Бэла
|
| |
Сообщение: 2484
Фото:
|
|
Отправлено: 11.09.09 12:17. Заголовок: Она убрала со стола,..
Она убрала со стола, вымыла посуду, послонялась по квартире из угла в угол и вдруг, приняв решение, стремительно переоделась в джинсы, натянула куртку, кроссовки и выскочила за дверь. Она очнулась в подъезде у Крутова, куда ее впустил выходивший жилец. Здесь на электричестве, очевидно, не экономили: свет был ярок и нахален, он проникал во все уголки и закоулки, не оставляя сумраку ни малейшего шанса, и Маша от этой иллюминации вдруг заробела. Она помедлила возле открывшихся дверей лифта, лифт тоже помедлил и, не дождавшись от нее никаких действий, двери закрыл, да еще и поехал по вызову наверх. Маша с досадой поморщилась и опять нажала на кнопку вызова. Через некоторое время лифт вернулся, и из разъехавшихся дверей прямо на нее вывалилась большая компания с детьми и собаками, оттеснила ее к стене и с шумом протопала к выходу, а она снова осталась одна в яркоосвещенном коридоре. Лифт стоял тихонько за закрытыми створками и ждал, когда она уже хоть на что-то решится. Дверь на входе снова запиликала, и какой-то мужик, покосившись на нее, прошел мимо на лестницу и, тяжело топая, стал подниматься наверх, потом загрохотала дверь, и все стихло. Маша вздохнула и решилась: а, будь что будет. Ей открыли почти сразу: незнакомая дама в элегантном брючном костюме с легкой полуулыбкой уставилась на нее и, подождав, пока Маша сделает «отомри», но так и не дождавшись, поздоровалась: - Здравствуйте. Вам кого? - А Платон Андреевич… - А, так вы к Платону? Увы, дорогая, я бы тоже хотела видеть его здесь, у него, к сожалению, дела. Но вы заходите! Есть чудесный кофе, я только что сварила, а по приготовлению кофе в этом доме, а по мнению моего мужа Андрея Петровича – и в целом мире, мне равных нет. Так что прошу за мной, выпьем пока по чашечке. Ступор, случившийся с Машей при виде этой элегантной дамы, никак ее не хотел отпускать, но она таки нашла в себе силы пролепетав: - Пока – что? - Пока мой сын не соизволит вспомнить о правилах гостеприимства и вернуться к очагу. Ну, что же, я думаю,мы с вами найдем темы для разговора и в отсутствие Платона. Очень не люблю, когда он бывает необязательным. Она все это говорила, не оглядываясь и направляясь в кухню, а Маша, как котенок за веревочкой, покорно следовала за ней. Тут из гостиной вышел Фил и решительно направился к Машиным ногам, которые по его мнению очень давно не протирали кошачьим меховым бочком. Дама, услышав котовье тарахтение, оглянулась и насмешливо заметила: - А вы, оказывается, здесь свой человек! - Нет, я вовсе … - Так, а мы ведь до сих пор не представлены друг другу – решительно прервала ее дама. – Это наверное у Платоши воздух здесь такой – все сразу забывают правила хорошего тона. Итак, разрешите представиться, я – Вера Львовна, как вы наверное поняли, матушка этого великовозрастного оболтуса, который забывает, что пригласил в гости девушку. - Нет, он не приглашал, - заспешила Маша. – Я сама! - Ах, вот как, сама! И как же вас звать-величать? - Мария Петровна Муромцева, - выдала Маша и даже поежилась от казенности, с которой это прозвучало. - А, так это вы – Маша? - Д-да, а откуда вы меня?... - Ну, я пытаюсь по мере сил быть в курсе Платошиных дел, а, проще говоря, у нас одна домработница. - И она вам…, - густо краснея пробормотала Маша, неловко засовывая руки в карманы джинсов. - И она – мне, – рассеянно подтвердила Вера Львовна, орудуя в шкафах и доставая микроскопические кофейные чашечки. Видимо, любовь к гигантизму не была унаследована Платоном от мамы. - Я вымою руки, извините. - Да, пожалуйста. Вы, конечно, знаете, куда идти? Очередной намек на то, что она – свой здесь человек. Пришлось проглотить, а также удержаться от немедленного побега прочь из этой квартиры с элегантной и насмешливой Верой Львовной. Вернувшись, Маша неловко втиснулась на один из кухонных стульев, и перед ней немедленно возникла чашка кофе, от которой пахло просто одуряющее. Отхлебнув глоток потрясающе вкусного напитка, Маша зажмурилась от удовольствия, а когда открыла глаза, то даже вздрогнула. Ей показалось что это уже с ней было: она также сидела, жмурилась от восторга, а когда глаза открыла, Платон точно с тем же выражением смотрел на нее и так же точно улыбался, как это делала сейчас его матушка. - Ну, как? Если вы мне скажете, что кофе не хорош, мы вряд ли с вами подружимся. Маша улыбнулась: - Не скажу. Кажется вкуснее я ничего никогда не пробовала. - Ну что же, попытка завоевать мою дружбу засчитана как удачная, - рассмеялась Вера Львовна. – У Платоши, конечно, совсем нет нужных специй. А вот когда вы приедете ко мне в гости, я сварю такой кофе, который вы уж точно не пробовали и не попробуете никогда в жизни. - А я… к вам должна приехать? – голос неожиданно охрип Вера Львовна внимательно, даже слишком, посмотрела на Машу и, вздернув брови совсем как Платон, заметила: - Ну, вы ведь только что сдали экзамен на нашу дружбу? Так что я вас приглашаю. - Спасибо. «Боже, где же ты, Платон?! Еще немного, и я стану членом твоей семьи, если ты меня от этого не спасешь!» Хотя где-то в глубине души Маша должна была признаться себе, что женщина эта ей очень понравилась. И возможно эта приязнь была обусловлена тем, что Платон очень сильно походил на свою мать, факт оставался фактом – Вера Львовна была… необыкновенной. «Как, впрочем, и он», вновь подумалось ей, и в этот момент завозился ключ в дверях. В глазах Маши, видимо, отразился испуг, потому что Вера Львовна, поднявшись, ободряюще похлопала ее по руке и проследовала в прихожую. Голос Платона произнес: - Мам, привет. Кофе варила? М-м-м, обожаю твой кофе! После чего послышался звук поцелуя, и голос Веры Львовны небрежно заметил: - Не знаю, осталось ли что-то для тебя, по-моему, мы с Машей все выпили. Так что надо быть дома, когда я занимаюсь кофе. Повисла тишина, за время которой Маша проговорила про себя все слова и последовательно умерла три раза и снова ожила, после чего Платон спросил напряженным голосом: - А Маша …она была здесь? - Она и сейчас здесь. Маша обреченно встала и уже в дверях наткнулась на Платона, который – она видела это по его глазам – едва сдержался чтобы не схватить ее в охапку. Во всяком случае она хотела верить, что не ошиблась в его порыве. - Маша, ты… - Я… - А как… - Я не… Они заговорили одновременно, перебивая друг друга, после чего смешались, запнулись, и опять замолчали. Обстановку разрядила Вера Львовна, окликнувшая сына из коридора: - Платон, будь любезен проводи меня. Платон машинально кивнул, не отводя взгляда от Маши, потом в рассеянности повернулся и пошел к входной двери. Маша тоже на автомате отправилась за ним следом. Вера Львовна прихорашивалась у большого, в человеческий рост зеркала, потом взяла перчатки, зонт и сумочку и повернулась к ним: - Ну что же, мне пора. Маша, вот мой телефон, вы мне позвоните, и мы договоримся о встрече. Платон, береги себя и… всего хорошего. - Мама, мы же не поговорили. - Ничего страшного, все, что надо я о тебе узнала. Не болей и непременно позвони, если в твоей жизни произойдут перемены. - Мама, что ты… - Все, я ушла! Дверь захлопнулась, Платон, будто только того и ждал, резко повернулся к Маше и сгреб ее в охапку. Время сгустилось, вселенная сжалась вокруг них в одну сверкающую точку, ослепившую им глаза и выключившую разум.
|