Решила выложить кусочек - он лежит чет у меня и лежит. Не знаю, что дальше писать.
Точнее, знаю, но так много всего, что никак не могу сообразить, как ко всему этому подступаться.
– Чего хочет? – рассеянно повторил Муравский и машинально обвел глазами рядок ящиков с растениями, приготовленных для отправки в Пригожее, возле которых они стояли, и оглянулся. Когда они с Сан пришли в зимний сад, здесь копошились слуги, но сейчас никого из них не было ни возле ящиков, ни, похоже, вообще в саду.
– А куда подевались садовники? – некстати поинтересовался он.
– Не знаю, – сказала Сан, тоже осмотревшись вокруг. – Тут есть несколько боковых выходов…
Судя по всему, слугам был дан определенный наказ, и едва молодожены появились в саду, те незаметно удалились. Да и по дороге сюда им не встретилось ни одного лакея, что, учитывая количество дворни в этом особняке, было весьма необычно.
– Верно, отец позаботился, чтобы нам не мешали, – с улыбкою предположила Сан, и Муравский в который раз восхитился способностью князя все предугадать и организовать.
– Вам повезло с отцом, – сказал он. – В отличие от меня…
Не было возможности, да и нужды скрывать правду. Его жене надобно было узнать о столь странных взаимоотношениях ее мужа с собственным отцом.
Посему Муравский коротко поведал ей известную историю, разве отбросив, как несущественную, попытку новоявленного отца предъявить какие претензии на богатство и связи жены своего старшего сына.
– Я объяснил ему, что он слишком поздно появился в моей жизни, дабы рассчитывать на любовь и уважение, которые, верно, отцы обыкновенно предполагают получить от детей, – завершая свой рассказ, сказал Муравский. – Похоже, он еще не до конца сие осознал, но рано или поздно ему придется это принять.
– Явно не осознал, потому как предложил мне называть его батюшкою! – воскликнула Сан.
Щеки у ней опять загорелись, но уже не от смущения – похоже, ее возмутило и явно задело равнодушие старшего Муравского к собственному сыну.
– Сие весьма бесцеремонно с его стороны, – заметил Муравский. – Не беспокойтесь по этому поводу, я разрешу сию проблему.
– Разумеется, – вежливо поддакнула жена, впрочем, сомнения определенно ее не оставили.
Неизвестно, чего наговорил ей Федор Игнатьевич, но она, кажется, догадывалась, что из себя представляет нежданно обретенный свекор.
– Может быть, – после паузы, осторожно продолжила она, – с ним удастся договориться о каком пособии, что мы…
– Никакого пособия! – жестко отрезал Муравский.
Верно, то был бы наилучший способ избавиться от назойливости отца – платить ему, чтобы тот держался подальше от семьи своего сына и не докучал им, но Муравскому сие показалось чрезмерным.
– Он не заслужил никакой помощи от меня, – смягчив голос, пояснил он. – Конечно, коли отец, допустим, остался бы без дома, без куска хлеба, то получил от меня какую помощь… Из милосердия. А так… Он отказался от меня, забыл о моем существовании, и спустя почти тридцать лет явился, почуяв какие для себя выгоды… Возможно, я покажусь вам слишком жестоким, но вряд ли смогу простить ему те годы, кои я провел в одиночестве, почитая себя круглым сиротою…
Муравский осекся и сглотнул. Ему не хотелось показывать свою слабость перед женою, но на него внезапно обрушились воспоминания о том времени, когда он чувствовал себя совершенно беззащитным и одиноким в этом мире; те страхи и боль, и отчаяние, что некогда захлестывали его еще ребенком. Это потом уже он научился держать свои эмоции под строгим контролем и безжалостно подавлял любой намек на жалость к себе самому. Теперь же и вовсе грешно было бы жаловаться.
– Я не думаю, что вы жестоки! – с жаром уверила его Сан. – И прекрасно понимаю ваши чувства! Просто…
– Забудьте обо всем этом!
Муравский не удержался, привлек ее к себе, прижимаясь губами к нежному, теплому виску жены, жадно вдыхая запах ее кожи и духов, что вечно сводили его с ума. Ему надобно было убедиться, что она с ним, что теперь он не одинок, и у него есть эта чудная, понимающая, родная девушка… Теперь женщина, его жена…
В итоге они таки оказались в спальне и, пожалуй, сие было лучшим завершением их утреннего похода в зимний сад.
– И стоило городить препятствия, когда легко можно было обойтись и без них? – с лукавой улыбкой вопросила Сан, через какое-то время удаляясь в свою гардеробную, где ей предстояло привести себя в порядок и переодеться к семейному обеду, на котором они должны были появиться.
К обеду был приглашен – как заранее сообщили Муравскому – тесный круг родственников и самых близких друзей, коих набралось человек пятьдесят или даже больше. Вся эта толпа радостно приветствовала молодоженов, встретила их поцелуями и объятиями, а также шутками и порою двусмысленными намеками, кои, к вящему удовольствию присутствующих, то и дело заставляли его жену заливаться краскою.
Княгиня лучилась счастием и прикладывала платочек к то и дело увлажняющимся глазам. Князь молча обнял, затем похлопал зятя по плечу.
– Дочь моя выглядит весьма довольной своим замужеством, – с легкой одобрительной усмешкой заметил Булавин. – Впрочем, я в том не сомневался. Ее взбалмошность и упрямство немного усложнили дело, но вы явно сумели с нею справиться.
«Все могло сложиться куда хуже, не будь она взбалмошной и упрямой, – не мог не отметить про себя Муравский. – Именно благодаря этим качествам нам удалось разрешить те недопонимания, что стояли меж нами. Да и к нашей свадьбе привели в итоге именно эти черты ее характера».
– Да, он справился!
Сан, что перед тем разговаривала с какой-то своей родственницей, оставила ее и повернулась к отцу, явно услышав часть его слов.
– Справился! – сообщила она и обняла князя.
– И... Вы были правы, отец, когда не позволили мне так глупо разорвать помолвку.
– Я надеялся, что когда-нибудь ты это оценишь, – кивнул князь. – Рад, что сие произошло столь скоро.
– Да, мы поговорили и все прояснили. И мой муж признал, что был несправедлив по отношению ко мне, – добавила она и бросила быстрый смеющийся взгляд в его сторону.
– Был неправ, – согласился Муравский. – В некоторых случаях.
Князь хмыкнул и обменялся улыбкою с зятем.
– Ах, мужчины всегда найдут общий язык! – рассмеялась Сан и просунула руку под локоть Муравского.
И, словно, вспомнив что, сказала:
– В нашей спальне отчего-то не разожгли печку, и я не нашла там ни одного полена. Но когда я спросила о том у горничной, она ответила, что вы так велели…
И с упреком уставилась на отца.
– Ты ночью замерзла? – князь вопросительно изогнул бровь.
– Нет, но… – она запнулась и густо покраснела.
– Вот видишь, не было нужды зря расходовать дрова, – князь ухмыльнулся и отошел, очевидно решив дать дочери возможность несколько прийти в себя.
– Я наговорила глупостей, – шепотом посокрушалась Сан.
– Нет, Санни, сие не глупости, – успокоил ее Муравский. – Просто вы еще не слишком искушены в… семейной жизни.
Ему было не просто приятно, но чертовски приятно осознавать, что именно ему досталась роль ее учителя в постижении знаний по сему немаловажному и весьма упоительному предмету.
После стольких испытаний очень хочется увидеть, как все у них сложится!!! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
