Отправлено: 03.06.08 16:42. Заголовок: Цена крови

Название: Цена крови
Жанр: полная неопределенность. Надеюсь, подскажут добрые люди.
Автор: Юлия

 Отправлено: 03.06.08 16:47. Заголовок: Каин сидел над телом..

Каин сидел над телом брата, не понимая, что произошло. И лишь спустя некоторое время он осознал, что ватная тишина, окутавшая его, разрывается пронзительным и неуемным телефонным звонком. Он машинально снял трубку.
- Каин? – спросил знакомый голос. – Где брат твой, Авель?
Напряжение всех последних недель и отчаяние последних минут, достигшие своей критической точки, вырвались злым хриплым воплем Каина:
- Что я сторож брату своему?!

«Сторож…» - отозвалось эхом в сердце у Каина только что им самим произнесенное слово. Когда он перестал быть сторожем младшему брату?..

Каин хорошо помнил ясный солнечный день, когда после томительных долгих часов ожидания в темном баре у Сариила они с отцом, наконец, вернулись домой.
Дом показался маленькому Каину каким-то иным, как бывает, когда возвращаешься после долгого отсутствия. Те же комнаты, та же самая мебель – но все выглядит чуть-чуть не так, как обычно. Чуть-чуть, неуловимо. Вещи холодно взирают из своих углов, к привычным домашним звукам и запахам примешивается нечто незнакомое. Все, к чему ты привык, что принадлежало тебе и было послушно, теперь отстраненно и неприветливо взирает на тебя, словно чужака. Как будто кто-то другой занял твое место, и ты, точно непрошеный гость, входишь в свой собственный дом.
Около постели матери возвышались две высокие тонкие фигуры: лекарь Рафаил, вытирая руки белым жестким полотенцем, внимательно слушал, покачивая головой в знак согласия, шептавшего ему что-то на ухо ректора Габриэля. Отец в нерешительности остановился на пороге комнаты, удерживая мальчика рядом. Заметив их, те двое перестали шептаться.
- Не смущайся, Адам, заходи, все прошло благополучно, - обратился к отцу Рафаил.
Отец нетвердой походкой подошел к кровати матери. Не решаясь присесть, он встал рядом на колени, и, уткнувшись лицом в ее плечо, глухо зарыдал. Испуганный Каин отступил назад и вжался в стену. Мать открыла глаза, посмотрела на отца невидящим взглядом, и отвернулась.
- Она еще очень слаба, – объяснил Габриэль.
- Ну, полно, полно, Адам, успокойся, все уже позади. Ты испугаешь детей. – Рафаил, обняв отца за плечо, помог подняться с колен. – Лучше посмотри на своего маленького сына.
Он повел растерянного человека за руку, и тот, словно ребенок, послушно последовал за ним. Каин только сейчас заметил в темном углу комнаты еще одну фигуру. Это был, судя по отличительным знакам, протектор, он стоял, мерно покачиваясь, и тихо напевая.
- Эгудиил, покажи нам малыша, – обратился к нему Рафаил.
Он развернулся, и Каин увидел у него в руках небольшой сверток. Эгудиил аккуратно откинул край покрывала, и показалась красная сморщенная рожица новорожденного.
- Что, Каин, соскучился по маме? – Мальчик от неожиданности вздрогнул, когда к нему обратился Габриэль. - Не бойся, малыш, подойди к ней.
Когда Каин подошел к матери, то едва узнал ее: отекшее измученное лицо, растрепанные прилипшие ко лбу волосы. Ему тоже захотелось заплакать, уткнувшись в мамино плечо, но он боялся шевельнуться: вдруг она откроет глаза и он увидит, что это не она, не его мама. А его мамы уже нет, и те страшные крики и стоны, что сотрясали дом накануне ночью, унесли ее с собой навсегда. Потому-то дом и стал таким незнакомым и чужим, что в нем ее уже не было.
Ева открыла глаза. Они были черные от боли. Она с трудом улыбнулась сыну.
- Иди, детка, посмотри на малыша. Ты теперь старший... – силы оставили ее.
Каин еще немного постоял около матери, ему стало спокойно, это была она, его мама. Он погладил ее руку и отошел, пристроившись в углу за креслом на полу. Оттуда ему хорошо было видно все, что происходило в комнате.
Эгудиил передал отцу младенца и, заботливо поправляя покрывало, тихо наставлял его:
- Нет, нет, не стискивай его так, спокойней. Вот, вот. Молодец. Ты сейчас Еву не трогай, дай ей отдохнуть, а если малыш заплачет, просто подкачай его. Когда она сможет, она его покормит.
Рафаил и Габриэль стояли чуть поодаль и снова о чем-то тихо сосредоточено беседовали, словно предыдущая ночь, полная боли и ужаса, еще не осталась позади, и самое страшное еще предстояло пережить. Рафаил в очередной раз покачал головой в ответ на слова собеседника и обратился к третьему товарищу:
- Пойдем, Эгудиил, надо оставить их одних. Пусть отдохнут. Мир этому дому.
- Мир вам, - эхом отозвались двое других, и все трое тихо вышли из комнаты, притворив за собою дверь.
Отец, неловко держа младенца на руках, рассеяно смотрел на его личико. Потом подошел к кровати, где спала Ева, осторожно положил на пустующую половину малыша, а сам устало опустился в кресло. Он долго виновато смотрел на обессилившую жену, а потом и сам, свесив на грудь голову, тихо засопел во сне. Бессонная ночь, волнения и даровое спиртное в баре у Сариила дали себя знать. В комнате стало совсем тихо, было слышно, как тикают часы где-то в доме. Все спали.
Каин подошел к кровати, где лежал его младший брат. Он с интересом смотрел на младенца. Тот смешно морщил носик, зевал, показывая розовый толстенький язычок, потягивался и сопел. Вдруг он открыл глазки, завертел головкой, и, не найдя того, что искал, приоткрыл ротик и жалобно запищал. Каин оглянулся на родителей, оба бледные измученные оставались во власти сна, безучастны к детскому зову. А младенец не переставал тихонько пищать, ища тепла и защиты. Тогда Каин лег рядом с ним, нежно прижав малыша к себе, и крохотная ручка, доверчиво устроилась на его руке. Так они и заснули. Два брата – щека к щеке, рука к руке…

Странно, что он вспомнил этот день до мельчайших подробностей. Он взглянул на Авеля. Младший брат лежал перед ним с чуть приподнятой рукой, как будто и сейчас он ждал, что брат обнимет его. Каин осторожно опустил протянутую руку и лег рядом.

 Отправлено: 03.06.08 17:05. Заголовок: О Каине и Авеле знаю..

О Каине и Авеле знаю в общих чертах. Для тех, кто как и я Библию знает плохо, даю ссылку об этих братьях, сыновьях Адама и Евы click here
Юлия! Интригующее начало. Жизнь - это, к сожалению или к счастью не только любовный роман, и познать совместными усилиями Книгу Бытия нам будет интересно.

 Отправлено: 03.06.08 17:35. Заголовок: Дорогая Marusia :sm4..

Дорогая Marusia !
Вы мой ангел-вдохновитель !
Это именно инерпретация всем известного сюжета о двух братьях. Я старалсь ничем не нарушить библейский рассказ, вложив внутрь него возможное объяснение случившегося.
В рассказе присутсвуют также несколько архангелов: Михаил, Габриэль, Сариил, Уриил и Эгудиил, а также альтернативная сторона - в моей интерпретации Ливъятан. Я специально использоавла разные транскрипции имен, чтобы не ограничивать сюжет конфессиональными рамками.

 Отправлено: 03.06.08 18:10. Заголовок: 2. После рождения Ав..

2.
После рождения Авеля. Ева медленно приходила в себя. Тяжелые роды измотали ее физически, но страшнее всего была ужасная непреодолимая тоска, сжимавшая ее сердце. Она никого не хотела видеть: ни мужа, ни Каина, ни даже маленького новорожденного Авеля.
- Не трогайте меня. Только не трогайте меня, - заклинала она про себя, не в силах не только говорить, но даже видеть обращавшихся к ней.
Целый день она проводила в постели, в темной комнате с наглухо закрытыми ставнями. Солнечный свет доставлял ей невыносимую муку. Она хотела уснуть, надолго, уснуть без чувств и мыслей, без боли, без движения. Чтобы все затихло в ней, растворившись в тихом последнем вздохе.
Дверь тихо приоткрылась, и в комнату вошел Каин. Хрупкий маленький мальчик с трудом удерживал младшего брата. Обхватив ручонками теплый кулечек, он заботливо положил его прямо на живот матери.
- Ты только покорми, и я сразу заберу его, - прошептал Каин, не глядя в лицо матери, зная, что она не хочет, чтобы с ней разговаривали.
Он отошел, боясь вызвать у нее раздражение, и стал ждать, устроившись на корточках за креслом у ее кровати.
Ева смотрела на своих сыновей. На смышленого и не по годам серьезного Каина, на маленькую кроху Авеля. И ничего не чувствовала. «Может быть, я уже умерла», - безучастно подумала она. – Нет, это было бы слишком просто».
Он приподнялась на подушках и приложила сына к груди. Он жадно схватил ее и зачмокал. Даже его трогательная серьезная сосредоточенная рожица не вызывала в ней ни умиления ни жалости. А только растущее раздражение от его настойчивого мерного сосания. Она с трудом сдерживалась, чтобы не откинуть ребенка и не закричать:
- Оставь меня, не прикасайся!
Наконец, пытка кончилась. Ева с облегчением отняла ребенка от груди, наглухо запахнула рубашку и протянула заснувшего младенца Каину.
- Возьми его, сынок.
Каин вылез из своего укрытия, взял не руки брата, тот повернул рожицу к нему и уткнулся носом в грудь. Мальчик посмотрел на мать. Она, свернувшись калачиком, укрылась с головой.
- Пойдем малыш, я уложу тебя, и ты поспишь, – уговаривал брата мальчик, словно защищая Авеля от холодности и безучастности матери.
Дверь за детьми закрылась. Дышать под одеялом было трудно. Ева открыла лицо. «Почему все так? – недоумевала она. - Что произошло со мной?»
- У тебя были тяжелые переживания, ты потратила много сил, испытала много боли и потеряла благодать, – неожиданно Ева услышала ответ на свой вопрос.
« Габриэль!» - ужаснулась она.
- Ну чего тебе от меня надо?! – застонала она, зажмурила глаза и закрыла ладонями уши. – Убирайся вон!
Но она знала, что все ее уловки бессильны перед ректором: он не только сам слышал ее мысли, но и его слова, как бы она не пыталась заткнуть уши, эхом отзывались в ее голове. И зачем она только задала этот проклятый вопрос?! Теперь он не уйдет пока окончательно не измучит ее своими проповедями.
- Ева, так дольше продолжаться не может. Ты должна подняться и идти дальше. Тебе больно и тяжело, но есть возможность утешить боль. И ты знаешь как.
Она так и лежала, сжавшись, зажмурившись и закрыв руками уши, не в силах прекратить сопротивляться, хотя и сознавала всю тщету своих попыток.
- Тебе все просто! – отозвался ее мозг, на слова ректора. - Что ты знаешь о жизни человеческой?! Как ты можешь судить меня?
- Я не сужу никого, - спокойно ответил Габриэль, различая каждый нюанс болезненной энергии мысли женщины, - я просто пытаюсь тебе помочь.
- Мне не нужна твоя помощь! Убирайся! Не смей приставать ко мне.
- Ты можешь сердиться на меня, пожалуйста, только едва ли это тебе поможет. Есть куда более верный способ изменить положение вещей. – Ректор сделал паузу, Ева молчала. – Возьми себя в руки, отложи свои переживания и начинай жить.
- Ненавижу, - яростно прошептала Ева. – Я ненавижу тебя! – закричала она, развернувшись к Габриэлю. – Куда ты лезешь?! Что ты можешь вообще знать?! Ты даже человеком никогда не станешь, не то что женщиной! Чтобы судить меня!
Габриэль кивнул, словно услышал подтверждение своих мыслей, и опустился в кресло около кровати женщины.
- Тебя никто не судит, - начал архангел после небольшой паузы, - кроме тебя самой. И ты зря тратишь на это силы.
Ева села на кровати, повернувшись к своему мучителю.
- Послушай, что ты хочешь от меня?! Тебе нечем заняться? Я сама могу позаботиться о себе!
- Судя по настоящему положению вещей, у тебя это выходит не лучшим образом.
- Да, - горько усмехнулась Ева, - только ты-то здесь причем?!
- Если ты помнишь, у нас есть некоторое обязательства по отношению ко всем вам.
- Плевать мне на ваши дурацкие игры! Все уже произошло, - огрызнулась Ева.
- Зря ты так думаешь. Все только начинается.
- Да уж вы постарались!
Архангел замолчал. Он знал, что женщине надо выплеснуть свое отчаяние и обиду, но ее упрямое стремление обвинять в своих бедах всех и каждого, жалея одну себя, раздражало его.
- Тебе не кажется, Ева, что рождение детей налагает на тебя определенную долю ответственности за них?
- Не твоя забота!
- Ошибаешься, – вздохнул архангел. – Послушай, Ева, ты же понимаешь, что твое упорство вредит прежде всего тебе самой. Дай мне помочь тебе.
- Ты так уверен, что можешь мне помочь?
- Абсолютно.
- Где же ты был раньше? Что же довел до этого?
- Вы сами себя до этого довели.
- А-а, понятно! В этом и заключается твоя сверхъестественная помощь?!
- Не совсем.
Ева замолчала. Раздражение и желание уязвить надменного архангела уступило место опустошенности. Она вздохнула, усталыми движениями убрала волосы за спину, протерла ладонями лицо, обняла колени и безучастно спросила:
- Что ты можешь мне предложить?
- Обратись к Нему.
- И это все?! – снова взорвалась Ева, - Все, чем ты можешь мне помочь?! Лицемер! Он все знает Сам, и это Он обрек меня на все эти муки, когда вышвырнул нас! Когда мы оказались не такими, как Ему хотелось! Все уже сказано!
- Может быть, говорить и не надо? Достаточно помолчать?
- Вот и помолчи! Убирайся!
- Я уйду. – Габриэль поднялся с кресла. – Но ты подумай о том, что я тебе сказал. Вспомни, какой покой и радость приносит тебе пребывание с Ним. Слова сейчас мало помогут, тебе их не подобрать. А помолчать обо всем ты сумеешь.
Ева яростно бросила подушку в ответ. Подушка, не пролетев и метра, свалилась около кресла, в котором только что сидел ректор. Его уже в комнате не было. Тело женщины пронзила жгучая боль.

 Отправлено: 03.06.08 19:42. Заголовок: Юлия :sm47: библейс..

Юлия библейских сюжетов у нас, вроде, ещё не было! Как-то уже немножко страшновато стало: противоестесственные чувства. Хотя можно ли так о чувствах говорить? Для кого-то они противоестесственны, а для другого - самые что ни на есть естесственные! В общем, есть над чем задуматься!

 Отправлено: 04.06.08 05:26. Заголовок: Юлия :sm47: Спасибо..

Юлия Спасибо огромное! Это нечто новое в нашей лит.гостиной и оттого интерес великий! читать очень легко и интересно. Архангел весь такой правильный, речи его - как по книге, а она огрызается, боль из нее так и хлещет! Ну послеродовая депрессия стара как мир, да еще наложился такой дикий стресс после Изгнания. Так что ничего здесь нет противоестественного (на мой исключительно взгляд!) И присоединюсь к Леоне:Леона пишет:

цитата:

есть над чем задуматься!

 Отправлено: 04.06.08 07:58. Заголовок: Юлия :sm47: очень ..

Юлия
очень интересно и ярко написано!
Да, библейская интерпретация - невероятно сложная вещь, требует не просто знания первоисточника, но и особого его осмысления , очень личного.
У вас получается весьма и весьма незаурядно, спасибо.

 Отправлено: 04.06.08 11:01. Заголовок: Большое вам спасибо ..

Большое вам спасибо за серьезное чтение и понимание!

Продолжение.
3.
Адам подвязал последнюю виноградную ветку. «Ну все, на сегодня хватит». Он оглянулся на запад. Раскаленный шар солнца медленно скатывался с неба за горизонт, румяня верхушки деревьев и холмов. Приближающийся вечер вытягивал сиреневые тени и овевал уставшего человека прохладой морского ветра.
Домой возвращаться не хотелось. Он вспомнил измученное и потухшее лицо жены, вопрошающие глаза старшего сына, плач новорожденного. Чувство вины и безысходности мучили его. Он не мог распутать клубка, он не мог предложить им выхода из темного лабиринта, где они оказались волею судьбы.
Адам собрал инструменты, отер налипшую на лопату и кетмень землю пучком травы, подправил и смазал резак и аккуратно все сложил в большой деревянный ящик у входа в виноградник. Чуть-чуть помедлив, он развернулся от дома и быстро зашагал прочь в сторону моря.
Почти бегом добежав до берега, он скинул с себя одежду и с наслаждением вступил в прохладную мягкую воду. Море приняло человека с нежностью, любовно омыло уставшее тело, смыв усталость и боль. Оно баюкало и утешало его, словно нежная любящая мать своего младенца. Выбравшись из воды, Адам лег на берегу, с удовольствием вдыхая соленый воздух. «Как здесь хорошо! Надо было взять малышей с собой». Мысли Адама снова вернулись домой.
- Как здесь здорово! - Адам вздрогнул, он и не заметил, как рядом с ним расположился Ливъятан, виновник всех его бед.
- Ты что больше нигде места не нашел? – неприветливо спросил его Адам.
- Да что ты всегда так дико реагируешь?! Мы же с тобой товарищи по несчастью.
- Проваливай! Тоже мне товарищ!
- Бедняга! Совсем тебя дома заездили. С утра до вечера в поле, а приходишь домой - ни тебе заботы, ни тепла!
- Ты что ж это жалеть меня вздумал? Опять какую-нибудь пакость затеял?
- Да, ладно тебе! Кто старое помянет... Смотреть на тебя жалко. Осунулся, похудел. Дерганный весь какой-то. Устал ты, я же вижу. Вот еще малой родился, и все на тебе. Это же не ты должен с детьми-то нянчиться, не мужское это дело. У тебя ни сил на это нет, ни уменья. Что же ты делать-то собираешься?
- Не знаю, я совсем запутался. Не вижу я ни как Еве помочь, ни детям.
- А что ей помогать-то?! Помилуй! Это она тебе помогать должна! Это ты целыми днями без сна и отдыха трудишься для семьи. Ты что семижильный? А потом, что с ней за беда такая приключилась? Вон тебе, пожалуйста, – собака.
Он показал рукой на трусившую вдоль берега потрепанную суку, шкуру на облезлых ввалившихся боках оттягивали вниз соски полные молока, тяжело раскачиваясь в такт ее бега. Видно, где-то рядом были ее щенята.
- Она тоже только что родила. Но у нее же нет... Эй, маманька! - он обратился к собаке, та встрепенулась, повернула к нему морду и остановилась, - у тебя же нет такого лопуха мужа, как наш друг Адам, чтобы тебе валяться целыми днями в депрессии? Нет. Вот ты и нашла силы и о детях позаботиться и самой прокормиться. Да? Умница! Ну, беги, беги к своим деткам, они заждались тебя.
Собака побежала дальше, и он снова обратился к Адаму:
- Сам видишь: бодра и весела сука! Собака и та не бросает своих детей на произвол судьбы. А Ева, вишь ты, тяжело больна, у нее тяжелые роды! У всех тяжелые. Вот характер! И все же у нее виноваты! Ну скажи мне, что ты сделал ей плохого? Чем ты ей плохой муж? Что она от тебя хочет?
- Не знаю, - вздохнул Адам.
Он, действительно, не понимал, в чем именно сейчас провинился, но он не мог избавиться от этого чувства вины перед женой, и оно мучило человека еще больше из-за его неведения.
- Еще женщина называется! – продолжал возмущаться Ливъятан. – Настоящая женщина должна быть мягкой, всегда готовой поддержать мужа!
- Ты что, перину ему предлагаешь по сходной цене?
Собеседники оглянулись, рядом с ними стоял Уриил, его высокая худая фигура не отбрасывала тени, а лишь создавала легкий синеватый след на песке.
- Ой, гляньте-ка шутник какой! – гримасничая, всплеснул руками Ливъятан. – Ты где это острить выучился, сила бесплотная?
- Здравствуй, Уриил, - приветливо поздоровался Адам с претором.
- Здравствуй. Не слушал бы ты, Адам, его россказни. Ты же знаешь, цену всем его излияниям, - обратился Уриил к человеку.
- Да, он ничего такого и не говорил, - пожал тот плечами, - просто про мои семейные дела беседовали.
- Вот именно, – тут же вступил Ливъятан. - Нужно же человеку, чтобы хоть кто-нибудь к нему отнесся по-человечески, с пониманием и без нравоучений!
- Он, Адам, - продолжал Уриил, не обращая внимания на вскочившего на ноги, и пытающегося втиснуться между ними Ливъятана, - никогда ничего не говорит просто так. Сам посуди, зачем он сейчас между вами с Евой клин вбивал? Тебя жалел, а ее ругал? Это у него тактика такая – разделяй и властвуй.
- Ой, ну что ты несешь?! – Ливъятан отпихнул плечом говорившего. - Не слушай его, Адам. Мы с тобой просто по-приятельски покалякали. А ты что опять лезешь всех судить да рядить? – снова заорал он на Уриила. И опять обратился к человеку. - Вот кто клин-то между всеми вбивает, вот кто всех сорит! Это им выгодно, чтобы ты здесь один мыкался, да страдал. Чтобы потом слезно у них прощение вымаливал. Чтобы ты перед ними на коленях ползал.
Тут он весь согнулся и, просительно вытянув вперед руки, сделав жалостливую гримасу, залебезил, запричитал срывающимся скрипучим голоском:
- Пожалейте меня, мне здесь так плохо и одиноко, возьмите меня обратно! Я больше не буду!
- Пойдем домой, Адам. Хорошо здесь, да дома лучше. Пойдем, я тебе с детьми помогу.
Уриил помог человеку подняться с земли и, обняв того за плечи, повел в сторону дома.
Ливъятан с досады снова уселся на песок.
- Идиот! Вечно эти бестелесные твари путаются у меня под ногами! Но это мы еще посмотрим, чья возьмет. – Он помолчал и ухмыльнулся своим мыслям. – Этот слюнтяй будет у меня в руках, как воск. Он уже размяк, после одного моего слова!
И довольный собой улегся на теплый песок, положив руки под голову, он, не мигая, уставился на горящий пурпурным огнем расплавленный шар солнца, словно меряясь с ним силою.

 Отправлено: 04.06.08 13:21. Заголовок: Мысль. Неужели люди ..

Мысль. Неужели люди - всего лишь игрушка, предмет для забавы в руках высших сил? Неужели сами люди не властны над собой?

 Отправлено: 04.06.08 14:29. Заголовок: Неужели люди - всего..

цитата:

Неужели люди - всего лишь игрушка, предмет для забавы в руках высших сил? Неужели сами люди не властны над собой?

Мысль в ответ. Есть ли у людей свобода самим решать какую власть выбирать?

 Отправлено: 04.06.08 15:07. Заголовок: Давно не читала книг..

Давно не читала книг такого философского плана: о смысле жизни, о свободе выбора.
Юлия! Чтение вашего рассказа, конечно, требует определенного настроя. Но оно того стоит.
Несколько необычно. И как заметила Цапля:

цитата:

весьма и весьма незаурядно

 Отправлено: 04.06.08 16:52. Заголовок: 4. Каин лежал рядом ..

4.
Каин лежал рядом с братом, а мысли его медленно перекатывались по полю памяти. Он вспомнил, когда первый раз его пронзило чувство жгучей обиды на него.
Это было очень давно. Авель только родился, и мать была больна, не хотела никого видеть. Отец с утра до позднего вечера уходил в поле. С детьми постоянно находились либо Рафаил, либо Эгудиил с Уриилом. Заходили и Габриэль и даже Михаил. Но, несмотря на их постоянное присутствие, Каин ощущал себя ответственным за новорожденного брата. Он быстро научился пеленать его, не брезговал менять грязные пеленки. И сам относил его матери, когда малыш проголодается, чтобы та покормила его. Он первым подбегал, когда ребенок плакал, да и вообще редко отходил от колыбели.
И вот однажды, когда он принес матери Авеля, и как обычно положил малыша ей на живот, а сам уселся за креслом. Он увидел, что мать внимательно смотрит на Авеля, словно впервые увидела его. Прежде совершенно безучастная, сегодня она поправила пеленки, ослабила ленты чепчика, погладила по головке, и собралась уже приложить ребенка к груди, как от неожиданности охнула, и лицо ее осветила радостная нежная улыбка.
- Он улыбнулся мне, - тихо счастливо проговорила она. – Кушай, малыш.
Она осторожно и ласково приложила ребенка к груди.
Каин с каким-то странным смешанным чувством наблюдал, как мать любуется на Авеля, нежно поглаживая его, наклоняется к нему и целует в круглую щечку. Внезапно она вся преобразилась: из измученной, растрепанной и постаревшей женщины она превратилась снова в молодую и счастливую. Она снова любила своего сына, ласкала и радовалась ему. Но теперь это был не он, Каин, а новорожденный Авель.
Мать подняла счастливые глаза на спрятавшегося за креслом мальчика, улыбнулась ему, но тут же повернулась в сторону, как будто что-то вспомнила, взяла свободной рукой телефонную трубку и быстро набрала номер.
- Ева, - услышал Каин сквозь потрескивание аппарата знакомый голос.
В ответ мать залилась слезами, судорожно обнимая Авеля и целуя его. Она плакала, не стесняясь и не сдерживаясь, слезы лились из глаз потоком, она их не утирала и вообще не замечала, а из груди вместе со стонами и всхлипами, казалось, выливалась вся боль, страх и ненависть, что разрывали ее еще накануне.
Рыдающая в телефонную трубку мать и Авель у нее на руках были счастливы. Они больше не нуждались в Каине. Они даже не замечали его.

5.
Бар Сариила находился на кривой тенистой улочке в подвале. Вниз семь ступеней из темного почти черного дерева.
В баре было сумрачно и прохладно. Адам сидел у барной стойки на высоком табурете и чертил по ней влагой запотевшего стакана. Рядом никого не было. Посетители в этот час редко заглядывали сюда. И Сариил возился в подсобке, не обращая внимания на одинокого гостя.
Адам почувствовал, что он очень устал. Устал не от работы, даже не от нужды, которая все время подгоняла его и заставляла трудиться. Он устал душой, которая, как и тело, все время вынуждена была действовать, надрываясь от натуги. Но в отличие от тела первая не могла отдохнуть. Человек ощущал, как в этом водовороте обрушившихся на него событий и чувств он, Адам, теряет ориентиры и смысл. Все его усилия наладить хоть относительный порядок и покой в его семейной жизни оказывались тщетными. Он был главой семьи, отцом и мужем, он чувствовал ответственность за своих домочадцев, он изо всех сил старался справляться с этой задачей. Но чем упорнее он пытался играть роль сильного и решительного отца семейства, тем меньше она ему удавалась. По сути, он был совершенно неспособен даже отчасти влиять на события и направлять своих родных. В доме вместо мира и взаимопонимания царили отчуждение и холод.
Но ведь не всегда было так. Они с Евой любили и когда-то хорошо ладили друг с другом.
- Ева. – Тихо произнес имя жены Адам, вздохнул и допил стакан одним глотком. - Да, она удивительная.
Ева обладала веселым и задиристым нравом, острым языком, и чуть хрипловатым, но удивительно приятным голосом. А как она танцевала! Здесь все зависело от ее настроения, но если оно не поводило, танец завораживал всех. В ритмичных движениях молодого гибкого тела оживала вся гамма чувств: от отчаяния до сладкой истомы - все вмещал в себя танец, то яростный, как штормящее море, то тихий, как легкий шепоток ласкающего весеннего ветерка.
Ева не была красавицей со строгими чертами лица, статной фигурой и плавной походкой. В ней бурлила и прорывалась на волю жизнь, необузданная и неправильная. И она, как и жизнь, притягивала и завоевывала каждого, кто узнавал ее. Никто не мог оставаться к ней равнодушным. И ей радовались, ее превозносили до небес, но и ее же проклинали и ненавидели. Такова жизнь.
- Да, Ева, несомненно, обладает обаянием и шармом. – Согласился Сариил.
Адам поднял глаза на хозяина бара, тот натирал стаканы. Адам ненавидел эту привычку архангелов слышать человеческие мысли. Он всегда ощущал себя нелепо обнаженным в таких ситуациях.
- Ладно, ладно, не буду мешать, - Сариил снова отправился в подсобку, и бамбуковые занавески, отгораживающие вход в нее, издали мелодичное постукивание.
Адам снова погрузился в свои мысли. У Евы были длинные вьющиеся рыжеватые волосы. Раньше она собирала их только во время купания, и они как львиная грива вызывающе алели вокруг ее головы, разметанные ветром. Слегка раскосые темные глаза на веснушчатом круглом лице, в центре которого красовался дерзко вздернутый курносый носик, а под ним - пухлые розовые губы, как будто нарисованные прозрачной, слегка размытой акварелью, нетерпящей резких контуров.
Адам почувствовал, как защемило и заныло сердце. Вот так всегда бывало с ним, когда он с нежностью думал о жене. Он любил ее, даже не любил, он просто не существовал без нее. Особенно в разлуке, на расстоянии он постоянно чувствовал жизненно-необходимую, словно пуповину, нить, связывающую их. И все же эта связь все чаще оказывалась удушающей петлей, что намертво обмотала его шею.
До сих пор он не мог понять и разобраться, что произошло с ними тогда. Еще там у Него. Адам понимал, что все, с чем он сейчас не в силах справиться, вся эта смесь бессмыслицы и боли, что как снежная лавина со временем лишь наращивала мощь, разрушая его жизнь, все это имело начало в той, казалось бы, незначительной размолвке, которая произошла между ними в те памятные дни.
Тогда он впервые почувствовал, что их связь с Евой ограничивает его. Ему хотелось полной, ничем не ограниченной свободы, что словно крылья за спиной дают человеку полную власть над всем сущим. Только в этой абсолютной свободе он мог стать таким же, как Он. И Адаму безудержно захотелось ею обладать. Он чувствовал, как кровь стучит в висках, как напряжены все мускулы и нервы. Ему сейчас же необходимо было это испытать, испить эту свободу. Он был весь нетерпение.
А любовь Евы, их общая любовь, она словно удерживала в нежных объятиях, и тихо чуть различимо шептала:
- Нет, нет. Не смотри туда. Там просто пропасть, там ничего нет. Ты просто упадешь и разобьешься. Тебе не нужны эти крылья. Я дам тебе свои. Они поднимут тебя гораздо выше и понесут тебя гораздо дальше.
Адам хорошо помнил, как они с Евой шли вдоль берега. Ступни приятно погружались в мягкий влажный и прохладный песок. Ева поддевала ногой и вытаскивала красивые ракушки. Она была весела и радостно демонстрировала Адаму свои находки.
- Ты только взгляни на эту красавицу! Адам, да внутри нее просто настоящая картина! Посмотри: вот море, а в него садится солнце, все окрашивая в золотисто-розовые тона.
- Да, я вижу, – рассеяно отвечал Адам.
Он был занят своими мыслями, и не хотел, чтобы его отвлекали. Он помолчал и решился.
- Ева, давай попробуем немного побыть врозь. Посмотрим, на что мы способны друг без друга. Мне кажется, что мы должны попытаться разобраться в себе. Ну что мы, как связанные, все время вместе?! Как будто боимся потеряться!
- Мне казалось, так нам легче постигать то, что имеем. Разве не так?
«Это тебе легче», - подумал про себя Адам, но Еве этого не сказал.
- Просто мы никогда не пробовали делать то же самое по отдельности. Тебе не кажется, что стоит попробовать?
Ева молчала. Адам видел, что она недовольна и даже обижена. Но он был не готов на долгие уговоры или отказ. Ему позарез необходимо было сейчас же освободиться от нее.
- Ну, если ты не хочешь, я сам...
- Нет, почему же. Пожалуйста, давай попробуем, – вдруг неожиданно согласилась женщина.
- Отлично, любимая, это ненадолго. - Он почувствовал в голосе любимой непривычную холодность и отстраненность. Но не стал задумываться над этим, ведь он получил, что хотел, и ему не терпелось осуществить задуманное.
Адам чмокнул Еву в щеку и побежал прочь.
Еще тогда, где-то в глубине сердца он знал, что лукавит. И в том, что не говорит ей всей правды, пытаясь решить свои проблемы без нее, он виноват перед нею. Но тогда он еще не знал насколько. Не знал Адам и того, что это имеет отношение к Нему.
Потом, когда ничего не получилось с крыльями, и Адам, пристыженный и виноватый, возвратился к Еве, он зачем-то, чтобы загладить свою вину, съел этот дурацкий плод, будь он не ладен. Все завертелось и закружилось с какой-то ошеломляющей быстротой. Тогда он впервые почувствовал, что не владеет ситуацией, и словно бежит с горки, не в силах остановиться. Да только тогда он понял, что абсолютно все в их жизни связано с Ним.
И он ужасно разозлился на них. И на Него и на Еву. Ведь человек хотел только свободы, он хотел того, без чего и не мог бы существовать, таким же Сам Он его и создал. И что же?! Везде сплошные заборы и ограничения! Человек, словно подопытный кролик, его контролируют и обязывают исполнять нелепые невыбранные им законы! Он был ужасно зол. Он ненавидел их обоих. И Еву и Его. Особенно Его. Ох, как хотелось достать Его, сделать Ему больно, уязвить!
Адам вздохнул и вылил в рот последнюю каплю, оставшуюся на дне стакана.
- Сариил, будь добр, повтори... – Адам послал стакан по стойке к архангелу.
Сейчас злость почти прошла. Но когда Адам чувствовал, что земля уходит из-под ног, когда бессилие снова укладывало его на обе лопатки, злоба возрождалась с новой силой, и Адам с ожесточением обвинял жену во всех их злоключениях. Он всегда винил ее одну, винил яростно, именно потому, что прекрасно знал, хоть никогда никому и не признавался в том, что на самом деле он сам, прежде всего он сам был их причиной.

 Отправлено: 05.06.08 11:13. Заголовок: Очень понравилось оп..

Очень понравилось описание Евы и отношений Адама и Евы глазами Адама. Несовсем поняла параллели с временным уходом Адама перед поеданием запретного плода, сказывается плохое знание Библии.
Читать очень интересно. И тут нужно читать и перечитывать.
Юлия!

 Отправлено: 05.06.08 12:51. Заголовок: Marusia :sm47: Mar..

Marusia
Marusia пишет:

цитата:

Несовсем поняла параллели с временным уходом Адама перед поеданием запретного плода

Помните, когда змей соблазнял Еву, она была одна, Адама с ней не было. ТАк где же он был?
Можно предположить, что в раю людей друг с другом и Богом разделяли не физические расстояния, а их нежелание быть вместе.
Когда Адам согрешил, Бог тоже не видит его. Следовательно, речь идет не о физических реалиях, а духовных.
Вот я и предположила, что же могло заставить Адама и Еву захотеть разделиться, расстаться, еще до грехопадения.

 Отправлено: 05.06.08 12:54. Заголовок: 6. Каин повернулся, ..

6.
Каин повернулся, сменив неудобную позу. Теперь он лежал на спине. Глаза его смотрели в небо. Пустое голубое небо, впитавшее солнечный свет, как губка воду. Этот свет слепил глаза, вызывая резкую боль и слезы. Каин почувствовал себя обманутым. Не в какой-то мелочи, в каком-то ожидании, он ощутил себя обманутым вообще. Вся его жизнь, все его существо оказались обманом. Словно большое шоу со множеством участников, с веселой музыкой, забавным сюжетом и хитроумными пассажами. Но вот в зале включили верхний свет, и магия исчезла. Зрители увидели выцветшие декорации, запыленные поношенные костюмы из других пьес. А герой и все его надежды и успехи, минуту назад казавшиеся такими реальными и значимыми, исчезли. И никому до этого нет дела. Пусто.
Каин вспомнил пасмурный осенний день из детства. Родителей не было дома, и они так хорошо и весело с Авелем проводил время. Они играли в игру, которую придумал Авель - как будто они остались у Него, там, где все иначе. Каин не очень-то любил эти выдумки Авеля, но в тот день игра сильно захватила его, у него появилось множество самых разных идей, и Авель был от них в восторге, они увлеченно воплощали их, перевернув дом вверх дном. Они были в самом разгаре игры, когда неожиданно появился отец. Он был сумрачен и зол.
Увидев, во что дети превратили комнату, он пришел в ярость. Надо было побыстрей убираться с его глаз, но Авель зачем-то решил рассказать отцу об их игре. Когда отец услышал о Нем, то словно с цепи сорвался. В голову ему бросилась кровь, он кричал, как сумасшедший, бранясь на детей и жену. Вдруг он схватил Авеля и, одним махом вытащив из штанов ремень, начал стегать испуганного мальчика со всей силы. Авель и Каин закричали, но отец не слышал их, он словно обезумел, и стегал и стегал ребенка. Наконец, Каин повис на руке отца и с криком вцепился в нее зубами. Отец дернулся, сбросив сына, на секунду остановился, с удивлением и ужасом оглядывая ремень в одной руке и плачущего Авеля в другой, разжал руки, выпустив и ремень и сына, и убежал из дома, хлопнув входной дверью.
Авель, не переставая, плакал. А Каин стоял, бессильно свесив руки. Он ненавидел отца. Как он мог, как он смел, поднять руку на такого наивного, бесхитростного, доверчивого ребенка?! Как это подло! Как гадко! Он ненавидел отца, всем сердцем ненавидел этого большого, недалекого человека, обыкновенного неудачника.
Каин поднял Авеля, который от боли и обиды захлебывался слезами, судорожно глотая воздух, и повел наверх к ним в комнату. Ему было жаль малыша до такой степени, что Каин бы все отдал, чтобы отец избил его, а не брата. Он долго еще успокаивал и утешал Авеля. И тот заснул, когда в комнату вошел отец. На Каина пахнуло знакомым кислым запахом. Отец пришел от Сариила. Слегка покачиваясь, он подошел к кровати младшего сына и устало опустился на нее. Он гладил мальчика по голове, что-то бормотал себе под нос, порывисто дыша и слегка раскачиваясь. Сонный Авель зашевелился и обнял своими ручками склонившегося к нему отца. Тот громко всхлипнул и уткнулся лицом в детскую макушку. Потом встал, утер лицо рукавом и вышел из комнаты, едва вписавшись в дверной пролет. Он вышел из комнаты, не пожелав Каину спокойной ночи и даже не взглянув на него, словно того и не было вовсе.
Каин еще долго сидел на своей кровати. Сон не шел к нему. Нет, он не был зол или расстроен. Он снова ощутил себя непричастным их любви. Он как будто оказался за порогом в темном холоде улицы и мог лишь заглянуть в светящееся окно. Там отец и мать с Авелем, счастливые от своей любви, согретые ею и утешенные, защищенные от всего, таящегося во тьме за стенами дома. Его не было с ними, а они этого не замечали. Он был отчаянно одинок, а они не звали его войти к ним.

 Отправлено: 05.06.08 13:03. Заголовок: 7. Вымыв порог и сту..

7.
Вымыв порог и ступени, Ева бросила тряпку в ведро, вытерла тыльной стороной запястья пот со лба и убрала упавшие на лицо волосы, устало выгнула спину, чтобы хоть немного ослабить ноющую в пояснице боль. «Как я устала», - тихо пробормотала себе самой женщина. Уже давно она списывала на усталость свою раздражительность, разочарование и бессилие. «Я просто устала», - уговаривала она саму себя, не в силах справиться с чувством безысходности и жгучей обиды, так часто накатывающие на нее.
Ева взяла ведро и, выплеснув воду из него в канаву около забора, вернулась в дом. В доме было сумрачно из-за затворенных ставень и прохладно, после уборки пахло влажным деревом. И тихо: детей не было. Каин в винограднике подрезал ветки, а Авель в поле с отцом, не столько помогает, сколько возится с щенятами, вечно крутившимися вокруг него.
Ева скинула башмаки и пошла по невысохшему еще полу босиком. Скоро надо будет снова браться за домашние дела, один за другим вернуться домой дети и Адам. Все снова закрутится в бесконечном круге, дом наполниться суетой и шумом. Но сейчас можно немного посидеть в тишине и сумраке пустого дома. Ева была рада редко выпадавшей ей возможности побыть одной и немного передохнуть. Она налила в большую кружку прохладного чая и села на кресло с удовольствием закинув гудящие ноги на подлокотник соседнего. Откинула голову и на минуту закрыла глаза. Вот так тихо посидеть, чтобы затихла боль в пояснице и ногах, чтобы никто не дергал. Ни о чем не думать.
До ее слуха донеслась тихая мелодия. «Это Уриил», - улыбнулась Ева. Он всегда был трогательно внимателен к ней, и даже теперь спустя столько времени, когда у нее выдаются такие вот редкие минуты затишья, он всегда находит возможность немного порадовать ее. Звук постепенно усиливался, и она с удовольствием погрузилась в накатывающиеся волны музыки. Она с жадностью жаждущего сердца упивалась заполняющими все ее существо звуками.
Она не просто любила музыку, музыка словно была некой ее частью, без которой просто немыслима она сама, ее способность чувствовать и мыслить имели музыкальную форму. Каждый: и муж, и дети, и архангелы, которые были постоянно рядом, да и просто соседи и случайные прохожие, с которыми ей доводилось сталкиваться – каждый рождал в Еве свою музыкальную тему, которая развивалась и варьировалась в зависимости от происходящих событий и настроения.
Нежно переливались серебряными колокольчиками мелодии сыновей, когда они были еще маленькими, с их взрослением менялись их мелодии. Все больше они расходились, приобретая противоположные характеры и звучание. Неясные смутные чувства рождал глухой рокот мелодии Каина: напряженная, не тихая и негромкая, казалось, она еще только копит энергию, чтобы разлиться чем-то многозвучным, мощным. И это пугало Еву: там явно недоставало радости и простоты. Вот чего было в избытке в незатейливой мелодии младшего сына – все тона светлые и радостные. Он и сам был такой – открытый и веселый, с ним всегда было просто, неважно сердился ты или радовался. Но его мелодия тоже тревожила и смущала материнское сердце: как будто чего-то там нехватало, или было в избытке? Она не знала.
Ее любовь к Адаму – о, здесь был целый океан звуков от отдельных голосов до многоголосной симфонии, они нежно пели и горько рыдали, неистовствали и утихали, радовались и грустили, любили и ненавидели, презирали и превозносили – все, что только могла вместить измученная женская душа. Эта музыка затихала в ней только тогда, когда ни мыслей, ни чувств у женщины не оставалось.
А сейчас звучал Уриил. Милый, добрый Уриил, он почему-то всегда был особенно нежен к ней и единственный, кто всегда умел быть достаточно чутким и тактичным. Они ни разу не осудил ее ни за один из ее поступков, и она знала, что он на самом деле не осуждает ее и не смеется над ней. И только он всегда наполнял ее существо мелодией ясной и спокойной и в то же время глубокой и многозвучной.
Почему так никогда не бывает с Адамом? Ну разве что только в самом начале, еще там, у Него. Но уже тогда все пошло наперекосяк после того, как Адам ушел от нее. Она еще накануне почувствовала какую-то тревожную трель, сначала она была где-то на периферии, но потом все больше и больше вплеталась в основную мелодию и вдруг сама стала главной партией, а все остальное лишь аккомпанировало ей. И вот Адам заговорил с ней, и тревожная трель разрешилась диссонирующим аккордом. Она отступила, чтобы ощутить разрешение в консонанс. Но этого не произошло, раздался тихий, но резкий рвущийся звук. Уже тогда она поняла, что поступает неверно, что если сейчас же что-нибудь не предпринять диссонанс в их мелодии будет звучать постоянно. Она тогда уже знала, что надо срочно действовать, используя все силы, которые Он дал им, чтобы вернуть гармонию. Но она почему-то не захотела, она именно не захотела, как не захотел Адам. Она развернулась и пошла прочь.
Все, что было дальше, было лишь последствием того нежелания. Этот болван Ливъятан, он всегда хотел быть таким значительным, все контролировать, дергать за веревочки. Не очень-то он ее обманул. Она сама уже хотела делать вопреки, получить удовольствие от свободы. А этот мошенник просто попался под руку с тем проклятым плодом, который оказался совсем не таким замечательным, как казался.
А потом появился Адам. Как он потом кричал, как ненавидел ее! До сих пор ненавидит и клянет, а взял-то плод, только потому, что знал, что виноват сам. Что это все его свобода, за которой он погнался, бросив ее одну. Сейчас она почти не обижается на него за эти обвинения, - что толку! – они оба знают лучше всех остальных, что и когда произошло. Но тогда, она очень разозлилась на него, особенно за то, что он отрекся от нее перед Ним. Такая подлость, такое предательство! Собственно это продолжается и поныне, но теперь это ее не трогает, или почти не трогает.
Она ушла тогда, не обернувшись на тех двух, что еще о чем-то спорили. Адам бушевал и кипятился, обвиняя и Его и ее. А Он отвечал спокойно и даже как будто с сожалением, словно не в Его власти изменить все, что произошло. Какой фарс! Они оба упивались своими чувствами: один - отчаяния, Другой – справедливости. Они решали в своих спорах ее судьбу, а о ней самой даже не вспомнили, даже не взглянули на нее, словно ее и не было там, или она предмет обстановки! Ей нестерпимо захотелось убежать от них обоих подальше. Они оба стали ей одинаково ненавистны.
Потом она, конечно, поняла, что никуда ей от них не деться, что оба они – совершенно неотъемлемая часть ее самой. Что без них даже дышать невозможно. Хоть и с ними задыхаешься порой от боли и отчаяния.

 Отправлено: 05.06.08 14:17. Заголовок: Юлия :sm47: Прочита..

Юлия Прочитала с огромным интересом и - мне очень и очень понравилось.
Во-первых, у вас чудесный литературный слог.
Во-вторых, весьма оригинальная трактовка известной библейской истории. Истории зарождения - по сей день странных и путаных - взаимоотношений мужчины и женщины.
В-третьих, просто получила большое удовольствие от чтения.

 Отправлено: 05.06.08 15:30. Заголовок: 8. Каин поднялся на ..

8.
Каин поднялся на локте, краем глаза заметив большую облезлую собаку, что подошла к ним и уселась у самой головы Авеля.
- Пошла прочь! Пошла! Пошла! – Пытался отогнать животное Каин, но бесполезно. Она лишь подняла морду, внимательно и, как ему показалось, с тоскливым презрением посмотрела на него, и принялась лизать лицо брата.
- Не трогай его! Пошла! Иди отсюда!
Каину было невыносимо видеть, как она, не обращая никакого внимания на его крики и жесты, старательно вылизывала Авеля, словно своего маленького щенка.
- Какая мерзость! – Каин с отвращением отвернулся и перестал гнать собаку.
- Авель, верно бы, не возражал, – подумал он.
Тот целовался и обнимался со всеми бродячими псами, называя этих грязных тощих тварей милыми. У Каина эта привязанность брата вызывала нестерпимое омерзение. Он не в силах был сдерживаться и часто кричал на Авеля. Но в ответ слышал лишь благодушные заверения:
- Ну, не сердись, Каин, посмотри какие они забавные. Да они не на много грязнее нас. Погляди на этого бедолагу. Как он потешно пытается нам понравиться. Они такие ласковые и преданные.
А уж если какая-нибудь тварь поранилась или заболела, то Авель мог часами возиться с нею, и тогда любые уговоры, упреки и крики были бессильны. Дай ему волю, он из их дома устроил бы лазарет для больных животных, а сам бы ютился в сарае. Но к счастью, в этом с Каином были едины оба родителя. И их дом остался свободен от нашествия подопечных Авеля. Во всех же остальных местах брат был с ними неразлучен. Здоровые и больные, звери и птицы – они все время были рядом с ним.
- Авель, оставь их в покое, когда-нибудь ты сам заразишься от них какой-нибудь дрянью и заразишь весь дом, - не унимались родные.
Но тот в ответ лишь улыбался.
Вот и сейчас, собака лизала его щеку, и Каину показалось, что брат снова улыбнулся. У Авеля была какая-то удивительная улыбка, обладающая непостижимым притягательным очарованием. Ничем другим он как будто и не отличался: ни красотой, ни умом, ни какими-то особенными способностями, разве что умел врачевать всех больных тварей. Всего лишь добродушный мальчик с милой улыбкой. Но было в этой улыбке нечто такое, чего ни у кого из окружающих Каин никогда не встречал.
Мать говорила, что ему улыбаются ангелы. Ангелы… Каин никогда не понимал, как ангелы могут улыбаться и умеют ли они это делать вообще. Каину они не улыбались никогда.

 Отправлено: 05.06.08 16:59. Заголовок: 9. Ева встала из-за ..

9.
Ева встала из-за стола и стала собирать посуду. Каин поднялся с нею и пошел за водой.
- Хороший он все-таки мальчик, - с благодарностью подумала Ева о сыне.
Адам и Авель оставались за столом. Отец устало вытянул ноги и, заложив руки за голову, откинулся назад, с любовью смотря на младшего сына, возившегося с маленьким щенком.
- Авель! – с раздражением крикнула Ева, - Опять собака за столом! Сколько раз я просила, что бы этого не было!
Авель улыбнулся и отодвинулся от стола, подсев поближе к отцу. Они потешались над смешным кутенком, посмеиваясь и переговариваясь друг с другом, не обращая внимания, на мать, обиженно гремящую посудой.
Ева прошла на кухню. Ей предстояло провести там еще немало времени, прежде чем она освободится, у нее не было возможности вот так просто посидеть, развалившись, после ужина. Нет, она не жаловалась, это было обыкновением ее каждого дня. Но сегодня, может быть, потому что она себя неважно чувствовала, ее особенно задело равнодушие, с каким муж и сын отнеслись к ней. Как будто она лишь неодушевленный предмет, созданный для их удобства. Она не требовала, чтобы они вместо нее пошли мыть посуду, но они могли, по крайней мере, поблагодарить ее за еду, хотя бы словом или взглядом посочувствовать тому, что ей еще предстоит работа, в то время, когда все остальные могут уже отдыхать. Ведь провожает же она их каждое утро на работу, жалеет их и желает им успешного дня. Хотя, оставаясь дома, она совсем не бездельничает, но этим она показывает, что уважает их труд, их заботу о ней. Неужели у них не может найтись для нее простого участливого взгляда: мол, и они знают, как ей нелегко, как она устает, как старается, чтобы и им было хорошо и комфортно.
- Ах, пропади все пропадом! – массивная крышка от котла свалилась с грохотом с кухонного стола и ударила Еву по ноге. – Ненавижу эти дурацкие крышки!
- Все готово, мама.
Каин уже все подготовил для того, чтобы она могла мыть посуду.
- Спасибо, сынок. Иди, отдыхай.
Ева посмотрела на сына. Он на минуту задержался, глядя на нее, затем развернулся и ушел.
Женщина тяжело вздохнула. Она любила Каина. Он всегда помогал ей, уже с самого юного возраста на него можно было положиться, он всегда был такой ответственный и исполнительный. А сколько он придумал всяких приспособлений, чтобы облегчить ее труд! Никогда он не отлынивал от родительских просьб. И был лучшим старшим братом для маленького Авеля, во многом разделяя с ней заботу о нем. Он был умным и рассудительным, когда касалось домашних забот, часто помогал родителям разрешать их материальные проблемы так, как им самим и в голову не пришло бы. Лучшего сына просто не могло быть.
Но этот взгляд! Что он означал?! Она никогда не могла этого понять. Словно сын все время ждет от нее чего-то. Ни ее ласка, ни доброе слово никогда не меняли этого взгляда. Ей чудилось в этом что-то совсем иное, отличное от обыкновенной потребности материнского участия. Все чаще ей казалось, что он смотрит так, потому что знает о ней что-то страшное и темное, какую-то ужасную тайну, и ждет, когда она сама признается ему во всем. Глупость это, конечно. Никакой тайны у Евы не было, и рассказывать старшему сыну ей было не о чем. Она как-то попыталась поговорить с ним, но он ужасно смутился и убежал, и уже более никогда не допускал ни малейшей возможности возобновления разговора. Да и сама Ева не слишком стремилась к этому, страшась и недоумевая.
Что он ждет от нее? Что она ему еще не отдала? Чем старше становился Каин, тем тяжелее ей было выносить этот тяжелый странный взгляд. И она все чаще чувствовала себя не по себе, оставаясь с ним один на один. И глядя друг другу в глаза, мать и сын все дальше и дальше отдалялись друг от друга.
- Хо-хо, красотка, ты что-то зеленовата. Уж не заболела ли от трудов праведных?
Ева вздрогнула. Вот всегда этот паршивец Ливъятан появляется неожиданно, заставая ее врасплох.
- Что тебе тут надобно?! Я что тебе не говорила, чтобы ты к нам в дом носа не показывал?!
-Ох-ты ах-ты! Какие мы сердитые нынче! Видать забыла как мы с тобой – Ливъятан подмигнул Еве, скорчив отвратительную похотливую мину, - в райских кущах... Ух! Меня до сих пор забирает!
- Закрой свой поганый рот! Что ты несешь: «мы с тобой». – Ева передразнила его гаденький тон. – Не было ничего у нас с тобой и не будет никогда. Размечтался, нечисть бесплотная!
- Каких Он вас слепил примитивных, кошмар! Что мне ваша потная возня с придыханием и стонами! Ты же ничего не смыслишь, дура стоеросовая, в истинном наслаждении абсолютного обладания, когда каждая жилка, каждая струнка твоего предмета, - Ливъятан прикрыл глаза, закинув голову и жестикулируя словно играет на виолончели, - трепещет, поет по твоей воле, полностью отдаваясь в твою власть. – Ливъятан открыл глаза и с неприязнью посмотрел на Еву. – Вот что значит обладать, курица ты старая! Думаешь еще кто-нибудь на тебя позарится, кроме твоего пьянчуги-мужа? Да и он-то небось не очень-то усердствует! Ха-ха! – Ливъятан засмеялся своим отвратительным дребезжащим смехом.
- Проваливай отсюда, гаденыш, чтобы духа твоего в моем доме не было! – Ева замахнулась на непрошенного гостя мокрой тряпкой.
- Ох, как развоевалась! Что ты орешь-то! В моем доме, - передразнил ее Ливъятан. – Есть здесь хозяин помимо тебя. Ты вообще ноль без палочки, алкаш и тот хоть что-то значит! Но я, впрочем, и не до него, я к молодым господам.
- Убирайся, скотина такая! И не смей прикасаться к моим детям!
- Они уже большие мальчики без мамашиных нравоучений разберутся, в каком кругу им общение поддерживать. Я сейчас как раз в очень хорошей форме. После той отвратительной интрижки с тобой меня от женского пола воротит. Я теперь на молоденьких мальчиков переключился. Ох, как это будоражит!
- Ах ты, гадина! Адам! – громко крикнула мужа Ева, - Адам, иди скорее, помоги мне выгнать нечисть из дому!
В глубине дома послышался звук быстро приближающихся шагов.
- Какие же вы пошлые, ребята... – со вздохом произнес Ливъятан и ретировался, не открывая двери. Больше ему здесь делать нечего, когда они сообща, у него не очень-то получается. Ну ничего, он и так неплохо поработал.
В кухню вошел Адам.
- Что случилось? Где он?
- Да смылся, как только я тебя позвала, знает, паршивец, что против нас он ничто. Ты бы слышал, что он нес здесь! Молоко все прокисло от его мерзостей! К нашим мальчикам решил подкатить!
Адама передернуло.
- Вот тварь! – сказал он со злостью, - Ну ты подумай, он ведь теперь их в покое не оставит, пока не напакостит. Ну что же за скотина такая! А ты, - переключился Адам на жену, - тоже хороша! Что ты разговариваешь с ним! Тебя прямо, хлебом ни корми, дай только покрутить с кем-нибудь! Уж накрутилась! Угомонись!
- Да что ты несешь! Обалдел совсем!
- А что ты с ним байки травишь?!
- Какие байки?!
- Да иди ты! – Адам с горечью махнул рукой и повернулся, чтобы выйти из кухни.
- Нет уж, постой! – крикнула Ева, голос ее звенел от возмущения. – Как ты смеешь меня упрекать в общении с ним? А сам с кем каждый день напиваешься у Сариила?! Если через кого он наших мальчиков достанет, так это через тебя, алкоголик! Да за его дармовую выпивку ты готов руки ему целовать. Сидит там слезы с ним льет, на жизнь жалуется, меня клянет! С кем?!
Ева бушевала, обида и злость клокотали в ней.
- Тряпка, дрянь! – кричала она на мужа в исступлении. – Он тебя одним словом подденет ты уже у него весь с потрохами вот где, - Ева потрясла перед носом у Адама сжатым кулаком. – У тебя же такая жена дрянная, всю жизнь тебе испортила! А ты-то сам хорош?! Посмотрите на него! Да ты в пьяном угаре не заметишь, как детей ему продашь за рюмку хмеля!
Хлоп! Адам дал жене звонкую пощечину. Она остановилась, задохнувшись от гнева, с отвращением и гадливостью посмотрела на мужа. Вдруг плюнула ему в лицо и, оставив ошарашенного Адама, вышла хлопнув дверью.
Она вошла в спальню и бросилась на кровать. Обида и злость, вместе с растущим чувством вины переполняли сердце. Сквозь рыдания Ева услышала, как хлопнула входная дверь. Это, конечно, Адам ушел к Сариилу. Злость уходила, оставались горечь и жалость к самой себе. Жестокие несправедливые упреки мужа, злобные насмешки Ливъятана вызывали нестерпимую боль в сердце и потоки слез. Осталось одно желание выплакать свое сердце до дна, чтобы оно больше никогда ничего не чувствовало. Обессилив, Ева заснула.
Через некоторое время ее разбудила какая-то возня на кровати. Это неуклюже укладывался спать вернувшийся из бара Адам, он был абсолютно пьян и беспрерывно что-то бубнил себе под нос. Наконец, он улегся и тут же заснул тяжелым пьяным сном.
Ева поднялась на локте и посмотрела на спящего мужа. На лице у него было выражение недоумения и обиды, как у маленького ребенка, которого напрасно обидели. Это тронуло Еву, ей стало нестерпимо жаль его. С нежностью, щемящей сердце, она рассматривала морщинки удивления на лбу, по-детски трогательно надутые губы. Нежно, чтобы не разбудить, поцеловала закрытые глаза и виски, вдыхая родной любимый запах, перебиваемый резким запахом алкоголя. Казалось, что она может все простить этому стареющему, уставшему, обиженному человеку, и готова отдать всю свою жизнь, чтобы сделать его хоть немного счастливым, стереть эту горькую складку на лбу, зажечь радостью потухшие глаза. Быть с ним рядом, держать его за руку, чтобы не случилось. Никогда не расставаться, жить для него, любить его, слиться с ним в одно существо навечно. В сердце женщины звучала разрывающая сердце неизъяснимой печалью глубокая и нежная мелодия скрипки.

 Отправлено: 05.06.08 18:01. Заголовок: apropos :sm47: ap..

apropos

apropos пишет:

цитата:

Истории зарождения - по сей день странных и путаных - взаимоотношений мужчины и женщины

Как видно, здесь собака-то и порылась...

 Отправлено: 05.06.08 20:01. Заголовок: Юлия очень много мыс..

Юлия очень много мыслей появляется после прочтения. Мыслей философского плана. Озвучить их пока не получается: не хватает слов. Слишком всё это серьёзно. Спасибо за удовольствие и толчок к размышлениям!

 Отправлено: 05.06.08 22:25. Заголовок: Юлия! Очень здорово..

Юлия! Очень здорово написано!!! Разреши тихо восхищаться!

 Отправлено: 06.06.08 06:10. Заголовок: Ksanka пишет: Разреш..

Ksanka пишет:

цитата:

Разреши тихо восхищаться!

Ksanka, Юлия разрешите присоединиться к тихому восхищению

 Отправлено: 06.06.08 17:30. Заголовок: Спасибо :sm19:! 10..

Спасибо !

---

10.
Всего несколько лет разделяли братьев. Но Каин всегда чувствовал себя много старше Авеля. Он со снисходительной любовью смотрел на брата сверху вниз. У Каина был ясный и быстрый ум. Все, чему их учил ректор Габриэль, он усваивал легко, и не было конца его вопросам учителю. Авель же был рассеян в учении и не очень-то усерден.
Каин вспомнил, как однажды весной, когда Авель безнадежно застрял по всем дисциплинам, и ему грозила взбучка от ректора, он старался помочь брату разобраться в накопившемся материале. Ему нравилось объяснять и растолковывать формулы и теории, он рассказывал с увлечением. Но Авеля не так-то легко было заинтересовать всей этой премудростью, которой так упивался старший брат.
- Послушай, Каин, а как ты думаешь, животные тоже обращаются к Нему, или они могут Его только слушать? – вдруг прерывал брата Авель.
- Авель! Да ты меня совсем не слушаешь?! Я тебе рассказывал совсем о другом! Причем тут твои несчастные твари?!
- Ох, прости меня, Каин! Ты просто говорил и говорил, так умно и складно, но я потерял мысль и вдруг почувствовал себя так, как, наверное, чувствуют мои щенки, когда я рассказываю им о правилах поведения в человеческом доме.
- Ладно, ты устал, можно немного передохнуть, – вздохнул Каин.
Он устало откинулся на стуле, слегка разочарованный в своих преподавательских успехах. «Вот, ректора, он никогда бы не посмел перебить таким нелепым вопросом», - подумал он.
- Да нет, что ты! Я и Габриэля спрашиваю иногда о чем-нибудь таком, - утешая брата, сказал Авель.
Каин вздрогнул, он знал об этой способности Авеля иногда слышать мысли, но когда это случалось, оказывался неготовым. С архангелами, которые владели таким же умением в совершенстве, он всегда держался настороже, чтоб не подумать лишнего, и они редко заставали его врасплох. А с простодушным Авелем все выходило иначе.
- Я ведь, - прервал мысли брата Авель, - и с Ним разговариваю часто о всякой ерунде, как ты бы сказал, ну не о таких важных вещах, о которых вы с ректором мне все время рассказываете.
- Ты разговариваешь с Ним?! На такие темы?! – Каин был поражен, от неожиданности он даже задохнулся, - Ты спятил?!
- Почему? – в свою очередь удивился Авель.
- Ты разговариваешь с Ним о свои шелудивых псах?! – все еще не в силах был поверить Каин.
- Ну почему только о псах, я и о тебе говорю с Ним, и о маме с папой.
- Что ты говоришь Ему о нас?
- Ничего особенного, просто рассказываю Ему, что у нас произошло, спрашиваю о том, чего не понимаю, жалуюсь, если что-то меня огорчает. Ну, просто, беседую с Ним.
- Просто беседуешь?!
- Просто беседую.
- И Он тебе отвечает?
- Иногда отвечает, иногда шутит, а иногда и молчит. Я люблю молчать с Ним, от этого все само собой становится на свои места.
- Ты еще и молчишь с Ним! – Каин был совершенно %

 Отправлено: 06.06.08 17:37. Заголовок: 11. Ева сидела во д..

11.
Ева сидела во дворе и чистила фасоль. Дни стояли теплые и в тени зеленой беседки, которую так ладно придумал и соорудил Каин, ей было приятно и легко работать. Дул нежный ветерок, донося с моря его соленый запах.
Ева подняла глаза, чтобы как следует рассмотреть сооружение сына. Плющ, поднявшись по узким стойкам, плотно обвил все перегородки крыши. Солнечные лучи пробивались, только через боковые проемы. Все было сделано аккуратно, и с большим вкусом. «Это так характерно для Каина», - подумала Ева. И услышала, как зазвучали глухие, но глубокие раскаты музыкальной темы сына. Сейчас они не были тревожны, как обычно, и это успокаивало Еву.
Но некоторое время спустя мысли о сыне напомнили ей о гадких намеках Ливъятана. И мелодия заныла и заскрежетала, разрывая сердце матери. Она понимала, что слова этого злодея были совсем небезопасны. Его мерзкий треп при всей его беспредметности таил в себе известный лишь ему замысел, коварный и злобный, в этом Ева не сомневалась. Но в чем он состоял и как оградить детей от его козней, она не имела никакого понятия. Хуже всего было то, что после той ссоры, они с Адамом оба избегали разговоров на эту тему, и каждый по отдельности ломал голову над тем, как защитить детей.
- Что ж за дрянь такая! – в сердцах вслух обругала Ева Ливъятана.
- Ты совершенно права.
Ева вздрогнула от неожиданности. Это был ректор. «Опять пришел читать мораль или выговаривать за что-нибудь», - недовольно подумала женщина.
- Он отвратительный тип, - продолжил Габриэль, не обращая внимания на ее мысли. – Он хитер и коварен, но он не всесилен.
- Да? А я и не заметила. Кажется, до сих пор у него все выходило. – Ева не могла себе отказать в желании уколоть зазнайку ректора.
- И тем не менее, – строго взглянув на нее, ответил тот.
- Более или менее! Какой в этом смысл, если в нашей жизни он полный хозяин?! - повысив голос, ответила Ева, начиная раздражаться на сухие правильные речи архангела.
- И ты никогда не догадывалась почему?
- А ты, надо полагать, уже догадался?
- Мне не надо было догадываться, я это увидел сразу.
- Ну и что же ты увидел?
- Увидел, что вы сами готовите для него почву, сами даете ему все рычаги управления, добровольно становитесь актерами его спектакля.
- И сами же от этого страдаем! – с раздражением огрызнулась Ева.
- Совершенно верно, - спокойно ответил ей архангел.
Ева молчала. Ее всегда раздражал Габриэль со своей холодной правотой, в нем не было ни грана жалости или хотя бы простого такта. Не будучи ни в малейшей степени отягощен плотью со всеми вытекающими отсюда проблемами, сопровождающими жизнь воплощенного существа, он судил решительно и строго, не имея не малейшего снисхождения к человеческой слабости. Это ужасно раздражало Еву, она считала его не вправе судить и распоряжаться ими. И почему именно он чаще всего являлся к ней с какими-нибудь указаниями свыше. Или Он, зная о ее неприязни, посылал Габриэля в отместку за ее проступки, или тот сам вызывался, чтобы лишний раз ее уколоть и укорить, невзлюбив с самого начала. Ева была уверена, что оба этих предположения одинаково верны.
- Плоть ваша тут совсем не причем, - холодно ответил ректор на мысли Евы.
- Что? – женщина не поняла, что хотел сказать Габриэль, но его тон вызвал у нее новую волну раздражения.
- Неважно, это другая история. Вернемся к твоим детям.
Как же ее злило это снисходительное презрение, какое сквозило в каждой фразе этого никчемного самолюбивого осла!
- Какое тебе дело до моих детей?!
- Ева, ну что ты все время лезешь на рожон? Ты же сама боишься, что Ливъятан погубит твоих сыновей, - уставшим голосом проговорил Габриэль.
«Кто сказал им, что усталость и боль – категории плоти», – подумал ректор. Голова его раскалывалась. Женщина всегда изматывала его.
Ева молчала, она понимала, что неправа, но злоба все еще владела ею.
Габриэль немного подождал и продолжил:
- Вы с Адамом должны защитить своих детей. Сами они не справятся.
- А что мы с Адамом можем? – все еще с вызовом спросила Ева.
- Вы должны быть вместе и действовать сообща.
- Ты опоздал на целую жизнь, - устало ответила женщина. – Мы уже давно с Адамом не можем действовать сообща, да ты кажется в курсе дела, - не удержалась она от язвительного замечания, - помнишь, или забыл. Развел нас ползучий на вселенский скандал. Так это же еще у вас было, там в ваших безвинных кущчах, - закончила Ева, намерено исказив последнее слово, чтобы больней кольнуть ректора.
- Ты бы не передо мной паясничала, а вместе с Адамом поговорили бы об этом с детьми.
- И это им, безусловно, поможет.
- Это зависит от того, насколько ответственно вы это сделаете. Если не станете себя оправдывать и винить всех остальных, то поможет.
- Каким образом? Нас отвергли, нас выкинули вон, как шелудивых псов, за дурацкую ошибку! И это может защитить наших сыновей от Ливъятана? Да это только еще больше подтолкнет их к нему!
- В тебе до сих пор говорит только обида. Опомнись, Ева, ты не имеешь права ублажать свое самолюбие! Ты должна, наконец, сама разобраться в том, что произошло. Ищи примирения! Иначе ты не сможешь помочь своим детям, – Архангел холодно посмотрел на женщину, и, помолчав, добавил, - и они погибнут.
Последние слова архангела, словно плеть стегнули женщину по сердцу. Боль и бессильная злость овладели ею.
- Ах ты, негодяй! Как ты смеешь?! Ты решил меня шантажировать жизнью моих сыновей?! Ливъятан прав, тебе надо вырвать у нас признание вины любой ценой! Ты не перед чем не остановишься, да?! – Ева смотрела на бесстрастное лицо ректора, и задыхалась от отчаяния и злобы. - Ах, гадина! Как я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя! Я ненавижу вас всех! Всех!
Женщина безутешно зарыдала, закрыв лицо руками. Сердце ее разрывалось на части, громкие рыдания сотрясали обмякшие плечи женщины, бессильно уронившей голову в разбросанную по столу зеленую фасоль.
Ректор стоял рядом с Евой, не решаясь уйти.
- Смотри-ка не повезло! – на перилах беседки уселся неожиданно появившийся Ливъятан, - Ну не переживай, братишка! Не все же тебе в десятку бить! Смиряйся! А то у вас-то там правила простые: что ни так, сразу крылья-то пообломают! Да не дуйся ты! Я ж по-свойски. Что же мы друг друга не поймем, свои-то, бесплотные! А эти дармоеды мясистые, они же наших трудов и в грош не ставят! Ты здесь за нее жизнью своей духовной рискуешь, а она тебя по всем твоим духовным причиндалам своей плотской дуростью!
Ректор молчал, на его спокойном лице не было ни огорчения, ни гнева, лишь обыкновенно голубые глаза стали глубокого синего цвета. Не желая оставлять недруга около отчаявшейся женщины, архангел раскрыл невидимые доселе белоснежные крылья, словно шатер над плачущей фигурой, и мгновение спустя лишь легкий голубоватый туман, наполнивший воздух, напоминал о соперниках.
А осипшие рыдания Евы еще долго звучали в опустевшей беседке.

 Отправлено: 06.06.08 17:45. Заголовок: Спасибо, Юлия! Очень..

Спасибо, Юлия! Очень радует, что в Вашей интерпретации сохранено именно традиционное, христианское отношение к событиям в семье Адама и Евы, христианское понимание взаимоотношений между людьми. От дьявола исходит зло, разрушение гармонии, отчуждение между мужем и женой. И сколько душевного труда требуется, чтобы противостоять ему и хоть в какой-то степени сохранить любовь. У Вас это очень наглядно показано! По духу, по жанру напоминает "Письма Баламута" и "Расторжение брака" Клайва Льюиса (хотя Вы, конечно, вполне самобытны и оригинальны). Очень интересно, что будет дальше!

 Отправлено: 06.06.08 18:36. Заголовок: Юлия , спасибо! :sm4..

Юлия , спасибо!

Как ведь трудно понять, простить и принять. Это относится ко всему, и к отношениям между людьми и к самому себе. Ещё раз спасибо.

 Отправлено: 06.06.08 19:16. Заголовок: Юлия И от меня боль..

Юлия
И от меня большое спасибо за доставленное удовольствие от чтения!
Очень любопытная вещь у Вас получается. С одной стороны, действительно, неизбежно возникает в сознании целый ряд реминисценций и ассоциаций с теми, кто обращался к этому сюжету, от Мильтона и Байрона до наших современников, а с другой стороны, соглашусь с Немо - Вам удается оставаться довольно-таки оригинальной в стилистической и образной разработке этой вечной темы. Бар у Сариила, к примеру - очень колоритное, должно быть, место.
Буду с интересом ждать продолжения.

А можно вопрос - почему нечистый здесь назван именно Левиафаном? В этом есть какой-то подтекст или это случайный выбор из имеющихся имен Демона Зла? (вопрос, кстати, совершенно без подтекста, мне просто стало любопытно).

 Отправлено: 08.06.08 12:51. Заголовок: Большон спасибоНемо ..

Большон спасибоНемо , Ksanka и Элайза !

Немо пишет:

цитата:

Очень радует, что в Вашей интерпретации сохранено именно традиционное, христианское отношение к событиям в семье Адама и Евы, христианское понимание взаимоотношений между людьми. От дьявола исходит зло, разрушение гармонии, отчуждение между мужем и женой.

Я очень рада, что это прочитывается в повествовании. Мне хотелось дать интерпритацию основанную на библейском сюжете, с библейским же смыслом; на языке современного человека, с понятными ему чувствасм и духовным опытом, но без характерного для современного сознания нивелирования добра и зла.

Элайза пишет:

цитата:

почему нечистый здесь назван именно Левиафаном? В этом есть какой-то подтекст или это случайный выбор из имеющихся имен Демона Зла?

Не знаю насколько выбор получился удачным, но он был не случайным. Я размышляя над всеми традиционными названия персонифицированного зла, и остановилась на Ливиафане, потому что он сразу ассоциирунтся со змеем в раю, будучи земноводным, и это его сразу вводит в сюжет, тк он был непосредственным участником истории человека, а с другой стороны история его падения не оттягивает внимания на себя (потому что у всех имен так или иначе есть своя особенная история и очень устойчивые ассоциации).

 Отправлено: 08.06.08 13:05. Заголовок: 12. Адам одиноко бре..

12.
Адам одиноко брел с поля по направлению к дому. Теперь Авель уже не был неотлучно при нем. Младший сын самостоятельно занимался разведением овец. То была идея Каина, и как все, за что он брался, продумана была превосходно: чем тратить силы, чтобы заставить Авеля заниматься тем, к чему он не имел не малейшей склонности, лучше употребить его талант на пользу дела. Это и вправду была неплохая идея, такая работа больше других подходила непоседливому Авелю. «Ладно, пусть занимается живностью, тоже дело полезное. Все равно постоянно возится с ними, так хоть семье поможет», – решил Адам. Но у самого защемило сердце. Он любил бывать с младшим сыном. Хоть и был тот не самый расторопный работник, но зато с ним как-то все легко, радостно, и работа не так утомляла.
С Каином все по-другому. Тот помощник хоть куда, за все сам берется и все у него получается, и всегда что-нибудь придумает, чтобы облегчить труд, у него бесконечное количество новых идей по улучшению урожая. С тех пор как Каин стал участвовать в хозяйственных делах, все пошло как по маслу. Адам вздохнул спокойно: не было проблемы, которая не была бы по плечу старшему сыну. И в поле, и в саду, и в винограднике – был у него полный порядок: ровные грядки и междурядья, столбы шпалер, как солдаты на параде, инструменты все вычищены и налажены - все продумано, все учтено. А растения, словно с картинки: листик к листику, стебелек к стебельку, ягодка к ягодке. Все было при Каине: и умение, и сила, и смекалка. А сам Адам с некоторых пор был не очень успешен в делах.
Адам гордился старшим сыном. Любил прихвастнуть в баре у Сариила его успехами. Никто не мог сравниться с тем по части ума и сообразительности, и нрав у него был спокойный уравновешенный, а какой ответственный с малых лет! Вот только уж очень молчаливый.
Что за этим молчанием было на уме у старшего сына, Адам не знал. Они никогда не были особенно близки, Каин в детстве всегда больше жался к матери, но с годами словно невидимая стена выросла между отцом и старшим сыном. И хотя Адам не смел никому признаться в том, что они стали совершенно чужими друг другу, эта мысль все чаще окатывала его холодом. Чем старше становился мальчик, тем неуютней он себя чувствовал рядом с ним. Он не слышал от сына ни одного грубого или обидного слова. Чтобы ни случилось, как бы он сам не был к нему несправедлив, Каин всегда оставался почтителен и послушен. Но Адам все чаще чувствовал в его немногословности презрение, доходящее порой до отвращения. Казалось, Каин считает ниже своего достоинства обижаться и спорить с таким никчемным человеком, как его отец. В баре у Сариила он рассказывал об уважении и любви сына, но на самом деле ничего этого не было между ними. А последнее время Адам вообще боялся остаться с Каином наедине, чувствуя себя рядом с ним полным ничтожеством, спившимся жалким неудачником.
Но он любили Каина. Он сам не всегда понимал это, но слова Евы о происках Ливъятана сильно взволновали его, он давно не испытывал такого отчаяния и боли о другом человеке. То, что он переживал за Авеля, было совершенно понятно, он был сильно привязан к мальчику, но за Каина сердце болело даже больше, чем за младшего сына. Почему-то Адам был уверен, что Ливъятан не сможет навредить Авелю. Хоть тот был совершенно простодушным и наивным, было в нем нечто, что никогда не позволяло Ливъятану подойти к нему достаточно близко. А вот Каин при всех своих замечательных способностях и уме, был совершенно беззащитен перед коварством нечистого. Адам чувствовал это. Он знал это по своему опыту, что именно сила, которой сейчас немало у Каина, а в те далекие времена обладал и сам Адам, словно перевертыш, окажется слабой стороной человека, открыв лазейку для Ливъятана.
- Ты совершенно прав, мой друг, - тихо промолвил Рафаил.
- И давно ты со мной? – усмехнулся Адам. Он любил лекаря, тот казался ему каким-то уютным и теплым, в отличие от других архангелов.
- Мы всегда с вами, вот только вы не всегда с нами, - в тон собеседнику ответил тот.
- Я беспокоюсь о детях, Рафаил. Ева передала мне угрозу Ливъятана, а кому как не мне знать, что это совсем не пустые слова.
- Авель с Каином – теперь его главная цель. Вы с Евой так или иначе переболели им и получили иммунитет, теперь он сможет Его и вас зацепить только через мальчиков. Ливъятан не оставит их в покое, пока не добьется своего.
- Но что же делать?! Нельзя же ему позволить этого!
- Нельзя. Сейчас весь вопрос в вас с Евой. Готовы ли вы действовать?
- Да о чем ты говоришь?! Конечно! Ради детей мы оба готовы пожертвовать жизнью!
- Это похвально, но сейчас требуется другое.
- Что?
- Вы должны быть вместе и действовать сообща.
- Что ты имеешь в виду? Что значит быть вместе? Мы и так как привязанные.
- Это не подойдет.
- Рафаил, я умоляю тебя, не говори загадками! Это невыносимо. Речь идет о жизни моих детей!
- Вы должны простить друг друга и примириться с Ним.
- Я ничего не понимаю. Причем тут наши дрязги с Евой? Что значит примириться с Ним? Мы давно не враждуем. Да никогда и не враждовали, злились, конечно, но и это уже прошло.
- Нет, Адам. Ты должен простить Еву совсем, и не за то, что она обозвала тебя алкоголиком или плюнула тебе в лицо. Ты должен простить ее за все. Понимаешь?
Адам молчал. Что тут скажешь? Он готов был хоть сейчас, не раздумывая, отдать жизнь за обоих сыновей. Но простить Еву... Нет, он совсем не был обижен или зол на нее. Все это было и прошло. Но прощение, о котором говорит Рафаил, означало решиться с новой силой, как прежде, желать ее, страдать по ней, открыть ей сердце, зная наверняка, что она обязательно причинит ему смертельную боль, и обрести силы продолжать жить с этой болью. Нет, это невозможно. Не то чтобы он не хотел этого, он просто этого не мог.
- А что же с Ним? – потухшим голосом спросил Адам лекаря.
- Примириться с Ним, значит искать соединения с Ним, как ты желал слиться со своей женой, каждой клеточкой, в каждом дыхании. Со всей страстью вашего человеческого сердца.
- И что же наши дети? - тихо спросил Адам, безысходная тоска навалилось на сердце всей тяжестью холодного могильного камня.
- Тогда, рассказав им о том, что на самом деле произошло между вами и Им, вы сможете передать детям часть своего иммунитета к коварной воле Ливъятана.
- Что? Мы должны рассказать им, что там произошло?! В этом весь твой спасительный план?! – Адам задохнулся от возмущения. - Кому может помочь смакование подробностей нашего провала?! Жалкие неудачники, замахнувшиеся на абсолют - вот кто предстанет перед ними. И за это они нас будут уважать?! Будут прислушиваться к нашим советам?! Что им поможет?! Наш позор?! Наша несостоятельность?! Наше ничтожество?!
- Адам, - спокойно и немного грустно проговорил архангел, - ты должен, наконец, простить себя за то, что ты сделал, как Он простил тебя.
- Простил меня?! Ах вот как это называется! А я-то думаю, что же мне так радостно живется!
- Зря ты, Адам, постарайся поверить. Ты же знаешь, я тебя не обманываю. Поверь, Он давно простил тебя. Еще до того, как ты это совершил.
- Вот еще новости!
- Теперь очередь за тобой. Прими себя таким, какой ты есть, как делает это Он. И живи дальше.
- Дальше?
- Не возвращайся каждый раз к своей неудаче. Прости и иди вперед.
Адам вздохнул. Видимо, в словах Рафаила была, действительно, некая доля истины. Но это была их истина, высокая, небесная. Все это было так далеко от жизни людей на грязной грубой земле. Здесь - пощечины, плевки в лицо, оскорбление, злость, предательство, отвращение и равнодушие. Здесь нет никакой магии прощения, уничтожающей прошлое. Здесь испачкавшись раз ты не станешь в легком дыхании прощенного слова снова чист и обновлен, словно ничего и не было. Нет, здесь так не получится, удар здесь остается таким же тяжелым, а измена такой же грязной.
- Подумай, о том, что я сказал тебе, не отбрасывай, только потому, что сердце не может это принять.
- Я постараюсь, - тихо ответил Адам и уныло поплелся в сторону дома.

 Отправлено: 08.06.08 13:12. Заголовок: 13. Каин открыл глаз..

13.
Каин открыл глаза. Золотистые волосы брата развевал ветер, и на минуту Каину показалось, что тот спит, и ничего не произошло. Сейчас они встанут и вместе вернутся домой к родителям. Но собака, сидевшая неподвижно и молча около Авеля, встрепенулась и завыла протяжно и безнадежно, разрушив видение Каина.
Родители. Он впервые задумался о том, что же теперь с ними будет. Они оба души не чаяли в младшем сыне. Они никогда не простят его. Теперь со смертью Авеля их жизнь разрушена. Он вспомнил их усталые и постаревшие лица, и сердце защемила смертельная тоска. Убив брата, он потерял их навсегда.
Каин всегда жалел родителей. Они оба тяжело работали, чтобы содержать дом и детей. Отец все время проводил в поле или в винограднике вокруг дома. Каин с детства помнил, как тот постоянно то пахал, то сеял, то боронил, то полол, то подрезал и подвязывал, то собирал. Земля никогда не отпускала его. Он сгибался и высыхал в бесконечной битве за те скудные плоды, которые давали возможность жить ему и его семье. На матери оставалось все остальное хозяйство – дом, дети, кое-какая живность. Из-за постоянной нужды она вынуждена была все время перехватывать какую-нибудь работу в баре у Сариила, что-то шила и стирала, чтобы выручить лишнюю копейку, бегала по соседям, одалживая или раздавая долги и смачно лаялась с кредиторами.
Отец был всегда усталый и грустный. В детстве Каин очень его любил, жалел и боялся. Боялся не его самого, а его несчастья. Отец был как-то особенно ощутимо несчастен. Это несчастье, разлитое по всему его существу, казалось, наполняло и воздух вокруг него. Каин, находясь рядом с отцом, не смел лишний раз дотронуться или обратиться к нему, опасаясь причинить тому еще большую боль. Он всегда с ужасом наблюдал, когда мать, ничуть не смущаясь, тормошила отца, приставала к нему с расспросами и настойчиво требовала ответа. Ребенок ждал, что сейчас отец либо взорвется и набросится на нее в гневе, либо скорчится от невыносимой боли, но тот обычно лишь стряхивал с себя задумчивость и покорялся жене. Мать, безусловно, имела власть над этим человеком, природы которой Каин никогда не понимал.
Мальчиком он страстно желал его любви и объятий, но когда это случалось, - обычно после того как отец возвращался от Сариила, разомлевший от спиртного, пытался приласкать сына, - он пугался и вырывался из отцовских рук. И это всякий раз вызывало у того приступ гнева. И хотя мать всегда с ним быстро справлялась, укладывая его в постель, где он тот час же засыпал, Каин на всю жизнь возненавидел этот хмельной кисловатый запах отца, который всегда превращал тихого, замкнутого человека в чудовище.
С матерью было проще. У нее был веселый нрав. Он помнил, как она смеялась, дурачилась, играя с ним, пела песни, как она ласкала его и утешала. Но настроение ее часто менялось, она быстро переходила от веселья к раздражению, и тогда она громко кричала на Каина, если он попадался ей под руку. Такие переходы выбивали мальчика из колеи, он тяжело переживал немилость матери и очень старался не огорчить ее, но не в ее характере были уравновешенность и постоянство, и она вновь и вновь обрушивалась на него с упреками и шлепками. И хотя через минуту она была уже добродушна и весела, Каин не успевал так быстро переключиться, и в душе у него оставалась боль, которую мать никогда не замечала.
К тому же Каин в детстве жил в постоянном страхе потерять ее. Был ли причиной тому ее переменчивый характер, за которым никак не мог поспеть Каин, или разочарование матери в семейной жизни, сказать трудно. Но он часто просыпался по ночам от жуткого сна, в котором мать покидала его. Он не смел пошевелиться и заплакать, чтобы страшный сон не оказался явью. Он знал, стоит ему только на мгновение дать слабину, и сновидение станет реальностью. Мальчик лежал в темноте, отчаянно цепляясь сознанием за мерный стук часов, чтоб не сорваться в бездну. И лишь только серый рассвет заглядывал в окно его комнаты, он вскакивал и бежал к матери, теперь при утреннем свете он увидит ее и темнота не обманет его, искусно задрапировав пустую постель. Он стоял около матери, всматривался в ее лицо и прислушивался к мерному дыханию. Она была здесь, рядом. Мальчик успокаивался и засыпал, уткнувшись носом в мамину подушку. Но каждая последующая ночь таила в себе опасность реванша ужаса разлуки с матерью, таящегося в темных углах спящего дома.
С рождением Авеля, переживания Каина связанные с родителями несколько притупились. Мальчик чувствовал себя призванным защищать младшего брата от всяких напастей, в том числе и от родительских дрязг. А они все чаще разрушали домашний покой. Родители ссорились из-за разных пустяков, громко крича и обвиняя друг друга во всевозможных грехах. Мать плакала и называла отца неудачником и лентяем. А тот в ответ обзывал ее безмозглой похотливой курицей, сломавшей ему жизнь из-за своей прихоти. В одну из таких родительских сор Каин впервые почувствовал, как его любовь к родителям сменяется негодованием и презрением. Он уже вполне мог различить их недостатки и слабости, их промахи и неудачи, и явственно ощущал их никчемность. Не чувствуя их любви, он теперь и не искал ее, отдавая всю свою привязанность младшему брату, оставляя родителям лишь долг.
Теперь с холодным вниманием наблюдая за родителями, сопоставляя факты и анализируя их поведение, он пришел к выводу, что причина их несчастия, их отчаяния и неудач кроется гораздо глубже, чем обычные повседневные неурядицы. Их придавил тяжкий груз вины. Именно она разрушает их жизнь, делая их самих слабыми, мелочными и озлобленными.
Что это была за вина он узнал случайно, когда однажды пришел за отцом в бар к Сариилу забрать того домой. Отец был совершенно пьян и громко ругался с Ливъятаном о событиях произошедших еще там у Него. Ливъятана говорил мерзкие вещи, а отец в таких же выражениях орал, обвиняя того во всем случившемся.
- Слюнтяй! - кричал Ливъятан отцу. – И всегда таким был. Это Он тебя таким сделал. И поимел тебя потом!
- Заткнись, скотина!
- Ну ты дура-ак! Ты думал эти запреты на самом деле что-то значили?!
- Представь себе, идиот!
- Да это просто предлог, для таких кретинов, как вы! Чтобы избавиться от вас. Он уже наигрался вами, вы куклы глиняные для Него! Захочет еще, других вылепит!
- Зловонное ты ничтожество, тебе никогда не понять, что значит быть с Ним вместе! Ты завидовал нам вот и подставил нас, а мы-то, дураки, только уши развесили!
- Только уши?
- Заткнись! Ты, ничтожество, никогда не поймешь, что значит на самом деле власть! А власть, гадкий ублюдок, – это отречение, прежде всего! Ему пришлось так поступить, иначе все бы пошло под откос, сорвалось, погибло!
- Ой, какой дурак! – приложив ладонь к щеке и качая по-бабьи головой, кривлялся Ливьятан. – Ты думаешь, Он пожертвовал тобой ради святой цели?! Ну, дурак! Да, он стряхнул тебя как мошку с рукава, даже не заметил!
- Не ври! Он любил нас! Он Сам говорил!
- А ты и слюни-то распустил?! Ох какая любовь трогательная! Чуть что не так: пошел вон!
- Это ты виноват! Ты заставил нас нарушить Его запрет!
- И ты думаешь, Он жалеет об этом? Вздыхает по тебе? Плачет, убивается? Идиот! Он смеется над тобой! Поимел и выбросил, как старую тряпку! Он вас обоих поимел! Ну твоя-то женушка похотливая, она с каждым готова!
- Вот дрянь! Да это ты обманул ее! – бешено прохрипел Адам.
С исказившимся злостью лицом, задыхаясь от ярости, с колотящимся в горле сердцем, Адам медленно, словно в полусне, надвигался на нечистого.
Ливъятан, отступая от взбешенного Адама, продолжал выкрикивать оскорбления:
- Ох, ну и дурак же ты! Она тебе вешает, а ты и веришь! Она сама ко мне пришла! Готовая, мне и делать-то ничего не надо было! Здесь любой бы не отказался! Я думаю, и не отказывались!
- Ах, ты тварь! – Адам потянулся к глотке Ливъятана, но тот ловко отскочил в сторону и, не удержав равновесия, Адам упал. Обильная выпивка лишила человека сил. Ярость внезапно оставила его, он тихо выругался и позволил поспешившему на помощь сыну увести его.
- Пойдем, отец, пойдем. Мать заждалась, – приговаривал Каин, сгорая от стыда и пытаясь сгладить словами неловкость ситуации.
- Иди, иди, а то женушка твоя неуемная еще замену найдет! Уриила, например, он давно по ней слюни пускает! - в след уходящим людям ехидно проскрипел Ливъятан.
Каин обнял качающегося отца за талию и, перекинув его отяжелевшую руку через свое плечо, повел домой.
По обрывочным фразам юноша мало что понял из того разговора, но навсегда осталось устойчивое ощущение гадливости и страха, страха, запачкаться этим, чтобы это не было. Ясно было, что отец с матерью в чем-то сильно провинились перед Ним. И эта вина не давала им жить, постоянно напоминая о себе тщетой их стремлений быть счастливыми. С тех пор, Каин решил, что он постарается никогда не провиниться перед Ним, исполняя в своей жизни все наилучшим образом.

 Отправлено: 08.06.08 13:12. Заголовок: 13. Каин открыл глаз..

14.
Каин склонился над братом, автоматически поправляя тому ворот рубашки. Так было всегда. Авель был поразительно неорганизован и неряшлив. Каину это доставляло массу хлопот, он неустанно пытался привести брата в порядок, но через минуту тот словно по мановению волшебной палочки возвращался к своему обычному виду: взъерошенные волосы, мятая в пятнах неизвестного происхождения одежда, руки, черные от загара и отсутствия гигиены.
Каина всегда удивляло, насколько они с братом были несхожи, буквально во всем они были полной противоположностью друг другу. Насколько Каин был собран, педантичен, аккуратен и до болезненности брезглив, на столько Авель был непоседлив, бесшабашен, невзыскателен и расхлябан. Каин был немногословен и терпелив, Авель болтал безумолку и терпения у него хватало только на какое-нибудь больное бездомное животное, всем остальным он не мог заниматься и четверти часа.
И внешне братья не походили друг на друга. Темноволосый бледный Каин с пронзительно синими глазами на грустном и сосредоточенном лице, и белокурый темноглазый и смуглый Авель с постоянной улыбкой и на удивление подвижной мимикой.
Различия братьев было явно всем, но братья словно созданы для сравнения. И стоило им появиться где-нибудь вместе, на них сыпались неизбежные восклицания и вопросы.
- Посмотрите, Авель почти на пол головы ниже брата!
- Каин, что ты такой грустный, бери пример со своего брата, он всегда такой радушный и веселый!
- Авель у тебя прекрасный голос, гораздо мягче, чем у Каина.
- Кто из вас первый закончил игру?
- Вы будете соревноваться друг с другом?!
Куда бы ни попадали братья всегда начиналось одно и то же. Это было постоянной приправой любого нового знакомства. Всякий находил удовольствие, сравнивая братьев по любым критериям. И, в конце концов, их жизнь превратилось в соревнование. У Сариила за стойкой даже была тетрадь, куда записывали ставки на каждого из братьев.
Ни Каина, ни Авеля это не задевало. Каин был значительно сильнее брата по многим позициям, и его честолюбие особенно не страдало, если вдруг младший брат обходил его по какому-нибудь пункту. Чаще всего это были малозначащие для Каина области, например, у Авеля был чудный нежный голос, непострадавший при взрослении, зато Каин мастерски играл на многих музыкальных инструментах, о чем Авелю не приходилось и мечтать. Ну и конечно, все, что относилось к бессловесным тварям. Здесь Авель всегда был на высоте. Но что особенно льстило Каину, что даже в этой, преимущественно авелевой области деятельности, во всем, что касалось серьезного анализа и наблюдений, Каин часто бывал более точен.
Авель тоже никогда не огорчался и всегда благодушно отдавал брату пальму первенства, во всем признавая его превосходство. Такой уж у него был характер.
Единственное в чем Каин завидовал брату, и никак не мог преуспеть, так это в отношении того к Ливъятану. Но это не входило в таблицу их соревнований и не являлось позицией сравнения.
Этот отвратительный тип, все время посмеивающийся мелким дребезжащим смехом, был источником постоянной головной боли для Каина. Он представлял собой единственную проблему, с которой тот не мог справиться.
Это невзрачное с виду существо занимало совершенно особое место в жизни их небольшого города. Он был, казалось, неотъемлемой его частью. Не было ни одной вечеринки, ни одного даже самого малочисленного собрания, в котором не принимал бы участие Ливъятан, всегда умудряясь занять если не центральное, то очень заметное место. Несмотря на то, что он враждовал со всем городом, был одинаково всеми ненавидим, избавиться от него не представлялось возможным. Каин не очень понимал почему, но это было какое-то негласное правило, как будто само существование города зависело от присутствия этого субъекта.
И Ливъятан безнаказанно изводил и портил жизнь всем его обитателям. Конечно, главным объектом его нападок были люди и мелкие духи. С архангелами он собачился от скуки, не получая от этого удовольствия, наперед зная, что результат будет ничейный. А люди были его излюбленным лакомством. Заполучив жертву, он глумился, насмехался, изводил, ни на минуту не отставая, пока не добивался своей цели. А цель у него была не просто посмеяться над человеком, унизить, выставить дураком или ничтожеством, хотя он не гнушался и этим. Главной его задачей было рассорить людей друг с другом, с архангелами и с Ним. Надо признать, это у него выходило неплохо, при нескольких осечках, он практически всегда бил в цель. Но Каин не боялся Ливъятана, он был уверен, что тому его не обойти, надо было только найти верный способ победить. А пока его угнетала лишь внешняя сторона этого поединка: Каин ненавидел оказываться в глупом положении.
Очень раздражало юношу то, как мать и отец все время собачились с ним. Со стороны они выглядели глупыми, нелепыми неудачниками. Как ловко у того выходило все время поддеть их и вызвать поток безудержной брани и крика! Каину было ужасно стыдно, что родители не могут вести себя достойно. Хотя бы как архангелы, которые были холодны и спокойны абсолютно со всеми обитателями города.
Когда Каин подрос, Ливъятан стал проявлять к нему заметный интерес, и юноша на собственном опыте понял, что держаться с этим подлецом с достоинством совершенно невозможно. Обычно Ливъятан обращался к нему спокойно и даже серьезно, интересуясь его мнением по какому-нибудь вопросу, и вел беседу так чинно, что под конец, когда негодяй внезапно умело выводил собеседника кретином и при этом пребольно ударял в самое незащищенное место, Каин оказывался застигнутым врасплох. Его тактика ровного и достойного общения с окружающими в этом случае всегда давала сбой. Как бы ни готовился Каин, как ни пытался держаться спокойно и просчитывать ходы соперника, заранее обдумывая ответы, он все равно оказывался в дураках. Подготовленные нужные слова превращались в пустые напыщенные фразы, а Ливъятан всегда мог задеть за живое так, что ты выходил либо подлецом, либо идиотом, но чаще и тем и другим одновременно. После разговора с ним всегда оставалось ощущения гадливости, словно вымазался в нечистотах. Сколько не зарекался Каин, как не старался переломить ситуацию, в следующий раз все выходило точно также.
Вот только у Авеля каким-то образом получалось выходить из положения. Каин никогда не понимал, как это возможно. Авель просто не замечал этого типа, как будто того вовсе не существовало. Он смеялся, непринужденно болтая со всеми присутствующими, или сидел, задумавшись один, но как не изгалялся и не бился Ливъятан, чтобы хоть чем-то зацепить юношу. Тот словно не видел и не слышал его, оставаясь совершенно спокойным. И это было единственным, что могло стереть с лица насмешника его отвратительную улыбочку.
Но у Каина применить подобную тактику не выходило. Напряжение и неловкость, которые он при этом испытывал, всегда в конце концов открывали лазейку непрошенному гостю, и все начиналось сначала.
- Как у тебя получается не замечать Ливъятана, - оставшись наедине с братом, отважился как-то спросить у него Каин. – Ты что, действительно не видишь его?
- Конечно, вижу, я же не слепой. Но я предпочитаю не касаться его, он такой мерзкий, так и кажется, что сейчас же испачкаешься.
- Я не понимаю, как это возможно, он же постоянно обращается к тебе, не оставляет в покое?!
Авель пожал плечами:
- Так же, как поступают с назойливой мухой: просто перестают замечать.
- Я ее убиваю.
Авель с улыбкой посмотрел на брата: вот он весь в этом.
- Ну не всегда же это возможно. Например, Ливъятана ты не можешь убить, но отрешиться от него получается.
- Ты хочешь сказать, что тебе всегда удается не замечать его?
- Нет, конечно, иногда, он так настойчив, и цепляет за самое больное, что не заметить его совершенно невозможно.
- Что же ты делаешь в таких случаях?
- Я звоню Ему. Иногда Ливъятан портит связь, тогда я просто сижу и бесконечно набираю номер, пока не пробьюсь.
- Что же ты ему говоришь?
- Жалуюсь на Ливъятана и прошу меня избавить от него.
- И что, Он помогает?
- Да. Чаще всего я именно так и поступаю. А, если честно, сам я ни разу не смог совладать с ним.
Каин тяжело вздохнул. Беспрерывно звонить и надоедать жалобами и просьбами Ему?! Нет, это не для него. Он постарается справиться сам.
Каин и Авель, молча сидели на берегу, каждый думал о своем, глядя на безмятежную гладь воды, по которой лениво перекатывались тяжелые низкие волны.
- Привет, ребята, о чем такая оживленная беседа?
Юношам не надо было оглядываться, чтобы понять, что это Ливъятан собственной персоной.
- Пойдем, Каин, нам больше нечего здесь делать. – Обратился Авель к брату и быстро встал на ноги.
Каин продолжал сидеть на песке, зарывая ноги в его теплую гущу.
- Не стоит тебе оставаться здесь, Каин. Пойдем со мной. – Настаивал Авель.
- Да, что вы ребята, встрепенулись, как будто спешите куда. Давайте, я пойду с вами.
Авель резко развернулся к брату.
- Пойдем, Каин, - настойчиво и непривычно властно проговорил он.
- Ты иди, Авель, я сейчас тебя догоню, – ответил тот.
Убегать от Ливъянана?! Нет, это не для него. Малыш пусть идет. А он не будет от него бегать. Не на того напал!
- Что-то Авель меня всегда избегает. Даже обидно! – проговорил Ливъятан, устраиваясь рядом с Каином, - Что скажешь, Каин?
- У вас какое-то конкретное дело ко мне? – холодно спросил юноша собеседника. – В противном случае, прошу меня избавить от ваших бесед.
- Да ты что обиделся за вчерашнее? Брось, что ты! Это же была шутка!
- Мне нет дела до ваших шуток и до вас вместе с ними. А обижаться на вас я не имею никакого основания, – Каин презрительно смерил взглядом щуплую фигуру Ливъятана - не на что!
- Ах ты вот как?! Не на что?! – Внезапно вскипел тот, и, вскочив на ноги, злобно просипел. – Ну, ну, маленький засранец, ты еще вспомнишь доброго дядю Ливъятана!
Ливъятан на минуту замолчал, но, распалившись от нанесенной обиды, закричал в бешенстве:
- Что ты себе позволяешь?! Дрянь! Слюнтяй! Тупой заносчивый человечишка! Не на что! Не на что! – злобно восклицал нечистый словно не мог успокоиться, столь сильно задели его слова юноши. – Ничто?! Да это вы грязь и пыль! А я дух! Я все могу! Я уничтожу тебя! Я...
Ливъятан кричал и, задыхаясь, бегал вокруг юноши, потрясая кулаками над его головой, но юноша нимало не беспокоился, он сидел, не двигаясь с места, и задумчиво смотрел на расстилающееся перед ним море. И лишь едва уловимая улыбка промелькнула на его лице.
- Вы тупые грязные твари! Неблагодарные скоты! Вы сдохнете, и никто не вспомнит о вас! А я буду вечно! А от вас ничего не останется! Ничего! – Ливъятан продолжал кричать осипшим голосом, но постепенно напор его начал стихать. – А я… Я … Да что ты смыслишь в моей жизни?! Ничтожный ублюдок! Что ты вообще смыслишь! Ничтожество! Да вы дальше вашего носа ничего не видите! Кроме интереса, куда положить свою задницу мясистую, вы ничего не хотите! А судить лезет! Судья хренов!
Ливъятан замолчал. После небольшой паузы, он продолжил, но голос его дрожал от нахлынувших рыданий. – Да я упал! Я повержен в прах! Я унижен! Я лишен силы! Но ты не смеешь меня судить! Не смеешь. – Тихо повторил он, растирая по лицу слезы. – Никто не смеет. Я ерничаю, задираю всех, пытаюсь заставить поверить, что имею какое-то влияние! – постепенно голос Ливъятана повышался, срываясь на высоких нотах. – Да! Я искусно создаю театральный антураж! А что у меня еще осталось?! Ты знаешь?! У меня больше ничего, ничего нет! Он отнял у меня все! Он уничтожил меня! Я, действительно, ничто!
Ливъятан бессильно упал на песок и зашелся в громких отчаянных рыданиях.
Он плакал долго и горестно. А Каин продолжал сидеть рядом с ним, чувствуя, нарастающую неловкость. Он не мог ни проявить естественное в таких случаях участие к страдальцу, ни уйти. Он не знал, как поступить, и боялся шелохнуться, находясь в каком-то странном оцепенении. Наконец, рыдания стали затихать. Ливъятан приподнялся и сел, вытирая глаза и громко сморкаясь в свой шейный платок. Через некоторое время он успокоился и тихо и отрешенно произнес:
- Если бы ты знал, как мне все надоело!
Они сидели рядом и молчали.
- А я, собственно, - прервал Ливъятан молчание несвойственным ему спокойным низким голосом, – спешил поделиться с вами новостью. Вы еще и не слыхали, небось. – Он вздохнул глубоким прерывающимся дыханием, какое бывает после долгих рыданий. – Консул приходил к Сариилу, рассказал, что они придумали вам новое развлечение. Каждый из вас должен будет принести Ему от плодов трудов своих самое лучшее, а Он выберет из вас лучшего. - Сделав небольшую паузу, он закончил. – Да, тебе Михаил сам все расскажет. Я, пожалуй, пойду.
Ливъятан поднялся и, не оборачиваясь, поплелся прочь. Каин добился своего: противник покидал поле боя первым. Юноша смотрел ему вслед. Плечи понуро были опущены, медленная поступь была нетвердой, как у старика. Каин не чувствовал себя победителем.

 Отправлено: 08.06.08 13:15. Заголовок: Юлия пишет: Но прощ..

Юлия пишет:

цитата:

Но прощение, о котором говорит Рафаил, означало решиться с новой силой, как прежде, желать ее, страдать по ней, открыть ей сердце, зная наверняка, что она обязательно причинит ему смертельную боль, и обрести силы продолжать жить с этой болью. Нет, это невозможно. Не то чтобы он не хотел этого, он просто этого не мог.

Как потрясающе написано! Как легко бывает простить на словах близкого человека (я говорю не только об отношениях мужчина-женщина), и как трудно полностью простить в душе.

 Отправлено: 10.06.08 13:01. Заголовок: Юлия Как же вы замеч..

Юлия Как же вы замечательно пишете! Просто даже слов нет, чтобы выразить... Поэтому примите и проч.! И продолжения! Продолжения!

 Отправлено: 10.06.08 15:28. Заголовок: Бэла, Marusia , боль..

Бэла, Marusia , большое спасибо!

---

15.
Как и сказал Ливъятан, вскоре Каин увидел консула. Михаил был самым старшим из архангелов. И его старшинство ясно читалось в особо почтительном отношении к нему всего разношерстного населения их города: от строгого ректора Гавриила до Ливятана, который лишь в самых редких случаях цеплялся к Михаилу, да и то делал это с неохотой, как будто по какой-то ему одному ведомой обязанности, и спешил ретироваться, не дожидаясь ответа консула. Даже прозрачная тень эфирной, как и у других ангелов, фигуры консула отливала более глубокой синевой.
- Здравствуй, Каин, - обратился Михаил к юноше. – Я наделся вас застать вместе с братом. Но вы, как я вижу, стали редко бывать вдвоем.
- Авель вырос, и теперь нет необходимости опекать его.
Консул удивлено поднял брови.
- Хорошо, если причина только в этом.
После небольшой паузы он продолжил:
- Каин, как ты сам только что отметил, вы с Авелем выросли, узнали свое призвание, и уже сделали убедительные шаги в овладении им. Я наблюдал за вами и должен признать, что успехи ваши значительны. Теперь и ваши отношения… с Ним, – в голосе консула появились почтительные бархатные нотки, - должны обрести новые грани, в том числе серьезную долю ответственности за те дары, которые каждый из вас в изобилии получил. Этот новый этап инициируется жертвоприношением. Ты в курсе, что это такое и как это делается. Ты неоднократно наблюдал, как это совершает твой отец. Но теперь вы должны это сделать сами. Каждый из вас самостоятельно должен принести… Ему, – голос консула снова обрел бархатную почтительность, - от плодов трудов своих то, что сами выберите, посчитаете самым достойным, самым важным в осуществлении вашего призвания, самым ценным для ваших с Ним отношений. Обрати внимание, Каин, что дар твой должен учесть все аспекты, о которых я сейчас упомянул – он должен быть не просто очень хорошим, а самым дорогим для тебя. Ты все понял?
Задача была ясна Каину, еще когда с ним об этом говорил Ливъятан. И в голове у юноши уже родилось множество идей, как осуществить задуманное.
- Мне все ясно, консул, - с почтительным легким наклоном головы ответил Каин.
Михаил озабоченно смотрел на юношу.
- Не спеши, Каин. Задача вам предстоит сложнейшая. И при всех твоих замечательных талантах трудновыполнимая. Речь идет не об отлично сделанном задании. А о твоем собственном осуществлении, как самостоятельной и неповторимой личности, и твоей связи с Ним. Собственно, это одно и тоже, две стороны одной медали. Ты должен выстроить в своем сердце эту пирамиду, и разобраться, что и кто является ее вершиной.
Каину казалось, что консул зря так затрудняется, прибегая к столь сложным словесным оборотам. Ему было ясно, что его пирамида всегда должна иметь основанием Его порядок, вершиной - Его волю. И что восседать на этой вершине должен Он Сам.
- Мне все ясно, консул, - еще раз повторил юноша и снова поклонился архангелу.
- Хорошо… - ответил Михаил, но озабоченное выражение не сходило с лица консула. – Если у тебя будут вопросы, я всегда готов помочь тебе разобраться, – проговорил он во след покидающему его Каину.

16.
Неделю спустя Каин столкнулся с Ливъятаном в баре. Он зашел туда после работы и одиноко сидел у стойки, потягивая холодное пиво. Бар постепенно заполнялся посетителями. Погруженный в свои мысли, Каин не видел того, кто настойчиво пролезал за его спиной. Чуть двинув плечом, чтобы дать возможность пройти этому неуклюжему посетителю, Каин и не заметил, что толкнул его. Оглянувшись на брань, он увидел, что это Ливъятан. Тот был весь облит густой обжигающей массой горячего шоколада, который только что заказал себе. Гул голосов в баре затих: все с интересом наблюдали за произошедшим. Так облить человека, чтобы полностью испортить его костюм было в духе самого Ливъятана, но чтобы кто-нибудь так поступил с ним самим?! Такого еще завсегдатаи бара не видели. Ливъятан продолжал кричать и отвратительно ругаться. Его крик заставлял звенеть стаканы на стойке бара. Но каких бы то ни было действий, которые затаив дыхание ожидали все присутствующие, не предпринимал. Не дождавшись драматического развития событий, посетители бара вернулись к своим стаканам и собеседникам. Нараставший гул голосов и звяканье посуды заглушили порядком охрипшие вопли Ливъятана. Наконец, он замолчал. С ненавистью посмотрев на своего обидчика, уселся рядом с ним.
- Налей мне, Сариил, - обратился он к архангелу, - этот щенок меня выбил из колеи.
Сариил, посмотрел на Ливъятана долгим сердитым взглядом.
- Артист… - тихо проговорил он и, покачав головой, исполнил его просьбу.
Ливъятан выпил содержание своего стакана одним глотком.
- Извини меня, это вышло нечаянно, - спокойно сказал Каин.
- Иди расскажи это им, - Ливъятан мотнул головой в сторону все еще наблюдавших за ними посетителей бара.
- Причем тут они?.. - пожал плечами Каин и поднялся, чтобы уйти: его стакан был уже пуст.
- Ну, ничего, ничего. Он отомстит за меня! Подожди немного!
Каин в недоумении уставился на нечистого.
- В этом идиотском соревновании, - продолжал Ливъятан, - которое Он придумал для вас, ты не победишь! Он выберет твоего тупоумного братца! А ты останешься ни с чем, и всем твоим честолюбивым прожектам споют вечную память. Шиш тебе! Станешь таким же никчемным алкашом, как твой папаша! Вот тогда мы и посмеемся!
- Что ты несешь? Какая разница кто победит?
Ливъятан ошарашено посмотрел на Каина.
- Ты что в самом деле не понял?! Да нет, ты просто прикидываешься, - Ливъятан устало махнул рукой на юношу и уставился в свой пустой стакан.
- Что я не понял?
- Хватит! Я не собираюсь играть в твои идиотские игры! – взвился Ливъятан, переходя на пронзительный визг. - Ты, кажется, собирался уходить! Вот и порезвись где-нибудь подальше отсюда с кем-нибудь другим, с меня на сегодня тебя хватит.
Каин вдруг почувствовал, как гнев закипает в нем, он надвинулся на Ливъятана, вжавшего голову в плечи, и, схватив его за шиворот, закричал звеневшим от гнева голосом:
- Отвечай!
- Да ты бешенный! - Вырываясь из рук юноши, произнес нечистый. - Ты что прикидываешься-то?
И словно испугавшись, новой атаки со стороны Каина, поднял руки:
-Ладно, ладно. Ты что не понял, что речь идет о благословении?
Заметив недоумение, промелькнувшее на лице юноши, он продолжил:
- Он поставил на кон Свое благословение, - с нажимом на последнем слове медленно произнес Ливъятан.
- Ну и что? – не понимал Каин.
- Ну и то! Ты что совсем тук-тук, - Ливяътан постучал по голове, - как твой братец?! Его благословение - это все!
- Что значит все?
- Вот это да! – Ливъятан упивался открывшейся перед ним перспективой. – Вот это номер! Клянусь, ради этого не жалко и лучшего костюма! Дорогой мой! Мой милый мальчик! Тебя что совсем не посвятили в маленькие семейные тайны?! Ха-ха, они это скрыли от тебя, чтобы не ранить нежной детской души! Милый ты мой, я открою тебе глаза.
Ливъятан приблизил свое лицо к лицу юноши и, обдавая того кислым дыханием, не скрывая удовольствия продолжил, прескверно улыбаясь:
- Посмотри внимательно на своего отца, дружок, и подумай, насколько он успешен в делах, много ли у него планов, каковы его перспективы и, наконец, хватает ли у него сил хотя бы на твою незабвенную мамашу?! – Сделав многозначительную паузу, Ливяътан продолжил. – А теперь представь нашего милого безобидного алкаша у Того, – он поднял глаза к потолку и указал в него пальцем, – в Его райских кущах. Что ж ты, маленький недоносок, считаешь, что там он тоже был жалким неудачником, что у него не было не способностей, ни сил, ни идей? Что там он также сидел за стойкой сутки на пролет и напивался в стельку?!
Каин был растерян. Несостоятельность отца, поразившая его словно тяжелая болезнь, была, безусловно, связана с его виной перед Ним. Но его личной виной, полагал юноша, и он не как не мог понять причем тут он, Каин, и куда клонит этот гнусный тип.
- Поверь мне, - продолжил Ливъятан, голос его стал спокойным и тихим, в нем послышалось сожаление о давно ушедшем. - Там в райских кущах, твой отец был просто неотразим, полон энергии, всевозможных идей! Он был словно страстный любовник. Во всем, не только в том, что касалось твоей матушки, хотя и здесь он не давал маху. Он страстно и деятельно любил все, что требовало его энергии и ума. Но однажды он дал маху в одном деле. Это было, конечно, глупо, не стоило Его раздражать, тем более наступать на больную мозоль. Но что сделано, то сделано! И Он лишил благословения твоего отца. А благословение, мой милый, это как волшебный ключик. Есть он у тебя – и перед тобой открыты все двери. Нет – и все оборачивается против тебя. Все то, что только вчера было твоей силой, стало твоей слабостью. Это, знаешь ли, как любовная сила, потерял ты ее, а желание осталось, и точит тебя, и жжет, и мучает, но ты не можешь утолить этой жажды, и никогда уже не получишь удовлетворения. Хотя вряд ли ты это сейчас способен понять...
Ливъятан помолчал и продолжил:
- Ну, во всяком случае, наблюдать, что становится с теми, кто лишен Его благословения, может каждый... Твои таланты тебе тоже не с неба свалились, Он тебе их дал, Он же тебя их и лишит, и все в твоих руках будет рассыпаться в прах! Вот, чем чревата потеря этого чудесного акта!
Каин ничего не ответил. Он встал и быстро пошел к выходу.
- А твой братец одержим Им, это Ему и нравится! Он непременно выберет его! - Кричал ему в след Ливъятан.

 Отправлено: 10.06.08 15:40. Заголовок: 17. Канн с упоением ..

17.
Канн с упоением трудился для того, чтобы вскоре представить Ему свои лучшие результаты. Но последние слова Ливъятана смутили его. И хотя он не хотел себе признаться в этом, его это мучило, и мешало работать. Ему надо было обсудить это с кем-то. Но вот с кем? Каин ни как не мог решить. Родители давно перестали быть авторитетом для Каина, ему бы и в голову не пришло советоваться с простаками и неудачниками, коими, как ни прискорбно это признать, были его родители. Архангелы, которые, конечно, всю эту кухню прекрасно знали, его отталкивали своим надменным превосходством. Каин не хотел, чтобы с ним говорили свысока, поучая его словно маленького неразумного ребенка. Оставался только Авель. И хотя разговор с младшим братом тоже несколько смущал Каина, привыкшего быть для того авторитетом, но он все же решился поговорить с ним.
Каин сидел на берегу в ожидании брата, когда к нему подошел Ливъятан.
- Не меня ли дожидаешься?- обратился он к юноше своим обычным шутовским тоном.
Каин не удостоил его ответом. Сейчас, как никогда, он не желал видеть этого прохвоста.
- Готовишься к конкурсу на звание лучшего любителя Бога?
Каина раздражало, что Ливъятан позволяет себе так говорить о столь важных для него вещах, но он твердо решил не вступать с ним в беседу.
- Я тут прикинул: зачем Ему это надо? И знаешь, что вышло? – не смущаясь молчанием собеседника, безмятежно продолжал Ливъятан. – А вышло очень забавно. Он вас разделяет на две группы: отличники и двоечники. И продолжает игру на новых условиях. И главное, что вы оба при любом раскладе у него в руках. И тот, кто выиграл – потому что боится потерять, и тот, кто проиграл, потому, что будет стараться, отобрать приз у пебедителя. Умно и весело. Нет, надо признать, Он молодец, умеет повеселиться. Что хорошо, то хорошо! А так вдвоем вы еще неизвестно до чего додумаетесь! Дружные люди – это смесь для него взрывоопасная, вас надо обезвредить. Как это Он сделал с вашими стариками. Ну, с ними посложней было: мужчина и женщина – это замес крутой. А вы – братья. Для того чтобы вас разделить, достаточно лишь выбрать одного из вас.
Ливъятан внимательно осмотрел незамечавшего его Каина и, развалившись рядом с юношей на горячем песке, продолжил:
- Братья всегда кусают с одного куска. Все есть только у единственного. Как только появляется еще один – все. С тех самых пор, что досталось одному, то не достанется другому. Начиная с родительской любви, и кончая такими прозаическими вещами, как чистые носки.
Да, вам не позавидуешь! Ведь вас всегда будет двое, значит один всегда останется с носом. Ну не грусти. Проживешь: отец же живет, и ты справишься. Через несколько лет не вспомнишь из-за чего весь сыр бор.
Каин молчал. Он чувствовал отвращение ко всему, что говорили этот ехидный болтун, но почему-то незнакомая доселе Каину апатия навалилась на него, не давая ему ни отчитать нахала, ни дать ему отпор. Даже разозлиться, как следует, у него не было сил. Так ничего и не сказав Ливъятану, юноша встал и пошел прочь. Он шел без цели, без мыслей и чувств, когда услышал голос брата.
- Каин! Каин! Погоди! Куда ты?!
Запыхавшийся Авель догнал Каина.
- Почему ты меня не дождался? Ты же хотел поговорить со мной?
- Там был Ливъятан. – Тихо ответил Каин.
- Тогда правильно сделал, что ушел. А о чем ты хотел поговорить?
- Да так, о пустяках. Не волнуйся.
- Ну давай о пустяках.
- Да что-то не хочется сейчас. В следующий раз.
- Каин, с тобой все в порядке? Ты сам на себя не похож? В тебе всегда столько энергии и мысли, а теперь какая-то пустота. Я ничего не слышу.
- Не слышишь, потому что никаких мыслей и идей у меня нет, – после небольшой паузы ответил юноша брату.
- Что случилось? Что тебя мучает?
Каин молчал.
- Это Ливъятан тебе расстроил? – продолжал расспрашивать брата Авель. – Ну, конечно, он! Кто же еще, может так выбить почву из-под ног и лишить человека веры!
- Ты слишком преувеличиваешь его роль, Авель. Он только треплется, а сделать ничего не может, – устало возразил брату Каин.
- У него же настоящий смертельный яд в языке!
- Ты все так драматизируешь, малыш, – усмехнулся Каин. «Все-таки он еще мальчишка, такой наивный», - подумал он про себя.
- Не очень я и наивный, - ответил задетый мыслью брата Авель. – А вот ты явно заблуждаешься на счет Ливъятана. Он отвратительный, грязный лжец. Что он тебе говорил?
- Ну, ничего крайне лживого он не говорил.
- Расскажи мне, что именно он сказал тебе! – горячо настаивал Авель.
- Сказал, что братья всегда кусают от одного куска, и что досталось одному, то не достанется другому.
- Но это же ложь! – возмутился Авель, - Он соврал тебе! Братья – это единое целое, и что у одного, то будет и у другого!
Каин лишь усмехнулся наивной горячности брата.
- Ну почему ты мне не веришь?! - не унимался тот, - Ливъятану поверил, а мне нет!
- Я тебе верю, - ответил Каин брату, и чтобы переменить тему спросил, - а как ты думаешь, зачем Он устроил это соревнование между нами?
Авель был несколько сбит с толку быстрым переходом на другую тему, и ответил не сразу.
- Соревнование? Ты называешь жертвоприношение соревнованием? – удивленно переспросил он.
- Тебя это коробит? Это может быть не очень возвышено и благолепно, но суть ухвачена верно.
- Это тебе тоже Ливъятан сказал?
- Ну причем тут он?! – досадливо наморщился Каин, - Тебя спрашиваю о Нем, а не о нечистом!
Авель вздохнул, он чувствовал недостаток слов.
- Это не соревнование – после небольшой паузы ответил он. - Тебе же Михаил говорил, это начало нового этапа нашей жизни с Ним.
- Честное слово, Авель! – воскликнул раздраженно Каин, - Да как ни назови! Этап, жертвоприношение, следующая ступень! Зачем это?!
- Как зачем? – удивился Авель, - Нельзя же стоять на одном месте, всегда оставаться детьми. Надо сделать следующий шаг, подняться на следующую ступень, как ты правильно сказал, и идти дальше.
- Куда идти?! На какую ступень подняться?! Что должно измениться в нашей жизни?
Авель был в отчаянии. Он не мог просто и ясно объяснить брату то, что знал и чувствовал сам.
- Наверно, измениться должны мы сами, - робко попытался ответить он.
- Каким образом? – устало спросил Каин.
- Мне трудно это объяснить, но это связано с Ним. Мы должны больше открыться Ему, больше довериться, отдать, наконец, Ему свое сердце. А Он тогда сможет нам отдать Себя.
- Отдать Себя?! Он?! Что ты такое говоришь, Авель?! Как такое вообще могло прийти тебе в голову?! Как Он может нам отдать Себя? Да как мы вообще можем вместить хоть крупинку от Него?!
-Ну… - Авель чуть не плакал: никогда у него не получалось все правильно объяснить! – Ну, конечно, мы не можем Его вместить, но Он даст нам от Себя любовь, силу, веру. Я не могу это выразить! – в отчаянии воскликнул юноша.
- Ты хочешь сказать, что Он даст нам Свое благословение? – помог ему старший брат.
- Да, наверное. Конечно, это благословение. Оно как раз вмещает в себя все, что я хотел сказать. И главное - вот эту взаимную передачу…
- Как ты путано выражаешься, Авель, – усмехнулся Каин. – Ректор был бы тобой недоволен.
- Да, да! Вот с кем тебе надо было бы поговорить! Габриэль все бы тебе растолковал, как надо. Ты бы сразу все понял!
- Благословение… - повторил Каин самому себе. - Вот и ответ. Ты мне все очень хорошо объяснил, малыш.
- Нет, я так не думаю. Ты скрываешь от меня свои мысли, но я вижу по тебе, что это не так. Если бы я тебе объяснил все правильно, ты бы радовался, а ты грустишь.
- Я не грущу, Авель, я размышляю. А радость – удел простых наивных душ, к коим я себя отнести не могу.
- Еще одна ложь Ливъятана! – горько воскликнул Авель.
Каин удивленно поднял брови, взглянув на брата.
- Что же здесь лживого?
- Радость – удел всех, кто знает и любит Его! Да, простых, может быть, душ, но не наивных!
- Ну, хоть на половину ты согласился со мной. Пусть будет: простых.
- Я, действительно, здесь согласен с тобой, Каин. Ты такой умный и такой сложный! Иногда ты так все усложняешь, умудряясь запутать самые простые вещи! Как я жалею в такие минуты, что не могу поделиться с тобой своей простотой!
- Милый ты мой! – улыбнулся брату Каин. И, став серьезным, добавил, - Каждому свое.

18.
После разговора с Каином, Авель чувствовал себя не в своей тарелке. Отчего-то что-то внутри саднило и мучило его, но что это было, он никак не мог понять.
-Ты переживаешь, что не смог объяснить Каину смысл жертвоприношения? – услышал он голос претора.
-Здравствуй, Уриил. – улыбнулся архангелу юноша, - мне кажется, я не смог ему объяснить, потому что сам не очень хорошо понимаю это. Вернее, я понимаю, какой должен быть результат, но как его можно достичь? Скажи Уриил, что я должен сделать, чтобы стать ближе Ему? Что в моей жизни должны означать слова «отдать свое сердце до конца»?
-Видишь ли, Авель, именно в поиске ответа на этот вопрос и состоит ваша задача. Только вы сами можете найти правильный ответ. Для каждого из вас этот ответ будет разным. Загляни в свое сердце, к чему ты более всего привязан, чем больше всего ты желал бы обладать – исследуй это и найдешь ответ.
Юноша сосредоточенно слушал претора.
- Кажется, я понял, – ответил он и замолчал. – Уриил, а как же быть с Каином, мне кажется, он запутался. Я чувствую, что должен помочь ему. Но не понимаю как? Как мне объяснить ему?
- Ты прав, Авель, Каину нужна твоя помощь. Но ты не сможешь ему объяснить это словами.
- Как же мне помочь ему?!
- Так же как ты собираешься отдать свое сердце Ему.
- Я не понимаю, Уриил! Ты очень сложно выражаешься для меня! Что значит: «так же как отдать свое сердце Ему»?
- Это должно быть тоже жертвоприношение.
- Жертвоприношение? Кому?! Каину?!
- Зачем же… Это должно быть жертвоприношение за Каина.

 Отправлено: 10.06.08 19:35. Заголовок: Юлия :sm47: Спасиб..

Юлия
Спасибо огромное.
Юлия пишет:

цитата:

Наверно, измениться должны мы сами, - робко попытался ответить он.

По- моему это главное , что должен понять человек, если он хочет изменить свою жизнь.

 Отправлено: 10.06.08 20:13. Заголовок: Юлия :sm47: Я все е..

Юлия Я все ещё не могу подобрать слова для описания мыслей которыми меня накрывает это чтение, это интерес на грани удивления, особенно первые главы. Ещё раз спасибо.

 Отправлено: 11.06.08 13:11. Заголовок: Ksanka , Джастина ! ..

Ksanka , Джастина !

---

19.
Приближалось время жертвоприношения, но Авель еще не решил, с чем он придет к Нему. В беседе с Уриилом он понял, о чем говорил архангел. Но оглядывая свою жизнь, присматриваясь к своему стаду, Авель никак не мог найти, что из этого он должен принести в жертву. Казалось, ответ совсем рядом, но ухватить его никак не удавалось.
Мысли Авеля перебил лай собаки. Юноша внимательно оглядел долину, и увидел отца. Давно отец не приходил к нему на пастбища.
- Ну что ты, Дружок, встречаешь меня лаем, - Адам ласково похлопал собаку, та виновато взвизгнула и уткнулась носом ему в колено. – Ну ладно, ладно, иди.
- Здравствуй, отец. – Авель с нежностью обнял отца.
- Здравствуй, сынок. Не ожидал я, честно сказать, что ты добьешься таких успехов, - отец кивнул головой в сторону пасущегося невдалеке стада, полное тучных баранов и овец, покрытых превосходной тончайшей шелковой шерстью.
– Ты стал превосходным скотоводом. Что ты думаешь о жертвоприношении? Ты уже выбрал, кто из твоих овец достоин этого? У тебя все животные ухожены, здоровы, полны сил. Из них лучшего выбрать – нелегкая задача. Все как на подбор.
Авель вздохнул:
- Я разглядываю каждого из моих баранов, перебираю всех овец и ягнят, но никак не могу понять, кто из них может хоть на йоту приблизить меня к Нему. Мне кажется, я двигаюсь в противоположном направлении.
- Дело не в них, сынок, а в тебе. Видимо, ты должен выбрать того, кто тебе из них дороже всего.
- Да они все мне по-своему дороги, но это же все-таки только бараны. Добрые, милые животные, наивные, скорее даже глуповатые. Это даже не собаки, которые могут быть… - начал было Авель и осекся.
- Ты что? Что ты замолчал? – удивился Адам внезапной перемене, произошедшей в сыне.
Но Авель, казалось, был ошеломлен внезапно озарившей его догадкой, он не слышал отца.
- Сынок! Что с тобой?
- А? Что? – встрепенулся юноша. – Прости отец, мне надо подумать.
Авель вскочил на ноги и в замешательстве взглянул на отца:
- Я… я…
- Иди, сынок, иди. – Адам понимал, что для его младшего сына настал решающий момент.
Не в силах усидеть на месте, Авель быстро шел, покинув отца, оставив стадо на попечение собакам, ему надо было остаться совершенно одному, чтобы во всем разобраться. Он был не просто сбит с толку, мысль, пришедшая ему в голову в разговоре с отцом, ужаснула его.
- Безумие какое-то! Почему он?! – недоумевал юноша. – Любой баран, любая овца! Да хоть все стадо! Но только не Клубок!
Клубком Авель прозвал одного барашка из своего стада, за его привычку свертываться у ног человека, становясь похожим на клубок белой шерсти. Этот барашек родился очень слабеньким с врожденным дефектом ножки да к тому же неизвестно откуда взявшимся коричневым пятном, которое покрывало пол головы ягненка. Более нелепого и несчастного существа невозможно было и представить. Сильные братья не подпускали его к матери, и Авель сам кормил маленького страдальца из соски. Много сил и времени он потратил, чтобы исправить врожденный порок барашка и вернуть ему способность нормально передвигаться. Но как ни старался Авель вылечить больную ногу своего питомца, полостью избавить его от хромоты ему так не удалось. И Клубок бегал, заваливаясь на один бок, смешно подергивая слабой ножкой. Другие бараны и овцы не очень-то жаловали уродливого собрата, и юноше частенько приходилось выручать беднягу из семейных потасовок.
И Клубок на такую заботу человека отвечал ему собачьей преданностью. Он не отходил от Авеля, сопровождая его повсюду. Он ластился к нему, словно щенок, заглядывал в глаза, терся головой о руку, выпрашивая ласку. Когда юноша был задумчив или грустил, Клубок лизал ему щеки и тихонько блеял. Авель привык разговаривать с ним, давно убедившись в отзывчивости и понятливости своего маленького друга. Вот и сейчас он неуклюже трусил рядом с юношей и тревожно коротко бекал.
Авель так привязался к барашку, что не представлял себе, что может с ним расстаться. Да и зачем?! Никакой скотоводческой ценности у Клубка не было. Он буквально по всем параметрам уступал своим собратьям: хромой, маленький, с темным пятном на пол головы и короткой вечно спутанной шерстью. Он был дорог только Авелю. Никто другой не стал бы даже смотреть в его сторону: досадная ошибка природы – не более того!
Сердце юноши разрывалось, от происходившей в нем борьбы. Юноша боролся сам с собой:
- Откуда явилась эта мысль? Как можно?! В жертвоприношении приносится только самое лучшее. А какой же Клубок лучший?! Он худший из всех баранов! Даже речи не может идти о нем! Только таком кретину, как ты, могло прийти это в голову. Каин сейчас поднял бы тебя на смех! И правильно бы сделал! Какая глупость!
И сам же решительно возражал:
- В жертву приносят не самое лучшее, а самое дорогое. А разве Клубок тебе не дороже всего твоего стада?
- Он мне дорог, но это не значит, что его надо принести в жертву! Мне дороги и отец с матерью, и Каин! Что же мне надо принести их в жертву?!
- Они тебе не принадлежат. А Клубок – это баран из твоего стада.
Клубок так сильно отличался от своих сородичей и щуплым видом, и смешным суетливым характером, что Авель давно перестал воспринимать его, как члена стада. И все-таки он был один из них…
- Ну и что ж что он баран! – не уступал он себе. – Он больше чем баран! Он мой друг! Он меня любит!
- Это ты можешь любить. А баран любить не может, он просто к тебе привязан. Баран не может быт другом! Он никогда не сможет пройти с тобой путь к совершенству, удержать тебя от ошибки, противостать злому в тебе, или порадоваться твоему исправлению. Ничего, что сделал бы для тебя друг! Он просто улавливает и отражает твое настроение. Он больше, чем твоя одежда, что согревает тебя, потому что согревает твое сердце, но он много меньше любого духовного существа.
- Да даже если так! Зачем его надо приносить в жертву?!
- А зачем вообще приносят жертвы?
- Я запутался… На что Ему Клубок?!
- Зачем ты лукавишь? Ты же прекрасно знаешь, что жертвы нужные не Ему, а тебе. Готовность жертвовать приуготовляет твое сердце к любви. Отказываясь от обладания, ты освобождаешь эту часть сердца для Него. Ты очень привязан к Клубку, ты вознес его на пьедестал, который не может принадлежать животному. Он дорог тебе, потому что ты очень много вложил в него. Твое призвание чувствовать чужую боль, исцелять и заботиться, твое стремление к совершенству своего целительного дара и, наконец, твое стремление уподобиться Ему исправили ошибку природы и сотворили совершено новое существо, способное перешагнуть границы животного мира и приблизиться к человеку, стать его спутником. Ты сделал это! Но готов ли ты отказаться от этого ради Него?
- Он бы никогда не потребовал этого от меня!
- Он и не требует, но Он ждет твоей любви.
- А как же моя любовь к Клубку?!
- Ты использовал все, что получил от Него для преображения больного барашка в Клубка – все дары, что Он дал тебе, кроме одного – любить и быть любимым. И этот дар ты никогда не сможешь реализовать с Клубком. Только в одном единственном случае ты сможешь вознести своего маленького друга до недосягаемой для него вершины любви – если сможешь отказаться от него ради любви к Нему. Сердце маленького барашка станет печатью навсегда скрепляющей тебя с Ним. Если Он примет его от Тебя, Клубок в вечности обретет себя в Нем.
Первый голос молчал.
Юноша остановился. Силы внезапно покинули его. Опустившись на землю, Авель ласково обнял прижавшегося к нему барашка.
- Надо же, - горько усмехнулся юноша, - я и не знал, что могу так мастерски складывать слова. Вот удивился бы Каин! А может это и не мои мысли? – он оглянулся вокруг себя: быть может, кто-нибудь из архангелов говорил с ним?
Авель показалось, что чья-то тень мелькнула за холмом. А, может быть, это в вечерних сумерках оживала степь. Но это было для него уже не важно. Сердце юноши совершенно ясно ощущало правду приведенных доводов. Авель понял, что он нашел ответ. Но сил осуществить его у него не было.
Солнце, покидая долину, коснулась кровавым лучом маленького барашка. Клубок, чувствуя настроение хозяина, нежно тыкался в шею юноши, согревая его теплым дыханием. Густые сиреневые тени наливались синевой. Степь быстро погружалась во тьму. Авель заплакал, горестно и безнадежно.

 Отправлено: 11.06.08 13:23. Заголовок: 20. Вечерело, зной п..

20.
Вечерело, зной прошедшего дня бесследно сдул нежный влажный ветерок. Вокруг было тихо, и только щебет птиц, еще не угомонившихся к вечеру, нарушал безмолвие. Адам и Ева сидели на пороге дома. Дети, поглощенные подготовкой к предстоящим событиям, возвращались домой затемно, и в вечерние часы дом казался особенно пустым без них. Родители оба мучительно переживали эту пустоту, предчувствуя в ней зловещий знак, но обсуждать это они были не готовы, уверяя себя в тщетности этих попыток.
- Завтра они принесут свои жертвы, - наконец нарушила долгое молчание Ева.
- Это важный для них день – тихо ответил Адам жене, и, помолчав, спросил прерывающимся голосом, выдающим мучавшую его тревогу. – Ты думаешь, что Ливъятан испортит его им?
- Я думаю, что он постарается испортить им жизнь, - в тон мужу ответила Ева.
Оба замолчали. Тягостное предчувствие скорой беды давило на сердце. Адам с Евой осунулись и сгорбились под его тяжестью.
- А мы так и не поговорили с ними… - прошептала Ева.
Женщина тяжело вздохнула и съежилась от холода, сжавшего сердце.
- А что мы им можем сказать?! – с болью воскликнул Адам. – Что у нас есть? Мы банкроты, - тихо закончил он.
- Все-таки надо было поговорить с ними, как сказал мне Гавриил, – с трудом проговорила Ева. Время стремительно утекало, вплотную приближая их к страшной развязке, и женщину мучило чувство вины, что она ничего не рассказала Адаму о том разговоре с архангелом.
- Гавриил?! С тобой говорил Гавриил?! Когда? – Адам был удивлен, что обычно словоохотливая Ева ни словом не обмолвилась об этом.
- Да почти сразу после нашей с тобой ссоры.
- И что же он тебе сказал?
- Сказал, что мы должны рассказать детям о нашем провале у Него, не скрывая ничего и никого не обвиняя, – Ева тихо скороговоркой проговорила слова, мучившие ее уже многие дни.
Адам молчал.
«Сейчас он опять начнет обвинять меня, что я знала и не сказала» - с тоской, но без обиды подумала женщина, она и сама знала, что виновата. Но муж молчал.
- Рафаил сказал мне то же самое, - вдруг тихо признался он.
- Значит, и ты молчал об этом, - с грустной усмешкой проговорила Ева.
«Ну вот, опять мы оба виноваты, - подумала она, - как всегда».
- Да я молчал! - неожиданно зло заговорил Адам, повышая голос. – Я промолчал, потому что не знал, как это может помочь им! И сейчас не понимаю, и не знаю, что именно и как мы должны им все это преподнести! – Он все больше распалялся от бессилия и отчаяния.
- Брызгая слюной и крича благим матом, как обычно, - зло парировала Ева, ее взбесила эта истерика мужа. Опять вместо того, чтобы взять ответственность и руководство на себя он начал на нее орать.
Адам с болью и горечью уставился на жену. Ее злой резкий тон резанул по сердцу, принеся страшную боль. Даже в такую минуту, когда они оба в отчаянии, и должны объединиться, чтобы найти возможность спасти детей, она занята только тем, что оскорбляет и унижает его злобными бессмысленными окриками.
- Рафаил сказал, что я должен простить тебе все, - усмехнулся Адам, его лицо исказила гримаса боли, и он закричал на жену - Тебе! Да ты же не успокоишься, пока не ужалишь меня побольнее, ты готова пожертвовать всем на свете, чтобы только причинить боль, втоптать в грязь и уничтожить меня! – Крик Адама прервался душившими его слезами обиды и отчаяния.
- Так тебе надо было простить мне все?! – Гнев захлестнул Еву. - А у меня попросить прощения он тебе не советовал?! У меня! Которую ты предал, обвинив во всех грехах пред всем светом! Попросить прощение за свое пьянство, за свое пренебрежение, за ложь?! Нет?! Не хочешь?!
Ева вскочила и, хлопнув дверью, ушла в дом.

 Отправлено: 11.06.08 13:37. Заголовок: 21. Полная луна выбе..

21.
Полная луна выбелила все вокруг, оставляя лишь редкие черные тени, и забралась в дом сквозь незашторенные окна, разлив на полу и предметах белесые лужицы света. Ева была дома одна и не зажигала света. Она уже не злилась на мужа, и уже не жалела себя. Ужас сковал ее, парализовал все мысли и чувства. Она, как приговоренный к смерти, безвольно ждала исполнения неотвратимого приговора.
За полночь она услышала стук двери – это вернулся Каин. Очень уставший, он едва нашел силы улыбнуться на приветствие матери, и сразу поднялся к себе в комнату. Через несколько минут Ева поднялась за ним, но ей осталось только поправить одеяло и поцеловать крепко спящего сына.
Ну как, как ей уберечь его! Она, как и Адам, волновалась об Авеле гораздо меньше. Она давно заметила, что малыш Ливъятану не по зубам, он ни разу не смог зацепить Авеля, как ни старался. И если нечистый решил погубить детей, то он будет действовать через Каина.
Ева долго еще сидела у изголовья сына. Гладила его густые темные волосы. Вспоминая его ребенком, чересчур серьезным и очень трогательным в этой недетской задумчивости, она плакала. Ей всегда было очень жаль его после того, как она его наказывала или кричала на него. Она сотни раз давала себе обещания не срываться на него и быть к нему мягче, даже когда надо было проявить твердость, но постоянно нарушала их, и снова мучительно переживала эту непонятную тоску в глазах сына.
- Прости меня, сынок. Прости, - Ева рыдала у постели Каина горько и безнадежно.
Всю ночь женщина провела бес сна. Адам домой так и не вернулся. Такое случилось впервые. Как бы они не ругались, сколько бы он не выпил в баре, гася обиды, он всегда приходил домой. Но не в этот раз.
«Где же он? – Недоумевала Ева, - он не должен был меня оставлять одну в такой момент!»
Лишь забрезжил рассвет, а Каин был уже на ногах. Он отказался завтракать, выпив лишь кружку воды. А Ева все толклась на кухне, упрашивая его поесть. Она суетилась и придумывала все новые и новые нелепые причины, чтобы только не дать ему уйти. И в ужасе понимала, что должна сказать совсем другие слова, чтобы предупредить его, спасти.
«Ну где же ты, Адам?! – в исступлении твердила она про себя. - Когда ты так нужен, тебя никогда нет!»
Но вот уже Каин на пороге, он обернулся к матери:
- Оставь, мама! – он взял у нее из рук сверток с бутербродами и положил их на столик у двери. – Жаль, отца нет. Благослови меня, сегодня очень важный для меня день.
Ева зарыдала, судорожно обняла сына и начала его целовать, не разжимая рук, не отпуская его от себя. Он так вырос, возмужал, стал таким сильным и высоким, что она едва доставала до его шеи. Она что-то бессвязно повторяла, сквозь всхлипы и вздохи, не в силах остановиться и взять себя в руки.
- Мама! Что с тобой?! – Каин нежно, но твердо отстранил от себя мать. – Все будет хорошо, не беспокойся. Я скоро вернусь.
Он поцеловал затихшую Еву в мокрую щеку, и повернулся, чтобы уйти.
Вот он уже сошел крыльца и подошел к калитке.
- Стой, Каин! Погоди, сынок! – Ева, выбежала за сыном. Тот остановился и удивленно смотрел на мать.
- Ты должен знать, мальчик, как я люблю тебя! – Ева спешила найти нужные слова, но не находила, все было не то, не то! – Прости меня, прости! – нет, не то! – Ты должен знать… Ты в опасности, Ливъятан хочет погубить вас с Авелем! – опять не то! – Я должна тебе рассказать… Там у Него… это я была виновата, это из-за меня они поссорились с отцом! Доверься Ему! Он любит тебя! Не верь Ливъятану! – голос ее прервался.
- Хорошо мама, успокойся, мы еще поговорим, когда я приду.
Каин зашагал прочь. А Ева, рыдая, прислонившись спиной к доскам забора, опустилась на землю в пыль.

22.
Услышав стук захлопнувшейся двери, Адам вздрогнул. Этот звук навсегда останется в его памяти, словно стук гроба, опущенного в землю. Этот звук означал, что они с Евой потеряли свой шанс спасти детей. Ужас осознанного лишил Адама способности действовать и мыслить. Он окаменел, и только слезы беззвучно, без всхлипов и рыданий тихо ползли у него по щекам, забираясь в излучины морщин. Он еще долго сидел на крыльце, а потом встал и пошел прочь от дома.
Он шел, не разбирая дороги, не зная, куда идет и зачем. Только бы подальше от жены. И вдруг ему припомнилось, что однажды он уже бежал от нее. Тогда все было по-другому, он бежал от Евы не от боли или обиды, он уходил от нее, окрыленный надеждой стать таким же, как Он. А когда вернулся, обнаружил, что все изменилось, и их жизнью уже управляет Ливъятан.
- Ливъятан! Ах, скотина!– в сердцах выругался человек и остановился. - Опять все вышло по-твоему!
- Мне надо вернуться домой! - Адам огляделся вокруг.
И хотя ночь была ясной, и полная луна заливала своим голубым светом землю, Адам не узнавал местности, где оказался.
Всю ночь человек бродил по пустыне, пытаясь отыскать дорогу домой. Пустыня морочила Адама неясными образами, обманывала лунными миражами. И только на рассвете, поднявшись на холм, он увидел вдали крышу дома, утопающую в зелени сада. Близость дома придала ему сил, и он бегом спустился в долину.
Когда Адам подходил к винограднику, он увидел на дороге Каина, который быстро уходил в пустыню. Насилу Адам догнал сына, запыхавшись и выбившись из сил, он с трудом переводил дух:
- Сынок, погоди, - еле слышно проговорил он, остановив Каина.
Удивленный Каин, помог отцу сесть на придорожный камень.
- Где ты был, отец? Что-то случилось?
Адам не мог говорить, и только жестом, как мог, успокоил сына. Отдышавшись, Адам попытался собраться с мыслями.
- Сынок, - неуверенно начал он, - мне надо поговорить с тобой.
- Отец, извини, но я спешу. – Каина начало раздражать, что родители так нелепо ведут себя в такой важный день, не давая ему сосредоточится на главном. – Сегодня у меня особый день, и я хотел бы все сделать как должно.
- Да-да, - поспешил согласиться Адам, - но это важно. Я должен поговорить с тобой, прежде чем ты пойдешь. – Адам замолчал, подбирая слова, - Ливъятан задумал погубить вас с Авелем, и он наверняка уже выкопал яму.
- Яму? – переспросил юноша.
Готовясь принести жертву, он постарался совершенно избавиться от всякой мысли о Ливъятане и его происках, и сейчас поглощенный исполнением конечного пункта своего плана, он не мог взять в толк то, о чем говорит отец. Тот говорил сбивчиво, с трудом подбирая слова, еле стоял на ногах, Каину показалось, что отец пьян.
- Отец, давай, мы поговорим, когда я вернусь, хорошо?
Юноша повернулся, чтобы уйти, но Адам удержал его за руку.
- Погоди сынок. – Я сейчас постараюсь получше объяснить тебе. Видишь ли, все наши беды, они появились не случайно, мы сами посеяли их еще там у Него… Мы виноваты с матерью, что не рассказали вам раньше,.. – он снова замолчал, подбирая слова, - но мы не знали, как это сделать. Но мы должны были… Мы должны были признаться, в том, что сделали на самом деле.
«О, только не это, только не сейчас!» – с ужасом подумал Каин, когда понял, что отец собирается с ним говорить об их падении. Это не должно даже в мыслях сейчас касаться его жертвы! Он должен быть абсолютно чист сегодня, не запятнан ничем, даже родительским грехом!
- Отец! Не сейчас! – решительно остановил Адама Каин.
- Ты ошибаешься, сынок, это надо узнать тебе именно сейчас, - Адам, теряя равновесие, попытался удержать сына, схватив его за рубашку.
«Отец пьян. Даже сегодня», - с горечью подумал Каин, и твердо отстранил руку Адама.
- Отец, я сейчас пойду, а когда я вернусь домой, - глядя отцу в глаза, медленно произнес Каин, - мы поговорим. До встречи.
Каин развернулся и пошел.
- Сынок! – крикнул Адам в след сыну. – Сынок! Ты должен знать, что там у Него, это я во всем виноват! Это я оставил маму, я хотел уйти от нее! Из-за этого Ливъятан смог погубить нас!
Каин быстро уходил прочь, не оглядываясь на слова отца.
- Это я виноват… - тихо повторил Адам, понимая, что не смог ничего исправить.

 Отправлено: 12.06.08 15:20. Заголовок: 23. С восходом пришл..

23.
С восходом пришло время жертвоприношения. У Авеля, несмотря на его постоянную несобранность, все было готово. Теплый ягненок доверчиво жался к ногам любимого хозяина. А у человека не было сил смотреть в глаза своего маленького друга.
Авель оглядел приготовленное, все было на месте, можно было приступать, но юноша медлил. После бессонной ночи борения и слез отчаяния, он все-таки смог обрести решимость. Он обнял ягненка, и, заставляя себя смотреть ему в глаза, произнес:
- Ты все понимаешь, правда? Ты знаешь, как я тебя люблю, как ты мне дорог! Никогда ничто мне не заменит тебя. Но мы должны это сделать,.. – голос юноши прервался из-за подступавших рыданий, - Я умру вместе с тобой, хотя мне придется жить дальше.
Больше сил говорить у Авеля не было. Слезы застилали глаза. Ягненок не вырывался и, не отрываясь, доверчиво и грустно смотрел на своего хозяина. Он даже не заблеял, когда острый нож коснулся его шеи, и только захлебнувшись бурным потоком собственной крови, издал тихий предсмертный хрип. От раскаленного жертвенника пошел едкий запах спекшейся крови.
Авель закончил все быстро. Четко выполняя все необходимые действия, он не плакал, он словно окоченел. И только после того как все было кончено, юноша, опустившись на колени, издал яростный крик адской боли, и упал ничком.
Судорожные рыдания ломали тело и вырывались сдавленными стонами из груди Авеля. Слезы невыносимой боли и страха, не приносили облегчения. Опустошенный и измученный Авель обратился к Нему.
- Прости меня, я так слаб! Я даже не знаю, правильно ли я поступил! – юноша шептал слова, совершенно обессилив от страданий. - Все что я понял, - продолжил он, едва шевеля запекшимися губами, - что в этом маленьком существе заключено все, чем я смог овладеть: мой дар, мое призвание, мое мастерство, мое творение, мое стремление любить, владеть и отдавать себя – все, что я принял от Тебя, я сам. И если бы я не отдал его Тебе, не решившись расстаться с ним, это стало бы непреодолимой преградой между нами. Сначала едва заметной, но со временем она завладела бы всем моим сердцем и разлучила нас навсегда. Но без Тебя все теряет смысл и наступает вечная смерть…
Юноша закрыл глаза и собравшиеся в уголках слезы покатились по щекам. Он был полностью опустошен. У него ничего не было, даже тело его казалось ему чужим окаменевшим, он лежал неподвижно, не имея возможности даже двинуть пальцем. Время остановилось.
Вдруг он едва почувствовал легкий ветерок, ласково поглаживающий его лицо. Овевая юношу прохладой, дуновение ветерка словно вливалось в его сердце тихим чувством надежды и мира. Смерть отступала, а с ней и отчаяние, придавившее грудь. Ожившее сердце саднило и кровоточило, но с благодарностью и радостью принимало утешающий бальзам Его любви. Неизъяснимый восторг и счастье наполнили ноющую грудь юноши, выливаясь неудержимым потоком слез и бессвязным бормотанием слов благодарности:
- Благодарю Тебя! О! Благодарю Тебя, Любимый Отец! Какое счастье быть с Тобой!


24.
С тех пор, как было объявлено об их самостоятельном жертвоприношении, Каин работал не покладая рук с рассвета до темноты, а ночами сидел над чертежами всевозможных усовершенствований инструментов и механизмов, облегчающих тяжелый труд земледельца. Каин разработал детальный план, включающий все мельчайшие подробности процесса: от подготовительных и технических работ до последней завершающей фазы самого жертвоприношения. Каждый пункт этого плана был скрупулезно продуман и выверен. Для его осуществления Каин использовал все свои последние наблюдения и выводы, касающиеся климатических и почвенных условий, отобрал только лучшие образцы зерна и семян прошлых лет, нашел новый способ обогащения почвы, и, наконец, разработал и собрал несколько замечательных механизмов для обработки и полива земли. Все это, а не только лучшие плоды своего урожая, он готовился принести Ему.
Сами труды не утомляли его, а даже доставляли удовольствие: все получалось, все складывалось так, как он хотел. Но разлад, который удалось внести Ливъятану в его душу, временами давал себя знать. Полностью посвящая себя работе, Каин пытался отогнать смущающую его мысль. Юноша решил действовать, выполняя все наилучшим образом, отказаться от всего неудовлетворяющего самому взыскательному и требовательному взгляду, отбирая для жертвоприношения только самое совершенное. О Его выборе Каин старался не думать, вручая себя Его воле и полагаясь на Его справедливость. Кроме того, он надеялся, что при вынесении своего решения Он непременно учтет, его, Каина, неизменные послушание, усердие и прилежание.
И вот, наконец, пришло время жертвоприношения. Пока Каин шел до выбранного им места, он постарался привести в порядок свои чувства, полностью отрешившись от всех волнений и недоумения, которые вызвало нелепое сегодняшнее поведение обоих родителей. Подходя к выбранному месту, Каин был совершенно спокоен.
Все было собрано и уложено. Каин еще раз окинул пытливым взглядом приготовленное, и не нашел ничего, что смутило бы или не понравилось ему. Все было выполнено согласно плану, зернышко к зернышку, ягодка к ягодке, без единого изъяна, пятнышка или несовершенства формы. Все инструменты вычищены, механизмы отлажены. Каин испытывал не только приличное случаю волнение, но и гордость прекрасными результатами, и даже неизъяснимый восторг, когда оглядывал свое творение – наивысшее проявление его призвания и талантов. Он сделал это. И это было поистине великолепно.
- Благодарю Тебя, что Ты даровал мне достичь это, - произнес Каин и поднес горящую ветвь к аккуратно уложенному хвосту. Тот моментально вспыхнул и, разгораясь, поглощал все, что смог принести Каин, доказывая Ему свою преданность.
Каин не отрываясь смотрел, как исчезает в огне все созданное им, но не испытывал сожаления – все это было уже пройденным этапом. Он жаждал двигаться дальше.
Все сгорело, ветер развеял пепел и разбросал черные головешки. Каин ждал, но ничего не происходило. Телефон молчал. Тяжелые предчувствия холодили сердце.
- Неужели Ливъятан оказался прав? – недоумевал юноша.
Каин стоял над пепелищем, еще недавно бывшим жертвенным огнем.
- И это все?! – воскликнул в отчаянии человек.
- Ха-ха-ха! Я же говорил тебе, что Он кинет тебя и выберет твоего братца, - раздался за спиной Каина гнусавый надтреснутый голос Ливъятана.
- Пошел прочь, - кинул Каин нечистому, но ушел сам.

 Отправлено: 15.06.08 15:17. Заголовок: 25. Каин шел по доро..

25.
Каин шел по дороге. Он шел уже давно. Не выбирая дороги, он шел и шел через степи и холмы. Юноша выматывал себя физически, чтобы унять раздирающую его изнутри боль. Ему казалось, что если он остановится, эта боль разорвет его сердце на клочки. И он продолжал идти. Он был потрясен, унижен, отвергнут. Нет, он был раздавлен, уничтожен. Он чувствовал себя преданным всеми. Преданным Им, преданным родными, преданным архангелами, преданным самой жизнью.
Когда солнце нависло над горизонтом, окрасив все вокруг в тревожные багряные цвета, Каин остановился, и, резко развернувшись, заспешил по направлению к городу. Уже показались первые городские строения, когда у него зазвонил телефон. Каин, не вынимая трубки из кармана, нажал отбой. Телефон продолжал настойчиво звонить. Он звонил долго и не собирался прекращать. Каин замедлил шаг и поднес трубку к уху.
- Почему ты огорчился? – услышал он до боли знакомый голос.
Каин молчал.
- Отчего поникло лицо твое?
Каин молчал.
- Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица?
Каин молчал.
- А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит.
Каин молчал.
- Он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним.
Каин молчал. В трубке послышались короткие гудки. Каин положил телефон в карман и ускорил шаг. Он направился в бар к Сариилу.
Расположившись за стойкой, Каин заказал двойную порцию самого крепкого в баре напитка. Содержимое стакана, выпитое одним глотком, обожгло пищевод и разлилось приятным теплом по телу. Каин заказал еще. У него не было потребности забыться или растопить свое разочарование в стакане. Каином овладело желание совершить нечто дурное. Он хотел познать его, приобщиться к нему. По мере того, как он пил, желание усиливалось и обретало конкретные формы. Все, чего он сторонился и презирал всю жизнь, теперь неудержимо влекло его. Он не понимал, почему это происходит с ним, и не пытался разобраться. Им владело чувство, которое он никогда не испытывал раньше, и чему не знал названия. В голову приходило одно слово - вожделение. Он вожделел, всем своим существом, с неистовой страстью, до боли, до крови, овладеть и отдаться тому неведомому, темному и нечистому, что таил в себе грех родителей, и куда открывало путь опьянение. Каин физически ощущал потребность погрузиться в его влажное, теплое и пахучее лоно, изведать ту страсть, о которой он слышал от Ливъятана.
Он опустошил еще один стакан и, почувствовав, что готов сделать это, испытал ни с чем несравнимое удовольствие.
- Да будет так… - произнес он, холодно усмехнувшись, и заказал еще одну порцию спиртного.

26.
На следующий день Каин проснулся очень поздно. Солнце уже было высоко и, досаждая ему, нещадно светило прямо в глаза. Он обнаружил себя на полу в беседке, одежда его была в полном беспорядке. Каин попытался подняться, и это далось ему с трудом. Голова раскалывалась, во рту пересохло. Он с ужасом и отвращением вспоминал события прошедшего дня.
Пьянство Каин считал постыдной и глупейшей слабостью. Сам он никогда не опускался до того, чтобы превысить разумную меру спиртного и превратиться в ничтожество, неспособное контролировать свои слова и поступки. Даже пьяный отец вызывал у него лишь отвращение.
- Пьяный отец… - произнес вслух Каин. И ужаснулся. Вчера он был таким же, как отец. Или даже еще хуже. Подробности вчерашней ночи, пришедшие на память, заставили его покраснеть.
- Какая мерзость! – воскликнул Каин и, желая стряхнуть видение, стремительно поднялся на ноги. От быстрого подъема у него потемнело в глазах, и голову пронзила резкая боль. Юноша покачнулся и сел на скамейку.
- Как быстро сбываются пророчества Ливъятана! – усмехнулся он и горько вздохнул. - Я сам послушно пошел по пути отца. Мне надо взять себя в руки. Еще не все потеряно. Надо позвонить Ему, попросить прощение за вчерашнее и… - Каин не знал, что дальше.
Как и с чем он может к Нему обратиться после того, как Он отверг его. Юноша не мог придумать ни одного корректного предложения, ни одной дельной фразы. На самом деле сердце его сжигала страшная обида. И ему хотелось задать один единственный вопрос: «Почему?!»
- Почему Ты отверг меня?! Меня?! Кто никогда и ни в чем не нарушил Твоих законов и постановлений, не разу не провинился перед Тобой непослушанием или нерадением! Я досконально выполнял все, что от меня требовалось!
Отчаяние и ярость переполняли юношу. Он сжимал телефон до боли в руке. Он не мог позвонить Ему. Он швырнул трубку, и она, завертевшись на полу, отлетела под скамейку в угол беседки. Он больше не хотел Ему звонить. Обида обратилась в злость.
- Вот увидишь, я обойдусь без Тебя, – прошептал юноша.
Нет, теперь он не станет губить себя в пьяном чаду. Он найдет свое место. Он покажет Ему, чего стоит!
Юноша вздрогнул, когда услышал голос Ливъятана:
- Ну, старик, ты совсем расклеился! Так нельзя, давай-ка приведем тебя в порядок, - он попытался поправить Каину рубашку, но тот с отвращением отмахнулся.
- А телефончик - вещица-то хрупкая, - Нечистый не поленился встать на колени, чтобы достать брошенную Каином трубку. – Дай-ка я ее приберегу.
Ливьятан попытался забрать телефон, но Каин вырвал из рук у Ливъятана трубку и быстро убрал ее в карман.
- Вот и славно. Ты все правильно решил, не надо отчаиваться. Надо найти причину, почему Он тебя так отшил, и устранить ее, – Ливъятан внимательно смотрел на лицо юноши.
Каин молчал. Его знобило, и он плохо понимал, чего добивается его собеседник.
- Ты уже слыхал, как твой братец хвастается своей победой?
Каин с отвращение посмотрел на нечистого.
- Что ты несешь?
- Ну, может быть, он просто радуется, что победил. Это же никому не запрещено. Он победитель. Победитель имеет право отметить с друзьями свой триумф. А тебя он не пригласил? Ну, да, конечно, чтобы не задеть твои чувства. Это же так свойственно нашему милому Авелю: позаботиться об ущербном.
- Закрой свою гнилую пасть, – огрызнулся юноша.
- А тебя душит братская солидарность? – Язвительно поинтересовался Ливъятан, - Ну значит, ты такой же сентиментальный дурак, как твой братец! Ты думаешь, он не знал заранее, что Тот тебя проигнорирует? Иди, узнай у твоего братца, что он принес Ему! Что за чудесный дар, лучший из лучших, Тот с радостью принял от Авеля, презрев все, что ты распинался готовил для Него! Иди, узнай! Твой братец - на все умиляющийся дурачок, который все принимает на веру, как глупый ребенок. Им так просто манипулировать! Его можно заставить верить во что угодно. Но ты-то пойми! Он не может вам обоим дать благодать. На всех ее у Него нехатит! Пока вы были маленькие, вам хватало. Но теперь все – либо один либо другой! Потому-то Он и устроил это идиотское соревнование! Чтобы выбрать только одного из вас. Второй Ему не нужен!
- Ты несешь несусветную чушь! – устало перебил его Каин. - Если бы ты потрудился подумать, прежде чем разражаться здесь обличительными тирадами, то обнаружил бы в своих доводах явное противоречие.
- Что еще?! – удивленно вытаращился на него Ливъятан.
- Если мой брат такой уж глупый ребенок, зачем же Он выбрал его?
- Вот здесь мы подходим к самому интересному. Ты никогда не задумывался о том, что, может быть, Он просто испытывает тебя?
- Что это значит?
- Насколько ты ценишь Его благословение. На что ты способен, чтобы это благословение получить.
Каин, преодолевая головную боль, силился понять, куда клонит Ливъятан.
Тот, едва уловимой улыбкой продолжал:
- Может быть, Он прикидывает, вдруг ты перестанешь носиться с такой сентиментальной чепухой, как братская любовь, и примешь решение добиться Его любой ценой? Ты же знаешь, как Он падок на обожание! – Ливъятан сально подмигнул Каину, - Но шутки в сторону, - продолжил он совершенно серьезным тоном. - На земле условия жесткие – здесь надо иметь силы, способности, решимость, чтобы преображать мир. Это тебе не райские кущи, где все на тарелочке поднесут, где можно только улыбаться и слюни пускать идиот идиотом! Здесь, если у тебя есть знания и силы, ты имеешь право на жизнь! А если нет – извини! Ты не имеешь право быть здесь! Это все прописные истины! И не мне тебе их напоминать! Ты должен решить, готов ты творить и властвовать в этом мире, или нет! Если готов, иди, принеси Ему жертву! Но не ту чепуху, что ты натащил в прошлый раз! Он только на словах такой слезливый добрый дедушка! Он жесткий, сильный и решительный! Плевал Он на все эти слюни и сантименты! Ему нужна сила! Твоя сила! Действуй! Он ждет от тебя: сможешь ли ты пожертвовать своим братом, чтобы вместе с Ним царствовать в этом мире, все в нем преобразуя, творя его новым!
Юноша ошарашено уставился на Ливъятана:
- Ты хочешь сказать, что Он ждет, что я убью Авеля?!
- Нет, Он ждет, что ты в соплях и слезах забьешься в угол и через пару лет сопьешься, как твой никчемный папаша! – Гаркнул в лицо Каину Ливъятан. – Потому что ты такой же слюнтяй, как и он! Неспособный на поступок! Неимеющий право на силу, потому что боишься ее применить! Ничтожества, прах! Неудачный эксперимент! Вот что вы такое! Оглянись, недоумок! Почему Он принял кровавые жертвы твоего бестолкового братца?! Да потому что тот может хоть кровь баранов пролить! А ты не способен ни на что, кроме как мастерить свои идиотские механизмы! Ему нужна кровь! Пойми ты, пустая башка! И от тебя он не примет крови тупой скотины! Он ждет от тебя крови Авеля!
Каин с ужасом отшатнулся от орущего Ливъятана:
- Пойди прочь! Ты безумный!
Тот замолчал. И через минуту тихо проговорил:
- Да что это я тут распинаюсь?! Это Михаил с его братьей должен учить вас уму разуму. А мое дело смеяться над вашими промахами и неудачами.- Он встал и, скроив дурацкую мину, гаденьким тоном закончил. – Ты прав, дурашка, иди поцелуй своего братика в его умилительную задницу! Ну а потом айда пить к Сариилу за мое здоровье! Вот это занятие как раз для тебя! Правда, милый?! Покеда! Я пошел!
Каин остался один. Голова раскалывалась, во рту был отвратительный металлический привкус, а в ушах еще звенели слова Ливъятана.
- Безумие какое-то! – тихо сказал самому себе юноша.
Каин даже тряхнул головой, чтобы стряхнуть наваждение, но это только усилило головную боль. Он застонал и, обхватив голову руками, вышел из беседки.

 Отправлено: 15.06.08 17:46. Заголовок: 27. Каин брел по сте..

27.
Каин брел по степи. Он уже несколько дней не притрагивался к своим обычным занятиям, бесцельно слоняясь вокруг города. Отец и мать боязливо обращались с ним словно с тяжело больным. Наперебой бросались помочь ему, предупреждая все его желания, лишний раз боялись потревожить просьбой, заглядывали в глаза, пытаясь понять, как он. Каин отводил глаза и пресекал всякое их поползновение заговорить с ним. И родители не решались настаивать на своем, полагая, что ему нужно время. Авель выглядел смущенным и несколько раз предпринимал попытки заговорить с братом, но после решительного отказа, отстал от него. Каин понимал, почему Авель так смущен: он выиграл самое главное в жизни соревнование, не умея быть победителем. Ливъятан врет, что Авель торжествовал, не такой он человек. Триумф не для него.
- Ты прав, Каин. Ливъятан лжет тебе. – Рядом с юношей незаметно для него появился Михаил.
Каин тяжело вздохнул. У него не было никакого желания обсуждать что-либо с архангелом, тем более с Михаилом. Но допустив оплошность, впустив его, Каин знал, что избавиться от него будет теперь трудно.
- Пойми, он всегда лжет. Он никогда не говорит правду. Никогда.
- Да какая разница, что он говорит. Решает-то не он.
- Совершенно верно! Решать тебе! И ответственность за последствия твоего решения будешь нести ты! Поэтому подходить к этому надо с трезвой головой.
- Стоит человеку один раз напиться, и его сразу зачислят в пьяницы! – огрызнулся Каин.
- Я совсем не это имел в виду, – спокойно возразил архангел и продолжил. - Ливъятан создает у тебя ложные представления о случившемся. И подталкивает тебя к принятию губительного для тебя решения.
- Простите, консул, но мне это порядком надоело! Вы говорите, что меня обманывает Ливъятан. Так от него ничего другого ждать и не приходится! Но вы-то сами говорите правду?! Зачем все эти разглагольствования о принятии мной решений! Не я принимаю решения, а Он! И вы это знаете лучше меня! Зачем же вы морочите мне голову какими-то глупыми сказками? Что Он теперь от меня хочет? Он уже принял решение! Он отказался принять мою жертву вместе со мной! Я вычеркнут из его плана! Меня нет! Я смирился с Его решением! Кто я, чтобы спорить с Ним?! Но вам этого мало! Так что вам еще от меня надо?!
- Погоди, Каин! Что ты за дичь несешь?! Как Он может тебя вычеркнуть из Своего плана?! Ты же человек! Его создание, Его любимое детище?! Он любит тебя и ждет!
Каин остановился.
- Оставьте, консул, - тихо проговорил он. – Любит и ждет, говорите? Мило, - горько усмехнулся Каин. – У вас для всего находятся красивые слова! Выгнал родителей из Эдема на боль и смерть. Это потому что Он очень любит их и заботиться о них. Отверг мою жертву, лишил меня благословения – потому что любит и ждет меня. Вам самому-то это не кажется смешным, консул?! Вы не замечаете явное противоречие между вашими словами и Его делами?!
Консул озабоченно смотрел на отчаявшегося юношу.
- Мне очень жаль, Каин, что твои родители так и не рассказали тебе, что с ними произошло у Него. Поверь, именно твое неведение послужило тому, что ты сейчас не можешь понять, что с тобой происходит. Может быть, еще не поздно, и ты успеешь узнать у них и разобраться во всем?
- Что же там такое таинственное произошло? Расскажите вы мне, если это так важно.
- Видишь ли, об этом мы не можем говорить с вами. Вы должны сами разобраться и передавать это знание друг другу, тогда оно будет спасительным. В противном случае оно может обратиться во зло против вас.
- Как у вас все сложно, консул. Боюсь, нам не разобраться с вашими небесными головоломками.
- Иди домой, Каин, поговори с родителями. Тебе надо настоять на том, чтобы они рассказали тебе. Иначе ты в большой опасности.
- Не бойтесь за меня, консул. Что худшего может со мной произойти, кроме того, что уже произошло.
Михаил покачал головой.
- Пойми, Каин, мы не можем убеждать вас в своей правоте. Он не терпит даже тени насилия над вами. Вы должны задаваться вопросами и искать решения сами. Мы же можем только предупредить вас об опасности. Поверь мне, ты стоишь на ложном пути, который ведет к погибели. Преодолей свое уязвленное самолюбие и обратись к Нему. У Него ты найдешь утешение и спасение. А сейчас ты стоишь над бездной.

28.
После жертвоприношения Авель испытывал ни с чем несравнимое состояние благодати. Оно словно возносило его от земли: он чувствовал глубже, видел четче, понимал все яснее. Его переполняли творческие силы и вдохновение, и самые сложные дела выполнялись легко и просто. Боль предшествующих событий, оставив глубокий рубец на сердце, больше не мучила. Он всем своим существом ощутил значимость слов – подняться на следующую ступень. Теперь он сам и все и всё вокруг него было обновленным. Все открывалось ему и требовало его участия по-новому.
Авель был воодушевлен и радостен. Единственное, что не давало ему покоя - это муки Каина. Каин не смог взойти на новую ступень. И это не могло не огорчать его. Очень одаренный, трудолюбивый, умница, он не знал проигрышей. Все всегда у него выходило наилучшим образом.
- Просто Каин не смог найти у себя необходимую жертву, он обманулся, не понял задачи. Это Ливъятан заморочил его. Почему никто из нас не смог ему объяснить суть жертвоприношения? Это моя вина. Но он не очень-то меня слушал…
- К сожалению, Каин не только тебя не слушал, – вздохнул рядом с Авелем Михаил.
- Здравствуйте, консул. Как приятно, что вы со мной.
- Если вы захотите, мы всегда будем с вами. Но вы предпочитаете самостоятельность нашей опеке.
- Вы огорчены. Вас тревожит Каин?
- Каин в беде. Он может погибнуть.
- Как? Почему?
- Он запутался. Ливъятан опутал его своими сетями, и Каин перестал различать добро и зло.
- Что же делать? Уриил мне говорил о какой-то жертве за Каина. Но я так и не понял, что это значит.
- Это означает то же, что и любое жертвоприношение – есть шанс спасти Каина, принеся за него жертву.
- Что значит - есть шанс? То есть можно принести жертву, но Каин не спасется?!
- Как и в любом другом жертвоприношении. Чтобы жертва не была напрасной, надо очень много, вернее - все. Но даже это не гарантирует результат.
- Все?! Но у меня сейчас ничего нет!
- Совсем?
- Не знаю… А что у меня есть?
– Ты же знаешь, только ты сам можешь найти ответ на этот вопрос.
Авель не понимал, что имеет в виду консул, и почувствовал, что его охватывает волнение, а скорее даже раздражение.
- Мне надо поговорить с Каином. – Засобирался юноша.
- Это бесполезно, Авель, он не поймет тебя, – попытался остановить его Михаил.
- Я все же попробую, – ответил тот и поспешил уйти.
- Авель, погоди! – крикнул ему в след Уриил, слышавший весь разговор. – Я догоню его, - обратился он к консулу. - Он поймет!
- Авель!- еще раз позвал он юношу, но тот не слышал его.
- Остановись, Уриил, - устало, но твердо приказал архангелу консул.

 Отправлено: 16.06.08 14:15. Заголовок: 29. Авель не сразу н..

29.
Авель не сразу нашел Каина. А когда увидел его, решил ничего не говорить, а просто побыть с братом.
Каин сидел на песке и подбрасывал камушек.
- Что ты здесь делаешь? – неприветливо спросил он брата.
- Пришел позвать тебя пообедать со мной. Мой лагерь здесь рядом, за холмом.
Каин пожал плечами.
- Поесть можно, - ответил он после небольшой паузы, но вставать не спешил.
Наконец, он нехотя поднялся, и братья молча направились к лагерю. В молчании прошел и их обед. А когда он закончился, Каин предложил пройтись.
Каин и Авель брели по широкому полю. Рядом с ними паслось стадо овец Авеля. Покрытые прекрасной шелковистой шерстью животные мирно паслись, не обращая внимания на людей. Вдруг около себя Каин увидел лучшую овечку из стада. Она была так изящно сложена, все в ней: и нежнейшая белая шерсть, покрывающая прекрасно вылепленный корпус, и изящные ножки, и точенная головка на стройной шейке, и безмятежно сияющие мягким светом глаза небесно-голубого цвета, – были безупречно идеальны. Овца, словно сошедшая с картинки, пощипывала травку у ног Каина.
- Какого же ягненка ты принес Ему, если самая лучшая из твоего стада овца осталась у тебя? – Недоумевая, спросил он брата.
Авель проследил за взглядом Каина и кивнул.
- Да, она самая красивая. Когда она родилась, сразу стало понятно, что у меня в стаде еще никогда не было такой красавицы. Но я никогда и не собирался ее отдавать Ему. Я принес Ему своего самого любимого ягненка. Он родился очень слабым, с больной ногой. Я выкормил и вырастил его сам, но полностью вылечить его ногу не смог, он так и остался навсегда хромым. Он очень привязался ко мне, не отходил от меня ни на шаг. Даже спал вместе со мной. Это был самый преданный и доверчивый друг.
Авель вздохнул, было видно, что боль утраты все еще саднит сердце юноши. Но Каин не заметил этого. Его недоумение сменилось гневом и отчаянием. Он чувствовал, что земля уходит из-под ног. Вся стройная система мироздания, в которой жил Каин, была разрушена в одно мгновение его родным братом! Братом, которого он любил, о котором заботился с колыбели! Авель тоже участвовал в Его злой насмешке над ним, Каином! Так просто, с улыбкой, он уничтожил брата, лишив его всего, для чего стоило жить! А он, глупый, его защищал, любил!
- Так Он выбрал тебя вовсе, не потому что ты принес ему лучшее от своих трудов?! И не потому, что ты это сделал лучше, чем я! Он просто выбрал тебя! Он выбрал тебя, так же как родители всегда любили только тебя! Но тебе было этого мало! Тебе надо было полностью уничтожить меня! - кричал в исступлении Каин, угрожающе надвигаясь на брата. Гнев душил его, ярость переполняла сердце.
- Каин, ты ошибаешься, – отступая, пытался образумить брата Авель. - Он выбрал меня, потому что я выбрал Его. И Он и люди просто отвечают любовью на любовь!
- На любовь?! – вскричал Каин.
Голос его сорвался, и он, подходя вплотную к брату, прохрипел:
- А как же моя любовь?!
-Я… Я не знаю…, - пролепетал испуганный юноша.
- Не смей говорить о любви! Ты вычеркнул меня! Только ты и Он! И ты для этого пожертвовал мною!
Каин поднял камень с земли.
- Каин, подожди! Что ты делаешь?!
Поднятый братом камень в немой ярости навис над головой Авеля, заслоняя собой небо.
- Ты просто не любишь Его! – в отчаянии крикнул юноша. И первый оглушительный удар брата сбил его с ног.
- Предатель! Лжец! – кричал Каин, задыхаясь от бушевавшей ненависти к некогда самому близкому человеку.
- Не делай этого, Каин! Ты никогда не простишь себя потом! Ведь я единственный, кого ты позволил себе любить, - он вытер со лба кровь, заливающую ему глаза. – Ты боишься их любить! Ты боишься боли, которую они причинят тебе, когда ты впустишь их в свое сердце…
Каин поднял камень и с силой, утроенной яростью, опустил его на голову брата. Он должен был заставить его замолчать. Он не в силах был слушать его. Он его бил еще и еще…

30.
Каин поднялся. Оцепенение сменилось потребностью действовать. «Надо что-то делать. Не сидеть же тут вечно, – думал он. - Нужно отнести Авеля домой. Нельзя его оставлять здесь».
Он пытался сообразить, как лучше донести тело брата. Одна мысль лихорадочно сменяла другую, не давая ему принять решение. Он то бестолково топтался над погибшим братом, то опускался на колени, то вскакивал опять, чтобы бежал за повозкой, но через несколько шагов останавливался и возвращался.
- Нет, нельзя его оставлять здесь одного. – Каин снова в нерешительности стоял над братом.
Собака протяжно завыла.
- Вот и сиди здесь, - обратился к ней Каин.
- Очень хорошо, - говорил он уже самому себе. - Она посидит с ним, а я пока сбегаю.
Он снова повернулся, чтобы уйти.
- Нет, - продолжая разговаривать сам с собой, юноша вновь остановился, - так не пойдет. Надо постараться отнести его самому.
Он подошел к брату, встал на колени и, просунув руки под шею и колени Авеля, попробовал поднять его, но, не рассчитав тяжести своей ноши, не удержал равновесия и упал, уткнувшись лицом в грудь брата.
Ему вдруг стала явна вся тщета его усилий. Отчаяние с новой силой навалилось на него. Стоя перед телом Авеля на коленях, он говорил сам себе:
- Я не могу поднять его. У меня нет сил. У меня больше нет сил. Я проклят! – проговорил он, - Я проклят! Проклят! – исступленно кричал Каин.
Какими ничтожными представлялись ему теперь все его труды, все его достижения! Какими глупыми казались ему его честолюбивые надежды! Каким презренным вспоминался он сам, корпеющий над своим превосходным планом, призванный обеспечить Его благословение! Все это было не просто бессмысленно, но отвратительно, гадко!
- Безумец! Проклятый безумец! Ничтожество! Что ты возомнил о себе?! Ты червь! Ты прах! – ярость закипала в нем с новой силой. – Я ненавижу Тебя! – срывая голос, крикнул он в небо. – Ты не имел право так поступать с нами! Я ненавижу… - горло перехватило, и он замолчал. Тяжело дыша, Каин с трудом переводил дух.
- Нет, я ненавижу себя, – глухо проговорил он. - Я ненавижу, все что делал, все, к чему стремился! Все, все перечеркнула смерть, смерть Авеля… - он с ужасом услышал слова, которые только что сам произнес. – Я убил его?! Я убил его! - Закричал Каин, словно пытаясь до конца осознать произошедшее.
- Будь я проклят…
Солнце село, на степь опустился вечерний туман. В темноте сгустившихся сумерек Каин смотрел на брата, с трудом различая знакомые с детства черты. Казалось невозможным узнать в этих застывших грустных чертах жизнерадостный облик Авеля. Провалившиеся невидящие глаза, заострившийся нос и особенно эта суровая горькая складку у рта. Через некоторое время Каину показалось, что он смотрится в зеркало: юноша с ужасом понял, что теперь лицо брата с точностью повторяет его черты.
- Ты оказался прав, малыш, - проговорил он, поправляя упавшие на лоб брата волосы, - братья – это единое целое с одной судьбой: если умер один, то мертв и другой.
Каин встал и пошел. Он шел быстро, но ни стремительности, ни легкости в его поступи не было, он тяжело шагал, с каждым шагом отмеряя удары застывшего сердца. Он шел, шел и шел. Он прошел мимо бара Сариила, оставив навсегда позади тенистый переулок, где стоял их дом, и уходил все дальше и дальше из родных мест. Теперь дома у него нет. И никогда не будет. Потому что он навсегда остался лежать там, на том злосчастном поле.

 Отправлено: 16.06.08 17:02. Заголовок: 31. С самого утра на..

31.
С самого утра на сердце у Евы была неизбывная тоска. Она не слышала, как утром дети ушли из дома, и это ее особенно мучило. «Ну, почему бы им в такие тревожные дни не посидеть дома», – вздыхала она, хотя понимала, что это бессмысленно.
Весь день она, пытаясь заглушить снедающую ее тоску, суетилась на кухне, хотела побаловать сыновей как в детстве. Она напекла сладких пирогов, до которых охотник был Авель, сварила суп из спаржи и морских гребешков, который любил Каин, не забыла и мужа и запекла баранью ногу в печке. Все было готово, благоухало и ждало едоков.
Ева уже перемыла всю посуду, убралась на кухне, а дети так не возвращались. Она опустилась устало на стул и прислушалась. В доме стояла пугающая звенящая тишина. Эта тишина оглушила Еву, как набат. Тоска, которую она пыталась заглушить, мысли, которые она гнала вон, – превратились в леденящий душу ужас осознания свершившегося с ее детьми зла. Всем своим существом Ева ощутила, что гибель детей, которой они так боялись, и от которой все время прятались, свершилась. Детей больше нет!
С диким воплем Ева повалилась со стула на пол.
- Их нет! Их больше нет! – в исступлении кричала она, стоя на коленях, качаясь, как безумная, не замечая текущих по лицу слез, она ревела, как смертельно раненная львица, и билась о пол, стремясь перебить невыносимую душевную боль.
- Их больше нет!
Услышав безумные вопли жены, оглушившие дом, Адам поднял измученное лицо, залитое слезами. Он сам только что почувствовал страшный удар в грудь, принесший весть о смерти детей. Этот удар лишил человека всего, оставляя ему в наказание жизнь. Человек продолжал сидеть в кресле, не в силах двинуть с места, и желал только одного – смерти.
Крики Евы сменились страшными безутешными стонами. Адам слышал, как мучительной болью разрывалось ее сердце. Ее боль, страшная невыносимая, ударялась о сердце мужа и стекала по нему кровью. Адам поднялся и, тяжело ступая, пошел к жене.
Человек зашел на кухню и опустился на колени к лежащей на полу женщине. Страшные хрипящие звуки, исходящие из ее груди, сотрясали ее тело. Адам приподнял жену, убрав с ее лица упавшие волосы, посмотрел в ее обезумевшие от боли глаза и обнял. Она затихла в его объятиях.
- Адам, они больше не вернуться, - тихо прошептала женщина, - их больше нет… Нет… - и она горько зарыдала, уткнувшись лицом в грудь мужа.
Адам держал в объятиях жену, и сердце его разрывалась от боли и жалости к ней. Он гладил ее волосы, огненная грива, потерявшая узду, разметалась по спине и плечам женщины. Он нежно прижимал жену к себе, пытаясь унять сотрясающие ее рыдания. И тихонько укачивая, словно ребенка, утешал ее. Он плакал от неизъяснимой любви к этой женщине, желая понести сразившее их горе за двоих, чтобы она смогла его пережить.
- Адам, - вдруг услышал он осипший от долгих рыданий приглушенный голос жены, - прости меня, прости, если сможешь.
Ева, уткнувшись мужу в грудь, говорила тихо и медленно, с трудом переводя дыхание.
- Мне надо было тогда просто дождаться тебя. А у меня не хватило терпения… Нет, это не правда, я хотела отомстить тебе. И потом здесь, я все время тебе мстила… А отомстила самой себе, и тебя уволокла за собой в бездну… Нам теперь нет спасения. Их больше нет… - И женщина снова заплакала тихо и безнадежно.
- Если бы я тебя не оттолкнул, ничего бы не произошло… - тихо проговорил Адам, нежно прижимая к себе жену. – Все произошло из-за этого… Но ведь я любил тебя, Ева, как я мог покинуть тебя?
- А я злилась на тебя, потому что считала, что ты разлюбил меня.
- Мы запутались и погубили детей и друг друга.
- Мы все потеряли, и все испортили Ему. Почему Он не прекратит все это?.. У меня больше нет сил, я не могу жить…
Адам взял жену за голову и, немного отстранив от себя, внимательно посмотрел ей в глаза. В ее потемневших от горя глазах читалась невыносимая мука.
- Нет, Ева – тихо, но твердо сказал ей Адам. – Не сейчас. Мы не можем так бросить их. Их путь еще не завершен. И мы должны жить с этой мукой, чтобы послужить им, хотя бы теперь.
- Мы заслужили эту муку, - тихо прошептала Ева.
- Мы принесем ее Ему, и Он спасет их…
- Он спасет их… - эхом отозвалась Ева на слова мужа.


Эпилог

Уриил и Рафаил сидели на берегу моря. Перламутровые волны лениво накатывались на песок.
- У Евы будет малыш, – нарушил молчание Уриил.
- Да, я знаю, – отозвался лекарь.
- Ну, с ним не случится ничего похожего.
- Да, потому что у него нет братьев.
- Я все думаю, что бы мог догнать тогда Авеля.
- Ты неисправимый романтик, Уриил, Ты же знаешь, только люди могут решать: слышать им нас или нет… Он не хотел погибнуть из-за брата.
- Да, но он погиб...
- Теперь у него есть возможность изменить свое решение.
- Ты видел Каина?
- Нет, он не хочет.
- Говорят, он стал походить на Авеля: волосы у него побелели, а глаза потемнели. Я слышал, Он дал ему образ потерянного брата, чтобы никто его не убил.
- Кто же будет убивать того, кто уже убит?
Архангелы поднялись и пошли вдоль берега. Их тонкие фигуры постепенно таяли в лучах восходящего солнца.
- Ты думаешь, Авель переменит свое решение? Ведь тогда он все же ушел.
- Людям всегда надо уйти, чтобы вернуться. И Он оплатил им обратный билет.

 Отправлено: 16.06.08 17:22. Заголовок: Юлия :sm47: Сильней..

Юлия
Сильнейшее впечатление, до мурашек, очень глубокая вещь, заставляет задуматься о многом.
Спасибо огромное!

 Отправлено: 16.06.08 19:31. Заголовок: Юлия, поздравляю! Ва..

Юлия, поздравляю! Вам удалась сложнейшая вещь - передать христианский взгляд на взаимоотношения Бога и человека. В русской литературе это огромная редкость! В английской - да, бывает.
А жанр действительно очень трудно определить...

 Отправлено: 16.06.08 19:45. Заголовок: Юлия :sm47: Спасибо..

Юлия
Спасибо за сильнейшее впечатление. Не знаю как выразить словами, настолько здорово написано.
Кумушка пишет:

цитата:

очень глубокая вещь, заставляет задуматься о многом.

Не то слово!

 Отправлено: 16.06.08 21:21. Заголовок: Юлия :sm47: спасиб..

Юлия
спасибо.
Люди не меняются - проходят тысячелетия, а человечеством движут те же стремления, и те же пороки, что и тысячи лет назад.
Еще раз спасибо. Впервые в жизни прочла библейскую притчу в таком нестандартном исполнении - мне очень понравилось.

 Отправлено: 17.06.08 05:47. Заголовок: Юлия Еще раз примите..

Юлия Еще раз примите восторги и поздравления! Очень нестандартное чтение, очень сложные всплывают чувства после прочтения, поэтому непременно прочту цельным куском. По опыту знаю: впечатление будет в разы сильнее и кардинально иным! И соглашусь с девочками: столько "перекликов" с современностью. Воистину: все уже было. И ждем непременно нового, у вас явно что-то припасено в столе

 Отправлено: 17.06.08 15:09. Заголовок: Большое спасибо всем..

Большое спасибо всем за отклики
До того, как "ЦК" была выложена на форум, у нее был только один читатель, который посчитал, что настроение произведения получилось безнадежным, безысходно тоскливым. Мне бы хотелось узнать ваше мнение по этому поводу.
Большое спасибо

 Отправлено: 17.06.08 15:20. Заголовок: Юлия спасибо за тако..

Юлия спасибо за такое произведение, абсолютно не похожее на многие другие! Согласна с Бэлой :Бэла пишет:

цитата:

Очень нестандартное чтение, очень сложные всплывают чувства после прочтения

Это действительно так, очень сложные чувства, и о многом заставляет задуматься. Насчёт того что " безнадёжным и безысходно тоскливым" - нет, не соглашусь. Скорее, наводящим на очень непростые размышления.

 Отправлено: 17.06.08 15:46. Заголовок: Леона пишет: Насчёт..

Леона пишет:

цитата:

Насчёт того что " безнадёжным и безысходно тоскливым" - нет, не соглашусь.

Поддерживаю! Трагический - не значит безнадежный и тоскливый. Безнадежна жизнь, в которой нет источника любви. А здесь прекрасно показано, что он (точнее, Он) есть, что всегда остается шанс вернуться из своей душевной тьмы к источнику тепла и света, вернуть потерянную любовь. Если человек перечеркивает этот шанс - то, в конечном счете, по своей воле. Какая же это безнадежность?

 Отправлено: 17.06.08 17:11. Заголовок: Спасибо :sm47: Спас..

Спасибо
Спасибо за вдумчивое чтение, понимание и поддержку!

 Отправлено: 12.07.08 21:56. Заголовок: Юлия Прочитала вашу..

Юлия
Прочитала вашу "Цену крови". Множество самых разных чувств, от восхищения Вашим слогом и столь философским взглядом на жизнь до печали и переноса событий и ощущений на собственную жизнь и поступки. Сложные вещи все-таки: понять, как поступить, что правильно, а что нет, как услышать и понять, что на ухо нашептывает дьявол, и остаться на светлой стороне. Как научиться любить и как не утонуть в ненависти. Как сделать выбор и не ошибиться. Слов не хватает, хочется как-то иначе выразить мысли но... Спасибо

 Отправлено: 12.07.08 22:15. Заголовок: Юлия http://jpe.ru/..

Юлия Я в потрясении, честно говоря. Настолько глубокое, проникновенное произведение у Вас получилось.
Пишете Вы замечательно: легко, и в то же время, емко, так, что каждое слово, каждая фраза, каждая мысль затрагивает самые глубинные струны души и несет новое знание о мире, о душе человека, о добре и зле...
Хелга пишет:

цитата:

как поступить, что правильно, а что нет, как услышать и понять, что на ухо нашептывает дьявол, и остаться на светлой стороне. Как научиться любить и как не утонуть в ненависти. Как сделать выбор и не ошибиться.

Прекрасно сказано!

 Отправлено: 13.07.08 12:48. Заголовок: Дорогие Хелга и apro..

Дорогие Хелга и apropos
Большое спасибо за терпеливое и глубокое чтение, за столь высокую оценку и добрые слова!
Это произведение я писала очень долго, месяцами не возвращаясь к написаному, а потом переписывая то, что написала ранее и т.д. И оно стало очень важным для меня. Видимо, я вложила туда все, что у меня было, потому что теперь я нахожусь в каком-то легком вакууме, или не в легком - не мыслей, ни идей . Но надеюсь на просветление, вдохновляясь вашими произведениями .
Большое спасибо!

 Отправлено: 13.07.08 19:17. Заголовок: Юлия http://jpe.ru/..

Юлия Юлия пишет:

цитата:

вложила туда все, что у меня было, потому что теперь я нахожусь в каком-то легком вакууме, или не в легком - не мыслей, ни идей

Если даже легкие любовные романы эмоционально опустошают автора (исхожу из собственного опыта), то что говорить о психологической нагрузке подобного сложного во всех отношениях произведения, как Цена крови.
Ведь создавая их, мы не только вкладываем значительную часть собственного сердца и собственной души, но и пропускаем через себя все эмоции, мысли, чувства героев, причем довольно продолжительное время, - и это непосильный порой, изматывающий не только психологически, но и физически труд.

Так что, думаю, Вам понадобится время, чтобы прийти в себя, время, чтобы зажили душевные раны после расставания со своим детищем, ну а потом... вдохновение и новые идеи, уверена, не заставят себя ждать.

 Отправлено: 16.07.08 13:19. Заголовок: Юлия http://jpe.ru/..

Юлия
С большим интересом дочитала Вашу повесть, спасибо большое!
Полностью согласна с предыдущими ораторами - у Вас действительно получилось глубокое, психологичное и фиолософское повествование, Вы поднимаете проблемы, которые заставляют задуматься - и это очень здорово. Мне особенно понравилось то, как Вы сместили акценты по сравнению с "мужскими" изложениями этой вечной легенды, которые в большинстве своем именно в Еве склонны были видеть основной источник несчастий рода человеческого (что вполне подтверждалось и церковной традицией, кстати). Поэтому приятно было увидеть наш, женский "ответ Чемберлену" , переносящий основную вину скорее на Адама, а основную тяжесть бремени - скорее на Еву (ну, я это, во всяком случае, так поняла). К недостаткам же отнесла бы разве что местами излишнюю надрывность и мелодраматизм - но это, опять же, исключительно на мой вкус, и ни в коей мере не в порядке критики.

Мне тоже, вслед за aporpos, очень хотелось бы надеяться, что Вы нас еще порадуете своими сочинениями на этом форуме. Просто замечательно, что у нас появился еще один неординарный и талантливый автор, которого безумно интересно читать.

 Отправлено: 16.07.08 15:59. Заголовок: Элайза http://jpe.r..

Элайза
Большое спасибо за такой разернутый отзыв и добрые слова!
Если это Вас не затруднит, не могли бы Вы по конкретнее указать мне, что именно Вы имели в виду, говоря о
Элайза пишет:

цитата:

местами излишнюю надрывность и мелодраматизм

Чтобы я могла проанализировать эти места.
Большое спасибо!

 Отправлено: 31.07.08 16:01. Заголовок: Юлия http://jpe.ru/..

Юлия
Во-первых, спасибо Вам за эту просьбу, благодаря ей у меня появился повод еще раз перечитать Вашу повесть и, поверьте, получить от этого еще бОльшее удовольствие, чем в первый раз. Все-таки, когда читаешь все целиком, от начала до конца, а не отрывками, впечатление остается более цельное.

А по поводу излишней мелодрамы... Повторюсь, это мои личные, сугубо субъективные ощущения, которые ни в коем разе не претендуют на критику. Просто... поскольку сам сюжет достаточно трагичный и герои все время ходят, что называется, по эмоциональной грани, автора постоянно подстерегает опасность несколько перегнуть палку. Сам по себе надрыв тут, конечно, неизбежен, и в подавляющем большинстве случаев он абсолютно оправдан - скажем, неоднократные рыдания, вопли и истерики Евы, как и, скажем, неожиданный жалкий плач Ливъятана не смущают мое читательское восприятие, потому что это те персонажи, в которых эмоциональная неустойчивость, - искренняя или разыгранная, в данном случае не суть - задана априори. Но буквально в двух-трех эпизодах, связанных прежде всего с персонажами "закрытыми", внутренне сдержанными - такими, как Каин и Адам - у меня лично возникло ощущение некоего перебора, некоего "чересчур", излишнего перегиба в сторону мелодраматизма - причем в не самом хорошем смысле этого слова, а такого, знаете ли, почти что по принципу бразильской мыльной слезовыжималки - когда читателя/зрителя намеренно подводят к слезам жалости или умиления, и делают это так, что "швы заметны". Только, Бога ради, не подумайте, что я сравниваю Вашу притчу с бразильским мылом - ни в коем разе, просто привела в качестве сравнения тот прием излишнего мелодраматизирования, который там, что называется, "поставлен на поток" и экспулатируется чуть ли не в каждом эпизоде. В Вашей же повести лишь отдаленные намеки на него промелькнули буквально пару раз, и резанули меня именно тем, что выбивались из общего сдержанно-напряженного стиля Вашего повествования. Я даже не назову это фальшью, фальшивыми нотками - нет, скорее просто легкий диссонанс, ощущение , повторюсь, некоего эмоционального "перебора".

Вот, позволю себе пару цитат:

цитата:

Младший брат лежал перед ним с чуть приподнятой рукой, как будто и сейчас он ждал, что брат обнимет его. Каин сжал протянутую руку и лег рядом. - Спи, малыш, - как в далеком детстве прошептал он на ухо брату.

цитата:

- Прости меня, малыш. Прости. Я не знаю, что на меня нашло. Безумие какое-то. – Отец плакал, безутешно и горько, обнимая сына. – Прости меня, мой бедный мальчик. Прости своего непутевого отца. Сонный Авель ласково прижимался к отцу и гладил своими ручками того по лицу, целуя в мокрые щеки. - Не плачь, папочка, не плачь. Я тебя очень люблю, не плачь, миленький папочка.

Брат, убивший брата, шепчет ему на ухо ласковые слова, "как в детстве"; отец и ребенок, плача, лобызают друг друга - слезно-трогательно и умилительно аж до какого-то сладковатого ощущения, а его здесь, как мне кажется, все-таки быть не должно.

Еще и еще раз повторюсь: разумеется, все вышесказанное - исключительно мои личные ощущения, не претендующие на какую-либо объективность, именно поэтому я и не хотела на них подробно останавливаться и делаю это исключительно по Вашей просьбе. Скорее всего, остальные читатели со мной не согласятся, и я вполне допускаю, что это может казаться "перегибом палки" только мне одной - поскольку воприятие у все разное, да и понятие о том, что есть "переизбыток мелодраматизма" - тоже, и это, наверное, правильно.