, а повидала я многое за все время работы в салоне. Это был старый стиль, который дается далеко не каждому мастеру. Необыкновенные краски, мне казалось, что таких цветов просто не существует в татуаже. - Это восхитительно – воскликнула я, проводя рукой по его спине – У меня тоже есть, но до твоих мне, конечно, далеко. - Можно взглянуть? – осторожно спросил Пьер. Я стянула пальто и приподняла свитер, повернувшись к нему спиной. На мгновение, я почувствовала его легкое касание. Он быстро убрал руку, но и этого было достаточно, чтобы по спине пробежал короткий электрический разряд. - Гексаграмма. У меня есть в несколько иной интерпретации. Он показал черно-белый круг, знак инь-янь, выполненный, очевидно, тем же мастером. - Тебе не хотелось сделать еще одну? – спросил он. - Вообще-то, у меня есть еще одна – я немного помедлила. А, собственно, чего стесняться, он то уже снял штаны при мне. Я стала лезть под юбку, чтобы стянуть колготы. Пьер от удивления распахнул глаза. Я скорчила презрительную ухмылку. Что-то вроде «Это не то, что ты думаешь, ай как не стыдно». Он виновато улыбнулся. Наконец, я оголила правую щиколотку и показала свой любимый рисунок. - Ласточкин хвост? – удивился Пьер. - Ты его знаешь? – еще больше удивилась я. - Конечно. Это ведь последняя работа Дали? Я кивнула. Действительно. Это была последняя работа великого мастера, и, пожалуй, самая нежная и трогательная из всех. Тонкие очертания правильных линий, скорее походили на музыку, чем на рисунок. Хотя, Филипп его назвал бы подвластным математическим законам, разглядев в нем параболы и интегралы. Секрет Дали в том, что каждый в нем видит что-то свое, и это свое ни у кого не повторяется. Мне было интересно, что же видит Пьер, но он тем временем, внимательно изучал рисунок и технику мастера, аккуратно сжимая мою щиколотку в своих руках. Мне стало неловко, но отдернуть ногу тоже не хотелось. Было в этом прикосновении что-то близкое. Когда исследование было закончено, он нехотя отпустил мою ногу, и я поспешно оделась, плюхнувшись на пол. - Скажи – начала я – для чего ты делаешь тату? Многие считают, что это нелепое разрисовывание тела, связанное с неудовлетворенность своей внешностью. -Неужели? – усмехнулся он – Я вполне доволен своим телом. А татуировки, своего рода память о некоторых важных событиях моей жизни или значимых мне людях. Вот эта, гавайская, была сделана вождем одного племени. Эту я получил в Нигерии после первой охоты, а эту в Колумбии. Солнце – моя мать. А «инь- янь» я сделал сам, для своей жены. - Ты женат? - Нет, но когда я ее встречу, это будет моя вторая половина. Мое дополнение. Так же, как в твоей гексаграмме. - Да, «твое». Что еще тебя увлекает кроме приключений и татуировок? - Дайка подумать, я занимаюсь восточными единоборствами, серфингом и хожу на кружок по вязанию крючком, это ведь считается? А так, пожалуй, ничего особенного. Я считаю, что само человеческое существование уже является верхом безрассудства, поэтому дополнять его еще чем-либо кажется лишним. Ты я вижу специалист по экстриму. - Родиться евреем, вот что действительно экстремально – усмехнулась я. Пьер снова рассмеялся. – Однажды мы с Филиппом, это мой лучший друг, гуляли после какого-то фуршета. Это было кажется весной, часа в два ночи, и на глаза попался этот злополучный плакат с рекламой «Салют», ну видел, на которых Адольф Гитлер с опасным лезвием? В общем, я не сдержалась и отодрала его с щита. Правда, пришлось разбить витрину. У магазина «Cote a Cote» на Елисейских нас и повязали. Эжен, это моя старшая сестра, она адвокат, сначала разозлилась за то, что я позорю доброе имя отца, но когда узнала в чем дело, так припугнула полицию, что те чуть ли не с эскортом были готовы отвезти нас домой. Кстати, Эжен потом подала в суд на рекламную компанию. Это дело подняло много шума. В пятом часу утра нам досталась в подарок полицейская дубинка, которую спер Филипп, и бездомная такса. Правда она оказалась очень старенькой. Видимо, поэтому ее и выбросили на улицу. Вот ведь люди, правда? Мефагрим (пр. Уроды) – возмущалась я, а Пьер все смотрел и смотрел. Похоже, он любовался моей мимикой. Он оттянул горлышко пуловера, словно оно его душит. Все его тело противилось человеческой одежде, будто жаждало накинуть на себя свежий попутный ветер и соленый воздух. Я продолжила рассказ, все еще изучая его шею, с проложенной тропинкой вены и черным иероглифом. - Это в было сделано в тюрьме. В Малазии – угадал он мой взгляд. Я искренне удивилась. Это уже не могло быть совпадением. Это действительно судьба. - Да, нас приняли за пиратов, так как неподалеку от порта было ограблено торговое судно. Пришлось сидеть двадцать суток. - А что он означает? – спросила я, дотронувшись до его шеи. Пьер съежился, мне показалось, что мое прикосновение ему неприятно. Я отдернула руку и уставилась в пол. - Свободу. Оно означает свободу – тихо сказал Пьер – Так за что ты еще сидела, разбойница? – Как-то мы попали в полицию. Кстати, эти эскизы оттуда – я попыталась придать голосу безразличный тон - Нас арестовали за нарушение общественного порядка. Вот тогда пришлось посидеть всю ночь. Когда Эжен увидела мою довольную физиономию за решеткой, то отказалась вытаскивать, долго ругалась, заставила отречься от своей кровной принадлежности ей, но родителям так и не сказала. Я потом уже узнала, что она договорилась с шефом полиции, продержать меня всю ночь в воспитательных целях и даже штраф за меня уплатила. Филипп сидел в соседней камере, мы перезнакомились со всеми проститутками и передавали друг другу записки с анекдотами и карикатурами. Знаешь, я даже день рождения умудрилась встретить в участке. - Это законно? - Нет, конечно, но я могу договориться для тебя. У меня есть связи. Вообще-то, мы повздорили с Филиппом, я от злости объелась свинины и полезла на мост. Было очень страшно. Я боюсь высоты, но слезть означало бы признать свою слабость. - Быть слабым это не так страшно, поверь. - Только не для меня. Ты не боишься быть слабым? Пьеру нравились мои дурацки рассказы, мое счастливое лицо. Я понимала это по тому, как он наблюдал за мной. - Нет, не стоит бояться того, что совершенно естественно. Надо захватить тебя как-нибудь в шторм. А от чего повздорили? - Глупость. Абсолютная глупость. Филипп, он очень сильный и правильный. Он такой рассудительный, что я чувствую себя перед ним глупым ребенком. Если честно, мне, наверное, просто нужно было тогда поругаться. Ведь он сам никогда не ругается. Сердится часто, но чтобы ругаться. Видимо, я искала порог его чувствительности. - Это тот человек, к которому ты сегодня так торопилась? – спросил он после минутного молчания – он счастливейший из мужчин. - Да это моя любовь – мой друг. Понимаешь, мы очень близки, это какая-то жизненная необходимость. Как воздух или вода, как твое море. Если его нет, я начинаю задыхаться. Я знаю, он чувствует то же самое, но, наверное, это немного сложнее, чем просто любовь. Нам хорошо вместе, мы доверяем друг другу. Отдаем тепло, ничего не требуя взамен, можем говорить часами обо всем и ни о чем конкретно. Понимаем друг друга с полуслова, полу вздоха, полу взгляда. Мы даже болеем одновременно. Наверное, в этом есть что-то пацанское… – я почувствовала, как расплываются мои губы.
Отправлено: 18.04.10 13:15. Заголовок: - Он тебя тоже так ж..
- Он тебя тоже так же сильно любит? – такого каверзного вопроса я не ожидала. - Да, может быть не так сильно, но, как говорит моя подруга Надин - «всем сердцем». - Это любовь. - Скорее, очень крепкая дружба. Не то, чтобы я не пыталась. Я попробовала, но не получилось. Так бывает у мужчин? - Не знаю. Для меня это удивительно. Любить женщину всем сердцем и дружить. Если честно, я не верю в дружбу полов. - В моей жизни только так и бывает - я засмеялась сама себе - Но она есть. Как оказалось, она есть. До него, до Филиппа, был один человек, которого я очень любила, но и для него, я оказалась другом, не более. Правда, это не помешало ему залезть мне под юбку, но, как он сказал, с совершенно дружескими чувствами. Пьер неприятно поморщился. Голубые глаза стали темно синими. - Этот тоже? - Нет, что ты. Филипп совсем другой. Для него дружба это святое. Именно поэтому он не хотел попробовать что-то изменить, боялся, что причинит боль. - Но он знал, что ты его любишь? - Да. Я сказала ему об этом, когда стало совсем невыносимо. Я не умею скрывать чувства. Они начинают меня есть изнутри. Но он не ответил на них. Мы тогда расстались надолго. От этого и мне и ему стало еще хуже. Если бы это был кто-то другой, я бы, не раздумывая, вычеркнула его из своей жизни. Но Филипп, его я не могла потерять. Через месяц разлуки, я совсем зачахла. Как наркоман, которого заперли в диспансере. Однажды, заметила, как Матильда жмется к дверям. Вышла и увидела Филиппа. Он сидел на лестницах. Даже не постучал в двери. Просто тихо сидел у них. Я спустилась и села рядом. Взяла его за руку, и мы просидели так около получаса, так и не сказав ни слова, и не глядя друг на друга. Больше не возвращались к этой теме. Но знаешь, я счастлива тому, что уже имею. Что могу держать его за руку и смотреть в глаза, могу дышать в унисон, могу радоваться его радости и разделять с ним печаль. Могу сердить его своими глупыми выходками и выслушивать его нравоучения. - Но ждешь, что все это станет немного проще, как любовь – его голос стал немного сосредоточенным, отстраненным. Мне показалось, что пространство лифта стало сужаться, вытесняя нас. - Проблема в том, что я верю в особенную встречу. В идеальную встречу с идеальным человеком. Я понимаю, что в моем возрасте это попахивает, по меньшей мере, шизофренией, но вот такая я фантазерка. Я прокручивала сто тысяч раз сто тысяч ситуаций, людей, моментов, минут, свиданий. Может быть, такое бывает только в фильмах. Но ведь, слишком скучно жить, зная, что ничего особенного в твоей жизни нет, и не произойдет. Что ты просто встретил, просто полюбил, просто женился, просто родил и так сорок лет. Вот ты, ты ведь пускаешься в плавание в поисках приключений, открытия нового мира, и не думаешь о том, что он таит в себе опасность. Для меня любовь то же самое. Новый мир, опасность, невероятное приключение, взрыв. Моя идеальная встреча должна была быть особенной. Я знаю, что не спутала бы ее с тысячей других. Филипп, он был именно таким, понимаешь? Это было приключение, неожиданное, случайное, страстное, и плевать доставляло оно мне боль или нет. Я не жалею ни о том, что оно было, ни о том, что оно может в любой момент закончиться. Я уставилась в потолок. Пьер мял пачку сигарет и чиркал зажигалкой. От нее шли маленькие искорки и терпкий запах кремния. – Знаешь, Ева, ты себе даже не представляешь, как в этой жизни все просто. Все настоящее – просто, от того ты его и не замечаешь, путаешься, сбиваешься. А оно вот, лежит перед глазами. Нет ничего сложнее чем «просто». Понимаешь? Он вздохнул. - Ева, ведь ты не из породы Мам Терез, может быть, это жестоко звучит, но чуть сложнее, чем любовь для тебя слишком просто. Твое приключение стало обыденным, ненужным никому кроме тебя. Или ты считаешь, что это довольно интересно путешествовать с человеком, который не разделяет с тобой твоего… – он запнулся. Я не знала что сказать, опустила голову и ощутила предательский комок в горле. Он посмотрел на часы и протянул мне бутылку. - Знаешь, я знаю тебя всего два часа, но это единственно верный вывод, который я смог извлечь. Ты необыкновенная, понимаешь? И я бы очень хотел представить этого мужчину, который так участливо смотрит в эти преданные влюбленные глаза и целует в лоб – он поднял меня и повернул к зеркальной стороне лифта – посмотри на себя Ева. Посмотри внимательно. На меня пялилось собственное отражение. Растрепанные завитушки огненно рыжих волос, искусанные пухлые губы, горбатый еврейский профиль, болотного цвета глаза, с рыжими веснушками и худая, почти прозрачная фигура в темно зеленой водолазке и коричневой юбке. Мне было не понятно, что особенного он увидел в этом нелепом отражении. - Я не знаю этого парня, мне вообще наплевать на него, но я благодарен Богу, что он сотворил его таким слепым дураком, который не понимает того, что ему подарено. Потому, что я собираюсь лишить его этого недостойного дара. Видно было как Пьер волнуется, он совсем изменился, стал беспокойным, глаза пылали, он так крепко меня сжимал, будто боялся, что я телепортируюсь из лифта. – Ева, ты женщина, в которую можно влюбиться с первого взгляда, ты жизненная необходимость, ты воздух, понимаешь? Ты вода! Я чувствовала, как у меня катятся слезы, и я не могу их остановить. Лифт, вдруг, стал сжиматься, вытесняя из моих легких остатки воздуха. Пьер повернул меня к себе и осторожно поцеловал. У меня подкосились ноги, все вокруг поплыло, закружилось каким-то невидимым вихрем. Его губы пахли морем и были нежными как волны. - Ты «мое» – прошептал он, целуя соленые от слез глаза – разве это не достаточное приключение, оказаться запертыми в лифте? Конечно, было бы интересней, если бы я спас тебя от анаконды но…Я, ведь нашел тебя - он улыбнулся, но я отстранила его и вцепилась взглядом в его лицо. Пьер его выдержал, а значит, он не лукавил. Глаза были полны надежды и какой-то тоски. Странно было видеть этот беззащитный взгляд, который умеет бороться с бурями и может выдержать даже сверлящие угольки касатки. - Это теперь новый вид гуманитарной помощи? – усмехнулась я – спасибо за участие. Но меня не надо жалеть. Я счастливый человек – я оттолкнула его и начала метаться, ища выход. - Глупая – он снова попытался привлечь меня к себе, но я почти прижалась к зеркалу. Он остановился в шаге от меня, не сводя взгляда. Я мечтала о том, чтобы трос сейчас оборвало, и это мучение закончилось. - Пьер, не надо. Ты прав. Я жду. Жду каждый вечер. Каждый вечер я наливаю бокал вина и разговариваю со своей таксой, ожидая, что раздастся звонок в дверь, и он будет стоять на пороге. И я не знаю, когда я смогу избавиться от этого ожидания, и избавлюсь ли вообще. Потому, что я точно знаю, что если я перестану ждать, он придет. Свет в лифте начал мигать и совсем погас. Пьер не сказал больше ни слова. Его присутствие выдавало только спокойное дыхание и горький запах сигаретного дыма. Сердце бешено колотилось. Щеки пылали. Я крепко сжала пальцы, чтобы хоть как-то унять их дрожь. Это длилось всего несколько секунд. Но они мне показались настоящей вечностью. Затем послышались голоса где-то извне. Свет снова включился, и двери лифта отворились. Снаружи стояли техники в оранжевых комбинезонах, забрызганных портвейном. Увидев нас, они умолкли и переглянулись. Действительно зрелище было впечатляющее. Три пустые бутылки вина катаются по полу вперемежку с коробкой конфет и пакетом с остатками бутербродов, здоровенный мужчина сидит на полу, облокотившись о колени и, опустив голову, курит, а в другом углу, словно прилипшая, стоит рыжая худющая девушка с красным лицом, опухшим носом и размазанной косметикой. Как только двери открылись, я выбежала из лифта и, не оглядываясь, выскочила на улицу. Дурная привычка убегать от своего счастья у меня уже выработана годами. Пока я бежала, в виски било, словно молотком «Ева, ты мое. Ты мое. Ты мое». Это завораживающий голос, нежные и крепкие объятия, жесткая щетина, страстные губы. Когда я вбежала в ресторан, было уже одиннадцать. Филипп сидел в углу за маленьким столиком со скучающим видом. Тепло стало растекаться по телу. Вот оно мое родное. Я подбежала и обняла его крепко-крепко, будто кто-то хочет утащить меня от него. Он как обычно поцеловал меня в лоб.
Отправлено: 18.04.10 15:57. Заголовок: Ivetta, вот наконец ..
Ivetta, вот наконец то!! Вчера раз десять проверяла, что там на "перекрёстке". Какая счастливая история с таким ярким букетом чувств. Хорошо, что Вы назвали всё это не любовным романом, а "женской прозой". Хотя и это определение тесно для того, что Вы пишете.
Отправлено: 18.04.10 18:07. Заголовок: мариета Пьер - не н..
мариета
цитата:
Пьер - не наш! Нам только Филипп нужен
Ну это кому как. Мне Пьер роднее. И вообще, как ни крути, теперь не будет счастливого исхода для всех(((.
Ivetta, мне одна фраза показалась не совсем "русской".
цитата:
Он был невысокого роста и стройного телосложения, немного бледный, в тонкой серенькой шапочке поверх на лысо бритой головы.
Может так и задумывалось? Очень не хочется канючить и выпрашивать, но Вы, пожалуйста, не затягивайте с продолжением. Читать произведение кусочками хорошо только тогда, когда промежутки короткие, чтоб не выпасть из настроения. А если проходит пара дней, то жизнь уводит на свои круги и трудно снова погрузиться. Жаль терять тонкий мир Евы.
Отправлено: 18.04.10 18:39. Заголовок: гость пишет: Мне Пь..
гость пишет:
цитата:
Мне Пьер роднее
Не могу сказать, что Пьер мне ближе, но Филипп последнее время стал несколько раздражать. Не мешало бы ему почувствовать, что он реально может потерять Еву. Жаль, если Пьер не пойдет за Евой. гость пишет:
цитата:
как ни крути, теперь не будет счастливого исхода для всех
Отправлено: 18.04.10 20:31. Заголовок: Если верить песенке ..
Если верить песенке "Моя любовь - мой друг ", то героиня оставит Филиппа. Но это уже спекуляции.
Marusia
цитата:
Главное, чтобы счастливый исход был для Евы
Я, как у Стругацких, хочу счастья всем и чтоб никто не ушёл обиженный. И Пьер уже ранен любовью, настоящей. Мои симпатии ему. Но автор точно сам знает, кто что завоюет.
Отправлено: 18.04.10 20:43. Заголовок: Я точно знаю, что ко..
цитата:
Я точно знаю, что когда увижу женщину, которая составит смысл моей жизни, я скажу себе «Это мое. Мое с головы до пят». И сделаю все, чтобы она сказала мне то же самое.
Отправлено: 18.04.10 21:02. Заголовок: Милые мои. Большое в..
Милые мои. Большое вам спасибо за то сочувствие, соучастие и сопереживание к моей героине. Очень хочется ответить каждой. Попробую объеденить все. Да, Ева все ждет, что Филипп придет. Придет по-настоящему.Marusia пишет:
цитата:
Потому, что я точно знаю, что если я перестану ждать, он придет.
Это как с автобусом, который ждешь на остановке полчаса. И как только устаешь ждать и решаешься идти пешком, он тут же появляется на горизонте. В Еве сидит этот страх. Страх, что Филипп передумает, а она уже будет с кем-то. На мой взгляд, финал именно тот, какой и должен быть. Не буду забегать вперед. Лучше выложу остаток 11 главы. А по поводу финала расскажу после того, как вы его прочтете. Еще раз, огромное спасибо всем вам!!!
Отправлено: 18.04.10 21:08. Заголовок: - Ева, что с тобой, ..
- Ева, что с тобой, что-то случилось? – испугался Филипп, увидев заплаканные глаза - я уже начал беспокоиться. - Все в порядке дорогой, небольшая поломка в офисе – я села за столик и заказала чаю. Только теперь увидела его светящиеся глаза. Он нетерпеливо ерзал на стуле, желая что-то сказать, но ждал, пока я успокоюсь и выпью первую чашку. Наконец, он взял меня за руки и воскликнул: - Ева. Я должен сказать тебе кое-что очень важное. Он торжественно помолчал несколько секунд и изучающе смотрел на меня. Я недоверчиво покосилась на него. В «Дениз» было полно людей. - Я понял, что влюблен. Наконец-то. Это случилось, как ты рассказывала про своего отца. Что-то щелкнуло в голове. Я даже про себя вспомнил его слова про Синай. Каким же я был дураком все это время, Ева! Я удивленно посмотрела на него. Пыталась понять шутит он или попросту издевается. Но на его лице было написано только мальчишеское счастье, искреннее и беззаветное. Я нетерпеливо сглотнула. - Я влюбился. Влюбился как мальчишка, как если бы мне было двадцать лет. Ей девятнадцать и зовут ее Элен, она высокая брюнетка, со сногсшибательной фигурой, длинными волосами, изящными ножками, а какие у нее губы. Мы познакомились у Стива, ну помнишь, он еще чинил машину Зээва, после того, как ты сожгла на ней сцепление. Ну, мой товарищ Стив, американец. Ева, она тебе понравится. Ты обязательно должна ее увидеть. Давайте сходим вместе куда-нибудь. Я почувствовала, как падаю, бесконечно долго, превратившись в пушинку. Я даже не чувствовала своего тела, будто только что нарушила все законы гравитации. Потом плюхнулась в воду, оставляя узкую линию пузырьков. В глазах сначала официант превратился в моллюска и уплыл, потом Филипп стал вдруг мутным, как за кривым зеркалом, а потом и весь зал. Он что-то оживленно и восхищенно говорил, размахивал руками. Никогда я не видела его таким увлеченным и счастливым. - Ева, ты меня слышишь? - Да, да, конечно. Элен. Я рада за тебя, очень – я выдавила из себя улыбку. - Ева, ну не начинай. Ведь все прошло? Мы же все решили? – он сжал мои пальцы. - Конечно. Пф – махнула я – Филипп, как ты думаешь, это «твое»? Она - это «твое»? - В смысле? Нет, погоди, я пока не собираюсь жениться. Да вообще, какая разница, Ева, я не знаю, что будет завтра, я люблю ее сейчас. Сию минуту. Понимаешь? Я хотел, чтобы ты знала. Ты мой самый близкий человечек. - Понимаю. Ани оэвет отха. Оэвет мэод. (пр. Я люблю тебя. Очень люблю) Я поцеловала его ладонь, но внутри, словно что-то оборвалось. Что-то треснуло беззвучно и как ни странно, безболезненно. Такое ощущение бывает, когда у вас что-то сильно болит и мучает несколько часов, а потом вдруг неожиданно перестает, и ты уже ничего не чувствуешь. Похоже, Святой Валентин был либо большим шутником, либо антисемитом. Иначе как можно объяснить такое издевательство над бедной еврейской девушкой. Правда Эжен сказала бы, что я сама во всем виновата. Но кто будет слушать Эжен? Разве что, месье Сезар. На следующий день, войдя в лифт я ощутила дрожь во всем теле. Колени стали ватными. Тело изменило мне, готовое плюхнуться на пол. Я вспомнила Пьера, его теплый голос, искрящиеся раскосые глаза и жаркий поцелуй. Казалось, он все еще пахнет морем на моих губах. Не в силах устоять, я оперлась рукой о стену. Снова стало мутить. На этот раз я слегла надолго. Жюли и Надин старались приободрить меня. Они приходили каждый день, проверять не покрылась ли я плесенью, будто соскучились. Хотя я знаю, что они просто жутко боялись, что я что-нибудь сделаю с собой. Когда Надин убедилась, что не стану накладывать на себя руки, топиться в ванной или прыгать с крыши, то мудро дала мне отстрадать. Отстрадать – значит оставить наедине со своими мыслями, со своей болью. Жюли не приветствовала это решение, по всей видимости, не доверяя мне, и грозилась пустить в ход тяжелую артиллерию. То есть Артура. Все же, мне удалось убедить девочек в том, в чем я сама не была уверенна, каждый раз, сжимая пузырек с розовыми таблетками. С Филиппом мы попрощались перед самым его отъездом. Я была благодарна ему, за то, что он пришел один. Поскольку знакомство с Элен не вызвало во мне восторга. Чертовски красивая и необыкновенно пустая девушка, хотя, справедливости ради надо признать, что я нашла ее довольно милой и искренней. Они уехали через неделю во Фландрию, там ей предстояло учиться. Филипп обещал звонить каждый день и выглядел таким счастливым, что было бы слишком подло с моей стороны не радоваться искренне счастью друга. Правда, Элен оказалась ревнивой стервой и звонки Филиппа были не такими частыми, на какие я рассчитывала. Хотя, я ее понимаю. Я снова заперлась в своей коморке и писала, писала и пила. Больше всего я боялась, что Филипп позвонит и скажет о своей помолвке или свадьбе или ребенке. До тех пор, пока Элен мне казалась очередной девушкой, от которой он неизменно возвращался ко мне, во мне теплилась надежда. Я представляла, что рано утром по привычке услышу разрывающий стук в дверь и крики «Ева! Открой, это я» Или вечером перед открытым окном зазвучит знакомый свист, означающий, что пора спускаться. Но он никогда не говорил, что влюблен. Никогда. Пьера я тоже больше не видела. Но, как ни странно, много думала о нем после того рокового дня. Смешанные чувства разрывали мне голову. Мысли путались, перескакивая одна на другую. В голове все еще стучало «Ты мое…» Филипп никогда так не говорил. Он говорил «я люблю тебя», «ты нужна мне», «я не смогу без тебя», но никогда так. Может, Элен, будет той девушкой, которой он это скажет? Я надеялась, что не доживу до этого дня. Я все чаще вспоминала прошедший год. Год, проведенный с ним. Пьер был прав, мне ведь, действительно было мало того, что я имела. Вранье, что все хорошо, подходило лишь для Филиппа. Он верил, что все прошло. Закончилось. Словно любовь это простуда, которая проходит после приема антибиотиков. Не знаю. Может быть тогда, в этом чертовом сквере, если бы только я не убежала и позволила Филиппу сказать то, что он хотел, возможно, все было бы иначе. Ведь именно тогда, у него вспыхнула ко мне симпатия. Симпатия, переросшая в глубокую дружбу, а не в ветреную любовь. Хотя теперь, я бы предпочла последнее. Что касается Пьера, определенно я знала только одно, с ним тоже было все не просто. Не случайно. Может быть, это была судьба? Может быть, если бы рабочие пришли на час позже, мне не захотелось бы выскочить из лифта, и все было бы иначе. Я снова вспомнила его запах. Его глаза и голос. Тихий и твердый, с легким бархатом. Звонкий раскатистый смех, наполняющий светом маленькую кабинку лифта. «Нет ничего сложнее, чем «просто». Вспомнила я его слова. Может быть, в этом и была вся тайна? Тайна Дали? Тайна «Ласточкиного хвоста» - последней его работы. Самой простой работы человека, ненавидевшего простоту во всех ее формах. Она и для него оказалась, слишком сложной? Я посмотрела на свою ногу. Несколько тоненьких линий. Всего пара штрихов. Вот и все, что оставил он напоследок. И это был самый сложный рисунок, который я когда-либо видела. Так было ли с Пьером все сложно? Или это было то самое – невидимое глазу. Наверняка вы скажете «Да ты же не любила ни того ни другого». Возможно. Кто знает. Я знаю только одно - эти встречи были особенными в моей жизни. Я стала ходить как привидение. По улицам, офису, от дома к дому. От дня ко дню. Даже Морис, этот бесчувственный слон, забеспокоился, глянув на бледное лицо, и предложил отдохнуть несколько дней. Работа не могла отвлечь, хотя я старалась работать больше, чем обычно. Друзья стали сплошным напоминанием о нем. Только часы, маленькие часики я не снимала с кисти. Будто мне нравилось ковырять открытую рану острым лезвием. Как-то Джил обратил внимание на мой набросок. С тех пор, как он застал меня с горстью таблеток, не отходит ни на минуту. Даже попрятал ножи, но я убедила его, что вид крови меня смертельно пугает и взяла клятву, что он ничего не расскажет девочкам. Я показала ему небольшой портрет. Смеющиеся раскосые глаза, красивые полные губы, благородные изгибы профиля. - Это он? – спросил Джил. - Да. - Красив черт. - Да. Мы сидели на моем диване и пили белое вино. Была почти ночь. Джил шутил, что я вынужу его притащить в мой дом матрас, и его рейтинг окончательно упадет в «Приюте грёз». Джил сидел, облокотившись о рыжую подушку, а я лежала у него на груди, пождав колени. - Так как он сказал? - спросил он. - Джил, прекрати, я тебе уже сто раз рассказывала наш разговор. - Расскажи в сто первый. Мне нравится его слушать. - Ты – мое – прошептала я. - Ты – мое – задумчиво повторил Джил – Знаешь, мне так никогда не говорили. А если это был он, Ева? - Теперь я этого никогда не узнаю. - Это странно, знаешь – сказал Джил, перебирая мои волосы. - Что? - Почему он так быстро сдался.
Отправлено: 18.04.10 21:09. Заголовок: Я пожала плечами. Мн..
Я пожала плечами. Мне было это неважно. Я поймала себя на мысли, что сейчас мне ничего не важно. В одно мгновение во мне стерлось все. Филипп, Пьер, Андре, Рене, вся моя прежняя жизнь. Словно кто-то постарался вычисть из моей памяти эти образы, лихо орудуя ластиком. Может быть Том все же применил свой волшебный гипноз, или розовые таблетки начали действовать? Поэтому, я не удивилась и никак не отреагировала на то, когда через несколько дней позвонил Джил и задыхающимся голосом орал в трубку, что видел его. - Кого? Филиппа? – удивилась я. - Он в Сингапуре. - Джил Филипп во Фландрии. - Да нет. Я говорю о Пьере. Он в Сингапуре. Сегодня показывали по «Дискавери». У них какая-то экспедиция по спасению стаи китов. Ева? - Я слышу не ори. Так далеко от меня еще никто не убегал – я истерично засмеялась. - Ты несносная упрямая дура – злобно орал Джил - Тебе что, хочется прожить всю жизнь со стареющим педиком и слепой таксой? - Почему бы и нет. Вы единственные мужчины, которые не убегают от меня. - Можешь считать, что я уже сделал тебе предложение. Только учти, распишемся мы только в доме для престарелых. - Джил, тебя я готова ждать сколько угодно – попыталась пошутить я. - Лаазазель – выругался Джил. За время проживания со мной он начал сносно говорить на иврите, схватывая на лету. Особенно ругательства. - Да, я тебя тоже люблю. Я положила трубку и оглядела свою комнату. В ней творился жалкий беспорядок. В раковине нагромождена грязная посуда, под мойкой стройный ряд бутылок, со счета которых я уже сбилась. Постель не застелена и скомкана. Простыни изрисованы углем и акварелью. К стенам прижались холсты, по полу беспорядочно разбросаны вещи и кисти. Лара Фабиан уже в восьмой раз пела «Я люблю тебя, я люблю тебя как волка, как короля. Как мужчину, которым я не являюсь... Ты видишь, как я люблю тебя…» Я прошла в ванну и посмотрела на себя в зеркало. Бледное осунувшееся лицо. Щеки впали. Одни глаза болезненно торчали на исхудавшем лице. Волосы растрепаны и неопрятно зачесаны на затылок. Руки измазаны краской и давно уже не ухожены. Я истерично рассмеялась. Матильда, испуганно пискнув, забилась под раковину. Ты об этом мечтала Ева. О любви, которая душит спазмами и изматывает жгучей болью, доводит до одурения? Ты хотела гореть в аду, так на что же ты жалуешься? У тебя есть все, о чем ты мечтала. Я снова посмотрела на незнакомую девушку в зеркале. Мне стало так жаль ее, так невыносимо жаль, что я села на холодный пол и смех перекатился в лихорадочный рев. Я плакала тихо, почти беззвучно, только плечами. Пока не иссякли все слезы. В эту ночь я выплакала все, до последней капли. Высушила. И отпустила. Я отпустила Филиппа. Отпустила Пьера. Отпустила боль. Ту самую, животную боль, не дающую мне покоя, съедающую меня изнутри. Я вспомнила бабушку Фриду «Дерево тянется к свету, Ева». Во мне проснулось желание, непреодолимое желание потянуться к свету, пробежаться босиком по траве, проснуться из оцепенения и снова сказать «Я до неприличия люблю жизнь». Я так давно не смеялась. Я так давно не радовалась. Я почувствовала себя белоснежным холстом, готовым к тому, чтобы стать настоящим шедевром. Необыкновенная легкость охватила меня, вызывая улыбку. Мама права. Пока я не захочу сама, я не впущу никого в свою жизнь. Но для начала, мне нужно впустить в нее саму себя. Себя…
Отправлено: 18.04.10 21:09. Заголовок: Глава 12 (эпилог)
12
- Ты позаботишься о Франческе? - Конечно. Ведь теперь, я, наконец, открою свой салон. Обещаю. Франческа будет в нем управляющим. Я закажу у твоего отца синий клетчатый берет с помпоном для него, и такой же жилетик, а по выходным мы будем ходить в «Приют грёз» и найдем ему симпатичного кобеля. Мы стояли у табло регистрации аэропорта «Шарль Деголь» в первый весенний день нового года. Вокруг толпились люди. Пестрые рекламные плакаты, от которых резало глаза. Солнце играло на холодном сером полу, выглядывая из больших окон. На синих скамейках уже сидели провожатые, бережно разглядывая чемоданы. Наша очередь постепенно уменьшалась. Я бережно держала Джил под руку. - Скажи Жюли и Надин, что я люблю их – давала я последние распоряжения. - Хорошо. - И Артуру тоже. - Хорошо. - И Лео… - Ева, ты будешь поименно перечислять родственников? Я смутилась. Джил шлепнул меня по попе и поправил мою шляпу. Яркую красную шляпу, которую мы купили тогда, перед первой неудавшейся поездкой. - Ты не жалеешь? – виновато спросила я, закусив губу. - Что ты, давно пора было послать Мориса. Я рад, что ты это сделала. - Я тоже. - Да, жаль, что я не успел это снять на видео. Действительно, Мориса нужно было снять на пленку. Его щеки раздувались как меха, а глаза казалось, лопнут от напряжения. Он полчаса изучал два белых листка, с синими печатями. Мы с Джил стояли в его кабинете, взявшись за руки и самодовольно улыбались. В графе о причине увольнения было написано – в связи с тем, что шеф клинический идиот, бездарный скряга и похотливый лентяй. «Похотливый лентяй» был идеей Джил. Ему показалось, что это выведет Мориса из себя лучше всего. И оказался прав. Морис орал пока не сорвал голос. Весь офис сбежался поглазеть на это зрелище. Машина была запущена. Пора было что-то менять. Как тогда на мосту, пройти по кромке, ощущая, что если преодолеешь это, то преодолеешь всё. Пора было перестать бояться. Бросить никчемную работу, которая тянула на дно. Выкинуть пузырек с розовыми таблетками и все бутылки. Кстати, их оказалось в доме ровно двадцать девять. Я аккуратно упаковала все свои работы и прибрала квартиру. Решение пришло спонтанно, поэтому, я даже не успела попрощаться с ребятами. И если честно, мне не хотелось, чтобы меня провожали. Слишком долго я вызывала к себе жалость, вынуждая заботиться о непутевой подруге, которая так и норовит влезть в неприятности. Джил никогда не жалел меня, именно поэтому, я позвонила только ему. Он с радостью упаковал мои чемоданы и забрал к себе Матильду. Я взяла билет в один конец. Париж-Мадрид. Старая Ева – новая Ева. Я ехала одна в незнакомый город Кадакес, в чужую страну, в гости к своему сумасшедшему другу Дали. Я ехала к берегу моря, усыпанному слоновьими черепами в его больном воображении. - Ты мне привезешь зеленоглазого испанца? – прищурился Джил. - А как же еврей? - Привози обоих. - Я буду скучать Джил. Он крепко обнял меня. - Брось. Мертвое море и Дали ждут тебя. К чему эти сопли детка. Господи, как же ты любишь все усложнять – сказал Джил, закатив глаза. - Совершенно очевидно одно… - Я ненавижу простоту во всех ее формах – закончил Джил. Подошла моя очередь. Девушка в темно синем пиджаке мило улыбнулась мне. Я положила на стойку паспорт и билет. Она попросила приставить палец к маленькому приборчику, снимающему отпечаток пальцев. Наконец, процедура была закончена. Она вернула мне документы и поблагодарила за ожидание. Я направилась к входу на посадку. Джил схватил меня за плечи и прижал к себе. Потом, повернул и посмотрел в глаза, улыбаясь кривой шкодной улыбкой. Я чмокнула его в губы и вытерла блеск, который остался после моей помады. Он щелкнул меня по носу и выпустил из объятий. Когда я уже пересекла ограждение, за которым меня уже ждала таможня, Джил окликнул меня. Я повернулась. Он стоял в конце коридора, запустив руки в карманы, и грустно обнажал бусинки белоснежных зубов. - Что мне сказать, если тебя будут искать? - Что я уехала. - Куда? - Догонять время - прокричала я. Я прошла меж рядов пассажиров. Пол скользил под ногами как тающий циферблат из моих снов. В нескольких метрах виднелась взлетная полоса через огромное окно. В него заглядывал мой самолет. Боинг это тоже искусство. Он был огненно рыжий с резанным ласточкиным хвостом. Я глубоко вздохнула, позволяя растечься запаху аэропорта по легким. - «Ты моя любовь, мой друг. Когда я мечтаю, мечтаю о тебе. Моя любовь, мой друг…» - громко запел Джил. Я не обернулась, но знала, что он смотрит на меня. Я даже знала, что он сейчас все еще держит руки в карманах, сжимая пальцы. Голова наклонена немного вправо. Он улыбается и проходящие мимо девушки заворожено оглядываются. На губах заиграла улыбка. - «Когда я пою, я пою для тебя. Моя любовь, мой друг. Я не могу жить без тебя. Моя любовь, мой друг…и я не знаю почему» - продолжила я, весело шагая вперед, заставляя оборачиваться прохожих, улыбаясь им. Глаза щурились от солнечных лучей. На руке в такт пульсу тикали часы с бирюзовым перламутровым циферблатом, показывающие точное время. Вперед…теперь только вперед…до неприличия любить жизнь…
Ivetta Грустно прощаться с Евой. Мне немного жаль, что Пьер не доказал свои слова на деле. Ivetta пишет:
цитата:
Во мне проснулось желание, непреодолимое желание потянуться к свету, пробежаться босиком по траве, проснуться из оцепенения и снова сказать «Я до неприличия люблю жизнь».
Отправлено: 18.04.10 23:17. Заголовок: Филипп - какой-то из..
Филипп - какой-то извращенец, встречаться с одной девушкой 14 февраля, чтоб сказать, что влюбился в другую. И ведь ждал три часа.
цитата:
15.04.10 18:26 - Ева, не забудь, в восемь у нас ужин. Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное – кричал Филипп в телефонную трубку.
Это за рамками моего понимания. Это важно, чтоб всё происходило в день Валентина? Для общей "рамки" всего романа? Скрытый текст
цитата:
14.04.10 11:43 Кажется, прошла в комнату и села на диван, уставившись в стену.
По-моему, не хватает подлежащего "я" ?
цитата:
15.04.10 18:27 - Как ты думаешь, собака может стать осьминогом?
Это я пропустила какой-то кусочек с историей, о которой говорит Ева? Она говорит:"а рассказывать всю историю было бы еще глупее." Я могла)))) Ну и последняя мысль на сегодня: У Вас есть в романе привидение. Это Рене. О нем часто упоминают. О многом можно догадаться. Все говорят о нём с осуждением. Что он сделал? Просто встречался с Евой и в какой-то момент её бросил? За что такой негатив? Может где-то в двух-трёх предложениях описать ситуацию с ним?
Дорогой автор, это всё исключительно субъективное. Моё восхищение от Вашего стиля и владением словом безмерно. Моя подруга могла бы быть близняшкой Еве, если забыть, что она не еврейка, не художница и хорошо умеет плавать. Я ждала окончания, чтобы дать ей ссылку. Спасибо Вам ещё раз.
Отправлено: 19.04.10 08:57. Заголовок: гость пишет: Хотя о..
гость пишет:
цитата:
Хотя открытый финал несколько обескураживает. Но оставляет громадные возможности для домысливаний.
Изначально, финал был несколько другой. Она сидит дома одна, дописывает этот дневник. В этот момент звонят в дверь. Для нас оставалось загадкой кто вернулся. Пьер или Филипп. Но потом, пережив все, я поняла, что для нее самой будет лучше отпустить обоих. Что-то совершенно иное ждет ее впереди. Там, куда она отправилась. гость пишет:
цитата:
Это за рамками моего понимания. Это важно, чтоб всё происходило в день Валентина? Для общей "рамки" всего романа?
Да, день Святого Валентина был первой их встречей. Им и закончился. Один год из жизни. Один кусочек, в течении которого произошел переворот в ее жизни. гость пишет:
цитата:
По-моему, не хватает подлежащего "я" ?
Честно говоря, я его и не писала) Оно там нужно? Мне вообще много всего необходимо отредактировать. гость пишет:
цитата:
Это я пропустила какой-то кусочек с историей, о которой говорит Ева? Она говорит:"а рассказывать всю историю было бы еще глупее." Я могла)))) Ну и последняя мысль на сегодня: У Вас есть в романе привидение. Это Рене. О нем часто упоминают. О многом можно догадаться. Все говорят о нём с осуждением. Что он сделал? Просто встречался с Евой и в какой-то момент её бросил? За что такой негатив? Может где-то в двух-трёх предложениях описать ситуацию с ним?
Дорогой автор, это всё исключительно субъективное. Моё восхищение от Вашего стиля и владением словом безмерно. Моя подруга могла бы быть близняшкой Еве, если забыть, что она не еврейка, не художница и хорошо умеет плавать. Я ждала окончания, чтобы дать ей ссылку. Спасибо Вам ещё раз.
Она спросила про осьминога. Это воспоминание о пикнике и о том, что Филипп думал по этому поводу. Своеобразное сравнение характера Филиппа и Пьера. Рене так и остался фантомом. Но она объясняет что между ними произошло, когда признается Филиппу в любви и в лифте с Пьером. Спасибо Вам за терпение и внимание к Еве.
Грустно прощаться с Евой. Мне немного жаль, что Пьер не доказал свои слова на деле.
Это тоже осталось за всей историей, за финалом. Неспроста Джил спросил ее в аэропорту: "Что сказать, если тебя будут искать?" Я не знаю вернется ли Пьер или Филипп, но ей лучше, если не будет ни того, ни другого. Спасибо Вам
Отправлено: 19.04.10 09:04. Заголовок: ирина пишет: полнос..
ирина пишет:
цитата:
полностью согасна, это ж каким надо быть "чурбаном" чтобы так запудрить мозги Еве и нам читателям, до последнего надеявшимся на то, что он наконец-то прозреет Ivetta спасибо за ваше прерасное умение легкописания открытый финал всегда оставляет место для додумывания истории... но может стоит продолжить и не ставить на этом точку, чтобы ева нашла свое - будь то Пьер или кто-то другой (но только не этот Филлип ) или она все-таки в старости вместе с Джил останется
Я не уверена, что этой истории нужен такой конец. Не знаю, мне кажется, она закончилась хорошо. Ведь произошло самое главное - Ева нашла себя. Ей нужно еще многое переосмыслить, прежде чем она впустит в свою жизнь новую любовь. Нужен ли здесь мужчина? Он был чем-то проходящим в ее жизни, необходимым, но не главным этапом. И вообще он "чурбан")))
Прочитала еще вчера, но не могла собраться с мыслями, чтобы хоть приблизительно сформулировать впечатления. Наверное, дружба между мужчиной и женщиной возможна, но лишь в том случае, если один из них не влюблен в другого, иначе происходит то, что произошло. Филипа жаль, потому что он не обделен способностью чувствовать, но при этом не чувствует человека, которые, по его словам, необходим ему, как воздух. А Пьер, насколько понимаю замысел автора, появился как горькое лекарство, чтобы излечить Еву от безнадежности. И все получилось не столько о любви, сколько о мятущейся душе. Спасибо за яркое красивое повествование, Дали и музыку, что звучит в ваших строках. Одним словом, здорово! У Вас есть что-то еще, написанное? Или в задумках?
Чарующее произведение! Красивое и легкое, щемяще-грустное, но дающее надежду на.... что-то сбыточное или несбыточное... И безусловно талантливое!
Благодарю Вас за чудесный роман и испытываемое - настоящее - удовольствие от его чтения!
Спасибо большое! В свою очередь, я хочу поблагодарить за каждое замечание и мнение. Они мне очень помогли. Я поняла, что нужно провести капитальную работу над ошибками.
Хелга пишет:
цитата:
Прочитала еще вчера, но не могла собраться с мыслями, чтобы хоть приблизительно сформулировать впечатления. Наверное, дружба между мужчиной и женщиной возможна, но лишь в том случае, если один из них не влюблен в другого, иначе происходит то, что произошло. Филипа жаль, потому что он не обделен способностью чувствовать, но при этом не чувствует человека, которые, по его словам, необходим ему, как воздух. А Пьер, насколько понимаю замысел автора, появился как горькое лекарство, чтобы излечить Еву от безнадежности. И все получилось не столько о любви, сколько о мятущейся душе. Спасибо за яркое красивое повествование, Дали и музыку, что звучит в ваших строках. Одним словом, здорово! У Вас есть что-то еще, написанное? Или в задумках?
Да, Хелга. Вы удивительно тонко чувствуете. К сожалению, я в дружбу полов не верю. Поскольку, когда люди становятся на столько близки, то происходит - любовь. Взаимная или нет, уже неважно.
У меня есть небольшой рассказ. И есть роман, который почти заканчиваю. Рассказ не совсем о любви. Я даже не могу сформулировать жанр. А вот роман более "любовны", чем этот. Если можно так сказать.
Спасибо за ваш восхитительный роман! Начав читать, не могла остановиться, просидев пол-ночи. Сейчас вся под впечатлением, всколыхнувшем столько эмоций и чувств. Через призму восприятия Евы поднято столько волнующих и интересных тем, заставляющих о многом задуматься. Ева - мятущаяся, бунтарская душа в поисках себя, своей любви - просто прекрасна, образ этот покоряет. Я очень надеялась, что она все-таки найдет свою большую стрелку (образ часов, утекающего времени - очень понравилась эта метафора `
bobby, Мариета, спасибо вам большое! Главное, что она все еще не боится чувствовать. Нисмотря ни на что. Для меня это было важно, как и для нее. Спасибо за отзыв. Я безумно рада, что вам понравилось. Я непременно поделюсь еще одним романом.
Редкий гость Красота какая! А может, поставите ссылку в разделе о путешествиях, скажем здесь - эта тема именно про Париж! Во первых, так не будем оффтопить здесь, и во-вторых - так ее увидят и те, кто ... хм... не читают это произведение (допустим, что время у них не хватает)
Отправлено: 27.08.11 22:43. Заголовок: Давно не заглядывала..
Давно не заглядывала. Спасибо вам, что выложили его на сайте.
Конечно спасибо bobby за поддержку, терпение и профессионализм) Без вас я бы не справилась. И думаю не надут соврать, вещь сильно изменилась в лучшую сторону)
Отправлено: 16.02.12 07:33. Заголовок: Уф! Даже не знаю, с ..
Уф! Даже не знаю, с чего начать. Захватило, поразило, затянуло, так что выбраться удалось почти под утро. Ева - личность неординарная, бунтарь и романтик в одном флаконе, любит так, что щепки летят, а какие вкусные замысловатые почти осязаемые сравнения...
Ivetta, мерси И восхищена вашим талантом, умением заинтриговать, показать, а не рассказать. Получила огромное ни с чем несравнимое удовольствие.
Где-то я уже читала нечто подобное... Тоже Париж, мятущиеся сомневающиеся герои... Но там я точно помню автором была француженка. Здесь же я просто недоумеваю: так естественно писать о городе и стране, где побывали всего однажды. Концовка тоже немного как-то покоробила сначала, но после ваших комментариев я поняла, что это к лучшему. Если так любить - без остатка, до одурения - можно просто сойти с ума. Будь Филипп или Пьер рядом всю жизнь, наверное не было бы смысла к чему-то стремиться еще. Зачем? Ведь итак все хорошо. А так у Евы появилась возможность побывать на родине Дали и найти саму себя, догнать время... Изумительно!
Энн, вот именно понравилось все !!! Теперь подробно. Мне очень нравится стиль произведения; такой легкий, естественный, и в тоже время изящный... Нравится главная героиня. Очень. Не знаю, но почему-то мне всегда нравились такие сумазбрадные, порывистые девицы А Филипп... Начнем с того, что это мое любимое мужское имя. Сначала он оправдывал мои надежды. Такой внимательный, нежный, робкий, заботливый... Ну как тут не влюбиться А конец...Мне почему-то жаль Еву. Но я сама не до конца ее поняла, немного загадочный и необычный образ. Образ смелой девушки-бунтарки Мне в ней нравится непосредственность, открытость, она не боится отвечать за свои слишком "вольные" поступки (разбила стекло и т. д.) Вобщем мне очень-очень понравилось произведение!!!
она не боится отвечать за свои слишком "вольные" поступки (разбила стекло и т. д.)
А ведь Филипп был прав: легко хулиганить, когда у тебя сестра - адвокат. Порой ее поступки кажутся глупыми, и эти поиски себя... Оказывается, и в тридцать лет можно оставаться ребенком, глупым и наивным. Но евина теория о мечте очень мне симпатична и близка. Ставить цели и добиваться их это одно, а вот мечтать - совсем другое... Наверное, я тоже в душе все еще ребенок, сомневающийся, ищущий самое себя... Хотя по натуре я все же более осторожный и практичный человек, чем Ева. Глупых поступков в жизни - раз-два и обчелся :))) Иногда я даже завидую таким людям - лично я слишком благоразумна для подобных безумств. А жаль... :( А графоманство является признаком безумия? :)
Глупых поступков в жизни - раз-два и обчелся :))) Иногда я даже завидую таким людям - лично я слишком благоразумна для подобных безумств.
Энн, я тоже завидую таким людям, как Ева. Ее поступки безрассудны, можно даже сказать глупые, но они полны жизни, энергии, непосредственности. Она живет полной жизнью, мне кажется, ей не важно, что думают о ней другие. Но все же мне жаль, то у них с Филиппом ничего не получилось... Наверно потому, что они слишком разные...
Отправлено: 17.02.12 15:32. Заголовок: Анита пишет: Но все..
Анита пишет:
цитата:
Но все же мне жаль, то у них с Филиппом ничего не получилось... Наверно потому, что они слишком разные...
А мне кажется, что Филипп - до чего бессердечный и недалекой парень, однако! - не достоин такой девушки, как Ева. Морочить ей голову столько времени, а потом влюбиться в другую девушку, тем самым начихав на чувства самого близкого и дорогого друга... Ну не знаю. Хорошо, что все закончилось именно так. Может быть в Мадриде Ева встретит достойного мужчину - такого же психа, как и она
Отправлено: 17.02.12 15:45. Заголовок: Энн пишет: А мне ка..
Энн пишет:
цитата:
А мне кажется, что Филипп - до чего бессердечный и недалекой парень, однако! - не достоин такой девушки, как Ева. Морочить ей голову столько времени, а потом влюбиться в другую девушку, тем самым начихав на чувства самого близкого и дорогого друга...
Я тоже имела ввиду это. Мне жаль, что Ева обманулась в его чувствах. Получается этот красавчик ее не любил ?
Отправлено: 17.02.12 18:04. Заголовок: Энн пишет: Не так, ..
Энн пишет:
цитата:
Не так, как она.
Вот именно. Она любила всем сердцем, всей душой, думала только о нем. Как ты думаешь, послужило ли причиной его охлаждения встреча с Лизой? И вообще, как ты считаешь, что положило конец их отношениям? Я не понимаю, как могла Ева вот так просто все забыть, ведь это были ее первые серьезные отношения? Наверно благодаря порывистому характеру? Кстати, мне она чем-то напоминает Наташу Ростову. Ведь она быстро забыла любовь Андрея и отдалась новому чувству. Разница лишь в том, что в нашем случае (как мне кажется) виноват Филипп, а не Ева.
Отправлено: 17.02.12 21:00. Заголовок: Анита пишет: Как ты..
Анита Анита пишет:
цитата:
Как ты думаешь, послужило ли причиной его охлаждения встреча с Лизой?
Хм... Я думаю, встреча с Лизой никак не повлияла на его отношение к Еве. Его чувство к ней было таким всегда. Вот их разговор, который расставляет все точки над "i"
цитата:
- Прости, – всхлипывала я, не решаясь поднять глаза. – Просто это стало невыносимо. Я не должна… - Это ты прости, – начал он. – Ева, милая моя, давай поговорим. - Не надо. Все и так ясно. Уходи. - Надо. Я тоже так не могу, - горько произнес он. - Думаешь, мне легко смотреть, как ты себя изводишь? Знаешь, с того самого дня, как я увидел тебя на вокзале, Ева… - он помолчал, потом снова заговорил, почти шепча, - поначалу это было просто влечение, симпатия, интерес, но чем больше я узнавал тебя, тем отчетливее понимал, что ты - самый необыкновенный человек, которого я когда-либо встречал. Я просто не представляю жизни без тебя. - А я без тебя. - Я очень боюсь, что испорчу что-нибудь и потеряю тебя. У меня не очень-то получаются серьезные отношения с женщинами, ты ведь знаешь. А когда два человека встречаются, то обязательно что-то происходит. - Да, Филипп, происходит любовь. - Но я люблю тебя. Очень. Он волновался, все крепче сжимая мои руки. - Ты мой лучший друг, Ева. Зачем все портить? Знаешь, так ведь даже лучше, ты это поймешь. Ведь так мы никогда не расстанемся. Никогда не разлюбим друг друга. - Потому что так мы никогда не полюбим друг друга. - Я не могу тебя обидеть. Не прощу себе этого никогда. Я думал, правда, я думал о том, что мы должны быть вместе. И это было мучительно, поверь. Но я научился любить ТЕБЯ, просто тебя. И чем дальше, тем сильнее. Только так мы сможем действительно никогда не расставаться.
Не представляю, правда, как это возможно: любить и не любить одновременно. Да, эти отношения еще раз доказывают, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна. Ну никак. Это просто противоестественно. ИМХО Анита пишет:
цитата:
И вообще, как ты считаешь, что положило конец их отношениям?
Каких отношений? Дружбы? Так по-моему Филипп и на момент окончания книги наивно верил, что Ева - по-прежнему его друг и так будет всегда. А любовь... любила только Ева, но она смогла поставить в этой истории точку. Она наконец-то разобралась в себе - по крайней мере настолько, насколько смогла. Она отпустила и Филиппа, и Пьера и решила начать жизнь с чистого листа - ведь она художник! Это говорит о ее силе воле и стремлении совершенствоваться, расти... Ох, не слишком ли я философствую? Это мои домыслы, конечно. По-настоящему в этом разобраться может только автор. Автору - восторженное "Браво!"
Большое спасибо вам за внимание, за интерес, за такое трепетное соучастие и сочувствие героине:)
Что касается характера Евы и почему отпустила...В какой-то момент человек переступает черту - тот самый порог нечувствительности. Когда уже устаешь от боли и она вдруг куда-то исчезает.
Филипп - почему так? Как он уже говорил Еве, он любил ее слишком сильно, чтобы встречаться. Ведь встреча - это иногда (и часто) расставание. Возоможно он не был уверен в себе, не был уверен в том, что способен на серьезные отношения. Та же влюбленность к новой девушке - лишь влюбленность. Ева всегда будет в его сердце, всегда будет первой и единственной. Все остальные - после. И может этот человек ценит дружбу больше, чем любовь. А может верит в дружбу сильней, чем в любовь. В этом все дело. И его дружба - это самая чистая любовь, какую он когда-либо испытывал. Рассуждаю с вами, так как сама не смогу однозначно объяснить те или иные поступки.
Ева всегда будет в его сердце, всегда будет первой и единственной. Все остальные - после. И может этот человек ценит дружбу больше, чем любовь. А может верит в дружбу сильней, чем в любовь. В этом все дело. И его дружба - это самая чистая любовь, какую он когда-либо испытывал.
Хм... Я об этом как-то не думала. Не думала, что такое возможно. Дружба больше, чем любовь... Мне всегда казалось, что сильнее любви ничего нет и быть не может. А любить, значит чувствовать влечение, страсть... Любить и не желать - по-моему это как-то странно... Для меня, по крайней мере. Сложно все же понять поступок Филиппа. Когда находишь свою родственную душу, за нее нужно хвататься руками и ногами - ведь это бывает так редко...
Отправлено: 05.02.13 22:37. Заголовок: СпасибоIvetta за за..
СпасибоIvetta за замечательный рассказ. Что касается Филиппа, я его понимаю. Он боялся потерять чувство к Еве, опошлить их очередной глупо законченной связью и разочароваться, как было с ним всегда. Это очень чистая и глубокая привязанность гораздо более сильная, чем все его увлечения... А Пьер...думаю, слишком он был похож на Еву. И судя по всему у него тоже было к кому-то глубокое чувство. Так что, правильно Ева сделала, что начала все с чистого листа.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 99
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Отправлено: 06.03.10 19:43. Заголовок: Моя любовь - мой друг - 3
Совесть имей! Остановливаться так не честно, не хуманно и не по-человечески! Совершенно не по-человечески!!! Это не прединфаркное, это прямо инфарктное состояние души бедных читателей. Пожалуйста, еще чуть-чуть 
Понимаешь, без них иногда предложения выглядят очень запутанными 
`
Так уже лучше. Намнооооого лучше
, спасибо 
ева тут напоминает страуса... или наоборот ей нравится страдать (кажется об этом кто-то упоминал 
), но ведь все должно быть в меру, а у нее намечается явный перебор 
, а вот это 
Потом "заболела" форумной болезни
Хотела бы узнать ваше мнение 
А конец...Мне почему-то жаль Еву. Но я сама не до конца ее поняла, немного загадочный и необычный образ. Образ смелой девушки-бунтарки 
Это мои домыслы, конечно. По-настоящему в этом разобраться может только автор. 
Будем очень признательны! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
