Отправлено: 03.05.14 18:18. Заголовок: О спящей принцессе замолвите слово - 3
Полтора года назад я решила переделать свою сказку "В поисках принца", но так увлеклась, что... от прежней осталась только первая фраза.
Получилось нечто соврешенно новое и... почти в пять раз длинее.
Потому мне бы очень хотелось представить новую сказку на суд форумчан - узнать ваше мнение о сем опусе, выслушать критические замечания и, может быть, советы и возражения.
переживаю за Траума. Точнее, начинаю на него злиться. Наверняка он где-то рядом, мог бы и появиться.
Но ведь он уже не тот самый владыка Траум,если он и жив где-то, то не тем, кем был прежде, - он не могущественный дух. Да и вообще, по словам Рева, перестал быть духом. То есть потерял знания, которыми владел раньше. А значит, и память...
apropos пишет:
цитата:
Может, на него подействует обещание Агаты - на, в лягушку превратить.
Уж кому понравится вдруг оказаться лягушкой? Может быть, мошке?
Отправлено: 27.12.15 23:48. Заголовок: *** Волны раскачив..
***
Волны раскачивали корабль из стороны в сторону, захлестывая палубу. Мачты скрипели и гнулись в порывах яростного ветра, рвущего паруса, со звоном лопались, как перетянутые струны, снасти. Вода хлестала снизу и сверху, смывая с палубы людей и груз. Рев стихии мешался с отчаянными криками и стонами раненных, и удары волн взбивали их кровь в пену. Ослепительный разряд молнии, осветивший небо, рассыпал искры на верхушке грот-мачты, превратив ее в огромный пылающий факел. Вспыхнул главный парус, огонь бежал по снастям и реям, шипя и брызгая фейерверком. По леерам он добрался до фальшборта, и теперь огненный венец опоясывал все судно. Корабль пылал, словно бумажный, несмотря на перекатывающиеся через палубу волны и секущий проливной дождь. Лопнувший булинь, извиваясь горящей змеей, стегнул Шаула по ногам и сбросил с палубы. Он проваливался в темноту, не достигая воды. Шум стих, словно мрак поглотил звуки.
Шаул открыл глаза. Отражая красноватый отсвет догорающих углей камина, покачивалось распахнутое окно, впуская в комнату свежий запах ливня. Еще барабанили, сбиваясь с ритма, тяжелые капли, но дождь уже кончился, и вынырнувшая в прореху туч полная луна осветила комнату. Тревожный сон, растаявший без следа, оставил горький привкус трагической неудачи. Шаул повернулся на бок, плотнее закутываясь от сквозившего из окна сырого ветра, и уткнулся взглядом в спящую Сони.
– Вот черт, – тихо выругался он.
Сони появилась у него поздно, проскользнув в комнату без стука. Если бы он не просидел над дневником дольше обычного, он был бы уже в постели. Да и сама девушка была в рубашке, на которую лишь накинула плащ.
– Ты с ума сошла, – недовольно встретил он ее, поднимаясь из-за стола .
Но Сони лишь беспечно пожала плечами.
– Ты подумала, что придет людям в голову, если кто-нибудь увидит, как ты расхаживаешь ночью по комнатам в таком виде?! – Оставь, Шаул, – раздраженно проговорила она, усевшись на кровать. – Ты рассуждаешь, как какой-то бюргер. – Я и есть, бюргер, – огрызнулся он. – А не должен был бы быть им, – проворчала Сони, залезая глубже на кровать, и укутывая ноги одеялом. – Что тебе? – грубо поинтерсовался он, раздраженный ее бесцеремонностью. – Марка! – с вызовом ответила девушка. – У меня его нет. – Я знаю, – она шмыгнула носом, словно обиженный ребенок.
Жалость охладила раздражение, распалив чувство вины. Только этого ему не хватало. Он прошелся по комнате. Нервы были и так напряжены до предела. Их путешествие подошло к концу. Завтра утром они с Саттеном отправятся в Заколдованный замок, и тот разбудит Элизу. Шаул сидел над дневником, пытаясь хоть как-то подготовиться к неизбежному.
– Я должна спросить его, – с вызовом проговорила Сони, нетерпеливым движением развязав тесемки плаща, словно они душили ее. – О чем? – тоскливо скривился он. – Если он любит меня… – О, боже, Сони, – перебил Шаул и снова зашагал по комнате. – Не злись! Я понимаю, что поставлено на кон. Но если он любит меня, твоей Элизе да и никому из замка он не поможет. – Ерунда! – он свирепо воззрился на нее и тут же устыдился своей грубости, увидев, как она сникла. Отвернувшись, он снова принялся мерить шагами комнату. – Сони, ты красива, мила, остроумна, кто здесь не увлекся тобой? Но любовь… – Ты! – зло перебила она его. – Прости? – развернулся он к ней, сбитый с толку ее окриком. – Ты не увлекся мной! – набросилась она на него. – Носишься со своей любовью, как с писаной торбой! Что ж по-твоему, ты один можешь любить?! – Отнюдь! – рявкнул он в ответ.
Девушка ощетинилась от его крика и с вызовом уставилась на него.
– Сама посуди, Сони, – спокойнее проговорил он, призывая на помощь логику, – если бы он любил тебя, он должен был бы отказаться спасать Элизу. Но… – Шаул вздохнул, жалея о жестокости своих слов: – но он предпочел тебе незнакомую принцессу. Он же принц, в конце концов... – Чушь! – запальчиво кинула Сони. – Если хочешь знать, я не ниже Марка. – Я не спорю, Сони, – он вернулся и сел рядом с ней на кровати, презирая себя за то, что в очередной раз разбивает ей сердце. – Ты, может быть, и принадлежишь к очень знатному роду, но он не знает об этом. И он сделал выбор. – Он не делал его! Ты взял с него слово. Он просто человек чести, – зло растерев слезы по лицу, она с силой стукнула его кулачками. – Он держит свое слово! – Оставь, Сони, – Шаул обнял ее, лишив возможности драться. – Неужели он даже не попытался бы поговорить с тобой, если бы любил?
Сони жалобно всхлипнула в его объятиях. Шаул гладил ее по волосам, утешая, но Сони разрыдалась, ткань камзола намокла, и тепло девичьего дыхания горячило грудь. Он поцеловал ее в макушку и теснее прижал к себе. Как все запуталось, как отчаянно несправедливо переплелось!
– Надо пережить завтрашний день, милая, – прошептал он, заправив темную шелковистую прядь ей за ухо.
В изящной маленькой мочке качнулась, блеснув матовым боком, жемчужная капелька сережки, которые он подарил ей на островах.
– И что будет? – подняла к нему заплаканное лицо Сони. – Не знаю, – вздохнул он и поцеловал в мокрый покрасневший нос.
Сони прислонив головку к его груди, обижено прошептала:
– И ты не знаешь…
Он действительно не знал. Он страшился завтрашнего дня так же, как и Сони. Завтра Саттен поцелует Элизу, и, проснувшись, она ответит ему.
Как невыносима была эта мысль! Повинуюсь волшебству, Элиза полюбит Саттена, навсегда позабыв о нем. Но Саттен никогда не будет любить ее так, как любит ее Шаул – никакая магия не поможет этому! И все же Шаул будет безжалостно вытеснен из ее сердца. Проклятье! Ему казалось, что он смог бы пережить даже их телесную разлуку – пусть бы она принадлежала принцу, но любила бы его! – но ее равнодушие он не в силах был принять. Оно корявым колом раздирало сердце, выстреливая острой иглой в висок, и не давало вздохнуть, стискивая железным обручем грудь.
Но даже с проклятой болью не мог тягаться жуткий страх – уж так ли неправ Бруно? Что было бы, получи он сейчас право разбудить принцессу? Что бы он делал? Привел бы ее в тесную казенную квартиру городского библиотекаря? И как поступил бы, когда она в ужасе отшатнулась бы от скудости привычной для него жизни? Каким ничтожным самозванцем предстал бы перед проснувшимися королевским двором…
Отправлено: 27.12.15 23:56. Заголовок: Хелга пишет: А памя..
Хелга пишет:
цитата:
А память... ничего, пусть вспоминает!
Память, это такая вещь противная - и надо бы вспомнить, а не вспомнинается
Может, и не надо ничего вспоминать? Ведь придется еще как-то примирять прошлое с настоящим. А получится ли? И что за настоящее у нынешнего Траума, или что там от него осталось? Вдруг он монстр какой, или наоборот, земляной червяк?
– Он не делал его! Ты взял с него слово. Он просто человек чести, – зло растерев слезы по лицу, она с силой стукнула его кулачками. – Он держит свое слово! – Оставь, Сони, – Шаул обнял ее, лишив возможности драться. – Неужели он даже не попытался бы поговорить с тобой, если бы любил?
Ну, с одной стороны у Саттена сложная ситуация: дал слово и, вроде как, не может его нарушить, с другой - все равно не сможет разбудить принцессу, коли любит другую. Получается, он подводит и Шаула, и принцессу. Они ведь (умозрительно говоря), рассчитывают на принца. Ну и терзает Сони заодно. Поговорить с ней - мог бы, да. Узнав, что его любовь взаимна - или даже невзаимна, честнее вернуть слово, чем питать Шаула надеждами, которым не суждено сбыться. Юлия пишет:
цитата:
если он и жив где-то, то не тем, кем был прежде, - он не могущественный дух. Да и вообще, по словам Рева, перестал быть духом. То есть потерял знания, которыми владел раньше. А значит, и память...
Ну бог с ним, с могуществом, да и преимущества у духа сомнительные, лучше пусть будет просто мужчиной: живым и теплым.
Может, и не надо ничего вспоминать? Ведь придется еще как-то примирять прошлое с настоящим. А получится ли? И что за настоящее у нынешнего Траума, или что там от него осталось? Вдруг он монстр какой, или наоборот, земляной червяк?
Можно и не вспоминать, ага, а просто все начать с начала, с плоти и крови. Нет, аффтор, не верю, Траум не может быть червяком, из владыки такого уровня и ума червяки не получаются. Мужчины, эти да.
Юлия пишет:
цитата:
Каким ничтожным самозванцем предстал бы перед проснувшимися королевским двором…
Но он уже дворянского звания. И что есть королевский двор? Тоже люди. Эх, Шаул, не о том ты печешься...
Боюсь, он не очень-то задумывается над сложным механизмом магического действа, в которое ввязался. Он же человек простой - надо, значит, надо. И вообще, кто сказал, что он кого-то любит? apropos пишет:
цитата:
лучше пусть будет просто мужчиной: живым и теплым
Живой и теплый – это, конечно, хорошо. Но ведь он не может просто материализоваться посреди гостиной фей. Если уж он стал человеком, у него своя история. И если так в лоб – время линейно и тп., – то тогда он может появиться на земле сейчас только в виде младенца. Он хоть и живой и теплый. Конечно, Проведение-то на то оно и провидение… Но кто ж, как говориться, познал ум Господень?
Хелга пишет:
цитата:
Траум не может быть червяком, из владыки такого уровня и ума червяки не получаются
Может, червяк очень большой? Гигантский
Хелга пишет:
цитата:
Но он уже дворянского звания
Дворянское звание дворянскому званию рознь. И с принцем новоиспеченный граф, конечно, не сравнится. Хелга пишет:
цитата:
Эх, Шаул, не о том ты печешься...
Это да, как доходит до мужских амбиций, философский взгляд теряется. Но что ж поделать? Человек только, и ничего человеческое….
Отправлено: 30.12.15 20:05. Заголовок: – Разбуди ее и увези..
– Разбуди ее и увези в Клаверден, – глухо прозвучал голос Сони, уткнувшейся ему в плечо, словно она подслушала его мысли. – Я не могу разбудить ее! – зло рявкнул он, отстранив от себя подругу. – Ерунда! – яростно сверкнула на него глазами Сони. – Не ужели ты не понимаешь?! Если ты не решишься, завтра, ты навсегда потеряешь Элизу, а я Марка! И никакие сны тебе не помогут, когда наяву она будет принадлежать другому! – Что значит "не решишься"?! – он дернулся, чтобы подняться с кровати, но Сони вцепилась мертвой хваткой в лацканы его кафтана. – Да очнись ты наконец! Ты или решишься спасти ее или отдашь другому! – Какого черта?! Ты прекрасно знаешь, только принц может разбудить ее! – А чем ты хуже?! – Происхождением! – Происхождением?! – с презрением взревела Сони.
Ее горящий взгляд пригвождал его к позорному столбу – не по происхождению, не по воле судьбы или слепого случая, а по собственной трусости он не имеет благородного достоинства. Он, как назвал его Бруно, школяр, пустой зубрила, надеющийся только на четкое исполнение правил!
– Что ты знаешь о происхождении?! – яростно рычала Сони. – Можно родиться в королевском дворце, а потом лазать по помойкам в поисках гнилой репы! Можно быть королевой и быть похороненной в общей могиле! А можно, родиться на соломе в хлеву, а потом, наплевав на все условности и страх, завоевать королевство, заставить толпу ловить каждое твое слово, вынудить холенных аристократов пресмыкаться у твоих ног, выпрашивая твою улыбку! – Что с тобой, Сони? – обалдев от лихорадочной возбужденности девушки, настороженно проговорил Шаул, на мгновение забыв о собственном бичевании.
Он чуть отстранил ее от себя, вглядываясь в разгоряченное, искаженное мукой лицо:
– Кто ты? – Я принцесса, – прошептала Сони. – Принцесса, – ошарашено проговорил Шаул.
Вся прежняя горячность Сони водночасье схлынула, уступив место хмурой озабоченности.
– Эта та самая страшная тайна, которую я всю дорогу скрывала от тебя.
Вот тебе и нищий мальчишка! Мог ли Шаул подумать о чем-то подобном, встретив Сони полгода назад? Даже медальон, в котором Бруно узнал королевский герб, не заставил его сделать столь смелое предположение. Воображение Шаула не шло дальше разорившегося аристократического рода, иногда, поддавшись настроению, он выдумывал Сони романтическую историю о похищенном благородном ребенке и безутешных родителях в огромном замке, но представить принцессу, которую отхаживают по бокам на рынке за украденную булку, его фантазия была бессильна... – Не бойся, я не сошла с ума, – невесело скривилась Сони. – Нет, конечно, – покачал он головой.
Шаул нежно коснулся ее волос, приглаживая растрепавшиеся пряди, и с ее лица сошло мучительное выражение, она стала обыкновенной Сони, разве только более грустной. Он прижал ее к себе. Конечно, он не считал ее безумной. Кто угодно – только не Сони.
Девушка устало склонила голову ему на плечо. Что ж, если ему не суждено обнимать Элизу, невесело усмехнулся Шаул, то не из-за разницы происхождений. По крайней мере одна из принцесс находила его объятия вполне уместными.
– И как же вас зовут, ваше высочество? – Шаул заглянул в лицо прижавшейся к нему высокородной дамы. – Инес, принцесса Норланда, – недовольно пробурчала Сони. – А что же твой отец правит Норландом? – С чего бы мне прохлаждаться в Бовиле, коль скоро все было так? – вздохнула Сони и продолжила не дожидаясь ответа: – Королевство захвачено, отец пропал. А меня ищут по всему свету подонки, завоевавшие Норланд. – Зачем? – Все дело в магии, – вздохнула Сони. – И здесь все то же, – обреченно вздохнул Шаул, ожидая более подробных объяснений. – Им нужна сокровищница, – объяснила Сони, – а открыть ее может только потомок рода хранителей. А это я и есть. – Хранителей? – заинтересовался Шаул, но тут же сам себя перебил, вспыхнув, от внезапной обиды: – Зачем надо было это скрывать от меня? – Да ладно, Шаул, – шмыгнула носом Сони. – В конце концов, ты же не принцессу искал, а принца. – Но ты даже имени своего не назвала, – проворчал он, вручая ей платок. – Ну скажи, что может быть глупее: принцесса Инесса? – высморкнувшись, усмехнулась Сони. – И в чем же состоит ваша миссия, о которой вы упомянули в змеиной яме, принцесса Инес?
Сони подняла к нему лицо: – Найти отца и спасти Норланд. – Ни много, ни мало. – Я серьезно. Когда была осаждена главная крепость, отец отправил нас мамой из королевства, а сам остался. Я должна найти отца, – упрямо повторила Сони. – Ты думаешь, он жив? – осторожно поинтересовался Шаул. – Жив, – уверено ответила она. – К тому же без него мне будет трудно справиться.
Уму непостижимо! Он попытался вспомнить, что-нибудь об этом северном королевстве, но ничего не приходило ему на ум. Неудивительно, что описанный Бруно герб оказался ему незнаком.
– Ты сказала, что бежала с матерью, – осторожно начал Шаул, памятуя недавние восклицания Сони. – Это она похоронена в общей могиле? – Нет, – тряхнула головой девушка. – Я не позволила. Я выиграла немного денег и заплатила, чтобы ее похоронили отдельно. Правда, их хватило только на неосвященную землю… Но когда я найду отца и спасу Норланд, мы похороним ее в семейном склепе.
Убежденность, с которой говорила Сони о совершенно невероятных вещах, смутили бы, не знай он отчаянный характер девушки.
– Сони, теперь я знаю, что мы будем делать, когда переживем завтрашний день, – он покрепче обнял ее, вздохнув спокойнее.
Рассказ Сони, при всей своей фантастичности, отвлек его от собственных невзгод.
– Что же? – Искать твоего отца и спасать Норланд. – Я знала, что встреча с тобой – это знак, – улыбнулась Сони. – Шаул, я останусь у тебя. Одна я взорвусь. – Нет, Сони, – запротестовал он.
Но она, не дожидаясь ответа, уже скользнула из его объятий под одеяло, уютно свернувшись под ним калачиком.
– Сони, так нельзя. Это черт знает какое свинство, забираться в мою постель! – Шаул, не ворчи, – сонно мурлыкнула Сони. – Мы делали это сотню раз. – Тогда я не знал, что ты девушка. – Какая тебе разница, ты бредишь о своей Элизе. Ложись. Она приснится тебе, и ты будешь блаженствовать. Это последняя ночь, когда она принадлежит тебе. – Черт тебя побрал, Сони, вытряхайся из моей кровати, – чертыхнулся Шаул, понимая, что избавиться от нее ему не удастся.
Он вернулся было к дневнику, но только без толку просидел над пустыми страницами. Ошарашенный Сониным признанием, он так и не смог переварить его, утомлено погрузившись в апатичное отупение. Было уже совсем поздно, на его кровати свернувшись калачиком, несмотря на переживания, мирно спала Сони. Думая, что не заснет, Шаул, не раздеваясь, прилег на милостиво оставленную ею свободной половину кровати и тут же провалился в матовую темноту сна.
Подозревала насчет Сони, что девушка не проста. А Шаулу еще одна проблема на плечи? Парень возмужает в этом путешествии...
Юлия пишет:
цитата:
Может, червяк очень большой? Гигантский
Дык не о размерах речь, Автор, а о внутренней сути, из области реинкарнации (если уместно по отношению к духу) "Стремилась ввысь душа твоя, родишься вновь с мечтою..." (с)
Юлия пишет:
цитата:
– Черт тебя побрал, Сони, вытряхайся из моей кровати, – чертыхнулся Шаул, понимая, что избавиться от нее ему не удастся.
Как-то резануло слово "вытряхайся", кажется, оно не из лексикона Шаула.
Ну вот, теперь еще и Сони преподнесла сюрприз. Юлия пишет:
цитата:
Если уж он стал человеком, у него своя история. И если так в лоб – время линейно и тп., – то тогда он может появиться на земле сейчас только в виде младенца.
Чет все запутаннее и запутаннее. Селина считает, что Траум жив, так чувствует ее любящее сердце, насколько я понимаю. Именно Траум, а не некий младенец или некий взрослый со своей историей, жизнью, памятью и т.д., в которой вряд ли есть место для Селины - о ней этот условный человек просто не может знать, следовательно не может ее любить. И даже встретив и, допустим, влюбившись, он не будет подозревать, что некогда был ее возлюбленным и пожертвовал всем ради нее. Так мне представляется. То же касается червяка - сомневаюсь, что Селина распознала бы в нем Траума и тем более - продолжала бы его любить. Время линейно, но не линейно волшебство, могущество волшебства опять же никто не отменял. Т.е. или Траум существует таким, какой он есть, и каким его знала Селина, пусть и лишенный прежней своей магической силы и власти, или его вовсе нет. Тапочки:
цитата:
Не ужели ты не понимаешь?! Если ты не решишься, завтра, ты навсегда потеряешь Элизу, а я Марка!
Именно так, но ведь это может быть лишь отражением ее сильного желания.
apropos пишет:
цитата:
а не некий младенец или некий взрослый со своей историей, жизнью, памятью и т.д., в которой вряд ли есть место для Селины - о ней этот условный человек просто не может знать, следовательно не может ее любить. И даже встретив и, допустим, влюбившись, он не будет подозревать, что некогда был ее возлюбленным и пожертвовал всем ради нее. Так мне представляется.
Совершенно справедливо. В этом вся проблема человека - он не может материализоваться из ничего, свободный от собственной истории.
apropos пишет:
цитата:
или Траум существует таким, какой он есть, и каким его знала Селина, пусть и лишенный прежней своей магической силы и власти, или его вовсе нет
Именно так. А так как прежним он быть не может, да и не где, выходит, что его попросту нет. О чем, собственно, и говорил Рев.
Отправлено: 02.01.16 13:09. Заголовок: Ну что ж, дорогие чи..
Ну что ж, дорогие читатели, мы-таки добрались до последних глав. Как водится, самых проблематичных. Смиренно жду тапков, ботнок и сапогов
** Сони оказалась права, ему действительно впервые за долгое время приснилась Элиза. Она была бледна, как будто от долгой изнурительной болезни. Вокруг нее суетились какие-то люди, оттесняя его, и он долгое время не мог даже подойти к ней. Наконец они остались одни в комнате, напоминающей их классную в начальной школе Бонка, и Шаул смог обнять любимую, но ворвавшийся ледяной вихрь, закружил, разорвав объятия, и разлучил их, оставив Шаула одного в пустой комнате.
Порыв холодного ветра влажно дохнул дождем и распахнул жалобно скрипнувший ставень. Шаул заворочался, пытаясь закутаться плотнее, но кокетливый плащ Сони из шелковой камки оказался не слишком теплым. Шаул поднялся с кровати, бросив плащ на спинку кресла, закрыл окно и подошел к камину. Усевшись на корточки, он подложил полено и принялся раздувать потемневшие, покрывшиеся седым пеплом угли. Старые гостиничные мехи со стертым аляповатым рисунком на деревянной пластине огласили комнату сиплыми вздохами, и полено занялось огнем. В пляшущем пламени ему снова привиделось утомленное лицо возлюбленной.
Прошла последняя ночь, когда Элиза, как сказала Сони, принадлежала ему. Шаул скривился от боли и прижал руку к груди, пытаясь унять дурную сбивчивую пляску сердца. Зачем только Сони бередила его рану. Ни у фей, ни у Бруно ни разу не возникло ни малейшего сомнения в условии пробуждения Элизы. И не ему, уже однажды вмешавшемуся и отяготившему и без того трагичную участь несчастных, нарушать заведенный феями порядок, рискуя жизнями сотен людей. Боль вновь обожгла плоть и отступила.
Почувствовав облегчение, Шаул отнял от груди руку и поднялся. Обдав лицо остывшей за ночь водой из кувшина, прогнал остатки сна. За окном, сквозь разметанные ветром клочки туч светлело предрассветное небо. Он задернул полог кровати, в которой тихо спала Сони, и занялся туалетом. Холодная вода обжигала тело, обессиливающее уныние чуть отступало.
– Когда не знаешь что делать, делай, что знаешь, – пробормотал Шаул присказку Бруно, растирая жестким полотенцем кожу.
Они с Саттеном отправятся в Заколдованный замок, а там – будь, что будет. Он увидит пробуждение Элизы, взглянет не во сне, а наяву ей в глаза… Все же его путешествие не оборвалось на полпути, он смог исполнить свое обещание и привести принца.
Шаул заканчивал бриться, когда в дверь постучали. Служанка в такую рань? Шаул отложил бритву, вытирая полотенцем остатки мыла, и подошел к двери. На повторный решительный стук – так непохожий на робкий стук служанки – Шаул распахнул дверь. В сумраке гостиничного коридора возвышалась внушительная фигура принца.
– Саттен? – удивленно воззрился Шаул, чувствуя спиной неуместное присутствие Сони в своей кровати. – Ты позволишь мне войти? – вскинул бровь принц. – Может быть, позже, – начал Шаул, но Саттен, скользнув по нему непривычно рассеянным взглядом, вступил за порог, оттеснив незадачливого хозяина. – Я хотел поговорить с тобой перед тем как мы отправимся в замок, – принц прошел к окну и уставился в него, внимательно изучая занявшийся рассвет. – Саттен, я зайду к тебе, когда оденусь, – Шаул еще раз попытался выдворить принца и поспешил плотнее задернуть полог кровати. – Ты не говорил, что ваш кот говорящий, – повернулся к нему принц, оторвавшись от созерцания восхода. – Бруно? – недоуменно переспросил Шаул.
"С чего бы зазнайке откровенничать с принцем?"
– Бруно, – кивнул Саттен и, сложив руки за спиной, медленно прошелся по комнате. – Этот ваш Бруно почтил меня сегодня ночью беседой. Я был поражен – он просто кладезь премудрости. – Несомненно, – нехотя согласился Шаул.
– И о чем же вы беседовали с этим кладезем? – настороженно поинтересовался он.
Вопрос вывел его высочество из задумчивости. Принц медленно перевел взгляд с женского плаща из яркой камки, висевшего на спинке кресла.
– Я должен объясниться с тобой, – медленно проговорил Марк и снова зашагал по комнате. – Объясниться? – переспросил Шаул.
"Какого черта Бруно наговорил ему?!"
– Я никогда не говорил тебе, почему оказался на востоке. Я был молодым, влюбчивым, и девушки не отказывали мне. – Саттен, я не намерен принимать твою исповедь, – решительно прервал его Шаул. – Тебе придется выслушать меня, Ворт, – упрямо ответил принц. – Позже. Я зайду к тебе, когда оденусь, – Шаул кивнул на приготовленные на сундуке вещи.
Для пробуждения Элизы он, поддавшись на уговоры Сони, приобрел скроенный по новой моде наряд из плотного сапфирового шелка.
– Нет, – отрезал Саттен. – Твое платье подождет.
Принц стиснул руки за спиной и зашагал по комнате.
– Среди моих любовниц была одна горожанка Ада, бойкая, красивая, – продолжил он. – Даже не помню, почему я оставил ее. Кажется, просто уехал из столицы, а когда вернулся, забыл о ней, увлекшись другой. Но Ада, как оказалось, меня не забыла. Во время праздничной церемонии на соборной площади она набросилась на меня с обычным ножом, каким орудовала на кухне, – решила отомстить, как сказала, за разбитое сердце. Хоть бы она сделала это не в праздничный день. Не в присутствии короля, – глухо проговорил он и продолжил: – Она лишь ранила меня. Ее тут же схватили – да она и не пыталась скрыться, – и судили.
Принц остановился и уставился на Шаула: – Ее казнили, как цареубийцу, – повесили, а потом разрубили на части.
Шаул тряхнул головой, отгоняя неприятно видение.
– Мне очень жаль, – вздохнул он. – И я отчасти понимаю, почему ты чувствуешь себя виноватым в ее смерти. Но эта несчастная действительно пыталась убить тебя и, по всей вероятности, убила бы, если бы нож пришелся в цель… – Факт остается фактом – я жив, а она нет. И я причиной тому. – Хорошо, – кивнул Шаул. – Зачем ты все это мне рассказываешь? Считаешь себя недостойным принцессы? – Нет, брак – это договор, – ответил Марк. – Я не о том. Бруно уверил меня...
Он замолчал, прошелся по комнате, затем решительно остановился перед Шаулом и проговорил:
– Я люблю Сони. – Любишь?! – воскликнула Сони, выскочив из-за занавеса полога. – Сони?.. – смятение на лице принца невозможно было описать. – Как ты мог?! – набросился он на Шаула. – Я убью тебя! – взревел Саттен, тряхнув его со всей своей недюжинной силой. – Я же просил тебя жениться на ней! Зачем ты так?! – Отпусти меня! – пытался высвободиться из его рук Шаул. – Марк, оставь его сейчас же! – крикнула Сони. – Сони, девочка моя, – горько воскликнул принц, отшвырнув Шаула. – Я знаю, как ты любишь его, но он не смел пользоваться этим. Он женится на тебе, даю тебе слово. Я сам оттащу его... – А ты женишься на мне? – перебила принца Сони. – Женюсь, – не задумываясь, выпалил он. – Я защищу тебя от него, от всех… Ты такая чистая, простодушная. Я дам тебе свое имя. Никто не посмеет обидеть тебя. Обещаю, я буду терпелив, я не стану навязываться тебе. Пройдет время, ты забудешь Ворта, утешишься... Я буду рядом, и когда-нибудь ты ответишь на мою любовь. Я буду ждать. Ты станешь моей женой?
Стремительность, с которой Саттен оказался у ног девушки, вывела Шаула из оцепенения.
– Проклятье, – зло выругался он. – Обязательно! – не обращая внимания на его проклятья, воскликнула Сони, протянув руки к принцу. – Я буду твоей женой, Марк Саттенский. Я никому тебя не отдам. – Любимая, – выдохнул принц, уткнувшись лицом в ладони девушки. – Прекратите! Сегодня день рождения Элизы! Ее последний день. Если ты не отправишься в Заколдованный замок, сегодня же он станет могилой для сотен людей! – Но он не сможет разбудить ее! – вскипела Сони. – Он любит меня! – Это магия, Сони! Он увидит и полюбит ее... – Нет! – в один голос ответили влюбленные, подхлестнув его злость. – Будете тешиться своей идиотской любовью, зная, что обрекли сотни людей на смерть?! Прибавь их к погубленной тобой девице, Саттен. Только ее участь позавидней их. Ты знаешь, что души этих несчастных заключены в какой-то адской пустоте?! Что телесная смерть – это ерунда по сравнению с тем, что их ждет теперь?!
Не сумев сдержаться, он кричал во всю глотку и вдруг остановился, словно из него вышел весь воздух.
– Сегодня последний день, – потерянно проговорил он. – Я уже ничего не успею... – Успеешь! – подскочила к нему Сони. – Ты разбудишь ее! – Замолчи, – вновь обозлившись, он обрел силы. – Ты получила, что хотела. Бери своего Саттена, и поваливайте отсюда к чертовой матери! И Бруно с собой прихватите! Пропади пропадом эта тварь! – Шаул, – вцепившись в полы его рубахи, повисла на нем Сони. – Никто не виноват. Просто для нее нет принцев. Ты прошел полмира и не нашел ни одного. У нее есть только ты. Иди к ней. Если она не проснется от твоего поцелуя, она не проснется, даже если тысячи принцев поцелуют ее. Иди к ней! – закляла в последний раз Сони, отпустив его.
Ее слова звоном отзывались в голове. Злость схлынула. Отчаяние, оглушив, накрыло с головой. Он словно снова погружался в морскую толщу. Ни надежды спасения, ни воли к нему. Все рушилось, и он не мог остановить это. Машинально надев протянутый Сони камзол, Шаул натянул кафтан, пристегнул меч и покинул гостиницу.
"Для нее нет принцев. Для нее нет принцев...", – выстукивали копыта Гнедого жестокий приговор.
Вот и приехали... Шаул в очередной раз пытался обмануть самого себя и не видеть очевидного, а затем, когда оказывается, что очередной карточный домик с принцем рухнул, злится и бесится. Как часто мы пытаемся найти средства вокруг, там, где все дело именно в нас самих. Ждем, как поступит Шаул.
принц, несмотря на то, что фактически "застукал" ее в постели Шаула, готов на ней жениться.
Так вообще же надежды не было и вдруг появилась - неужели не воспользоваться шансом? К тому же он, видимо, столько раз прокручивал все это в голове, что выдал на гора без запинки.
– Принц отказался будить Элизу! – ворвалась утром Агата в комнату Селины в наброшенной поверх рубашки шелковой накидке.
Селина привстала с подушек и, приподняв ноги, спустила их с кровати.
– Я помогу тебе, – ринулась ей навстречу сестра. – Что случилась, Агата? – предостерегающе подняв руку, остановила ее Селина. – Объясни все толком. – Принц отказался будить Элизу. Он, видите ли, влюбился в Сони. – Влюбился в Сони! – ахнула Селина. – Вот в чем была причина его несчастья... – Ну что ж, теперь, надо полагать, он счастлив, – ядовито ответила Агата. – Ох уж мне эти принцы! На что они годны?! Ах, черт бы их всех побрал! – Значит, все-таки, приказ Траума? – прервала Селина гневные чертыханья сестры. – Я уже говорила с Сэмом. Он готов исполнить его... Так мало же отправить Элизу из царства снов, надо же ее удержать здесь, – досадливо скривилась Агата. – А как это сделать без принца? А я-то поторопилась ему просеку в чаще приготовить – милости просим, только разбудите несчастную нашу принцессу! – Погоди, Агата, а что же Шаул? Ведь он не оставит Элизу... – А что он может поделать? – горько вздохнула Агата. – Да, и что гадать? Проклятое зеркало не показывает его, хоть он и в двух шагах от нас. Надо самим отправляться к замку Селина. Встретим Элизу, а там посмотрим, что можно сделать. – Спасем хотя бы Элизу, – озабоченно согласилась Селина. – Спасем ли? – уныло покачала головой Агата. – Собирайся, родная.
Селина кивнула, и Агата поспешила к себе.
Вокруг Селины хлопотала невидимая горничная, умывая, одевая, причесывая ее, а она безучастно следила за своим превращением в зеркало и думала о Трауме. Не о бедняжке Элизе, задыхающейся от колдовства, не о растерянном юноше, в отчаянной попытке спасти любимую мчавшемся в Заколдованный замок, ¬– а Селина не сомневалась, что Шаул именно так и поступит, – не о сотне несчастных, ждущих своей погибели, а о Трауме.
В свой последний день владыкой снов Траум, готовясь принести себя в жертву, отринул все, чем жил, но не забыл о просьбе Селины спасти Элизу. Уходя в небытие, он оставил последнюю частицу своего духа, своей силы, чтобы спасти ее крестницу. Сегодня эта частица будет выпущена Ревом, она растворится… Нет! Она воплотится в спасение Элизы. Траум будет существовать в каждом мгновение жизни спасенной им девушки. И если сама Селина не может увидеть, услышать, быть с ним в этом мире, она сможет хранить и чувствовать его в жизни крестницы. Трагическая гибель обитателей замка прорастет счастливым соединением двух влюбленных – никто уж не принудит Элизу отказаться от Шаула.
– Хотя… – озабоченно проговорила Селина. – Кто знает, как поведет себя проснувшаяся принцесса? Во сне мы часто позволяем себе то, что никогда не допустим в жизни.
Селина нахмурилась: тогда ничто не удержит Элизу в этом мире... И любящий дух Траума канет втуне.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 153
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Вообще-то должно было быть "вытряхивайся". 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
