Отправлено: 06.12.11 08:11. Заголовок: Так, поехали дальше...
Так, поехали дальше. Пора вернуть Мирру под крылышко мужа, а то что-то она совсем разгулялась...
Глава 4. Врачебная ошибка.
День в северных широтах короток, как людская благодарность, так что добираться до почтовой станции пришлось уже в темноте. К счастью, даже подвыпившая Альг-исса так же уверенно правила своим лихим «скакуном» (хорошо, хоть медведю не наливали!). Однако оставаться дольше во льдах было неразумно, я и так уже превзошла все мыслимые и немыслимые сроки. Сомневаюсь, чтобы домашние беспокоились из-за моего долгого отсутствия, но всему есть предел! Человек не может долго обходиться без огня и горячей пищи. От щедрого предложения Исмира меня согреть – о, как изысканно и многозначительно оно было высказано! – я отказалась, столь же красноречиво и церемонно. Теперь мы мчались назад, к цивилизации, теплу и комфорту. Альг-исса вовсю распевала разухабистые частушки (почти все неприличные), а я жалела об отсутствии еще пары рук. Нелегко крепко держаться, прижимая к себе чемодан с вещами, саквояж с маслами и еще мешок подарков благодарных хель. Чего там только не было: моржовые клыки, разнообразные ягоды, пингвиний жир, и – венец всему - внушительная бутыль перцовки. Если ягоды и жир можно пустить на мыло, то что делать с остальным? Пожалуй, клыки стоит подарить верному Паллу, пусть забавляется вырезанием... А вот крепкой настойкой по секретному хельскому рецепту, видимо, придется угощаться самой... Хотя можно залить ягоды этой самой перцовкой и настоять месяц-другой, получатся превосходные экстракты, только на редкость «пахучие»... Да и в мыло тоже можно пустить – если добавить в него спирта и глицерина, оно выходит превосходным по качеству и к тому же прозрачным. Распределив таким образом свои богатства, я изо всех сил пыталась теперь не растерять их по дороге... Добрались мы рекордно быстро и безо всяких приключений. Кажется, медведь опасался пьяной хозяйки, поэтому временами сам выбирал безопасный путь вопреки понуканиям Альг-иссы (впрочем, она все равно ничего не замечала)... С шиком и грохотом мы, наконец, прибыли. Переждав уже привычный приступ головокружения от изобилия запахов, я с трудом сползла на земную твердь. Нелегко соблюсти подобающее достоинство, разъезжая на медведе! - Спасибо, Альг-исса! Никогда не забуду этой поездки! – с чувством заверила я, поправляя завернувшиеся юбки и перекошенную шубу. Надо думать, если бы Уннер довелось узреть меня в таком непрезентабельном виде, то ее хватил бы удар! Подруга только глупо и счастливо улыбалась, зато какое страдальческое выражение было написано на морде медведя! Хель тут же умчалась, помахав мне на прощание (видимо, не решилась спешиваться, а может, торопилась допить недопитое...). Потревоженные шумом, во двор выбежали, должно быть, все немногочисленные обитатели этого форпоста цивилизации. Среди них оказался мой муженек собственной персоной, разумеется, в сопровождении бравого ординарца. На породистой физиономии Ингольва читалось недоумение пополам с возмущением. Казалось, фраза: «И это – моя жена?!» была написана на его челе крупными рунами. И недовольство на языке - кисло, как ломтик лайма... «Слава мудрому Одину, что Исмир в конце концов не стал меня провожать!» - мелькнула предательская мысль. Право, узнав, что вокруг меня увивался дракон, Ингольв устроил бы такую сцену, что даже Гарм от перепуга забился бы в конуру... В противовес полковнику, Петтер выглядел совершенно невозмутимым, утесом возвышаясь в шаге от начальства. Зато пахло от него чистой, незамутненной, мандариновой радостью. И - немного – теплой корицей, такой влекущей, такой желанной в этом ледяном краю... Я тепло улыбнулась ему, однако он не ответил улыбкой, лишь на миг почтительно склонил голову. - Как это понимать? – наконец обрел дар речи Ингольв, скрещивая руки на груди. Для полноты картины «жена, встречающая мужа-выпивоху, который явился под утро» недоставало только скалки... - Что именно, дорогой? – проворковала я. Сунув Петтеру свои вещи (о, какое у него сделалось уморительное выражение лица, когда из горловины мешка показались пресловутые моржовые клыки!), бросилась на шею мужу и призналась почти искренне: – Я так соскучилась! В моем родном Мидгарде подобное проявление чувств – прилюдно, не стесняясь жадных взглядов – сочли бы совершенно невозможным. «Для людей нашего круга это моветон!» - говаривала бабушка, надменно глядя на меня через лорнет. Впрочем, дедушка не обращал особого внимания на условности и частенько посмеивался над бабушкиными представлениями о респектабельности. В Хельхейме царили более свободные нравы, к тому же в данном случае я действовала наверняка: разве можно выговаривать жене за слишком вольные манеры, отвечая на ее поцелуй?! По крайней мере, Ингольву это никогда не удавалось... Разумеется, мы провели ночь на станции. И, право, можно было подумать, что все время в разлуке муж добросовестно хранил мне верность! А честно признаться, что устала и «болит голова» означало вызвать ссору и нелепые (хм, хотя не такие уж и нелепые...) подозрения в супружеской неверности... Словом, почти весь путь в Ингойю я благополучно проспала. Как отличалась эта поездка от предыдущей! Вместо ароматов кофе и выпечки салон заполонила колкая цитрусово-имбирная свежесть одеколона Ингольва. Муж сегодня лучился хорошим настроением, хотя утром все же прочел краткую лекцию о поддержании достоинства супруги полковника – видимо, долго репетировал, так что слова сами рвались с языка. Впрочем, выволочка вышла без должного накала, скорее для проформы. Несмотря на утренние три чашечки кофе, я дремала, уткнувшись носом в мягкий мех воротника. За окном проносились однообразные снега, беседа не клеилась. Никаких задушевных разговоров, лишь формальные: «Слушаюсь!» и «Да, господин полковник!» Петтера. Между ординарцем и нами будто выросла прозрачная стена. Напряженная спина, сжатые на руле руки, взгляд строго вперед, на дорогу... Бравый служака, да и только! «Кажется, мальчик всерьез на меня разобиделся», - подумала я, уже окончательно проваливаясь в сон... ______________ Гарм - в германо-скандинавской мифологии огромный четырёхглазый пёс, охранявший Хельхейм.
Luide Спасибо! Возвращение Мирры прошло весьма успешно, посмотрим, как дальше будут развиваться события. Нужно же ещё разгадать, что люди делали у хель.
Нет, пахнет мятой и слегка холодит. Во-первых, мята нужна для "холодящего" эффекта, а ее запах забивает все. Ну а во-вторых, настоящий сандал слишком дорог, чтобы добавлять его в мыло.
Да, вы еще спрашивали, как нарисована сцена у озера. Автор ответил, что это акварель и графика сверху.
Отправлено: 08.12.11 13:33. Заголовок: Хелга в каталоге это..
Хелга в каталоге этот аромат описан так: "изысканный, глубокий, мягкий, туманно-мускусный, сладко-древесный бальзамический, не очень сильный, но стойкий". Но не думаю, что вам это даст точное представление о запахе. Мне чем-то напоминает березовый сок. В смысле, такие древесные нотки, но несравненно нежнее, деликатнее. Пахнет не сильно, наоборот, тихо. Но запах при этом головокружительный.
Отправлено: 10.12.11 07:03. Заголовок: И словно в темной ко..
И словно в темной комнате вдруг распахнулась дверь, откуда хлынул яркий свет. Берег моря – ласкового, теплого, игриво катящего барашки волн. Они разбиваются у ног, обдавая меня брызгами, и я смеюсь, хохочу во все горло, подставляя лицо солнцу. Подол платья давно вымок, но мне это не мешает, разве что идти неудобно. Подобрать его повыше – и бежать по мелководью, вдоль кромки воды, жадно глотая соленый воздух, напоенный ароматом тысяч цветов... Утомилась я не скоро. Присела на нагретый солнцем валун, потерла разгоряченное лицо... - Мама, пойдем отсюда! – вдруг раздался рядом тоненький детский голосок. Похолодев, я стремительно обернулась, едва не свалившись со своего насеста. - Фиалка, - прошептала неверяще. - Да, это я, мама, - серьезно кивнула кроха. За эти годы она ничуть не изменилась... «Она не могла измениться – она умерла! - напомнила память. – Нет!» И я рванулась вперед, прижимая к себе дочь, гладя шелковистые ее щечки, не замечая, как по моим щекам текут слезы. Слезы – это всего лишь капельки моря... - Пойдем отсюда, мама! – вновь попросила Фиалка, когда я немного успокоилась. - Зачем, маленькая? – переспросила я, прижимая дочь к себе еще крепче. Ведь там, далеко, она умерла! - Надо идти, мамочка, - Фиалка смотрела на меня такими знакомыми синими глазами, что сердце щемило от узнавания, боли и отчаяния. – Тут нехорошее место! - Почему нехорошее? – искренне удивилась я. Вокруг прямо-таки пасторальный вид, как картинка из детской книжки. Девочка попыталась вырваться из моих объятий. - Отпусти меня! – нетерпеливо попросила она. – Я покажу! Высвободилась, взяла меня за руку, потянула за собой... Шли мы не долго, минут десять, и вот за скалами открылся вид на удобную бухту, на берегах которой привольно раскинулся город. Очень знакомый город... Боги, милосердные боги! Да ведь это Ингойя! Но все вокруг этому противоречило: теплое море, ласковое солнце, - в северных широтах такого попросту не может быть! Как будто кто-то сделал аппликацию, аккуратно пришив город к совсем другому пейзажу. - Здесь чудесно! – выдохнула я, опускаясь на колени, со смехом пропуская песок сквозь пальцы. Словно вдруг очутилась в сказке, вернулась в безоблачное детство. - Мама, посмотри! – потянула меня за рукав малышка, указывая куда-то в сторону. Я послушно взглянула туда, присмотрелась... и похолодела. У самых деревьев громоздились драконьи скелеты: большой как бы обнимал маленький, в последний раз пытаясь защитить, сберечь, спасти. Наверное, мама до последнего не хотела оставить малыша... В глазах защипало, я повернулась к Фиалке. Она потеребила локон у лица – рыжий, как мои собственные, - и серьезно указала пальчиком в другую сторону. Там беспорядочной кучей были свалены кости, слишком крупные для человеческих останков. Хель. - Что... что... – шептали непослушные губы. – Почему? - Эта сказка не настоящая! – серьезно объяснила моя дочь. И добавила, явно подражая когда-то слышанному: - На чужом горе своего счастья не построишь! Так когда-то часто говорила моя бабушка, видимо, малышка услышала эти слова от меня. - Но здесь есть ты! – с отчаянной надеждой возразила я, крепко обнимая Фиалку, отвела от ее личика растрепавшиеся волосы, взглянула в знакомые серьезные глазки. – И здесь так красиво, так тепло! Давай останемся! - Я не хочу жить там, где кости! – не по-детски рассудительно возразила малышка. – И ты тоже не должна здесь оставаться, мамочка! Тебе пора! - Нет! – закричала я, прижимая к себе дочку. Не хочу, боги, только не снова ее потерять! «Мирра, Мирра, проснитесь!» - откуда-то вдруг донесся смутно знакомый голос. И там, далеко, кто-то хлестал меня по щекам, говорил что-то бессвязно, умолял... Берег подернулся дымкой, посветлел, тая, как туман под солнцем... - Нет! Нет! – кричала я, цепляясь за Фиалку, как за спасительный обломок доски в бушующем море... И открыла глаза. Надо мною склонились два встревоженных мужских лица. Впрочем, в глазах Ингольва тревога перемешалась с раздражением и нетерпением. А вот Петтер выглядел всерьез обеспокоенным. Я вдруг заметила, как он осунулся, глаза покраснели... - Зачем вы меня разбудили? – спросила горько. Оказалось, что я возлежала прямо в сугробе, неподалеку – автомобиль с распахнутыми дверцами. - Простите, госпожа Мирра, - растерялся ординарец, - мы просто испугались. Вы так кричали во сне... - Хватит болтать, поехали, нам до вечера надо добраться до города, - буркнул Ингольв, отворачиваясь. И как будто не было никакой тревоги, только запах выдавал, что мне не померещилось. Петтер молча помог мне встать, усадил – на переднее сиденье, рядом с собой, укутал потеплее. Впрочем, муж не возражал, только хмурился. Весь остаток дороги я сидела с закрытыми глазами, тщетно пытаясь вновь заснуть.
Отправлено: 14.12.11 08:40. Заголовок: И еще кусочек. http..
И еще кусочек.
Открыла, только услыхав сзади резкое: - Наконец-то! Приехали! – кажется, Ингольв не очень доволен поездкой, напротив, искренне рад, что она наконец закончилась. Тогда зачем вообще он приехал за мной? Только сейчас я всерьез об этом задумалась. О драконе он не знал, иначе не преминул бы устроить сцену по этому поводу. Я бы скорее предположила, что у него в тех краях были какие-то дела, но ничего подобного от него не слышала. Хотя, какая разница? - Приехали, - эхом повторила я, устало прикрывая глаза. На плечи будто навалился привычный груз забот и тревог, обязательств и долга. Немножко легкомысленная я, которую Альг-исса именовала «солнышком», осталась там, позади, в вечных снегах. Вперед вновь выступила госпожа Мирра - жена полковника и аромаг. И этот сон, слишком реальный, слишком подробный... От острого ощущения разлуки заломило в висках. Боль, притаившаяся у основания шеи, заинтересованно приподнялась, змеей скользнула вокруг головы, куснула на пробу над левой бровью... Иногда люди намеренно делают себе больно, пытаясь заглушить душевную муку. Но куда чаще они свиваются в одно целое: никуда не деться от навязчивых горьких мыслей, а сверху накладывается боль физическая. Я потерла висок, пытаясь сделать это незаметно, но тут же заметила обеспокоенный взгляд Петтера. С трудом улыбнулась – боюсь, улыбка вышла вымученной - и преувеличенно радостно заметила: - Наконец-то мы дома! - Да! – неожиданно подтвердил сзади Ингольв. - К йотуну этих проклятых хель, как же у них холодно! - Для них это нормально! – возразила я. - Для них... – повторил он с какой-то странной интонацией. Почему-то мне вдруг сделалось зябко... По счастью, ехать оставалось совсем недалеко. Наконец автомобиль плавно затормозил у парадного входа и Петтер помог мне выбраться из машины. К улицам, словно вата, прилип туман, накрапывал мелкий дождь, с моря дул пронизывающий ветер... Брр, не сказала бы, что в Ингойе погода лучше, чем во владениях хель, просто здесь она мерзкая по-своему. - Извините, у меня нет зонта, - прервал мои мысли голос мальчишки. Я с некоторым удивлением взглянула на него. Он казался совсем замученным: покрасневшие глаза, кожа как будто натянулась на скулах, а у губ пролегли складки. И едкий луковый запах бил в нос. - Это не ваша вина, Петтер, - сказала как можно мягче. И, уже обращаясь к мужу, добавила: - Куда подевались слуги? Тот лишь пожал плечами. Дом казался пустым, как бутылки в доме пьяницы. Ординарец принялся колотить в дверь, а Ингольв встал рядом со мною, грубовато обнял. Я прижалась к нему, испытывая смешанные чувства. Сколько бы ни было у него недостатков, сколько бы мы ни обижались друг на друга, все равно он – мой муж. Мой... Быстро сгущались сумерки, ветерок пах укропом и солью, и казалось, что вокруг нет никого, лишь мы двое и Петтер чуть поодаль. Только мы были живы в этом царстве камня и тишины. Ординарец оглянулся на нас, потом еще сильнее заколотил в дверь. И в этом молчаливом единении мы наблюдали, как заметались огоньки в окнах, вспыхнул электрический свет... Надо думать, ни слуги, ни свекор не обрадовались моему возвращению. По крайней мере, пахло от них кисло и недовольно. Сольвейг излучала обычный для нее аромат уксуса, на этот раз настоянного на острых травах. Сигурд жался к стене, источая опаску, и тщетно пытался скрыть внушительный синяк на скуле. А господин Бранд «благоухал» горчицей, лимонным соком и чесноком – аппетитно, но не слишком приветливо. Ни дать, ни взять, ожившая картина «Не ждали»! - Добрый вечер! Вижу, меня рады вновь видеть дома! – боюсь, это прозвучало насмешливо. Не слишком приятно, когда на тебя реагируют, как кухарка на таракана (хорошо, хоть тапкой не грозят!). Ингольв предостерегающе сжал мою руку. - Прости, - я обернулась к нему. – Я очень устала и голова болит. Позволь, я пойду к себе? - Иди. Показалось, или в глазах мужа тоже промелькнуло недовольство? Впрочем, мне уже было решительно все равно. Сильные ароматы дома сверлом ввинчивались в голову, отчего к горлу подкатывала тошнота, а боль стала угрожающе раздувать капюшон. Наверху меня уже ждала Уннер, похожая на распустившуюся розу. Щеки девушки пылали, пахло от нее тонко и сладко, но и это нежное цветочное благоухание было для меня в этот момент невыносимо. - Помолчи, пожалуйста! – резко оборвала я щебет горничной. – Приготовь мне ванну и принеси несессер с маслами. - Слушаюсь, госпожа! – обиженно ответила она, приседая в реверансе. Но в этот момент такие мелочи, как настроение слуг, меня волновали меньше всего. Словно питон, боль сдавливала меня, удушала, лишала возможности связно мыслить... Я сидела с закрытыми глазами, морщась от каждого звука. Наконец все было готово, горничная помогла мне раздеться и приготовила халат. - Спасибо, Уннер, - попыталась улыбнуться я. – Сегодня можешь быть свободна. Передай, пожалуйста, Ингольву, чтобы к ужину меня не ждали. - Конечно, - все еще обиженно сказала она и почему-то торопливо выскочила из комнаты. Любопытно, что стряслось с горничной? Впрочем, мне было не до того. Перебрав несколько пузырьков, я остановилась на иланг-иланге. Капнуть пару капель – главное, не переборщить, иначе запах будет приторным – в чашку со сливками, перемешать хорошенько... Прежде чем добавить в ванну, эфиры нужно обязательно разводить – в соли, глине, сметане или меде, иначе рискуете получить ожоги! И, наконец, опустилась в воду, блаженно прикрыв веки. Так тепло и уютно, так приятно прятаться в теплой неге воды от усталости и боли! Мы живем тревожно. Сутолока улиц, нервотрепки, домашние заботы... Иланг-иланг - воплощение совсем иного ритма жизни. Это блестящая от масла кожа, чистейший теплый песок, лазурное море, рядом вкуснейшие плоды - только руку протяни... Сладкий, цветочно-конфетный аромат, разлитый в воздухе. Ласковые руки, разминающие натруженные мышцы... Иланг-иланг снимает спазмы, дарит безмятежность, усмиряя беспокойство и бессонницу, придает уверенность в себе. Придает блеск и эластичность волосам, укрепляет слоящиеся ногти, дезодорирует тело, "полирует" кожу... После ванны я отправилась спать, и сон мой был по-детски сладок и безмятежен.
Поехали дальше. Заранее прошу прощения за возможные опечатки, нет времени и сил вычитать.
Как обычно, проснулась я задолго до рассвета. Почти на ощупь спустилась вниз (видимо, все-таки переборщила с иланг-илангом, а он понижает давление), сварила чашечку кофе... Боги, какое наслаждение сидеть одной в темноте и потягивать крепкий горьковатый напиток! Тишина обнимает, заглядывает в глаза верным псом... Только выпив почти все, я пришла в себя достаточно, чтобы сообразить, что мой кофе пах как-то странно! Принюхалась и поморщилась. Фу! Сильно разило селедкой, и этот маслянисто-солоноватый запах с пряностями и уксусом настолько резко диссонировал с ароматом кофейных зерен, что оставалось лишь удивляться, почему я не сразу его уловила. Видимо, действительно сильно вымоталась во время этот эпопеи у хель. Хотя приятных моментов было тоже достаточно... Стоит только вспомнить Исмира... Впрочем, вот об этом точно вспоминать не стоит. Баночка, до верха заполненная кофе, так же отчетливо пахла соленой сельдью. Я поднесла ее поближе к свету и вслух помянула йотунов: на этикетке красовалась рыбья голова, недвусмысленно указывая, что это спланированная диверсия, а не глупая случайность. Разумеется, можно добавлять в кофе ломтик лимона – бабушка уверяла, что это отбивает «морской» запах, а также сдабривать его специями... Но ни в коем случае нельзя спустить Сольвейг нахальную выходку, иначе отдельные пакости превратятся в травлю... Печенье пришлось искать довольно долго, видимо, кухарка постаралась и в этом. Тщетные труды: невозможно скрыть лакомства от моего чувствительного носа, к тому же оскорбленного запахом сельди. Добравшись наконец до коробки с медовыми коржиками, я усмехнулась. Должно быть, если бы инспектору Сольбранду довелось увидеть меня в этот момент, он бы утвердился в своем мнении о моем сходстве с собакой-ищейкой. Впрочем, маленькие печеньица с хрустящей корочкой и изумительным ароматом ванили (явно натуральной, по-видимому, выпечка была покупная) вполне компенсировали все сложности поиска. Там еще обнаружились чудесные ореховые пирожные с прослойкой безе... Изрядно соскучившись по свежей выпечке, я легко ополовинила коробку. Нет, определенно, мне никогда не понять так называемых «сов», склонных спать до полудня! Предрассветная тишина, в котором слышится лишь шелест дождя за окном и сонное сопение дома. И звенящая, кристально-чистая свежесть раннего утра наполняет тело энергией, а мысли – рифмами... Заодно я проверила бабушкино утверждение о селедке и лимоне, кстати, оказавшееся вполне правдивым. А кофе с ломтиком лимона и коньяком оказался очень неплох, особенно под ореховое печенье. Зато какое выражение было написано на лице Сольвейг, когда она наконец спустилась! Насладившись лицезрением недовольства от неудавшейся пакости, я карамельно-сладким голосом пожелала домоправительнице доброго утра, на что она смогла только пробормотать что-то невнятное. А наверху уже послышался трубный глас моего мужа, как всегда в такую рань, чем-то чрезвычайно недовольного. Пришлось спешно ретироваться. На лестнице я едва не столкнулась с Сигурдом, который сломя голову мчался вниз. Он толкнул меня и даже не извинился! Хотя пахло от него такой густо замешанной смесью полынной обиды, лимонного недоумения, терпкого горчичного страха, приторно-душной вины, что невнимательность была вполне понятна. А если прибавить еще синяки на смазливой физиономии, которые он, похоже, пытался запудрить... Все-таки интересно, кто так разукрасил проныру Сигурда? Вчера мне было не до того, но теперь любопытство когтистой кошачьей лапкой коснулось мыслей, высунуло дразнящий цитрусовый язычок. Любопытство пахнет лиметтом с перцем – цитрусом и карамельками, со спрятанным в сладости острым жалом. Ингольв громогласно ругался, распекая на все лады нерадивую прислугу. Впрочем, к этому все давно привыкли и не обращали внимания на утренние концерты. Главное – низко склонить голову и изобразить почтение к гневливому хозяину, а еще лучше подобострастие. Хотя сегодня он, кажется, был особенно недоволен. Видимо, мой ранний отход ко сну поломал мужу некие планы и хорошего настроения ему это не добавило... Свекор в своей спальне сдавленно ругался, причем почему-то именно на громогласного сына, которого красочно и убедительно грозился отстегать ремнем. Не скрою, мне очень хотелось бы на это полюбоваться... Жаль, вряд ли доведется. Уннер, как говорится, цвела и пахла. Ее аромат – яркий цветочный, сладкий до приторности – хотелось запить. Не горничная, а банка розового варенья! Ах, нет, вот еще нотка кисло-сладких ягод красной смородины, спелой-спелой, лопающейся на языке. И ложечка имбирного сока с ломтиком лимона - легкое злорадство. Хм, прелюбопытная смесь. - Рассказывай! – велела я прямо, когда Уннер принялась расчесывать мои волосы. - О чем, госпожа? – неискренне удивилась она. В зеркале отразилось ее порозовевшее лицо, смущенно опущенные глаза. - Все рассказывай! Почему ты сияешь, как снег в солнечный день. Почему господин Бранд в постели, вместо того, чтобы строить прислугу... – я перечисляла, наблюдая, как на смущенном личике горничной постепенно проступает улыбка, как изображение на проявляемом фотоснимке. – И, кстати, кто наставил синяков Сигурду? На последнем Уннер не выдержала, звонко рассмеялась. От нее запахло сладкой и пряной зеленью эстрагона (тархуна) с мандарином - искренним весельем. - Пожалуй, начни с Сигурда, - определилась я, невольно улыбаясь ее незамутненной радости. Видимо, Уннер хотела сохранить секрет, но он распирал ее, лез наружу, как забытое дрожжевое тесто из кастрюли. - Только вы обещайте, что не скажете господину полковнику! – попросила она, хитро блестя глазами. - Разумеется, не скажу! – пообещала серьезно, хоть при виде смеющейся хитруньи на губы невольно просилась улыбка. В отношениях с мужем я всегда руководствовалась нехитрым постулатом: «Меньше знаешь – крепче спишь», так что совесть меня нисколько не мучила. - Рассказывай! – нетерпеливо сказала я, изнывая от любопытства. Уннер совсем позабыла о своих обязанностях, опустила щетку. - Это Петтер! – выпалила она, пытаясь говорить потише. Впрочем, с ее звонким голоском это удавалось плоховато. - Что – Петтер? – не поняла я. И притворно рассердилась: - Рассказывай по порядку! - Слушаюсь! – сделала шутливый книксен горничная и принялась рассказывать... Боюсь, по мере повествования меня одолевали противоречивые чувства. Начала Уннер с колоритного описания сцены, как подвыпивший Сигурд принялся к ней приставать, зажав в комнате. Он и раньше ее домогался, порой довольно грубо, за что в свое время получил от меня строгое предупреждение, после чего на время присмирел. Таких кобелей лучше держать на поводке и в строгом ошейнике. Но, почувствовав послабление из-за моего отсутствия, он решил воспользоваться случаем... Уннер в красках живописала, как она перестилала постели, когда Сигурд ввалился в комнату. Он стал приставать к девушке, притом весьма настойчиво и откровенно, категорически не желая принимать «нет». Перепуганная горничная закричала, но и это домочадцы проигнорировали. Ингольва совершенно не волновали отношения слуг, господин Бранд молчаливо попустительствовал «заигрываниям» Сигурда, а Сольвейг злорадствовала, искренне убежденная, что девушка сама виновата. «Задом крутила, вот и доигралась!» - Уннер весьма похоже пародировала домоправительницу. Словом, быть бы бедняжке... изрядно помятой, скажем так, если бы не вмешался «рыцарь в сияющих доспехах», то есть в данном случае ординарец в шинели «слегка на вырост». Петтер ворвался в комнату, бесцеремонно схватил Сигурда за шкирку и, не слушая возмущений и пьяных объяснений, хорошенько приложил кулаком. После чего любезно поинтересовался о самочувствии девушки, немного с ней поболтал, явно пытаясь успокоить, и отбыл. Разумеется, унося с собою трепетное девичье сердечко! Теперь Уннер сияла, источая медово-розовое благоухание, и говорила об ординарце с восторженным придыханием. Хм, об этом стоило подумать. Может получиться неплохая пара... - С тобой и Сигурдом все ясно! – констатировала я, уже прикидывая, где могут жить молодожены... Стоп, откуда этот неуместный приступ женской сентиментальности?! Неужели заразно? Брр! Поэтому поспешила перевести разговор на другую тему. – Скажи, а с господином Брандом что стряслось? - Откуда мне знать? – разом поскучнев (видимо, очень хотелось еще поговорить о милом), ответила вопросом на вопрос горничная. Я приподняла брови, и она добавила нехотя: - Голова у него раскалывается третий день. Я уж и примочки предлагала... - Надеюсь, он ими не воспользовался? – ужаснулась я, вспоминая о сомнительных лекарствах горничной. Та обиженно надула губы и созналась: - Нет! Но по всему видать, совсем ему нехорошо! Даже в вашей комнате шастал, верно, лекарства искал! Я господина Бранда тут застала, так он так наорал! А я всего-то пыль хотела смахнуть... Не слушая недовольства Уннер, я задумалась. Странно, что мог искать свекор в моей спальне? Ведь не лекарства, в самом деле! На моих пузырьках всего лишь названия масел, несведущий человек просто не сообразит, от чего они. А горничная продолжала щебетать и вспомнила о своих обязанностях только после окрика... К завтраку я спустилась как обычно, когда мужчины уже успели утолить первый голод. За столом восседали трое: господин Бранд, Ингольв и Петтер. Последнего, кстати, муж весьма ценил и часто приглашал за свой стол, чего прежний ординарец удостаивался редко. Сейчас Ингольв что-то настойчиво втолковывал Петтеру, а тот почтительно внимал (умный мальчик, быстро сообразил, как нужно себя вести!). При моем появлении разговор оборвался. Ординарец встал, чтобы придвинуть мне стул, и, воспользовавшись этим, я ему шепнула: - А у вас хорошо поставлен удар! - Спасибо, - заметно покраснев, тихо ответил он. - О чем вы там перешептываетесь? – тут же ревниво спросил Ингольв. Впрочем, сомневаюсь, что меня всерьез ревновал к Петтеру, просто он очень не любил быть не в центре внимания. - Ни о чем, дорогой, - прощебетала я, излучая улыбку и запах фруктово-цветочной туалетной воды, - я всего лишь спросила, успел ли юноша отдохнуть после поездки. - А, ясно, - тут же потерял интерес к разговору он, сосредотачиваясь на своей тарелке, где красовался поджаристый кусок мяса, обильно политый соусом. – В общем, Петтер... Застольная беседа текла своим чередом. Солировал, разумеется, Ингольв, а мы с ординарцем изображали пристальное внимание к его речам. Только господин Бранд участия в разговоре не принимал, всем своим видом демонстрируя справедливость слов Уннер о головной боли. Хотя поначалу мне подумалось, что это попросту похмелье, понаблюдав за ним, я отказалась от этой мысли и даже забеспокоилась, как бы его не хватил апоплексический удар. Красный как рак, свекор страдальчески морщился от каждого громкого словесного пассажа сына и тер виски, но ничем странным от него не пахло, разве что немного лавровым листом. Хм, он сменил одеколон? Основательно принюхаться мешали аппетитные ароматы пищи и мощный цитрусово-имбирный дух, исходящий от Ингольва. Наконец слуги убрали посуду, и Сольвейг отправилась на кухню за чаем. Пожалуй, это самый подходящий момент для маленькой мести. - Дорогой, мне нужны деньги! – старательно улыбаясь, произнесла я голоском милой девочки. Ингольв скривился и процедил: - Сколько? Довольно унизительно просить деньги на карманные расходы у мужа. Я вполне успешно работаю и весьма неплохо зарабатываю. Однако по законам Хельхейма вся собственность жены и ее доходы принадлежат мужу, если иное не было прописано в брачном контракте. Рядом с хель, у которых царит жесткая власть женщин, люди особенно серьезно охраняют свои патриархальные устои. Разумеется, выходя замуж, о таких «мелочах» я даже не подумала, за что теперь приходилось расплачиваться. Я высылала счета клиентам, а они расплачивались с Ингольвом, такая вот система. Мой благоверный вовсе не был скрягой, но не показать свою власть в подобных случаях было выше его сил. Оставалось озвучить сумму. - Зачем тебе столько денег?! – начал обычную игру он. - Видишь ли, - начала я, - Сольвейг насыпала кофе в банку из-под селедки, так что теперь его разве что выкинуть... – Тут я немного погрешила против истины, даже такие «ароматные» зерна вполне можно было использовать для настоев, но говорить об этом мужу я вовсе не собиралась. – Поэтому придется покупать новый, а ты ведь знаешь, кофе зимой сильно дорожает... Последнее было чистой правдой, когда заканчивался сезон судоходства, пряности, чаи и прочие товары, ввозимые с материка, сильно повышались в цене. А свое право на кофе я уже давно отстояла, и муж наверняка не захочет вновь ругаться из-за такой мелочи. - Хорошо, - буркнул Ингольв и добавил, уже своему отцу: - Не забудь удержать его стоимость с кухарки! Господин Бранд нахмурился, хотел что-то сказать, но его прервал какой-то возглас и грохот. На пороге стояла Сольвейг, которая как раз несла десерт и чашки, когда услышала наш милый семейный разговор. Теперь разгневанная домоправительница стояла, уперев руки в боки, и явно пыталась подобрать слова. У ее ног валялся поднос с горой битой посуды и разливалась чайная лужа... - И стоимость посуды тоже! – добил ее Ингольв. Пребывая в злобном настроении, вовсе не собирался церемониться и со мной, не то что с какой-то кухаркой! - Ладно, - только кивнул побагровевший свекор и тут же сжал виски, как будто это движение причинило ему боль...
Отправлено: 16.12.11 21:16. Заголовок: Luide пишет: После ..
Luide пишет:
цитата:
После чего любезно поинтересовался о самочувствии девушки, немного с ней поболтал, явно пытаясь успокоить, и отбыл. Разумеется, унося с собою трепетное девичье сердечко!
Это пять!
Luide
Вот все-таки больше нравятся части человеческие, но это мои уже пристрастия.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 213
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Не меньше, чем Исмира. Разрываюсь в противоречиях. 
И пахнет, вероятно, чем-то вроде сандала? 
Хель - народ интересный, но люди ближе. И очень хочется узнать, что же со свекром не так. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
