Кстати: клуб "Литературные забавы"

Девочки, написалось само, под лиянием всеобщего движения и накануне Рождества.
Коротко, а вот все остальное - это вопрос! Но про любовь - это точно!

Тая открыла дверь своим ключом, из прихожей резко пахнуло свежей хвоей.
- Димка!!!
Она, не разуваясь, заглянула на кухню, пробежала через зал в комнату, но в квартире никого не было. Опустив плечи, Тая вернулась в прихожую, повесила шубку на плечики, сняла сапоги. На кухне выложила покупки, внимательно осматривая квартиру прошла в зал.
Невысокая пушистая елка стояла, подпирая стену. На диване красовалась большая коробка - красная с золотым тиснением.
– Наверное игрушки,- подумала Тая, присев рядом на край дивана, приоткрыла крышку. Точно. В коробке, разделенные перегородками, лежали большие красные шары.
- Мечта детства, - подумала Тая, потянув один за ниточку, - Очень красивый.
Она крутила в ладошках яркий, бархатный как лепесток розы, шар, опоясанный нарисованной золотом, завязанной на искусный бант, ленточкой.
- Откуда в такой жаркой стране могут быть елочные игрушки, ведь эти арабы не знают ни снега, ни елок? Впрочем, что я об этом могу знать?
Завтра Димка должен был вернуться из Саудовской Аравии, но случаи, когда он возвращался в назначенный день, можно было пересчитать по пальцам. То задерживался, то просто переезжал из одной командировки в другую, так и не заехав домой. Вышлет какое-нибудь экзотическое фото - «Ищите меня тут», и адью. В последний раз на фото он обнимал большую стелу с надписью «Полярный круг». Потом написал, что едет в Эр-Рияд. Тая волновалась. Не любила она ни Аравийский полуостров, ни арабов, ни тем более арабок. Как-то раз в обществе друзей и коллег по работе, Вовка рассказал, с его точки зрения, забавную историю об аравийских нравах. А Тая не могла забыть и все думала и думала об этом. Вот и сейчас, разглядывая красный шар, она представляла себе ту красавицу с матовой смуглой кожей и миндалевидными глазами, которая невзначай уронила перед Димкой записку с номером своего телефона. Под одеждой, закрывающей все кроме глаз и кончиков пальцев, скрываются, по словам Вовки, такие наряды и такие страсти, что нам трудно и вообразить. Вовка не рассказал, чем закончилась та история, только по контексту Тая догадалась, что Димка той девушке позвонил, а вот что было дальше? Ей надо было расспросить его сразу, а теперь, время шло, и начинать разговор было все более неудобно. Да и вообще, кто она такая его расспрашивать? Если бы спросить сразу, то это можно было бы объяснить любопытством, а теперь он точно догадается, что она банально ревнует. Впрочем это все ерунда по сравнению с тем важным, что она должна сказать ему сегодня.
Надо именно сегодня все рассказать ему, вдруг он завтра опять уедет. Она конечно понимает, работа такая, но от этого не легче, и тянуть нельзя, уже некуда, восьмая неделя.
- Восьмая неделя. Что же делать то? А? – в очередной раз спросила она себя и опять не нашла ответа.
- Как же я так, что ж теперь будет-то? – Тая сглотнула, стараясь подавить вновь всплывающие панические настроения, в больном горле резануло.
- Теперь я точно не могу избавиться от этого ребенка.
Эта мысль и раньше, т.е. абстрактно, безотносительно, не укладывалась в голове, а теперь - тем более. Это невозможно, как нельзя убивать жизнь, это аморально и безнравственно, а главное - потом может вообще не быть детей. Потом, быть может, придется мучиться всю жизнь, как мучается сейчас соседка тетя Галя, потратившая на лечение целое состояние и постаревшая от мыслей и процедур. На днях мама сказала, что тетя Галя неизлечимо больна, оказывается, не все новомодные методы лечения бесплодия абсолютно безвредны.
Абстрактно многое легко: легко думать, что ты гордая; легко учить жить подружку Вальку. А вот теперь попробуй, выпутайся сама, когда это все с тобой, когда это все по-настоящему!
Поздно! Все поздно! Метаться поздно! Гордой быть поздно! А если ни чего не делать, то через месяц станет ВСЕ поздно! Папа убьет! А если не убьет, то будешь всю жизнь помнить, что должен был убить, но не убил.

Дверь открылась и захлопнулась, громко щелкнув замком.
- Таичка! – зазвенел Димкин голос.
Тая выскочила в прихожую, прижалась губами к холодной щеке. Димка подхватил ее, поднял, посмотрел снизу, весело улыбаясь. Медленно опустил на пол.
- Соскучился.
- Привет, - хрипло произнесла Тая
- Ты что простыла?
- Угу, - кивнула она.
- Ну, ты даешь. Такая теплынь на улице, даже снега нет, а ты простыла. Мороженое небось ела опять, - он качая головой, тронул ее за кончит носа.
- Нет, - опустив глаза, отвечала Тая.
Она и вправду не ела мороженое, она сказала себе- нельзя, и держала слово, ни ради себя… Но все равно простыла и боялась этой простуды.
- Видела елку? Красивая, правда?
Тая кивнула в ответ и быстро прошла в зал. Димка вошел следом.
- А это тебе, - он показал на коробку с игрушками.
- Спасибо.
- Стеклянные, как ты любишь.
- Прям как у бабушки, как подарок из сопливого детства, - прошипела Тая.
- Под новый год все мы дети, - Димка сделал шаг и опять обнял ее, поцеловал горячими губами.

«А ты говоришь, надо было не подпускать его к себе» - сказал растаявший и разомлевший внутренний голос. Но от этих мыслей все остальные чувства всполошились, а радость упала на дно, туда же, где последний месяц прочно поселилась душа - в район пяток.
- Дима, я должна тебе сказать, - Тая отступила на шаг назад.
Димка, не отпуская ее, внимательно посмотрел в лицо.
- Хочешь чаю?
- Конечно, - бодро ответил он.
- Я купила пирожное, вкусное такое, - затараторила она, убегая на кухню, а мысли летали в голове как пчелы в улике, шумно и беспорядочно.
«Трусиха бестолковая, беспомощная, слабохарактерная дура» - говорила она себе, долго-долго наливая воду в чайник и поджигая газ.
Димка достал из коробки пирожные.
- Дай большую тарелку.
- Какую.
- Единственную, - широко улыбаясь, ответил Димка.
Посуды в доме и вправду было не много. Минимум, необходимый для холостяцкой квартиры: тарелка, кружка, ложка, нож, чайник. И еще, случайно появившиеся, блюдо и стаканы. Тая знала всю утварь как родную, она часто бывала в этой квартире. С тех пор как Димка дал ей ключ, а случилось это после того случая когда она прождала его под дверью почти два часа, а он опаздывал и не мог позвонить, Тая частенько забегала сюда после занятий. Она заходила просто так, посидеть и подумать, вытереть пыль с немногочисленной мебели. Она скучала по Димке, а его не было рядом, не было слишком часто и слишком долго. Димке нравилось ее присутствие, нравился порядок который она поддерживала, он говорил, что она приносит уют в эти холодные стены.
- Что пригорюнилась, - спросил он, когда Тая села за стол.
- Так, - плечи сами поднялись и опустились, а слова не шли.
- Ну, не крути, выкладывай, - Димка улыбался своей очаровательной, солнечной улыбкой, в глазах одновременно мелькнули и хитринка, и озабоченность.
«Какой он все-таки», - подумала Тая, - «И как не любить его?»
- Понимаешь, - начала она нерешительно, но в горле стоял ком от простуды и стыда.
А вдруг он сейчас посоветует сходить в больницу, еще ведь не поздно. Зачем ему дети, когда он и дома-то не бывает? Все слишком рано, не вовремя, ни к месту.
Или, куда еще хуже, скажет ей, что она сама виновата и между ними все кончено?
Тая глазами искала ответ в его глазах, но не видела. Он улыбался как всегда.
Не удивительно, что девчонки сходят с ума покоренные его обаянием, и завидуют ей – Таисии. Тая бросила быстрый взгляд в зеркало маленького кухонного шкафа. А в ней-то ничегошеньки нет: нос картошкой и глаза серые, брови бесцветные, веснушки вылезают, стоит только солнцу появиться. Она никакая, а он, как это Валька говорит: «Харизматическая личность». Не совсем понятно, что именно Валька может вкладывать в это слово, но то, что Димка необыкновенный парень, то, что он личность, доказывать никому не надо. Каждый, кто с Димкой знакомится, при следующей встрече не вспоминает натужно: «Где же я его видел?». Каждый старается продолжить знакомство, а девчонки из кожи вон лезут в попытках произвести впечатление. Хоть не показывай его подругам, одни проблемы из-за этого.
Где-то в глубине прихожей зазвонил Димкин мобильный.
- Ну вот так всегда, - Димка поднял на Таю извиняющийся взгляд и пошел в прихожую. Через мгновение он уже громко ругался с кем-то по телефону. Тае захотелось заплакать, она начала догадываться чем это закончится. Обычно после такого звонка Димка начинал звонить еще в пять различных мест, потом шли просьбы забронировать билет, гостиницу, потом он договаривался с шофером и уезжал в аэропорт, в лучшем случае утром, а в худшем – сразу же.

Димка ходил взад-вперед по прихожей, временами разговор становился слышен очень четко:
- А я говорю, что я не поеду.

- И не хочу я доказать, что я был прав, этого и доказывать не надо.

- А я за твои ошибки отвечать не хочу.

- Потому что это опасно.

- Ну и что? Раньше другое дело.

- Раньше я рисковал только своей шкурой, а теперь ты предлагаешь поставить под удар и пацанов.

- Звони кому хочешь!

- Да хоть Вандерому.

Димка уходил в зал, и Тая не слышала продолжения, но все это было уже маловажно.

Он поругается еще недолго и опять улетит в Норвегию или в Данию. Чтоб им сквозь землю провалится, этим буровым вышкам: наземным, океаническим, шельфовым – всем!

Димка, тем временем, договорил и вернулся на кухню.
«А я так чай и не налила», - подумала Тая, глядя как кипяток выливается из пузатого чайника в разномастные бокалы.
- Димка, я беременна, - на одном дыхании выпалила Таисия.
«Я это сказала, Бог мой», - Тая закрыла рот ладонью, а щеки начали наливаться алой краской, которая растекалась и жгла кожу изнутри.
Димка так и остановился с чайником в руках, стоял и смотрел на Таю спокойно внимательно, и ничего не говоря. В глазах ни блеснуло ни искорки, на лице ни дрогнул ни один мускул, мучительные секунды бежали мимо, а реакция его оставалась непонятной.
«Ну, сказал бы хоть что-нибудь. Умру ведь я от ожидания» - отчаянно думала Тая.
Телефон опять зазвонил. Димка медленно поставил чайник на плиту и взял со стола телефон. Казалось, что он не видит имя звонившего, слишком пустым и отстраненным был его взгляд.
Он нажал кнопку и ответил, - Hello.
Так, не двигаясь с места, не меняя выражения лица, он начал разговор. Тае очень нравилось как Димка говорит по-английски, красиво лаконично, без пауз и мычания. Она хорошо знала язык, и преподаватель в университете говорил ей о замечательном произношении, но Димка говорил по-другому: легко, играя.

- Да вам передали правильно.
- Да вы правильно поняли.
- Нет.

Лицо Димки переменилось и он заговорил быстрее, но подчеркивая каждое слово. Повернулся на пятках и вышел из кухни. Вновь заходил по прихожей.

«Ну вот и все», - подумала Тая, слезы навернулись на глаза, - «Вариант ни номер раз и даже ни номер два. Все будет как есть сейчас, и не надо было его ждать. Это моя жизнь и мои проблемы. Сама вляпалась – сама и решай. Зато моя совесть чиста. Я ему сказала. Теперь меня нельзя упрекнуть в том, что я от него что-то скрыла, независимо от того какое решение я предприму дальше. Это будет мое решение, потому что каждый отвечает за себя сам. Большая девочка, знала, что делала.»
Тая промокнула шарфиком уголки глаз, в дверном проеме прихожей стоял Димка, смотрел на нее и ругался с оппонентом.

- Я уже сказал, но если хотите, повторю. Я не хочу никому ничего доказать. Я просто дорожу своей жизнью и здоровьем. И жизнь моих товарищей мне не безразлична.

- Да, они поступят так же как и я, но это только потому что я поступаю правильно.

- Нет, я не буду никого уговаривать.

- Свое мнение я уже высказал, еще летом. Я устал вам напоминать.

- Нет. Это называется профессионализм.

Тая следил за каждым его словом, не сводя глаз с красивых губ. А Дима был по ту сторону разговора, глаза будто смотрели внутрь, громкость возрастала с каждым словом.
- Нет.
- Да.
- Нет.
- В конце концов, это моя жизнь и я сам волен ею распоряжаться.

На этих словах Димкин взгляд перестал блуждать и остановился на Тае. Губы тронула легкая улыбка. Он вопросительно кивнул ей, как бы спрашивая: «Ты это чего?». Поднял указательный палец: «Ай-яй-яй». Тая, не удержавшись, улыбнулась, а слеза предательски побежала по щеке.

- Не надо меня уговаривать. У меня скоро дочка родится, и я себе больше не принадлежу. Это не моя жизнь, я ею не волен распоряжаться.

Он что-то еще говорил, но голос стал мягче, и глаза смотрели уже ни внутрь, а на нее, на Таисию. И она заворожено следила за ним, не в силах оторвать взгляд.
Димка сказал, - Гуд бай, - и положил телефон на стол.
Сделал шаг, присел на корточки у самых колен, дотронулся согнутым пальцем до века, где предательски собиралась скатиться слеза.
- Не ной, - прозвучало по-доброму, как в мультике.
- А почему дочка-то, - вдруг неизвестно откуда в Таиной голове всплыл вопрос, и вырвался наружу.
Димка засмущался, - Ну, вроде так положено: сначала дочка, потом сыночек, вроде как «Сначала нянька, потом лялька», как-то так, да?
- Да. Так.
- И что ты развела тут сырость?
- Не знаю, - Тая и вправду не знала, что ответить, улыбаясь сквозь слезы.
- Ну и не хнычь,- Димка опять широко улыбался.
- Ну и не буду, - сказала Тая, оставаясь неуверенной в том, что произойдет с ней в следующий момент, толи заплачет она, толи засмеется.
- Нянька-лялька – это уже семья получается, а мы с тобой, - она осеклась на полуслове.
- А мы что?
- Ты вечно в разъездах, а я дома одна.
- Ты дома не одна, а с мамой-папой.
- Я не об этом.
- Я тоже, - Димка вдруг стал серьезным, и замолчал, глядя на Таю, отчего ей показалось, что он видит ее насквозь, читает мысли, предсказывает и предвидит.
- Я вообще удивляюсь почему ты до сих пор не живешь в этой квартире.
- Ты меня не звал.
- Но я дал тебе ключ.
- Этого разве достаточно?
- А-аааа, - заулыбался Димка и Тая тоже не удержалась, радуясь непонятно чему.
- Официоз и все такое, - он не успел договорить, его прервал телефонный звонок.
«Опять все как всегда», - подумала Тая, но плакать ей уже ни хотелось. В зеркало смотрела глупо улыбающаяся девчонка с красным носом, с припухлыми, но счастливо блестящими глазами.

- Да я отказался! И не сошел я с ума, - по коридору опять быстрыми шагами ходил Димка.
- Отстань а! Скажи лучше, будешь дружкой у нас на свадьбе?

Конец.