Отправлено: 06.03.10 19:43. Заголовок: Моя любовь - мой друг - 2

Название: Моя любовь - мой друг
Автор: Ivetta
Жанр: женская проза
Комментарии: Действие происходит в Париже нашего времени - городе любви и греха, искусства и науки, революционеров и консерваторов. Неудивительно, что именно здесь, молодая художница Ева Мелиц, бунтарь, непонятый семьей и друзьями, встречает подающего надежды ученого Филиппа, закостенелого консерватора. Она стремится догнать время, похожее на "Танцующие часы" Дали, он - пишет диссертацию о применении нанотехнологий в медицине. Она мечтает посетить Испанию и Мертвое море, он - получить Нобелевскую премию. Она переживает кризис "тридцати", превращая свою жизнь в хаос, он - наслаждается своей зрелостью и твердо идет к намеченной цели. Она болезненно сюрреалистична, он - приторно прагматичен. Она живет воображением, он - разумом.

 Отправлено: 31.03.10 20:07. Заголовок: Все таки, женщине не..

Все таки, женщине непременно надо рожать до двадцати пяти. В противном случае, она так привыкает к свободе и отсутствию обязательств, что материнский инстинкт уходит куда-то глубоко-глубоко, и появляется изредка, когда слышишь на улице «Мама, а почему у собаки три лапы, а не четыре?» или «Пап, а правда, что у кроликов уши длиннее, чем у зайцев?». Когда-то мне хотелось много детей. Семь или пять, или троих, как Артуру, но всё мое приобретение парочка плюшевых медвежат, один кролик и слепая такса. Теперь только им приходится читать про Питера Пена и Винни-Пуха. Да и племянники помогают периодически вспоминать, что я женщина. Конечно, новая европейская мода рожать не раньше тридцати пяти иногда оправдывает несостоятельность таких женщин как я, но меня это мало успокаивает.
Да, наверное, я просто привыкла быть одна, я старый холостяк, и я не в силах что-либо менять. Вот и хожу потерянная. Как не прискорбно, но Артур прав, в своем понимании смысла жизни. Наверное, именно поэтому, родители собирают нас каждый год в день Святого Валентина, чтобы уберечь от одиночества тех, кто из нас пока одинок, и чтобы продлить свою бесконечность.
Если мамина теория верна, то моя гонка должна была закончиться с появлением Филиппа. И действительно, тающие часы не беспокоили меня до сегодняшнего дня. Все это время я была полна счастья и покоя, который сегодня был безнадежно растревожен. Иногда мне кажется, что папа прав, когда говорит, что меня подкинули португальские цыгане. Как иначе объяснить мое маниакальное стремление все менять, бежать с насиженного места, искать хаоса, едва успев обрести гармонию. Находить проблемы там, где все и без меня идет своим чередом.
А может быть, я неосознанно следую теории Леонардо да Винчи, который считал, что «Если ты одинок, то полностью принадлежишь самому себе. Если рядом с тобой находится хотя бы один человек, то ты принадлежишь себе только наполовину или даже меньше, в пропорции к бездумности его поведения; а уж если рядом с тобой больше одного человека, то ты погружаешься в плачевное состояние все глубже и глубже».
Вот и теперь, я ехала, слушая дыхание Филиппа, и чувствовала, как мои часы постепенно становятся мягкими, а состояние совершенно плачевным. Вся моя жизнь теперь зависела от его бездумности.

 Отправлено: 31.03.10 20:09. Заголовок: мариета пишет: А х..

мариета пишет:

цитата:

А хде поцелуй??? Опять пропустили? Срочно требую поцелуя, а то умру от разрыв сердца! Ivetta, спасибо, дорогая, за твой замечательный роман! Он мне доставляет огромное удовольствие. Приятно вспоминать те годы, когда у уравнения «о смысле жизни» было еще много неизвестных

Так боюсь разочаровать, с поцелуем)) Филипп не из тех, кто может кинуться в омут с головой) Вот и приходится бедной девочке страдать.
Спасибо Мариета

 Отправлено: 01.04.10 20:24. Заголовок: Признаюсь, что бабуш..

Признаюсь, что бабушкина логика про корни и кроны показалась мне странна За то вот этот пассаж очень впечатлил:
Ivetta пишет:

цитата:

Моя любовь к нему достигла тех размеров, когда уже не ощущаешь ее, потому, что становишься ею сам. Она проникает внутрь и отсвечивается через кожу, глаза, волосы, превращается в тонкие нити, которые крепко связаны с его кожей, глазами, волосами и вибрируют при самом легком дуновении ветра. Одна беда, эти нити такие тонкие, что ты носишь себя как хрустальную вазу, опасаясь, что ненароком зацепишь и оборвешь одну из них.

Замечательно сказано! `

 Отправлено: 01.04.10 20:28. Заголовок: Ivetta http://jpe.r..

Ivetta

Очень трогательно, философски и как-то фонтанирует свежестью, если можно так выразиться!

 Отправлено: 02.04.10 08:29. Заголовок: Ребята довезли меня ..

Ребята довезли меня до дома, где уже ждала голодная Матильда. Она накинулась на пакеты с едой с такой жадностью, словно я не кормила ее неделю. Я постелила постель и улеглась, щелкая каналы телевизора. По второй программе показывали «Игрушку». Я хорошо помню, как в детстве плакала над этой романтичной комедией. Жаль, что мы действительно не можем всегда получать то, что хотим. Хотя все мы, чьи-то игрушки. Наверное, я была игрушкой Филиппа. Во всяком случае, мне так казалось. Уже через несколько минут, я уснула, забыв выключить телевизор.
Снова приснились часы. На этот раз не плоские как обычно, а большие, похожие на те, что висят на вокзальной башне. Только, почему-то с кукушкой. Я висела на большой металлической стрелке, пытаясь удержаться на ее скользкой поверхности, но все время сползала вниз. Стрелки резали ладони и кровь ручейками струилась к локтям. Но боль я ощущала не поэтому. Я видела на вершине Филиппа, который так же не мог до меня дотянуться. Я видела улыбающееся лицо и руки, протянутые в ожидании. Когда я, наконец, смогла достаточно зацепиться, чтобы не упасть, полил холодный дождь. Он лил на часы, словно нарочно пытаясь смыть меня. Капли стучали по голове, как молоточки от пианолы. Стук их стал совершенно невыносим, и я уж почти отпустила руки и стала сползать в пропасть, обреченно глядя на удаляющийся свет. Я открыла глаза, но стук капель не прекращался. Только теперь я сообразила, что это стучат в дверь.
- Ева, открой это я!!!
Филипп яростно барабанил в мою дверь. Я повернулась на бок и посмотрела на часы. Было восемь утра. Мысленно обругав его за то, что разбудил меня так рано, я поплелась открывать двери. Хотя была рада тому, что он прервал мой кошмар. Матильда уже стояла, уткнувшись носом в дверной косяк, и весело виляла хвостом.
- Ты видел который час? – сонно пробормотала я, открывая дверь.
- Час икс! – торжественно сказал Филипп.
- Нет, восьмой час утра. Филипп, что случилось?
- У меня есть важная новость – весело сказал он, врываясь в комнату – Меня берут на конгресс в Бельгию.
- Не может быть! – воскликнула я.
Филипп стоял счастливый как ребенок, которого решили взять в «Дисней Ленд». Он вложил в свою работу все силы и все никак не мог добиться результата, привлечь к ней общественность. Его маленькие нано-помощники должны были помочь людям в борьбе с раковыми клетками. Но лаборатория все время сворачивала его проект. Он мог часами сидеть и объяснять мне подробности своих опытов, в которых я ничего не понимала. Он дышал своей работой, иногда не замечая и того, что творится вокруг. Мне казалось, что если бы я превратилась в наночастицу, только тогда по-настоящему смогла бы попасться ему на глаза. В одном мы были похожи точно. Нас поглощало то, что мы делали. И, наверное, сожрало бы целиком, если бы мы не дополняли так друг друга, успевая вытащить из зияющей пропасти.
Филипп разложил на полу какие-то чертежи, отгоняя любопытную Матильду и начал рассказывать их содержание, нетерпеливо жестикулируя. Он всегда жестикулирует, когда говорит о чем-то оживленно, или с восхищением. Мне нравится наблюдать за ним, когда он такой.
- Одевайся, мы идем гулять – улыбнулся он, глядя на меня.
- В восемь утра? – удивилась я.
- Да, ты права – опомнился Филипп – Тогда приготовим кучу еды и пригласим ребят.
Он из тех людей, которым нужно поделиться своей радостью. Когда у него хорошее настроение, он готов делиться им с каждым прохожим, знаком и незнакомым, даже с собакой в соседском дворе, даже с мадам Перье. А когда он не в духе, то зарывается куда-то глубоко-глубоко, откуда и вытащить его не получается, поэтому только беспомощно ждешь, когда его хандра пройдет и лицо снова озарит улыбка. К счастью, состояние хандры и апатии у него наступали очень редко. Почти никогда. А значит, все время я могла жадно поглощать его хорошее настроение как батарейки энергию солнца. Это, наверное, вампиризм? Правда, то же самое говорил и он мне. Единственное отличие, что хандра была почти постоянным моим спутником, но зато когда настроение оживало, им можно было зарядиться на месяц вперед, как говорит Филипп.
Филипп влез на подоконник и затащил к себе Матильду. Ему не терпелось поделиться своей радостью со всеми вокруг.
- Тебе очень идут мужские трусы – заметил он.
Только теперь я поняла, что все еще стою в пижаме. Надо сказать, моя пижама не представляет из себя ничего пижамного. Это обыкновенные мужские трусы «боксеры» и мужская майка, местами уже дырявая.
Я выхватила первые попавшиеся под руку тряпки, поспешила в ванну и приняла прохладный душ. Филипп успел к тому времени приготовить себе кофе с корицей и снова усесться на свое место.
- Так пойдет? – спросила я, выходя в комнату.
Он оценивающе взглянул на мой наряд. Коричневые соломенные шлепанцы и зеленый льняной сарафан, почти до пят, надетый поверх рыжей майки.
- Мне больше нравилось в пижаме.
- Если хочешь, я снова ее надену, но учти, что на рынке отбиваться придется тебе, а не мне.
- Неужели? – игриво спросил Филипп.
- Ужели – огрызнулась я, хватая приготовленный им для меня чай.
Мы наспех позавтракали и вышли на улицу. Мадам Перье выгуливала свою отвратительную кошку и, завидев меня, перекрестилась. Филипп почтительно салютовал ей, за что тоже получил ненавидящий взгляд.
Недалеко от моего дома находится небольшой рынок. Его открывают только по выходным и только утром. Пестрая публика собирается там, чтобы купить свежих фруктов и овощей. Именно туда мы и направились, загрузившись большими пакетами.
Мясо же я всегда покупаю в лавке месье Лебермана. Несмотря на старания моей бабушки Фриды, я соблюдаю далеко не все законы Торы (пр. - Пятикнижие Моисе́ево или Кни́ги Моисе́евы — первые пять книг Библии (как еврейского Танаха, так и христианского Ветхого Завета)), но Кашруту (пр. – Кашрут — система ритуальных правил, определяющих соответствие чего-либо требованиям Галахи, еврейского Закона. В основе законов кашрута лежат заповеди Торы. Обычно термин «кашрут» используют применительно к своду религиозных предписаний, связанных с пищей) стараюсь следовать по мере возможностей. Во всяком случае, в семье нас с детства этому приучили. Папа всегда говорил, что человек, который ест правильную пищу, рождает правильные мысли, а тот, кто питается падалью, рождает в своем уме лишь шекец (пр. ивр. – мерзость, мерзкие)

 Отправлено: 02.04.10 08:30. Заголовок: Мы дотащили тяжелы п..

Мы дотащили тяжелы пакеты до дома и стали размещаться на маленькой кухне. Я аккуратно достала мясо и стала его солить. Затем положила в глубокую миску и наполнила ее водой. Филипп стоял в проходе и с улыбкой наблюдал за мной.
- Что? – спросила я.
- Мне нравится смотреть как ты это делаешь.
- Ничего особенного я не делаю.
- Делаешь. Кто тебя этому научил?
Я замялась. Как можно было в двух словах объяснить, что этот ритуал я зачарованно наблюдала с самого детства, когда мама бережно готовила нам еду. На столе всегда была кошерная еда. Мама тихонько читала молитву. Одними губами, но я всегда это улавливала. С какой теплотой тогда смотрел на нее папа. Как бабушка Фрида устраивала жаркие споры с бабушкой Сарой, которой было все равно курица лежит перед ней или свинина, она не видела ни того ни другого, прожив почти четыре года в лагере и уважала любую еду. «Зажрались» - орала она, «Блудница» - отвечала вторая. Как мой любимый дядюшка приносил каждое утро свежие свертки мяса. Как рабби Исраэл шутливо потрепал меня по щеке, когда я спросила, почему поросят не едят, предположив, что они не вкусные. Я посмотрела на Филиппа. Он все еще стоял рядом, ожидая моего рассказа. Я вздохнула.
- Мой дядя шохет – сказала я – Лучший в Париже, между прочим. Он разделывает мясо по законам шхита.
Я вытащила листья салата и помыла их.
- Шхита – продолжала я – позволяет сделать так, чтобы животное совсем не страдало. Еврейский способ забоя признан самым гуманным в мире. Это тебе не уничтожение скота на фермах электрическим током или кувалдой, чем там еще его делают…
- В чем же гуманизм? Его ведь все равно убивают.
- В том, что надрез делается очень острым ножом с совершенно гладким лезвием и почти не ощущается животным. Рассекается трахея, вот так – я стала показывать на Филиппе технологию, которую рассказывал мне дядя Леви – пищевод, сонная артерия и яременная вена. Животное теряет сознание практически мгновенно. При этом такой способ позволяет максимально вытечь крови из тела.
- Да, очень гуманно звучит – сказал Филипп, потирая шею.
- Отстань – обиделась я и принялась за замачивание фасоли.
- Хорошо, что ты потом будешь делать с этим мясом?
- Потом я его снова посолю и положу на доску, чтобы дать стечь крови. Примерно на час. А потом хорошенечко промою холодной водой и снова посолю.
- Но зачем?
- Так велит Кашрут. Никакой крови! Мясо никогда нельзя есть с молочными продуктами. Между прочим, это очень полезно. Уже сейчас твоими друзьями учеными доказано то, что евреи обосновали давным-давно. Я смотрела передачу недавно. Там рассказывали, что смешение молочных и мясных продуктов приводит к образованию идеальной среды для размножения бактерий. А цыпленок в сметане приводит к появлению…как его, птомаина.
- Не смеши меня. Трупный яд?
- Да!
- Да, ладно тебе.
Филипп помыл яблоко и насмешливо посмотрел на меня.
- Его не надо кашеровать, можешь есть спокойно – съязвила я.
- Ты колдунья, Ева.
- Чем это я тебя околдовала?
- Своими зелеными глазюками – Филипп притянул меня за нос и звонко чмокнул в щеку.
Он схватил Матильду за хвост и плюхнулся на диван. Разложил там свои записи и снова ушел в свой лабораторный микроскопический мир. Я слышала как он позвонил Артуру, чтобы тот, захватив девочек, приехал к нам на обед, и попросил Лео купить вина. Мы были похожи на молодую пару, приглашающую друзей в свой маленький дом. От осознания этой мысли у меня забилось сердце, и я прикрыла его рукой, чтобы Филипп не услышал его шума.
- Почему же свинину нельзя есть? – не унимался Филипп уже из комнаты.
- Потому, что нельзя.
- Даже если кошеровать?
- Даже если полить скипидаром и сжечь.
- Чем же она провинилась, несчастная.
- Это грязное животное. Хотя, дело даже не в ней, дело в грязных людях. Это стало каким-то символом, что ли. Издревле, иноверцы заставляли евреев есть свинину в знак отречения от своей веры. К тому же, она какая-то несимпатичная. Если ты сейчас еще сильнее облокотишься, то мои тюльпаны упадут прямо на балкон мадам Перье – сказала я, заметив, что он совсем прижался к распахнутому окну.
Я вспомнила притчу, которую рассказывал папа. Притча «О курице и свинье».
- «Как-то раз пошел маггид из Дубно собирать цдаку (пр. ивр. благотворительность) для бедных. Пришел он к одному богачу, а тот захотел отделаться от него маленьким пожертвованием. Когда маггид намекнул ему, что не пристало богатому так поступать и что другие, беднее его, дали значительно больше. Сказал богач: Может быть, это и верно, но я завещал большую сумму бедным. На это маггид ответил: Крестьяне выращивают кур и свиней. Курица несет по маленькому яйцу в день, а свинья дает много сала и мяса. Несмотря на это, все любят кур, даже разрешают им прыгать и перелетать по комнатам, а свинье отводят место подальше от дома. Что такого в свинье, что от нее стараются быть подальше, несмотря на всю выгоду, которую она приносит? – спросил тот. Послушай, я скажу тебе: курица дает то, что у нее есть — хоть это и небольшое богатство — сразу и каждый день, а свинья, наоборот, дает много, но только после смерти». Вот так то.
Филипп улыбнулся и снова отошел в комнату, усевшись за свои конспекты. Я приготовила зеленую фасоль с яйцом и обжарила говядину. Филипп на скорую руку нарезал восхитительный салат, с каким-то особенным соусом, рецепт которого напрочь отказался мне доверять. Мы перетащили стол на середину комнаты и сервировали его цветами и салфетками. Матильда все это время бегала вокруг нас, поскуливая, будто обижалась, что мы заняты не ею. Наконец, когда наши приготовления были завершены, мы влезли на подоконник друг против друга и уставились в окно.
- Когда ты уезжаешь? – спросила я.
- Завтра – тихо сказал Филипп.
- Надолго?
- Недели на две или три.
Две или три недели без него были бы равносильны вечности. Я опустила голову, чтобы не выдать заблестевшие от слез глаза.
- Иди сюда – сказал Филипп, притянув меня к себе.
Я повернулась и облокотилась спиной о его грудь, закинув ноги на стену. Он крепко обнял меня и поцеловал в затылок. От запаха его духов у меня снова закружилась голова.
- Я буду очень скучать – шепнул он на ухо.
- Я тоже.
- Чье это сердечко так бьется? – улыбнулся он.
От этих слов, сердце у меня забилось еще сильнее. Я повернула к нему лицо и провела ладонью по его мягкой щетине. Мы встретились глазами, почти как тогда, у Сены. Его взгляд стал сосредоточенным, но будто под дымкой. Туманный, но очень теплый. Я могла бы просидеть так хоть целый час, не шевелиться и только смотреть в эти глаза. Я тяжело вздохнула.

 Отправлено: 02.04.10 08:35. Заголовок: Хелга пишет: Очень ..

Хелга пишет:

цитата:

Очень трогательно, философски и как-то фонтанирует свежестью, если можно так выразиться!

Спасибо Хелга) Попыталась собрать мысли в кучу, переживания о детях, о будущем.
мариета пишет:

цитата:

Где-то промелкали лишные запятаи

У меня их то нехватает, то в избытке))) мариета пишет:

цитата:

Признаюсь, что бабушкина логика про корни и кроны показалась мне странна

Ну, это мое понимание старой мудрости. Может быть, неправильное.

 Отправлено: 03.04.10 17:02. Заголовок: Ivetta, http://jpe...

Ivetta, Признаюсь чистосердечно, что мои познания по еврейской религии очень скудны. Сейчась потихоньку заполняю их.
Вообще для меня роман оказался очень образовательным
Скрытый текст

Только вот этот отрывок как-то не очень понятен Ivetta пишет:  цитата: Несмотря на старания моей бабушки Фриды, я соблюдаю далеко не все законы Торы (пр. - Пятикнижие Моисе́ево или Кни́ги Моисе́евы — первые пять книг Библии (как еврейского Танаха, так и христианского Ветхого Завета)), но Кашруту (пр. – Кашрут — система ритуальных правил, определяющих соответствие чего-либо требованиям Галахи, еврейского Закона. В основе законов кашрута лежат заповеди Торы. Обычно термин «кашрут» используют применительно к своду религиозных предписаний, связанных с пищей) стараюсь следовать по мере возможностей. Может, будет лучше, если текст в скобках отредактировать и включить органично в рассуждениях героини. Ну, а если не поддается, может, лучше сделать сноску в конце главы (в данном случае в конце отрывка)

Последний абзац...опять без поцелуя!!!

 Отправлено: 04.04.10 15:23. Заголовок: Ivetta http://jpe.r..

Ivetta

Спасибо за продолжение!

Немножко тапков.
Скрытый текст

Ivetta пишет:  цитата: Когда у него хорошее настроение, он готов делиться им с каждым прохожим, знакомым и незнакомым, даже с собакой в соседском дворе, даже с мадам Перье. Ivetta пишет:  цитата: А когда он не в духе, то зарывается куда-то глубоко-глубоко, откуда и вытащить его не получается, поэтому только беспомощно ждешь, когда его хандра пройдет, и лицо снова озарит улыбка. И соглашусь с Мариетой: тот отрывок о законах Торы несколько документально выглядит, эту информацию, наверное, можно как-то вплести в диалог или представить попроще, поразговорнее.

 Отправлено: 04.04.10 17:49. Заголовок: Спасибо девушки! Это..

Спасибо девушки!
Этот кусочек, как и большинство тех, что в скобках, должен быть в примечаниях. Поэтому он такой сухой. Честно говоря, не умела тогда делать сноски. Кинула не проверив. Хотя, может быть действительно включить объяснение на языке героини? Не слишком ли отступлю от главной мысли?

Хелга, спасибо за запятые)))

Кстати, поздравляю всех с Пасхой!

 Отправлено: 04.04.10 19:00. Заголовок: Ivetta http://jpe.r..

Ivetta какое удовольствие от чтения Вашего романа! Спасибо! Две недели в состоянии Евы - это ужасно! Ох, что-то, кажется, будет...

 Отправлено: 05.04.10 08:47. Заголовок: - Эй, кто там гостей..

- Эй, кто там гостей звал – заорал Лео, отрезвив нас. Точнее, меня.
Я поспешила вскочить с подоконника и побежала открывать дверь. Филипп свесил ноги и сидел в какой-то задумчивости.
Ребята ворвались в дом, наполнив его гулом. Матильда жалась в растерянности к дивану, напуганная таким количеством незнакомых людей. Лео сразу направился на кухню, чтобы посмотреть, чем его собрались угощать. Удовлетворенно щелкнув языком, он дал знак Артуру. Тот в свою очередь уже сидел за столом. Мы расселись по местам. Жюли многозначительно смотрела на меня, ожидая, что мы сейчас объявим что-нибудь сверхъестественное. Артур разлил вино.
- Ну, что за новость у вас замечательная – спросила Надин.
- Я еду в Бельгию. На конгресс – радостно сказал Филипп.
Надин удивленно вскинула бровь, а Жюли даже не попыталась скрыть своего негодования. Она сверкнула глазами в мою сторону. Мне ничего не оставалось как пожать плечами.
- На ту самую? - поинтересовался Артур.
- Да. Это займет недели две или три, но мне дадут два дня читать свой доклад. Кроме того, там будет весь свет ученых этой области.
- А что за область? – уточнила Надин.
- Нанотехнологии.
- Что?
- Надин. Неужели нашлось хоть что-то, чего ты не знаешь? – удивился Артур.
Надин сделала пренебрежительный жест, отмахиваясь от него, как от назойливой мухи.
- Вообще-то я ожидала другое услышать – сказала Жюли.
- Я тоже – влез Лео – Я то думал, речь пойдет о номинации на Нобелевскую премию, а тут всего лишь конгресс.
- Кстати, бельгийки очень красивые – сказал Артур.
- Я еду с тобой – выпалил Лео, хлопая по плечу Филиппа - А что, может, я буду делать нанопломбы. Это же возможно?
Он вопросительно посмотрел на Филиппа. Тот сделал сосредоточенное лицо, и вполне убедительно кивал головой на каждую глупость, произнесенную Лео. Они договорились, что будут ставить нанопломбы наноинструментами нанопациентам и получать за это не наноденьги. Но бельгийки должны быть обязательно реальных размеров.
Я вышла на кухню, чтобы добавить салата в блюдо. Жюли выскочила следом за мной и почти прижала к плите.
- Жюли – взвыла я – Она еще горячая.
- Что за чушь он несет? – возмущенно шептала та.
- Вот его и спроси, я тут причем?
- Ева!
- Что?
- Ты сделала то, что я сказала?
- Пока нет.
- Почему?
- Не дави на меня.
- Какая же ты зануда! Зла на тебя не хватает! – злилась Жюли.
- Если бы вы пришли, хотя бы, на десять минут позже, может быть и сделала.
- Так между вами что-то произошло?
- Не знаю. Мы просто сидели и обнимались. И мне захотелось его поцеловать. И я впервые почувствовала, что и ему этого хочется.
- Он что-нибудь сказал?
- Нет. Но это было видно по глазам.
- Ева, это должно быть видно по другому месту.
- Фу, Жюли ты пошлячка! – улыбнулась я.
- У него кто-то есть? Кроме этой чертовой лаборатории и нано-шмано?
- Нет.
- Нет?
- Не знаю. Я не спрашивала. Спроси сама.
- Это не мне надо, а тебе!!! Дура.
Чтобы прекратить разговор, я всучила ей блюдо с салатом и втолкнула в комнату как раз в тот момент, когда Артур, на свое несчастье, рассказывал чем бельгийки отличаются от француженок. Увидев Жюли, он сделал влюбленный взгляд и притянул ее к себе.
- Все равно, итальянки самые лучшие.
- Я только на половину итальянка – злобно буркнула Жюли.
- А наполовину итальянки даже лучше чем самые лучшие итальянки.
- Артур – заметил Лео – Как быстро ты меняешь свои решения.
- Разве я сравнивал бельгиек с итальянками? - спросил он, приподняв бровь.

 Отправлено: 05.04.10 08:48. Заголовок: Иногда мне кажется, ..

Иногда мне кажется, что Артур еврей. Во всяком случае, его способность вылезти из любой ситуации может повергнуть в такие сомнения.
- Мы вот тут собирались на мальчишник – пояснил мне Лео.
- На бельгийский мальчишник.
- Точно. Так вот. Артур сказал…
- А я проверю – перебил его Филипп, поглядывая на Артура. Тот благодарно подмигнул.
- Одни женщины на уме – обреченно сказала Надин и положила блюдо, которое я все еще держала в руках, как вкопанная.
- Правильно, Джил то нет – усмехнулся Лео - Кстати, почему его нет?
- Он в Версале. В командировке – сказала я, усаживаясь за стол.
- Филипп, а твоя девушка не против твоей командировки? – неожиданно спросила Жюли, за что получила от меня по столом по ноге, но даже не подала виду.
- Я свободен как птица.
- Пока – заметил Лео – Да здравствует Бельгия.
- Пока – повторил тот, щелкнул пальцами и подмигнул ему.
Они стали перешептываться, будто о чем-то договариваясь, хихикая. Под конец, Лео взорвался от смеха и почти сполз под стол.
- Послушайте хохму - заразительно рассмеялся Лео - Одного раввина с утра до вечера осаждали люди, так что у него совсем не оставалось времени ни для чтения, ни для созерцания, ни для медитации. Он не знал, что делать, пока ему в голову не пришла великолепная идея. Он повесил на дверь записку: «За два вопроса - сто евро». С того дня времени у него стало навалом, никто не беспокоил. Тут к нему приходит богач спрашивает: «Рабби, вот сто евро, но не кажется ли тебе, что это слишком большая сумма за два вопроса?» На что тот отвечает: «Кажется. А каков твой второй вопрос?»
- А этот знаешь? – подхватил Филипп – Приходит парень к рабби и спрашивает «Рабби, а в субботу с парашютом можно прыгать?» На что тот отвечает «Прыгать можно. А вот открывать парашют нельзя»
Артур от смеха подавился салатом, а Надин выпрыснула только что пригубленный сок. Даже я перестала злиться на Жюли, за то, что та задала такой вопрос Филиппу.
- Слушайте, а что за глупость произошла тогда с полицией? – прервал наш хохот Артур.
Филипп рассказал всю историю, от переживания которой, мне захотелось забиться под стол.
- Ты ходячий абсурд – заключил Артур – Как может человек, ломать городские витрины, в знак протеста, но при этом не смеет проехать в метро без билета?
- Тут как раз все логично - ответила за меня Надин - сколько ты знаешь людей, ломающих зеркальные лица Гитлера? А в метро каждый второй ездит без билета. В данном случае, это протест против безбилетников.
- Мне вообще удивительно как ты родилась? По идее, в знак протеста ты должна была остаться в животе у матери.
- Нет, она в знак протеста родилась на два месяца раньше – рассмеялся Лео.
Я угрюмо копошилась вилкой в салате. В голове была лишь одна мысль – две недели. Филипп же не находил себе места, видя, что мне постепенно становится не так же смешно как окружающим. Он всегда говорил мне, в таких случаях, что я удивительно робею там, где надо и проявляю почти баранье упорство там, где это совершенно необязательно. Я никогда не видела его сердитым, злым, или взбунтовавшимся. Всегда спокойный, заботливый и уравновешенный. Правда, это объяснялось не тем, что он меланхоличный пофигист, а тем, что он знал свой гнев, поэтому умел им управлять, стараясь не проявлять его. Мне же наоборот. Нужно было переживать, кусать локти, злиться, ломать что-нибудь, чтобы не обидеть человека, сказав ему все, что я о нем думаю. Желание понравиться всем? Не знаю, возможно. Хотя, с моей репутацией, давно пора было бы уже наплевать на то, что обо мне думают и пытаться кому-то понравиться.
Шутки Артура, издевки Лизы и Дорона, насмешки родных, я уже привыкла к этой игре. Кроме того, волей неволей, я сама давала ей благодатную почву. Поэтому жаловаться было глупо. К тому же, я знала, как бы Артур не издевался, он готов был прибить любого, кто попытается всерьез меня обидеть, если его, конечно, не опередит Жюли или Надин. Жаль, что я не могла сказать того же, о своей родной сестре.
И, тем не менее, мне было не по себе. Облегченно вздохнула я лишь тогда, когда все разошлись. Мы с Матильдой убрали всю посуду и улеглись на диван. Я решила, что возьму отпуск на эти две недели и поеду к родителям. Это позволит мне немного отвлечься, а им, несомненно, доставит радость. К тому же, я обещала Эжен присмотреть за Ричи. Я вернусь к папе и маме. В свое детство. Под свое каштановое дерево.
В эту ночь я спала спокойно, без сновидений и волнений. Почти как маленькая Мари в родительском доме.

 Отправлено: 05.04.10 08:49. Заголовок: Глава шестая

6

Филипп улетел рано утром. Я поехала на работу совершенно сломленная. Джил озабоченно бегал по офису, отдавая распоряжения. Я села на свое место и уставилась в одну точку. Знаете, заниматься нелюбимым делом с нелюбимыми людьми в нелюбимом месте сродни каторге. Вы проживаете день ото дня в одном и том же месте, с одними и теми же людьми и делаете одно и тоже. И самое страшное, что вы понимаете, что это бесцельное никому ненужное сидение, можно было заменить чем-то более существенным. Вы как легкомысленный богач транжирите свое время на воздух, на ничто. А потом, обернувшись, понимаете, что вся цепочка вашего существования составляет: проснулся – встал - вышел – вошел - сел – вышел – вошел - лег. Так продолжается бесконечно, пока вас не начинает физически тошнить сразу, как вы садитесь за ваш рабочий стол. Каждый раз, когда подобная тошнота подступала мне к горлу, я меняла место работы. И каждый раз, круг возобновлялся. Здесь, в этом царстве ярких рекламных проспектов и дешевых духов мне удалось задержаться почти на три года и это становилось невыносимо. Тщетно я пыталась внушить свои идеи месье Морису. Его фантазия, плоская как гладильная доска, не поддавалась никакому давлению. Странно, что люди с уверенностью говорят о вещах, в которых не смыслят ровно ничего. Месье Морис считал себя художником, стратегом, коммерсантом и, безусловно, гением. Как все это могло сложиться в одном маленьком ничтожном тельце мне неоднократно приходило в голову. Мания величия или забитые глубоко в утробе комплексы? Что бы это ни было, оно мешало мне свободно жить. Оно связывало меня необходимостью рабочего графика, точками «от» и «до», «с» и «по» и не существовало никакого «между».
Благодаря Джил, последнее время, мне удалось высвободиться от этого тиранического ига табеля учета рабочего времени. Джил прикрывал мою «тощую задницу», как он выражался, а я имела возможность свободно работать, что, разумеется, сказывалось на качестве куда лучше, чем жесткая дисциплина. Морис становился все более и более довольным, и перекидывал на меня почти всю свою работу. Поначалу мне это нравилось. Была возможность забить пустое пространство своего времени. Хотя, я понимала, что это всего лишь зловонная стружка. Но с появлением Филиппа, я острей стала воспринимать и свое время, и свои возможности.
Мне всегда хотелось сделать что-то, что позволит оставаться свободной всю жизнь, и при этом заниматься любимым делом. Мне никогда не было достаточно довольствоваться малым. Мне нужно было всё и сейчас.
Я решительно взяла белый лист и вывела несколько строчек. Затем, шлепнув на него печать, направилась к кабинету месье Мориса.
- Месье? – осторожно постучалась я.
Морис презрительно махнул рукой. Он всегда снисходительно относился к своим сотрудникам, словно делая огромное одолжение, за которое вы должны по гроб жизни быть ему обязаны. Я вошла в кабинет и встала напротив него. Садиться в его кабинете не полагалось. Он считал, что это его исключительная прерогатива.
- Месье Тюльи, я бы хотела подписать заявление на отпуск.
Я положила перед ним исписанный белый лист с синей печатью и в ожидании его реакции уставилась ему в лицо.
- Мадмуазель Мелиц, сейчас не самое подходящее для этого время – буркнул он, не поднимая глаз от какого-то проспекта.
- Хорошо, я зайду попозже – я собралась уходить, но он прикрикнул.
- Я имею в виду не сейчас, а вообще. Я не отпускаю вас. Покажите. Что это? Две недели? Это непозволительная роскошь. Нет. Нет и еще раз нет. Отправляйтесь за свое рабочее место.
Он швырнул мое заявление на стол, снова погрязнув в делах. Хотя я была уверена, что сейчас, он не видит ни одной буквы в проспекте. Его мысли уже далеко впереди, в восьми часах вечера, в «Бристоле», с пышногрудой блондинкой Анжелой, которая подъезжает к офису на ярком алом «ягуаре».
- Но… - попыталась противиться я.
- Убирайтесь.
- В таком случае, вам придется подписать вот это.
Я закусила губу и протянула ему заранее заготовленное заявление об уходе, прекрасно зная характер Мориса. Он побледнел, потом стал красный как помидор. На мгновение мне показалось, что из его ушей валит дым. Он поднял глаза и презрительно усмехнулся.
- Это дешевый шантаж мадмуазель Мелиц.
- Это просьба. Пока.
- В таком случае, вы уволены.
- Отлично. Прошу подпишите и верните мне бумагу – тон мой стал спокойным и твердым. Это всегда действовало на Мориса как таз с кипятком.
- Не буду я ничего подписывать – разозлился он.
- Месье, перед вами две бумаги, примите, наконец, соломоново решение и подпишите хотя бы одну из них.
- Ева!
- Я прошу всего лишь две недели. Проект от этого не пострадает. Я прекрасно справляюсь и дома.
- Нет.
- Значит, я уволена?
- Нет – он замялся - Да. Хорошо. Но не смейте выключать телефон!
- Разумеется. Я могу идти?
- Убирайтесь.
Я радостно улыбнулась. Дело было рисковое, но Морис знал, что за такие деньги он не сможет переманить в свою берлогу ни одного специалиста. Бессовестно конечно, но я на этом спекулировала. Правда, не так часто, как хотелось бы и уж точно не так часто, как заслуживала.
Мы попрощались с Джил, который обещал приехать ко мне на выходные и, сев на своего двухколесного коня, покатилась домой. Лето приятно щекотало нос, раздразнивая аппетит, поэтому я остановилась у знакомого булочника и купила дюжину шоколадных эклеров.
В районе восьми часов, я направилась на вокзал, с небольшой спортивной сумкой, прихватив под мышку Матильду, которой дико не нравился намордник. Подойдя ближе, я взглянула мельком на вокзальный сквер, часы, выбивающие восемь ударов, и невольно улыбнулась воспоминаниям. Это странно, когда проходит долгое время, любая маленькая деталь, фотография, музыка или надкусанное яблоко, погружает тебя в прежнюю атмосферу. Период знакомства, познания друг друга, трепетного волнения и первого смущения. А главное, в счастье. В безграничное счастье. Вы вспоминаете прежние разговоры, мимику, жесты, события, ощущения. И они настолько прекрасны, что их хочется пережить заново, сначала. С самого начала. Будь то дружба или любовь.
На этот раз поездка обошлась без эксцессов, не нашлось ни одного пассажира, жаждущего меня пристрелить или связать как буйно помешанную. Я выскочила на своей станции и направилась по знакомой дороге, то и дело, встречая лица из детства. Вот показался фасад нашего белого домика. Папа копался в саду, а мама, по всей видимости, что-то пекла на кухне. Потому, что из распахнутых окон потягивало горячим шоколадом и свежей выпечкой. Мысленно я помолилась, чтобы это были мамины эклеры. Родители встретили меня радостной улыбкой. Мама выскочила на веранду, протирая руки, которые конечно были в муке. Я крепко расцеловала их и поспешила забросить вещи в дом, чтобы насладиться свежим воздухом в саду.

 Отправлено: 05.04.10 15:18. Заголовок: Ivetta http://jpe.r..

Ivetta
Леона пишет:

цитата:

Ох, что-то, кажется, будет...

И мне так кажется Пока все спокойно, даже очень, но это спокойствие такое измамное, как перед бурей...
Скрытый текст

Ivetta пишет:  цитата: Я села на свое место и уставилась в одну точку. Может, установилась?

 Отправлено: 05.04.10 16:19. Заголовок: мариета пишет: Може..

мариета пишет:

цитата:

Может, установилась?

Уставилась - в смысле стала смотреть. Остановила взгляд на одной точке.

Бури не обещаю)))) Но переломный момент должен произойти)

 Отправлено: 05.04.10 19:35. Заголовок: Ivetta пишет: Устав..

Ivetta пишет:

цитата:

Уставилась - в смысле стала смотреть.

Аха. Спасибо Тогда будем ждать переломного момента, и посмотрим кто там первый переломится

 Отправлено: 07.04.10 08:40. Заголовок: Я расположилась в ст..

Я расположилась в старой комнате, захламленной студенческими мольбертами, красками и прочей ерундой. Развесила вещи в свой старый шкаф и расставила флакончики с банными принадлежностями. К ужину мы уселись за стол, который мама накрыла на веранде. Она, наконец, была счастлива тем, что сможет меня откормить, а папа сразу занялся делом, обсуждая новые веяния моды на рекламу. Мы допоздна обсуждали новый макет его рекламного щита. Было приятно и как-то спокойно снова оказаться дома. Я почувствовала себя ребенком, точнее, студенткой художественной академии. К тому времени, в доме оставались только я и Лео. Все остальные уже разъехались. Лео никогда не было дома, а мы с родителями вот так засиживались за ужином, размышляя о том, о сем. Наверное, именно поэтому, я больше, чем остальные чувствую крепкую связь с ними, будто мне еще пуповину не отрезали. А потом, и я решила уехать, предприняв решительный шаг. Я видела, как больно родителям меня отпускать, как переживает мама, отправляя меня в никуда, ведь сестер моих отправили замуж прямехонько из родительского дома. Как волнуется папа, который ненавидит Париж и считает его самым криминальным городом на планете. Знал бы он, какие военные действия я развернула с мадам Перье. Тут и парни из трущоб отдыхают. Какая тоска, вдруг, появилась в родительских глазах. Может быть, пойми я это тогда, ни за что бы не переехала в Париж. Не познакомилась бы с Рене, не засунула бы себя в двухгодичную депрессию. И, возможно, была бы абсолютно счастлива. Но тогда, я бы не узнала Жюли и Надин, не встретила бы Филиппа. Нет, я привыкла уходить не оглядываясь, будь то родительский дом, наскучивший офис или любимый мужчина.
Было почти двенадцать, когда я поползла в свою комнату, прихватив Матильду. Открыла настежь окно, из которого сразу пахнуло каштановыми листьями. Я легла спать на свою старую кровать. Мари рядом нет, а значит, с шишками на лбу можно не опасаться проснуться. Мне хотелось подольше полежать и посмотреть в окно, но летом за городом любой, даже самый прожженный полуночник забывается сном младенца. Вот и я, едва успев положить голову на подушку, крепко уснула, вдыхая полной грудью теплый летний воздух. Тут неожиданно зазвонил телефон. Не сразу сообразив, что это не будильник, я вскочила, думая, что опаздываю на работу. На экране сверкали знакомые буквы. Я сняла трубку.
- Я тебя разбудил? – послышался голос Филиппа.
- Да – промямлила я.
- Прости. Тогда завтра поговорим – он бросил трубку.
Это меня мгновенно разбудило. Я набрала его номер.
- По-твоему, я теперь мило перевернусь на другой бок и усну?
- Да, я бы так и сделал.
- Филипп…
- Ладно. Я просто хотел рассказать, как сегодня прошел день.
- И как же?
- Артур был прав. Бельгийки просто великолепны. Тут одна блондиночка уже положила на меня свои голубые глазки. Очень милая девушка. Ассистент профессора Шнетке.
- Ты позвонил, чтобы сказать, что ассистентка профессора Шнутке, Шпутке, как его там, положила на тебя глаз?
- Да.
- Перезвони, когда она положит что-нибудь более существенное.
Я начала злиться. На часах было половина третьего. Мысленно я уже прокляла профессора Шпитке, его грудастую ассистентку и Бельгийский научно-технический конгресс, оставалось озвучить Филиппу все, что я о нем думаю. Желательно прямо сейчас, пока он не успел очаровать меня своим голосом. Нет, пожалуй, поздно.
- Ева, не сердись – любовно пропел он - Завтра у меня первый доклад, и я волнуюсь. Мне нужна твоя помощь.
- Хорошо, что именно тебя смущает?
Я попыталась сосредоточиться и проснуться, чтобы помочь ему, хотя в голове уже плавали откровенные фотографии помощницы профессора. Я встала и по привычке вскарабкалась на подоконник. Прохлада сразу освежила меня. Матильда льнула к ноге, будто догадываясь, что я говорю с кем-то очень близким ей и очень знакомым. Я посмотрела в ее щенячьи глаза и передала Филиппу привет от нее. Она благодарно лизнула голую пятку.
- Итак? Я готова принимать информацию.
- Как ты думаешь, в том коричневом костюме я буду не слишком легкомысленно смотреться? – неловко спросил Филипп.
- Филипп, может, ты сосредоточишься на самом докладе?
- Да с ним я справлюсь, не сомневайся. Ты ведь знаешь, доклад у меня гениальный.
- Тогда иди голый.
- Я серьезно – обиделся он.
- Я тоже – огрызнулась я - Ну что ж, раз мы уже обсудили твое нижнее белье, пожалуй, я пойду спать.
Я бросила трубку, едва услышав «Доброй ночи, дорогая». Теперь, долгожданный спокойный сон был окончательно растревожен. Я поплелась на кухню за вином. Сегодня впервые я начала осознавать свое место в его жизни. Точнее, я его почувствовала, и оно оказалось жестким. Свой выделенный уголок, свою колбу для опытов. В доме было совсем тихо. Я включила свет и стала рыться в холодильнике. Нашлось отличное белое сливовое вино. Холодное. То, что надо. Я откупорила бутылку и наполнила бокал. Сложно описать свои ощущения в этот момент. Наверное, нет, я точно уверена, что бы я ни написала, не сможет полно передать тех эмоций, которые испытала. Забавно, мы легко можем подобрать слова к приятным ощущениям, и останавливаемся в ступоре перед необходимостью найти хотя бы два или три прилагательных для описания отрицательных эмоций. Мне не было больно или обидно. Мне было удивительно. Возможно, от неожиданности я пока не до конца переварила всю информацию. Единственное что я понимала, Филипп сейчас проводит ночь с голубоглазой бельгийкой, а если не сегодня, то наверняка в ближайшие дни. Во всяком случае, я на ее месте такой шанс не упустила бы. Но я не на ее месте к сожалению. И мне никогда не быть ею, ведь я даже не знакома с профессором Шпутке.
Наверное, я мыслила слишком громко, и разбудила родителей.
Папа вышел на кухню как раз тогда, когда я допивала первый бокал.
- Так вот кто воровал у меня спиртное – пожурил он.
Он стоял в дверях в большом клетчатом халате и тапках с растрепанными на лысине волосами. Я вспомнила детство, точнее, школьные годы. Мы часто засиживались с ним на кухне, жарко обсуждая всевозможные вопросы. Правда, мы пили при этом чай, но споры от этого не становились менее жаркими. Он уселся напротив меня и поставил перед собой бокал. Я наполнила его. Мы отпили немного молча.
- Пап – начала я – Скажи, ты маму полюбил с первого взгляда?
- Я тебя умоляю. По-твоему я мог влюбиться в пищащий комочек какашек?

 Отправлено: 07.04.10 08:41. Заголовок: Он уложил ладонью во..

Он уложил ладонью волосы на лысине и устроился поудобнее.
- Я знаю ее столько, сколько помню свою мать. Но, полюбил я ее только когда она родила мне Клэр. По-настоящему полюбил. Основа брака Ева это взаимопонимание, а уже потом любовь. Дружба, а потом уже страсть. Вот почему я за тебя так переживаю. Ты находишь любовь, а вот с взаимопониманием постоянно проблемы какие-то. Мне иногда кажется, что ты нарочно его избегаешь.
- Да, зато с дружбой никаких проблем.
- А что в ней дурного? Мы с твоей мамой дружили раньше, чем научились говорить.
- Пап? Как же ты мог дружить с женщиной, и не испытывать влюбленности?
- Кто сказал? – удивился папа – Я ее очень любил. И люблю. Просто, в один прекрасный день у меня в голове как щелкнуло. Я сказал себе «Ави, долго ты будешь ходить как Моисей? Вот же он твой Синай перед глазами. Стоит с косой челкой и кусает губы». А мама твоя красивая была, за ней весь Марсель увивался. А чем папа хуже? Я взял и женился на свою голову. Видишь, какую плешь проела мне? – он стукнул себя по лысине. – А, ведь, какой парень был. Любая любовь всегда заканчивается проеденной плешью. Запомни.
- Пап, а если бы она не была еврейкой? Ну, скажем…португалкой.
- Вот Гитлер считал, что «евреи нанесли человечеству вред двумя вещами: обрезанием, вредящим телу, и совестью, разрушающей душу». Это сейчас модно вредить своему телу, чтобы обрести совесть. А раньше времена были другие…Я обрел совесть с твоей мамой.
- То есть, если бы она была не еврейкой, ты бы не женился?
- Нет, я бы обрел жену, а не совесть. А Шлерманов сын адвокат.
- Папа – взмолилась я.
- Что папа? Я не могу видеть, что ты как бродяга.
- Бессовестная бродяга – рассмеялась я.
- Упрямая. Какая же ты упрямая. Ева, с рождения нам дана только любовь к матери и к Господу. Все остальное тяжкий труд. А ты хочешь все, сразу и бесплатно. Вся в мать.
- В твою мать, между прочим – услышала я знакомый голос.
Это мама вошла на кухню, видимо обнаружив отсутствие папы и забеспокоившись.
- Ох, права была моя мама, когда сказала «Ави, берегись этой женщины» - папа закатил глаза к потолку.
- Твоя мама имела в виду тетю Эйнат.
- Вот, у меня волос выпал. Если бы за каждый упавший волос давали 100 евро, я бы с тобой такое состояние нажил – папа сокрушенно провел по голове – Я рассказываю Еве, как завоевывал тебя.
- Завоевывал ты магазин Вайншейнов, а со мной тебе просто очень повезло.
Мама посмотрела на нашу почти допитую бутылку и сокрушенно покачала головой. Потом, потрепала меня за волосы и поцеловала в затылок. Я знала, что теперь, она непременно накроет на стол. Так и случилось. Мама стала аккуратно доставать из ящичков столовые приборы, еще одну бутылку вина, сыр, виноград и какую-то еще закуску.
- Он рассказывал, как у него в голове что-то переключилось, и он понял, что ты это ты – улыбаясь, сказала я.
- Это что-то называется твоя бабушка Сара. Которая сказала мне «если вы не прекратите дружить, я снова попаду в ад» - многозначительно сказала мама.
- Он ее так достал?
- Моя мать не могла такое сказать – возмутился папа.
- Еще как могла. Спроси у дяди Якова. Еще как всех достал. Ходил вокруг да около, как будто я витрина ювелирного магазина и никак не делал предложение. Все надеялся, что найдет Джину Лоллобриджиду. Главное, всех других ухажеров то отпугивал.
- Ой, можно подумать их было много.
- Что с Дором случилось?
Мама отвлеклась от сервировки и уставилась на папу, уперев руки в бока.
- Со Шлейбаном то? Он клоун – не тушевался папа.
- У этого клоуна было две птицефабрики.
Вот, она снова бесшумно заходила по кухне, включая чайник, духовку, нарезала хлеб.
- Вот именно, одни куры да яйца…- папа посмотрел на меня и осекся.
Я в очередной раз с интересом наблюдала за их спором. И уже не сдерживала улыбки. Такие споры были частыми у родителей, и такими безобидными и интересными. Что наблюдать за ними одно удовольствие. Каждая их попытка укусить друг друга обращалась на самом деле в пылкое признание в любви. А ведь это уже после сорока пяти лет супружеской жизни. Мне бы так хотелось увидеть их молодыми еще до нашего рождения, хоть одним глазком.
- А Самсона Тельмана? – не унималась мама.
- Он еврей.
- Ты тоже.
- Да, но меня это не уродует.
- Захария Партера?
- И что? – пожал плечами папа.
- И поэтому сказал моим родителям, что у него в роду шизофреники?
- Он дал мне в долг без процентов.
- Он тебе помог Ави – мама укоризненно смотрела на него.
- Вот именно.
- Сигизмунда Фейлинзейна?
- Ты две недели училась правильно выговаривать его имя – расхохотался он. Видимо, Сигизмунду было действительно нелегко во дворе.
- Ева. Твой папа, самый упрямый человек на свете, после своей матери.
- Не трогай мою мать.
- Да кто бы даже попытался. Так вот, если бы твоя мама была как ты, то тебя бы точно не было – поучительно сказала мама, щелкнув меня по носу.
- А папа был бы с пышными волосами и женился бы на Джине Лоллобриджиде – ответил на выпад отец.
- Ави, ты с двадцати лет лысый.
- Но я мог бы жить в Лос-Анжелесе.
Она села рядом с папой и с удовольствием нарезала мне говяжий рулет. Я жадно принялась за его поглощение. На радость маме, которая ловко нарезала свежие огурцы, подпихивая их мне в тарелку.
- А если тебя не любят, как жить? – спросила я.
- А как живут, по-твоему, тринадцать миллионов человек? - он выразительно показал на свое лицо.
- Пап, я серьезно.

 Отправлено: 07.04.10 08:42. Заголовок: - Ева – мама обняла ..

- Ева – мама обняла меня – на Земле нет человека, которого бы никто не любил.
- Да, вот, к примеру, сын Шлерманов…
- Ави, он косой – мама укоризненно посмотрела на него
- Зато у него диплом магистра, а как он говорит…
Мама прервала его нетерпеливым жестом. Папа недовольно поморщился, но замолк. Затем, она обратилась ко мне, накручивая мои локоны на свои пальцы.
- Ты копия своей бабушки, а значит, ты не дашь полюбить себя никому, пока ты сама этого не захочешь. Остается только захотеть Ева. Просто захоти.
Но я хочу. Я очень хочу, чтобы Филипп полюбил меня. Я уткнулась в мамино плечо. На часах было уже пять утра. Поэтому мама разогнала нас по комнатам, опасаясь за папино давление. Я поцеловала родителей и пошла в свою комнату. За спиной послышалось:
- Моя мама правда так говорила?
- Ох, если бы ты слышал все, что говорила твоя мама.
- Талья…
- Пошли спать Ави.
Солнце уже начинало проглядывать из-за маленьких тучек. День обещал быть жарким. Утром меня разбудил задорный детский визг. Это Эжен привезла Ричарда. Я стряхнула с себя ночные переживания и спустилась к родным. Маленький комочек жизни мгновенно поднял мое настроение и помог забыть обо всем. Мы пустились в папин сад, играя с Матильдой.
Благодаря Ричарду и родителям мне удалось провести эти две недели в беззаботной суете. Мы усаживались в саду и рисовали. Ричи своими маленькими акварельными красками, а я рядом, с небольшим мольбертом. А вечерами беседовали с папой за бутылочкой вина или шептались в саду с мамой. Она садилась в качалку и вязала носочки для малышни, а я усаживалась рядом и читала ей вслух.
Филипп звонил каждый день. Рассказывал о своих успехах. Ему, наконец, удалось достучаться до голов высокой профессуры, и было принято решение субсидировать его проект. Голубоглазая бельгийка оказалась «глупой карьеристкой» буквально через несколько дней. Но это его мало волновало. Он был полностью поглощен произведенным успехом его работы. Ему позволили выступить дополнительно несколько дней. Каждый раз, в волнении, он звонил мне, чтобы настроиться, отвлечься, попросить совета. Читал вслух свою работу, которую я уже успела выучить наизусть. Каждый день, звонок начинался с диалога «Ты соскучилась?», «Нет. Я не успеваю. Ты ведь звонишь каждый день», «Хорошо, я не буду звонить больше» и так каждый день. Каждый день он давал обещание не звонить, но звонил все чаще и все дольше. Наконец, это превратилось в какую-то необходимость. Ходить чистить зубы вместе, просыпаться вместе, засыпать вместе, даже завтракать.
Его поверхностное отношение к другим женщинам успокоило и в какой-то степени обнадежило меня. Может быть, у него как у папы, что-то щелкнет в голове, а мне просто нужно быть рядом. Всегда. Я пожалела, что у Филиппа нет бабушки Сары, но решила не думать об этом долго. Чем меньше мы мечтаем о ком-то конкретном, накручивая себя, тем легче мы перенесем возможное разочарование. Это я поняла на опыте с Рене, когда моя буйная фантазия заслонила его истинный образ и его настоящее отношение ко мне. Все действительное было заменено на желаемое. Истинное, на ложное. Больше такой свиньи мне не хотелось себе подкладывать. Пора было научиться быть честной самой с собой. К тому же, это было некошерно.
Отпуск пошел на пользу не только нашим укрепившимся в дали отношениям, но и моей работе. Смешанные чувства выливались на бумагу, оголяя воображение. Я попыталась собрать всю свою энергию и мысли и пустить их в одно русло. Безопасное для меня и окружающих. Я много думала о своей работе. Ведь Рене Магритт в свое время тоже занимался рекламой. Рисовал дешевые рекламные плакаты для бумажной промышленности, а потом появился «Потерянный жокей», «Опасные связи», «Влюбленные». Доротея Таннинг начинала с рекламной графики, почти как я. А потом появляется «Чёрная роза» и «Маленькая ночная серенада». Миро и Эрнст делали декорации для балетных трупп. Дали украшал витрины Нью-Йорка. Может и мне суждено пройти этот нелегкий путь от посредственности к гениальности, от рекламных буклетов к настоящей живописи. Я решила, что буду настойчивей с Морисом в реализации своих задумок. Перестану себя жалеть и научусь жить полной жизнью, без оглядок на прошлое и подсчета пропущенных голов. Может тогда, освободив свою голову я, наконец, отпущу на свободу все то, что томится где-то в глубине моего тела.
В один из вечеров мы как обычно читали книжку с Ричардом. Это была «Спящая красавица». Его очень удивило пробуждение принцессы от поцелуя. И он спросил «Значит, если люди не будут целоваться, то они умрут?». Я не нашлась что ответить. Только покачала головой. Он спросил меня
- Мама всегда меня будит по утрам и целует. Ева, а кто тебя целует?
- Матильда - успокоила я племянника.
Тогда каждое утро я слышала маленькие шажочки к моей постели, робкое чистое дыхание над головой и волшебный поцелуй. Ричи каждое утро чмокал меня в щеку, а потом усаживался на колени перед кроватью, бросив голову на руки, вглядывался в мое лицо и внимательно ждал, пока я открою глаза. Наверное, боялся, что я не проснусь. Мне показалось, что в этом что-то есть. Очень захотелось просыпаться от поцелуя любимого человека, превращая свою жизнь в счастливую бесконечность. Но больше всего мне хотелось самой вот так целовать утром Филиппа и любоваться его лицом, пока он откроет глаза, охраняя его дыхание.
Я с нетерпением ожидала его приезда. Что-то подсказывало мне, что теперь все будет иначе. Что мы стали другими друг для друга. Наши стрелки приблизились почти вплотную, на расстоянии вытянутой руки, и моя уже вытянута в ожидании его.