Кстати: клуб "Литературные забавы"

Хмм... "Я не волшебник, я только учусь!" (с)

Навеялась вот такая история, можно судить строго... )))

Попутчики

«Такого снегопада, такого снегопада… Давно не помнят здешние места… - незатейливый мотив старой песенки навязчиво крутился в его голове, пока он шел к входу в метрополитен, искусно лавируя между пешеходами, припаркованными машинами и огромными сугробами, завалившими Москву буквально «по макушку» за несколько часов. – А снег не знал и падал… А снег не знал и падал… Земля была прекрасна! Прекрасна и чиста…»
Проторчав в еле ползущей пробке на Садовом кольце битых полтора часа, он кое-как добрался до «Павелецкой-кольцевой» и, скрепя сердце, покинул теплое нутро машины, шагнув в снежную пелену. Бросив машину в ближайшей подворотне, Макс так же нехотя нырнул в метро. Обрушившийся днем на столицу снегопад как всегда неожиданно спутал планы москвичей, вынудив некоторых из них изменить привычные – наземные - маршруты возвращения домой и воспользоваться непривычными – подземными. Не то, чтобы он не любил или боялся метро, но тамошняя извечная толкотня и отсутствие воздуха выматывали его гораздо больше, чем многочасовые переговоры и совещания. Поэтому Макс старался попадать «под землю» как можно реже, предпочитая везде и всюду ездить на машине.
Но не в этот раз! Он это сразу понял. Сегодня природа сошла с ума, вывалив на город запасы снега не только этой зимы, но, судя по всему, и будущей – на всякий случай. Москва с каждой минутой увязала все больше в непрекращающемся снегопаде и километровых пробках, а перспектива попасть домой к середине ночи его совсем не радовала. Продрогшие, мокрые от таявших снежинок пассажиры в каком-то сомнамбулическом состоянии покачивались в такт грохочущим по рельсам вагонам. Народу было не слишком много: кто-то открыто спал, кто-то уткнулся в книжку невидящими глазами и тоже дремал, даже подростки вели себя непривычно тихо, переговариваясь еле слышно.
Макс удобно устроился на сидении в углу, положив на колени свой портфель, и сам стал засыпать от мерного покачивания состава, когда вдруг через пару станций к ним в вагон ввалилась внушительная толпа новых пассажиров. Толпа гудела, гомонила, видимо, еще разгоряченная морозом и борьбой со снегопадом. Сон как рукой сняло. Уступив свое место какой-то ворчливой бабке, Макс был тут же оттеснен толпой к середине вагона и прижат к бесцеремонно брошенной на него этой же толпой невысокой девушке. Переложив портфель в другую руку, он попытался расчистить им с соседкой побольше места, но безуспешно: очередная партия пассажиров на следующей станции буквально вдавила девушку в него, окружила их обоих собой и стискивала все сильней и сильней в своих объятьях. Он старался не шевелиться лишний раз, чувствуя себя крайне неловко в столь «интимной» близости от незнакомки. Но девушка, похоже, даже не заметила их незапланированного «соития», она машинально покачивалась вместе с ним на поворотах, то налегая на него, то слегка отстраняясь, и смотрела куда-то «сквозь» печальным взглядом.
Ему надо было ехать до конечной станции, то есть, еще добрых полчаса, и Макс, от невозможности заняться другим действом в плотном окружении толпы, стал исподволь разглядывать свою попутчицу. На вид ей было лет двадцать пять, не больше, с россыпью еле заметных зимой веснушек на румяных щеках и прядками золотисто-каштановых волос, в беспорядке торчащих из-под съехавшей набекрень беретки. Серо-голубые, словно льдинки, глаза тупо сверлили лацкан его пальто, то темнея, когда девушка слегка опускала голову, то серебрясь от вновь попадавшего в них света. Макс улыбнулся: отчего-то вдруг ему стало так уютно и тепло, словно он перенесся сейчас в маленький домик друзей на Домбае, в камине которого плясал темным золотом огонь, а за окном расплывались мутными пятнами серо-голубые силуэты гор. «Забавно… – подумалось ему. – Лед и пламень… Будто Снегурочка…»
Неожиданно стоящий сзади мужчина нещадно пнул его своим рюкзаком, пробираясь мимо них к выходу. Макс дернулся, отчего девушка ненадолго пришла с себя, но, вскинув на мгновение льдистые глаза, снова погрузилась в нелегкие свои думы. Он уже было хотел сказать ей что-нибудь ободряюще-глупое, как вдруг незнакомка прижалась щекой к его груди и, всхлипнув, задрожала в немых рыданиях. Она по-свойски просунула руки ему под пальто, обвив его за талию, и по-детски доверчиво устроилась на его свитере, стискивая Макса еще крепче, чем это делала окружающая их толпа. И вдруг реально заплакала, но не навзрыд, с истерикой, а тихо, щемяще, словно через силу душила, подавляла рвущиеся наружу слезы. А они все же прорывались и медленно катились крупными каплями по ее лицу и съезжали куда-то в трикотажную вязь его джемпера.
Он оторопел от происходящего, растерявшись вконец, но все же сочувственно вздохнул и, осторожно водрузив подбородок на ее вздрагивающую макушку, обнял девушку свободной рукой. Незнакомка еле слышно охнула, всколыхнулась еще несколько раз и затихла, а для него время просто остановилось...

«Снег кружится, летает, летает… И, позёмкою клубя, заметает зима, заметает… Всё, что было до тебя…»

Продолжение следует...